Марфа Ильинична была утонченна, но бесхитростна. Выжидая и целясь, она падала сверху на голову своей жертвы, дробя ей череп и разбрызгивая по сторонам мозг. При этом ее лампочки торжественно горели.

Она была на первый взгляд обычной советской люстрой выпущенной на Ленинградском Опытном Заводе в 1954 году. Но ей нравились танго, песни Утесова и позже к ним добавился запах человеческой крови. Сразу после ее появления в магазине «Свет» она была куплена заботливым председателем одного из профсоюзов в подарок молодоженам – рабочим с завода.

Сначала она мирно висела под потолком, слушала грампластинки и взирала на воркованье недавней супружеской четы. Но пастораль продолжалась недолго, с годами отношения в заводской семье стали портиться и кончилось тем, что жена сорвала Марфу Ильиничну с потолка и нанесла ею сокрушительный удар по голове когда-то горячо любимого мужа. Он скончался сразу, жену посадили, а люстра влюбилась в человеческую кровь.

Ее второй жертвой был хитрый инженер Кукушкин, родственник убитого мужа, втихаря вынесший ее из квартиры жертвы. С нескрываемым негодованием на следующую ночь она размозжила его начинающую лысеть голову. Потом было еще несколько семей. А в 1977 году на каком-то сельском торжестве она прикончила местного передовика производства и по совместительству баяниста, смачно испортив народный праздник. Ей не удалось бы избежать расправы колхозников и колхозниц если бы в дело не вмешался я: для ее спасения мне пришлось принять облик местного главы района. Собственно здесь мы и познакомились.

Пару дней назад она прибила двух старичков – любителей предметов советской эпохи. Даже следователи не могли сдержать улыбок при виде пары окровавленных шляпок и паре перебитых вставных челюстей. С папкой уголовного дела и фотографиями я еду забирать проказницу из полиции.

По дороге меня обгоняет машина с тонированными стеклами, в салоне которой можно разглядеть четыре золотых кольца, парящих под потолком над пассажирскими местами. Через пару минут я вижу эти кольца и их обладателей снова - четыре ангела с битами стоят у полицейского участка.

«Ребята надо быть расторопнее. Ночь – мое время», - говорю я им. Но один из них, помахивая битой, делает шаг в мою сторону. Не спеша, я достаю сигарету и закуриваю. Затем выпрямляю руку с зажигалкой и чиркаю ее еще. В этот раз из нее вылетает огненный столб пламени с миллионом колыхающихся языков. «Мы и до тебя доберемся, козел», - говорит видимо их старший. Они садятся в машину, которая с визгом срывается с места.

Всего лишь пятьсот лет назад их манеры были куда лучше. Но главное, они не успели расколошматить мою приятельницу. Докуриваю сигарету, принимаю вид начальника местной полиции и забираю ее из хранилища вещественных доказательств.

Привезя люстру домой, на ночь я предусмотрительно ставлю ее на пол в коридоре. А на следующий день тщательно протираю ее, начищаю до блеска специальными средствами и отвожу ее в комиссионный магазин, желая ей приятной охоты. На прощанье прошу продавца поставить на патефоне пластинку с песней Утесова «Моя Марусечка». Пластинка начинает играть, и я успеваю заметить вспышку всех лампочек Марфы Ильиничны. До новых встреч, любезница.