От автора. Посвящаю эту историю своему отцу, знатному балагуру и шутнику. Иногда я задумываюсь, как он дожил до своих седин со своим чувством юмора.

Ни Могильнику, ни Объедкину задание не понравилось. А суть была проста: отправиться в деревню, где по данным комиссара Закривидорога могли скрываться староверы, порочащие советскую власть одними лишь им самим ведомыми обрядами. Как конкретно древние обряды порочили текущую советскую власть было известно примерно так же, как и об источнике информации, доложившему о вражине, проживающему у черта на куличиках. Вроде все просто: приехать, задержать, отвезти обратно. Но мало кому хотелось ехать в такую глушь, запрятанную богом в дальний удел их области. 

Служебный транспорт доставил их до ближайшего от деревни уезда, откуда нквдшникам пришлось топать с несколько десятков километров своим ходом. Прогулочка длиною в несколько часов явно была не совсем под стать свежеиспеченному капитану и засиженному в своем звании лейтенанту. Почему не могли отправить Сыроядько или того же Нечаева, даром что просиживающих свои погоны в задымленных кабинетах, оставалось загадкой. Хотелось верить, что взять с поличным изменников родины отправили лучших из лучших, однако, оба они знали, что это не так. Отдел, где работали Могильник и Объедкин славился низкой раскрываемостью дел, так что отправили их разве что от безысходности, как самых худых представителей закона, которые могли осилить поход по суровой русской тайге, пускай и по относительно проходимой колее. Спустя три с лишним часа пешей прогулки, измученные комарами и гнусом, офицеры, наконец, заметили легкую дымку, возвышающуюся над светлохвойной тайгой. Время было уже под вечер, и, в идеале, народ, вернувшийся с покоса, с легкостью мог бы их увидеть, на что и рассчитывали офицеры, ведь на изменников (как оба надеялись) должны были сразу же указать пальцем их же соседи. Реальность, тем не менее, оказалась куда более сурова. Местный люд был неприветлив, мрачен и уныл. Радовало лишь то, что крестьяне хотя бы не кинули в гостей вилами, а попросту разводили руками на вопросы приезжих. Более разговорчивой оказалась одна бабка по имени Домна, давшая намек, что есть одна изба на самом отшибе деревни, где по ночам происходит неладное. Неладное заключалось в потусторонних голосах и замогильном свечении в окнах сруба в пост – полуночное время. Недолго думая, герои Родины направились туда. 

Даже самому пытливому уму не пришла бы в голову мысль о том, что в такой избе могли скрываться, как выразилась Домна, потусторонние черти. Ровный, покрашенный забор. Прополотый огород, подсолнухи, величественно возвышающиеся над остальной сельскохозяйственной челядью. Добротно сделанный сруб лиственных пород. Где же покосившаяся крыша, следы гнили по углам избы, снующие крысы и другие разносчики заразы? Судя по всему, Домна лишь исходя из одной зависти указала на сруб, именуя жителей болотными колдунами. Приличия ради, офицеры постучались, хотя оба знали, что товарищам в погонах изменщики и предатели Родины очень вряд ли бы открыли добровольно. Ответа не поступило, но его и не надо было – дверь была открытой. Убранство избы внушало жути ровно так же, как и экстерьер.  Чисто, прибрано. На столе уложена и убаюкана скатерть. Кровать – ложись да спи. Шкафчики с разной утварью, заботливо занавешенные тюлем явно женской рукой. Выложенная выбеленным кирпичом печь с огромным горнилом, закрывавшемся железным щитом. Ничего, что могло бы привлечь внимания. Сталось лишь дожидаться хозяев, и, зачитав обвинения, везти к дознавателям. Что же, уселись, подождали. Ждать пришлось долго. С первыми сумерками, недавно казавшейся уютной изба приобрела другие черты. А с наступлением ночи так и вовсе стала казаться враждебной. Тени чертили одним лишь им знакомые узоры, преображая пространство в эфемерно безопасную оболочку. Ближе к полуночи, задремавших нквдшников потревожили всполохи света, пробивавшиеся из-под полов.  Багровые лучи уверенно пробивали деревянное покрытие поверхности сруба, обнажая страх на лицах у перепуганных Могильника и Объедкина. А дальше - Божечки, что началось! Сруб начало трясти, да так, что у служителей закона табак из карманов посыпался. Свет пробивал дощатые перекрытия все ярче, и, переглянувшись, бравые служители закона бросились наутек. А дверь, дверь то, как капитализм при партии, пропала! Окна тоже, видимо, последовав примеру служителей, бросились куда подальше. Мистика, да и только! И тут, казалось бы, страшнее некуда, но пространство пола начало подниматься. Люк в подпол, ранее никем не замеченный! Вот, где скрывалась потусторонняя вражина! «Стой, стрелять будем!» подумали герои, но осмелиться это произнести не сумели. Зато идея спрятаться и затаиться пришла незамедлительно. Печь! Единственное место, куда могли влезть два богатыря, не считая очевидного места под кроватью, казавшимся не слишком безопасным от инфернальной нечисти, вот-вот бы вылезшей из-под своего дневного укрытия. Фу, сколько же внутри печи золы и копоти! Задвинув горнило щитом, нквдшники затаили дыхание. К их ли счастью, но между горнилом и щитом осталась небольшая щелка, из которой они стали вести наблюдение за происходящим. Им казалось, что люк в подпол приоткрылся не от физического воздействия, а, скорее, мистический свет впечатал его так, что последний открылся. А наружу вылезли… батюшки-святы! но нет, не они, а мелкие и рогатые твари, с кожей, как чернослив. Тварей было с несколько десятков. Взявшись за когтистые лапы, те начали водить демонический хоровод вокруг дыры в подполе. Неспешно и прихрамывая, из недр земли на свет божий вылезла бабка, о которой ранее поведала Домна. Ведьма и никак иначе! Предавшись адскому веселью, черная месса продолжилась. Черти кружили хоровод, в центре которого отплясывала ведьма. И все бы обошлось, не попав зола в дыхательные пути Могильнику.  АПЧХИ! Несчастный Могильник! Скоро он оправдает свою злосчастную фамилию!  

Месса прервалась, застыв в черном безмолвии. Один из чертей подошел к печи и, цепкими лапками ухватившись за щит, отбросил его. 

Перед взором чертенка застыло немыслимое: два черных, как его хозяин, существа, почти что слившись в одно, застывшие в гримасе ужаса, орали на него, да орали так, как ни один живой орать не может! Так на чертей никогда не кричала даже призывающая их колдунья! Чертенок с испугу бросился наутек. До смерти, тремора, тошноты и диареи, перепугав других чертят, вся демоническая компания бросилась в единственное безопасное место - сырость и прохладу погреба. Там хорошо, там понятная темнота, а не вопящие неизвестные сиамские твари! Одна лишь бабка недоуменно осталась стоять возле крышки подпола, внемля вопящему кошмару из её печи. Сделав неверный шаг, бабка поскользнулась на продуктах кишечника чертят, оставленных невольно в немом ужасе, и упала в подпол вслед за своими тварями, при этом сломав ногу. Почуяв, что опасность миновала, перепачканные и перемазанные копотью герои вышли из убежища и поставили крышку на место, для верности задвинув на нее тяжелый шкаф. Больше в деревне не случалось чертовщины.