Мрак. Тишина. Я снова стою на пороге своего храма, своего убежища, где тьма укрывает от посторонних глаз и где рождаются мои шедевры. Здесь, в этой мастерской, я творю, превращая плоть в нечто вечное, превосходящее жизнь и смерть.

Каждое утро я просыпаюсь с чувством, будто накануне исполнил нечто великое. Но это чувство быстро уходит, оставляя за собой голод. Голод, который жжёт меня изнутри, требуя новых жертв, новых лиц для моей коллекции. Я словно охотник, жаждущий следующей добычи, словно художник, ищущий новый холст для своего творения.

Вчера я увидел её. Она была обычной, ничем не примечательной, как тысячи других, что проходят мимо меня каждый день. Но в её глазах я уловил что-то особенное — мимолётный страх, который выдаёт её слабость. Она сама того не зная, уже была избрана. Её судьба была предопределена в тот момент, когда наши взгляды встретились. Я следовал за ней, как тень, изучая каждый её шаг, каждую мимику. Я знал, что она станет частью моей коллекции.

Сегодня я просыпаюсь с ощущением, что близок к совершенству. Я выхожу из своего дома, забирая с собой всё необходимое. Мои инструменты — продолжение моих рук, мои верные помощники в создании идеала. Острые, сверкающие лезвия ждут своей очереди, чтобы погрузиться в плоть, разделить её на части, соединить их вновь в новом, идеальном порядке.

Я направляюсь к её дому, чувствуя, как внутри меня растёт предвкушение. Сердце стучит быстрее, адреналин разливается по венам. Этот момент всегда наполняет меня жизнью, заставляет меня чувствовать себя настоящим. Я знаю, что впереди ждёт работа, и это знание приносит удовлетворение.

Её дом тихий, погружённый в темноту. Я подхожу к двери, медленно, беззвучно, словно тень. Я не спешу. Я наслаждаюсь этим моментом, каждым шагом, каждым движением. Я знаю, что она спит, ничего не подозревая о том, что её жизнь скоро изменится навсегда.

Я открываю дверь. Лёгкий скрип раздаётся в ночной тишине, но никто не слышит его, кроме меня. Я вхожу в дом, скользя по полу, как призрак. Всё вокруг кажется нереальным, словно я ступаю в другой мир, мир, где я — единственный хозяин.

Она спит, свернувшись калачиком под одеялом, её лицо спокойное, безмятежное. Я стою над ней, смотрю на неё, изучаю её черты. Это лицо — холст, на котором я создам свой шедевр. Я наклоняюсь ближе, ощущая тепло её тела, едва уловимый запах её кожи.

В этот момент я достаю нож. Лезвие блестит в слабом свете луны, как воплощение смерти. Я подношу его к её горлу, чувствую, как холодное железо касается её кожи. Она вздрагивает, но не просыпается. Я делаю первый надрез — лёгкий, осторожный. Кровь сразу начинает сочиться из раны, тёплая, густая. Она всё ещё спит, её сознание не успело осознать опасность.

Я углубляю надрез, и она резко открывает глаза. В этот момент я вижу в них ужас, осознание, что её жизнь в опасности. Но я не даю ей закричать, мгновенно зажимая ей рот рукой. Её попытки вырваться напрасны — я сильнее. Я наслаждаюсь её борьбой, чувствуя, как жизнь покидает её тело.

— Тише, — шепчу я, глядя ей в глаза. — Всё скоро закончится. Я превращу тебя в нечто прекрасное.

Её глаза расширяются от ужаса. Она пытается кричать, но я крепко держу её, не позволяя издать ни звука. Я чувствую, как её тело слабеет, как её жизнь постепенно ускользает. Это момент высшего наслаждения. Момент, когда жертва понимает, что сопротивление бесполезно.

Я жду, пока она окончательно ослабнет, и только тогда отпускаю её. Её глаза всё ещё открыты, полные ужаса, но в них уже нет той силы, что была раньше. Она понимает, что её жизнь закончена, но ещё цепляется за последние мгновения, за последние капли воздуха.

Я забираю её тело и тащу его в свою мастерскую. Пусть кровь оставляет след на полу — никто не придёт сюда. Этот дом — моя крепость, мой храм. В нём я бог, и сейчас я готовлюсь сотворить новый шедевр.

Я вхожу в мастерскую, не обращая внимания на кровавые следы, оставленные на полу. Место, где я творю, всегда было посвящено лишь одной цели — совершенству. Каждый угол, каждая поверхность покрыты защитными покрывалами и пластиковыми пленками, все инструменты аккуратно разложены по своим местам, как коллекция изысканных предметов искусства.

Я кладу её тело на операционный стол, застеленный белой тканью. Она уже не шевелится, её дыхание слабеет, но я не спешу. Мне нужно подготовить всё тщательно. Я включаю яркий свет, и свет из лампы становится моим единственным спутником в этом мрачном ритуале.

Я достаю инструменты из своих мест — скальпель, иглы, нитки. Каждое орудие — это не просто предмет, это продолжение моих рук, мои помощники в создании идеала. Я внимательно осматриваю её тело, планируя, как лучше провести рез, чтобы каждый элемент был идеален.

Первым делом я начинаю с груди. Я беру скальпель и аккуратно, чтобы не повредить слишком много, разрезаю её грудь. Лезвие скользит по коже, разрывая её, и я ощущаю, как кровь начинает сочиться, заливая моё рабочее место. Я слышу, как она тяжело дышит, но это лишь фоновый шум для меня. Я сосредоточен на своей работе, на создании искусства из плоти.

Когда я раскрываю грудную клетку, я вижу её сердце — ещё бьющееся, пульсирующее. Я не тороплюсь. Я внимательно осматриваю, как трепещет её жизнь, как кровь медленно утекает из раны. Я аккуратно вытаскиваю сердце, размещая его в специальный контейнер. Оно больше не нужно для её преображения, но я сохраняю его — каждый элемент имеет своё место в моей коллекции.

Я приступаю к следующему этапу — разрезаю кожу, обнажая кости и мышцы. Каждый надрез, каждое движение ножа я выполняю с особым вниманием. Мой опыт позволяет мне делать это с хирургической точностью. Я отделяю кожу от мышц, оставляя всё чистым и аккуратным. Её тело становится скульптурой, которую я буду формировать.

Каждый кусочек плоти, каждая деталь важна. Я вытаскиваю кости, очищаю их от остатков плоти. Мне нужно, чтобы они идеально вписывались в каркас, который я создал для неё. Я выстраиваю всё в идеальном порядке, фиксируя детали с помощью игл и ниток. Я натягиваю кожу на деревянный каркас, делая её натянутой и ровной, чтобы она выглядела как настоящая кукла, но без всякой живости.

Я работаю над её руками и ногами, отделяя каждую конечность и повторяя процесс. Я скрупулёзно обрабатываю каждую часть, чтобы не было ни одной ошибки. Кости и суставы должны идеально сочетаться, чтобы её движения были реалистичными, даже если она больше не будет двигаться.

Когда я заканчиваю, её тело становится частью моей коллекции. Я привожу в порядок каждую деталь, расставляю всё на полках, которые уже заполнены другими куколками. Я горжусь своей работой, горжусь тем, как идеально она смотрится среди других. Я чувствую, что достиг нового уровня мастерства.

В этот момент я беру её глаза. Я вижу, как её зрачки пустеют, как они становятся мёртвыми и стеклянными. Я устанавливаю стеклянные глаза на её место, делая так, чтобы они смотрели прямо на меня. Эти глаза будут оставаться такими вечно, отражая моё лицо, но не выражая никаких эмоций.

Сейчас я просто наблюдаю. Я смотрю на свою работу и чувствую, как меня переполняет удовлетворение. Это момент завершения, момент, когда всё, что я делал, становится целым. Мои куколки смотрят на меня с мёртвыми глазами, но они все понимают, что они часть чего-то великого. Мои шедевры, мои произведения искусства.

Но удовлетворение — это временное чувство. Как только я его переживаю, я снова ощущаю голод, необходимость найти следующую жертву. Я знаю, что пока я жив, моя коллекция не будет полной. Я буду искать, искать новые лица, новые тела, новые возможности для своих шедевров.

Я смотрю на свою мастерскую, на полки, заполненные моими работами. В этой тишине нет места для жалости или сожаления. Здесь есть только искусство, только моя преданность делу и моя жажда совершенства. Я знаю, что скоро выйду на улицы снова, буду искать следующую жертву, новую куклу для своей коллекции.

Моя работа не закончится, пока я не создам нечто действительно великое. И так, я вновь ухожу в тишину ночи, полную ожидания и предвкушения. Я вновь становлюсь охотником, а моя мастерская ждёт новых шедевров, готовых занять своё место в коллекции.

Моя мастерская наполнилась запахом кукольного восхищения и удовлетворения, но каждый раз, когда я завершаю новую работу, я ощущаю, как во мне растёт чувство ненасытной жажды. Мои куколки смотрят на меня своими стеклянными глазами, и я могу видеть в них свое собственное отражение. Тишина здесь — это мой единственный союзник, мой верный друг в этом ужасном ритуале.

Но тишина не может скрыть всех опасностей. Каждый вечер я выходил из своей мастерской, оставляя её погружённой в мрак, ощущая, как моя работа ждёт следующего этапа. Я не подозревал, что кто-то затаился в этом мраке, готовясь к тому, чтобы разрушить мой мир.

В ту ночь я возвращался домой с чувством предвкушения, в поисках новой жертвы, как вдруг я заметил дым, пробивающийся сквозь окна. Сначала я подумал, что это игра света, но быстро осознал, что это не так. Мой дом горел. Я бросился вперёд, сердце колотилось в груди, глаза наполнялись паникой.

Когда я подошёл ближе, я увидел, как пламя вырывается из окон, как огонь поглощает мои творения, мою работу. Я почувствовал, как земля уходит из-под ног. Все те усилия, вся та преданность, все те моменты, когда я разрывал плоти, вытаскивал глаза, превращал тела в кукол, всё это умирало в огне.

Я чувствую, как жар обжигает моё лицо, как температура стремительно растёт. Я понимаю, что если я останусь здесь, я тоже буду поглощён этим адом. Я оглядываюсь на свои куколки, видя, как огонь захватывает их, как их кожа чернеет и осыпается. Это разрушение было неожиданным, ужасным. Но в этот момент у меня не было времени на жалость. Я должен был спастись.

Я быстро выбегаю на улицу, окружённый дымом и огнём. Грёбаный пожар! Всё, над чем я так долго трудился, сейчас превращается в пепел. Я бегу, преодолевая задыхание от дыма, чувствуя, как жар обжигает спину. У меня нет времени на раздумья. Я знаю, что я должен спасаться, и пусть мир рушится, мне всё равно, потому что я всё ещё жив.

Я нахожу укрытие под ближайшим мостом, прислоняюсь к холодному камню, наблюдая, как мой дом продолжает гореть. Слышно, как пожарные сирены разрывают ночь, как пожарные машины спешат на место происшествия. Но они не могут спасти то, что уже сгорело. Они не могут вернуть мои куколки, моё искусство. Я вижу, как пламя всё ещё танцует, как оно поглощает всё, что я создал.

Взгляд на это разрушение вызывает у меня не только скорбь, но и необычайное ощущение ярости. Моя работа уничтожена, и я знаю, что это не просто несчастный случай. Кто-то знал о моей мастерской. Кто-то знал, что здесь я превращаю людей в куклы. Кто-то целенаправленно стремился уничтожить всё, что я построил.

Я провожу остаток ночи в укрытии, наблюдая за тем, как огонь окончательно поглощает моё творение. Я испытываю смесь гнева и отчаяния. Это разрушение — не просто потеря; это удар по моей сущности. Всё, к чему я стремился, всё, что я создавал, сейчас стало пеплом.

Утром я возвращаюсь на место пожара. Пожарные уже закончили свою работу, оставив лишь дымящиеся остатки. Моё убежище — груда обгоревших конструкций и искорёженных металлических элементов. Я стою среди обломков, осознавая, что всё, что я создал, теперь исчезло. Это ощущение пустоты и опустошения охватывает меня.

Но я не собираюсь сдаваться. Я чувствую, как в моём сознании растёт решимость. Я потерял многое, но не всё. Я всё ещё жив, всё ещё готов продолжать своё дело. Внутри меня бурлит новая волна ярости и желания. Я восстановлюсь, я найду новый способ. Я найду новые жертвы и снова создам свои куколки. Это поражение — временное. Мои силы и мой голод к искусству не будут исчерпаны.

Собрав последние силы, я уходу в поисках нового укрытия, нового начала. Мой дом сгорел, но я всё ещё жив. Я готов к новому этапу своей работы, готов возродиться из пепла и создать новые шедевры, новые лица, которые будут смотреть на меня своими стеклянными глазами, отражая моё новое, восстановленное искусство.

Мастерская Тишины может быть уничтожена, но её дух жив. Моя работа продолжится. Я буду искать, творить и совершенствоваться. Это только начало...