— Посулам Сатаны нельзя доверять! — прогремел с самодельной трибуны тучный седой мужчина в мантии. Низко на груди висел гигантских размеров стальной крест. — Нам кажется, что мы знаем об этом прекрасно, но всё же так часто забываем, что, в отличие от нас, Зло не дремлет и никогда не теряет бдительности. Оно постоянно за нами наблюдает и анализирует наши действия, ожидая только подходящего случая для повторного нападения. Ждёт сомнения во всём, во что мы верим и том, что на протяжении стольких лет даёт нам убежище от ужасов, таящихся прямо над нашими головами. И именно поэтому прошлой ночью мы потеряли не одного, а целых четырёх членов нашего сообщества. Трое из них под тлетворным влиянием дьявола нарушили данную Рыцарскому Ордену присягу и без согласия покинули безопасную территорию святого монастыря! Прямо в объятия Сатаны, на верную смерть! — оратор воззвал к толпе слушателей, набившихся в каменной комнате с ржавыми кирпичными стенами. 

Поп лгал. Яцек подозревал это давно, но теперь обрёл уверенность. Но он не мог сказать этого вслух. Не сейчас.

— Томаш, что вчера занимал караул у ворот, подверг смертельной опасности не только себя и двух своих коллег, Патрика и Норберта, но и всех нас! — воодушевлённо продолжал священник. Он прекрасно знал, как манипулировать людьми, как пробудить в них чувство вины, стыд, наконец, страх и, как следствие, послушание. — Пресвятая Дева, однако, приглядывает за нами и послала Януша Ковалика на смену Томашу раньше времени. Он застал врата настежь открытыми, и, несмотря на отсутствие защитной одежды, решил её закрыть — он сделал паузу, нагнетая обстановку. — Он сознательно решил принять на себя смертельную дозу радиации, потому что до самого конца остался
верен нашему общему делу! И за его мученическую смерть сегодня мы будем молиться. Братья и сестры! Попросим прощения!

Собравшиеся в зале люди в ответ послушно опустились на колени и погрузились в тихую молитву, перемежающуюся лишь скорбным рыданием матери покойного Януша. Все, кроме Яцека. Он один из немногих людей, населяющих подземелья Ясной Горы, знавший правду о событиях минувшей ночи. По крайней мере, большую часть истины, что так нагло переврал в патетическом выступлении отец Стефан. Этого лжеца, манипулятора и самопровозглашенного короля кротовьего сообщества, двадцать лет прозябающего в известняковых недрах холма почти в самом центре Ченстоховы. Истину открыл Яцеку Станислав — сталкер с многолетним стажем, его непосредственный начальник в рядах Рыцарского Ордена. Человек, что был для Яцека образцом для подражания. Станислав точно знал, что Томек, Патрик и Норберт не могли выйти за пределы ясногорских туннелей. Он сам их покинул, отправившись в историческую ратушу на площади Владислава Беганьского. И когда выходил, поставил тяжёлое древнее копьё, зачем-то взятое прямо из арсенала Ясногорской Гвардии. Положил его снаружи гермоворот так, чтобы они не смогли закрыться. И когда затаивший дыхание, но целый и невредимый, вернулся перед рассветом, копьё все ещё было на месте, где он его оставил. Если бы после него кто-то ещё вышел, он бы задел копьё. И, конечно, убегая, не стал бы тратить время, чтобы поставить его, как было. Ну, и, в первую очередь, зачем им бежать? Без защитных костюмов и противогазов они не смогли бы выжить в отравленном мире больше, чем несколько часов. Дело, однако, было в том, что эти трое действительно исчезли, а до этого при невыясненных обстоятельствах Януш попрощался с жизнью. Яцек знал, что может найти разгадку и разоблачить Стефана и его приспешников. И не собирался упускать такую возможность.

* * *

— Здесь творится что-то странное, малыш, — сказал Станислав, развалившись в кресле в комнате Яцека. — Я не уверен, что стоит сейчас вникать в эту ситуацию.

— Ты ведь знаешь, что мы больше не можем ждать, — возразил Яцек. — Время поджимает. Мы должны, наконец, заявить, что, может быть, ещё есть для всех нас шанс на лучшую жизнь.

— Забудь. Ты видел их рожи, когда говорил этот псих? — Станислав вернул его на землю. — Они верят каждому его слову и смотрят, как на идола. Неважно, доверяют, верят или боятся. Это тупой, упрямый народ. Окрестит нас еретиками и не уйдёт отсюда никогда, даже если указать ему выход пальцем. Кстати, я думаю, что Патрик, Томаш и Норберт действительно его нашли.

— Ты говоришь о выходе? Хотелось бы в это верить… — нахмурился Яцек.

— А как иначе это назвать? От парней не осталось ни следа, а от истории этого попа несёт за километр, сам прекрасно знаешь. Нужно подождать, пока улягутся волнения, и самому проверить. Мы должны быть уверены.

— Я согласен, хотя и не задержался бы дольше, — Яцек стоял на своём. — Если ребята на самом деле нашли туннель, Стефан и его быки уже начали шнырять, задавать вопросы. В вас я уверен даже больше, чем в самом себе; и в Януше тоже был. За Павла, однако, не стал бы ручаться головой.

Станислав нахмурился, по-видимому, несколько обиженный словами подчинённого.

— Павел — хороший парень. Сам знаешь, сколько раз он рисковал жизнью. Ничего не рассказывал, я в него верю, по крайней мере, так же сильно, как в Януша.

— Ты думаешь, они могли допрашивать Янека? — Яцек невольно сжал кулаки. —Что его смерть — дело рук этих ублюдков?

— Может быть. Ну, я же не закрыл открытый шлюз, хотя всё время он был закрыт. Нет, радиация не могла его убить, это точно. Попробую проверить завтра-послезавтра, когда соберусь на поверхность. А ты пока что держись от этого подальше, — с этими словами Станислав встал, и старое кресло скрипнуло с явным облегчением.

— Ты знаешь, что я не могу тебе этого обещать, — сказал Яцек, когда начальник почти вышел из комнаты.

Станислав не пытался с ним спорить. Вместо этого он усмехнулся, как будто с самого начала ожидал именно такой ответ.

— Береги себя, парень, — бросил он на прощание, тем самым давая Яцеку согласие принять меры.

* * *

Одетый в жёлтый костюм химзащиты, Яцек шёл по западному коридору, прямо к воротам. Шаги тяжёлых военных ботинок отдавались эхом и, конечно, разбудили прикорнувшего часового. На этот раз ворота охранял Павел. Яцек знал его хорошо, не только по Рыцарскому Ордену, где вместе с остальными парнями учился на сталкера, но и по беззаботным годам детства. Их было шестеро — он сам, Януш, Томек, Павел, Норберт и Патрик. Каждый день вместе преодолевали дорогу до школы и обратно, в классе занимали три соседние парты, а на переменах чаще всего держались рядом. Вместе же поехали на автобусе в Ченстохову, и, как вскоре выяснилось, — вместе залезли в общую могилу глубоко под поверхностью земли. 

В отличие от других воспоминаний из детства, день экскурсии на Ясную Гору Яцек помнил отчётливо, словно это было вчера, а не
двадцать лет назад. Часто задавался вопросом, не потому ли, что это был последний день его жизни на поверхности, или потому, что тогда в последний раз видел маму. В семь лет её присутствие не казалось чем-то необычным, напротив, чем-то привычным, родным, а
ныне многое бы отдал, чтобы ещё раз увидеть её лицо. Времена были очень тревожные, а когда родительский комитет принял решение организовать экскурсию для класса, мама наверняка забеспокоилась. Чрезвычайно напряжённая международная обстановка и страшные новости крутили круглосуточно, призывая родителей держать своих детей как можно ближе. В конечном счёте, однако, дети должны были проехать всего пятьдесят километров, тем более, под руководством надёжного учителя Станислава Петржака. Все думали, что проведут приятный денёк вне дома и вернутся к ужину. Родителям не могла прийти даже мысль в голову, что всего несколько часов спустя весь известный им мир сдует атомный ураган, а поездка невольно позволит спасти детей от гибели.

— Яцек, а когда ты? У меня нет тебя в расписании, — сильно удивился Павел, лихорадочно листая страницы помятой тетради в клетку. В ответ Яцек вытащил одну руку с тремя сигаретами без фильтра. В здешних условиях это равносильно недельной выручке часового.

— Э, не, чувак, я знаю, чего ты хочешь! Нет, я не выпущу тебя вне графика, особенно после того, что случилось ночью! — Павел не сразу понял, что коллега как раз пытается купить его молчание, и не скрывал ужаса.

— Павел, не притворяйся глупее, чем ты есть. Ты должен понять. Ни одного побега за пределы туннелей не было, по крайней мере, не через шлюз, — ответил раздражённо Яцек, небрежно стукнув коллегу по затылку.

— Ну, если не через шлюз, то куда они делись? Не растворились же в воздухе! Ну а Януш! Он погиб, потому что закрыл открытые ворота! Яцек постучал себя по лбу. Павел — хороший парень, но недалёкий. Из тех, кто на стрелке чаще всего стоит на стрёме, а во время футбольного матча греет скамью. Однако ещё один подзатыльник наконец-то заставил разум Павла заработать.

— Не-э-эт… Не хочешь ли ты сказать, что они нашли ТОТ туннель?! — выкрикнул он почти в полный голос.

Яцек ещё раз стукнул его по голове, на этот раз, однако, безусловно сильнее.

— Заткнись, идиот, а то услышат! — обругал его шёпотом. — Ты не понимаешь, какие ставки на кону? Поп и его псы, наверное, уже им занимаются, и я почти уверен, что это именно они избавились от Януша. Могли заподозрить, что тот что-то знает, потому что должен был сменить Томека на воротах.

На лице Павла стояло недоумение.

— Вот блин, ты прав. Они могли убить его и придумали эту байку. Могли убить его, но не других парней! У них бы не вышло незаметно вынести отсюда трупы всей четвёрки. Унесли только Януша, сам видел, я на смене с утра! Но… — помолчал, — …если подозревали Януша, это значит, что и мы можем быть на мушке! Мы двое и Стасек! О боже, и что теперь? А если за мной придут? — ойкнул нервно, оглядываясь по сторонам.

— Успокойся, — Яцек потормошил коллегу. — Сам видишь, не можем медлить. Бери сигареты, открывай дверь и не смей говорить об этом кому-либо. Я иду в зал Кордецкого проверить тело Януша. Мы должны быть уверены.

— Ладно, ладно! Только умоляю тебя, возвращайся скорее… — прошептал в искреннем ужасе Павел, натягивая под самую шею расстёгнутый резиновый костюм с капюшоном и закрывая рот респиратором. Затем схватился за огромный штурвал на дверях и с трудом начал прокручивать его против часовой стрелки. Вскоре замок раскрылся, и мощные стальные двери с жалким стоном приоткрылась настолько, чтобы Яцек мог протиснуться в возникшую щель. Переступив порог, повернулся к Павлу.

— Я твой должник, — заверил он.

* * *

Яцек поднимался на поверхность, освещая себе путь фонариком. Сначала по довольно крутой каменной дорожке, затем по жёсткой металлической лестнице в шахте, потом снова по туннелю. Каждый раз, когда он после вспоминал этот путь, его бил озноб. Он бы ни за что на свете не назвал эти воспоминания приятными, хотя, в конечном счёте, именно они спасли ему жизнь. Он прекрасно помнил, как вместе с классом, учителем и сотнями других людей спускался в катакомбы Ясной Горы. В небольшую сеть подземных туннелей, выкопанных в известняке еще в XVII веке, когда по приказу короля Сигизмунда III Вазы Паулинский монастырь превратили в крепость, способную пережить затяжную осаду. Огромная работа не пошла насмарку, ибо монументальные стены монастыря пережили не только много исторических сражений, но и атомную гибель. Внизу, правда, царило всеобщее убеждение, что люди пережили Судный день исключительно благодаря благодати Божьей Матери Ченстоховской, но на самом деле это не какая-то мистическая сила или, тем более, святая икона, уберегла их от смерти. Приехали как раз в один из здешних музеев, когда до них донёсся пронзительный рёв десятков сирен, объявив атаку с воздуха. Большинство испуганных людей поспешило к часовне Чудотворного Образа, а те, кому не хватило места, искали убежища в главном нефе ясногорской базилики. К счастью, учителю Яцека удалось сохранить остатки рассудка и повести подопечных в противоположном направлении, прямо к бастиону Святого Роха — единственной доступной для туристов части комплекса, расположенного не только под поверхностью площади, но и за толстыми стенами крепости. На месте оказалось, что не только ему пришла в голову эта идея. В узких коридорах и чуть более широких музейных залах бастиона царила чудовищная давка. Обезумевшие от ужаса люди падали на стеклянные витрины, ранили себя и других, перелезали через перила на нижние уровни выставки и топтали друг друга. Едва не разорвали в клочья мужчину в белой мантии, побрякивавшего связкой ключей на огромном стальном кольце. Это один из тех, к кому следовало обращаться «святой отец» или «преподобный брат», как наставлял их Станислав. Занятый спасением собственной шкуры «святой отец» Стефан не обратил, однако, на остальных никакого внимания, и самостоятельно юркнул в один из мелких боковых коридоров, закрытых наглухо прочными решётками. Подбирая подходящий ключ, начал возиться с замком. По-видимому, заметил это не только Яцек, потому что в толпе раздались крики:

«У него ключи!», «Открыл!», «За ним!», «В туннель!».

И люди ворвались вглубь ответвления, официально ведущего к ещё неотремонтированным комнатам бастиона, а на самом деле — прямо в выкопанные глубоко в известковой породе туннели. Однако то, что там нашли, вовсе не походило на труд семнадцатого века. Как оказалось, по приказу коммунистических властей в период «холодной войны» туннели были переоборудованы в секретный бункер для офицеров в случае ядерной атаки на Восточный блок. Скальные коридоры отделаны кирпичом, созданы жилые помещения, столовая, лазарет и командный пункт, а весь комплекс оснащён запасами продовольствия и дизельного топлива, электрогенераторами, системами очистки воды, фильтрами воздуха, резиновыми защитными костюмами, респираторами, гермоворотами — словом, всем, что необходимо для выживания в ядерной катастрофе. Однако подземный бункер был рассчитан не более чем на сто пятьдесят человек, но когда входные ворота с грохотом захлопнулись, внутри оказалось в пять раз больше. Яцек помнил всё это слишком хорошо, как и то, что произошло потом.

Он помнил доносящийся откуда-то сверху приглушённый крик и массовую панику, следующий сразу за ней страшный грохот и вторивший ему мощный толчок. И спустя мгновение ещё один, когда снесённая ударной волной верхняя часть гигантской башни монастыря свалилась на юг двора, чтобы остаться там уже навсегда. Вспомнил и первую ужасную неделю под землёй, когда люди, рыдая, безуспешно пытались связаться по телефону с близкими. И вторую, ещё хуже, когда назначенный квартирмейстером отец Стефан начал экономную выдачу быстро сокращающихся запасов пищи, а заточенные под землёй люди стали требовать выхода на поверхность в поисках оставленных там семей и друзей. При штурме гермоворот, охраняемых находящимися внутри вооружёнными силами Ясногорской Гвардии, погибло, по крайней мере, несколько десятков человек. И в несколько раз больше на поверхности, когда буянам удалось, наконец, открыть ворота.

Он помнил, как постепенно отец Стефан укрепил позиции, который из мелкого монаха в течение нескольких месяцев превратился в истинного мессию. Ищущие утешения в вере люди с почти детской наивностью принимали его слова за чистую монету и не переставали верить даже тогда, когда помирали с голоду, когда в то же время их лидеру всё труднее было втискиваться в мантию. В целях безопасности из выживших членов Ясногорской Гвардии создал группу помощников, для удобства — Рыцарский Орден, что приносил ему с поверхности всё, чего хотел отец Стефан. Ну, и конечно, кое-что как для его подчинённых, так и для паствы. Быстро возник также строгий перечень предписаний, запретов и кар, на что молчаливо согласилась вся подземная община. Все, кроме Станислава. Он, сперва в одиночку, а потом в компании со своими подопечными юношами не прекратил исследовать туннели в поисках второго выхода. В соответствии с известной в течение многих поколений городской легендой, ясногорские туннели должны уходить километров на пятнадцать к развалинам замка в Ольштыне. Это была единственная безопасная дорога за город, из зоны повышенной радиации и зубов и когтей его новых, смертельно опасных обитателей. Неужели годы, проведённые за надёжными стенами, за исследованием тупиков и изучением собранных в ясногорских музеях книг и преданий, наконец, принесли ожидаемый результат? Неужели трое искателей с ночной смены нашли дорогу к выходу? Был только один способ проверить.

* * *

Свет фонарика метался по стенам туннеля, пока, наконец, тот не закончился. Яцек оказался в одном из музейных залов бастиона Святого Роха, откуда всего несколько шагов до огромного зала Отца Августина Кордецкого, с самого начала использовавшегося в качестве импровизированной гробницы для умерших и погибших членов подземной общины. Трупы небрежно складывали друг на друга, разве что заматывая их в пластиковые мешки. Не самый достойный вид захоронения, конечно, не по христианским обычаям, но пришлось пойти на столь кощунственные уступки в угоду удобству. Яцек проходил это гротескное кладбище каждый раз, когда по приказу Ордена выходил с миссией наружу, но впервые лицезрел вблизи. Он считал, что людям нужно немного уважения и спокойствия, если не при жизни, то хотя бы после смерти. Однако он подошёл ближе. К своему отчаянию, обнаружил, что никому не приходило никогда в голову каким-либо образом помечать мешки. Потянулся за спрятанным в ботинке выкидным ножом и разрезал ближайший пакет. Из отверстия вышел трупный газ. Вскрикнул и с ужасом отпрянул назад. Ужасная ошибка. Ещё один мешок — отвратительно распавшийся труп умершего две недели назад сотрудника лазарета. Как его зовут? Михаил? Хотя он старался занять чем-то мысли, вскрытие каждого последующего мешка по очереди причиняло ему почти физическую боль и вызывало тошноту. 

С седьмой попытки повезло. Быстрого взгляда на содержимое пластиковой могилы вполне достаточно. Лицо Януша было чудовищно избито, лишено почти всех зубов и исказилось в болезненной предсмертной гримасе. Ну и дыры. Две. Одна поменьше, на левом виске, там, куда попала пуля, другая побольше, на правой — там, где вышла. Януш был убит, без сомнения, пройдя ранее через все круги ада. Ноги Яцека превратились в вату, но он знал, что должен немедленно возвращаться вниз. Если их подозрения верны, как Павел, так и Станислав могли находиться в смертельной опасности. Любой фанатичный житель подземной общины мог сдать их монахам по подозрению в попытке осуществления переворота. Яцек сунул нож в сапог и изо всех сил бросился назад. Он слышал только шум крови и собственное дыхание в резиновой маске. Прежде чем придумал какой-нибудь разумный план дальнейших действий, добежал до ворот и начал бить кулаком по металлу. Ворота сдвинулись с места после второго удара. Павел, видимо, с исключительным нетерпением ждал его возвращения. Яцек хотел как можно скорее войти внутрь, однако он задержался при виде лица друга. Что-то было не так. Павел был без
кислородной маски, она болталась у него на шее. Смотрел, правда, на Яцека с обычной глуповатой улыбкой, но в глазах у него стоял чудовищный ужас. Яцек не успел среагировать. Из-за двери появилась группа из четырёх вооружённых короткостволами бойцов Стефана. Они без труда прижали Яцека к земле. Краем глаза за запотевшими стеклами противогаза он увидел стоящего на коленях и заливающегося слезами Павла. Издалека слышал его крики: «Прости, я должен был! У них Стасек! Говорили, что иначе его убьют!». За ним стоял поп.

— Ты, ублюдок! — Яцек дёрнулся без толку. Глаза налились кровью.

Стефан в ответ только фыркнул и жестом приказал своим людям взять его в плен.

— А что с тем, шеф? — спросил один из них, указывая на Павла.

Стефан посмотрел с презрением на того.

— Выведите его на прогулку. Без химзащиты, — бросил небрежно.

У Яцека мир закружился перед глазами, Павел, в свою очередь, смотрел на него в немом недоумении. Два телохранителя стальной хваткой схватили его под мышки и бодро потянули наверх. Прошла минута, прежде чем из коридора раздался чудовищный рёв Павла, до которого, видно, только сейчас дошло, что его ведут на казнь. Медленную и мучительную — от радиации, или быструю, зато ужасную, в пасти какого-нибудь зверя. Что может быть хуже? Сам приговор или поставленный выбор? Яцек почувствовал тупой удар в затылок, отчего у него потемнело перед глазами. А потом ещё один, на этот раз успешно лишив его сознания.

* * *

Обливание грязной и смердящей мочой водой вернуло его в мир живых. Яцек попытался припомнить последние события, но голова гудела. Януш в мешке, Павел с глупым выражением лица, банда вооружённых бандитов, Павла увели на смерть, Стефан… Поднял голову. Точно напротив него, развалившись в кресле, сидел самодовольный монах, а рядом с ним, привязанный к стулу и жестоко избитый, — Станислав. На выходе стояли два охранника, наверное, те же, кто его сюда притащил. Он дёрнулся, но тщетно. Он тоже привязан к стулу. Примотанные верёвкой руки почти касались ботинок… Нож. Его ножичек, что носил заткнутым за левый сапог. Может, его не нашли?

— Ну и как, панове? Оно того стоило? — произнёс Стефан. — Стоило со мной связываться? Стоило вносить хаос в моё маленькое, сплочённое сообщество?

— Сплочённое? — прохрипел Станислав. — А может быть, несвободное? Ты не имеешь права диктовать другим, что им делать, а что нет. Не имеешь права удерживать их здесь насильно. Ты же знаешь, что отсюда есть выход! Где-то здесь — путь к свободе! — замолчал и сплюнул кровавым сгустком.

Яцек нащупал нож. Он был на месте, что порадовало. Пользуясь тем, что поп пока сосредоточился на Станиславе, аккуратно потянул на себя клинок. Закашлялся, чтобы заглушить шорох вытаскиваемого лезвия. А потом начал медленно резать верёвки.

— Ах, к свободе? — Стефан поднял брови в притворном удивлении, видно, дурачась перед старым сталкером. — Хочешь дать людям свободу? Хочешь дать её, чтобы они делали то, что им заблагорассудится, а не то, что запланировал для них Господь Бог?! — он начал повышать голос. — Нет! Люди больше никогда не будут свободны! Дать им возможность выбора — это как вручить им в руки смертоносное оружие! Это как позволить, чтобы в своей пустой зависти, ненависти и гордости перерезали друг друга, чтобы несли только зло, страдания и смерть! Люди один раз уже были свободны. И за этот единственный раз поплатились. Сам знаешь, когда. Двадцать лет назад и до того, когда действовали в соответствии с этим своим голосом разума. И посмотри, что из этого вышло! Нашу цивилизацию довели до падения, не оставив шанса подняться! И хорошо… Прекрасно, что так случилось! Благодаря этому люди снова слышат голос Господа, обращённый к ним через меня! Теперь я смогу избавить эту заблудшую паству от неё самой! Я укажу ей путь! Сейчас я наведу новый мировой порядок, свободный от зла, зависти и ненависти. Да… — он сделал паузу и улыбнулся с гордостью. — Как жаль, что вам не суждено дожить до этих прекрасных времён.

— Ты не только глуп, но, мне кажется, ещё и абсолютно слеп! — спровоцировал его Яцек, уже почти освободившийся.

Поп перестал глупо улыбаться и посмотрел Яцеку в глаза. Клюнул на приманку.

— Я был сегодня наверху, на этой куче трупов, — продолжил он. — Ты пробовал когда-нибудь считать мешки с телами? Будь реалистом, чувак, там больше трупов, чем у тебя в прихожанах. За несколько лет не останется никого, кому можно указать дорогу. Но насчёт одного ты был прав. Люди поддались влиянию Сатаны. Ибо ты его воплощение!

Всё прошло как по маслу. Вскипевший Стефан вскочил с кресла и с удивительной для своего возраста и туши лёгкостью подскочил к Яцеку с кулаками. Для отвода глаз позволил себя ударить. Раз. Потом, к удивлению собравшихся, он вскочил с кресла, мёртвой хваткой схватил Стефана за шею, а другой рукой приложил лезвие к горлу.

Удивлённые часовые не успели вовремя среагировать. В ожидании следующего хода нападающего стояли как истуканы на своих постах. Один — ноль в его пользу.

— Прикажи им бросить оружие в угол и освободить Станислава! — крикнул Яцек, воодушевлённый полученным преимуществом.

— Делайте, что говорят, тупые бараны! — приказал монах, обливаясь потом.

Охранники разрезали путы Станислава и поставили его на ноги. Старик размял запястья и посмотрел на ученика.

— А теперь к противоположной стене, подальше от двери, живо! — решительно приказал молодой, прижимая нож сильнее к горлу жертвы. 

В месте соприкосновения стали с кожей появились первые капли крови. На этот раз охранники даже не стали дожидаться отмашки от лидера. Яцек повернулся, чтобы не терять их из виду, становясь спиной к двери.

— А теперь у меня вопрос к тебе, боров, — прошептал он Стефану в ухо. — Где. Выход? — медленно произнёс, как будто его заложник был дурачком.

Напуганный Стефан не колебался ни мгновенья.

— Там! — крикнул он в ответ и указал пальцем на свою широкую кровать с высоким изголовьем, стащенную сталкерами вниз много лет назад прямо из покоев бывшего генерала ордена.

Яцек мог это проверить. Из всего подземного комплекса наименее изученным уголком была ведь келья монаха. Смотрели здесь в прошлом всего два раза, быстро и немного небрежно обстучав стены и пол в поисках пустот. Видно, не шибко тщательно.

— Идём к кровати, я хочу увидеть, — на этот раз Станислав отдал приказ бойцам. Когда отодвинули кровать и прижатый ей декоративный пурпурный ковёр, всё стало ясно. Исключительно маленький металлический люк скрывался не под ним, а за ним, замаскированный как подголовник. Так вот как скрылись Томек, Норберт и Патрик. Их наверняка почти поймали с поличным, потому что они не успели даже сообщить об открытии никому из своих или даже взять какое-либо снаряжение, кроме того, что имели при себе. Есть ли туннель, что, согласно легенде, вёл к крепости в Ольштыне? Безопасен ли переход, или в нём успели поселиться исчадия ада? Смогли его друзья перебраться на другую сторону? У Яцека в голове скопилось ещё много других вопросов, но ни один из них не успел задать вслух. Он почувствовал сильную боль в районе живота. В шоке он перестал прижимать нож к жирной шее монаха, и Стефан высвободился. Яцек понял, что толстяк держит в руке свой стальной крест, наполовину заляпанный кровью. Его, Яцека, кровью. Воспользовавшись тем, что сталкер отвлёкся, поп использовал распятие в качестве оружия. Исход поединка был выровнен. Один — один.

Без заложника сталкеры не могли больше диктовать условия. Стоящие за спиной Стефана охранники пустили в ход свои ножи. Чёрные, прочные, с зубчатыми краями на тупой стороне лезвия. В схватке раненый Яцек и избитый Станислав не имели шансов выйти победителями. Старик прекрасно об этом знал. С диким криком бросился на противников в одиночку. Удивлённый атакой Стефан принял удар могучего кулака прямо в нос, тут же брызнувший кровью, и под аккомпанемент отвратительного грохота мгновенно изменил форму. С двумя быками так же легко не прокатило.

— Беги, малыш! — крикнул Станислав. — На башню! Не проморгай сигнал! — велел он, и в ту же секунду получил удар в бок.

До Яцека дошло. Ясногорская башня, условный знак! Он посмотрел на часы. Половина двенадцатого. Надо успеть добраться туда до полудня. Только сейчас он вспомнил об их давнем договоре — если кому-нибудь из них удастся каким-то образом безопасно добраться до Ольштына, надо известить об этом остальных, передавая ежедневно с полудня с помощью обычных «зайчиков» сообщение азбукой Морзе. Станислав принёс себя в жертву, чтобы раненый Яцек получил шанс. Поблагодарив мысленно наставника, он выбежал из комнаты и помчался по коридору. За плечо не обернулся ни разу. Опять выигрывал — два против одного.

Он бежал по восточному коридору, а затем по южному — жилому. Проносясь мимо жителей общины, во всё горло выкрикивал то, что узнал. Теперь уже мог. Впрочем, это был, наверное, его последний шанс. Кричал правду о смерти Януша и Павла, о сумасшедшем Стефане, о тайном переходе в безопасное место, побеге троих коллег и недавней жертве Станислава. Он не знал, посеют ли его слова зёрна революции, дав сообществу надежду на лучшее завтра. Знал только, что должен бежать, потому что уже подписал себе смертный приговор. Добрался, наконец, до самого длинного, западного туннеля, ведущего к выходу на поверхность. Когда оставались считанные шаги до повешенных на крючках костюмах химщазиты и ворот, услышал где-то вдалеке одиночный выстрел, и долю секунды спустя почувствовал острую боль. Посмотрел на руки. Они были вымазаны в тёмной, почти чёрной крови. Ранили в печень. Он знал, что
это конец. Повернулся и увидел стоящего на другом конце коридора Стефана, по-прежнему целящегося в него из пистолета.

— Выбирай, говнюк! — взревел поп. — Попрощайся с жизнью, люди никогда не поверят в твоё вранье! Убирайся отсюда без костюма, или же я напичкаю тебя свинцом! — монах не шутил.

Несмотря на боль, Яцек успел открыть гермоворота и, медленно труся, отправился по каменной тропинке наверх. Туда, откуда нет возврата. Жестокая игра добра со злом закончилась. Ничья.

* * *

Проходя зал Кордецкого и большую гору трупов в полиэтиленовых мешках, Яцек медленно терял силы. Сильно хотелось присесть хоть на минутку, но он знал, что не сможет снова встать. Ещё присядет, еще отдохнёт — там, на останках башни. На смотровой площадке, откуда открывался вид на весь город и дальше, на соседние деревни. Игнорируя любые меры безопасности, вышел на улицу. Он не замедлил шага ни когда прошёл мимо растерзанного тела Павла, ни позже, когда с трудом перепрыгивал через изуродованные трупы двух его палачей, что угодили, видимо, в страшную засаду вместе со своей жертвой. Добрался, наконец, до лестницы, ведущей наверх башни и начал медленное восхождение в гору. Сначала по узкой винтовой металлической лестнице, позже расширившейся, но местами обвалившейся. Он старался не смотреть вниз, тем более что его мучило головокружение, вызванное значительной кровопотерей и вдыханием отравленного радиацией воздуха. Дул холодный, порывистый ветер, приятно успокаивающий воспалённое лицо Яцека. Когда дохромал до места с видом на восток, он знал, что наконец-то может отдохнуть. Прислонившись к стене здания, почти без сил соскользнул на пол. Именно тогда часы на его руке коротко пискнули, оповещая о наступлении полудня. Сидя он смотрел на развернувшийся перед ним вид. Страшно и завораживающе. Гнилые зубы облупившихся таунхаусов вдоль некогда сказочных улиц, что ежегодно со всей Польши притягивали полчища восторженных путешественников. Тысячи автомобилей тесно забили улицы, полные высушенных скелетов их прежних владельцев, в последние минуты пытавшихся убежать от взрывов. Усеянные чёрными, перекрученными деревьями ясногорские парки, когда-то зелёные, полные смеющейся детворы и влюблённых парочек, держащихся за руки и отдыхающих на газоне рядом с
фонтаном. Зияющие тысячами дыр панельные высотки, что, верно, лишь чудом в большинстве своём сумели пережить удар. Картина разрушений, пустоты и отсутствия каких-либо признаков прежней, оживлённой жизни. Холодный труп, не пригодный ни для реанимации, ни даже для пересадки, хоть и со всеми органами. Ну и, наконец, где-то далеко на горизонте маячил холм с цитаделью Ольштына на вершине. Место, на которое столько лет возлагали надежды. Так близко и так далеко одновременно. Выжил ли там кто-нибудь? Действительно ли сельские районы могут быть более пригодными для жизни, чем город, представлявший главную цель вражеской ядерной атаки? Могли туда попасть его друзья? Яцек глянул на часы. Четверть первого. Он вздохнул, зная уже ответ хотя бы
на последний вопрос. Он чувствовал, что его время истекает и начал медленно закрывать глаза…

Вспышка.

Яцек собрал последние силы и с трудом поднял тяжёлые, как валуны, веки. Может, ему привиделось? А вдруг именно так выглядит тот мифический «свет в конце туннеля»?

Вспышка. Длинная, короткая, короткая, короткая. Не, это, наверное, невозможно.

Ещё одна короткая вспышка. Потом ещё — тире, тире, точка, точка. Азбука Морзе. И дальше — точка, тире, тире, точка. Кто-то передаёт сообщение. Кажется, как раз из замка. Ещё одна короткая вспышка, и ещё. Минута перерыва и снова короткая. А за ним ещё. И ещё. 

Яцек с нечеловеческим усилием сосредоточился на сообщении. Но безуспешно, поэтому подождал, пока оно закончится, и, возможно, начнётся заново. Не ошибся. Сообщение было дано ещё раз. А потом снова. И снова. Складывалось в одно единственное слово, повторявшееся раз за разом — «БЕЗОПАСНО»¹.

Яцек наслаждался этим видом так долго, насколько хватило сил, а потом, наконец, сомкнул уставшие веки. Теперь уже навсегда. Он не мог быть уверен в реальности увиденного. Может быть, это было то, что много лет назад привил Яцеку Станислав и что направляло как его, так и пятерых его друзей. То, что позволяло ему каждый вечер засыпать спокойно и на следующее утро просыпаться, радуясь жизни. То, что в этом мёртвом мире почти было забыто. То, что пережило Януша, Павла и Станислава. И что переживёт его самого, как и всех этих несчастных, доживающих свой век где-то там, под землёй. То, что умирает последним.

У Яцека была надежда.

Примечание

1. Код слова «BEZPIECZNIE». Код «БЕЗОПАСНО»: − · · · · − − · · − − − · − − · · − · · · − · − − −.