Отвечая «Да» Вы подтверждаете, что Вам есть 18 лет
В море человек никогда не бывает один.
Эрнест Хемингуэй
Море казалось спокойным. Это не могло не радовать, потому что шторм, разыгравшийся накануне, вымотал всю команду, которая теперь нуждалась в отдыхе. Палуба ещё блестела местами от воды, и вообще вся шхуна выглядела только что спущенной с верфи, потому что волны окатывали её всю ночь.
Олег обвёл горизонт взглядом и отвернулся. Возвращение одновременно и радовало его, и заставляло нервничать. С одной стороны, он соскучился по дому. Хотелось растянуться на диване, включить телевизор и неделю никуда не выходить. С другой, надо было что-то решать с Машей. Она ясно дала понять, что не может вечно ждать его из длительных путешествий. «Биологические часы тикают», — сказала она перед тем, как Олег уехал в эту экспедицию. Имелось в виду, что ей уже двадцать семь, и пора создавать семью, заводить детей. «С каждым годом родить будет трудней», — не раз повторяла Маша, и в её голосе звучала озабоченность, всегда вызывавшая у Олега смутную тревогу. Он чувствовал, что брак будет означать конец одной эпохи и начало другой — наполненной рассудительностью и стремлением к респектабельности. Маша хотела именно этого. А был ли Олег готов оставить в прошлом погружения и море — всё то, что вызывало опасения за будущее у Маши? Он в этом сомневался. И необходимость продолжить разговор, начатый перед отъездом, иногда угнетала его. Впрочем, никто ведь его не заставлял жениться…
Олег тяжело вздохнул. Так-то оно так, конечно, и всё же…
На палубе появился Евгений Михайлович Быковский, океанолог, начальник экспедиции. Его седая бородка при отсутствии усов делала его похожим на китобоя старых времён — тогда курители трубок сбривали волосы вокруг губ, чтобы не опалить их.
— Ну, что, обманули нас синоптики, — проговорил Быковский, засовывая большие пальцы в карманы — а карманов в его жилете было с десяток, и в них лежало всё, что могло понадобиться или просто пригодиться, отчего океанолог смахивал на престарелого коммандос перед выбросом. — Обещали штиль, а вышел шторм. Вот и верь после этого людям.
— Мало ли какие случаются неожиданности в атмосфере, — ответил Олег. — Не всё приборами фиксируется.
— Вообще-то вы заблуждаетесь, — покачал головой Быковский. — Такие явления, как шторм, трудно пропустить. Почти невозможно.
— Значит, мы угодили в тот ничтожный процент, который вы называете «почти», — улыбнулся Олег.
Океанолог скептически хмыкнул.
— Нам плыть ещё полтора месяца, — сказал он. — Не хотелось бы, чтоб сюрпризы вроде вчерашнего повторялись.
— Будем надеяться, что это была досадная случайность.
Быковский помолчал, глядя на море.
— Как там Арина? — спросил он. — Что говорит наш доктор?
— Я видел Максима утром. Он считает, что зрение наверняка вернётся, но не скоро. На корабле он больше ничего не может сделать. Нужны другие условия.
Океанолог понимающе кивнул.
— Бедная Арина, — сказал он. — Надо же так. Я был уверен, что миссия совершенно безопасна.
— Вы здесь ни при чём. Подвело оборудование. И проверял его Алекс, а не вы.
Быковский махнул рукой.
— Да, но он тоже не виноват. Крепления не рассчитаны на падение обломков скал.
Олег не стал спорить. Он имел в виду не крепления, но океанолог едва ли был настроен вдаваться в технические подробности.
— Могло быть и хуже, — сказал Олег. — Декомпрессия опасная штука. А зрение восстановится — я уверен.
— Очень надеюсь.
На палубе показался первый помощник капитана Вырин. Он выполнял на судне обязанности штурмана. Хотя день выдался довольно тёплый, на нём была наглухо застёгнутая ветровка. Он курил сигарету, держа её указательным и большим пальцами.
— Не бойтесь, дальше поплывём спокойно, — сказал он, выпуская дым. — На ближайшую неделю прогноз хороший, и, я думаю, больше синоптики не облажаются.
— Мы говорили об Арине, — сказал Олег.
— Шуйский уверен, что всё будет путём.
— Не уверен, а надеется, — поправил Быковский. — Как она сама? Видел её сегодня?
— Да. Вроде нормально. Насколько это возможно. Бодрится. Говорит, что стала для нас всех обузой.
— Она это не всерьёз.
— Она хочет услышать, что это не так.
— Ты сказал ей?
— Само собой.
Из-за бакена вышел второй помощник капитана Павлов. Высокий и стройный, всегда гладко выбритый, он больше смахивал на молодого актёра, чем на моряка. Все знали, что дома его ждёт беременная жена. Ко времени возвращения «Януса» в родной порт она должна была родить, так что Павлов вёз целую коллекцию девчачьих игрушек, собранную за время экспедиции.
— Семён Дмитриевич приглашает вас на мостик, — сказал он, подойдя. — Всех.
— Что случилось? — спросил Быковский.
— Мы получили сигнал.
— Какой сигнал?
— Локатора. Впереди нас находится судно. Там! — Павлов протянул руку в сторону горизонта.
Все повернули головы.
— Ничего не вижу, — сказал Вырин. — Какого рода судно?
— Большое. Возможно, сухогруз или теплоход.
— И что тут особенного?
Павлов пожал плечами.
— Оно дрейфует.
— Уверены?
— Посмотрите сами.
Штурман выбросил окурок за борт.
— Ладно, идёмте.
Все отправились на капитанский мостик.
— Думаете, оно потерпело бедствие? — спросил по дороге Олег.
Вырин качнул головой.
— Нет, вряд ли. Раз оно на плаву, то мы поймали бы сигнал SOS. Ну, если б что-то было не так.
Капитана звали Семён Дмитриевич Гурин. В волосах, бородке и густых бровях опытного моряка с более чем двадцатилетним стажем виднелась проседь. Голубые глаза смотрели открыто и прямо, и никто, наверное, ни разу не видел, чтобы Гурин волновался или суетился: всё у него было размеренно и обдуманно, так что казалось, будто он в любой ситуации знает, что делать.
При появлении начальника экспедиции, водолаза и штурмана капитан приветственно кивнул и указал на монитор локатора.
— Полюбуйтесь. Прямо по курсу.
— Почему мы не видим корабль? — спросил Вырин, подходя. — Он вроде не так далеко, а горизонт чистый.
— Не знаю. Подождём.
— Думаете, ему нужна помощь? — спросил Олег.
— Сигнала бедствия мы не получаем, — ответил Гурин. — Но это ничего не значит. Судно дрейфует, хотя не должно бы. Придётся убедиться, что всё в порядке. Ну или оказать помощь потерпевшим. — Он повернулся к Павлову. — Проинформируйте команду и приготовьте к спуску катер.
— После вчерашнего шторма могло пострадать небольшое судно, — заметил Вырин. — Но, судя по сигналу, корабль довольно большой.
— Скоро всё выясним, — ответил Гурин. — Надеюсь, мы напрасно беспокоимся. И всё же… раздайте оружие.
На пару секунд на мостике воцарилась тишина.
— Оружие? — удивился Быковский. — Зачем?
— Слышали о пиратах? Лучше подстраховаться.
— Мы же не у Сомали! — усмехнулся океанолог.
— У преступлений нет национальных границ, — вполне серьёзно ответил капитан.
На борту имелось восемь винтовок и несколько пистолетов. Они хранились в металлическом шкафу — все, кроме личного оружия капитана, которое тот держал в своей каюте.
Гурин достал из кармана ключ и отдал его Павлову.
— Вы возглавите экспедицию, — сказал он. — Так что боекомплекты на пятерых.
— Позвольте присоединиться? — спросил Олег. — Я умею обращаться с оружием, служил в армии.
— Это ни к чему. Мы просто узнаем, что случилось. Возможно, даже не придётся высаживаться на корабль.
***
Судно появилось на горизонте спустя десять минут.
— Не такое уж и большое, как показывает радар, — прокомментировал капитан, рассмотрев его в бинокль. — Попытайтесь связаться с ним.
— Ничего не выходит, — доложил штурман через некоторое время. — Мы перепробовали все частоты. Возможно, у них вышло из строя оборудование.
— С чего бы? — пробормотал Гурин. — Ладно, приготовиться к высадке.
— Команда ждёт, — отозвался Павлов. — Как только подплывём ближе, можно спускать катер на воду.
— Не торопитесь, — сказал капитан. — Прежде осмотрим корабль на расстоянии.
— Я слышал, бывали случаи, когда вся команда умирала от ботулизма или ещё какой-нибудь заразы, — вставил Олег.
— Но от всякой заразы, как вы выразились, не погибают все разом и мгновенно, — ответил Гурин. — Кто-нибудь сообщил бы об эпидемии на береговую станцию.
— Я запросил по радио о судах, следующих этим или сходным курсом, — сказал штурман. — Возможно, удастся определить, что это за корабль.
— Скоро мы увидим его название.
Прошло ещё около четверти часа, и капитан поднял к глазам бинокль.
— «Мантикора», — прочитал он вслух. — Отправьте запрос.
Вырин тут же надел наушники.
— Катер спустить через пять минут, — приказал Гурин Павлову. — Сначала обогнуть судно, и только затем подплывать. Очень осторожно.
— Получен ответ по «Мантикоре», — проговорил штурман. — Греческое торговое судно, числится пропавшим. Последний раз выходило на связь девятнадцать дней назад. Поиски ничего не дали. Но оно следовало совершенно другим курсом. Не представляю, как оно могло оказаться здесь.
— Сбилось, — сказал Гурин. — Девятнадцать дней… Вряд ли на борту кто-то есть. Скорее всего, команда давно эвакуировалась на шлюпках.
— Но зачем? — возразил Вырин. — Корабль на плаву. Безопаснее было бы остаться на нём. Даже если связь вырубилась и машины встали, это всё равно лучше, чем пускаться на шлюпках. Кроме того, никаких сведений о том, что команда «Мантикоры» подобрана спасателями, нет.
— Возможно, команда и на борту, — согласился капитан. — Спускайте катер.
Павлов ушел выполнять приказ.
— Можно? — попросил бинокль Быковский.
— Пожалуйста.
Океанолог рассматривал «Мантикору» около минуты.
— Там никого нет, — сказал он наконец. — Я уверен. Нас должно быть прекрасно видно с судна. Если бы я девятнадцать дней дрейфовал на этом корыте, то сейчас скакал бы и орал, размахивая руками, чтобы привлечь внимание.
— Люди могут быть не в состоянии сделать это, — возразил Гурин. — Больны или ослабли от голода и жажды.
— Или умерли, — добавил Олег. Он забрал у океанолога бинокль и тоже осмотрел борт судна. Никаких пробоин или других повреждений видно не было, но они могли находиться с противоположной стороны или располагаться ниже уровня воды. — Судно даже не накренилось.
— Не думаю, что оно потерпело катастрофу. Поблизости нет ни скал, ни островов, ни рифов. — Быковский задумчиво почесал бородку. — Думаю, дело в отравлении или…
— Нет смысла гадать, — перебил океанолога Гурин. — Скоро всё узнаем.
Через несколько минут катер спустили на воду, и четыре вооружённых матроса во главе с Павловым направились к «Мантикоре». Двигатели шхуны были заглушены, и все оставшиеся на борту вышли на палубу, запасшись биноклями. Отсутствовал только Шуйский — врач ещё оставался в лазарете.
Олег стоял на носу. Ему было отлично видно, как катер приближается к дрейфующему судну, огибает его и исчезает из виду.
— Толя, как дела? — раздался справа голос Гурина. Капитан поддерживал с помощником связь при помощи портативных раций.
Динамик затрещал.
— Всё нормально. Движения на борту не видим, — донеслось в ответ.
Через полминуты катер показался из-за кормы.
Рация снова ожила:
— Разрешите пришвартоваться?
— Разрешаю, — ответил Гурин. — Двое в катере, трое поднимаются на борт.
— Есть.
Олег видел, как катер подплыл к трапу и один из матросов набросил на него канат.
— Флаг спущен, — проговорил вдруг Быковский. — Вы заметили?
Никто ему не ответил.
Павлов выбрался первым и начал подниматься с винтовкой в руке. За ним полезли два матроса, их товарищи остались в катере с оружием наготове.
— Скрестите пальцы, — негромко проговорил штурман.
Капитан бросил на него недовольный взгляд. Если он и был суеверен, как большинство моряков, то никогда не показывал этого и не любил, когда при нём говорили о приметах. Особенно если это делали офицеры.
— Да нет там пиратов! — бросил боцман, стоявший тут же. — Что им там делать? «Мантикора» уже девятнадцать дней как числится пропавшей.
Олег считал, что Уваров прав: если на судне и побывали морские бандиты, сейчас они находились от него очень далеко.
— Мы на нижней палубе, — раздалось из рации. — Начинаем осмотр.
— Держитесь вместе, — посоветовал Гурин. — Если что, убирайтесь оттуда.
— Я доложил береговой станции, что мы обнаружили «Мантикору», — сказал Вырин. — Нам разрешили продолжать плавание, если на борту не окажется никого из членов команды.
— Хорошо, — отозвался капитан, снова поднимая к глазам бинокль. — Предупредили доктора на всякий случай?
— Да, он обещал приготовить всё необходимое для оказания первой помощи.
— Мне вдруг вспомнился «Летучий Голландец», — сказал Быковский. — Как думаете, это один из них?
— Вполне возможно, — отозвался Вырин. — Случаи, когда команда бесследно пропадает с корабля, не редкость. Считается…
— Давайте дождемся результатов осмотра, — перебил Гурин.
— Да-да, — покладисто кивнул океанолог. — Конечно!
Капитан включил рацию:
— Что там, Толя? Докладывай!
— Пока пусто. Осматриваем каюты на первой палубе. Личные вещи на месте, но пассажиров нет.
— Продолжайте. Оставайтесь на связи.
— Есть.
Через двадцать минут стало совершенно очевидно, что ни на первой палубе, ни на второй, ни в машинном отделении, ни в рубке, ни на мостике «Мантикоры» нет ни единой живой души.
— Это «летучий голландец», — подвёл итог Быковский, поглаживая бородку. — Я должен на нём побывать! Когда ещё представится такая возможность.
— Я тоже. — Олег встретился с Гуриным взглядом. — Семён Дмитриевич, давайте пришвартуемся. Теперь уже нечего опасаться.
— А если болезнь? — спросил капитан.
— Не думаю, что мы можем заразиться, — голос принадлежал Шуйскому. Врач только что появился на палубе. Все повернулись к нему. — Прошло слишком много времени. Думаю, можно сходить на экскурсию. Я бы с удовольствием осмотрел корабль.
— Хорошо, я не против. — Гурин включил рацию. — Толя, бортовой журнал на месте?
— Нет.
— Продолжайте искать. Мы пришвартуемся через несколько минут.
— Всё понял. Ждём вас.
— Яков Алексеевич, осуществите манёвр, — обратился Гурин к штурману. — Думаю, для вас это будет не слишком сложно.
Вырин усмехнулся:
— Да раз плюнуть!
***
— Вы уверены, что судно греческое? — вид у Павлова был озадаченный.
— Да, а в чём дело? — спросил Вырин. — Я сам принимал сообщение от береговой станции.
— Просто в рубке все надписи на французском.
— Не может быть!
— Я изучал язык, я бы не перепутал. Посмотрите сами.
— Ладно… пойдём, — штурман приглашающе махнул рукой.
Они поднялись в рубку. Вырин склонился над приборами.
— И где?
Лицо у Павлова вытянулось.
— Ничего не понимаю… — пробормотал он. — Клянусь, они были на французском!
— Ну, теперь они на английском, ты согласен?
— Да, но…
Вырин похлопал помощника капитана по плечу.
— Латинские буквы выглядят одинаково — немудрено перепутать.
— Да нет же! Слова-то пишутся совсем по-другому.
— Толя, скажи честно, ты эти слова разглядывал? Внимательно?
Павлов задумался.
— Пожалуй, нет.
— Вот видишь! Всё и выяснили.
— Но я помню, как подумал, что надписи на французском! — упрямо сказал Павлов. — И вообще… в любом случае, почему они на английском, а не на греческом?
— Откуда я знаю? — примирительно улыбнулся Вырин. — Какая разница?
— Наверное, никакой, — подумав, ответил Павлов.
— Тогда выбрось из головы. Ты нашёл бортовой журнал?
— Нет. Он пропал. Мы всё перерыли.
— Корабль не такой большой, как нам показалось вначале, но и не маленький. Неужели всё осмотрели?
— Ну-у… — на картинно красивом лице второго помощника появилась тень сомнения.
— Вот! У тебя есть дело, Толя. Семён Дмитриевич хочет знать, что тут произошло. И мы все тоже.
— Команда, должно быть, забрала его с собой, когда покидала корабль.
— Возможно, — не стал спорить штурман. — Но, чтобы быть в этом уверенными, надо убедиться, что здесь его нигде нет. И я как раз искал его, когда ты отвлёк меня с этими французскими буквами. Так, может, вернёмся и продолжим?
— Хорошо, — сдался Павлов. — Значит, ошибся. — Он озадаченно покачал головой. — Хотя всё равно странно…
***
— Неудивительно, что машины встали, — говорил Ратников, механик. — Я всё осмотрел, и знаете что? Не понимаю, как это корыто вообще пустилось в плавание! Всем механизмам лет по семьдесят, не меньше. Судно давно должны были списать и пустить на металлолом.
— Это невозможно, — возразил Гурин. — «Мантикора» — современный корабль.
Ратников упрямо покачал головой. Механик был коротко острижен и гладко выбрит. Кожа казалась бледной из-за того, что он загорел меньше остальных.
— Кое-какие детали сняты с немецкого крейсера, — сказал он. — Я лично видел маркировку.
— Что ты несёшь?! — не выдержал Вырин. — Какого ещё крейсера?
Механик обратил на него задумчивый взгляд.
— Я думаю, который успел повоевать во Второй мировой, — ответил он серьёзно.
Штурман фыркнул:
— Ну, знаешь!
— Ты уверен? — спросил Ратникова Гурин. — Не мог ошибиться?
— Нет, Семён Дмитриевич. Говорю вам: детали изношены хуже некуда! Везде ржавчина, сколы, трещины. Не думаю, чтобы «Мантикора» вообще могла выйти в плавание. Всё это не работает, по крайней мере, лет тридцать, если не больше.
— Тем не менее, корабль как-то сюда добрался, — заметил Шуйский. — И, как я понимаю, в Афинах зафиксировано его отплытие.
— Вот именно! — вставил штурман.
Ратников развёл руками.
— Думайте что хотите. Если не верите, спуститесь и сами убедитесь.
— Спасибо, я уже так в рубку сходил сегодня! — буркнул Вырин, отворачиваясь. — Полюбовался на французские надписи.
— Ты о чём? — нахмурился Гурин.
— Расскажи им, Толя, — кивнул штурман Павлову. — Валяй, не стесняйся! После фашистского крейсера твоя байка на ура пройдёт.
Второй помощник капитана нехотя рассказал о своём наблюдении.
— А потом надписи стали английские, значит? — переспросил Гурин.
— Да вы же сами их видели, когда в рубке были. На каком они были языке?
— Не обратил внимания. — Капитан помолчал. — Ладно, это всё ерунда, — объявил он, вставая. — Делать нам тут больше нечего, так что пора возвращаться на шхуну и плыть дальше. О «Мантикоре» мы сообщили береговой станции, её заберёт спасательное судно. Так что свой долг можем считать исполненным. И так потеряли достаточно времени.
Все поднялись.
— Пока мы искали бортовой журнал, я кое-что нашёл, — сказал Олег. — Не придал поначалу значения, но после Диминых слов… как-то задумался.
— Ты о чём? — спросил механик. — Что я такого…
— Про машинное отделение… — Олег обвёл всех взглядом, не зная, стоит ли продолжать. Впрочем, раз уж начал… — В общем, идёмте со мной. Это нас ненадолго задержит, но, мне кажется, вам стоит посмотреть.
— Может, не будешь нагонять таинственности, а просто скажешь, что нашёл? — усмехнулся Вырин.
— Нет, — покачал головой Олег. — Вдруг оно исчезнет, как французские надписи, — он улыбнулся, давая понять, что шутит.
— Ладно, пошли, — решил Гурин. — Быстрее покончим со всем этим и поплывём дальше.
Олег отвёл команду шхуны в кают-компанию «Мантикоры».
— И что? — спросил Быковский. — Не вижу ничего странного.
— Не торопитесь. — Олег подошёл к буфету и открыл дверцы. — Полюбуйтесь. — Он принялся вытаскивать и ставить на стол бутылки. Все они были пусты. — Что вы на это скажете? — Водолаз отступил на шаг, давая остальным возможность полюбоваться на содержимое буфета.
— Ну и? — после паузы спросил Шуйский. — Команда много пила и не избавлялась от тары? Должно быть, сознательные были люди — не хотели засорять мировой океан.
— Погодите-ка. — Ратников подошёл к столу и взял одну из бутылок в руки. Осмотрел со всех сторон, присвистнул. Схватил другую. Взглянул на Олега. — Либо это была шикарная коллекция, которой на этом судне совсем не место, — проговорил он, — либо…
— Эти бутылки датированы от тысяча девятьсот десятого до тысяча девятьсот пятнадцатого года, — кивнул Олег. — В то время их произвели и загрузили на корабль. Не думаю, что на этот.
— Эх, жаль, что пустые! — с искренним сожалением сказал Ратников. — Кому-то повезло, но не нам.
— Как это понимать? — вмешался Гурин.
— Похоже, на «Мантикоре» полно анахронизмов, — проговорил, глядя на бутылки, Быковский. — И знаете что? Теперь я очень хочу увидеть машинное отделение.
***
— Чёрт, да вы что, сговорились?! — не выдержал Гурин. Он стоял в трюме и в упор смотрел на Ратникова. — Кому пришла в голову идиотская мысль устроить это представление?! И где вы набрали столько старых бутылок? Хотя… — он уставился на Олега, — надо ещё выяснить, действительно ли они такие древние.
— Клянусь, я не знаю, в чём дело! — в отчаянии ответил механик. — Всё здесь выглядело давно прогнившим, когда я…
— Заткнись, Дима! — оборвал его капитан и, развернувшись, начал подниматься на палубу. — Придурки!
Олег подумал, что никогда прежде не видел Гурина вышедшим из себя.
— Скажи честно, ты придумал насчёт немецкого крейсера? — понизив тон, спросил Ратникова Шуйский.
— Нет, Максим. Всё было так, как я сказал.
Врач усмехнулся.
— Ну-ну. Чудеса, да и только!
— Сэм, подтверди, что я не вру! — обратился Ратников к мотористу. — Ты же был со мной.
Американец пожал плечами. Это был рыжий парень с конопатым лицом и серыми, будто выцветшими глазами. Его взгляд всегда блуждал, крайне редко фиксируясь на собеседнике.
— Ну! — требовательно воскликнул механик.
— Я видел, да, — нехотя проговорил Сэм. — Но теперь всё по-другому.
— И что?
Моторист уставился в потолок.
— Я не знаю, Дим.
Ратников раздражённо махнул на него рукой.
— Пошёл ты…!
Когда все вновь собрались в кают-компании, Гурин уже успел осмотреть лично все бутылки. На его лице появилась усмешка.
— Ну вы и клоуны, — проговорил он. — Особенно ты, Дима! — добавил он, обращаясь к Ратникову. — И когда только успели сговориться? Или вы импровизируете? Подыграл ему, да? — он кивнул на Олега.
Механик подошёл к столу, взял одну из бутылок.
— Чёрт! — вырвалось у него.
Олег взял и осмотрел другую.
— «Метакса», — проговорил он. — Прошлого года разлива.
— Вот именно! — торжествующе сказал Гурин. — Так что хватит валять дурака. Возвращаемся на «Янус» и продолжаем плавание.
Олег встретился глазами с Ратниковым.
— Ты что-нибудь понимаешь? — тихо спросил механик.
Водолаз отрицательно покачал головой.
— Всё, за мной! — Гурин вышел на палубу, члены команды последовали за ним.
— Капитан, хочу обратить ваше внимание, что я в этом нелепом розыгрыше не участвовал, — проговорил Алекс Бинг. — И я осуждаю подобную затею!
— Будет тебе! — отмахнулся Гурин. — Подурачились и ладно. Жаль только потерянного времени.
Все спустились на нижнюю палубу. «Янус» покачивался на волнах. На борту шхуны оставались только боцман и Арина Лазкова, которая из-за потери зрения не могла обследовать «Мантикору». Уваров стоял на носу и курил. При виде возвращающейся команды он приветственно поднял руку.
— Ну что? — крикнул он. — Нашли кого-нибудь?
— Нет, — отозвался Гурин. — И журнал тоже исчез.
Он остановился, пропуская команду к трапу, соединявшему «Мантикору» со шхуной.
В этот момент судно сильно качнуло.
Олег едва успел схватиться за поручни. У него мелькнула несвоевременная мысль, что для металла они на удивление тёплые.
Остальные тоже удержались на ногах, только Ратников упал на колени и покатился по палубе. Кто-то вскрикнул. В недрах «Мантикоры» раздался скрежет.
— Быстрее! — скомандовал Гурин. — Все на «Янус»!
Олегу пришло в голову, что обшивка греческого судна расходится. Только из-за чего? Когда они были в машинном отделении, там не было воды — «Мантикора» явно не имела ни пробоин, ни других повреждений.
Корабль качнулся и накренился. Слишком быстро для судна такой массы…
Трап сорвался и упал в воду. Уваров что-то кричал, но слов было не разобрать, потому что в трюме «Мантикоры» оглушительно застучало, а затем всё греческое судно содрогнулось от носа до кормы.
В глазах у Олега потемнело, и он понял, что падает, потеряв ощущение пространства — поручень словно растворился в его ладонях, и водолаз рухнул вперёд, в окутавшую его со всех сторон темноту!
Олег очнулся в своей каюте. Сел на койке, повертел головой. Чувствовал он себя прекрасно — похоже, во время падения ничем не ударился. Раз он на «Янусе», значит, команде удалось благополучно перебраться на шхуну и его перенести. Слава Богу! Олег спустил ноги на пол, встал, сделал несколько шагов, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ничего не болело…
Надо бы узнать у остальных, что случилось с «Мантикорой» и долго ли он пробыл в отключке. Судя по тому, что «Янус» двигался, они продолжили плавание, перепоручив заботы о «летучем голландце» команде спасателей.
На палубе Олег никого не встретил, поэтому пошёл в рубку. Гурин и Вырин были там. Штурман крутил настройки радио, капитан смотрел на него в ожидании. При появлении водолаза оба повернули головы. Вырин снял наушники.
— Доброе утро, принцесса, — сказал он. — Как спалось?
— Отлично. Что случилось?
Штурман с капитаном переглянулись.
— Может, ты нам расскажешь? — сказал Гурин. — Лично я очнулся на «Янусе», причем мы уже плыли. «Мантикоры» видно не было, локатор её тоже не показывал. От места встречи с ней, если верить приборам, мы отклонились не сильно, так что она либо затонула, либо… — он неуверенно ухмыльнулся, — уплыла!
— Я тоже не помню, как оказался на шхуне, — сказал Вырин. — Проснулся в каюте и пошёл искать остальных. Все спали, кроме Арины и Семёна Дмитриевича.
Олег сел на стул, уперев локти в колени.
— Я не помню ни черта, — признался он. — Когда «Мантикору» затрясло, я вырубился. А остальные здесь?
— Мы проверили каюты, — ответил штурман. — Ситуация не самая радужная.
— Почему? — насторожился Олег. Что-то в тоне Вырина ему очень не понравилось.
— Уварова нет. Нигде. Похоже, его смыло за борт.
— Смыло? — поразился Олег. — Чем? Волн не было.
— Значит, сбросило во время… Слушай, мы ведь сами не знаем, что произошло. Но с тем чёртовым кораблём что-то случилось. И теперь Уварова нет. Мы остались без боцмана.
— А Арина?
— Она в своей каюте. С ней Шуйский. Доктору тоже память отшибло.
— Остальные на месте?
— Да. Но нашего океанолога и одного матроса разбудить мы не смогли. Тебя, кстати, тоже. Пришлось оставить вас в покое. Наверное, они скоро сами встанут — как и ты.
— Сколько мы плывём с тех пор, как вы очнулись? — спросил Олег капитана.
— Четыре часа. А после того, как «Мантикору» затрясло, прошло чуть меньше пяти.
Водолаз бросил взгляд на рацию.
— Когда я вошёл, вы пытались с кем-то связаться…
— С береговой станцией. Пытаемся уже давно. Ничего не выходит.
— Радио сдохло?
Вырин задумчиво почесал щёку.
— Нет. С прибором всё в порядке. Передатчик исправен. Мы его даже разобрали и проверили. Но связи нет. Только шум в эфире.
— Из-за чего это могло случиться?
Штурман пожал плечами.
— Мы не видим для поломки объективных причин, — ответил он.
— Значит, починить радио невозможно?
— Увы. По крайней мере, пока мы не выясним, что с ним не так.
— Кстати, это не всё, — сказал Гурин.
— В каком смысле? — насторожился Олег.
— Не все неприятности.
— Что ещё случилось?
— Катер. Он пропал.
— Затонул, когда «Мантикору» качнуло?
— Неизвестно. Мы же ничего не помним.
— Я-а-сно… — протянул Олег. — Ну, к счастью, у нас есть запасной.
Вырин кашлянул.
— Нет, — сказал он. — Он тоже пропал.
— Но… как это возможно?! Он же не был спущен на воду.
— Мы в курсе, Олег. Похоже, пока команда была в отключке, тут много чего произошло.
— Хотя бы предположения у вас есть? — спросил водолаз, чувствуя, как какое-то неприятное ощущение овладевает им.
Штурман вопросительно посмотрел на Гурина. Капитан кивнул.
— Скажи ему.
Вырин перевёл взгляд на Олега.
— Мы думаем, не все были без сознания. Кто-то должен был отцепить запасной катер, перенести нас на борт «Януса» и вывести шхуну на прежний курс.
— Уваров? — неуверенно спросил Олег, вспомнив пропавшего боцмана. — Думаете, он покинул судно на катере? А зачем ему было брать запасной, если на воду уже был спущен… Хотя, если первый затонул…
— Есть и другой вариант, — прервал водолаза Гурин. — Но он кажется… неправдоподобным.
— Какой?
Капитан побарабанил пальцами по столу. Для него это было выражением крайней озабоченности.
— Мы все тут что-то натворили, а потом забыли об том. Начисто. Но, может, память и вернётся со временем.
— Кстати, Шуйский придерживается именно этой версии, — добавил Вырин.
— И как доктор объясняет причину этой коллективной амнезии?
— Никак.
Олег помолчал, размышляя. Он чувствовал, что мнение судового врача не выдерживает никакой критики.
— Погодите, а Арина тоже была без сознания?
Капитан снова нервно побарабанил пальцами по столу.
— Нет, она не отключалась.
— Отлично! — обрадовался Олег. — Пусть она ничего не могла видеть, но со слухом-то у неё всё в порядке?
— Мы её спрашивали, само собой, — вздохнул капитан. — Она сказала, что сначала раздался громкий стон. Вернее, звук, похожий на стон, потому что никто из нас не мог его издать, естественно. И скрежет.
— Наверное, она слышала, как разошлись швы корпуса «Мантикоры». Ну, или что-то произошло в её машинном отделении, — вставил Вырин.
— В общем, потом наступила тишина, — продолжил Гурин. — Арина считает, что минут на пять. После этого всё наполнилось треском, чавканьем и хлюпаньем. Так она говорит, и она совершенно уверена, что это ей не приснилось. Продолжалось это долго. Может быть, час или около того. Она звала нас, но никто не отвечал. Арина даже попыталась выбраться из каюты, но не смогла найти выход. Говорит, дверь исчезла. Бред, конечно… Потом я нашёл её. Она была в истерике. Не могла понять, что происходит.
— То есть она не слышала, как кто-то отцепил запасной катер? — спросил Олег.
— Нет.
— Тогда теория о том, что кто-то из команды действовал на борту «Януса», пока остальные были без сознания, не подходит.
— Это если Арина была… в себе, — проговорил Вырин. — Шуйский говорит, она в шоке. Возможно, её восприятие действительно было… не вполне объективно. Особенно его смущает её временная глухота.
— Да, всё могло случиться как раз в этот период, — кивнул Гурин.
— Глухота? — удивился Олег. — Да с чего бы ей глохнуть? Просто вокруг стало очень тихо. Нет?
— Это маловероятно, — сказал штурман. — Авария на «Мантикоре», история с катером, исчезновение Уварова — всё это не могло происходить в тишине.
Водолаз откинулся на спинку стула. Всё было странно. Это напрягало. В голову пришло, что предстоящий дома разговор с Машей, пожалуй, не самая большая проблема. Во всяком случае, не ближайшая.
— Почему бы нам не вернуться и не выяснить, что случилось с «Мантикорой»? — спросил Олег. — Если корабль затонул, мы бы, по крайней мере, это узнали. Кроме того, Уваров может быть где-то там. На катере или нет.
Вырин с Гуриным переглянулись.
— Наверное, ты не понял, Олег, — сказал капитан. — Мы уже возвращались. Как только я очнулся и понял, что Уварова нет, то развернул «Янус» и отправился его искать.
Вырин согласно покивал.
— И? — спросил водолаз.
— Там ничего нет. Ни единого следа присутствия «Мантикоры» или катеров. Боцмана тоже.
— А локатор?
— По нулям.
Олег смотрел на капитана и штурмана, они — на него. Молчание становилось тягостным.
— Значит, просто плывём дальше? — проговорил наконец водолаз.
— И радуемся, что остались живы, — добавил Вырин. — Что бы там ни произошло, нам, похоже, повезло.
— Мы надеемся, что память вернётся, — добавил Гурин. — И всё встанет на свои места.
Олег поднялся.
— Скажи ему про крик, — сказал вдруг Вырин капитану. — Арина всё равно молчать не будет.
— Какой ещё крик? — Водолаз невольно вздрогнул. Ему казалось, тема исчерпана, а оказывается, нет!
Гурин недовольно взглянул на своего помощника. Похоже, он предпочёл бы не поднимать эту тему. Но, как говорится, слово не воробей…
— Арина слышала крик, — сказал он. — Она не знает чей.
— Она уверена, что кричали на «Янусе», — встрял штурман. — Звук был громкий. Мы находились далековато, на борту «Мантикоры».
— Арина могла ошибиться, — заметил Гурин.
— Могла, — не стал спорить с капитаном Вырин. Было видно, что они это уже обсуждали раньше. — Но я думаю, кричал Уваров.
Значит, пропавший боцман исчез не в тишине, понял Олег.
— Почему сразу не сказали? — спросил он. — Не хотели нагнетать?
— Вроде того, — пожал плечами Гурин. — С другой стороны, что скрывать? Ясно, что Уваров погиб. Вот только из-за чего?
— Это мы вряд ли узнаем, — сказал Вырин со вздохом.
— А крик Арина слышала до наступления тишины или после? — спросил Олег, немного поразмыслив.
— До. Наверное, «Мантикора» подняла волну, и Уварова смыло. Ну, или что-нибудь ещё в том же роде, — ответил штурман.
В этот момент в рубку вошёл Быковский. Вид у него был заспанный. Он зевнул и привычным жестом пригладил бородку.
— Привет честной компании! — сказал океанолог, плюхаясь на диван. — Кто-нибудь объяснит мне, что произошло? Я ни черта не помню!
— Проведаю Арину, — сказал Олег. — Извините.
Он вышел, предоставив капитану и его помощнику возможность повторить рассказ без него.
Каюта Лазковой находилась в конце палубы. Собственно, сначала она занимала другую, но после несчастного случая её перевели поближе к медблоку. Таким образом, Шуйский всегда мог оказать девушке помощь в случае необходимости.
Проходя мимо камбуза, Олег заглянул в иллюминатор: Алекс Бинг, совмещавший обязанности повара со своими непосредственными обязанностями, что-то готовил. Олег его окликнул.
— О, Олег! — отозвался тот, подходя. — Проснулся? Тут творилась такая чертовщина, — он говорил по-русски хорошо, с совсем небольшим акцентом. — Тебе рассказали? Видел капитана?
— Только что.
— Ты что-нибудь понял?
— Нет. Ты уже очнулся, когда «Янус» возвращался к месту… где мы встретили греческое судно?
Американец покачал головой.
— Нет, но знаю со слов капитана и штурмана, что боцман пропал и они его не нашли.
— То есть только они двое были в сознании, когда искали Уварова?
— По-моему, да. Я так понял. А ты куда идёшь?
— К Арине. Хочу узнать, как у неё дела.
— Бедняжка совсем плоха, — Бинг сочувственно покачал головой. — Сошла с ума. Так считает доктор.
— Ну, не сошла, а просто в шоке, — поправил Олег. Он чувствовал к девушке симпатию. Не сексуальное влечение, хотя она вот уже сколько времени оставалась единственной представительницей прекрасного пола на корабле, а дружеское расположение. Участие, пожалуй, тоже. Особенно после того, как она потеряла зрение.
— Она оглохла, ты знаешь? — спросил Бинг. — Но теперь слух вернулся. Говорит, стены исчезли и она не могла выйти из каюты!
— Исчезли стены? — переспросил Олег. Это что-то новенькое.
Бинг округлил глаза.
— Да, представляешь?! Чушь, конечно. Если бы стены исчезли, выйти было бы совсем просто, да? — он рассмеялся, продемонстрировав идеальное ровные и белые зубы.
— Может, ей просто трудно ориентироваться в пространстве, ничего не видя, — сухо заметил Олег, считавший американца виновником того, что случилось с Лазковой.
— Может быть, — согласился Бинг, который мнения русского коллеги явно не разделял. — Ладно, мне надо готовить. — Он вернулся к плите.
Олег пошёл дальше. Только теперь он почувствовал, что его слегка мутит — должно быть, от голода. Или из-за того, что долго был в отключке.
На палубу вышел Шуйский. Вид у врача был помятый — словно он долго спал, но так и не выспался.
— О, и ты с нами, — кивнул он при виде водолаза. — Поздравляю. Тоже ничего не помнишь?
— Угадал, — ответил Олег, пожимая протянутую руку. — Как Арина?
— Дал ей успокоительное. Пусть отдохнёт. Если ты к ней, то лучше отложи дружеский визит. Ей надо прийти в себя.
— Макс, почему нас было не разбудить? — спросил Олег.
— Понятия не имею, — нехотя ответил Шуйский. — Надо сделать анализ крови — я, кстати, взял пробы у всех, даже у тех, кто спал, — но ума не приложу, что искать. Разве что откуда-то выделился отравляющий газ… Может, из охладительных систем «Мантикоры»? Сэм говорит, это маловероятно.
Сэм был мотористом. Помогал Ратникову с ходовыми частями шхуны. Вдвоём они следили за исправностью работы машинного отделения «Януса».
— И у меня взял кровь? — удивился Олег.
— Конечно. Сам посмотри, — Шуйский указал на локоть водолаза.
Опустив глаза, Олег увидел на внутренней стороне сгиба маленький кусочек пластыря телесного цвета.
— Я не заметил, — сказал он. — Значит, ещё не делал анализы?
— Нет. Пришлось заняться Лазковой.
— Она в шоке? Я говорил с капитаном.
Шуйский задумался, прежде чем ответить.
— Понимаешь, — проговорил он спустя несколько секунд, — с одной стороны, да. Она перепугалась и долгое время не могла понять, что происходит. Решила, что все мы погибли и она осталась на шхуне одна. Сам понимаешь, как на неё это повлияло. С другой стороны, мне кажется странным, что шок подействовал на неё подобным образом. Я имею в виду временную глухоту. Гурин тебе сказал про это?
Олег кивнул.
— Ну, вот, — продолжил врач. — Странно, что она наступила сразу после того, как с «Мантикорой» что-то случилось. Просто… я не вижу причин для шока. Вернее, в тот момент их не было. После, когда она думала, что осталась одна на борту «Януса», слепая и беспомощная, — да. Но не раньше.
— И объяснения у тебя, конечно, нет, — сказал Олег.
Шуйский развёл руками.
— Увы. Надеюсь, мы все постепенно вспомним, что произошло.
— Это я уже слышал.
— Ну, а что ты от меня хочешь? Я же не волшебник. Не умею возвращать память при помощи пилюль.
— А жаль.
Шуйский улыбнулся, но без энтузиазма:
— И мне.
— Значит, нельзя к Арине?
— Потерпи. Я понимаю, ты хочешь не только её проведать, но и услышать рассказ из первых уст, но этого желают все. А я против. Ни к чему, чтобы её донимали расспросами.
— Ты знаешь про крик? — спросил Олег.
— Да. Арина мне сказала. Гурин хотел не говорить остальным.
— Вырин раскололся.
— Понятно. Наверное, это правильно.
— Возможно. Что думаешь?
Шуйский пожал плечами.
— Могла ли Арина слышать крик погибающего Уварова? Безусловно. Почему нет?
— Так, может, это и вызвало шок, от которого наступила глухота? — предположил Олег.
— А ты впадаешь в шок, когда кто-то орёт?
— Нет.
— Вот именно.
— Ладно. Понятно, что ничего не понятно.
Доктор хмыкнул.
— Меня больше волнует отсутствие запасного катера, — сказал он, зачем-то понизив голос.
— А что?
— Куда он делся?
— Хороший вопрос. Если боцман погиб почти сразу, как только началась катавасия на «Мантикоре», отцепить катер он не мог.
— Именно. — Шуйский внимательно посмотрел водолазу в глаза. — Но кто-то это сделал.
Олег почувствовал, что врач ещё не всё сказал.
— Кого подозреваешь? — спросил он.
Шуйский взял его под руку и отвёл в сторону — туда, где кают не было.
— А ты как думаешь?
— Понятия не имею. Я вообще только полчаса как проснулся.
— Ага! — торжествующе проговорил доктор. — Мы все просыпались по очереди. Быковский и один из матросов, кстати, ещё в отключке.
— Поправка: океанолог только что очнулся. Я видел его в рубке.
— Хорошо, пусть так. Я про другое. — Шуйский огляделся, чтобы убедиться, что его никто, кроме Олега, не слышит. — Строго между нами, ладно?
— Само собой.
— Кто проснулся первым?
— Гурин.
— Да!
Олег нахмурился.
— Хочешь сказать, капитан не вырубался? Это он спустил на воду запасной катер? И перетащил нас на шхуну?
— Ну, мы ведь знаем о том, что он потерял сознание, только с его слов.
— Погоди! Тогда можно сказать, что и Вырин не вырубался и они действовали вдвоём.
— Не исключено, — спокойно ответил Шуйский.
Олег усмехнулся.
— Так, может, я должен считать, что все, кроме меня, Быковского и одного матроса, в сговоре и только врут, что спали?
Доктор покачал головой.
— Шутки шутками, а катер кто-то отцепил, — сказал он серьёзно. — Не сам же он отвалился.
— Это верно, — согласился Олег. Ему и самому стало вдруг не до смеха. Шуйский мог быть прав.
— А зачем капитану отцеплять катер? — спросил он. — И врать, что ничего не помнит. И что случилось с нами?
— Спроси ещё, как могла затонуть с такой скоростью «Мантикора», — добавил доктор.
Олег развёл руками.
— Взрыв? — предположил он первое, что пришло в голову.
— С чего бы? И почему мы все потеряли сознание, но не получили повреждений? Да и на воде наверняка остались бы обломки.
— Тогда что случилось?! — не выдержал Олег.
— Знаешь, я думаю, сейчас каждый из нас задаётся этим вопросом. И скоро многие придут к тому же выводу, что и я — вот увидишь, — Шуйский многозначительно покачал головой.
— Ты насчёт Гурина?
— Угу.
Олег помолчал. Было очень неприятно признавать, что в словах Шуйского есть здравая мысль.
— Я тебя не убеждаю, — проговорил врач. — Но, по-моему, есть повод поразмыслить. Как считаешь?
— Безусловно, — согласился Олег.
— Мне надо к себе. Хочу заняться анализами. Увидимся на обеде.
— Бинг что-то жарит.
— Прекрасно. Я уже проголодался.
— У самого живот сводит.
Расставшись с доктором, Олег вернулся в свою каюту.
Интересно, что обо всём этом скажет Быковский после того, как капитан и штурман введут его в курс дела…
Олегу хотелось отвлечься. Чем-то заняться, чтобы дать мозгам отдых — может, всё не так уж и странно, как кажется. Наверняка случившемуся есть простое логическое объяснение. И если до него додуматься, то все подозрения окажутся смешными…
Олег подошёл к полке и принялся перебирать книги, которые взял с собой в плавание. Некоторые он уже прочитал, и они стояли отдельно. И тем не менее что-то привлекло внимание Олега именно в этой стопке. Один корешок показался ему незнакомым. Он подцепил его указательным пальцем и вытащил книгу в потёртом красном переплёте. Белыми готическими буквами на нём были выведены название и автор. Олег не знал немецкого, но этого и не требовалось, чтобы понять, что за издание он держит в руках: «Моя борьба» Адольфа Гитлера. Эту книгу водолаз точно не брал с собой. Кто-то принёс её в его каюту и поставил на полку. Олег пролистал страницы — весь текст был на немецком. Он открыл форзац. В правом верхнем углу имелся выцветший от времени штемпель. Всего четыре слова — два на латыни и два на немецком. «Ex libris von Rauch». Олегу и здесь не понадобились специальные знания, чтобы понять, что они означают: «Из библиотеки фон Рауха». Судя по году, указанному в книге, это было первое издание «Моей борьбы». вероятно, довольно ценное для коллекционеров — во всяком случае, явно не та вещь, которую станут использовать для розыгрыша. Страницы были жёлтые и ломкие, кое-где имелись жирные пятна, оставшиеся от пальцев. Это не новодел, книгу читали, причём часто. Во время долгого плавания, и до него тоже… Она принадлежала немецкому офицеру, аристократу, моряку, и он взял её с собой, отправляясь на войну. Олег вспомнил слова механика о том, что в машинном отделении «Мантикоры» были старые детали, покрытые ржавчиной. С фашистскими клеймами. Неужели это всё часть одной затянувшейся шутки? Но он сам видел бутылки в кают-компании. Они тоже были старыми — из другой эпохи. А потом стали новыми. Конечно, кто-то из команды мог заменить их на современные, пока все ходили в машинное отделение. Но это казалось бредом: никто не знал, что им встретится греческое судно; а если даже неизвестный весельчак нашёл бутылки на «Мантикоре», откуда он взял старые?
Олег положил книгу на стол и смотрел на неё почти минуту. Потом решил, что не станет оставлять её здесь: вдруг она через полчаса превратится в мужской журнал с соблазнительными фотками или что-нибудь в том же роде? Водолаз порылся в вещах и нашёл свою цифровую фотокамеру. Зажёг в каюте свет, установил вспышку и сделал пару снимков странной находки. Потом сунул книгу под мышку и вышел на палубу.
Он очень надеялся, что рано или поздно всё происходящее получит простое и логичное объяснение…
Обедали, перебрасываясь малозначащими фразами.
Павлов рассуждал о перспективах отцовства и семейной жизни в целом. Это был в основном монолог, потому что почти никто не отвечал ему. Второй помощник капитана пытался вовлечь остальных членов команды в разговор, но получалось у него неважно: чувствовалось, что все думают о случившемся на «Мантикоре» и пропавшем боцмане, но не хотят говорить об этом.
Олег решил подождать и не поднимать тему найденной в каюте книги. Он положил её рядом с тарелкой обложкой вниз.
— Как дела в машинном отделении? — спросил Гурин моториста. Американец поднял на него глаза, помолчал, потом пожал плечами.
— В чём дело? — нахмурился капитан. — Что-то не в порядке?
— Трудно сказать, — ответил Сэм. — На первый взгляд, всё работает как часы.
— Тогда что не так?
— Да, в общем-то, именно это меня и смущает. Слишком всё идеально. Кроме того, иногда мне кажется, что механизмы не реагируют на мои действия.
Гурин положил вилку рядом со своей тарелкой. Упёрся локтями в стол.
— Что ты имеешь в виду?
Сэм развёл руками. Глаза у него были красноватые, с припухшими веками — похоже, он провёл в машинном отделении не один час.
— Мне трудно объяснить. Не понимаю, в чём дело, но ощущения… не такие, как раньше.
— Не такие, как до встречи с греческим судном? — уточнил капитан.
— Наверное, — нехотя отозвался моторист. — Да, пожалуй.
— Такое бывает, — вмешался Шуйский. — После какого-то события начинает казаться, что вокруг всё изменилось. Называется «Синдром…»
— Не всё! — перебил доктора Сэм.
— Скажи про запах, — неожиданно вставил Ратников. Механик во время диалога моториста с капитаном переводил взгляд с одного на другого, и было видно, что его подмывает что-то сказать. — Это странно. Никогда такого не было.
— Какой запах? — насторожился Гурин. — Горелым тянет? Вы всё проверили? Может, где-нибудь…
— Нет, Семён Дмитриевич, — покачал головой Ратников. — Наоборот.
— Что «наоборот»?
— Нет никаких запахов.
— Да, — подтвердил Сэм. — Совсем ничем не пахнет. Так не бывает.
— Всегда тянет или топливом, или смазкой, или ещё чем-нибудь, — добавил механик.
— Может, у вас насморк? — усмехнулся Шуйский. — Зайдите после обеда ко мне в медблок, и я вас осмотрю.
— Это очень забавно, док, — ответил моторист. — Но, может, если вы спуститесь в машинное отделение, то и у вас окажется заложен нос?
Гурин открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент в столовую вошла Арина.
Все повернулись к ней, вылупив глаза от изумления.
Девушка неуверенно улыбнулась. Повязки на ней не было. Она обвела взглядом всех присутствующих.
— Ты чего? — вырвалось у механика.
— Зачем сняла бинты?! — очнувшись от неожиданности, вскочил Шуйский.
— Я вижу! — объявила Арина. — Представляете? Сегодня я вдруг поняла, что зрение вернулось! Просто появилась какая-то необъяснимая уверенность. Я сняла бинты, и оказалось, что так и есть.
— Тебе следовало дождаться меня! — укоризненно сказал Шуйский. — Дай-ка я тебя осмотрю.
Он подошёл к девушке и заглянул ей в глаза. Достал из кармана маленький фонарик.
— Ладно, похоже, дело пошло на поправку, — проговорил он через пару минут, в течение которых все наблюдали за ним и Ариной. — Но сразу после обеда пойдём в медблок для полного обследования.
— Как скажешь, — кивнула Арина. — Можно мне к вам присоединиться? Так надоело есть на ощупь!
— Я положу, — вызвался Бинг, вставая. — Рад, что у тебя всё хорошо.
— Спасибо, — сдержанно ответила девушка.
Как и Олег, она считала, что в случившемся с ней виноват американец.
— О чём вы говорили? — спросила Арина, садясь за стол на своё место. До сих пор оно пустовало — никто его не занимал.
— О запахе, — ответил Быковский. — Похоже, машинное отделение стало стерильным. И вообще ведёт себя неподобающим образом, — океанолог усмехнулся, давая понять, что шутит.
— В каком смысле?
— Слишком хорошо работает. Сэма это смущает.
Арина улыбнулась, взглянув на хмурого моториста. У неё были высокие скулы, тёмные волосы и большие голубые глаза, но при этом назвать её красавицей было, пожалуй, нельзя. Симпатичная, обаятельная, милая — эти эпитеты подходили ей больше.
— Есть мысли по поводу того, что случилось? — спросила девушка.
— Ты про «Мантикору»? — уточнил Быковский, хотя и так было ясно, что имеет в виду Арина.
— Конечно, про что же ещё? И про нашего боцмана. Думаете, он утонул?
— Ты ведь слышала его крик? — отозвался Ратников.
Олег понял, что это больше не секрет — очевидно, капитан решил поведать об этом всей команде.
— Я предполагаю, что кричал он, — поправила Арина. — Может, это был кто-то из вас.
— Ты говорила, крик раздался близко.
Девушка пожала плечами.
— Может, мне показалось.
— Но ты сама-то как считаешь? — спросил Сэм. — Только честно.
— Думаю, это был Уваров.
Олег видел, как некоторые члены команды переглянулись.
— Раз уж ты прозрела, — сказал Быковский после паузы, — может, поможешь разобраться с образцами? Я так и не успел закончить сортировку.
— Только если не будет противопоказаний, — вмешался Шуйский. — Но вообще я бы не рекомендовал в ближайшие дни заниматься работой, связанной с напряжением глаз.
— Это не срочно, — сказал океанолог. — Я могу подождать, сколько нужно.
Олегу показалось, что Быковский просто сменил тему.
— Конечно, я помогу, — отозвалась Арина. — За то время, что я лежала в каюте, мне осточертело безделье!
После обеда доктор увёл девушку в медблок. Остальные тоже разбрелись по кораблю. Олег походил минут двадцать по палубе, а потом спустился в машинное отделение. Сэм был там — настраивал какую-то аппаратуру.
— Привет, — окликнул его водолаз. — Решил вот проверить, действительно ли здесь ничем не пахнет. Должен сказать, либо у тебя всё в порядке со здоровьем, либо у меня тоже насморк.
— Это совсем не смешно, — откликнулся моторист. Он вытер руки ветошью и двинулся Олегу навстречу. — На самом деле, немного жутковато.
— Да ладно!
— Здесь всё стало каким-то… стерильным. Идеальным. Мне начинает казаться, — Сэм замолчал, словно подбирая слова, — что от меня тут больше ничего не зависит.
Рассмеявшись, Олег хлопнул его по плечу.
— Да брось, дружище! Без вас с Ратниковым это корыто не прошло бы и мили!
Моторист с сомнением покачал головой, но ничего не сказал.
— Смотри, что я нашёл в каюте, — сказал Олег, протягивая ему книгу. — Обрати внимание на автора.
— «Моя борьба»? — американец удивлённо поднял на Олега глаза.
— Кто-то оставил её у меня.
— Знаешь, я ведь тоже был в машинном отделении греческого судна, — проговорил, немного помолчав и листая книгу, моторист. — Там действительно всё было ржавым и немецким. Дмитрий не наврал.
— Но тогда ты решил, что вам с ним почудилось?
Сэм покачал головой.
— Мне могло почудиться. Ему тоже. Но не нам обоим.
— Так почему не настаивал, что механизм был как на старом фашистском крейсере?
— Никто не поверил бы. Все решили бы, что мы сговорились. Кроме того, зачем настаивать, если не можешь доказать? Дима до сих пор дуется на меня, — добавил он с сожалением.
Олег забрал у него книгу.
— Что об этом думаешь?
Сэм потёр переносицу, хмыкнул.
— Книга в чужой каюте — это не то же самое, что меняющиеся внутренности корабля, — сказал он.
— Естественно.
В этот момент корабль содрогнулся. Слабо, но ощутимо.
— Что это!? — насторожился Олег.
— Бывает, — сказал моторист. — Иногда. Как будто… судорога.
— Серьёзно?
— Угу. В последнее время…
— С тех пор, как в отделении перестало пахнуть топливом и смазкой?
— Да.
— И в чём дело?
— Я не знаю.
Олег огляделся. Ему вдруг стало ясно, почему американцу некомфортно здесь, в недрах корабля, среди машин, в ограниченном пространстве, когда вокруг что-то содрогается… То ещё удовольствие.
— Ладно, — сказал он, — я пойду.
— Ок. Пока.
Олег вернулся в свою каюту и завалился на койку. Книгу оставил на столике. Он чувствовал усталость. Похоже, продолжительный сон повлиял на него не слишком хорошо. Странно, что его и остальных не могли разбудить… Всё-таки похоже на отравление. Может, греческое судно перевозило ядовитый газ и произошла утечка?
Олег закрыл глаза. Надо бы подремать. Может, здоровый сон вернёт ему бодрость?
Водолаз почувствовал, что в каюте что-то изменилось, как только начал проваливаться в черноту. Заставив себя поднять веки, он осмотрелся.
Вокруг было слишком темно — это он отметил сразу. Пять минут назад, когда он лёг, солнце освещало каюту довольно хорошо, хоть и стояло ещё высоко и его лучи не падали прямо в иллюминаторы. Теперь же повсюду сгустился мрак — будто на небо вдруг набросили плотное покрывало.
Олег решил выйти и посмотреть, что случилось. Если набежали тучи — хотя он помнил, что их не было, когда он шёл по палубе из машинного отделения — то надо…
Он вдруг понял, что не может сесть на постели. То ли его парализовало, то ли нечто держало его. Подняв голову и прижав подбородок к груди, Олег с ужасом увидел, как из его рук и ног тянутся к койке какие-то отростки! И они, без сомнения, были живыми!
Олег изо всех сил напрягся, пытаясь освободиться, но почти не пошевелился. Отростки держали крепко. Они уходили в койку, буквально сливаясь с ней — словно появились из неё и проросли в человеческое тело, а Олег этого даже не почувствовал.
Он закричал, призывая кого-нибудь на помощь. Прислушался. Никто не спешил. Он снова завопил. Сделал паузу. Ему вдруг стало ясно, что на «Янусе» царит тишина. Возможно, такая, которую описывала Арина. Мёртвая… Полное отсутствие всяческих звуков, кроме выкриков перепуганного водолаза. Пустота.
***
Слава Богу, это оказался всего лишь сон! Олег выдохнул с облегчением, когда проснулся и вскочил с койки, сразу вспомнив свой кошмар: отростки, приковавшие его к койке.
Усмехнувшись, Олег прошёлся по каюте, размялся. Он чувствовал себя прекрасно: обновлённым, очищенным! Значит, ему действительно требовался здоровый сон. Если верить настенным часам, продрых он без малого два часа.
Взгляд упал на столик, скользнул по нему и тут же вернулся. «Моя борьба» исчезла! Олег осмотрел пол. Ничего. Может, он перед сном переложил книгу? Но он хорошо помнил, что не делал этого. Значит, кто-то вошёл к нему, пока он спал, и забрал её? По спине пробежал озноб. Мерзость! Надо запираться: надоели эту фокусы, в конце концов!
Вдруг ему пришла в голову мысль: а что, если с книгой повторилась та же история, что и с бутылками в кают-компании «Мантикоры»? Он осмотрелся в поисках фотокамеры. Ага, вот она! Хорошо, что он сделал снимок. И хороший, чёткий — не такой, на которых обычно запечатлевают НЛО или снежного человека, а потом безуспешно пытаются доказать, что это не фотошоп и не приятель в костюме гориллы.
Олег включил камеру и быстро пролистал фотографии. Чёрт, а где же книга?! Ещё раз…
Снимок «Моей борьбы» исчез с карты памяти. Конечно, его мог удалить тот, кто унёс книгу, но ведь никто не знал, что Олег её щёлкнул. Или за ним подглядывали? Водолаз нервно рассмеялся: так и параноиком стать недолго!
Снаружи раздались приглушённые крики. Мимо каюты кто-то пробежал. Олег бросил камеру на кровать и выскочил на палубу. Там он увидел Бинга.
— Эй! — окликнул он. — В чём дело?
— Не знаю! — отозвался тот, обернувшись на ходу. — Кто-то кричал!
Олег поспешил за американцем. Похоже, скучать им не придётся…
***
Всё дело было в тенях…
Вернее, в странных сгустках мрака, заполнявших углы и закоулки корабля. Они вызывали у Арины тревогу. Казалось, если приглядеться, там зашевелится нечто… Иногда девушке виделись странные цвета и формы, словно в темноте загоралось вдруг странное марево, призрачное, но вполне явственное. И это марево, было ли оно плодом её воображения или следствием повреждения сетчатки, выглядело живым — оно двигалось, пульсировало и… следило за ней. Тогда Арина поспешно отворачивалась или выходила на свет. Ночью, наверное, придётся надеть на глаза повязку — иначе ей не заснуть! Стоило представить, что темнота каюты превратится в копошащееся нечто, как по спине пробежали мурашки, и Арина вздрогнула. А может, оставить свет включённым? Если зажечь ещё и настольную лампу, наверное, удастся высветить все углы.
Размышляя на эту тему, Арина спускалась в машинное отделение, куда её отправил Быковский. Начальник научной экспедиции решил пока не напрягать её глаза сортировкой образцов, но вместо этого использовал девушку на посылках. Арина не протестовала: после долгого сидения в каюте любая активность была ей только в радость.
На этот раз Быковский попросил позвать механика. Он не мог настроить какой-то прибор, назначение которого девушка не очень-то понимала. Зато океанолог сильно нервничал из-за того, что тот отказывался работать как положено.
В машинном отделении было темновато. Арина в неуверенности постояла на последней ступеньке, прежде чем шагнуть в недра корабля. Она испытывала тревогу и даже страх, пробираясь по узким пространствам между работающими механизмами и приборами с сотнями датчиков.
Сначала она увидела моториста. Американец что-то записывал в толстую разлинованную тетрадь, стоя возле высокого металлического шкафа с помигивающими индикаторами. Арине Сэм напоминал большого грифа — маленькая голова на длинной шее, сутулость, тонкие руки с большими ладонями и длинными, похожими на когти пальцами. Он был необщительным и явно предпочитал людям приборы. Девушка предпочла бы не встречаться с ним: почему-то моторист был ей неприятен.
Окликнув его, девушка спросила, где Ратников.
— Зачем он тебе? — удивился Сэм.
— Его зовёт Евгений Михайлович. У него какой-то прибор сломался.
— Посмотри там, — моторист ткнул концом карандаша в темноту.
— Спасибо. — Арина двинулась дальше, стараясь не смотреть по сторонам. Впереди, по крайней мере, горели укрытые сетками лампочки, рассеивая мрак на расстоянии каждых двух метров. — Почему вы не включите весь свет? — пробормотала она, вглядываясь в неясные очертания, напоминавшие человеческий силуэт. — Дима! — крикнула она.
Механик обернулся и двинулся девушке навстречу.
— Ты что тут забыла, красотка? — улыбнулся он, выходя под свет одной из ламп. Под носом, глазами и губами у него лежали чёткие тени, и Арина невольно вздрогнула, взглянув на них, но тут же взяла себя в руки.
— Тебя Быковский просил позвать, — сказала она. — У него какой-то прибор накрылся. Только не спрашивай, какой именно. Я хоть и вхожу в исследовательскую группу, но в этих его примочках не разбираюсь. Моё дело — погружение на глубину.
— Ладно! — рассмеялся Ратников. — Скажи ему, буду минут через двадцать. Надо закончить настройку… в общем, одной штуки.
— Спасибо, что пощадил, — в тон ему ответила Арина.
Она направилась назад. Сэма уже не было на том месте, где она встретила его три минуты назад. Арина повертела головой, пытаясь понять, куда он делся. Ага, моторист находился справа, возле огромной, уходящей вверх трубы, обёрнутой чем-то блестящим, вроде фольги. Девушка окликнула его, чтобы попрощаться, но Сэм не шевельнулся.
— Я ухожу! — крикнула девушка, делая шаг к лестнице.
Ей показалось, что американец развернулся к ней лицом. При этом он продолжал молчать. Арине стало не по себе. Захотелось просто очень быстро подняться по лестнице и оказаться на палубе, но вместо этого она всмотрелась в темноту, пытаясь понять, почему Сэм не отвечает.
И вдруг ей пришла в голову мысль: а почему, собственно, моторист стоит в темноте? Что он там делает? Арина сделала шаг вперёд и остановилась. Куда её несёт? Может, позвать Ратникова? Но если это Сэм, то выглядеть она будет глупо…
Девушка двинулась между мощными агрегатами, напоминающими интерьер космического корабля будущего. Прямые линии, прямые углы, металл, стекло, краска и множество индикаторов разного вида — от стрелочных до мигающих лампочек.
— Эй! — громко произнесла Арина, когда до американца оставалось метра три. — Ты в порядке вообще?
Человек двинулся ей навстречу. Он шагал очень плавно — будто катился по полу на роликах. Она замерла, не зная, что делать. Силуэт вышел под свет маленькой лампочки, и Арина поняла, что ошиблась: это был не Сэм!
***
— Похоже, шок не совсем прошел, — покачал головой Шуйский. Они с Олегом и Павловым вышли на палубу из медблока после того, как врач сделал Арине укол успокоительного. — Последствия травм подобного рода бывают непредсказуемы.
— Каких травм? — уточнил Олег.
— Потеря зрения. Это очень сильно выводит человека из равновесия, потому что рождает страх слепоты. Пациент начинает думать, что может весь остаток жизни провести в темноте, — Шуйский вздохнул. — Я лично не сталкивался со случаями помешательства на этой почве, но, наверное, вкупе с пережитым страхом… Не знаю, в общем.
— Ты что, считаешь, что Арина свихнулась? — спросил Павлов.
На его красивом лице появилась гримаса досады. Должно быть, уже одно только предположение, что рядом с ним может находиться невменяемый, вызывала у второго помощника капитана чувство дискомфорта.
— У неё были галлюцинации, — ответил Шуйский. — Это факт. И она агрессивна.
— Она испугана, — вставил Олег. — Вот и всё.
— Понимаю, тебе она не безразлична, — примирительно сказал Шуйский. — Я тоже на её стороне. Никто не собирается надевать на неё смирительную рубашку или привязывать к кровати. Но согласись, что Арина нездорова.
Олег неохотно кивнул.
Интересно, на что намекал врач, говоря, что девушка водолазу не безразлична? Может, стоит прояснить этот вопрос прямо сейчас? С другой стороны, зачем акцентировать внимание на…
— Я понаблюдаю за ней, — сказал врач. — Думаю, будет лучше, если она больше не станет спускаться в машинное отделение.
— Вряд ли ей захочется, — сказал Павлов. — Но я предупрежу Ратникова и Сэма, чтобы её не пускали.
Когда он ушёл, Олег и Шуйский направились на корму. Врач достал сигареты и закурил.
— Ты исследовал образцы крови? — спросил Олег.
— Да.
— И что?
Врач пожал плечами.
— Трудно сказать.
— А ты постарайся, — сказал Олег, которому что-то не понравилось в тоне Шуйского. — Простенько так и доступно.
— В крови всех членов экипажа есть антитела. Они выработались недавно, но их не очень много. Такое впечатление, что произошёл выброс, а затем, когда зараза отступила…
— Какая зараза?! — перебил Олег, чувствуя, как холодеет. — Вирус?
Шуйский выпустил изо рта струйку дыма, пронаблюдал, как она рассеивается в воздухе.
— Не знаю, — сказал он. — Я не могу определить, против чего вырабатывались антитела.
— Как это?
— Ну, вот так, — врач выбросил окурок за борт. — По крайней мере, что бы это ни было, теперь все здоровы.
— Уверен?
— Да.
— Но ты же не знаешь, что мы подхватили на том чёртовом корабле! Как ты можешь быть…
— Не кричи, пожалуйста! — поморщился Шуйский. — Хочешь, чтобы началась паника?
— Если верить тебе, паниковать не из-за чего.
— Не из-за чего. Всё, болезнь отступила. Забудь о том, что я сказал.
Олег покачал головой.
— А ты сам веришь в то, что говоришь? На сто процентов?
— Разумеется. Думаю, через день антитела исчезнут. Сделаю повторный анализ.
— А если не исчезнут?
— Давай решать проблемы по мере их поступления.
Олег задумался. Потом спросил:
— А ты брал кровь у Арины?
— Зачем? Она не была на «Мантикоре». И сознание не теряла.
— Всё-таки проверь. Вдруг зараза не с греческого судна.
Шуйский хмыкнул.
— Ладно, — сказал он. — Хоть сейчас.
— Давай.
— Ты серьёзно?
— Да.
— Ну ладно, пошли. Она, наверное, заснула, но я всё сделаю так, что она не почувствует.
— Не против, если я поприсутствую? Ты же сможешь сразу провести исследование её крови?
— Да, конечно.
Вдвоём они отправились в медблок, где пока находилась Арина. Шуйский аккуратно взял у неё кровь, заклеил ранку кусочком пластыря. Как он и обещал, девушка не проснулась.
Лаборатория располагалась в смежной комнатушке. В ней стояли стол, сейф для обезболивающих и два металлических стеллажа. В стене был оборудован вытяжной шкаф.
Олег сел на стул возле иллюминатора. Тянуло солёным морским воздухом. Шуйский подготовил образцы крови для исследования
— Это долго? — спросил Олег.
— Можешь погулять, если не хочешь тут ждать.
— Да нет.
Прошло минут двадцать, прежде чем врач стянул одноразовые перчатки и повернулся к водолазу.
— Ну что? — спросил Олег.
— Антитела есть. Ничего не понимаю, — Шуйский потёр переносицу. — Серьёзно. Может, мы все подхватили что-то ещё до отплытия?
— Ты нас осматривал. И анализы крови делал.
— Знаю. Но… что, если инкубационный период длился достаточно долго?
У Олега снова засосало под ложечкой. Если по прибытии в порт они попадут под карантин, разговор с Машей придётся отложить.
— Можешь предположить, что это за инфекция? — спросил он.
— Нет. Но это не значит, что её не существует. Я не эксперт, знаешь ли, а просто судовой врач.
— А не могли мы заразиться в воде? Когда исследовали дно и фауну?
— Ты, Алекс и Арина, может, и могли, — подумав, ответил Шуйский. — Но как вы заразили всех остальных?
— Ну, мы долго плыли.
— Честно говоря, не представляю, что вы могли подхватить, — покачал головой врач. — Разве что какой-то неизвестный науке вирус… Океанские глубины, конечно, таят чёрт знает что, но… нет, я в это не верю!
— А во что веришь?
Шуйский пожал плечами.
— Без понятия. Думаю, это можно будет выяснить, только когда мы зайдём в порт. Тогда комплексное обследование покажет… что случилось.
— У тебя тоже есть антитела?
— Да.
— Думаешь, это опасно?
— Не похоже. По-моему, это вообще остатки воспаления. Странно только, что они так долго держатся. Антитела уже должны были исчезнуть.
— А что… если зараза была на «Мантикоре»… и команда греческого корабля пропала из-за неё?
Шуйский помрачнел.
— Смертельный вирус? Я думал об этом. Но тогда возникает вопрос: куда делись тела? Мы ведь всё осмотрели, даже трюм.
— Знаю. А если трупы выбрасывали за борт?
Врач покачал головой.
— Последний должен был остаться. Его-то выбрасывать было бы уже некому.
— А если он сам?
— Прыгнул за борт? Звучит фантастически, если честно. Да и вообще насчёт выбрасывания тел в океан… Кто станет поступать так с членами своей команды?
— Мало ли… что стало с заразившимися.
— Слушай, я ведь не говорю, что нашёл в нашей крови инфекцию. Мы чисты. В том-то и дело. Впечатление такое, будто мы недавно выздоровели.
— Ладно, — протянул Олег. — Надеюсь, ты прав.
— Я тоже, — серьёзно сказал Шуйский.
Выйдя из медблока, водолаз пошёл искать Быковского. У него появилось предположение, которое хоть и казалось надуманным и, в общем-то, нелепым, зато объясняло многое из того, что произошло в последнее время.
Океанолога Олег нашёл на складе. Быковский сортировал образцы. Он клал каждый в отдельный контейнер или ячейку и наклеивал бумажный ярлычок, предварительно надписав его твёрдым округлым почерком педанта.
— Евгений Михайлович, что вы думаете о кротовых норах? — прямо спросил водолаз, садясь на табуретку.
— Пардон? — удивился Быковский. — Каких норах?
— Ну, червоточинах. В пространстве и времени. Я не очень помню, что там к чему, но смотрел как-то документальный фильм… — Олег запнулся, глядя на океанолога.
— Ах, ты об этом, — кивнул тот. — Ну, теория интересная. А что?
— Считается ведь, что такие норы или червоточины есть на Земле? В океане. Будто бы они соединяют… не знаю… временные пласты или разные галактики.
— Служат для разгона НЛО при старте, — кивнул Быковский. — Ты к чему клонишь-то? Думаешь, мы попали в такую нору?
— Думаю, — честно ответил Олег. — Помните бутылки, которые мы нашли на греческом корабле? И машинное отделение, появившееся будто из прошлого. А я обнаружил у себя в каюте книгу Гитлера. И она пропала.
— Погоди! — Быковский развернулся к водолазу и сложил руки на груди. — Давай-ка по порядку. Что ещё за книга Гитлера? Кто пропал? Откуда?
Олег рассказал океанологу всё с самого начала. Тот слушал, не перебивая, но, когда водолаз закончил, только усмехнулся:
— Ты что, серьёзно?!
— А почему нет? Что мы знаем про океан, в конце концов?
Быковский махнул рукой.
— Мы не в кольце времени. Расслабься. Это фантастика.
— А почему радио молчит?
— Не знаю. Но ты нашёл самое нелепое объяснение из возможных. Прости.
Олег встал.
— Может, и так, — сказал он. — Только на «Янусе» происходит что-то, что мне совсем не нравится. Есть ли тому материалистическая причина или… иная.
С этими словами он вышел.
Разговор с Быковским расстроил Олега: он надеялся, что тот серьёзно отнесётся к его теории; по крайней мере, признает, что она имеет право на существование. Оказалось, напрасно…
И всё же ни бутылки, ни мотор греческого судна нельзя было объяснить известными человечеству процессами. А если добавить сюда немецкую книгу и внезапное чудесное исцеление Арины… с последующим кризисом, свидетелями которого все они стали… Картина складывалась, мягко говоря, не самая приятная.
Они исчезли. Оба! Сколько ни обыскивали «Янус», моториста и матроса найти не смогли. Они либо растворились в воздухе, либо упали за борт. Именно эту последнюю мысль и высказал Вырин, когда все собрались наконец в кают-компании обсудить произошедшее.
— Это, конечно, могло бы быть, — сказал в ответ на предположение штурмана Гурин, — если б речь шла об одном члене экипажа. Но чтобы двое свалились в океан в одно и то же время… В это я не могу поверить.
— На «Янусе» творится какая-то чертовщина! — пробормотал Быковский, задумчиво поглаживая бородку. — Просто чудеса, да и только.
— Мы словно попали в фантастический фильм, — вставил с ухмылкой Шуйский.
Он встретился взглядом с Выриным.
— Что ты имеешь в виду? — спросил тот.
Врач пожал плечами.
— Все эти… странности. Если подумать, многовато для одного корабля, не считаете?
— Наверняка их можно объяснить, — сказал Гурин. — Просто у нас недостаточно данных. Пока. Или ты, Максим, хочешь сказать, что по судну действительно разгуливают мертвецы? Медицина это допускает?
— Медицина нет. А вы? — парировал доктор, сложив руки на груди. — Разумеется, Арина видела галлюцинацию. Уваров исчез давно, на «Янусе» его нет — ни живого, ни мёртвого.
— Если бы он не погиб, то не стал бы прятаться, — добавил Павлов. — С какой стати?
— Уж не знаю, — ответил Шуйский, — с какой стати здесь творится вся эта… — Он замолчал, отведя взгляд.
Олег вспомнил крики Арины и её сбивчивый рассказ. Когда он прибежал, Ратников и Сэм держали её, бьющуюся в истерике, у подножия лестницы, ведущей из машинного отделения наверх. Шуйскому пришлось сходить за успокоительным, чтобы унять девушку. Только тогда им удалось отвести её в медблок и уложить. Арину всю трясло, она пыталась вырваться и всё время повторяла, чтобы на корабле везде немедленно зажгли свет.
— Они прячутся в тенях! — говорила она, дико вращая глазами. Из уголка рта стекала тоненькая струйка слюны. — Слышите?! Везде, где темно! Нужно осветить все углы! Лишить их укрытия!
— Кого ты имеешь в виду? — спросил Шуйский, стараясь говорить подчёркнуто спокойно.
— Мертвяков! Они прячутся и ждут, пока мы уснём!
— Ты сказала, что видела Уварова. Он был мёртв? — спросил врач, доставая какие-то лекарства из коробок.
Олег и остальные находились рядом с Ариной, чтобы удержать её, если приступ повторится. Она понемногу успокаивалась — благодаря уколу. Речь её становилась тише и бессвязнее.
— Мёртв, — подтвердила она. — Это призрак! Он вышел из темноты. Я видела… там бывает такое сияние... странное. Его нельзя описать. И формы… Моргнёшь — а они уже исчезли! Словно сбился фокус в фотоаппарате. Ну или в проекторе. У меня был такой в детстве… Мама подарила. В него надо было вставлять плёнку с диафильмами. Потом крутишь, и на стене…
— Сияние? — переспросил Шуйский. Он набрал в стакан воды и протянул Арине вместе с таблетками. — Выпей, пожалуйста.
Девушка проглотила пилюли, запила их тремя большими глотками. Край стакана при этом несколько раз стукнул о её передние зубы.
— Невозможный свет! — сказала она. — Он есть, но его не увидеть. Только иногда… иногда можно. И призраки… они были там, вместе с Уваровым! Я видела, как они кружились вокруг него, будто светящийся туман.
— Почему ты сказала «невозможный»? — вмешался Олег. — Что это значит?
Арина перевела на него взгляд. Зрачки были крошечные, словно точки, и слегка дрожали.
— Ей надо отдохнуть, — сказал Шуйский. — Это пройдёт. Ложись, — он заставил девушку опуститься на подушку.
— Почему невозможный? — упрямо повторил Олег, сделав шаг вперёд.
Арина повернула голову. Её губы приоткрылись.
— Нет названия, — сказала она. — Такой… странный!
— Всё, выходим! — распорядился Шуйский. — Освобождаем помещение. Оставьте врача с пациентом. Что вам тут, цирк, что ли? — добавил он, строго взглянув на Олега.
Это было после того, как Арина устроила в машинном отделении истерику. Теперь они сидели за столом и смотрели друг на друга, пытаясь понять, стоит ли бояться того, что происходит на шхуне. Никто не высказал эту мысль, но она витала в воздухе.
— Связи по-прежнему нет, — проговорил Павлов. — А в чём поломка, непонятно.
— Нет никакой поломки, — отозвался Ратников. — Сэм всё трижды проверил. И я тоже смотрел.
При упоминании о пропавшем мотористе все на несколько секунд замолчали.
— Может, мы попали в какую-то зону, где радиоволны глушатся? — высказал предположение Гурин.
Чувствовалось, что капитан многое отдал бы, лишь бы найти материалистическое объяснение происходящему.
— Я о таких не слышал, — покачал головой Вырин. Вид у штурмана был крайне озабоченный. Его словно что-то терзало. Он обвёл взглядом присутствующих. — Не хотел говорить, пока не будет полной уверенности, — сказал он вдруг, будто решившись, — но, кажется, мы сбились с курса.
— В каком смысле? — удивился капитан. — Я утром проверял по приборам…
— Именно, — нетерпеливо перебил штурман. — В том-то и дело, что, если верить приборам, мы идём строго по курсу.
— И что тебя не устраивает? — нахмурился Гурин.
— Что значит «если верить приборам»? — насторожился Олег.
Вырин посмотрел на него.
— Я ночью вышел на палубу. Не спалось. Смотрел на небо, — он потёр переносицу, пожал плечами. — В общем, я вдруг понял, что звёзды-то не те! Мы здорово отклонились от курса. На северо-восток.
— Ты серьёзно? — спросил Гурин. — А почему сразу не сказал?
— Так ведь приборы показывают, что всё в порядке. Я проверял.
— Может, ты ошибся?
Вырин покачал головой:
— Нет.
— Приборы в машинном отделении тоже врут, — неожиданно заявил механик. — Я не могу этого доказать, но чувствую. Всё работает как часы, а корабль между тем идёт по-своему.
— Как он может?! — не выдержал Гурин. — Ты хочешь сказать, им кто-то управляет… на расстоянии?
— Не знаю, — ответил Ратников. — Понятия не имею. Но он словно сам по себе. Я начинаю себя чувствовать ненужным.
Капитан тяжело вдохнул.
— Посмотри ещё раз навигацию, ладно? — сказал он.
— Да, я посмотрю, — кивнул механик. — Но если с ней дела обстоят так же, как с рацией, то я ничего не смогу поделать.
— Надо скорректировать курс, — вмешался Вырин. — В крайнем случае, будем идти по звёздам. Небу я доверяю больше.
— Все свободны, — объявил, вставая, Гурин. — Пойдём, Яков Алексеич, посмотрим, что там не так. Звёзд, правда, не видно…
Все начали расходиться.
Олег отправился к себе в каюту. Он лёг на койку, включил в плеере музыку и вставил наушники.
Водолаз намеревался использовать время обратного плавания для того, чтобы продолжить изучение немецкого языка. Он и теперь взял учебник, открыл там, где торчала закладка, и попытался читать, но ни одно правило не откладывалось в голове, занятой совсем другим.
Все моряки наслышаны об НЛО, выныривающих из океана, миражах и огнях святого Эльма, о летучих голландцах и Бермудском треугольнике. Среди них ходят байки от очевидцев, передаваемые из уст в уста, и они будоражат воображение, рождая в человеке мечту: однажды и самому стать свидетелем чуда. Но когда ты действительно сталкиваешься с необъяснимым, то испытываешь вовсе не радость и восхищение, а страх! Потому что начинаешь понимать: твоя судьба больше не зависит от известных тебе факторов. Ты не можешь планировать своё спасение.
Олег увидел, как дверь в его каюту открывается, и тут же сел на койке, сдёрнув наушники и внутренне подобравшись.
— Привет, — кивнул Шуйский, переступая порог. — Я стучал, но ты не ответил. Я решил убедиться, что с тобой всё в порядке, поэтому… — он не договорил и сел на табурет возле стены.
— Что случилось? — спросил Олег, видя, что врач чем-то озабочен.
— Тебе не снятся кошмары? — просил тот.
— Кошмары?
— Да.
— Ну, бывает, — ответил Олег, вспомнив недавний сон.
— Мне жаловались Арина и Сэм. Описывали один и тот же кошмар. А сегодня ночью я видел его. Удивительное совпадение, но такое бывает при массовом психозе. Впечатление, произведённое на человека рассказом другого, порождает в…
— Ты прирос к койке? — перебил Олег. — Это тебе приснилось?
Было видно, как Шуйский вздрогнул и вжался спиной в стену.
— Да! — ответил он спустя пару секунд. — Ты тоже это видел?
— И мне никто не описывал ничего подобного.
— Я будто сросся с койкой. Но не до конца. Ещё нет. Но отростки… они впивались в моё тело, словно хотели… По правде говоря, я понятия не имею, что им было нужно, но ощущения мерзкие!
Олег кивнул.
— Да, всё так и было в моём кошмаре.
— Жуть, да?
— Неприятно.
— Знаешь, что мне пришло в голову? Насчёт антител. Они ведь продолжают вырабатываться, хоть и в меньшем количестве. Мы к чему-то привыкаем.
— К чему? К инфекции?
Шуйский рассмеялся — слишком резко и громко. Олегу это не понравилось.
— А вот нет никакой инфекции! — воскликнул врач, разводя руками. — Нет, понимаешь?!
— Понимаю. Успокойся.
— Не могу! Я не знаю, что происходит с моими пациентами. Со всеми нами.
— Скажи лучше, что ты думаешь о том, что видела в машинном отделении Арина, — решил сменить тему Олег, видя, что Шуйский немного не в себе. — Опять глюки?
— Ясное дело! Не призрака же она там встретила.
— А если да?
Врач нервно усмехнулся.
— Хватит с нас чертовщины и без оживших мертвецов! Мы всё-таки не в фильме ужасов.
— Да, мы не в фильме, — согласился Олег. — Но я не уверен, что можно то же самое сказать и про ужасы.
— Ничего особо страшного до сих пор не случилось, — ответил Шуйский. — Если не считать несчастных случаев, конечно.
— Трёх несчастных случаев, — уточнил Олег. — Это многовато даже для всего плавания, не то что…
— Что ты от меня хочешь? Чтобы я поверил, что мы оказались в ином измерении, где невидимые твари похищают членов команды, управляют временем и нашим кораблём?! — Шуйский рассмеялся. — Прости, Олег, но если это так, то я лучше пойду брошусь за борт!
— Не спеши.
— А что? Думаешь, самое интересное впереди?
— Разве не всегда так и бывает?
Врач покачал головой.
— Нет. В конце обычно бывает скучно. Беда в том, что никогда нельзя понять, стоит ли ещё чего-то ждать или уже можно расслабиться.
— Я надеюсь, что хуже уже не будет, — не очень искренне сказал Олег.
Шуйский поднялся с табурета.
— А мне так не кажется, — ответил он серьёзно. — И знаешь что? Я рад, что у нас на борту есть оружие.
Эта реплика заставила Олега действительно испугаться — за доктора. Похоже, нервы у того совсем сдали.
— Уймись, — сказал водолаз. — Не хватало ещё, чтобы мы начали вооружаться и палить в каждый тёмный угол на судне. Так можно и друг друга перестрелять. Хватит с нас несчастных случаев.
— Ладно, прости, что напряг тебя, — натянуто улыбнулся Шуйский. — Я не хотел.
— Выпей там у себя чего-нибудь расслабляющего, — посоветовал Олег. — Не срывайся. А то кто нас будет лечить?
— Да-да. Я в порядке, не волнуйся. Это так… накатило.
Врач вышел на палубу. В последнее время даже картина морского простора не вдохновляла его. Волны казались враждебными: они будто таили угрозу.
Он медленно зашагал по направлению к своей каюте, чувствуя страшную усталость. Случилось ещё кое-что, о чем он не сказал водолазу и вообще никому. И не собирался говорить. Образцы крови, взятые им у членов экипажа «Януса», пропали! Исчезли и все записи, которые он делал. Когда Шуйский это обнаружил, первой его мыслью было идти к капитану и обо всём доложить. Гурин наверняка организовал бы поиски. Но потом врач рассудил иначе: если образцы и записи украдены, то их, конечно, уничтожили. Если же нет… то в действие вступили причины, с которыми капитан ничего поделать не сможет, а усугублять назревающую на борту шхуны панику Шуйский не хотел. Люди и так были на грани. Он и сам ощущал, что у него развивается паранойя: иногда врачу казалось, что кто-то невидимый следит за ним, фиксирует каждый его шаг и ждёт, когда он расслабится, чтобы забраться ему в голову и… Он не знал, что будет дальше, но всё равно было страшно.
Особенно остро Шуйский ощутил это тайное внимание в машинном отделении, когда вместе с другими занимался спятившей Лазковой. Полумрак вдруг сгустился вокруг них и, хотя остальные этого не заметили, приобрёл некую плотность, став почти осязаемым. Врач в тот миг покрылся холодным потом и едва не выпустил вырывающуюся девушку.
В том, что Арина помешалась, он не сомневался: последствия травмы, шока и продолжительного пребывания в состоянии беспомощности вызвали помутнение рассудка. Временное или нет, зависит от того, какая у девушки наследственность. Если у нее в роду были сумасшедшие, то она может уже и не оправиться.
Думая об этом, Шуйский с сожалением покачал головой. Проходя мимо двери медблока, он остановился, решив, что сначала проведает её, а уж потом вернётся в каюту.
***
Корабль существовал сам по себе. В этом штурман убедился, когда начал корректировать курс. Приборы послушно показывали все изменения, которые он вносил. Если верить им, «Янус» двигался так, как надо. Но глаза говорили Вырину обратное: судно продолжало плыть по-прежнему, и поделать с этим было ничего нельзя. Его внутренности попросту не реагировали на указания штурмана.
— Да он просто врёт нам! — пробормотал в отчаянии Вырин. — Гадёныш!
Он поделился своим открытием с капитаном.
— Может, у нас установлено дистанционное управление? — неуверенно предположил Гурин. — Я слышал, что такое возможно. Надо вскрыть приборную панель и проверить.
При помощи механика они проделали это, но ничего не нашли.
— Похоже, где-то нарушена электрическая цепь, — сказал Ратников. — Сигналы не поступают. Но приборы этого не показывают.
— Что мы можем предпринять? — спросил Гурин.
— По идее, надо разобрать всё. Но один я этого сделать не смогу.
— Ладно, — проговорил капитан, глядя на приборную доску, которая утверждала, что «Янус» уверенно плывёт домой. — Надо решить, как изменить курс.
— Мы уже пробовали ручное управление, — сказал Вырин.
— Знаю. Не помогло.
— Нас словно кто-то тащит, — заметил Ратников.
— Это невозможно, — возразил Гурин. — Сам знаешь.
— Мне кажется, он ещё там, — сказал вдруг механик, глядя куда-то сквозь стены рубки.
— Кто? — не понял Вырин.
— Сэм.
— Сэм?!
Ратников медленно кивнул.
— Я чувствую его. Он внизу, в машинном отделении.
— Ты бредишь, Дима? — строго спросил капитан.
— Я его видел, — на лице механика появилось насмешливое выражение, но взгляд остался отрешённым. — В темноте! Он живёт во мраке и прячется. Не хочет выходить. Но он не боится… Он следит за мной.
Вырин почувствовал, как по спине побежали мурашки.
— Ну, хватит! — прикрикнул он, разозлившись на себя. — Всё, отставить! Сходи к Шуйскому, попроси, чтобы выписал тебе успокоительное. В последнее время все стали какие-то нервные!
Ратников не возражал. Он просто вышел из рубки, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Капитан и его помощник переглянулись.
— Знаешь, чего я хочу больше всего? — спросил Вырин.
— Догадываюсь.
— Оказаться на берегу. И как можно скорее.
Гурин кивнул.
— Мы попали в странную историю, — сказал он. — Я начинаю подозревать, что на борту кто-то очень старается свести нас с ума. И это уже не похоже на розыгрыш.
— Какие уж тут шутки! — согласился с ним Вырин. — Люди-то гибнут.
— Что скажешь про то, что Сэм прячется внизу?
Штурман фыркнул.
— Бред! Где там прятаться? И зачем?
— Согласен. Неправдоподобно. Я думаю, после того, как Арина увидела — в кавычках — Уварова, у Ратникова и развилась эта фантазия.
Вырин пошарил по многочисленным карманам своей жилетки в поисках сигарет.
— Он сказал, что Сэм живёт во мраке. Кажется, Арина утверждала нечто подобное.
— Вот именно.
— Психоз.
— Да. Надо сказать Шуйскому, чтобы приглядывал за Димкой.
Штурман взглядом спросил у Гурина разрешения закурить. Тот кивнул.
— Скажем, — согласился Вырин, щёлкнув зажигалкой. — Но я предлагаю осмотреть машинное отделение вместе с Ратниковым. Ну чтобы он убедился, что там никого нет.
— Это хорошая идея.
***
Звук работающих машин походил на ритмичное сердцебиение гигантского механического организма — негромкий, но отчётливый, он отдавался в теле подобно ударам огромного китайского барабана. Олег ходил однажды с Машей на такой концерт: жилистые мужчины с заплетёнными косами и в набедренных повязках лупили по натянутой коже, содрогаясь при каждом движении.
Олег шёл за помощником капитана с фонарём в руках, несмотря на то, что на потолке горели лампочки и света было достаточно — для осмотра всю иллюминацию машинного отделения врубили по полной.
— Слышите? — шепотом проговорил Ратников, оборачиваясь. Лицо у него было бледное и напряжённое, глаза блуждали по стенам и низкому потолку, словно он ожидал, что в любой момент откуда-нибудь может появиться призрак Сэма или боцмана.
— Что? — спросил Павлов.
— Как работают! — Ратников чуть склонил голову набок, и на его лице появилась странная улыбка. — Никаких сбоев… никогда. Я слушал несколько часов, ждал сбоя — бесполезно!
— Просто вы с Сэмом хорошо поработали, — ответил помощник капитана. — Поэтому машины…
— Нет! — резко перебил его Ратников. — Мы тут ни при чём. Они украли Сэма. Теперь он в них.
Механик отвернулся и двинулся дальше. Олег с Павловым понимающе переглянулись. Похоже, Ратников совсем тронулся умом. Водолазу пришло в голову, что механика лучше изолировать и не подпускать к системам корабля: если он считает их враждебными, то может совершить попытку «расквитаться» с ни в чём не повинными ходовыми частями судна. Надо поговорить об этом с Гуриным. И заставлять Ратникова спускаться сюда не стоит, потому что переубедить его явно не удастся, а вот то, что психическое расстройство станет прогрессировать, если он продолжит находиться здесь, среди машин, весьма вероятно.
— Надо заканчивать осмотр, — шепнул Олег Павлову спустя четверть часа после того, как они начали бродить по машинному отделению, демонстративно светя фонарями во все углы, в которых лежали хоть какие-то тени. — Всё равно нам его не переубедить, — он показал кивком головы на Ратникова, стоявшего возле утыканного датчиками стального шкафа и смотрящего себе под ноги. Кажется, его губы слегка шевелились, словно он разговаривал с самим собой. А может, с Сэмом, поглощённым машинным отделением…
— Дима, пошли наверх, — позвал Павлов. — Мы все осмотрели.
Ратников отреагировал не сразу. Только когда его окликнули во второй раз, он повернул голову и двинулся к ожидавшим его товарищам.
— Это бесполезно, — сказал он, проходя мимо. — Они не покажутся.
— Кто? — спросил Олег. — Сэм и Уваров?
— Да. И они тоже, — не пояснив, кого ещё он имел в виду, Ратников направился к ведущему на палубу трапу.
Павлов и водолаз последовали за ним.
***
К ужину из лазарета вышла Арина. Её сопровождал Шуйский. Вид у него был озабоченный, хотя он и старался изображать радостное оживление — вероятно, ради девушки, которая разговаривала мало и вообще вела себя замкнуто.
— Зачем ты её сюда притащил? — накинулся Олег на врача, улучив момент, когда Арина не могла его услышать.
— Не хочу, чтобы она находилась одна, — ответил Шуйский. — Боюсь, что её фантазии только усилятся. Пусть отвлечётся.
Ближе к концу ужина Арина вдруг подняла голову, обвела всех сидевших за столом взглядом и сказала:
— Слушайте, извините меня за ту истерику ладно? Похоже, у меня малость крыша поехала. Я понимаю, что Уварова на корабле нет и быть не может. — Она сглотнула, словно слова давались ей с трудом. — В общем, это был глюк. Я это поняла. Прошу не считать меня чокнутой. — Она неуверенно улыбнулась.
Все принялись наперебой уверять её, что и думать не думали, будто она ненормальная. Все, кроме механика и Олега. Ратников просто ухмыльнулся, когда Арина говорила про галлюцинации, а водолаз почувствовал, что девушка не совсем искренна. Быть может, ей и хотелось бы поверить в то, что Уваров не призрак, а плод её воображения, но как можно полностью отказаться от того, что видели твои глаза?
После ужина Олег вышел на палубу вслед за Ариной. Они молча прошли на нос корабля и встали около канатных бухт, плотно свёрнутых и напоминавших тугие девичьи косы, только очень длинные.
— Ты серьёзно? — спросил Олег, взглянув на девушку. — Прости, но мне показалось, что ты сама не веришь в то, что боцман тебе привиделся.
Арина усмехнулась. Она сильно похудела, и кожа туго обтягивала скулы и лоб.
— А что мне остаётся? Разве есть другое объяснение?
— Но ты уверена, что видела его.
— Галлюцинации так и работают, разве нет?
— Наверное.
Девушка обвела взглядом горизонт.
— Максим вколол мне кучу каких-то препаратов. Думаю, среди них было и успокоительное. Всё вокруг стало каким-то… нереальным. Ватным. Если я опять увижу призрака, то, наверное, даже не испугаюсь. Хотя вроде глюков быть не должно: Макс уверил, что лекарства подействуют. — Арина перевела взгляд на Олега. — Я сумасшедшая? Ответь честно.
— Наверное, нет.
— Наверное? — девушка усмехнулась. — Слабое утешение.
— Если бы ты одна… — сказал Олег. — Я бы ответил иначе. Но ведь и Ратников. Двое сумасшедших на одном судне — это многовато.
Арина махнула рукой.
— Ерунда! Массовый психоз. Бывали случаи, когда целые монастыри, а то и деревни охватывала паника. Люди даже видели схожие галлюцинации.
— Знаю. Но ни ты, ни Ратников не кажетесь людьми, склонными к… в общем, чересчур впечатлительными. А самое главное, — Олег понизил голос, — я и сам чувствую, что происходит нечто странное. Необъяснимое.
— Да? — Арина взглянула на него с надеждой. — Честно?
— Угу. И мне это не нравится. Я бы предпочёл, чтобы ты свихнулась, — Олег усмехнулся, давая понять, что говорит не всерьёз. Но девушка осталась серьёзной.
— Почему? — спросила она. — Веришь в привидений?
Водолаз вздохнул.
— Я понятия не имею, есть ли там, внизу, призраки Уварова и Сэма, — сказал он, — но мне не хотелось бы оставаться там в одиночку и надолго.
Олег рассказал девушке о том, как они с Павловым осматривали машинное отделение, а потом пошли к капитану и убедили его не отправлять Ратникова вниз.
— И ты веришь, что механизмы украли Сэма? — спросила Арина с сомнением.
— Нет. Но, возможно, на «Янусе» есть какой-то вирус, вызывающий изменения в сознании, — нехотя ответил Олег, которому совершенно не хотелось рассказывать про открытие Шуйского.
— Вирус? — нахмурилась Арина. — Откуда?
Водолаз пожал плечами.
— Вдруг мы подхватили его на «Мантикоре»?
— Но Максим брал кровь на анализ, — возразила девушка. — Он бы знал.
— Нет, он не обнаружил вирус, — честно сказал Олег.
— Вот видишь, — Арина выдохнула с явным облегчением, но тут же снова нахмурилась. — А знаешь, если бы вирус существовал, это было бы совсем плохой новостью, — сказал она.
— Почему? Глюки мы бы как-нибудь пережили.
— Да? Ты уверен?
— Почему нет?
Арина изучающе взглянула в лицо Олега.
— Да потому, что на «Мантикоре» не было никого, — сказала она. — Понимаешь? Ни одного человека!
***
Олег сидел в своей каюте, пытался учить язык, но в голову лезли мысли совсем о другом. Он обдумывал слова Арины, которые произвели на него неприятное впечатление — в основном потому, что ни одно из объяснений, которые он мог сочинить, не удовлетворяло его.
Вдруг раздался стук в дверь.
— Кто там? — Олег сел на кровати, отложив самоучитель.
— Это я, — голос принадлежал Арине. — Можно?
— Да, входи.
— Не отвлекаю?
— Пытаюсь учить немецкий. Но что-то не идёт.
Девушка села на стул, положив руки на колени.
— Я вспоминала наш разговор, — начала она, — и поняла, что не была вполне искренна.
— Да ладно, это…
— Не перебивай, пожалуйста! — Арина подняла руку, выставив ладонь, и Олег замолчал. — Иногда мне кажется, что в темноте кто-то есть. Это… не призрак Уварова. Я говорю о другом, — девушка приложила к губам пальцы, собираясь с мыслями. Олег терпеливо ждал. — Если бы наши глаза были более совершенны, — продолжила Арина через несколько секунд, — то видели бы больше. Другие цвета, которые мы не в состоянии различать сейчас. И кто знает, что открылось бы нам в окружающем мире!
— Если бы существовали цвета, которые мы не видим, — сказал Олег, видя, что Арина закончила и выжидающе смотрит на него, — то мы воспринимали бы их как чёрный.
— Именно, — кивнула девушка. Почему-то реплика собеседника её обрадовала. — Как темноту! И когда мы смотрим на мрак, на тени… Словом, кто знает, что там на самом деле?! А вдруг вокруг нас копошатся какие-нибудь твари?!
Олег пожал плечами.
— Надо полагать, если даже и так, то они для нас безвредны. Иначе тот факт, что мы их не видим, не помешал бы им… напасть, например.
Арина с сомнением покачала головой.
— Кто знает, какой вред они причиняют? Может, питаются нашей энергией, вызывают неизлечимые болезни, сводят с ума?
— Тогда они были бы окрашены для нас в чёрный цвет, — возразил Олег. — Мы видели бы их силуэты, и они не исчезали бы при свете.
Девушка задумалась. Олег молчал, давая ей возможность переварить услышанное.
— Может, ты и прав, — сказала наконец Арина. — Но, с другой стороны… Муравьи не знают о существовании людей. И большинство рыб — тоже. Но мы убиваем и тех, и других. Не всегда, конечно, и не всех. Но бывает, что кто-то вторгается в жизнь насекомого или обитателя океана и обрывает её. Мне кажется, нечто в этом роде произошло и с нами. С «Янусом». Мы столкнулись с какой-то силой, скрытой от человечества — так же, как отдельный муравейник становится вдруг жертвой расшалившегося ребёнка, вооруженного длинной палкой.
Олег промолчал, не зная, что ответить. Что-то было в словах девушки такое… в общем, они находили отклик в его собственной душе.
— Мои глаза стали другими после того, как я опять начала видеть, — сказала Арина. — Я это чувствую. Быть может, это какое-то прозрение. — Она поднялась. — Ладно, не буду тебя больше грузить. Скажу только одно: я стараюсь не смотреть туда, где темно. Может, у меня последствия шока, как считает Максим, но я вижу там… иногда… нечто. И оно живое, — Арина вдруг усмехнулась, и Олег от неожиданности слегка вздрогнул. — Я бы даже хотела, чтобы у меня поехала крыша! Честно. Предпочла бы, чтоб это были глюки. Лишь бы этих тварей не существовало на самом деле. Нет, не отвечай! — поспешно проговорила девушка, видя, что Олег собирается что-то сказать. — Не надо! Прошу.
Она вышла из каюты, плотно закрыв за собой дверь.
Олег несколько секунд смотрел ей вслед, потом спустил ноги на пол и упёрся локтями в колени. Учить немецкий теперь у него точно не получится.
Его взгляд упал на сгустки теней, лежавших между мебелью и по углам. Это произошло невольно — из-за слов Арины. Водолаз усмехнулся: не хватало только, чтобы он начал, как ребёнок, пугаться темноты.
Девушка сказала, что предпочла бы сойти с ума… То же самое он говорил ей совсем недавно. Ненормальность разрушает реальность лишь одного человека, превращая его жизнь в кошмар. Существование призраков повергает в хаос весь мир!
Впрочем, по крайней мере в одном девушка была, на взгляд Олега, права: «Янус» столкнулся с чем-то необъяснимым. И ничего хорошего это не сулило…
***
Олег дежурил ночью в рубке с Гуриным. Капитан выглядел осунувшимся и постаревшим — похоже, он мало спал. Вот и теперь он клевал носом над разложенными картами и навигационными приборами. Все уже знали, что судно движется своим ходом и не слушается управления. Звёзды над головой свидетельствовали об этом со всей возможной очевидностью. Бортовые компьютеры, системы навигации, куча индикаторов и сложнейшие механизмы, по которым приказы должны передаваться от человека к недрам корабля, оказались бесполезными.
Дежурство теряло смысл, и всё же люди приходили в рубку и смотрели на чёрную гладь моря, не зная, куда их везёт вышедшее из-под контроля судно. Впрочем, судя по звёздам, через неделю «Янус» — если не изменится маршрут — должен был приблизиться к Индийскому побережью, и Олегу было любопытно, пристанет ли корабль или двинется дальше. Во всяком случае, можно будет подать сигнал о помощи при помощи флагов, и береговая охрана или встретившееся судно снимет их с борта шхуны.
Придётся добираться до дома самолётом — что ж, тем лучше. Быстрее окажется в Питере и сможет поговорить с Машей. Олег, правда, так и не решил, что ей ответить. Ему не хотелось её терять, но, с другой стороны, они так давно не виделись, что расставание уже не казалось… критичным. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон!
Гурин встряхнулся, взглянул на водолаза и встал. Кажется, он решил, что Олег не заметил, как он в течение последних пятнадцати минут медленно наклонялся вперёд, все больше погружаясь в сон.
— Всё спокойно? — спросил он без тени интереса.
— Да, — так же равнодушно ответил Олег.
— Кажется, поднимается ветер.
— Немного.
— Если будет крепчать, то, возможно, начнётся шторм. Жаль, что мы не получаем сводку погоды.
Радио оставалось глухо ко всем попыткам выйти на связь. Из динамиков раздавался только сухой монотонный треск.
— Шхуна выдержит, — отозвался Олег. — Нам ничего не грозит.
— Надеюсь. — Капитан зевнул и потёр глаза. — Странно, что мы не встретили ни одного судна за всё это время. Мы находимся в водах, где проложено множество маршрутов, насколько я понимаю, — Гурин с неприязнью посмотрел на видневшиеся впереди звёзды, усыпавшие чёрный небосклон. — Как будто «Янус» нарочно избегает других кораблей.
Эта мысль приходила в голову и Олегу, но он не озвучивал её, опасаясь, что его поднимут на смех. Он с интересом взглянул на капитана: неужели тот серьёзно? Но, похоже, Гурин сказал это просто так, ничего не имея в виду.
Откуда-то со стороны кормы донёсся крик. Олег немедленно обернулся, Гурин вздрогнул.
— Кто это?! — вырвалось у него.
— Не знаю, — сказал Олег, прислушиваясь. — Надо пойти посмотреть.
Крик повторился.
— Это мужчина, — уверенно проговорил Гурин. — Идём!
Они с Олегом вышли на палубу и двинулись в сторону кормы. Водолазу пришло в голову, что неплохо было бы на всякий случай чем-нибудь вооружиться, но в этот момент они с Гуриным услышали топот: кто-то бежал.
— Скорей! — Гурин пустился вперёд.
Олег старался не отставать.
Снова крик — на этот раз гораздо ближе и громче. К нему присоединился другой, наполненный яростью!
— Их двое! — приговорил на бегу Олег.
— Слышу! — не оборачиваясь, ответил Гурин.
Впереди из своей каюты выскочил Бинг в одних трусах.
— Кэптен, уотс ап?! — крикнул он, увидев едва не налетевшего на него Гурина.
— За мной! — прорычал тот, огибая американца.
Бинг пропустил Олега и зашлёпал босыми ногами следом.
Когда они свернули за угол, то увидели Арину. Девушка держала наперевес пожарный топор и наступала на забившегося в бухты Шуйского. Врач уже был в крови — на его животе и груди зияли длинные резаные раны, одна рука безвольно болталась вдоль тела. Но на лице, освещённом корабельными фонарями, не было ужаса — скорее, его можно было назвать сосредоточенным.
— Арина! — предостерегающе крикнул Гурин, кидаясь к ней со спины.
Не обернувшись, девушка замахнулась и бросила всё тело вперёд, опуская топор.
Шуйский поднял здоровую руку, защищая голову, но это не помогло — удар был слишком силён, а топор тяжёл, и лезвие с глухим всхлипом вошло в череп.
Гурин сбил Арину с ног, и они повалились на палубу. Топор остался торчать в голове врача, но металлическая рукоять перевесила, и труп медленно перевернулся на бок, увлекаемый древком.
Девушка кричала и яростно отбивалась. Олегу пришлось навалиться на неё. Он чувствовал, как напрягаются мышцы Арины, как она сопротивляется — в какой-то миг ему даже показалось, что у неё судороги!
— Держи ноги! — крикнул он Бингу.
Американец попытался прижать колени Арины к палубе, но она так лягалась, что Бинг потратил добрых две минуты, чтобы обездвижить её. За это время Гурин и Олег зафиксировали девушке руки.
Не имея возможности двигаться, Арина начала биться о палубу головой.
— Припадок! — закричал капитан.
Но Шуйский был мёртв и лежал в метре правее, истекая кровью. Чёрная лужа почти доползла до борющейся троицы и сверкала в свете раскачивающихся на ветру фонарей. Сделать укол успокоительного было некому.
На корме появились Быковский и матрос по имени Боб. Они уставились на Олега, Гурина и Арину в недоумении.
— Тащите верёвки! — распорядился капитан. — Быстро!
С этими словами он переместился так, чтобы прижать коленями руку девушки, и обхватил руками её голову, не давая размозжить затылок о палубу.
В какой-то миг Олегу удалось заглянуть Арине в глаза. В них было безумие…
***
Арину связали и перенесли в лазарет, где девушке сделали укол. Быковский и Олег остались с ней. Остальные — а к тому моменту уже все оказались на ногах — занялись Шуйским.
Труп завернули в парусину и отнесли в трюм, где обложили сухим льдом. Палубу вымыли, но кровь успела впитаться в доски, и теперь среди свёрнутых бухтами канатов темнело большое пятно.
Вырин заступил на дежурство в рубке вместо водолаза.
Сидя возле приборной доски, он вспоминал, как Арина билась на койке, стараясь разорвать путы. Её не стали развязывать даже после того, как был сделан укол. Девушка стала опасна. Похоже, её придётся держать взаперти, пока шхуна не прибудет в какой-нибудь порт.
Было жаль Шуйского. Что случилось с другими членами команды, пропавшими после встречи с греческим судном, было неизвестно, а вот смерть врача стала настоящим шоком!
В трюме лежало его тело, обложенное жёлтыми кусками испаряющегося сухого льда — словно огромное жуткое мороженое… Вырина передёрнуло. Он пошарил по карманам своей жилетки, достал зажигалку и пачку сигарет. Закурил. Пальцы слегка дрожали.
Арина кричала, что её зря связали, что она просто защищалась. Якобы она убила не Шуйского, а призрака, который хотел утащить её в трюм. Бедняжка! Совсем двинулась умом. Достаточно было заглянуть в её расширившиеся от ужаса глаза, чтобы понять, что она съехала с катушек. Штурман с сожалением покачал головой, медленно встал и бросил взгляд на водную гладь: уже светало, и солнце слегка золотило гребни волн. Перед кораблём море казалось особенно тёмным, а затем светлело… Странное явление, которое он заметил ещё раньше. Тогда штурман решил, что это игра света или резкий перепад глубины.
Теперь Вырин озадаченно нахмурился.
— Семён Дмитриевич, я схожу прогуляюсь? — обратился он к Гурину.
Капитан кивнул.
— Конечно, сходи.
Штурман вышел и направился вдоль левого борта, глядя на волны. С этой стороны наблюдалось такое же явление: тёмная вода окружала корабль. «Клякса», — пришло в голову Вырину. Огромная, и «Янус» находился в центре неё…
Штурман дошёл до кормы и встал у поручней, глядя на пенный след, остающийся за шхуной. Он рассекал тёмный участок моря и таял там, где вода становилась светлой. Сам след показался Вырину слишком слабо выраженным. И около винтов пены было маловато. Почему он не обращал на это внимания раньше? Или обращал, но не придавал значения.
Чем дольше штурман смотрел на след, тем больше ему казалось, что «Янус» идёт по мелководью, причём с едва работающими двигателями. Но скорость не падала…
Вырин выбросил окурок за борт, сходил за линем и начал опускать его в волны. Пять метров, десять, двенадцать… Трос ослаб и провис: груз лёг на дно!
Штурман не мог поверить, что в этой части океана может быть такая малая глубина. Он передвинулся вдоль борта на десяток шагов и повторил замер. Одиннадцать метров! Вырин сделал ещё четыре попытки, и ни разу линь не опустился ниже, чем на двенадцать метров.
Это было феноменально! Штурман смотал линь и вернулся в рубку.
— Ну что? — спросил Гурин. — Всё спокойно?
— Похоже, мы идем над отмелью, — неуверенно сказал Вырин. — Не сесть бы.
— Как это?! — удивился капитан.
Штурман рассказал про замеры глубины.
— И ещё вокруг нас тёмное пятно, — добавил он, подумав.
— Пятно?
— Идём, покажу.
Они вышли на палубу.
— Видишь? — спросил Вырин.
Капитан молча смотрел на воду около минуты. Его губы слегка двигались. Похоже, он пытался найти объяснение этому оптическому явлению.
— Что за чёрт?! — проговорил он наконец.
— Понятия не имею.
Вырин рассказал про пенистый след.
— Такое впечатление, — заключил он, — что нас кто-то тащит. Показания датчиков машинного отделения не соответствуют реальной работе двигателей. Судя по следу, они еле шевелятся, а мы идём на хорошей постоянной скорости.
— Нас могли взять на буксир? — подумав, спросил Гурин.
— Подводная лодка? Я думал об этом. Но не приложу ума, кому это надо. И, кроме того, почему врут датчики?
— А если их работу глушат? И радио вон молчит уже сколько времени.
— И куда нас, по-твоему, тащат?
Капитан тяжело вздохнул.
— Бред какой-то! — проговорил он.
— Да, — согласился Вырин. — Но не просто бред, а страшный бред. Кошмар. Мы пленники этого корабля. И знаешь, я всё чаще вспоминаю то греческое судно, после встречи с которым всё началось. Как бы и наш «Янус» в конце концов не стал кораблём-призраком…
Он проговорил всё это совершенно спокойно, и Гурину от этого стало вдруг по-настоящему жутко: словно штурман смирился с неизбежностью и просто констатировал факт: все они умрут!
— Куда?! Куда они его дели?! — кричал Гурин, потерявший остатки самообладания.
Прежде выдержанный и рассудительный, капитан метался по кают-компании, не обращая внимания на то, что члены команды видят его в таком состоянии.
Вырин многозначительно кашлянул, но Гурин его проигнорировал.
— Что вообще происходит?! — воскликнул он, остановившись и переводя взгляд с одного обращенного к нему лица на другое.
— Очевидно, тело выбросили за борт, — проговорил Ратников.
— Очевидно? — тут же отреагировал Гурин. — Тебе это очевидно?! — по его лицу прошла судорога, так что Вырин забеспокоился, не приключилось бы с капитаном инсульта. — Да здесь, на этом чёртовом поганом корабле, уже давно ничего не очевидно!
— Семён Дмитриевич! — не выдержал штурман. — Павлов, Коля и Бинг не могли никуда деться, кроме как за борт. Вместе с трупом Шуйского. Все четверо пропали за остаток ночи.
— Но мы бы заметили, если бы они падали или прыгали за борт! — окончательно выходя из себя, заорал Гурин. Кулаки его сжались, лицо налилось кровью. — Мы с тобой заметили бы! Это же шхуна, а не теплоход!
— Не думаю, чтобы они прыгнули сами, — вставил Олег.
— Да уж, конечно! — внезапно успокоившись, буркнул Гурин. Он подошёл к столу и сел, откинувшись на спинку стула. Вид у него был усталый: под глазами — тёмные круги, щёки запали, кожа на лбу обтянула все выпуклости черепа. Венка на правом виске заметно пульсировала. — Иначе откуда бы в каюте Павлова взялась кровь?!
— Она уже впиталась, — негромко заметил Быковский. — Очень быстро, я бы сказал.
— Зато убирать не надо! — нервно захихикал Ратников. — А то после доктора мыли палубу, мыли, мыли-мыли, мыли…
— Тихо! — прикрикнул на него Вырин.
Механик замолчал, но глуповатая ухмылка так и застыла на его бледном лице.
Олегу вспомнились детские игрушки, разбросанные по каюте второго помощника. Их было штук двадцать, все разные: большие и маленькие, мягкие и деревянные, некоторые с подвижными суставами — коллекция, которую Павлов тщательно собирал во время экспедиции.
— Мне бы не хотелось этого говорить… — начал Быковский, поправив очки, — но, кажется, очевидно, что один из здесь присутствующих — убийца!
Все взгляды обратились на океанолога. Он смущённо кашлянул.
— Разве нет? Или у кого-то есть объяснение получше?
На несколько секунд в кают-компании воцарилась тишина. Вероятно, всем уже приходила в голову схожая мысль. И вот теперь её озвучили. Люди старались не смотреть друг другу в глаза — чтобы не показалось, будто они пытаются разглядеть в соседях убийцу.
— Это корабль, — проговорил вдруг Ратников. — Он и есть убийца.
Его неестественно спокойный голос заставил Гурина вскочить на ноги. Капитан грохнул кулаком по столу.
— Хватит! — крикнул он. — Это бред! Я запрещаю нести чушь про шхуну! На ней не может — вы слышите?! — не может происходить ничего сверхъестественного!
— Если не с ней, то с нами, — возразил Ратников, глядя Гурину в глаза. Его лицо походило в этот миг на восковую маску.
— Спустись в машинное отделение и проверь, как всё работает, — процедил в ответ капитан. — Вернее, выясни уже наконец, почему мы потеряли контроль над судном.
Механик отрицательно покачал головой.
— Нет, Семён Дмитриевич. Ни за что.
Гурин побагровел.
— То есть как?! Отказываешься исполнять приказ?
— Отказываюсь.
— А ты знаешь, чем это чревато?! — Гурин буквально сверлил механика глазами.
— Да мне плевать, — не дрогнув ни единой лицевой мышцей, ответил Ратников.
— Я схожу, — вызвался Боб, матрос-американец. — Я немного разбираюсь. Но один не пойду, — добавил он тут же. — Только если со мной будет ещё кто-нибудь.
— Я, — сказал Вырин. — Мы вдвоём всё проверим.
Ратников сидел, качая головой.
— Он вас сожрёт, — сказал он. — Как и остальных.
В его спокойствии была какая-то обречённость приговорённого, смирившегося с судьбой. Он не пугал и даже не предупреждал — просто констатировал очевидное.
От этого делалось жутко, но Вырин постарался не подать виду. «Он съехал с катушек! — сказал он себе, взглянув на механика. — Не обращай внимания».
— Вы сказали, что глубина вокруг «Януса» слишком маленькая, — встрял Олег, решив сменить тему. Он не хотел, чтобы капитан зацикливался на акте неповиновения Ратникова. — Я могу нырнуть и посмотреть, в чём дело.
— Это было бы хорошо, — поддержал водолаза Быковский. — Даже в научных целях.
— Сейчас нам важнее практика, — ответил без тени энтузиазма Гурин. — Но попробуй, — добавил он, обращаясь к Олегу. — Хуже не будет.
— Куда уж хуже! — буркнул себе под нос Быковский, но все его услышали.
— Разойтись! — с досадой скомандовал капитан, поднимаясь. — И… старайтесь держаться по возможности вместе.
Никто на это не ответил, но Олег почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок.
Он отправился вместе с Быковским за снаряжением для погружения. Сам океанолог спускался под воду редко, но в оборудовании разбирался неплохо. В любом случае, помощник Олегу был необходим, а на Арину рассчитывать не приходилось. Бинг же пропал перед рассветом, так что учёный остался единственным, кто мог подстраховать водолаза.
Приготовления заняли около получаса. Олег облачился в специальный эластичный костюм, проверил в последний раз снаряжение.
— С Богом! — кивнул ему Быковский и перекрестил.
Олег спустился на нижнюю площадку трапа и аккуратно погрузился в чёрную воду. К нему был привязан сигнальный конец, за который океанолог мог втащить его в случае необходимости на борт. Он же не должен был позволить Олегу отстать от «Януса», остановить который возможности не было (утром это уже попытались сделать — безрезультатно).
Пару раз окунувшись, чтобы привыкнуть к температуре и смочить маску, Олег отплыл подальше от борта шхуны и начал погружение. Вода показалась ему на удивление тёплой.
Спуск не занял много времени. Собственно, оказалось достаточно проплыть несколько метров, чтобы понять, что с днищем шхуны не всё в порядке.
От железных бортов вниз шло что-то непроницаемо-чёрное. Оно же распространялось вокруг корабля. Сначала Олегу показалось, что это жидкость вроде мазута, но через несколько секунд он понял, что странная масса шевелится и пульсирует. Она будто вросла в «Янус» и двигалась вместе с ним. А вернее, тащила его на себе. Олегу вспомнились сказочные гигантские рыбины, на спинах которых помещались иногда целые поселения, или морские путешественники высаживались на их хребты, принимая тварей за остров.
Олег погрузился ещё на пять метров и оказался окружён тонкими, похожими на верёвки чёрными отростками, не просто колышущимися в воде, но извивающимися подобно червям. Они потянулись к нему и завибрировали от напряжения. Они были живыми, обладали волей и при этом собирались в какой-то чудовищных размеров сгусток, уходящий вглубь океана.
Водолаз отпрянул от отростков, однако они вытянулись вслед за ним. Олега охватил страх! Ему вспомнился кошмар, в котором точно такие же нити прорастали сквозь его тело, не позволяя шевелиться. Он заработал руками и ногами, стремясь отплыть подальше. Потом вспомнил о сигнальном конце, но он был плохо натянут, и Быковский почти наверняка ничего не почувствовал. При виде приближающихся отростков Олега охватила паника.
Что-то коснулось его лодыжки, мягко обхватило её. Он рванулся, выхватил из пластиковых ножен водолазный нож и полоснул серрейторной стороной по тонким щупальцам. Они оказались неожиданно прочными, так что пришлось повторить это действие, чтобы освободить ногу полностью.
Олег дёрнул сигнальный конец ещё раз и поплыл наверх, изо всех сил работая ластами. Вода была чёрной от собравшихся вокруг нитей: она буквально кишела ими! Вдруг Олег почувствовал, что его тянут — значит, Быковский всё-таки понял, что требуется его помощь. Обнадежённый, водолаз удвоил усилия, хотя ещё миг назад ему казалось, что он выкладывается по полной. Наконец он вынырнул и замахал рукой, подавая сигнал океанологу. Тот продолжал тащить: было видно, как он работает локтями, выбирая из воды канат.
Олег всё ждал, что в лодыжки ему вцепятся жуткие чёрные щупальца, но они почему-то отступили. Через несколько минут он благополучно выбрался на площадку трапа и, тяжело дыша, поднялся на палубу.
— Ну что? — спросил Быковский.
Олег снял акваланг и устало опустился на деревянный настил. Сердце колотилось как бешеное.
— Что-то присосалось к днищу, — ответил он, когда смог говорить. — Огромное и чёрное. Это оно окрашивает воду вокруг корабля. Его мы и видим. — Он махнул рукой в сторону океана.
Быковский недоуменно проследил за его жестом, потом нахмурился.
— Что именно?
— Какая-то тварь!
— Живая?!
Олег кивнул.
— И у неё полно тонких щупалец. — Он взглянул на свою лодыжку, но на ней ничего не было — все нити, соскользнув, остались в воде. — «Янус» как вершина айсберга, — добавил Олег. — И этот чёрный айсберг тащит нас чёрт знает куда.
— Ты сказал, он… оно… живое. Уверен?
— Да. Какое-то существо. Очень большое. Не думаю, что это рыба или млекопитающее.
— Тогда что? — во взгляде Быковского зажёгся интерес исследователя.
— Нечто, — ответил Олег. — Чудовище.
***
Олегу едва удалось отговорить океанолога совершить погружение, чтобы своими глазами полюбоваться на то, что приросло ко дну шхуны. Он понимал, что у пожилого человека просто не хватит сил отбиться от чёрных нитей, готовых оплести незваного гостя с ног до головы. В результате ограничились тем, что рассказали обо всём остальным членам команды.
— И что это может быть? — спросил Гурин, выслушав Олега. — Хотя бы теоретически.
— Не имею представления, — ответил Быковский. — Думаю, мы на пороге одного из величайших открытий! Если это какая-то новая форма земной жизни, то…
— Зачем ей «Янус»? — перебил капитан. — Почему оно не уходит на глубину? И куда, чёрт возьми, деваются люди с корабля? Может оно их… утаскивает в воду?
Быковский задумался.
— Не знаю, — сказал он через минуту. — Но не исключено. Мы ведь ничего не знаем об этом существе.
Гурин взглянул на Олега.
— Ты уверен, что оно живое? — спросил он.
Водолаз кивнул, вспомнив тянущиеся к нему отростки. У существа были разум и воля — в этом он не сомневался.
— Значит, поэтому мы потеряли контроль над шхуной? — сказал Гурин. — Нас что-то тащит?
— Да.
— Поэтому пенный след такой странный, — вставил Вырин. — Он идёт над телом этой твари и выглядит так, словно мы плывём по мелководью.
— Но это не объясняет ложные показания приборов, — возразил Гурин.
— Не объясняет, — согласился штурман.
— Зато можно предположить, почему «Мантикора» вдруг накренилась, а потом исчезла, — сказал Быковский.
— Думаете, тварь потопила её? — спросил капитан.
— Предполагаю. А потом присосалась к нашей шхуне.
— С какой целью?
— Не знаю. Может быть, это организм, существующий за счёт других обитателей океана. Как рыба-прилипала.
— Он перепутал нас с крупным морским хищником? — в голосе Гурина звучало сомнение. — С каким-нибудь китом?
— Эта тварь внизу больше любого кита, — вмешался Олег. — Она даже больше нашего корабля!
— Да, вряд ли она могла ошибиться, — заметил Вырин.
Ратников на это совещание не явился. Посланный за ним матрос вернулся, сказав, что механик лежит в своей каюте на койке и смотрит в потолок. На приглашение в кают-компанию он не отреагировал — только усмехнулся.
— Обойдёмся без него! — махнул рукой капитан.
Вырин и матрос собирались спуститься в машинное отделение, но их задержало сообщение Олега. Теперь они отправились вниз, хотя все понимали, что это бессмысленно: пока к дну шхуны прицеплена непонятная чёрная штука, они не смогут сами выбирать маршрут.
— По крайней мере отключим всё, что сможем, — сказал Вырин, прежде чем уйти. — Мы не смогли остановить корабль, но что-то ведь должно вырубить механизмы. Сэкономим на топливе. Кто знает, откуда нам придётся возвращаться, — добавил он не очень уверенно.
Когда он и матрос покинули кают-компанию, Гурин обратился к Олегу и Быковскому:
— Что будем делать с вашей коллегой?
— С Ариной? — Океанолог смущённо прокашлялся. — А разве нельзя её оставить в каюте?
— Связанной и накачанной лекарствами? Мы не знаем, сколько продлится наше путешествие.
— Но она опасна, — сказал Быковский, взглянув на Олега, будто искал у него поддержки. — Она может ещё кого-нибудь убить.
Капитан поднялся.
— Надо с ней поговорить. Пусть снова расскажет, что произошло.
— Мы пойдём с вами, — предложил Олег.
— Хорошо.
Втроём они отправились в каюту девушки, где её оставили спать. По дороге Олегу пришло вдруг в голову, что Арины может не оказаться на месте: что, если она исчезла подобно другим членам команды?
Но девушка была в каюте. Она пришла в себя и лежала на спине. Когда дверь открылась, она быстро повернула голову и уставилась на вошедших.
— У меня уже руки и ноги затекли, — сказала она. — Развяжите.
— Не будешь на людей бросаться? — спросил Олег.
— Я и не бросалась. Это был не Макс, — девушка говорила спокойно, хотя видно было, что действие лекарства кончилось. — И я не тронулась умом. Теперь я в этом уверена.
— А мы вот нет, — ответил Олег.
— Нам не придётся прятать острые предметы? — Гурин сел у иллюминатора, положил руки на стол. — Обещаешь, что не станешь пытаться никого убить, даже если примешь его за призрака?
— Обещаю. Я просто попрошу вас навалять ему, — серьёзно ответила Арина.
Гурин кивнул Олегу, и тот освободил девушку. Она села на койке и с удовольствием потянулась, потом растёрла запястья и лодыжки.
— Клянусь, это был не Макс, — повторила она. — Эта тварь… пыталась затащить меня куда-то. Не знаю зачем. Не хочу даже предполагать. Наверное, так же пропали остальные. Их куда-то уволокли.
— Кто? — спросил Гурин.
— Уваров. Или Сэм.
Олег рассказал девушке про своё открытие.
— И даже вы не можете предположить, что это? — спросила Арина Быковского.
Океанолог покачал головой.
— Вероятно, неизвестная доселе форма жизни, — сказал он.
— А на кой чёрт ей корабли? — грубо проговорила девушка. — Зачем она таскает их на себе?
— Почему их? — спросил Гурин.
Арина перевела на него взгляд.
— Как почему? Сначала «Мантикора», теперь «Янус», — ответил она.
— А при чём тут греческое судно?
— Разве не ясно? Эта тварь носила «Мантикору» на себе так же, как теперь таскает нас! Потом утопила её и заменила на «Янус». Зачем, не знаю. Но думаю, команда греческого корабля тоже пропала с него не сразу.
В каюте повеяло холодком. Все молчали, лишь переглядываясь. В словах девушки было рациональное зерно.
— Ладно, — проговорила наконец Арина. — Не будем о грустном. Что вы сделали с телом… Шуйского?
— Отнесли в трюм, — помедлив, ответил Гурин.
— Я хочу на него взглянуть. Возможно, вскрытие убедит вас, что это не…
— Труп пропал, — перебил девушку Быковский.
— О!
— Да.
— Знаете, что я думаю? — Арина спустила ноги на пол и стала надевать кроссовки. Все ждали, когда она продолжит. — Корабль каким-то образом похищает нас по одному. Может, по двое или трое. Как получится, в общем. И заменяет на копии. Одну из них я прикончила.
— Ты насмотрелась фантастических фильмов, — сказал Быковский, почесав бородку.
— Нет. Я не просто приняла Макса за призрака, — тон у Арины слегка изменился. — Не потому, что он пытался меня куда-то утащить. Я видела, что он изменился! С тех пор, как зрение вернулось, мои глаза стали другими. Словно… я стала различать новые цвета. И тот Шуйский… не был человеком. Только формой напоминал его. Вы бы не заметили разницы, но… в общем, это трудно объяснить. Поэтому я и хотела сделать вскрытие.
— Пойдём, — сказал, вставая, Гурин. — Пройдёмся.
— С удовольствием. У меня всё затекло.
На пути к корме им встретился механик.
— Где Боб и штурман? — спросил он сходу. — Они вернулись?
— Откуда? — не сообразил сразу Быковский.
— Из машинного отделения! — раздражённо ответил Ратников. — Сколько их уже нет?
Олег взглянул на часы.
— Больше часа, — проговорил он. — А что?
— Слишком долго, — Ратников нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — Надо их найти. Хотя, наверное, уже поздно.
— Что значит «поздно»?! — рявкнул Гурин. — Что ты несёшь?
Механик пожал плечами. Вид у него был какой-то отсутствующий. Олег решил, что он не в себе. Надо бы ему сделать укольчик, да только без Шуйского попробуй разберись, что у него там от чего.
— Лучше не ходите туда, — сказал Ратников. — Оставьте как есть. — С этими словами он пошёл прочь.
Гурин хотел его окликнуть, но передумал.
— Упёртый болван! — пробормотал он себе под нос.
— Надо проверить, — сказал Олег. — Их действительно долго нет.
— Ладно, идёмте, — согласился капитан. — Арина, ты можешь остаться здесь.
— Я с вами.
Вчетвером они отправились в машинное отделение.
— Может, стоит прихватить оружие? — сказал по дороге Быковский. — Просто на всякий случай.
Гурин на миг задумался, но потом мотнул головой:
— Нет! Зачем? По призракам палить? Так недолго и механизмы повредить.
— Они всё равно не работают, — заметил Быковский.
— Давайте хоть пистолет возьмём, — неожиданно для себя предложил Олег. — Люди-то пропадают.
Капитан колебался.
— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — сказал океанолог. — Давайте, Семён Дмитриевич, действительно вооружимся. Если опасности не будет, то и стрелять не придётся.
— Ладно, — сдался Гурин. — Ждите меня здесь.
Они как раз дошли до двери, ведущей в машинное отделение. Капитан сходил в свою каюту и вернулся с пистолетом.
— Заряжен? — спросила Арина.
— Заряжен, — ответил Гурин, — и на боевом взводе. Пошли. — Он засунул оружие за ремень. — Не хочу, чтобы Яков и Боб решили, будто мы явились их пристрелить, — объяснил капитан.
***
Поиски штурмана и матроса не заняли много времени. Всего пять минут понадобилось, чтобы полностью убедиться, что в машинном отделении их нет. Арина, Быковский, Олег и Гурин отправились бы искать их на палубе, решив, что Вырин и Боб уже поднялись и таким образом разминулись с ними, если б не кровь.
Она была буквально повсюду: среди механизмов и приборов, на стенах, полу и потолке.
— Они мертвы, — проговорил океанолог, глядя на красные лужи между стальными шкафами с датчиками на дверцах. — И убиты совсем недавно.
— Да, кровь свежая, — согласился Гурин. Он держал пистолет в руке, хотя в машинном отделении не было никого, кто мог бы представлять угрозу.
— А где тела? — проговорил Олег. — Куда их могли деть?
— Подняли на палубу и выбросили за борт? — неуверенно предположил Быковский.
— Невозможно, — покачал головой капитан. — Мы бы увидели. Ну, не мы, так кто-нибудь ещё.
— Кто мог это сделать? Мы были вместе, — сказал океанолог. Он обвёл глазами Арину, Гурина и Олега. — Вчетвером. А что делал Ратников?
— Дима с другой стороны пришёл, — возразил капитан.
— Он мог успеть разделаться с Выриным и Бобом раньше, — сказал Олег. — А потом отправить нас искать их.
— Но тела он спрятать не мог, — ответил Быковский. — Да и куда?
— Смотрите на кровь! — воскликнула вдруг Арина.
Все опустили взгляды на пол.
Красные лужи заметно уменьшились в размерах. Кровь словно впитывалась в резину, которой было выстлано машинное отделение. Олег посмотрел на забрызганные шкафы и приборы — теперь они были почти чистыми. Следы бойни исчезали прямо на глазах!
Олег повернулся к Арине, чтобы поинтересоваться, что обо всём этом думает девушка, но в этот момент свет в машинном отделении замигал и лампочки начали гаснуть одна за другой.
— Да что за чёрт! — воскликнул Гурин.
— У кого-нибудь есть фонарь? — спросил Быковский дрогнувшим голосом.
Арина вдруг пронзительно закричала. Она показывала пальцем в темноту, и на её лице застыло выражение ужаса.
— А-а-а-а-а! — вырывалось из её рта, и звук становился всё тоньше.
— Что там?! — Гурин вскинул руку с пистолетом, хотя не видел цели. — Кто?!
— Мертвецы! — севшим голосом произнесла Арина, медленно пятясь. — Они светятся! Разве вы не видите?!
— Там никого нет! — неуверенно сказал Олег, который, как ни старался, не мог уловить в темноте ни силуэта, ни движения, ни свечения. — Тебе кажется!
Ничего не ответив, Арина развернулась и бросилась к выходу.
— Чёрт! — прошипел Гурин.
— Что делать? — спросил Быковский.
— Давайте за ней! — решил капитан.
Все трое с облегчением рванули наверх: никому не хотелось оставаться в машинном отделении.
Арина стояла на палубе, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в поручни.
— Они все там! — крикнула она, едва остальные присоединились к ней. — Уваров, Сэм, Бинг и другие! Я видела их, клянусь! Но они мёртвые!
Олег обнял девушку, стараясь её успокоить, но она вырвалась и оттолкнула его.
— Вы мне не верите?! — Глаза Арины сверкнули. — Да?!
— Я тебе верю, — голос принадлежал Ратникову.
Все обернулись и увидели подходившего механика.
— Я предупреждал, — сказал он. — Мы на этом корабле в ловушке. Он убивает нас по очереди.
— Он? — спросил Гурин. — А может, ты?
— Я? — Ратников искренне удивился. — Зачем?
— Понятия не имею. Свихнулся, например? Где ты был и что делал?
Механик нервно рассмеялся.
— А может, это вы убили всех, и теперь моя очередь? — ответил он. — Я ведь тоже не знаю, чем вы занимались без меня.
— Зато ты в курсе, что случилось с Яковом и Бобом, — заметил Гурин.
— Не был в курсе, пока не услышал крики Арины. Но я боялся за них. Я говорил, что нельзя спускаться вниз.
— Ты видел мертвецов? — обратилась к нему Арина. — Скажи!
— Видел. Они там.
— Что я вам говорила?! — с торжеством воскликнула девушка. — Или, по-вашему, у нас обоих глюки?!
— Они живут в темноте, — сказал Ратников.
— И светятся! — добавила Арина.
— Этого я не видел, — ответил механик.
— Точно светятся!
— Ладно! — прервал девушку и Ратникова капитан. — Надо решить, что теперь делать. Идёмте в кают-компанию.
Пять человек — всё, что осталось от команды «Януса» — расположились с одной стороны стола.
— Надо валить с корабля! — сходу сказал Ратников. — Иначе нам всем крышка.
— Как мы с него свалим? — спросил Олег. — Шлюпок нет.
— Зато есть надувные плоты. Спасательные. Я проверил — они на месте.
— Долго ли мы на них продержимся? — с сомнением спросил Олег.
— Продержаться можно, — сказал Гурин. — Вполне. А потом нас, глядишь, подберут.
— Нам до сих пор не встретилось ни одного судна, — заметил Быковский.
— «Янус» их избегает, — вставил Ратников. — Если его бросить…
— Хватит! — перебил Гурин. — Шхуна не живая! Просто к днищу прицепилась какая-то тварь.
— Значит, это она избегает кораблей, — спокойно сказал Ратников.
— А эта тварь… она позволит нам уплыть на плотах? — спросил океанолог.
— Откуда ж нам знать? — отозвался капитан.
— Мы должны попробовать, — сказал механик. — Не ждать же, пока он и нас сожрёт.
— Кто?
— «Янус».
Гурин закатил глаза, но возражать не стал. Видимо, решил, что бесполезно.
— Дело не только в твари внизу, — сказала ему Арина. — Дима прав. С самим кораблём что-то не так.
— Ладно, думайте, что хотите. — Гурин подался вперёд, положив локти на стол. — Что мы решаем? Берём плоты и бросаем шхуну? Проголосуем? Кто «за»?
Все, кроме капитана, подняли руки. Гурин кивнул. Похоже, он этого ожидал.
— Тогда нам понадобятся пища и вода. Я думаю, придётся надуть один лишний плот и нагрузить его припасами. Личные вещи оставим на шхуне. Когда её, наконец, возьмут на буксир, тогда и заберём.
— Если возьмут, — добавил Быковский. — Мы не знаем, что стало с «Мантикорой». Вероятно, тварь потопила её. И «Янус» может постигнуть та же участь.
— Всё равно, перегружать плоты нельзя. Неизвестно, сколько нам на них плавать в ожидании… помощи.
Олег понял, что Гурин хотел сказать «спасения».
— Не станем терять время и начнём сборы немедленно. Ходить по кораблю только по двое-трое. Связь будем держать при помощи раций.
— А они работают? — спросил океанолог.
— Сейчас проверим.
Оказалось, что портативные рации исправны. Гурин выдал одну Арине, Олегу и Быковскому, а вторую оставил себе и Ратникову. Такими маленькими командами и решили действовать.
Капитан и механик отправились на нос корабля, где располагался продовольственный склад, а остальные пошли собирать тёплые вещи, оружие и медпакеты.
— Встретимся ориентировочно через час в кают-компании, — сказал на прощание Гурин перед тем, как обе команды разошлись. — Постараемся к тому времени собрать всё необходимое.
Олег, Арина и Быковский складывали в пластиковые контейнеры образцы, собранные за время экспедиции — только самые ценные, разумеется. Океанолог со вздохом откладывал некоторые и каждый раз выражал вслух надежду, что они никуда не денутся с «Януса» и их доставят в порт вместе со шхуной спасатели, когда возьмут судно на буксир. Похоже, он уже забыл, как совсем недавно говорил о том, что корабль, скорее всего, будет потоплен неведомой тварью.
— Правда, не представляю, как они избавятся от присосавшегося к дну существа, — добавил он однажды. — А хорошо бы и его заиметь в качестве трофея нашей экспедиции, а? Можно было бы его изучить. Это открыло бы новую страницу в зоологии и исследовании океанской фауны.
Олег и Арина ничего ему не ответили. При мысли, что чёрную тварь выволокут на берег (при помощи каких-нибудь специальных кранов, например), у водолаза появилось неприятное ощущение в области пищевода.
Когда начали упаковывать документы в прозрачные кейсы, рация затрещала.
— Приём! — сказал Олег, нажимая на кнопку. — Приём! Мы слушаем.
Треск и ни слова в ответ.
— Приём! — повторил водолаз и потряс рацию.
— Наверное, случайно включилась, — предположил Быковский.
— Но почему они-то нас не слышат? Они должны были ответить.
— Мало ли. Оставили где-нибудь.
Олег помолчал, размышляя.
— Надо пойти проверить, — сказал он спустя четверть минуты. — На всякий случай.
— Да брось, что могло случиться? — недовольно поморщился Быковский. — Нам ещё упаковывать целую кучу всего, а времени до сбора осталось… — Он посмотрел на часы.
— Я схожу, — решил Олег.
— Я с тобой, — сказала Арина. — Мы ведь решили не разделяться.
— Хорошо, идёмте, — сдался океанолог, с тоской окидывая взглядом разложенные материалы, большей части которой предстояло остаться на борту шхуны. — Всё равно я не получаю никакого удовольствия от этого отбора. Прогуляемся.
Втроём они отправились на нос корабля, где располагался продовольственный склад. Рация по-прежнему не реагировала на попытки Олега связаться с Гуриным и Ратниковым. Из динамика слышался только треск.
— Как тихо, — сказала вдруг Арина. Она шла за водолазом, замыкающим шагал Быковский. — Будто на судне уже никого нет.
— Ну, мы-то во всяком случае пока здесь, — проворчал океанолог.
Олег открыл дверь — она оказалась не заперта — и заглянул в большое вытянутое помещение, вдоль стен которого располагались стеллажи, несколько холодильников и морозильных камер. Свет горел, и было видно, что Гурин с Ратниковым начали упаковку продуктов: они были разложены на полу и полках — некоторые уже завёрнутые в бумагу или целлофан, другие лишь приготовленные и ожидающие своей очереди.
Механик лежал посреди разбросанных пакетов лицом вниз, с подвёрнутой рукой. Из-под него уже натекла лужа крови. Он напоминал большую хищную птицу, сбитую охотником.
— Что там? — громко спросил Быковский, пытаясь заглянуть через плечо водолаза.
Олег вспомнил про пистолет Гурина. Хотя капитан был вооружен, Ратникова убили чем-то другим, потому что выстрела слышно не было.
— Посторонись, — сказал океанолог, и водолаз отступил в сторону, пропуская его на склад.
— О, чёрт! — вырвалось у Быковского, едва он шагнул за порог. — Это Дима!
— Меня больше интересует, где капитан, — негромко сказал Олег.
— Ты думаешь, это он сделал? — спросила Арина.
— А у тебя есть другие предположения?
— Ты знаешь какие.
— Тело не пропало.
— И что?
Олег хотел ответить, но в этот момент из-за дальних стеллажей показался Гурин. В руке он держал пистолет.
— Зачем пришли?! — крикнул он, направляясь к Олегу, Быковскому и Арине. Голос у него дрожал.
— Что случилось, Семён Дмитриевич? — стараясь говорить как можно спокойнее, спросил Олег. — Он на вас напал?
— Кто-то здесь убивает всех! — отозвался капитан, продолжая приближаться. Пистолет он держал в опущенной руке. — Я не собираюсь ждать, пока он доберётся до меня!
— Кто именно? — спросил Быковский.
— Понятия не имею! — выкрикнул Гурин. — Любой из вас! Осталось не так уж много вариантов.
— За что вы убили Диму? — спросил Олег.
— Он решил избавиться от всех, — тихо подсказала Арина. — На всякий случай.
Гурин её услышал.
— Да! — кивнул он. — Один из оставшихся точно убийца. Но я точно знаю, что это не я. Значит, кто-то из вас! Ратникова уже нет, так что осталось трое подозреваемых, — он рассмеялся и вдруг вскинул руку с пистолетом.
Щёлк!
Осечка!
Гурин с недоумением уставился на оружие.
Щёлк, щёлк!
— Бесполезная штука! — прошипел он, отшвыривая пистолет в сторону. Другой рукой он достал из-за пояса нож. — В первый раз тоже не сработал. Я думал, патрон заклинило. Казалось, все исправил, но…
Олег не стал слушать дальше и кинулся вперёд. Их с капитаном разделяли метра три, потому что Гурин всё время продолжал идти. Арина закричала.
Водолаз пригнулся и ударил капитана головой в живот. Они опрокинулись оба. Гурин вцепился Олегу в ворот рубашки и занёс руку с ножом для удара. Лицо у него было перекошено от страха и ярости. Олег прижал его руку к полу и попытался обезоружить, но Гурин вывернулся и сбросил его с себя.
— Значит, это ты! — прохрипел он, махнув ножом по широкой дуге.
Лезвие распороло рубашку на груди водолаза и чиркнуло по коже. Олег ударил Гурина в лицо, и тот врезался спиной в стеллаж. В этот момент на капитана налетела Арина и вцепилась в руку, державшую нож. Водолаз вскочил, но Гурин успел оторвать от себя девушку и швырнуть её на пол. Она покатилась к стеллажам.
Олег ударил капитана в живот. Гурин с хрипом сложился пополам, но ухитрился при этом полоснуть противника ножом по руке. Предплечье обожгло. Лишь бы не пострадали связки!
Водолаз перехватил запястье капитана и резко вывернул его. Тот зарычал и попытался укусить Олега в шею. Изо рта у него пахнуло чем-то гнилым.
Олег увернулся и провёл бросок через спину — как его учили на курсах самообороны, которые он проходил, обучаясь на военного ныряльщика. Гурин перелетел через него и рухнул на пол. Что-то отчётливо хрустнуло. Тяжело дыша, Олег навалился на капитана, но тот подняться не пытался. Он вообще больше не двигался.
— Что с ним? — спросил подоспевший Быковский.
— Не знаю, — ответил Олег.
Арина поднялась на ноги и поморщилась, прислушиваясь к болезненным ощущениям.
— Надо его перевернуть, — сказала она.
Олег и Быковский положили Гурина на спину. Глаза у капитана были широко распахнуты, и в них застыло удивлённое выражение.
— Похоже, шея сломана, — сказала Арина.
— Во всяком случае, он мёртв, — подвёл итог Быковский. — Проклятье! — Он поднял взгляд на Олега.
— Я не специально, — сказал тот. — Вы сами всё видели.
— Надо отнести их в трюм, — сказала Арина.
— Кого? — не сообразил сразу Быковский.
— Ратникова и Гурина.
Олег поискал пистолет, но не нашёл. Похоже, тот улетел под стеллажи. Тогда он обыскал капитана и забрал ключ от арсенальной. Трупы спустили в тот же отсек, где до этого лежал Шуйский — перед тем, как пропал.
— А что, если он был прав? — сказал вдруг Быковский, глядя на тело Гурина. — Может, один из… нас — убийца?
— Вы хотели сказать «из вас»? — спросила Арина. — Себя вы, конечно, из числа подозреваемых исключили.
Океанолог развёл руками.
— Ну, я-то знаю, что не убивал.
— Это каждый сказать может.
— У меня появилась другая идея, — проговорил Олег. — Допустим, убийца существует, и корабль ни при чём. Ну, или почти ни при чём, — добавил он, заметив, как изменилось лицо Арины. — Этот человек прячется на корабле — только не спрашивайте, где — и убивает, а тела сбрасывает в воду. А мы считаем его всё это время погибшим. Вернее, пропавшим.
— А это возможно, — протянул Быковский. — Немного напоминает сюжет романа Агаты Кристи, но…
— Олег, ты ошибаешься! — перебила океанолога Арина. — Всё дело в корабле. Это он свёл с ума Гурина.
— Не будем спорить, — сказал Быковский. — Каждый может оказаться прав. Сейчас главное — убраться со шхуны. Давайте поспешим, пока… — Он не договорил, замявшись.
— Пока ещё кто-нибудь из нас троих не решил избавиться от остальных, — закончила вместо него Арина.
***
— Что за…?! — не удержалась Арина, обводя взглядом совершенно пустой склад. — Куда всё делось?
Олег прошёлся между стеллажей.
— Ни продуктов, ни крови, — сказал он.
— Впиталась? — спросил Быковский. — Как тогда, в машинном отделении?
— Понятия не имею. Но здесь совершенно чисто. И пусто.
— Прячущийся убийца мог вынести отсюда всю провизию за то время, что мы отсутствовали? — не скрывая сарказма, поинтересовалась Арина.
— Нет, — вынужден был признать Олег. — Но как это, по-твоему, сделал корабль?
— Так же, как он забрал людей. Они… существуют в нём. Выходят из него и уходят в него.
— В корабль? — уточнил океанолог.
— Да, — убеждённо кивнула девушка. — И это уже не корабль! Разве вы не понимаете?
— Лично я… — начал было Быковский, но в это время на склад вошли Гурин и Ратников.
При виде них океанолог замер с открытым ртом. Его бородка мелко затряслась.
— И-и-и! — тоненько завыл он, вылупив глаза.
Арина поспешно отступила подальше, а Олег просто оцепенел: два мертвеца, которых они оставили несколько минут назад в трюме обложенными сухим льдом, стояли перед ними и выглядели вполне живыми. Правда, их лица ничего не выражали. Просто маски…
— Как Шуйский! — донеслось до Олега. Это сказала Арина. — Он был такой же! Это призраки! — закричала девушка, хватая водолаза за рукав.
Гурин и Ратников направились к ним. Что-то было неестественное в этом движении. Опустив глаза, Олег увидел, что капитан и механик не касаются подошвами пола. Они скользили над ним — совсем как игроки в настольном хоккее.
В голове мелькнуло: «Надо бежать!» — но Гурин и Ратников заслоняли собой выход, и проскочить мимо них было невозможно.
Быковский оступился и потерял равновесие. Он начал падать, и механик с капитаном бросились к нему. Со стороны могло показаться, будто они хотят его поддержать, но на самом деле мертвецы обхватили океанолога поперёк туловища руками, и из их тел выскользнули тысячи тонких чёрных нитей. Они мгновенно оплели свою жертву и жадно завибрировали.
Быковский издал пронзительный крик, раздался хруст сминаемых костей, и во все стороны брызнула кровь — из профессора её выдавили, как сок из лимона!
— Бежим! — Олег схватил Арину за руку и потащил за собой.
Они пробежали мимо Ратникова и Гурина и выскочили на палубу.
— Это призраки! — крикнула на ходу девушка.
— Возьмём оружие! — не сбавляя хода, отозвался Олег.
К счастью, он забрал у капитана ключ — ещё когда тот лежал на полу склада со сломанной шеей.
Водолаз и девушка добежали до арсенальной за полминуты. Олег вставил ключ, повернул и рывком распахнул дверь. Винтовки стояли в ряд, внизу на полке лежали пистолеты и коробки с патронами.
— Умеешь пользоваться? — спросил Олег, вытаскивая одну из винтовок и принимаясь её заряжать. Это была М-16, купленная для членов экспедиции спонсорами. Уже не новая, но вполне надёжная, с остатками стёршейся камуфляжной раскраски.
— Нет, — сказала Арина. Её колотила мелкая дрожь. — Никогда не стреляла. Они его убили…
— Да. Мы ничего не могли сделать. — Олег сунул девушке в руки заряженное оружие. — Целишься и жмёшь вот сюда, на курок. Поняла?
Арина машинально взяла винтовку, даже не взглянув на неё.
— Нам их не убить, — сказала она.
— Посмотрим! — Водолаз зарядил вторую винтовку.
— Они уже здесь! — Арина протянула руку, показывая за спину Олега.
Он обернулся: к арсенальной приближались Ратников, Гурин, Уваров и Сэм. Они скользили по палубе, их лица были ничего не выражающими масками. Опущенные руки безвольно висели вдоль тел. Чёрных отростков пока видно не было.
Олег и Арина выскочили из арсенальной, и водолаз, вскинув оружие, нажал на спусковой крючок.
Осечка! Невозможно: все винтовки были тщательно проверены перед отплытием и прекрасно работали!
Выругавшись, Олег повторил попытку несколько раз, потом отшвырнул винтовку и выхватил ту, что держала Арина. Её оружие тоже не действовало. От отчаяния хотелось закричать во весь голос! По какой-то причине весь арсенал постигла та же участь, что и пистолет Гурина.
Олег повернулся к девушке и увидел, как справа от неё прямо из стены выходит Павлов. Его по-актёрски живое и красивое лицо теперь было неподвижно — стеклянные глаза на фоне бледной кожи.
Второй помощник капитана оторвался от обшивки с тихим щелчком — так лопается гитарная струна — и схватил Арину за плечи. Тотчас из него выскользнули чёрные нити и начали стремительно оплетать девушку, превращая её и Павлова в единый кокон! Она закричала и попыталась вырваться, но бесполезно — отростки сжались, и в лицо Олегу ударили тугие струи крови! На мгновение он ослеп — глаза залило полностью.
Когда кто-то коснулся его руки, он дернулся и попытался бежать наугад, но врезался в стену. Что-то обвило его ноги на уровне колен, а затем поперёк туловища, обхватило руки, притягивая их к торсу. Олег закричал, чувствуя, как чёрные нити проникают в него, прорастают в плоть.
Боль была дикая, но вместе с ней пришло знание: он, как и другие члены команды, становился частью симбиотического организма! Это существо, бороздящее океан, могло принимать любые формы. Оно поглощало корабли вместе с командами, выставляя на поверхность лишь копии поглощенных судов — в качестве приманки. Так глубоководные рыбы, живущие в полной темноте, зажигают «фонари» на конце отростков, чтобы привлечь более мелких обитателей и сожрать их.
Ничто на «Янусе» не было настоящим — всё было только подделкой. Да и сама шхуна уже являлась не шхуной, а только частью тела морской твари, выставленной над волнами подобно верхушке айсберга или плавнику акулы. Но служило это отнюдь не предупреждением…
Олег почувствовал, как его сжимает кокон из тонких нитей. Кости затрещали и сломались, органы сжались, кожа лопнула, и кровь выплеснулась наружу, покинув искорёженную плоть…
***
«Янус» продолжал своё плавание. Шхуна быстро двигалась, рассекая волны и оставляя за собой едва заметный пенный след. Вокруг корабля «растекалось» чёрное пятно с неровными, будто колышущимися краями. При взгляде с самолёта могло показаться, будто судно плывёт в центре огромной нефтяной лужи и тащит её за собой.
Теперь «Янус» изменил направление. Он возвращался к тому месту, где встретился несколько дней назад с «Мантикорой».
Его живые, пульсирующие внутренности содрогались, обрабатывая и усваивая информацию, дополняя те сведения об окружающем мире, которыми уже обладало существо. Электронные импульсы отправлялись по нервным канал вниз, на глубину, где располагался его мозг, окружённый вихрем чёрных переплетающихся волокон.
Тварь тщательно готовилась к новому захвату: на этот раз нужно постараться избежать прошлых ошибок, которые всё время возникали при постройке копий. Смешение эпох и появление чужих предметов были самыми частыми. Добиться естественной имитации работы двигателей тоже было нелегко — существо любило порядок во всём, а механические части настоящих кораблей часто давали сбои, и люди через некоторое время начинали чувствовать подмену. Впрочем, это не так уж и важно… Главное, что в конце концов их всегда охватывал страх, защитные барьеры рушились, и они становились частью единого организма — и душой, и телом!
***
Погода начала портиться ещё с вечера: небо потемнело, откуда-то набежали тучи, и волны приобрели холодный свинцовый оттенок. Поднялся пронизывающий, слишком холодный для этих широт ветер. Потом неожиданно он превратился в настоящий ураган, и, вопреки прогнозу, разразилась гроза. Спасательное судно «Буллхэд», посланное береговой охраной на поиски «Мантикоры», и его команда боролись со штормом до пяти часов утра, когда небо прояснилось так же стремительно, как потемнело накануне. Люди с облегчением отправились отдыхать, оставив лишь вахтенных следить за горизонтом.
Когда второй помощник капитана заметил вдалеке дрейфующую шхуну, было около десяти часов. Он попытался связаться с кораблём, но безуспешно. Пришлось послать одного из дежуривших матросов за капитаном.
— Это «Мантикора»? — спросил тот, входя на мостик. Вид у него был сонный, он на ходу застёгивал пуговицы кителя. — Что-то маловата.
— Так точно, сэр, — согласился помощник, — маловата. Это скорее шхуна.
— По-прежнему не отвечает?
— Никак нет.
Капитан пригладил волосы и надел фуражку.
— Название рассмотрели?
— Никак нет. Слишком далеко.
— Подойдём поближе.
Следующие десять минут моряки провели в молчании. Наконец капитан поднял к глазам бинокль, подкрутил колёсики.
— Это «Янус», — сказал он. — Судно, обнаружившее «Мантикору».
— Что они тут делают? — удивился второй помощник. — Им дали разрешение продолжать плавание. Неужели решили дождаться нас?
— Я не вижу сигнальных флагов, — сказал капитан, опустив бинокль. — Такое впечатление, что на борту никого нет.
— Не может быть.
Капитан потёр переносицу. Глаза слегка резало от недосыпа.
— Готовьте группу для высадки на борт, — распорядился он. — Надо выяснить, что случилось.