Эта непонятная история произошла со мной в далекой молодости. В 77 или 78 году прошлого столетия. Я еще совсем молоденькой была. 22 или 23 года. Жила я в то время на севере Томской области, в строящемся городе нефтяников – Стрежевом. В то время это был, конечно, не город и даже не пародия на город. Несколько десятков крохотных домиков–времянок, столько же вросших в болотную грязь вагончиков. С десяток одноэтажных, деревянных бараков – общежитий для нефтяников. А еще с десяток огромных палаток с печками-буржуйками. В них и зимой жили.

Стрежевой строился недалеко от реки Обь, на её притоке, речке Пасол. Дома и дороги-лежневки возводились на болотах, кое-как осушенных за счет траншей. И днем и ночью огромные машины возили песок с берегов Оби и отсыпали место для будущего города. Вокруг Стрежевого расстилалась не тронутая никем тайга со множеством клюквенных болот. Места богатейшие. Ягода, грибы, кедровые шишки. В Оби и притоках рыба сама в ведра прыгала. Какой там её только не было! Муксуна, нельмы, стерляди, как сейчас чебака было. Даже больше! Девушка я была деревенская, хозяйственная. До сих пор такая. И, конечно же, на всё это изобилие спокойно смотреть не могла.

Стояла прекрасная золотая пора осени. Такая погода бывает только у нас в Сибири. Ягоды рядом с «городом» столько, что хоть лопатой греби. Я уж и черники, и морошки, и голубики наварила. А к тому времени, о котором идет рассказ, клюква подоспела. Выбрала я теплый солнечный денек, собралась и пошла за ягодой. Собралась - легко сказать, а вот собраться для похода в тайгу не так-то просто. Резиновые сапоги с удобными носками, энцефалитный плотный костюм, шляпа-накомарник с сеткой, и желательно поверх куртки ещё и сетчатую рубашку, пропитанную дёгтем, натянуть.

В тайге гнус до поздней осени такой, что вдыхать воздух свободно опасно. Обязательно мошкой подавишься. С собой я прихватила рюкзачок, в который поставила ведро и сунула кусок хлеба и бутылку воды. Идти далеко не пришлось. Через пару километров таежного бездорожья открылось огромное болото, поросшее частым багульником и редким, высохшим соснячком. Клюква началась у самого «берега» болота. Но собирать её среди хрупких веточек багульника было очень неудобно. Клюкву я собирала здесь не первый год и по опыту знала, что нужно пройти в глубь болота, туда, где на чистых участках мха ягода лежит, как на подушке. Брать её там легче и быстрее. А главное - клюква в ведро попадает чистая, без мусора.

Собирая ягоду, я медленно продвигалась в глубь болота. Вскоре вышла на достаточно чистое место. Ведро начало наполняться заметно быстрее. Я не любила (и до сих пор не люблю) специальных ягодных комбайнов. В них мусора попадает больше, чем ягоды. Без особых усилий через пару часов 12-тилитровое ведро было уже полным с горкой. Я присмотрела высокую кочку, поставила на неё рюкзак и осторожно ссыпала в него ягоду из ведра. На деревце, рядом с кочкой, подвесила яркую тряпочку, что специально взяла с собой для этой цели. Отойдя немного в сторону, снова принялась собирать клюкву. Ягода заманивала. Чем дальше - тем крупнее! И так продвигаясь понемногу в глубь болота, я набрала уже больше половины второго ведра, когда со мной приключилось то страшное происшествие, ради которого и затеян этот рассказ. Шагнув очередной раз на чистую, вроде сухую полянку мха я провалилась. Ухнула в ледяную, полужидкую грязь, уйдя сразу почти по пояс.

В первую секунду я даже не испугалась. Рванулась, что было сил и, опираясь на ведро, попыталась выбраться на поверхность. Но ведро легко ушло вглубь. И тут ледяной ужас сковал все мое тело. От дикого страха пропал голос. Пока барахталась в вонючей, холодной грязи, провалилась еще глубже. Потом я затихла. Постаралась успокоиться. Молодость кипела в моей крови, и я просто не верила, что могу вот так запросто умереть страшной, нелепой смертью. Я торчала в болоте, как пень, медленно, но неумолимо погружаясь в ужасную бездну. Чуть передохнув, я легла, вытянулась вперед. Хватала руками за все, за что только можно было уцепиться. Но трава, мох, кустик багульника – все это легко вырывалось и оставалось в моих руках.

И тогда я стала кричать. Да что там кричать. Я орала так, будто меня живьем резали. Но мои вопли остались неуслышанными. Людей близко не было. Нижняя часть тела давно потеряла чувствительность от страшного холода. И все же, провалившись уже едва ли не до подмышек, я почувствовала под ногами что-то твердое. То ли дерево, то ли почва там была, но засасывать меня перестало. Но это было малым утешением. Жадное болото держало меня в своей пасти слишком крепко. Не заглатывая дальше, но и не выпуская. Я плакала и молилась Богу, хрипела, теряя голос, в последней надежде привлечь чье-нибудь случайное внимание.

Осенний день на севере короток. Солнце медленно клонилось к западу. Тепло уходило, а вместо него налетело полчище гнуса, усиливая мои страдания. Тоненькая сухая сосенка находилась в каких-то двух метрах от меня. Но она была так же недосягаема, как солнце, что безжалостно скрывалось за кромкой кедрача и сосняка, окружавших болото. Устав от мольбы и слез, я, кажется, впала в апатию и полный ступор. Помню, как мелькнула вялая мысль: «Скорей бы провалиться, всё уж к одному концу».

Видимо, эта мысль вывела меня из состояния ступора. Я дернулась всем телом, приходя в себя. Откуда-то пришли слова, неожиданные и непривычные. Не знаю почему, но, напрягая последние силы, я закричала, насколько позволял мой осипший голос: «Дух болотный, хозяин милосердный, спаси меня, помоги мне. Пожалей мою доченьку. Ей же всего два годика. Не оставляй её сироткой. Клянусь тебе, что никогда без твоего позволения не сорву ни одной ягодки. Никогда не брошу в лесу и бумажечку. Прости меня, спаси меня!!!» Так я пищала, рыдая и кашляя, минут 10 или больше.

И вдруг… О чудо! Сухая сосенка хрустнула у основания и повалилась прямо на меня. Я едва успела отклонить в сторону голову. Деревце упало рядом, больно хлестнув сухими лапками по лицу. Дикий восторг охватил меня. Не знаю, откуда только силы взялись в моем измученном, застывшем теле. Уцепившись за ствол, я достаточно быстро выбралась на поверхность, оставив в недрах ненасытного чудовища и сапоги, и носки. Лежа на кочке рядом с рюкзаком, я долго рыдала и смеялась, долго благодарила Таежного Духа, пославшего мне чудесное избавление от страшной и мучительной смерти!

Домой я добиралась почти на четвереньках, предварительно обмотав босые, бесчувственные ступни ног разорванной нижней блузкой. Ягоду я, конечно же, оставила на кочке. Как ни странно, но, кроме жесточайшего бронхита, никаких других болячек я не получила. Справился молодой не изношенный организм. С тех пор, вот уже 40 лет, прежде чем войти в лес, я обязательно здороваюсь с хозяином, прошу у него позволения взять из богатых его запасов немного ягод или грибов. Выходя из леса, обязательно благодарю лесного духа. И еще. Ни сама я, ни члены моей семьи не оставляем после себя в лесу мусор.