Страшные истории
Основной раздел сайта со страшными историями всех категорий.
Настроить сортировку
{sort}
Что происходит, когда гаснут звезды
© Jesse Clark13 мин. Страшные истории RAINYDAY8 2-11-2020, 14:13 Источник Принял из ТК: rainbow666
Красный свет бил по глазам, лишь усиливая боль. Эту адскую, чудовищную боль в животе и голове. Я попытался пошевелиться, но не смог. Что-то сказать тоже не получилось. Слишком больно. Да и мой голос слушается меня не больше, чем суставы, мышцы, кости или разум.
И всё же я чувствую движение. Чувствую, что меня поднимают и кладут на что-то - может быть кровать или... нет.
Каталка.
— Аккуратней! — сказал один из санитаров, а остальные завезли каталку в машину, устраиваясь позади меня. Я начал отключаться, а мои веки захлопнулись вместе с дверцами скорой.
Белокурая медсестра взглянула на меня с неким любопытством и сказала коллегам: «Подождите... Подождите, кажется я знаю...»
— из чего мы сделаны.»
Я обернулся. Позади меня стояла рыжеволосая девушка примерно моего возраста, плюс-минус, и она была очень красивой. И давно она стоит за мной?
— Извини?
— Я говорю: «Ты знаешь, из чего мы состоим? Из всего, что там нарисовано»,— она кивнула на стенд, где подробно был изображён цикл жизни звёзд, от рождения до гибели.
Я язвительно поджал губы.
— Мы ... сделаны из звёзд?
— Ага. Разве это не круто?— она подошла чуть ближе, и провела рукой по нарисованной диаграмме,— Я вчера вечером смотрела об этом документалку. Звезда - это своего рода термоядерный завод, удерживаемый собственной гравитацией, который зарождается при синтезе гелия с водородом. Она соединяет эти элементы, принимаясь за новые, с большей массой, пока не образует самое тяжёлое вещество, которое станет её ядром. А затем звезда разрушает сама себя. Начинаются ядерные реакции, образующие новые оболочки вокруг ядра. А потом и оно разрушается. Звезда взрывается, а всё из чего она состояла, все эти элементы разлетятся по галактике и в конечном итоге станут началом новой жизни.
— Хм.
— Да. Кстати, я Робин.
Мы пожали руки.
— Брайан. Приятно познакомиться.
В воздухе повисла неловкая пауза, прежде чем я сказал:
— Хорошо, а как тебе такое? Если заменить солнце на чёрную дыру, что произойдёт?
— Зависит от её массы.
— А вот и нет! Правильный ответ - барабанная дробь - ничего! Станет темно и холодно, но мы даже не сдвинемся с места и не окажемся в космосе, как многие считают. Орбита Земли останется неизменной...
— ... ЕСЛИ чёрная дыра имела бы ту же массу, что и солнце.
— Поясни?
— То, что ты сказал, было бы правдой, но в случае, если бы чёрная дыра имела ту же массу, что и солнце. Но этого не произойдёт, потому что Солнце недостаточно тяжёлое, чтобы превратиться в чёрную дыру.
— Вот блин.
— Ага. Один ноль в мою пользу. Прости, приятель.
— Ну хорошо, — сказал я, — а ты шаришь. Давай так: кто наберёт больше очков к закрытию, тот покупает выпивку?
Она улыбнулась и легонько ударила меня по плечу.
— Идёт, неудачник. Пошли…
— ...давай, — говорит медсестра.
Вокруг меня кипит бурная деятельность, я слышу голоса, вижу ослепляющий свет и ощущаю что-то холодное на голове. Пытаются сбить температуру.
Медбрат смотрит на меня. Затем на блондинку-медсестру - и медленно качает головой.
— Он не жилец, Рэйчел.
Но она не слушает его и продолжает следить за моим состоянием. Чую как её рука ложится на мою. Я очнулся. Ощущение, что я сейчас сгорю заживо.
— Ещё есть надежда, — говорит она, — я уже потеряла одного пациента, Тодд. Я не потеряю ...
—… ещё одного!, — радостно вскрикнула Робин, выиграв очередную игрушку, и я засмеялся. Мы побежали в конец очереди.
— Говорю же - тебе понравится Колесо обозрения. Не могу поверить, что ты никогда раньше не каталась на нём.
Она пожала плечами.
— Никогда не думала, что на нём может быть страшно, как на американских горках, так что мне было просто неинтересно.
— Ну, на нём не должно быть страшно. Чёртово колесо вообще-то для родителей, ждущих своих детей, и для людей со слабым желудком, следящих, чтобы «Муравейник», съеденный десять минут назад, не покинул свою обитель.
— И для красивых молодых парочек, по-видимому.
Нам указали на наше место. Мы сели, и через мгновение огромная махина издала громкий протестующий скрип, а затем начала своё движение. И вот мы на самом верху, откуда был виден и вечерний город, и корабли в гавани, которые утопали в красных лучах заходящего солнца, и облака, которые были так высоко, что казалось вот-вот достанут до звёзд.
Робин прижалась ко мне и положила голову на плечо, а я обнял её за талию. На мгновение (могу поклясться) я увидел, что пустая кабинка перед нами двигалась сама по себе. Я нахмурился. Робин отвлекла меня от странных мыслей.
— Спасибо за то, что ты здесь со мной.
Я не стал ничего говорить: просто поцеловал её в голову и крепко обнял. Колесо понесло нас вниз…
— квартала Гарденсдейла, — говорит медбрат, — Да. Да. Ещё один, я знаю. Не ночь, а какой-то треш, да?
Его голос быстро затихает. Я словно дрейфую в океане, периодически погружаясь в воду. По суете и шуму двигателя понял, что мы всё ещё в машине скорой помощи.
Работа кипела, а я пытался вспомнить, что же произошло. Боль перебивала все возможные мысли. Машина налетела на кочку, и меня швырнуло так, что я чуть не свалился с каталки. Рэйчел положила руку мне на грудь:
— Держись, Брайан. Мы почти…
— …приехали?— Робин вопросительно посмотрела на меня, а затем в окно.
— Ещё нет. До сих пор не могу поверить, что Мэйсон женился, - сказал я, — сколько они знакомы? Год? Меньше?
Робин пожал плечами.
— Они любят друг друга.
— Они едва знают друг друга! Как за такой короткий срок можно понять, любовь на всю жизнь или отношения на месяц? Гарантирую, деньги поставлю даже, они разбегутся через год. Вот увидишь.
— Ты не можешь знать наверняка.
Повисла короткая пауза, а затем она добавила:
— Мы встречаемся уже два года...
— Так...?
— ... так как далеко зашли мы?
Я пожал плечами.
— Не знаю. На самом деле, я не думал об этом.
— Не думал? Вообще?
— Нет, я имею ввиду... конечно я думал. Я просто... я не знаю, готовы ли мы, понимаешь?
Я глянул на Робин, но она смотрела куда-то вдаль сквозь нити дождя за окном, подпирая подбородок ладонью. Я продолжил.
— Подумай об этом с такой стороны: люди всю жизнь готовятся пойти на работу, верно? Они ходят в школу, в колледж, и всё ради бумажки, на которой будет написано: «Эй, найми мою жопу, я умный». Но брак? Нет никаких подготовительных курсов для этой фигни. Парочка после очередного перепихона такая: «Эй, нам двадцать пять или двадцать восемь, ты милый, я милая. Давай потратим пару миллионов на гигантскую церемонию, а затем будем сожительствовать в течение пяти лет, пока не растолстеем, возненавидим друг друга и не разведёмся, потому что ни один из нас не знал насколько всё это трудно».
Повисла долгая пауза прежде чем Робин заговорила. Её голос был настолько серьёзен, что я несколько опешил:
— Так вот к чему мы идём? К сожительствованию?
Я попытался рассчитать путь отступления, но получилось не очень.
— Нет! Я не про нас. Я имею в виду большинство, понимаешь? Многие просто вслепую ныряют в это с головой. Заканчивается это либо разводом, либо семейными проблемами. А в США, между прочим, уровень разводов составляет более пятидесяти процентов. Я просто хочу быть уверен, что ты та самая, понимаешь?
Если и были в моей жизни слова, которые я хотел бы забрать и никогда не произносить, то это как раз те десять слов. Робин не ответила, но я увидел её отражение в окне. Маленькая слезинка в её глазах сказала мне больше, чем тысячи слов.
— Послушай, я… не это хотел сказать. Я имел в виду ...
— Высади меня у моей машины, пожалуйста.
— Я думал, ты хотела зайти ко мне.
— Я плохо себя чувствую.
Мы некоторое время ехали молча. Дождь лил словно из ведра. Через двадцать минут я свернул на свою улицу и припарковался. Как только я остановился, Робин выскочила, даже не взглянув на меня, и пошла через дорогу к своей машине. Я побежал за ней.
— Робин, подожди! — я слегка схватил её за руку. Она была скользкой из-за дождя, — поговори со мной, пожалуйста!
— Чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты поговорила со мной. Я просто ...
— Нет! Я имею в виду нас. Чего ты хочешь от меня, от этих отношений?
— Чего я хочу? Я хочу быть с тобой! Послушай, я не хотел сказать, что... что мне этого не надо. Просто хочу быть уверенным в завтрашнем дне. Надо всё рассчитать, понимаешь?
—А может любовь — это вовсе не то, что можно «рассчитать» по сраной таблице, Брайан?! — она кричала сквозь какофонию шторма, — может важно только лишь то, что ты чувствуешь. И может всё это не имеет никакой логики и не поддаётся расчётам.
Даже если и поддаётся. Важно лишь то, что всё это - часть чего-то невероятного, особенного. Это приключение. В омут с головой. Словно «прыгнуть со скалы», взявшись за руки. И да, конечно - не все переживают это «падение». Но если ты нашёл подходящего человека, тогда…
— «Прыгнуть со скалы» - это по-твоему приключение? Да перестань, Робин! Мы же не на чертовом сайте знакомств: это жизнь! И в этой жизни есть дети, постоянные проблемы с деньгами, проблемы с жильём, ипотека и остальное дерьмо! И то о чём ты говоришь, вся эта милая романтическая драма - это лишь половина, нет - одна треть всей жизни. Я говорю тебе о том, что мы просто должны быть готовы к подобным проблемам...
— Я думала, мы были готовы.
— О чём ты?
Робин порылась в сумочке, а затем вытащила кольцо, которое блестело даже сквозь непроглядный небесный водопад. Моё сердце замерло.
— Это ...
— Моей мамы, - закончил Робин, — она дала мне его перед смертью и сказала: «Найди того самого, дочка. Найди того, кто вскружит тебе голову. Того с кем не страшно «прыгнуть со скалы».
На несколько секунд она замолчала, а потом добавила:
— И когда она сказала это, я подумала, что точно знаю, кто этот человек.
Я попытался сказать, что-то важное, но уже тогда понимал, что в английском языке нет таких слов, которые спасли бы этот тонущий корабль.
— Прощай, Брайан.
Она поцеловала меня в щеку, провела по ней тыльной стороной ладони, села в свой Цивик и уехала. А я стоял и смотрел как задние фонари её машины исчезали...
— … в проливном дожде, - сказал Тодд, — осторожнее, когда будем его доставать.
Послышалось одобрительное ворчание, а затем задняя дверь машины скорой помощи распахнулась, и в машину ворвалась буря; я почувствовал порыв ветра, и дождь, который бил по лицу холодными каплями. Непогода даже немного помогла в борьбе с жаром, который никак не отступал. Я почувствовал движение. Каталка накренилась и ударилась о тротуар. А потом послышались крики, замелькали огни, и в отдалении я услышал звук бегущих ног. Больничные двери оказались...
— открыты?! — крикнул я. Человек за прилавком злостно зыркнул на меня, но промолчал. Я снова крикнул, пробиваясь сквозь шум дождя и стекло, — я говорю, вы открыты?!
Продавец указал на знак, говорящий об обратном, и вернулся к чтению своей газетёнки. Такой ответ меня не устраивал. Я вытащил кошелёк, достал оттуда купюру и шлёпнул ею по стеклу. Через секунду она была насквозь мокрая, но всё же привлекла внимание продавца. Он закатил глаза, дверь щёлкнула и открылась.
— Давай только быстро, мужик.
— Да, конечно, я мигом. Огромное спасибо.
Я побежал меж стеллажей с цветами, и, не нарушив обещание, менее чем за минуту вернулся на кассу с букетом. Продавец отложил книгу и принялся оформлять заказ.
— Свидание? — сказал он, положив открытку в отдельной пакетик.
Я выдавил из себя улыбку.
— Что-то вроде того.
Поблагодарив парнишку, я побежал обратно к своей машине, сел внутрь, вынул открытку и написал на ней: «Прыгнешь со скалы вместе ...
— … со мной! — доктор бежал рядом с каталкой, параллельно разговаривая с медсестрой:
— Он стабилен?
— Нет, мы его теряем. Пульс падает, дыхание замедляется. Плохо дело.
Доктор на бегу пытается прочитать карту и мрачнеет.
— Вот дерьмо. Ладно, — кричит он, — Шевелитесь, ...
— …шевелитесь же! — кричу я на медленно едущую впереди меня машину, — подумаешь, небольшой дождь, вот придурки.
На самом деле, дождь был очень сильный. Потоки воды, лившиеся словно из ведра, давно превратили дорогу в одну сплошную кучу грязи. Вся эта мешанина летела в лобовое стекло, а дорога превратилась в отличный каток. Я ехал слишком быстро, учитывая погоду. Но мне было всё равно...
— ...всё равно, — сказал доктор, — я не уверен, что это поможет, Рэйчел!
Они обсуждали шёпотом моё состояние. Чувствую, как температура повышается, и понимаю, что вот-вот отключусь.
Я уже не слышу, что они говорят, но по языку тела Рэйчел понимаю, что она ещё верит...
«— ... в воссоединение этих парней?
— Ну, Болан и Снейк говорят, что они против. Так что это не сулит ничего хорошего. Но с другой стороны, Себастьян неоднократно говорил, что готов сделать это для фанатов. И посмотрите, что случилось с Guns N ’Roses! Несколько лет назад никто бы не подумал, что они воссоединятся…»
Я выключаю радио и обхватываю руль двумя руками, с такой силой, что белеют костяшки. Машина летит со скоростью 110 км в час. 115. 120. Дворники еле справляются.
ЧЁРТ!
Я ударил по тормозам. Словно из ниоткуда появился свет и какое-то движение на дороге. Машину затрясло, она пыталась устоять и найти хоть какое-то сцепление с асфальтом. Визг шин всё ещё сотрясал воздух, а металл заскрежетал...
— ... в знак протеста.
— Мне все равно. Пусть протестует если хочет, — гневно отвечает доктор, — скажи ему, чтобы ждал в чёртовом вестибюле, как остальные!
Медсестра кивнула и пошла обратно в коридор.
— Простите, сэр, — говорит она, — вы не можете его сейчас увидеть, пока не...
— Пока что?! Там мой сын! Это мой сын! Это ...
Слышны шаги и крики отца, которого выпроваживает на улицу охранник. Рэйчел молчит, слушая удаляющиеся крики, а её глаза наполняются слезами. Крики постепенно угасают, как и моё сознание.
— Это мой сын! Это мой мальчик! Дайте мне взглянуть на моего мальчика! Стойте...
— …стойте! — полицейский выскочил как чёрт из табакерки и замахал руками, — стойте! Остановите машину!
С большим трудом я заставил остановиться многотонную махину. Мы оба вздохнули с облегчением.
— Простите, сэр! Дорога - жуть. Вы в порядке?
Он проигнорировал вопрос.
— Мне нужно, чтобы вы немного посидели в машине, хорошо? — сказал он, - до выяснения обстоятельств аварии.
— Аварии?
— Так точно. Плохо дело — он кивнул в сторону обломков, а затем снова сказал, — Просто посидите в машине. Как только появится свободная полоса для проезда, мы сообщим, — и скрылся в дожде.
Я стал приглядываться к месту ДТП. На тротуаре сидел человек в дождевике, обхватив голову руками. Его внедорожнику досталось знатно. Вторая машина была ещё хуже. Я прищурился и смог увидеть среди обугленных кусков металла до боли знакомую белую приборную панель. Этого было достаточно. Это был Цивик.
Боже. О Боже, нет. Нет, нет, нет!
Я вылез из машины, оставив дверцу открытой, и побежал вперёд. Полицейский заметил меня, кинулся на перерез и схватил за плечи.
— Эй! Я же велел вам ждать в машине! Вы кто?
— РОБИН!! — кричал я, — РОБИН!
Я увидел достаточно. Белая простыня трепыхалась на ветру. Прядь рыжих волос выбилась из под простыни и медленно покачивалась из стороны в сторону.
— РОБИН! — я продолжал кричать.
Офицер замешкался, но тут же собрался и потащил меня обратно к машине.
— Нет! Стойте! — я был в шоке и не мог сопротивляться, — Остановитесь, пожалуйста! Это Робин! Дай мне посмотреть на неё! Пожалуйста, остановитесь!
Белокурая медсестра, по пояс в крови, повернулась, чтобы посмотреть на источник криков. Но тут же кто-то позвал её по имени: ...
— Рэйчел! — окликает её доктор, — ты с нами или как? Идём!
Рэйчел заморгала, выйдя из транса, но продолжала смотреть на меня:
— Да, да. Извини. Я просто только сейчас поняла, что этот парень был там…
— Принеси раствор угля, пожалуйста. У нас нет времени.
Она бежит за углём. Просовывают трубку через нос в горло. Я слишком слаб, чтобы выразить своё отношение к происходящему, но каким-то чудом мне удалось сжать кулак. Медсестра увидела мои тщетные попытки и начала меня успокаивать:
— Потерпи, потерпи, эй...
— … эй, стой, ты в порядке, мужик? — я чуть не снёс своего соседа по комнате, когда открывал дверь, — ты чего разгорячился? Ты как, бро?
Я молча прошёл в ванную, наклонился над раковиной и сдавил пальцами виски. Челюсти сжались и я безмолвно зарыдал.
Стук в дверь.
— Дружище, — сказал Дилан, — Что стряслось? Что я могу для тебя сделать?
— Я в порядке, — выдавил я не особо убедительно, но мне было плевать.
Заглянул в телефон. Утреннее сообщение от Робин. «Я люблю тебя». Самые прекрасные и самые ужасные, приносящие жуткую боль, слова. «Я люблю тебя». Я тоже тебя люблю. Я уже иду. Держись, моя хорошая. Я уже иду.
На секунду я задумался, нашёл своего отца в списке контактов и напечатал: «я люблю тебя, пап». Через несколько секунд получил ответ: «Я тоже люблю тебя, сынок! Всё хорошо?».
Я отложил телефон, не ответив отцу, открыл шкафчик и достал оттуда старенькую банку...
— ...с таблетками, — сказала медсестра, — выпил всю, чёртову баночку. Повезло, что его сосед вовремя позвонил нам.
Доктор скептически листает карту:
— Ладно, придётся попотеть, — поворачивается к двери, — Рэйч...
Рэйчел уже открыла дверь локтем, прежде чем доктор договорил её имя.
— Ладно, — выдохнул доктор, — скрестим пальцы и попробуем спасти психа.
На фоне раздались короткие смешки. Рэйчел хотела огрызнуться на начальника за колкую фразу в мой адрес, но препираться было некогда.
А потом началось... По трубке в меня потекла густая, отвратительная чёрная жижа. Я был в отчаянии, но не мог никак воспротивиться происходящему. Я чувствовал каждое движение внутри себя. Сердце стучало через раз, дыхание сбилось и я окончательно перестал понимать окружающую реальность. Единственное, что я пытался сделать - вырваться из этих оков, но все мои попытки двинуться приводили лишь к слабым всхлипываниям.
Рэйчел всё слышала. Она подошла ко мне, взяла меня за голову и прошептала:
— Не иди за ней, Брайан. Не иди за ней. Пожалуйста, Боже. Ты мне нужен здесь. Мне нужна эта победа.
Но увы, я умирал. Пульс начал замедляться. Я видел как медсёстры поглядывают друг на друга и качают головами. И только Рэйчел не хотела меня отпускать.
Приборы предательски запищали.
— Расходимся, — сказал доктор.
— Время смерти 02:32 ночи.
Рэйчел кричит в знак протеста: «Нет! Ещё есть шанс, ещё есть время спасти его, ещё есть ...»
Я умер. Всё отдаляется, уходит в темноту, которая поглощает меня.
В тот момент на долю секунды я подумал - «...стоило ли?».
Снова чувствую пожар в груди. Он разливается по всему телу, и если бы я мог кричать - кричал бы, пока не сорвал голос. Но потом появляется новая боль. Другая. Из темноты появилась рука и схватила меня за левое плечо с такой силой, что жар показался лёгким дуновением ветерка. Ногти вонзились в мою плоть и куда-то потянули меня.
И вот я оказался в совершенно незнакомом месте.
Тьма и ощущение, что тебя сжигают заживо, исчезло. Вместо недавнего ада передо мной возникло звёздное небо с редкими облаками. Рука ужасно болела, но это меня волновало меньше всего. Я посмотрел на источник боли и увидел кровоточащий отпечаток ногтей. За спиной раздался до боли знакомый голос:
— Ты в порядке?
Я медленно повернулся, держась за руку:
— Робин...? Робин, что это было? Эта темнота... И жара, и ...
— Там ты провёл бы вечность, Брайан, если бы я не вытащила тебя оттуда.
У меня не было слов.
— Знаешь, — сказала она, взяв меня за руку, — самоубийство — это не совсем то, что я имела ввиду, говоря «прыгнуть вместе со скалы».
Я глубоко вздохнул.
— Да уж. Я явно не все продумал.
— Не уверена, что ты полностью осознаешь произошедшее.
— Может быть и нет, но знаешь что? Я бы сделал это снова, Робин. Я серьёзно. Что я тогда наплёл? Мне так жаль. Прости меня. Ты была права. Любовь — это не налоги, не ежедневные головные боли. Все так, как говорила твоя мама. О том, что надо найти того, с кем ты будешь на седьмом небе от счастья, того с кем пойдёшь на край света и будешь прыгать со всех скал мира, не заботясь о приземлении. И если наше место здесь, где бы мы ни были, я не против.
Я наклонился чтобы поцеловать её, но Робин остановила меня.
— А ты смотрю постарался над речью, — сказала она с хитрой улыбкой, — долго тренировался?
— Снова и снова, пока не доехал до места аварии... — я опустил взгляд, а затем снова посмотрел на неё, — тогда я понял, что если ты ушла, то и я уйду... Так вот я ...
— Я тоже был неправа, — перебила меня Робин.
— Что ты имеешь в виду?
— Любовь. Я ошибалась. Моя мама ошибалась. Дело не только в том ванильном дерьме, которое ты видишь в романтических комедиях, драмах и на поздравительных открытках, Брайан.
— Я знаю! Я знаю, это ... это то, что ты чувствуешь; это противоречит логике и разуму. Всё так, как ты и говорила, любовь нельзя рассчитать и записать в виде таблицы.
Робин вздохнула и сказала:
— Могу я тебе кое-что показать?
— Конечно.
Она взяла меня за руку, и бесконечность поглотила нас. В ту же секунду мы оказались в другом месте.
— Это мы...
— На колесе обозрения. Ага.
Мы прошли мимо меня и Робин из прошлого и сели в кабинку напротив. Я помнил этот вечер, словно он был вчера. Мы смотрели на утопающий в ночи город, на красные от заходящего солнца корабли и облака, которые кажется касались звёзд.
Я заёрзал на своём месте и кабинка немного шелохнулась. Брайан из прошлого заметил это и собрался что-то сказать, но Робин из прошлого его опередила: «Спасибо за то, что ты здесь со мной». Я из прошлого ничего не ответил и просто поцеловал её.
— Что ты видишь? — спросила Робин.
— Нас. Я помню тот день. Ты никак не могла оправиться после смерти мамы, и я повёл тебя в парк, чтобы хоть немного отвлечь.
— И у тебя это получилось. Это был первый день за многие месяцы, когда я чувствовала себя счастливой. Это была любовь.
— Я знаю. И я все ещё люблю тебя, только сильнее ...
— Это любовь, — снова перебила меня Робин, — и она прекрасна. Но могу я показать тебе кое-что ещё?
— М-м... хорошо. Да.
Она снова взяла меня за руку. Изображение померкло, но на его месте возникло новое. Больница Святого Иосифа.
— Что ты видишь?
Я посмотрел вокруг. Медсестры бегают вверх-вниз по коридору. Врачи читают истории болезней и разговаривают со своими пациентами.
— Не знаю. Больницу?
Она кивнула в направлении конкретной комнаты.
— Посмотри туда.
Я увидел палату. На кровати лежала женщина. Она была худой, лысой, казалось, если дотронуться до неё, она рассыпется, словно статуя из песка. Врачи отключали её от аппаратов.
— Умирающая женщина, — сказал я, — похоже на рак.
— Именно. А что там?
Перед дверью той же комнаты сидела медсестра и разговаривала с девочкой 8-9 лет. Девочка плакала, но медсестра заставила её ненадолго улыбнуться, несмотря на то, что её мама умирала по ту сторону двери.
— Похоже, медсестра утешает маленькую девочку.
— Верно, — сказала Робин, — и эта маленькая девочка будет помнить ту медсестру всю оставшуюся жизнь. Даже если они никогда больше не встретятся или не узнают как друг друга зовут. Девочка запомнит её как спасительницу, которая пришла к ней в самый ужасный момент жизни и заставила её поверить, что будущее есть. Это тоже любовь. Такая же прекрасная и бесценная как наша.
— К чему ты клонишь?
Робин молча протянула руку. И снова прыжок в неизвестность. Мы очутились в приёмной.
— Видишь? — Робин показала на угол комнаты. Я прищурился.
— Дилан? Что он здесь делает?
— Он вызвал скорую. Ты долго не выходил из ванной, и он заподозрил неладное. Когда тебя повезли в больницу, он поехал за вами. С тех самых пор он сидит там и постоянно спрашивает как ты у мимо проходящих сестёр. Кажется, он их уже достал.
Я посмотрел на своего соседа по комнате. Мимо как раз проходила медсестра и он стал задавать ей вопросы, которых я не слышал. Она что-то ответила, он кивнул, а затем откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
— Вау. Не думал, что он будет так переживать за меня.
— Это тоже любовь, Брайан. Поменяйся вы местами, ты бы сделал также?
Прежде чем я успел ответить, Робин снова взяла меня за руку и сказала с улыбкой:
- «Следующая остановка» твоя реанимационная.
Я смотрел на себя со стороны: весь в блевотине от угля и таблеток. Ну и зрелище. Большинство медсестёр и доктор уже направлялись к двери. Но не Рэйчел. Она плакала, не пытаясь это скрыть. Её рука потянулась за чем-то. Похоже игла или шприц. Она не собиралась сдаваться.
— Что она делает?
— Скоро узнаешь, — сказал Робин, указав на Рэйчел, — Посмотри как она борется за тебя. Это тоже любовь.
Она протянула мне руку. Мы оказались на парковке больницы. Дождь лил сильнее, чем когда-либо.
— Повернись, — сказал Робин.
Я повернулся и потерял дар речи. В машине сидел мой отец. Он прижимал к груди Библию и плакал так, что сердце рвалось на куски. Наверное никто не должен видеть такие мучения родного тебе человека.
— Посмотри. Это та любовь, которая может сдвинуть любые горы.
Я дотронулся до стекла, но папа не заметил этого.
— Он не видит тебя Брайан.
Я смахнул слёзы тыльной стороной ладони.
— Ладно, я понял... Я облажался. Облажался по полной.
Робин отпустила мою руку. Внезапно мы очутились где-то в облаках под звёздами. Я пытался скрыть надоедливые слёзы, но они всё катились и катились из глаз.
— Что теперь? Я не могу вернуться. Поздно. Я уже ушёл.
— Может и не поздно.
Робин положила руки мне на виски, зрачки взмыли вверх. И тут я увидел...
***
Мы с Рэйчел на пляже. Наш ребёнок играет неподалёку. Заходящие лучи солнца коснулись волос дочки, и на мгновение окрасили их в знакомый рыжий цвет.
А потом картинка исчезает, и на её место приходит другая.
День рождения. У меня седые волосы на висках. У Рэйчел тоже. Но нас это совсем не огорчает. Нашей маленькой девочке сегодня исполняется десять лет.
А потом и этот образ тускнеет и сменяется другим, и ещё одним, и ещё одним. И каждый момент наполнен такой сильной любовью, которая способна вернуть тебя в мир живых. И не важно как долго они длятся - одно мгновение, один удар сердца или всю жизнь.
И вот мы с Рэйчел стоим на крыльце старенького дома, такого же старого, как и мы, она берёт меня за руку и говорит: «Я рада, что ты не пошёл за ней». И я отвечаю: «Я тоже» и целую её в голову.
***
Робин убрала руки.
— Как ты это сделала?
Робин пожала плечами.
— Само как-то. Там где мы сейчас время не имеет значения. Мы здесь по нашим меркам уже давно, а в реальности врачи ещё даже не покинули твою операционную. Не забивай себе голову. Лучше подумай о том, чего ты хочешь.
— То, что я видел... Это было моё будущее?
Она снова пожала плечами.
— Может быть. Я не знаю, что ты видел, мне и не нужно знать. Ты хочешь такое будущее?
Я кивнул.
Робин сделала шаг вперёд
— Тогда иди и возьми его.
— Я не могу... Не могу без тебя. Я буду так скучать по тебе.
— Ну, нет ничего плохого в том, чтобы по кому-то скучать. Это просто означает, что ты всё ещё любишь. Так что давай, скучай по мне. Ты у меня в долгу. Почувствуй потерю, повернись лицом к боли, которая тебя ждёт, пропусти её через себя, изучи её и борись, как настоящий мужчина. А дальше пусть всё идёт своим чередом. Однажды ты проснёшься и поймёшь, что там где была рана появился рубец. И ты станешь сильнее.
— А ты смотрю постаралась над речью, долго тренировалась?
— Снова и снова, пока ждала тебя тут.
Робин поцеловала меня в последний раз, и на долю секунды все шрамы в сердце казалось были вылечены.
— Помнишь? Ты создан из звёзд, малыш. Иди и освети мир.
И она исчезла, ушла, а вместе с ней и я...
«… ушёл, Рэйчел. Ладно? Я не собираюсь тебе говорить...
Я очнулся прежде, чем доктор успел закончить мысль. Лёгкие жадно поглащали кислород. Рэйчел разрыдалась, увидев меня.
— Будь я проклят, — сказал доктор. — Добро пожаловать в мир живых, сынок. И, Рэйчел? — она обернулась, — хорошая работа. Я горжусь тобой.
Доктор ушёл. Рэйчел отвернулась, пытаясь скрыть эмоции, а когда взяла себя в руки, повернулась обратно:
— Ну привет. Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, чем быть мёртвым, — повисла пауза, и я добавил, — я рад, что в этой схватке победила ты.
Она взяла мою руку и одобрительно сжала её. Её взгляд скользнул по моему плечу, где красовались раны от ногтей.
— Всё будет хорошо. Обещаю.
— Я знаю.
Рэйчел встала и вышла из комнаты, чтобы спасти ещё чью-то жизнь.
А я достал свой телефон, открыл последнее сообщение и нажал кнопку ответить:
«Теперь да».
3 147 просмотров
12 комментариев
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
