На улице игриво светило солнце, обогревая осенними лучами небольшой загородный поселок. Роман Ковальский открыл дверь своего «Ленд Ровера» и осторожно, чтобы не наступить в грязь, вышел из машины. Высокий светловолосый мужчина тридцати лет, с легкой небритостью и пронзительным взглядом, вдохнул свежего загородного воздуха и внимательно посмотрел на свои новые владения. Участок десять соток, небольшой, но крепенький одноэтажный домик и такая же крепкая баня, построенная ещё дедом где-то в шестидесятых. Всё выглядело именно так, как он запомнил с детства, хотя раньше дом казался побольше. Это наследство, оставшееся от бабки, было как нельзя кстати. Бизнес Романа находился не в лучшей своей стадии, да ещё и крупную сумму денег задолжал другу, а сроки уже поджимали.

Дед Романа пропал без вести ещё несколько лет назад. По словам бабки, он ушёл рыбачить на пруд и не вернулся, его тело так и не нашли. Местные жители поговаривали, что это бабка свела его со свету. В поселке она была известной ведьмой, и, хотя при жизни в основном помогала людям, её дом всё же обходили стороной.

Роман немного поностальгировал, затем открыл ворота и загнал свой джип во двор. В город сегодня он возвращаться не планировал, а сотовый телефон выключил, так как в очередной раз поругался с женой из-за какой-то ерунды.

В доме всё было по-прежнему: старое кресло-качалка деда, резные шкафы, большой круглый стол, полы, застеленные вязаными ковриками, даже запах сушёных трав вызывал детские воспоминания. Лишь небольшой плазменный телевизор, который Роман сам привез сюда несколько лет назад, выделяясь из общей картины, возвращал в реальность.

Мужчина немного похозяйничал по дому, перекусил привезёнными продуктами и даже немного вздремнул. Когда Роман проснулся, солнце уже закатывалось за горизонт. Ковальский вышел на улицу и, любуясь местными красотами, закурил сигарету. «А что, если попариться?» — подумал он, остановив взгляд на старой дедовской бане. Вдохновившись этой идеей, Ромка быстро наколол дров и занялся растопкой.

Когда баня была готова, время уже близилось к полуночи. Роман зашёл в парилку и случайно уронил на пол небольшую пластиковую бутылочку, наполненную святой водой, которую бабка всегда держала в бане. Парень поднял бутылку и, немного подумав, поставил её в предбанник возле двери. Детские суеверия и бабкины байки про банных чертей казались нелепыми и совершенно не пугали взрослого мужчину.

Горячий пар приятно обдавал тело, раскрывая все поры, а аромат свежезаваренного дубового веника успокаивал и расслаблял. Ромка плеснул на раскалённые камни воды, в которой заваривался веник, и с удовольствием растянулся на полке. Вдруг он услышал странное жутковатое рычание, не похожее ни на что, из того, что он когда-либо слышал. Парень открыл глаза и приподнял голову. Осмотрев небольшое помещение, мужчина остановил свой взор на странной тьме в углу рядом с печью. Лампочка, хоть и не слишком яркая, все же хорошо освещала парилку, и странная чёрная дымка в углу никак не вписывалась в рамки здравого смысла. Ковальский выжидающе замер, его глаза расширились и, несмотря на банный жар, по телу пробежали мурашки.

— Что за… — только успел вымолвить Роман, как черные сгустки полезли из всех углов, издавая жуткое потустороннее рычание. Они забегали по стенам и потолку, быстро передвигая своим когтистыми лапами. Дикий страх охватил парня, его лицо исказила гримаса ужаса. Ромка спрыгнул с полки, и, когда уже собирался кинуться к двери, одно из существ перегородило ему путь. Сгусток вытянулся во весь рост, и Роман отчетливо увидел рогатую физиономию с жёлтыми глазами и жутковатой улыбкой. Главарь указал когтистым пальцем на перепуганного парня, готового обделаться от страха, и все черти, словно по команде, кинулись на него. Роман прыгнул к двери и, ударившись об неё всем весом, вывалился наружу. Но жуткие существа облепили бедолагу и быстро начали тащить обратно. Парень истошно завопил, пытаясь за что-нибудь ухватиться, но под руку попалась лишь бутылочка, стоявшая возле входа. Как только жертву втянули, дверь громко захлопнулась. Роман буквально сорвал крышку с бутылки и, вопя, как ошпаренный, начал мотать ей во все стороны, расплескивая её содержимое по всей бане. Парень орал и судорожно махал бутылкой, распугивая чертей, которые разбегались по углам и исчезали в пустоте. Наконец, когда бутылка опустошилась, Ковальский с выпученными от страха глазами подскочил на ноги и, интенсивно дыша, резко завертелся во все стороны, выставив перед собой бутылку, словно оружие. Убедившись, что чертей больше нет, он пулей вылетел из бани, быстро раскрыл ворота, схватил одежду в охапку, голый запрыгнул в машину и дал по газам. Оказавшись в городе, освещенном ночными фонарями, Ковальский остановил машину, оделся и дрожащими руками закурил сигарету. «Значит, бабка правду говорила, что нельзя ходить в баню после полуночи», — думал он, пытаясь успокоиться.

Ночь Роман провел в машине, домой ехать он так и не решился, а в бабкин дом и подавно возвращаться не хотелось. Утром Ковальский, уже полностью отойдя от стресса, решил всё же вернуться в поселок, чтобы трезвым взглядом оценить произошедшее.

Вооружившись старым деревянным бабкиным крестом и святой водой, которую он не поленился взять в местной церквушке, Ромка осторожно вошёл в уже остывшую парилку. В бане все было тихо и спокойно, и лишь небольшие, но многочисленные царапины на теле Ковальского не позволяли убедить себя в том, что произошедшее было сном.

Мужчина внимательно осмотрел углы, из которых вылезали черти, но никаких отверстий или хотя бы трещин он там не заметил, за исключением странных узоров на срезе деревянных досок, там, где были сучки. Один из узоров был в виде собаки, другой — в виде искажённого ужасом человеческого лица. Эти странные сучки Ромка видел и раньше в детстве, но теперь к ним прибавилась ещё одна карикатура, очень сильно напоминавшая физиономию пропавшего деда.

– Так вот, куда дед делся, — произнёс Ромка, осторожно прикоснувшись к изображению.

Ковальский вернулся в дом, устроился в кресле-качалке и долго задумчиво сидел, обдумывая произошедшее. В голове парня начал зарождаться коварный план. Сначала Ковальский отметал его, но он, как навязчивая мысль, засевшая в голове, всё сильнее и сильнее вгрызался в мозг.

∗ ∗ ∗

– Ну вот, смотри, Алексей, в этом живописном месте я проводил почти каждое лето в детстве. Как видишь, город уже вплотную подобрался к этому посёлку, скоро здесь начнутся элитные коттеджные застройки, и эта земля сильно подскочит в цене, что с лихвой покроет мой долг со всеми процентами.

Алексей с улыбкой на лице осмотрелся и по-товарищески хлопнул Ковальского по плечу.

— Беру, — радостно ответил он. — Ты прав — место просто отличное, домик я, конечно, снесу и построю здесь хороший двухэтажный коттедж. Надеюсь, ты не против.

— Конечно, нет! Я бы и сам так сделал, если бы тебе не стал продавать, — сказал Ковальский, выгружая из багажника ящик пива. — Потом полюбуешься красотами, хватай вещи и давай в дом, нам ещё баню топить.

Алексей Ларин воодушевленно схватил сумки и потащил в дом. Ковальский под разными предлогами тянул с растопкой бани, приближая время к полуночи. Наконец, когда на часах было без двадцати двенадцать, Роман сообщил, что баня готова и, прихватив с собой пива, друзья пошли париться. Ковальский предусмотрительно завел на телефоне будильник на без трех минут двенадцать и оставил смартфон в предбаннике.

— Ты крестик-то сними, — обратился Ромка к другу.

— А что такое? — пьяным, заплетающимся голосом спросил Алексей.

— Ты в баню первый раз, что ли идёшь, он же раскалится, и у тебя ожог останется мама не горюй, — сказал Ковальский, кинув другу банную шапочку.

— А это ты прав, — расплывшись в улыбке, констатировал Лёха, — я же уже один раз так обжёгся золотой цепочкой. А тебе, я смотрю, пивасик соображалку не притупил.

Роман вынес в предбанник крестик друга и, устроившись рядом на полке, поддал пару. Алексей с удовольствием потягивал пиво и наслаждался жизнью. Ковальский же, напротив, напряжённо ждал, когда сработает будильник, казалось, времени прошло уже много, а он всё не звонил. Его тело покрылось липким потом, сердце колотилось, как бешеное, а хмель улетучился, словно и не было. Наконец, мужчина не выдержал.

— Я пойду холодненького пива принесу, — сказал Ромка, спрыгивая с полка, в надежде под этим предлогом выйти из бани.

— Да ладно, что ты, сиди, нормальное пиво, чего горло-то морозить, — остановил его Алексей.

— Да что-то как-то не лезет теплое пиво в глотку, — ответил Ковальский, уже почти готовый выскочить из парилки.

— Сиди, я тебе говорю, успеешь ещё, — хлопнув по полке, продолжил настаивать Лёха.

И после его слов наконец-то зазвонил телефон Ковальского.

— О, видишь, сама судьба требует, чтобы я за холодненьким сбегал, — с облегчением ответил Ромка и тут же вылетел за дверь. Оказавшись в предбаннике, Ковальский тихонько закрыл дверь на заранее приделанный засов и подпер её поленом, то и дело поглядывая на время. Как только точно настроенные часы обнулились, Роман вздрогнул, услышав из бани уже знакомое потустороннее рычание. Парень схватил бутылку со святой водой и деревянный крест.

— Что это, ааа, нет, помогите! — завопил Алексей.

Глаза Романа округлились, а все его мышцы напряглись. Дикие вопли Алексея, и жуткое рычание чертей раздавались из парилки. Дверь начала сотрясаться от сильных ударов.

— Помоги мне, Ромка, Ромкааааааа, выпусти меня отсюда, ААААА!

Ковальского трясло от ужаса, но отступать он не собирался. Наконец, крики стихли, и в парилке воцарилась тишина. Роман запер баню и, крепко сжимая в руках крест, пошел в дом.

Когда рассвело, парень долго не решался зайти в парилку, наконец, пересилив себя, он открыл дверь и заглянул внутрь — никого. Ковальский осмотрел стены и обнаружил новую карикатуру в виде лица Ларина.

— Фууу, сработало, нет тела — нет дела, и долга тоже нет, — с облегчением вздохнув, констатировал негодяй.

∗ ∗ ∗

Полиции Ковальский заявил, что Ларин ночью вышел в туалет и не вернулся. Поисковые отряды с собаками прочесали всю местность, а также дом и участок, но никаких следов так и не нашли. Для Романа почти всё складывалось удачно. Он знал, что Алексей о долге никому не говорил, поэтому мотива для убийства у него не было. Оставалось только найти расписку, которая должна была быть у Ларина в сейфе на работе.

Под предлогом закончить дела по совместным проектам, которые они вели вместе с Лариным, Ковальский получил доступ к его сейфу, но, к его большому удивлению, расписки там не оказалось. Прошла неделя, полиция Романа уже не беспокоила. Ковальский после плодотворного трудового дня качался в кресле деда, потягивая сигарету и обдумывая свой следующий ход. Внезапно его идиллию прервал стук в дверь.

— Кто там? — громко спросил Роман, размышляя о том, кого это могло принести в столь поздний час.

— Капитан Вилисов, откройте! — послышалось из-за двери. Ковальский неохотно отворил дверь и впустил следователя.

— Что угодно офицеру? — с ноткой сарказма спросил Роман.

— Что угодно!? Шутить изволите?

— Да нет, мне действительно интересно, что вам надо, я же вроде уже ответил на все ваши вопросы.

— А у меня тут неожиданно ещё один вопросик возник, — с улыбкой на лице ответил Вилисов, доставая из папки ксерокопию какого-то документа. — Знакомая расписочка?

Роман раздраженно громко выдохнул через нос, с негодованием бегая глазами по копии, написанной им расписки.

— Ты что же, надеялся, что документик затеряется, и никто не узнает, что ли? Хотя нет, вряд ли ты такой дурак. Наверное, ты думал, что, пока Ларина признают мертвым, срок действия расписки закончится.

Ковальский презрительно посмотрел на назойливого полицейского, сжимая в руках неугодный документ.

— Вот только не успеет закончиться срок действия расписки, будь уверен. Я докопаюсь до истины, ну, или, как минимум, помогу его семье оформить свидетельство о смерти, и вернешь ты им все до последней копеечки. А само наличие долга это ох какая причина для убийства, не так ли?

Полицейский, чувствуя вкус победы, ехидно улыбался. Роман провёл рукой по небритому лицу и, бросив недовольный взгляд на проныру следователя, спросил:

— Так, давай начистоту, что ты хочешь? Не просто же так ты решил мне это все выложить, в надежде на мое чистосердечное.

— О как, сразу к делу, это хорошо, мне это нравится, — улыбаясь, сказал капитан, удобно устроившись в кресле. — Ну что же, я не жадный, заплатишь мне половину суммы от долга, и я сделаю так, что расписка исчезнет.

Роман задумчиво отвернулся и начал бегать глазами по комнате, обдумывая все варианты решения данного вопроса.

— В машине, — громко прозвучал в голове Ковальского шепчущий, разносящийся эхом голос.

— Что? — удивленно спросил Роман, повернувшись к следователю. Капитан в недоумении взглянул на собеседника.

— А поконкретнее!? — ответил вопросом Вилисов.

— Расписка в машине, — опять прозвучал тот же голос, но в этот раз Роман смотрел прямо на полицейского, который явно ничего такого не слышал и уж точно не произносил.

Ковальский взглянул в окно, выходящее на баню, окутываемую густыми сумерками, затем снова перевел взгляд на Вилисова, улыбка на лице которого сменилась на вопросительное выражение.

— Хорошо, деньги будут, я приготовлю их завтра, приезжайте в это же время, — спокойным ровным тоном выпалил Роман.

Следователь с недоверием кивнул. Затем встал с кресла и направился к выходу.

— И учти, Ковальский, я не дурак, если со мной что-то случится, сухим из воды ты не выйдешь.

— Не волнуйтесь, все будет в порядке, — уверенно ответил Роман. Как только полицейский отвернулся к выходу, Роман схватил полено и оглушил им Вилисова. Продажный капитан рухнул на пол как подкошенный. Ковальский пощупал пульс.

— Живой, сучонок, — прошептал он сквозь зубы, затем поднял тело и, загрузив на плечо, словно мешок картошки, потащил в баню.

Уложив полицейского на полок, Роман вытащил у него из кармана ключи от машины, взял бутылочку со святой водой и вышел в предбанник, надёжно заперев дверь.

Оригинал расписки оказался в бардачке. «Как непредусмотрительно, мистер полицейский», — улыбаясь, подумал Ковальский.

Ночью Роман отогнал машину капитана подальше от посёлка и бросил на обочине. Затем пешком вернулся домой. Утром он проверил парилку и обнаружил там ещё одну карикатуру.

Какое-то время Ковальский находился под следствием и даже был под подпиской о невыезде, но в итоге из-за отсутствия улик и состава преступления с него сняли все подозрения. Вскоре после этого его бизнес пошёл в гору, и деньги в кармане начали приятно шелестеть. Старый домик он снес, и на его месте построил шикарный коттедж, в который переехал жить вместе с женой. Земля, на которой он стоял, действительно подскочила в цене, и посёлок начал обрастать элитными застройками. У Ковальского появилось много новых знакомых, что очень благоприятно сказывалось на его делах.

Баню Роман сносить не стал, лишь немного подремонтировал её снаружи, а жене строго-настрого запретил ходить туда после полуночи, пугая её тем, что там он видел призрак своей бабки. Елена оказалась женщиной суеверной и в баню не совалась. Она несколько раз предлагала мужу вызвать священника и освятить старенькую постройку. Но Роман не соглашался, мотивируя это тем, что, якобы, дома с приведениями стоят дороже, и это ещё может пригодиться.

∗ ∗ ∗

В шикарном городском офисе солидный молодой человек в строгом костюме с кипой документов уверенной походкой приблизился к двери с надписью «Генеральный директор Ковальский Роман Юрьевич».

— А директора ещё нет, — улыбаясь, сказала миловидная девушка по имени Катя, занимающая должность секретаря.

— Ясненько! — ответил молодой человек, взглянув на часы, на которых уже было четырнадцать тридцать. — Видимо, ещё в себя приходит, – продолжил он заигрывать с девушкой. — Мы же вчера новый проект обмывали. Так Роман напился так, что вообще никакой был.

— И куда вы его потом дели? — кокетливо спросила девушка.

— Как куда? Домой отвезли, — ответил парень, и в этот момент зазвонил рабочий телефон секретарши.

— Ну вот, опять его жена звонит, вот бери и сам оправдывайся, куда вы там его вчера отвезли, — девушка схватила трубку и сунула её парню.

— Селиванов, — неохотно взяв телефон, ответил парень, после чего из динамика стал доноситься раздраженный женский голос, от которого бедолага вздрагивал, то и дело отдергивая трубку подальше от уха. — Так мы это, домой его отвезли, только он в баню вроде пошел, посмотрите, может, там до сих пор спит.

Выслушав ещё несколько «вежливых» слов в свой адрес, Селиванов облегченно выдохнул и положил трубку.

— Жена у него хуже собаки цепной, — продолжил он, вытирая выступивший на лбу пот.

— Мне-то можешь не жаловаться, я с его женой несколько раз в день общаюсь, узнала о себе много нового, — улыбаясь, ответила девушка.

— Вот именно поэтому мы вчера отнесли Ковальского в баню, а не в дом, только чтобы с ней не встречаться. Но если что, по официальной версии из машины он вышел сам и в баню тоже пошел сам.

— Молчание — золото, будешь должен, — лукаво ответила Катя.

… Ковальская Елена зашла в парилку, но, никого там не обнаружив, раздражённо плюнула на пол и, хлопнув дверью, вышла наружу. А в бане снова воцарились тишина и спокойствие, лишь только новая карикатура искажённого ужасом лица украшала одну из центральных досок стены.