Мне безумно нравилось, как в нашей деревне празднуют Новый год. Для нас это был не просто праздник, который все ждут ради выходных дней и возможности провести впустую десять дней своей жизни, а по-настоящему важное событие. В этот день семьи собирались вместе, помогали друг другу с приготовлением ужина, украшением домов и участков, приглашали в гости знакомых из города. Царила атмосфера, так сказать, общности и единения.

На дворе было утро тридцать первого декабря, подготовка шла полным ходом. Пока мама и мои младшие сёстры, Дина и Карина, занимались приготовлением праздничных блюд и украшением нашего дома, мы с отцом и Никитой, моим другом, живущим в доме по соседству, чистили участок и дорогу от выпавшего за ночь снега. Зима в этом году выдалась очень снежной, поэтому работы было более чем достаточно.

Людей на улице много: кто-то также, как и мы, убирает снег, кто-то собирается поехать в город. Малыши, смеясь и визжа, играют в снежки и лепят снеговиков. Дети постарше вешают на заборы и окна гирлянды и старые ёлочные игрушки, а некоторые ребята собирают еловые и сосновые ветки.

К слову, деревня наша находится в глуши, около полутора часов на машине от города. Население чуть меньше сотни человек, все друг друга знают. Есть небольшой продуктовый магазин, а вот в школу и больницу приходится ездить в город, хорошо, что ходит автобус, собирающий детей по утрам. Деревня окружена полукольцом густого хвойного леса. Сосны и ели местами растут чуть ли не плотной стеной.

— Дима, лови! — под звонкий смех снующей вдоль улицы малышни мне в затылок прилетел снежок. Часть снега попала за шиворот, отчего по телу пробежала волна пробирающего до костей холода. Я зашипел, но работу не прекратил.

— Делом бы лучше занялись! — бросив лопату, Никита схватил снег и, даже не попытавшись придать ему форму шара, побежал за детьми и запустил в спину самого медленного.

Ребята заверещали и разбежались в разные стороны, а потом снова собрались вместе, чтобы продолжить игру. В этот раз их целью стал подросток, помогавший отцу почистить машину от снега.

Дверь расположенного в конце улицы здания администрации (так мы называли его всей деревней) распахнулась, и на крыльцо вышла Тамара Петровна, так сказать, глава деревни. У неё в руках была огромная потрёпанная коробка, из-за которой едва было видно её лицо.

— Пора вешать колокольчики!

На её зов тут же сбежались почти все дети, позабыв про игры.

— Я развешу больше!

— Нет, я!

— Не галдите вы так! Всем хватит! — улыбаясь, пыталась утихомирить их Тамара Петровна. — Только не рассыпьте! А то до самой ночи будете по снегу ползать и собирать! — уже строже прикрикнула она.

Толкотня и споры тут же сошли на нет. Детишки по очереди подходили к коробке и брали горсти крохотных колокольчиков.

— Сначала вдоль тропы, потом вокруг ели, а потом можно и на заборы, если останется, да? — спросила девочка лет шести. В этом году, видимо, впервые принимает участие в украшении и боится, что что-то перепутает.

— Всё верно, — женщина ласково погладила её по макушке. — Если что, ребят спроси, они подскажут.

Девчушка серьёзно кивнула и запустила руку в коробку.

Проводив толпу детей взглядом, я продолжил скидывать снег в кучу. Потом, когда она  получится большой, её зальют водой, будет у ребят горка.

К обеду я уже не чувствовал рук и пальцев на ногах и стучал зубами от холода.

— Вот говорила вам, — ворчала мама, наливая нам с папой и Никитой горячий чай и доставая из холодильника банку с малиновым вареньем, — зайдите погреться, отвлекитесь хоть на пять минут! Нет же! Вам обязательно надо околеть на морозе! Вы ещё заболейте!

— Зато мы уже всё сделали, — Никита нашёл положительную сторону в сложившейся ситуации. — Осталось только в город съездить.

— С нами поедешь? — спросил я.

— Не, — залпом допил он чай. — Ближе к вечеру с отцом поеду. Ну, спасибо, что погреться пустили, вареньем накормили и чаем напоили, было очень вкусно. Я пойду.

Проводив Никиту, я вернулся в кухню. Стол уже был заставлен кастрюлями, мисками и тарелками. Дина с Кариной под чутким маминым руководством резали салаты.

— Ох, ещё же пирог испечь надо! — спохватилась мама и принялась листать толстую тетрадку в поиске подходящего рецепта.

Мы с отцом уточнили, какие продукты нужно докупить в магазине, и пошли к машине.

До ведущей в город дороги ехали молча. За окнами на многие гектары раскинулись заснеженные поля. Все эти земли принадлежали жителям нашей деревни. Каждый год они давали нам богатый урожай картофеля, кукурузы, зерновых и других культур. Глядя на огромную белоснежную пустыню, я с трудом верил, что каждый год нам удаётся обработать, засеять, а затем собрать урожай с такой площади.

Вскоре ухабистая дорога закончилась, и мы выехали на ровную, асфальтированную. До города ехать долго и скучно. По пути мы с отцом обсуждали предстоящий праздник.

— В этом году гостей приглашаем мы, Рунины и Зябликовы, верно? — спросил отец, не отрывая взгляда от дороги.

— Да.

— Где вы договорились встретиться со своим другом?

— Около парка. Он живёт неподалёку.

— Это который почти на окраине города?

— Да.

— Не самый благополучный район, — выдохнул отец. — Ты в нём уверен?

— Да. Не переживай.

— Всё в порядке. Я знаю, что ты хорошо разбираешься в людях.

Остаток пути мы ехали в тишине, лишь изредка прерываемой гудением встречной машины.

Приехав в город, мы сначала купили всё, что требовалось, а затем поехали за Виктором, моим другом. Остановились у входа в парк и принялись ждать. Примерно через пятнадцать минут показался силуэт, в котором я узнал Виктора.

— Привет. Извини, что опоздал.

В этом году он перевёлся в мой класс, так и познакомились. Парнем он был неплохим, несмотря на обстановку в своей семье, из-за которой она старался как можно времени проводить дома.

— Привет. Всё в порядке, — успокоил я его.

В свете фар я увидел его раскрасневшееся от холода лицо. Нижняя губа разбита, но почти зажила.

— Ты как? — задал я не самый уместный вопрос.

— Всё окей. Попал бате под горячую руку, — отмахнулся он, не желая лишний раз вспоминать родителей-алкашей и их дружков, которые, судя по его рассказам, практически поселились в их квартире.

Мы сели в машину, и я познакомил его с отцом. На выезде из города отец поинтересовался:

— Ты хоть предупредил родителей, с кем и куда едешь?

— Нет. Им, если честно, вообще не до меня, — опустил голову Виктор.

Губы отца растянулись в краткой улыбке, и он покачал головой. По пути в деревню отец рассказывал Виктору историю нашей деревни.

— Но самой главной, если можно так выразиться, достопримечательностью у нас является Красная ель.

— Почему красная? — поначалу сковывавшая моего друга неловкость исчезла без следа, и он с интересом слушал отца и задавал вопросы.

— Потому что особенная. После ужина увидишь её. Она очень красивая, ни с чем не сравнится. Место, где она растёт, мы украшаем особо тщательно.

Когда мы приехали, солнце уже успело спрятаться за горизонтом. Покрытые инеем фонари ярко освещали улицу.

— А почему на дороге еловые ветки? — задал друг вопрос, кивнув в сторону тропы, ведущей в лес.

— У нас такой обычай, — пояснил я. — Хранители деревни в новогоднюю ночь таким образом могут найти путь к Красной ели, которая даёт им силы.

— Понятно, — ничего не поняв, почесал затылок Виктор. Ничего, это только сперва кажется бредовой традицией. Позже он всё узнает и обязательно поймёт.

Мы зашли в дом. Я представил друга маме и сёстрам. Виктору было непривычно получать столько внимания, но совсем скоро он расслабился и с удовольствием беседовал с моими родителями и слушал болтовню сестёр.

Время до ужина мы провели за просмотром телевизора. Сюжет праздничных фильмов я знал почти наизусть, но заняться было совершенно нечем: Дина и Карина были решительно настроены украсить дом исключительно своими силами и отвергали любое предложение помощи под угрозой пожизненной обиды; к ужину оставалось только достать посуду из серванта и сполоснуть её от пыли, это занятие мама взяла на себя; во дворе снег был полностью убран ещё утром, поэтому и там работы не было.

Наконец мы сели за стол. Ужин, как всегда, вышел просто превосходным, особенно ароматный ягодный пирог. Время близилось к полуночи. Мама зажгла расставленные по всей кухне свечи и выключила свет и телевизор.

Мы ждали. Ждали, когда по хвойной тропе пройдёт хранители, созывая народ к Красной ели. Стрелки часов будто специально замедлили свой бег, будто нарочно пытались отдалить этот момент. Это ожидание всегда чрезмерно волнительное и тревожное, но мы к этому привыкли и не подавали вида. Только моему другу было прямо вот совсем не по себе. Он ничего не говорил, но это было заметно по его лицу.

За окном послышался громкий хруст снега. В покрытое ледяными витиеватыми узорами оконное стекло постучали.

— Там кто-то есть! — испуганно прошептал Виктор, вздрогнув и посмотрев на меня.

— Не бойся, — тоже почему-то шёпотом ответила ему Дина. — Это хранители. Они не обидят, если ты хороший человек. Они хорошие и нас оберегают.

По округе разнёсся мелодичный перезвон сотен колокольчиков, развешанных вдоль тропы.

— Пора идти, — отец встал из-за стола.

— К-куда идти? — друг с паникой во взгляде посмотрел на меня.

— К Красной ели, — я подошёл и встал напротив него. — Не волнуйся. Всё будет хорошо. У нас такой обычай. Уверен, тебе понравится.

— Тебе обязательно понравится, — пообещала мама.

— Как скажете, — сдался он и пошёл за курткой.

Люди, смеясь и перешёптываясь, покидали свои дома. Впереди бежали дети, которым не терпелось как можно скорее увидеть заветное дерево во всей его красе. Толпа направлялась в сторону леса. Растоптанные ветки наполнили улицу головокружительным запахом хвои. Погода стояла холодная, но ветра совсем не было. С неба бледным светом заливала округу луна, сияющая в окружении тысяч звёзд.

Вдоль тропы были установлены фонари, поэтому мы шли не в полной темноте, полагаясь лишь на нашу интуицию, как это делали наши предки. Во тьме, среди елей и сосен, там, докуда не дотягивался жёлтый фонарный свет, хрустели ветки и снег, слышалось слабое сопение и рычание.

— Там волки, что ли, бродят? — спросил друг.

— Это хранители. Волков в наших краях не водится, — кратко ответил я. Вскоре он сам всё поймёт, нет нужды объяснять.

Мы вышли к большой круглой поляне, в центре которой росла величественная Красная ель. Иголки многовекового дерева светились бледно-красным. Её длинные и разлапистые ветви словно двигались. Вокруг Красной ели был вырыт узкий, но глубокий ров. Всё вокруг было украшено колокольчиками и свечами.

Люди окружили ель, продолжая перешёптываться и хихикать. Нашу семью и ещё две другие, в которой тоже были гости, пропустили вперёд. Чужие люди с опаской смотрели по сторонам, не понимая, что происходит и насколько это важно для нас.

Через пару минут толпа расступилась, и вперёд вышла Тамара Петровна. Люди сразу же замолчали и устремили взгляды в её сторону.

— Здравствуйте, мои дорогие! — голос женщины оглушительно прозвенел в воцарившейся тишине. — Настал момент, которого мы ждали целый год! Момент, важный и необходимый. Момент, когда Красная ель выберет жертв и дарует нам благополучие и защиту на следующий год!

Толпа одобрительно загудела. Люди с весельем смотрели на гостей.

— Что происходит?! Вы что, здесь все с ума посходили, что ли?! — не выдержав, прокричала женщина, которую я не очень хорошо разглядел, так как она стояла довольно далеко. Гостья Зябликовых. — Я хожу! Немедленно!

Не успела она ступить и шага в сторону, как двое мужчин крепко схватили её за руки, не давая сдвинуться с места.

— Пустите! Пустите меня! Немедленно уберите свои руки! Я сейчас полицию вызову! Что вы вообще делаете?! Что вы вообще себе позволяете?!

Её истеричные вопли произвели впечатление только на Виктора и гостью Руниных. Их тоже схватили, не обращая внимания на возмущённые крики.

— Тебе выпала великая честь увидеть Красную ель, хоть ты и чужак. Ты должен радоваться, — сухо ответил я на вопросительный взгляд друга.

— Сейчас хранители заберут жертв! — продолжила Тамара Петровна. — Сейчас начнётся самый важный момент!

Из-за деревьев вышли три фигуры. Это были крупные существа, отдалённо напоминающие волков. Они перемещались на четырёх лапах и рассматривали собравшихся своими маленькими зелёными глазками, поблёскивающими в свете свечей. Каждый из них приблизился к одному из гостей и принялся его обнюхивать.

— Нет! Нет! Пустите меня! Немедленно! Что это за тварь?! Что вы творите?! — вопила одна из женщин, пытаясь вырваться.

Виктор трясся от страха, но был не в силах произнести ни слова.

— Хранитель не тронет, если ты хороший. Потому что хранитель тоже хороший, — едва слышно прошептала Карина.

Два хранителя уже впились острыми зубами в тела женщин и потащили их ко рву. Скинув истекающих кровью жертв туда, они прыгнули следом. Вскоре полные боли и ужаса крики стихли. До людей доносилось лишь жадное чавканье.

Тот хранитель, который стоял перед Виктором, продолжал смотреть на него и обнюхивать. Он положил когтистую лапу ему на голову, прорычал что-то похожее на слова и последовал в ров за остальными хранителями. Толпа завороженно наблюдала за происходящим.

— Хранитель пожелал, чтобы этот мальчик стал одним из нас! — прокричала Тамара Петровна.

Толпа встретила эту новость радостными криками и аплодисментами. Виктора продолжали держать.

— Поздравляю! — хором прокричали мои сёстры.

— Добро пожаловать в нашу большую и дружную семью! — отец похлопал его по плечу.

— Отпустите меня! — прохрипел Виктор. К нему постепенно возвращалось самообладание и способность говорить.

К нему приблизилась Тамара Петровна, держа в руках деревянную чашу с горячим напитком.

— Это отвар хвои Красной ели. Выпей, тогда ты станешь одним из нас.

— Не буду! Отпустите!

Виктора схватили ещё крепче и влили в рот отвар. Он пытался вырываться и отплёвываться, но всё было бесполезно.

Когда чаша опустела, моего друга отпустили. Он упал на колени откашливаясь.

— Как ты? — спросил я, помогая ему подняться.

— Я в порядке, — в его глазах загорелся красный огонёк, как у всех присутствующих.

— Впервые за много лет чужому человеку оказана честь стать стражем Красной ели! Этот год будет воистину благоприятным для нашей деревни! — прокричала Тамара Петровна.

По толпе разлетелся радостный гомон.

— Семье, приведшей к нам нового брата, будут оказаны честь и почёт!

Толпа вновь радостно закричала.

— Через три дня мы выберем семьи, которым предстоит найти жертв на следующий год. А сейчас, давайте праздновать день Красной ели!

Виктор завороженно смотрел на дерево, избравшее его, даровавшее ему жизнь. К нему подходили люди, поздравляли, желали удачи, но он не обращал на них совершенно никакого внимания.

Кто-то уже присыпал снегом кровавую полосу. О жертвоприношении напоминали лишь небольшие красные пятна около самой кромки рва.

— Тебе понравилось? — улыбаясь, подбежали к нему Карина и Дина.

— Очень нравится, — улыбнулся он в ответ. От его страха и паники не осталось и следа.

— Очень хорошо! А поначалу ты боялся. Я же говорила, что тебя не тронут, если ты хороший, — тараторила Дина. — А ты вправду хорошим оказался.

Мой друг молча кивнул и снова посмотрел на Красную ель.

Теперь он тоже будет каждый год будет помогать нам украшать деревню. Может быть, когда-нибудь в будущем, когда у него появится семья, с которой он поселится в нашей деревне, ему также выпадет возможность искать жертв для Красной ели.