Кот
День первый.
Она решила переехать в деревню. Не то чтобы у неё были причины. Просто её достал шум города. Она выросла в похожей деревне, наверное, в это дело. Одиннадцать лет назад, когда поступила в университет, ей пришлось переехать в город. Мы познакомились с ней ровно через месяц после переезда. Я сидел около бара, совсем молодой, никому не нужный. Она решила, что мне стоит где-то отогреться и поесть, забрала меня к себе. С тех пор я живу с ней. У меня даже есть имя. Я – Кот.
Ладно, я отошел от темы. Итак: переезд. Спустя 11 лет совместной жизни в городе, она накопила на домик в деревне. Даже не так, рядом с деревней, почти в лесу. И вот, сегодня, взяв вещи, что не были проданы или отправлены машиной, в одну руку, и мою переноску в другую, она отправилась в новый дом. Мы отправились. День обещает быть долгим и тяжёлым, так что продолжу я уже завтра.

День второй.
Хороший вопрос, почему я начал писать только сейчас. Вопрос ещё лучше: почему я вообще начал писать. Я же кот! По порядку. Раньше не было возможности, у меня же лапки, как карандаш держать? Зубами? Ну уж дудки! Он неудобный и не вкусный, И деревяшки оставьте псам! Ручки текут и мажутся, да и пахнут не очень, так что увольте. Но недавно, хозяйка купила печатную машинку. Она у меня писательница и ей такие вещи очень нравятся. Она даже перья очинять умеет, и пишет иногда такими перьями и чернилами. Так вот, купила она машинку и печатала на ней, пока не началась эта кутерьма с переездом. А теперь она в заботах и я смог попечатать сам. Сначала получалось так себе, но потом я разобрался, и стало получаться неплохо, хоть краска в ленте и высохла. А почему я вообще пишу? Я потомственный Чёрный Кот! Мы с матерью жили у одной старушки, что считала себя ведьмой и делала колдовство. И над нами, в том числе! Но она умерла, вместе с ней умерла и мать, как это бывает. Мне пришлось сбежать из того дома, и в тот же день, хозяйка нашла меня. И спустя одиннадцать лет у меня появилась возможность, наконец, выразить свои мысли.
Сегодня мы разбирали вещи после переезда. Ну, хозяйка разбирала. А я ходил по дому и изучал каждый угол. Мать этому меня учила: «Мы – черные кошки. Первый барьер между мирами живых и мёртвых. Наш святой долг – знать обо всех вещах Неподвластных, и защищать Хозяев!» Бред, конечно. От чего я могу защитить её, если я в двадцать раз меньше её? Вот и здрасьте! Но, делать всё равно было нечего. Машинку она только вечером достала. Пока пошла в деревню за молоком и прочим, сижу, пишу. А вот интересно – для кого? Для себя, наверное. Я не молод, а через год-два, буду и вовсе дряхлым стариком. Хотя, если вы нашли эти записки, привет! Ага, стукнула калитка, есть пара минут спрятать записи.

День четвёртый.
Вчера писать не мог, хозяйка весь день была дома – порядки, готовки, ну вы понимаете. Сегодня уехала за штуками для связи с миром. Интернеты эти, телефоны и прочий скарб. Я волен писать сколь угодно. Вчера днём, почти ничего интересного не было. Разве что ведро с водой сыграло со мной злую шутку, но мыться иногда надо, так что я не жалуюсь. А вот с вечера началось что-то необычное. Страху натерпелся, жуть! Так. По порядку.
Она легла спать около девяти вечера (я по часам уже три года, как хорошо понимаю, между прочим). Я спать ложусь обычно гораздо позже, так что решил пойти в очередной обход. Мяукнув, для порядку, я побрел по второму этажу, в поисках интересностей, и в привычном потоке мыслей услышал далёкий, будто чужой, гул. Он нарастал, когда я приближался к стене, чьи окна смотрят на лес. С каждым шагом я слышал всё отчетливее, и когда стоял недалеко от окна, я начал различать в этом гуле низкий голос. Он говорил о жертвах лесу, о традициях и ритуалах. Признаться, я заслушался. Вдруг, будто испугавшись, голос произнёс: «Меня слышно, кто-то рядом», - и всё стихло. «Ничего себе, - это уже мои мысли, - кошачья шизофрения!» В думах я покинул комнату. Решив не продолжать обходов, направляюсь обратно в комнату хозяйки, но вновь отвлекаюсь на странный звук: Будто закричали одновременно собака, сова и маленький ребёнок. Громко! Хозяйка ворочается, но не просыпается, а мне куда бы деться! Юркнув к ней под одеяло, наконец, отделываюсь от всего и замираю, прижавшись к хозяйке пушистым бочком. Её рука накрывает меня и привычно поглаживает спинку. Я засыпаю.
Проснувшись, первым делом бегу вниз, в гостиную. Ну, ощущение у меня, что туда срочно надо. Влетая в комнату, по инерции запрыгиваю на журнальный столик, и, не замечая в темноте оставленного бокала, сбиваю его к чертям кошачьим. Не разбился. Повезло. Оглядываю комнату и вижу словно бы мираж, что поднимается над огнём, в углу комнаты. Огня там никакого и в помине нет, а вот диван – вполне стоит! Осторожными мягкими прыжками подхожу к нему, запрыгиваю на спинку. Крадучись, подхожу к месту, где колеблется воздух. С каждым шагом, мне становится всё страшнее. Когда остаётся пара шагов, я не выдерживаю и бегу прочь. Страх заполняет меня до кончика хвоста, и вот, когда, казалось, я должен умереть от страха, слышу далёкий крик петуха. Чувство, будто вылез из пакета, только вместо весело шуршащей материи был всеобъемлющий ужас. Снова крик, и мне становится гораздо спокойнее. Я вновь слышу далёкий шум, похожий на шелест листьев. Он словно отдаляется, и, с третьим криком, всё вновь погружается в тишину. Я слышу неожиданную трель. Это будильник. Хозяйка должна встать к ранней электричке. На часах пять утра, самое время. Оставив мне корма на весь день, она покинула дом, а я прыгнул к машинке. Пишу, а лапы трясутся. Когтями все клавиши исцарапал, так переживаю. Знаю, сегодня точно не усну.

День пятый.
Дёрнул черт её! Ушла к соседям, и, почти весь день, нет её. А я – боюсь! Мне страшно! Ххх, ладно, подробности, да.
Вечер наступил как обычно. Уставшая, она вернулась из своего путешествия и, весь оставшийся вечер, налаживала связь. Около одиннадцати, разобравшись с кучей проводов и коробочек, легла спать, закрыв дверь в комнату. Без меня! Я долго бродил по комнатам, пока вновь не услышал голоса в гостиной. В этот раз их было двое. Назвал: Бас и Скрипучий. Я напрягся всем существом, дабы услышать и запомнить каждое слово.
(Скрипучий) – В доме житель. Жертва.
(Бас) – Оставим. Не готова.
(Скрипучий) – Как будем делать?
(Бас) – Как всегда. Измотаем. Запугаем. Заберём.
(Скрипучий) – Что потом?
(Бас) – Ждем. С этой душой весь лес будет жить долго. Декады. Потом новый.
(Скрипучий) – Я чувствую. Нас подслушивают.
(Бас) – Не страшно. Начинайте.

На мгновение всё стихло. Пропали все звуки, не слышно было ни ветра, ни собственного дыхания. Затем я вновь услышал тот самый шум, он приближался, наступая с каждой секундой ближе и ближе. И вновь это марево над диваном. Каждая ворсинка моей шёрстки была против того, чтобы я приближался к нему, но внутри сознания была четкая инструкция: иди. Приближаясь к воздушному пятну, я чувствовал, будто страх внутри меня пронизывает каждую клеточку, мне хотелось выть, мех на холке поднялся торчком, уши же, наоборот, прижаты. И вот, я внутри этого искажения. От ужаса я заорал. Мяукнул так громко и протяжно, как никогда до этого. Внезапно, комната преобразилась. Стало светло. Появились звуки, каких я никогда не слышал, цвета, которых никогда не видел, а за окном я увидел существ, которых никто никогда не описывал. Словно другой, призрачный, мир. Никому не под силу рассказать, что именно я увидел там, среди деревьев. Но я знал, что они наблюдают. И что никто кроме меня не сможет их прогнать. Я чувствовал это. Встопорщив шерсть, подняв хвост, выгнувшись дугой, я оскалился в сторону неведомых лесных жителей и заорал, что есть мочи. В их глазах (я думаю, это были глаза) появилось сомнение, а затем и страх. С воплями «Страж! Страж!» они скрылись среди деревьев, а я упал в бессилии. Жалобно мяукнув, я вернулся в привычный мир. Сполз, нет, стёк с дивана, забился под кресло и пролежал там до самого утра.
Вылез, когда солнце уже вовсю светило, одаряя холодный зимний лес редкими тёплыми лучами. Хозяйка хлопотала на кухне. Увидев меня, она достала витаминные таблетки, дала их мне вперемежку с кормом и отнесла на кровать в спальне. Вид у меня был, похоже, жалкий. Я уснул. Проснувшись, понял, что дом пуст, так что решил записать ночные приключения. Нет, ночные страдания. Так вернее.

День Шестой
Поел. Поспал. Поел. Поспал. Кошачья жизнь. Разве что, письмо на машинке немного выбивается из этого ритма. Хозяйки снова нет, вот уж не знаю, где она теперь. Мне уже не страшно. Я знаю, что мне делать, и от того становится легче. Дни я записывать больше не буду, они вполне ёмко расписаны в начале этого дня. А вот ночи. Да. Ночи. Они более, скажем так, интересны. Сегодня я не стал ждать. Сразу после того, как хозяйка уснула, прыгнул на диван в гостиной и пронзительно заорал, переносясь вновь в тот мир, что видел ранее. И вновь я увидел тех таинственных наблюдателей. Они стали крупнее. В щёлках, похожих на глаза более не было страха. Лишь гнев и отчаяние. Они двинулись в сторону дома. Когда я, вновь ощетинившись, заорал, они на мгновение остановились, будто раздумывая. Но затем снова продолжили свой ужасный марш. Секунда, и они снова движутся. Другая, и один из них уже лезет в окно. Не мешкая, словно чувствуя, что нужно делать, я кинулся на незваного гостя, растопырив когти. Я кусал и царапал голову существа, невзирая на гулкие удары по моему пушистому телу. Когда гость, наконец, понял, что ему здесь не рады, и полез обратно, я услышал шаги на втором этаже.
Опрометью бросившись наверх, я увидел, как другой гость (решил называть их гостями) навис над хозяйкой. От него отделилась новая конечность и поплыла к груди спящей девушки. Я бросился и на него. Явно не ожидая нападения, гость отпрянул и полетел в окно. Я гнал его до самого подоконника, пока он не пропал из комнаты. Вновь крик петуха и всё закончилось. Надо подружиться с этой птицей.
Через гостиную я вернулся обратно, на эту сторону. Не знаю, как объяснять хозяйке надорванное ухо. Мне всё хуже. Едва ковыляя, дополз до середины комнаты, и там провалился в сон. Проснувшись, увидел её заплаканное лицо. Видно очень долго будила. И как я оказался на кровати? Наверное, она отнесла. Долго говорила по телефону, Не понял о чем и с кем. Запомнил только про врачей и недомогание. Позже догадался, что она звонила в клинику, договорилась на осмотр на послезавтра. Наверное, на мой осмотр. Сейчас мне получше. Пишу, следовательно, существую.

Ночь седьмая.
Я не вернусь. Нельзя. Теперь я принадлежу этому миру. Я должен защищать её. Так сказал мне Бас. Я должен быть здесь, или там, каждый переход отнимает у меня жизнь. Я использовал ещё две, чтобы вернуться и попрощаться. И дописать этот текст. Утром она найдёт меня мертвым. Точнее только моё тело той стороны. С этой стороны я буду жив. Буду защищать её. Это мой крест. Мой святой долг. Я почти всю ночь отгонял от неё гостей, а затем явился он. Он рассказал мне всё, что мне нужно было знать.
«Приветствую, Страж! – начал он, - ты видел нас, ты посвящён в тайны нашего леса. Порядок таков: мы поддерживаем этот лес, и жителей, что живут вокруг. Взамен на это, каждое поселение поставило дома на опушке, с которых мы собираем жатву каждую зиму. Души жителей этих домов поддерживают нас самих, чтобы мы могли поддерживать лес. Это вечный круговорот. Но ты вмешался в него, и теперь ты один из нас. Защищай её, Выполняй свой долг!»
Так я стал Стражем. А сейчас я ухожу. Дорогой читатель, не знаю, кто ты. Может ты моя хозяйка, что решила, наконец, открыть «Дон Кихота» и нашла эти записки. Может ты  следующий житель, потому что я не смог защитить её. Когда ты это прочтёшь, вспомни обо мне. И знай: мы, кошки, защищаем вас ночью, чтобы дарить ласку днём. Не ругайся, если услышишь в темноте наши громкие скачки. Мы не играем. Мы бережём твой покой.