Страшные истории
Основной раздел сайта со страшными историями всех категорий.
Настроить сортировку
{sort}
Цирк семьи Пайло, часть 4
© Уилл Эллиот33.5 мин. Страшные истории Hell Inquisitor 21-05-2022, 15:45 Источник Принял из ТК: Radiance15
Содержание:
↑ Часть 4. Свобода
Кубарем и кувырком
Шиворот-навыворот
Вверх тормашками повис
Шлепнулся на землю
КАРУСЕЛЬ
Глава 23. Резонанс.На искусственном небе цирка не было ни луны, ни звезд - благоприятные условия для всех участников движения за свободу, тайком собирающихся на экстренную встречу, а при данных обстоятельствах - одна из немногих милостей, на которые они могли рассчитывать. Их настроение было мрачным, так как они понимали, что их короткое и давно готовящееся противостояние подходит к концу, откладывается, потому что они снова переходили в режим полной секретности, когда не знаешь, в какой момент за тобой будут следить любопытные глаза. Никто из них не ожидал увидеть Джейми в тот вечер, и когда он наткнулся там на них, сидящих в угрюмом молчании, их злые взгляды заставили его задуматься, не безопаснее ли ему было попытать удачу с Гоши. Один ведь толчок, всего один толчок...
Рэндольф встал.
- И что это ты тут делаешь? - сказал он. - Пришел позлорадствовать, что всем нам крышка?
- О чем ты? - спросил Джейми, отодвигаясь как можно дальше от края пропасти.
- Здесь нет ничьей вины, - остановил Рэндольфа Фишбой, положив руку ему на плечо. - Садись, Джейми.
Рэндольф отступил, сплевывая и бормоча вполголоса ругательства.
- Ничьей вины нет, но Рэндольф прав, - продолжил Фишбой. - С нами все равно что покончено. Пайло вернули себе свои глаза и уши. Мы ничего не можем с этим поделать.
- Мы ведь можем снова выкрасть его? - спросил Джейми. - Один раз же мы его украли.
- Добровольцы? - тихо сказал Фишбой. - Уинстон, покажи ему.
Уинстон без слов поднял рубашку, и Джейми с трудом удержался от крика. Поток сияющего красного света лился оттуда подобно крови, выглядело так, словно середина его груди была вынута и заменена углями. Кожа по краям почернела и дымилась. До Джейми донесся запах жареного мяса.
- Болит, - тихим голосом произнес Уинстон. - Ну, знаешь, боль была довольно сильной. Манипулятор материей сказал, что я могу прийти через неделю, и он приведет все обратно в норму. Воспользовался порошком, просил, чтобы боль прекратилась. Правда, совсем заставить ее утихнуть не получилось. Хотя болит поменьше, сейчас просто горячо. Запах, вот что изводит меня. Запах - это уже чересчур.
Джейми почувствовал, как у него закололо в горле. Это запросто мог бы быть он.
- Прости, - сказал он, положив руку Уинстону на плечо.
- Ты не виноват, - ответил Уинстон. - Думаю... у предсказательницы было видение, вот и все. Хорошо еще, что она не узнала об остальных.
- И что нам делать дальше? - спросил один из карликов. - Завтра день представления. Мы все еще можем отменить его.
- Нет, - произнес Уинстон глухим голосом. - Думаю, нам лучше забыть обо всем об этом. Если вы решите остаться в цирке, смиритесь и приспосабливайтесь. Есть вещи и похуже, чем быть здесь. Если хотите уйти, вы знаете, что делать. Нет смысла бороться с ними. До сих пор мир как-то уцелел, несмотря на тысячелетия их существования... Нет смысла бороться с ними.
Странное лицо Фишбоя закаменело.
- Никто не станет винить тебя, Уинстон, если ты решишь выйти из игры. Но я не выйду. Бездействие причинит мне больше страданий, чем борьба с ними.
- Не будь так уверен в этом, - отозвался Уинстон. - Со мной еще мягко обошлись. Могло быть и хуже. Видели бы вы тех бедолаг, что он держит наверху в своей мастерской...
Уинстон замолчал и поднялся.
- Увидимся позже. Нужно немного поспать. Надо принять еще порошка. Эта штука начинает греть чуть сильнее.
Они смотрели, как он медленно уходит, еле волоча ноги, словно в беспамятстве. Укротитель львов кинулся за ним, чтобы помочь ему безопасно миновать узкий участок тропы. Когда он скрылся из вида, Фишбой заговорил:
- Кто-нибудь хочет оставить борьбу, после того, как вы видели, что они сделали с нашим другом?
- Нет, - раздались отдельные голоса из группы ("Без особой уверенности", - подумал Джейми).
- Вы видите, что они делают с мятежниками, - сказал Фишбой. - Мы должны продолжать наши усилия. Пайло вернули свои глаза и уши, но они не могут наблюдать за всем одновременно. Я желаю рискнуть и нанести по ним удар. Есть ли здесь те, кто не желает того же?
- Нет, - отозвался Джейми. Рэндольф посмотрел на него с удивлением и презрением. Джейми выдержал его взгляд.
- Я сделаю все, что потребуется, - сказал он.
- Докажи, - сказал акробат.
- Как?
- Хватит, Рэндольф... - начал Фишбой.
- Ну что? - сказал Джейми, и теперь его характер начал проявлять себя.
Он встал, сжав кулаки. Карлики наблюдали за ним с интересом, словно предвкушая драку.
- Как я могу доказать это? - спросил он.
- Что нам нужно сделать, - перебил его Фишбой тоном, в котором слышалось вымученное терпение, - это потрясти Курта до самой глубины души. Он никогда не видел ничего кроме рабской покорности. Мы должны дать ему почувствовать, что у него выдергивают ковер из-под ног, даже если это только иллюзия.
- Как? - спросил Джейми, все еще глядя акробату прямо в глаза. - Я сделаю все, что вы захотите. Самую рискованную часть работы. Что бы это ни было. Назови это.
Фишбой внимательно посмотрел на него, его жабры поднимались и опускались.
- Ты точно уверен? - сказал он.
- Да.
- Хорошо, Джейми. Ты можешь взяться за задание, которое я собирался поручить Рэндольфу - проникновение.
- Проникновение? Ладно. Отлично. Куда?
- В фургон Курта, - сказал Рэндольф и улыбнулся. "Вот сейчас-то ты и откажешься", - говорила эта улыбка. - Вломись туда, разгроми его. Работа в твоем распоряжении.
Прежде чем Джейми успел ответить, все головы повернулись в сторону узкой тропинки. К ним бежал Уинстон. Его шаги были нетвердыми, и казалось, что он вот-вот неминуемо сорвется вниз; камни и земля, летевшие у него из-под ног, скатывались через край и пропадали навсегда. Когда он миновал узкий поворот, многие вздохнули с облегчением. Он оперся одной рукой о забор и пытался отдышаться. Его глаза были широко распахнуты.
- Что такое? - спросил Фишбой, подбегая к нему. Остальные подбежали следом.
- Кое-что случилось, - сказал Уинстон. Он глотнул воздуха, прежде чем продолжить, задыхаясь между словами: - Было нападение. На Дом чудес... взрыв. Все возвращайтесь немедленно, все... должны отчитаться. Скорей.
- Но ведь это не был никто из нас? - сказал один из карликов, оглядывая всех, вскинув кустистые брови. - Ведь нет?
- Кто-нибудь замешан? - спросил Фишбой.
Никто не поднял руку. Фишбой повернулся к Уинстону:
- Расскажи нам, что знаешь и поторопись.
- Я не так уж много и знаю, - сказал Уинстон. - Просто услышал от одного балаганщика, что половину Дома чудес снесло напрочь. Пайло оба там. С Куртом что-то странное. Он... меняется.
Фишбой застыл:
- Меняется? Что значит "меняется"?
- Меняет форму, лицо. Разговаривает чудно... Я думаю, его наконец зацепило. Думаю, он психанул. Давайте назад. Все.
Группа начала растягиваться в цепочку вдоль тропы. Фишбой вскинул руку и сказал:
- Подождите!
Он замолчал и, похоже, быстро и усиленно думал.
- Хорошо, - сказал он, - слушайте. Все начинаем атаковать! На остаток ночи забудьте обо всех опасностях и полный вперед. Кого-то из нас поймают, накажут и убьют - а может и хуже - но выкиньте эти мысли из головы. Это, возможно, последняя жертва, которую мы когда-либо принесем. Это может стать последней ночью цирка! Джейми, приступай к своему заданию - сейчас, пока Курта нет в фургоне.
- Что именно я должен там сделать? - спросил Джейми, в первый раз по-настоящему задумавшись о том, на что он подписался.
- Ну же, пораскинь мозгами, - с раздражением сказал Фишбой. - Ты знаешь, что заденет Курта. Демонстративное неповиновение. Так, ради всего святого, продемонстрируй его ему. Брось ему вызов. Вторгнись в его личное пространство и изгадь его. Иди! Если ты не готов на это, так и скажи, и я пошлю кого-нибудь другого.
Джейми издал раздраженный стон. Когда он побежал обратно к выходу, то услышал, как Фишбой велит Уинстону "привести в действие план "Гоши", немедленно". Джейми задумался, чтобы бы это, черт возьми, могло значить, и почувствовал смутное успокоение из-за того, что ему досталось не это задание. Он бросил последний взгляд назад и увидел, как Фишбой хлопает по спинам и раздает указания.
Что ж, если Джей-Джей хочет увидеть, как Курт потеряет самообладание, то ему, возможно, представится такой шанс - если Джейми проживет достаточно долго, чтобы еще раз успеть нанести грим. Он выбрался через щель в заборе и помчался к фургону Курта.
***
С момента взрыва пошел час. На месте происшествия уже собралась внушительная толпа зевак. Одна сторона Дома чудес была отогнута, будто корочка у болячки, и нездоровый красный свет лился в ночь словно вытекающая в воду кровь. На верхнем этаже был сам манипулятор материей, глотнувший непрошенного свежего воздуха, и оказавшийся у всех на виду первый раз за всю свою прожитую в тени жизнь. Невысокий человечек с одутловатым лицом таращился из дома на собравшуюся внизу толпу, которая таращилась на дом, на его мастерскую, которая выглядела как гостиничный номер в аду. Задняя стена была сделана из плоти - плоская пульсирующая паутина из вен и кожи. Жуткие создания, собранные из частей людей и животных лежали умирающие и истекающие кровью, разбросанные взрывом по комнате, некоторых из них впечатало в стену. Это и было то место, где создавались уроды, где наказывались нарушители правил, и куда время от времени жертвовались один или два простеца в качестве игрушек для скульптора плоти. Сам хозяин дома застыл неподвижно, словно попавший в свет фар зверек. В конце концов он отполз за одну из своих пульсирующих статуй, оставив толпу беспокоиться о том, что встревожило их больше - Курте Пайло.
И Курт и Джордж появились на месте происшествия почти сразу же после взрыва, но увидев настроение своего брата, Джордж тут же испарился. Губы Курта изогнулись вверх в подобие улыбки. Его большие желтые зубы проглядывали сквозь разомкнутые губы, и странный смех пророкотал из глубины его горла, как будто его зубы были прутьями клетки, в которой был пойман какой-то радостный безумец. Закаленные балаганщики, которые до этого момента считали, что повидали уже все на своем веку, шарахались от своего хозяина, когда тот, смеясь этим смехом, пробирался сквозь завалы.
- Ох-хо хо-хо-хо, хо-хо хоооо, - смеялся Курт. По всей видимости, он пытался принять данное происшествие за сыгранную с ним злую шутку, и изо всех сил цеплялся за видимость своего обычного благодушия. Его усилия были колоссальными и заметными. Как и сообщил Уинстон, с лицом Курта действительно произошла перемена: его глаза горели яростным белым огнем, смуглая кожа на щеках растянулась и стала такой тонкой, что, казалось, вот-вот лопнет, а его челюсть как будто удлинилась. Его зубы сильно вдавились в растянувшуюся кожу щек. Его руки были сжаты в кулаки и тряслись.
- Ох-хо хо-хо хооо, - произнес он. - Ну надо же, ну надо же, вот это да, хо хо хо, кто-то посмеялся, тут, ооох хо хооо, тут, хо хо, предатели, и я... - он умолк с звуком, похожим на рычание крокодила, доносящееся из каких-то первобытных глубин, после чего снова начал нарастать этот смех. Курт побрел через завалы, гипс и стекло хрустели у него под ногами. Толпа попятилась.
Гонко был среди них, наблюдая за своим боссом прищуренными глазами. Он уже видел растревоженного Курта до этого, очень-очень давно. Неприятное было зрелище. "А он начинает заводиться, - подумал Гонко. - Вообще-то, становится все безумнее с каждой секундой. Это может плохо кончиться. Наверное, сейчас самое подходящее время ретироваться..." И Гонко ретировался без дальнейших раздумий.
Рубашка Курта начала раздуваться на плечах. Он издал особенно громкий хохот и загадочная опухоль разорвала его рубашку на спине, превращаясь в могучий горб. Толпа полностью рассеялась.
***
В шатре клоунов Гонко увидел Уинстона, который пятился от входной двери. Гонко кивнул ему, обрадованный тем, что он здесь, подальше от беды, а потом остановился - Уинстон держал одну руку за спиной, что-то пряча.- Что это у тебя в руке, дружище? - спросил Гонко.
- Ничего, Гонкс, - ответил Уинстон. - Видишь? - он показал руку - та была пустой. - А почему ты спрашиваешь?
- Что-то серьезное твориться, - сказал Гонко. - Я собираю всех. Сейчас не время для игр.
- Я пойду найду Джей-Джея, если хочешь, - предложил Уинстон.
Гонко кивнул:
- Давай.
Гонко окинул его оценивающим взглядом, который говорил: "Я знаю, что ты что-то задумал, старик, но это что-то, о чем я должен знать, или что-то, о чем я не хочу знать?"
Уинстон предположил, что последнее. Сзади за пояс его штанов был заткнут пучок перистых желто-зеленых листьев. Что Гонко, хвала звездам, не заметил - так это тонкую дорожку из листьев, тянущуюся от Уинстона к комнате Гоши. Дорожке было суждено окончиться возле хижины предсказательницы. Уинстон сделал глубокий вдох и направился туда, игнорируя боль в груди, сияющее пятно в которой начинало жечь все сильнее.
***
Тем временем у фургона Курта Джейми пытался совладать с собой. Его руки тряслись от переизбытка адреналина. Похоже, Курт не думал, что у кого-то хватит наглости вломиться в его фургон, так как дверь была не только не заперта, но еще и чуть приоткрыта. Джейми глубоко вздохнул, подумав о том, что держать на замке кое-чей поганый рот порой может оказаться очень полезным для выживания, затем поднялся по ступеням и вошел внутрь. В темном тесном фургоне пахло как в зверинце, а свет давала только стоявшая на письменном столе маленькая керосиновая лампа, вокруг которой роились мотыльки и комары. Иисус смотрел на него с десятков пластмассовых распятий."Очень мило, мистер Пайло, - прошептал Джейми. - Спасибо за это".
Ну, была не была... Он начал с того, что порвал лежащие стопкой на столе Библии. Каждая страница каждой книги была полностью закрашена маркером. Джейми кинул разорванные страницы и обложки на пол. Достаточно ли такого беспорядка? Вряд ли. Что бы сделал Джей-Джей? Он бы придумал, как вызвать скандал. Быть может, он сделал бы что-то в этом духе...
Джейми скривился и спустил штаны. Взгромоздившись на стол, он высвободил все, что в нем накопилось, опорожнив и кишечник и мочевой пузырь, что было нелегко, учитывая обстоятельства. Он подтерся страницами Библии и прилепил их к стене. Он снял со стены распятие и с его помощью размазал всю массу по столу. Моча струйками потекла вниз и закапала на пол. Что, черт побери, он еще может здесь сделать? За письменным столом, у задней стены стоял шкаф для документов... Он потянул его на себя, и с грохотом, который заставил его съежиться, тот опрокинулся на пол. Два верхних ящика вывалились, рассыпав свое содержимое - не бумаги, как думал Джейми, а тысячи маленьких белых осколков, которые упали и разлетелись по полу словно градины. Зубы. Тысячи и тысячи зубов.
Он пробыл здесь не дольше пары минут, но решил, что сделал достаточно. Когда он уже собирался уходить, от стола донесся стук и приглушенный стон. Паника пронзила его подобно электрошоку. Он уставился на дверь, настолько обезумев от ужаса, что и в самом деле увидел стоящего там Курта, с безмятежной улыбкой и звериными глазами, которые обещали смерть. Он моргнул, и видение пропало. Он осмотрел стол и нашел рядом с нижним ящиком маленький рычаг похожий на рукоятку ручного тормоза. Он потянул за него, не зная, чего ожидать, и освободил какую-то скрытую пружину. Послышался шорох дерева, и в сторону двери фургона выдвинулся тяжелый ящик. Там, внутри освобожденного от вещей отделения лежал трясущийся священник - подарок Курта - с глазами как у загнанного зверя.
Джейми наклонился и распутал веревки, которыми были связаны запястья священника. Священник задергался и начал отбиваться от него.
- Тсс, я выпускаю вас, - сказал Джейми. - Ни звука, хорошо?
- Слава Богу, - пролепетал священник, однако слова получились какими-то странными.
Джейми увидел, почему - у мужчины не осталось во рту ни одного зуба.
- Вы можете идти? - спросил Джейми.
Священник встал и снова чуть не рухнул. Джейми подставил ему плечо, и они, спотыкаясь, вышли из фургона.
***
У себя в хижине Шэлис следила за фокусником в хрустальный шар. Она оставила хижину в темноте, а в вагончике зажгла свет, чтобы, если он решит, что пришло время напасть, у нее осталось бы время, чтобы сбежать. Дважды он с блеском в глазах решительно направлялся к выходу, и дважды останавливался, передумав, и возвращался внутрь. Все оставшееся время его настроение менялось от безумной ярости до глубокой депрессии, когда он застывал неподвижно и смотрел перед собой пустым взглядом. В периоды затишья он бормотал себе под нос, постепенно заводясь до неистовой ярости, которая заставляла его рвать на себе волосы, выпускать из рук искры и кричать как животное. То, что именно Шэлис была причиной его ярости, не вызывало сомнения - с десяток раз она прочитала свое имя на его губах. Она также знала очевидный источник этой проблемы: разгром его дурацкой лаборатории. По какой-то причине он винил ее, что потребует некоторого расследования, когда все уляжется.
Пока же она решила, что видела достаточно. Мугабо должен был уйти.
Как только она пришла к этому решению, раздался стук в дверь. Ловким движением руки она заставила шар показать ее хижину, и с некоторым удивлением увидела, что снаружи стоит Джордж Пайло.
- Открывай! - рявкнул он.
Она подошла к двери и открыла ее.
- Что такое, Джордж?
- Не смей разговаривать со мной таким тоном, - чуть ли не взвизгнул Джордж. - Тут что-то творится. Мне нужен шар. Давай его сюда.
"Ах ты, мелкий ГОВНЮК", - подумала она.
- Джордж, пожалуйста. Сейчас не самое подходящее время. На что бы ты ни хотел взглянуть, я покажу тебе.
- Какого черта! - рявкнул Джордж, вжав лицо ей в живот и таращась на нее снизу вверх своими глазками, похожими на два злобных белых хрящика.
- Разве не я тут главный? - спросил он. - Это вроде как основное направление нашего взаимодействия? Я, конечно, могу быть очень далек от истины, но как ты думаешь?
Она отшатнулась от него, так как ей был отвратителен такой близкий контакт с ним.
- Да, Джордж, у тебя есть доля в управлении цирком, я полагаю.
- Очень хорошо, - сказал он, не заглотнув наживку. - Тогда давай его сюда. За каждое слово, что ты не скажешь поперек, ты получишь шар на день раньше.
- Джордж...
- Я сказал день? Наверное, я имел в виду год.
- Ты не понимаешь, - взмолилась Шэлис, зная, что это все равно бесполезно, - моя жизнь в опасности...
- Что ж, - воскликнул Джордж, - расскажи-ка мне все об этом! Пусть весь цирк летит к чертям, пока я буду сидеть тут, чтобы ты смогла поплакаться мне в жилетку. Я когда-нибудь говорил тебе, что меня волнуют твои чувства, Шэлис? Должен был сказать. Позволь-ка мне исправить это недоразумение, ты, тупая сука. Дай мне шар.
Не глядя на него, она протянула шар. Джордж выхватил его, сплюнул через плечо и вышел в дверь так быстро, как только его наполеоновские ножки могли нести его. Она сверкнула глазами ему вслед.
"Твое время близко, коротышка", - прошептала она, захлопнула дверь, а потом заперла ее.
***
Спешащий к своему фургону Джордж был похож на миниатюрного сержанта по строевой подготовке из какого-нибудь фильма, который для смеха пустили на ускоренной перемотке, но на его физиономии не было улыбки. Он врезался в каждого, кто попадался ему на пути. Внутри него боролись две конфликтующие эмоции: горькое ликование, оттого что корабль Курта шел ко дну, и мерзкая ярость, оттого что кто-то осмелился покуситься на цирк. Если Джордж и добьется своего, все, кроме него, будут мертвы... Горечь была единственным вкусом, что он знал.Добравшись до своего фургона, он положил хрустальный шар на стол и уставился в него. Курт все еще бродил возле Дома чудес, хотя зрителей у него уже не осталось ни одного. Громадный горб вырос на его спине, а его челюсть вытянулась и стала намного длиннее нормальной, не давая ему возможности сомкнуть губы, которые все еще произносили слова: "Ох, хо хо хооо..."
Переместив изображение в шаре в сторону фургона Курта, Джордж увидел кое-что, от чего его глаза полезли на лоб. Новый клоун, Джей-...что-то-там крался по тропе вместе со священником Курта. Джордж коротко фыркнул, что вероятно означало смех. Он схватил один из блокнотов бухгалтера и нацарапал в нем: "Виновные". И первое имя в списке: "Клоун Джей". Джордж переместился к шатру акробатов. Только один из них был дома, Рэндольф, и по какой-то непонятной причине он опустошал мешок навоза на мебель. "Какого черта он портит свое СОБСТВЕННОЕ ИМУЩЕСТВО?" - удивился Джордж. Потом Рэндольф положил красный пластмассовый нос на замшевую кушетку, погребенную под навозом, и убежал. Джордж в недоумении покачал головой и прибавил имя Рэндольфа к списку.
Следующий час он провел, глядя в шар на все те странные вещи, что творились вокруг, которые, если бы он не знал большего, выглядели чертовски хорошо организованными. Время от времени он бормотал: "это потянет на", или "попался", и писал очередное имя в блокноте. Он увидел нескольких карликов и цыган, которых он знал по именам, разрушающих одно, поджигающих другое, переворачивающих третье и покрывающих экскрементами четвертое. Вскоре в списке была уже дюжина имен. Джордж вызвал бухгалтера, который суетливо ввалился в фургон.
- Отнеси это Курту, - велел Джордж, вручая ему листок. - Думаю, он все еще у Дома чудес. Если нет, поищи его у его фургона.
Бухгалтер кивнул, тряхнув брылами, и ушел. Джордж, в общем-то, все равно больше не нуждался в его услугах.
Курт уже не бродил рядом с Домом чудес. Он стоял на пороге своего фургона, его взгляд медленно блуждал по комнате, задерживаясь на каждой детали его оскверненного офиса: рассыпанных зубах, человеческих испражнениях, порванных Библиях и открытом ящике стола, где больше не было священника. Пока он стоял и обозревал все это, он сказал только одно - еле слышное "Ооох, хо-хо-хо".
Даже далекий пронзительный вопль, громкий как взрыв, который раздался, когда Гоши увидел, что стало с его женой, не заставил его вздрогнуть.
Позади него кто-то кашлянул. Курт дернулся, словно очнувшись от какого-то транса, и обернулся. Если бы кашляющий видел широкую усмешку, что была сейчас на лице Курта, он бы промолчал, развернулся и очень быстро ушел, так как потрясение, которое Курт получил, увидев разгром своего офиса, проявляло себя физически. Его лицо вдруг словно разделилось на две части: его лоб и брови остались нормальными, а его нос выдался вперед и стал изогнутым, с торчащими выступами, словно под кожей вырос маленький позвоночник. Щеки и губы растянулись и истончились. Его зубы выползли наружу, став похожими на заостренный гребень из слоновой кости. Курт Пайло больше не напоминал человека, его лицо превратилось в зазубренное оружие, больше похожее на перевернутую челюсть акулы, чем человеческую. Это лицо было последним, что Пайло-старший увидел при жизни.
Челюсть опустилась, словно подъемный мост. Курт произнес: "Хмммм?"
У бухгалтера была примерно секунда, чтобы побледнеть и обмочиться, прежде чем Курт начисто снес ему голову. С глухим стуком она упала на траву, очки разбились, но остались на лице. Курт вытащил из кармана носовой платок и изящно промокнул щеки. Его слова были наполовину сформировавшимися, но тон оставался бодрым: "Что же мы натворили? Насорили. Надо держать себя в руках".
Он наклонился и протянул руку - кости на его пальцах удлинились, и кожа стала им мала, - и аккуратно поднял листок, который выронил бухгалтер. Его взгляд пробежался по строкам, хотя его глазам потребовалось некоторое время, чтобы снова узнать буквы и слова. Он знал написанные там имена, знал и лица. Виновные. "Ооох хо-хо-хо", - произнес Курт, выходя из фургона и направляясь к шатру клоунов.
***
Лицо Гоши меняло цвет каждую секунду: его кожа становилась голубой, желтой, зеленой, черной, ярко-красной, затем снова возвращалась к обычному, болезненно-розовому цвету. Он неподвижно стоял в дверях своей комнаты, словно ком жира, которому наскоро придали примерные человеческие формы и раскрасили в аляповатые цвета. На полу перед ним лежал черный горшок, земля из него была раскидана по полу в виде неровного очертания огромной коричневой слезы. Перистые желто-зеленые листья валялись на полу, образуя дорожку, ведущую к двери.
Дупи, похоже, почувствовал беду издалека. Он выбежал из своей комнаты, крича: "Гоши? Г-г-гоши?" Боль от пронзающего уши визга Гоши не пощадила никого в цирке. Лампочка в светильнике разлетелась вдребезги. Кровь тонкой струйкой текла из уха Дупи, пока он смотрел на пустой горшок.
- Ох, Гоши, - выдохнул он. - Ох, Гоши, нет!
Гоши указал негнущейся рукой на след из листьев и беззвучно хлопнул губами.
- Я знаю, Гоши, - сказал его брат, - мы ведь наверное должны ведь пойти по нему, должны ведь наверное узнать, куда он ведет, Гоши, мы наверное просто должны! Пошли, Гоши, пошли...
***
Мугабо был охвачен параноидальной яростью. Он пытался держать ее внутри, но пламя молило выйти и поиграть, шепча: "Выпусти меня! Там снаружи все такое сухое и хрупкое, мы можем заставить это сверкать, превратить в оранжевое и черное, ты и я, давай, сделаем это, ну давай же, у тебя свои причины, у меня свои, давай жечь, жечь, жечь, жеееечь..."- Нет, - слабо прохрипел он в ответ, - нет, должен... подумать... убедиться, что... правда она... быть... уверенным...
Эта битва бушевала уже две ночи, и Мугабо проигрывал. Пламя говорило все громче, все настойчивее. "Она очень-очень сухая, все они, как пучки соломы, давай заставим их потрескивать, и шипеть, и сиять..."
- Заткнись! - с силой выкрикнул Мугабо.
Пламя ненадолго притихло, дав ему шанс отдышаться, успокоиться...
Тогда-то его уши и пронзил вопль Гоши, вызвав боль как от воткнувшегося дротика.
"ОНА!!! - закричало пламя. - СМОТРИ, ЧТО ОНА СДЕЛАЛА!"
Мугабо лежал на полу, неудержимо дрожа всем телом.
- Смотри, что она сделала, - прошептал он.
"ДАВАЙ ЗАСТАВИМ ЕЕ..."
- Сиять, - произнес он и поднялся. Он выбил ногой дверь и вышел в ночь.
***
После ухода Джорджа, Шэлис еще раз сверилась со своими диаграммами и поняла, что нападение уже началось. За все то короткое время, что у нее осталось, она в бешеном темпе проделала всю необходимую работу, и теперь ее ловушка была готова. Одна короткая остановка на Аллее Аттракционов, и приготовления были завершены: пара словечек четырем цыганам, одна команда на уровне подсознания - и вуаля - все в полной готовности. Она сверилась с карманными часами - через две минуты с Мугабо будет покончено, и его страданиям наконец-то придет конец. Прямо сейчас цыгане уже должны были закончить грузить повозку с бревнами для лесорубов. Четыре шлакоблока лежали на своем месте на дороге, в соответствии с указаниями диаграмм. К тому времени как повозка будет проезжать мимо ее хижины, она завалится набок, повернется на одном колесе, слетит с дороги и врежется прямо в ее дверь, где и будет стоять Мугабо. Его раздавит как насекомое. Это был не идеальный план, оставлявший кое-какие вещи на волю случая, но в такие сжатые сроки это было лучшее, что она смогла сделать.Кто-то забарабанил в дверь. Шэлис с недоумением посмотрела на карманные часы - он был здесь раньше. На одну минуту сорок секунд ее вычисления были ошибочны. Невозможно. Она выстраивала гораздо более искусные цепочки событий, происходивших с идеальной точностью по времени. На минуту сорок секунд раньше? С таким же успехом это могли быть и годы.
Снова - бух-бух-бух - в дверь. Годы? Может, все не так уж и плохо, ей нужно только продержать его здесь еще сорок секунд. Она отошла от двери, на случай если он взорвет ее, и легла на живот.
- Кто там? - спросила она.
- Открой, Шэл! Ты не смела, не должна была делать этого, ты правда не должна была!
- МММММММ ООООООО МММММММ ИИИИИИИИ!!!
Погодите-ка...
- Кто это? - снова спросила Шэлис, а потом: - О, черт, отойдите от двери. Давайте шевелитесь, я серьезно говорю, отойдите от двери!
- Ты мерзкая грязная, не должна была, ни за что не должна была, мы убьем тебя насмерть, мы просто должны, хорошенько убьем, ты не должна была делать этого, ты правда-правда не должна была...
Шэлис встала и подошла к двери.
- Слушайте, вы, придурки, мне неизвестно, да и плевать, что у вас за проблема, но...
- Биииии-йоооооо УИП! - завизжал Гоши.
Шэлис поморщилась и прижала ладони к ушам.
- Но если вы не отойдете от двери...
Слишком поздно. Раздался металлический звон, как будто по цепи ударили топором, и стук копыт. Шэлис успела вовремя отпрыгнуть от двери и увидела, как та подалась внутрь, когда в нее, точно по расписанию, врезалась повозка. Дверь упала, а к ней была прилеплена расплющенная масса, одетая в пестрый наряд из ярких пятен, полосок и цветочных узоров.
Дупи удар пришелся в шею. Придись он ему в туловище, он, возможно, и пережил бы его... Клоуны требуют некоторого убивания. Гоши все еще дергался. Он повернул свои отекшие глаза к Шэлис, а выражение его лица осталось таким же, каким и было, с тех пор как Гоши стал Гоши. Его левый глаз был широко открыт и с удивлением смотрел, как его брат превратился в мягкий мешок из мертвого клоуна, правый же хладнокровно вычислял, какую часть Шэлис оторвать первой, как только она окажется в пределах досягаемости.
Шэлис, в свою очередь, понятия не имела, что Гоши все еще тикает, выжидая подходящий момент из того времени, что у него осталось, чтобы нанести удар. Она гадала, почему ее звездные диаграммы сказали ей, что идет Мугабо, а вместо него на пороге появились два чокнутых близнеца с какой-то обидой на нее. Два мертвых клоуна потребуют уймы объяснений завтрашним утром.
Внезапно полыхнула вспышка яркого белого света, и ворвался оранжевый язык пламени. Это Мугабо выпустил все, что у него было, в Гоши. Он увидел Гоши у двери, издающего тот самый звук, что выгнал его из дома несколько минут назад. Теперь уже безоружная в этом противостоянии Шэлис отбежала в заднюю часть хижины, ее сердце бешено колотилось, когда она, спрятавшись под столом и вцепившись зубами в костяшки кулака, отсчитывала, как она полагала, свои последние секунды. "Что за конец, - думала она, - и ведь я видела его приближение. Поймана будто крыса, сожжена. У меня в руках сила богини, и все же я не смогла избежать этого".
Но Мугабо, израсходовав всю свою ярость, озадаченно уставился на то, что осталось от двух клоунов. В спутанных закоулках его разума ему стало казаться, что Гоши и был главным злодеем все это время, так что он отвернулся от хижины предсказательницы и, пошатываясь, пошел по аллее. Голос пламени в его голове затих. Пока.
Минуты шли, и Шэлис поняла, что она будет жить. Но в эти прошедшие минуты к ней пришло новое видение, кое-что настолько четкое и яркое, что она почти поверила, что это уже произошло. Но нет, оно еще наступало, быстрое и смертельное, и у нее все еще оставалось время найти выход из цирка. Из страниц одного из томов, стоящих на книжной полке, она выхватила пропуск, который она спрятала там давным-давно на случай крайней необходимости, а потом, крадучись, направилась сквозь сумрак в сторону Аллеи Аттракционов, к выходу. Оно приближалось - Курт приближался.
По пути она увидела нового помощника Фишбоя, Стива, нырнувшего под деревянную арку Аллеи Аттракционов с хот-догом в руке, и всего перемазанного машинным маслом после возни с каруселями. "Мальчику осталось жить час", - подумала Шэлис. Она поежилась, затем остановилась на полпути. Внутренним взором она увидела Уинстона, в фургоне Курта, обливающегося потом от страха грядущего наказания. "Избежали многой боли ценой малой", - подумала она. Она схватила Стива за руку, заглянула ему в глаза и сказала:
- Идем со мной. Мы уходим.
- Че? - нахмурившись, отозвался Стив. - Почему?
- Курт - вот почему. Больше никаких вопросов. Идем.
↑ Глава 24. Маски сброшены.
До Гонко доносился кое-какой шум, но он решил, что этот бардак может разгрести и кто-нибудь еще. Он вытаскивал из карманов штанов различные предметы и клал их на кровать: заряженный пистолет, топорик для метания, отравленный дротик, топор. Он решил, что для его номера можно и пожертвовать одним исполнителем, так что Уинстон рассказал свою последнюю байку. От взгляда Гонко не ускользнул след из зеленых листьев. Его первым порывом было выпотрошить Уинстона прямо на месте, но он сдержался... Такие решения лучше принимать после некоторого обдумывания. Уинстон долго был верным соратником, по крайней мере, настолько долго, насколько казался таковым. Будь все остальное замечательно, Гонко спрятал бы его и сохранил бы ему жизнь. Но все было не замечательно, внезапно, ни с того ни с сего, цирк вдруг стал напоминать зону боевых действий.Он остановил свой выбор из эстетических соображений на топоре - по мнению Гонко, в убийстве одного клоуна другим топором было что-то правильное.
Он поднял его, подбросил в воздух и поймал за рукоять.
- Я буду скучать по тебе, старина, - пробормотал он, пробуя лезвие пальцем, - но не особо.
Он вышел в общую комнату и чуть не выронил топор, когда увидел, что там его поджидало.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что перед ним Курт, тем более что только обрывок галстука Курта, свисающий с горба на его спине, выдавал это. Чудовищу пришлось низко нагнуться, чтобы сунуть голову в дверь. Курт теперь больше напоминал динозавра, чем человека. Верхняя часть его человеческого лица расплылась по темени зверя, словно части сломанной пластмассовой маски. Его ноги разорвали ткань брюк и выпирали мускулистыми чешуйчатыми колоннами, когти прорвались сквозь ботинки и глубоко впивались в утоптанную землю. Его низкий интеллигентный голос все еще был бодрым, акулья челюсть с трудом двигалась, произнося слова.
- Гонко... обычно, когда я стучусь... ты говоришь небольшую шутку. Не сделаешь это... сейчас?
Гонко сглотнул, поморгал, потер глаза и на секунду задумался, о чем говорит Курт. К счастью до него дошло. Он снова сглотнул и сказал:
- Эээ, да, это можно устроить, босс. Нет, спасибо... нам ничего не нужно.
Челюсть затряслась. Каждая нота смеха Курта звучала так, словно состояла из двух голосов: низкого рыка, ниже даже, чем у крокодила, и его обычного неровного смеха, сливающихся в гармонии, от которой стыла кровь.
- Ооох, хо хо хооо.
Гонко вытер лоб и покрепче вцепился в топор, гадая, сможет ли тот хотя бы отколоть одну из чешуек Курта, если Курт решит броситься на него. Вряд ли.
- Гонко, у нас проблема, - сказал монстр.
- Э-э, правда, босс?
- Да, Гонко.
Толстый фиолетовый язык вывалился между двумя зубами, которые были уже больше похожи на бивни, и повис, хлопая по дьявольски красным деснам.
- В цирке завелись предатели, - раздался жуткий голос, - но шоу должно продолжаться. Ты ведь понимаешь это, не так ли, Гонко?
Голос Гонко превратился в хриплый шепот.
- Да, босс. Думаю, да.
- Я думал, что, возможно... за этим стоял Джордж, - сказал Курт Пайло, делая по направлению к нему два гигантских шага.
Гонко сделал над собой усилие, чтобы не попятиться, чтобы стоять совершенно неподвижно.
- Вот почему, - продолжал Курт, - я не пытался остановить это безобразие до сих пор. Однако именно мой брат составил этот список.
Курт протянул руку, которая выглядела как еще одна челюсть, костистая и покрытая чешуей. В ней был зажат клочок бумаги. Глаза Курта впились в Гонко.
- Двое твоих людей в этом списке. Позор, Гонко. Нам придется поговорить об этом... после.
- Да, босс, я вас понял, - отозвался Гонко. - Я в таком же шоке, как и вы.
Курт проговорил очень медленно:
- Не думаю... что ты настолько шокирован. Не так ли?
- Нет, босс, - прошептал Гонко.
- Хммммм. Что ж, пойдем, Гонко. У нас есть дела.
***
Всего лишь дверь отделяла Джейми от кошмара снаружи. Он сидел в своей комнате и ждал, когда все это закончится. Он услышал, как что-то вошло в общую комнату, мельком взглянул на то, во что превратился Курт Пайло, бросился обратно к себе и съежился на кровати, дрожа всем телом. Джейми больше не надеялся пережить эту ночь. Курт знал, что он тоже замешан в этом, его видели, когда он спасал священника, когда вел его к расшатанной доске в заборе, когда показывал ему самое безопасное место снаружи и говорил, что вернется за ним, когда станет безопасно - ха-ха, когда станет безопасно. Как он понял, что Курт видел все это? А никак. Логика в его голове взяла небольшой, давно заслуженный отпуск, а ее место заняла отупляющая усталость. Теперь он не был уверен, имеет ли значение то, что он, скорее всего, не переживет эту ночь. Это означало покой.Ему вспомнилась узкая тропа, то, как по ней, шатаясь, брел священник, отказываясь даже смотреть в сторону бездны справа от него. В тот момент Джейми показалось, что священнику, наверное, лучше свалиться туда, чем остаться здесь и пережить все, что приготовил для него Курт. Свалиться или прыгнуть. Прыгнуть. "А знаете, - подумал он, - это, возможно, чертовски хорошая мысль". Возможно, самый логичный выбор в данном случае. И все же он продолжал сидеть дальше. Снаружи до него донесся низкий вулканический рев Курта Пайло сбросившего маску.
Джейми встал и спокойно вышел в общую комнату, без дрожи в ногах и с ровным сердцебиением. Если он успеет добраться до края, прежде чем его найдут, это уже будет своего рода победа. Если нет - что ж, какая будет разница.
***
Шлейф из тел становился все длиннее. Гонко старался убивать с максимально подчеркнутым энтузиазмом, так как босс следил за ним. Босс искал предателей повсюду и находил их. Акробаты лежали бесформенной окровавленной кучей. Курт сказал им, что шоу должно продолжаться, после чего разорвал на части, словно вопящих кукол. Скажи кто вчера Гонко, что они с Куртом будут резать акробатов, он бы подумал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, но было во всем этом что-то неправильное. Шоу не продолжалось. Больше было похоже на занавес и вызов на поклон, и Гонко ничего не оставалось, как помалкивать и надеяться, что Курт выйдет из этого его "настроения".Курт зашагал к шатру уродов. Гонко следовал за ним по пятам. Фишбой ждал их в дверях. Он выглядел крошечным по сравнению с возвышающимся над ним Куртом, каждый острый выступ тела которого влажно блестел красным. Фишбой стоял, скрестив руки на груди, каким-то образом отвечая на пристальный взгляд Курта таким же взглядом. Его жабры колыхнулись один раз. Из-за спины Курта Гонко, не веря своим глазам, смотрел на Фишбоя, жестами показывая ему убраться с дороги, перестать загораживать дверь... Какого черта он так уставился на Курта?
За спиной Фишбоя остальные экспонаты молча смотрели на них из своих стеклянных витрин.
- Ты не спешил, - сказал Фишбой, даже не взглянув на Гонко. - Мы долго ждали этого момента. Мы бы убили себя, если бы не думали, что есть хоть малейший шанс забрать тебя с собой.
У Гонко отвисла челюсть. О чем вообще Фишбой болтает?
Курт испустил тихое: "Ох, хо хооо..."
- Фишбой, что... - начал Гонко, но заканчивать фразу уже не было необходимости. Курт качнулся вперед. Все было кончено за секунду.
- Видишь, Гонко? - сказал Курт, поворачиваясь к нему с водопадами крови, льющимися между его зубов и стекающими сбоку по его лицу. - Предатели. Везде. Вычисти их, Гонко.
Гонко сделал, как ему было велено. Через несколько минут в цирке не осталось ни одного урода. Йети яростно схватился с Куртом, вцепился зубами в его когти и сломал один палец, но Курт просто поиграл с ним немного, после чего раздавил одним быстрым могучим объятьем.
- Аллея Аттракционов, - произнес Курт, которому речь давалась все труднее и труднее. - Остальные в списке... должно быть прячутся там... Шоу должно продолжаться, Гонко.
- Думаю, вы правы, - отозвался Гонко, и застыл, когда Курт запрокинул голову к небу и завыл.
От этого звука холодок пробежался по спине Гонко. В дыхании Курта он почувствовал затхлую вонь болот, древних полей сражений, где сходились чешуйчатые воины, жившие задолго до появления человечества. Монстр кинулся дальше, земля содрогалась под его грохочущими шагами.
Похоже, помощь Гонко больше не требовалась. Он остался стоять, оглядывая разгромленный шатер уродов, гадая, не снится ли ему все это, ведь только вчера был лишь еще один обычный день. Пора взять небольшой отпуск, решил он. Пора собрать свою труппу и сваливать к чертям собачим из цирка.
***
Джей-Джей встал и отряхнулся.- Ух ты, вот дерьмо, - сказал он, наклоняясь и помогая Рафшоду встать на ноги. - Спасибо за это. За мной должок.
- Благодари Гонко, его идея, - сказал Рафшод. - Искал тебя несколько часов.
Он насторожился, прислушиваясь к крикам балаганных крыс, убиваемых тем, что бы там ни убивало их, потом бросил баночку с гримом и ручное зеркало и рванул назад к шатру клоунов.
- Идем, - кинул он через плечо.
Джей-Джей побежал следом за ним через Аллею Аттракционов каким-то путанным обходным путем.
- ОООООХ ХО ХО ХО!!! - проревело что-то. Звучало смутно похоже на... Это же Курт, больше некому. Джей-Джей замедлил бег, раздумывая, пойти или нет поглазеть на шоу. Он же ждал этого с того самого момента, как первый раз увидел большого болвана.
И тут он все вспомнил. Джейми не успел очистить разум от воспоминаний в этот раз, перед тем, как Рафшод подкараулил его. Джей-Джей быстренько пробежался по скрытым файлам - о, вы только взгляните-ка на это, тайные собрания, заговор, - он должен был признать, что не осуждает парня за то, что тот прятал все это. Джейми был врагом цирка, а Джей-Джей виновен как соучастник. Хотя и не по своей вине Джей-Джей оказался преступником.
- Сын грязного бомжа! - воскликнул он.
- Джей-Джей? - позвал кто-то.
Он повернулся и увидел стоявшего рядом с Рафшодом Гонко. Гонко был густо забрызган кровью.
- Это не я, босс, клянусь. Джейми меня подставил, - выпалил Джей-Джей.
- Ты все еще клоун? Тогда мне плевать, - сказал Гонко. - Мы уходим. Клоуны сваливают отсюда. Найдем себе новый дом, пока эта все хрень не уляжется.
- Уходим? Куда?
- Не знаю. Найдем какую-нибудь коммуну хиппи, или оснуем религиозную секту. Пошли, мы идем к фургону Джорджика, чтобы раздобыть себе пропуска. Ты, я, Раф и Уинстон. Я не стану ворошить прошлое, раз уж у нас внезапно стало так туго с персоналом. Гош и Дупс, похоже, все-таки дали себя убить в конце концов. Они вернутся, я так полагаю, но смерть задержит их еще на некоторое время. На сегодня, по крайней мере, точно. Пошли.
- Хорошо! - сказал Джей-Джей. - Иду!
Он подскочил к Гонко:
- Ты же не сердишься на меня за всю эту фигню, а, босс? За весь этот тайный-заговор-с-целью-все-это-устроить, а?
Гонко искоса взглянул на него:
- Не думаю, чтобы даже в твой самый лучший день ты смог бы запланировать эту небольшую истерику Курта.
- Само собой, - энергично закивал Джей-Джей, - это точно последнее, что было у нас на уме.
Через весь цирк пронесся рев, от которого, казалось, затряслась сама земля. За ним последовал грохот, словно разрушили что-то большое, возможно, дом.
- Бог ты мой, вот разошелся-то, - проворчал Гонко.
- Кто упоминает... имя Господа... всуе? - голос Курта прогремел над цирком будто гром.
- Ух ты, а вот и он, - сказал Гонко. - Топайте живее!
Гонко, Рафшод и Джей-Джей помчались к фургону Джорджа. Вскоре они натолкнулись на кое-кого, преграждающего им путь. По мантии и тюрбану Мугабо пробегали голубые волны электричества. У Джей-Джея волосы встали дыбом, а в воздухе сильно запахло озоном.
- Мугабо! - весело вскричал Гонко. - Как, блин, делишки?
В качестве ответа Мугабо как будто вырос в размерах, он поднял руки над головой, растопырив пальцы.
- Белый человег незет чуму, - прорычал он.
- Ну здорово, - проворчал Гонко, засунув обе руки в карманы. - Мугабо, дружище, не воображай себе ничего такого, только потому, что ты шибанул меня в тот ра...
Руки Мугабо рухнули вниз, и два белых огненных шара пронеслись по воздуху. Гонко отпрыгнул в сторону, перекатился и вскочил на ноги - за это время он каким-то образом умудрился извлечь из карманов небольшой огнетушитель. Он сделал два прыжка вперед и залил фокусника пеной с ног до головы. Мугабо принялся вслепую размахивать руками и отплевываться. Гонко кинул в него пустой огнетушитель. Он ударил Мугабо точно в лицо с глухим металлическим звоном, и тот рухнул на землю. Пробегая мимо, Гонко пнул его ногой.
Они подбежали к фургону Джорджа, и Гонко остановился и собрал клоунов в кружок.
- Итак, мы потребуем у Джоржика пропуска, и если он не выкладывает их, то его рабочая смена с нашего любезного позволения заканчивается. Насколько я знаю, Джорджику нечего нам противопоставить, кроме фамилии да умения сотрясать воздух. Замысел ясен?
Рафшод и Джей-Джей кивнули. Гонко ногой постучал в дверь фургона, но ответа не последовало. Он пожал плечами и рванул ее на себя, и клоуны ввалились внутрь. Гонко выдергивал ящики стола и шарил в них, пока не нашел пропуска. Как только он показал их и сказал: "Пошли", - дверь фургона захлопнулась. Гонко подошел к ней и толкнул плечом. Она не поддалась. Он пнул ее, потом пнул еще раз. Дверь не шевельнулась.
- Это что-то новенькое, - хмыкнул он.
- Мне страшно! - заплакал Джей-Джей, только наполовину притворяясь.
- Мы движемся, - заметил Рафшод. - Гляньте...
Он рванул занавеску на боковом окне. Пейзаж снаружи медленно полз мимо. Фургон тряхнуло.
- Что, во имя панталон Клеопатры, происходит?! - заорал Гонко.
А, во имя панталон Клеопатры, происходило следующее: Джордж противопоставил им все, что смог - крысиную хитрость, за неимением ничего большего. Курт был так увлечен священником, которого ему подарили на день рождения, что позабыл проследить, чтобы к его фургону доставили распятие из красного дерева. Джордж приметил его и сразу понял, что это, вероятно, единственная достаточно крепкая преграда, способная удержать его предполагаемого пленника - Курта - внутри фургона. Тем не менее, он был вполне счастлив и тем, что поймал клоунов, которые так и так не выбрались бы из этой передряги живыми - с его, Джорджа, помощью. Он дал сигнал лесорубам заблокировать распятием дверь. Распятие удерживали на месте тяжелые металлические кольца, недавно приваренные по передним углам фургона. Эту ловушку он приготовил для следующей попытки убийства. Сейчас же он медленным ходом буксировал фургон, подцепив его небольшим багги. Он слышал, как клоуны кричат и барабанят в стены фургона, и улыбался, наслаждаясь одной из немногих горьких побед в своей жизни. Остальные вполне еще могут ждать его впереди - сначала он должен доставить этих клоунов к Дому чудес.
А внутри фургона Джей-Джей плакал навзрыд, заново познакомившись со своим внутренним трусом. Он немного побыл Ангелом Смерти, когда убивал спящих балаганщиков, но теперь, когда опасность косо посмотрела на него, он вытирал нос о занавеску и скулил как щенок. Рафшода, похоже, совершенно не беспокоило происходящее, он глазел в окно, отпуская небрежные комментарии по поводу мертвых тел, мимо которых они ехали.
- Эй, я его знаю! Этот тот лавочник, что продал мне ту неработающую зажигалку. Он скопытился! Гляньте, у него голова развалилась на три части!
Гонко вытаскивал из своих карманов разнообразные предметы, с помощью которых можно было бы открыть дверь: болторезы, динамит, отмычки - но ничего не работало.
- Проклятье! - прорычал он, попытавшись взломать замок кредитной картой. - Иногда мне кажется, что у этих штанов есть чувство юмора.
Он ожесточенно сражался с дверной ручкой еще какое-то время, потом остановился и вздохнул:
- Что ж, парни, я так думаю, это Джордж поимел нас, и поимел он нас хорошо. Если мы выберемся из этого фургона, даю вам свое разрешение сделать ему очень больно. Может, ты утопишь его в своих слезах и соплях, Джей-Джей. Как полезно иметь тебя под рукой в критической ситуации.
- Простите, - надувая носом пузыри, всхлипнул Джей-Джей.
- Я видел трупы, которые сопротивлялись храбрее, чем ты. Жалкое ничтожество.
- Отстань от меня! - взвизгнул Джей-Джей.
Фургон резко остановился, сильно врезавшись во что-то, и клоуны повалились с ног. Гонко присел.
- Приготовьтесь, - сказал он, - как только дверь откроется.
Они слышали, как снаружи Джордж Пайло выкрикивает приказы. Что-то тяжелое ударилось об дверь, и со зловещим скрипом пол накренился. Фургон подняли с дальнего конца и наклонили вперед. По полу поехал стол вместе с комодом и шкафом для документов. Клоуны отпрыгнули в стороны, и мебель врезалась в закрытую дверь. Внезапно все стихло. Гонко нахмурился, залез на гору из мебели и наклонился к двери, прислушиваясь. Он осторожно толкнул ее и отпрянул назад, когда она распахнулась.
- Что за... - произнес он. - Ох, твою ж мать! Мы у Дома чудес.
Джордж поднял фургон под углом сорок пять градусов, пытаясь вытряхнуть их. Перед ними, словно распахнутый рот, зияла открытая рана, образовавшаяся после взрыва в Доме чудес. Внизу были недра цирка. Подвал Дома чудес представлял собой просторную пещеру с каменными сводами в десяти футах под полом. В центре нее была яма - вход в длинный туннель, уходящий вниз и теряющийся из вида. Из глубины его поднималось оранжевое зарево, и исходила вонь, похожая на запах жженной резины и жареного мяса.
Джей-Джей бросил быстрый взгляд за дверь фургона и завопил:
- О нет, нет, я не хочу, пожалуйста, не заставляйте меня спускаться туда, пожалуйста...
- Ты сейчас говоришь как Дупс, - произнес Гонко с отвращением, - только он бы стал...
Он прервался, когда фургон под ними снова мотнуло.
- Эй! - крикнул он.
- А ну тихо там, - раздался где-то рядом голос Джорджа Пайло, в котором слышался чистый и неподдельный восторг. - Вы все еще работники цирка. Делайте, что вам сказано. Прыгайте. Вон из моего фургона.
- Иди в жопу! - крикнул Гонко.
Фургон снова тряхнуло. Гонко напряженно прислушался.
- Лесорубы, - сообщил он. - Пытаются вытряхнуть нас.
Он залез в штаны и вытащил из кармана пистолет, который бросил Рафшоду.
- Убери их, - велел он.
Рафшод прицелился в заднюю стенку фургона и выстрелил дважды, проделав в стенке две маленькие дырочки. Джордж снова проорал приказ, и фургон затрясся еще яростнее, чем прежде. Все три клоуна потеряли равновесие, пистолет выпал из руки Рафшода, вылетел в дверь и с бряцанием упал на каменный пол подвала, едва не попав в сияющую яму.
- Проклятье, - пробормотал Гонко и сменил тактику: - К чему все это, Джордж? Чего ты хочешь от нас?
- Хочу, чтобы вы заткнулись и сдохли, - ликующе отозвался Джордж.
Тело Гонко затряслось от ярости. Он дал себе секунду успокоиться, затем заговорил спокойным голосом:
- Нет, серьезно, Джордж. Это как-то связано с Куртом? Почему бы тебе не дать нам поучаствовать в этой шутке? Возможно, мы могли бы помочь.
- Вы можете отправиться в Дом чудес, вот, что вы можете, - ответил Джордж, в его голосе послышалось нетерпение. - И захватите с собой этого Джея-предателя. Курт скоро спустится.
Гонко нахмурился и немного подумал.
- А-а, - прошептал он остальным, - он собирается заманить Курта в подвал. Только на кой черт?
Он помолчал секунду, потом снова обратился к Джорджу:
- Значит из нас тебе нужен только Джей-Джей?
- НЕТ! - завопил Джей-Джей. - ПОЖАЛУЙСТА!
- Заткнись, - отрезал Гонко, - просто проверяю почву. Доверься мне. Ну что скажешь, Джордж? Только Джей-Джей?
Джордж пропустил его слова мимо ушей и снова рявкнул несколько команд лесорубам. Фургон опять затрясся и встал под крутым углом. Шкаф с документами вывалился в открытую дверь и едва-едва не унес с собой Гонко, который разминулся с ним буквально на фут. С громким треском он упал в яму под ними, провалился в туннель и скрылся из вида. Когда он упал, из шахты вырвалось оранжевое пламя и поднялось вверх в виде миниатюрного ядерного гриба. В огне плясали тени, черные призрачные силуэты, похожие на летучих мышей.
Гонко грозно глянул на Джей-Джея:
- Сукин ты сын, если ты не перестанешь реветь...
Джей-Джей перестал реветь - кое-что привлекло его внимание. Это был маленький деревянный шкафчик, встроенный в стену прямо перед ним. Он и сам не понимал, что именно привлекло его в нем или подарило ему чувство слабой надежды. Он поставил ногу на стол у двери, не обращая внимания на опасность свалиться, если его нога вдруг соскользнет, и потянулся к ручке шкафчика. Гонко вернул его внимание обратно к Джорджу.
- Да ладно, я был хорошим работником, делал свою работу и не жаловался. К чему вся эта фигня с жертвоприношением клоунов?
- Ха! - последовал ответ Джорджа.
Вдалеке послышался другой звук, далекий грохот, который становился все ближе. Курт шел сюда. Джордж свирепо рявкнул команду лесорубам, и фургон снова затрясся.
Джей-Джей достал до ручки шкафа. Он оказался закрыт.
- Эй, Гонкс...
- Не хочу слушать, Джей-Джей, захлопни варежку, - отрезал Гонко.
Джей-Джей уже собирался попросить у него что-нибудь, чем открыть шкафчик, но увидел лежащий на письменном столе мастер-ключ, который Гонко вытащил из кармана. Он наклонился, пытаясь дотянуться до него, и в тот момент, когда фургон в очередной раз тряхнуло, ключ влетел ему в руку. Фургон затих на мгновение, затем снова яростно содрогнулся. Джей-Джей и Гонко удержались на ногах, а Рафшод проскользнул в дверь, отчаянно пытаясь ухватиться за ручку, и полетел в Дом чудес. Джей-Джей зачарованно смотрел, как он падает, кувыркаясь словно тряпичная кукла, промахивается мимо ямы и приземляется на что-то похожее на жертвенную плиту рядом с ней, упав точно на спину. Он остался лежать, корчась от агонии и наслаждения. Гонко поморщился.
- Слышал, Джордж? - проорал он. - Джей-Джей только что упал. Он там внизу. Давай, опусти фургон. Ты получил своего предателя.
- Один есть, - сказал Джордж.
Тут уже Гонко растерял остатки своего хладнокровия.
- Ублюдок! Если я выберусь отсюда, Джордж, я буду убивать тебя очень-очень медленно. Усек? Мелкий сопливый кусок дерьма. Я годы ждал этой возможности, и я растяну твое убийство на годы, слышал меня?!
- Ты только что все провалил. Я уже собирался торговаться, - откликнулся Джордж.
- Хрена с два ты собирался! Ты - мертвый гном, Джорджик, и не удивительно, что твой папочка не доверял тебе руководство цирком. Плаксивый говнюк - он плаксивым говнюком и останется. Каждый раз, когда ты пытался избавиться от Курта, я тут же рассказывал ему твой план. Было так весело смотреть, как твое лицо кривится, и ты вот-вот расплачешься.
- Ха! А как выглядит сейчас твое лицо, а, Гонко?
За всем этим слышались грохочущие шаги Курта, которые становились все ближе. Джей-Джей вставил ключ в замок шкафчика. Он повернул его, и маленькая деревянная дверь распахнулась. Привстав на цыпочки, он увидел кучу бархатных мешочков. Они высыпались из шкафчика и вывалились в открытую дверь фургона. Джей-Джей подхватил на лету один из тех, что побольше, и принялся дико озираться в поисках чего-нибудь, куда можно было насыпать порошок. Гонко обернулся:
- Что ты там... запасы Джорджа! Ох, чтоб меня, мы были уже на волосок. Джей-Джей, бросай сюда.
- Нужна миска, - сказал Джей-Джей, - и зажигалка.
- Ага, ага, сготовь мне порцию, - Гонко вытащил из карманов тигель и зажигалку. - Я пока отвлеку Джорджа. Эй, Джорджик! Помнишь тогда в сорок четвертом, кто-то убил твоего ручного попугая? Как там его звали, Рейнольд? Ну, ты помнишь, твоего единственного друга? Это был я, Джордж. Я затрахал его до смерти и скормил Гоши.
- Когда окажешься в аду, сможешь передать привет маленькому поганцу! - визгливо крикнул Джордж. Гонко в конце концов задел его за живое.
Опасно балансируя на столе, Джей-Джей держал пламя под тиглем, пока не расплавил примерно три маленьких мешочка порошка. Гонко протянул к нему руку, чтобы взять чашу.
- Скорей, Джей-Джей, ради Христа!
Воздух прорезал новый рев: "ИМЯ ГОСПОДА... ВСУЕ!!!" Курт был близко, Курт был здесь. Нельзя было терять ни секунды. Джей-Джей протянул тигель Гонко... и отдернул руку.
"Погодите-ка", - подумал он. Нельзя было терять ни секунды, особенно на то, чтобы быть Мистером Хорошим Парнем, Мистером Товарищем, Мистером Благородным, Который Спасет Кого-Нибудь Ценой Собственной Жизни. Такое когда-нибудь входило в репертуар Джей-Джея? Нет, сэр, он так не думал. Так же как и Мистер На, Гонко, Давай Ты Первый.
Без единого слова извинения он проглотил жидкость.
Гонко вытаращил на него глаза:
- ДЖЕЙ-ДЖЕЙ! КАКОГО ЧЕРТА ТЫ...
"Вытащи меня отсюда, - прошептал Джей-Джей, зажмурившись. - Из всей этой передряги. Из фургона, сейчас же, сию же секунду. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста".
Джей-Джей открыл глаза и огляделся. Фургон снова дернулся. Ничего не произошло. Он в ужасе уставился на Гонко, который качал головой, а его глаза сверкали.
- Ну ты доигрался, тупой сукин сын. Ты доигрался...
Внезапно фургон со всей силы швырнуло в сторону, словно в него врезался грузовик. Курт влетел в заднюю часть фургона, и два клоуна упали на дно Дома чудес. Желание Джей-Джея сбылось.
***
Джейми видел все это. Он пришел в сознание так резко, словно внезапно был разбужен землетрясением. Он лежал на траве в тридцати метрах от Дома чудес, где ему открывался прекрасный вид на Курта, который вырос до гигантских размеров и теперь пошел на второй заход, мчась головой вперед на фургон. Вся задняя часть фургона была вдавлена внутрь и смята, будто жестяная банка. Когда фургон мотнуло, Джейми увидел, как Гонко упал в Дом чудес, и увидел, как упал еще кто-то. Кто-то, кто выглядел в точности как он.Джейми похлопал себя по рукам, по груди, чтобы убедиться, что он и правда был здесь, целый и невредимый. Он не знал, как так вышло, но это было так. Он был одет с ног до головы в свой клоунский наряд, но когда он потрогал лицо, то не почувствовал ни следа грима, только кожу и пот.
"Как?!" - кричал его разум, но с этим можно будет разобраться попозже. Он вскочил на ноги и побежал.
***
Курт бросил терзать фургон своего брата и взмахом руки отшвырнул его в сторону. Тот закувыркался в воздухе и с треском приземлился прямо на лесорубов, которые наслаждались заслуженным перерывом рядом с любимым местом отдыха курильщика Слимми. Слишком измотанные чтобы двигаться, они успели лишь обменяться усталыми взглядами, прежде чем фургон накрыл их.Тем временем Курт уставился вниз на подвал Дома чудес. Он дышал как дракон, отрывистыми рычащими глотками. От покрытой чешуей головы до когтей на ногах он был мокрым, как будто попал под ливень из крови. Джордж Пайло осторожно наблюдал за своим братом из-за груды нарубленных бревен. Он шагнул из-за кучи, пойдя на обдуманный риск, причем довольно большой.
- Эй, Курт! - позвал он.
Курт повернул голову и прищурился на брата.
- Осторожнее там, - сказал Джордж, прекрасно изображая искренность. - Штаны Гонко... опасные.
Губы Курта растянулись, блеснули клыки.
- Спасибо, братишка.
- Без проблем. Разделайся с предателями, Курт. О, и смотри... ты, наверное, захочешь взять это. Чтобы защититься, ну, ты понимаешь, - Джордж указал на деревянное распятие, лежащее неподалеку.
Будь лицо Курта способно отражать человеческие эмоции, оно бы засветилось от радости. Он прорычал:
- О-о, чудно, - Курт поднял распятие и покачал на руках.
Он сказал:
- В самый раз, правда ведь?
- Да, Курт, - откликнулся Джордж, ныряя за кучу дров. - В самый раз для предателей. Иди, разделайся с ними.
Курт снова повернулся к Дому чудес и прыгнул в подвал, его полет являл собой величественное зловещее зрелище, как вид рушащегося моста, или как уносимая смерчем машина. И игра была окончена. Шах и мат, Джордж Пайло. С горящими триумфом глазами он бросился к Дому чудес. Ребята внизу не слишком-то хорошо относятся к распятиям, совсем не хорошо.
Курт Пайло был жалким щенком по сравнению с тем, что бродило в конце этого огненного туннеля, но в этой звериной форме рациональное мышление едва ли было доступно ему. В такой компании принести крест являлось непростительным нарушением этикета, хотя ему вырывавшийся из глубин рев казался приветственными криками товарищей, подбадривающих его. Все, кому удалось выжить, услышав этот рев, до конца жизней слышали его потом в своих кошмарах.
В три удара Курт забил Рафшода насмерть, затем повернулся к Гонко. Как бы яростно Гонко ни дрался, ничего в его карманах не могло противостоять сбросившему маску Курту, и он даже не смог поставить зверю ни одного синяка, до того как Курт вырубил его, сильно ударив об стену, после чего повернулся к Джей-Джею. Моля о пощаде, Джей-Джей умер стоя на коленях.
Выронив распятие, Курт наклонился и поднял тело Гонко, сунул его подмышку и стал нежно гладить главного клоуна по голове, бормоча ему ласковые упреки, которые терялись в первобытном рыке, исходящем из его горла. Распятие упало в яму, вспыхнув на лету, кувыркаясь и ударяясь о стенки туннеля.
В своем ликовании, Курт, этот адский меч, не заметил, что что-то здесь неладно, даже когда пламя с ревом вырвалось из ямы, и гигантские призрачные руки подняли его и утянули к себе в глубину. Он упал среди себе подобных, навеки сбросив маску, с бессознательным Гонко в руках.
↑ Глава 25. Выжившие.
Когда рев из Дома чудес затих, Джейми, шатаясь, встал и огляделся будто слепой. Мозг словно отказывался воспринимать что-либо из того кровавого месива, что было вокруг. Бойня Курта не пощадила никого. Фишбой и остальные мятежники добились свободы единственно возможным способом.Не зная, куда идти, Джейми обнаружил, что пришел к шатру клоунов. На карточном столе был разложен брошенный пасьянс. Он медленно брел по комнатам, где все выглядело также как и раньше: вот его кровать, на которой он просыпался каждое утро, терзаемый чувством вины и мучительными воспоминаниями, и находил сюрпризы, которые оставлял для него Джей-Джей. Он посидел там с минуту, потом как в тумане побрел в комнату Уинстона.
Уинстон был там, сидел на кровати. Джейми потер глаза и поморгал, чтобы еще раз удостовериться в этом. Уинстон медленно повернул голову к двери.
- Сработало, - тихо проговорил он.
- Что... - начал Джейми. В ногах кровати Уинстона лежала сотня с лишним бархатных мешочков, все пустые.
- Жалование почти за два года, все в один присест, - сказал Уинстон. - Глотал и глотал эту штуку, пока уже не перестало влезать. Не знал, сработает ли... Они делают не так уж много исключений из правил. Может быть, все и так уже было кончено, и им было все равно. Я столько раз желал выбраться отсюда, столько раз... знаешь, торговался, умолял. Никогда не исполняли это желание. Они дадут тебе все, что пожелаешь, кроме... свободы.
Джейми сел в ногах кровати. Уинстон смотрел в пустоту.
- Просто просил и просил в этот раз, - сказал он. - Похоже, они отпустили тебя.
Джейми обнял старика, слезы подступили к его глазам.
- Завязывай, - сказал Уинстон, на его лице промелькнула тень улыбки. - Что там произошло? Судя по всему, было весело, что бы это ни было.
Джейми рассказал ему все, что смог вспомнить, взяв большую часть из воспоминаний Джей-Джея, и закончив на том моменте, когда Джей-Джей загадал свое желание. Покойный Джей-Джей.
- Не знаю, может Курт все еще... там, - сказал Джейми.
- Не думаю, - ответил Уинстон. - Не знаю, слышал ли ты ту кошмарную перебранку, но, похоже, боссы Курта дали ему почетную отставку.
Джейми поежился. Снаружи все стихло. Вдалеке они услышали одинокий голос, ликующий, вопящий от радости.
- Похоже, Джорджик все еще брыкается, - пробормотал Уинстон. - Думает, он победил. Поглядим, что можно с этим сделать.
Он встал и бросил Джейми карточку на пластиковом шнурке. Пропуск.
- На. Отправляйся-ка ты домой.
- А как же ты?
Уинстон тихо рассмеялся, и этот смех превратился во вздох.
- Я, может, тоже выйду отсюда. Пока не знаю. Могу, конечно, провести пару лет, валяясь кверху пузом, прежде чем окончательно раскланяюсь, - он вытащил из кармана маленький пистолет. - Еще увидимся, Джейми. Пойду, испорчу Джорджу праздник.
- Уинстон... - позвал Джейми.
Уинстон, не поворачиваясь, остановился в дверях. Джейми внезапно захотелось так много сказать ему, и не с чего было начать. Он молчал, пытаясь подобрать невозможные в этой ситуации слова.
- Все в порядке, - сказал Уинстон устало. - Ты не просил ничего из этого. Как и я. Увидимся снаружи, может быть. Прощай, сынок. Выбирайся нахрен отсюда.
- Не забудь священника, - сказал Джейми. - Снаружи, за изгородью.
Уинстон кивнул и ушел. Джейми хотел присоединиться к нему, выйти туда и поучаствовать в последней части сражения... но еще он хотел убежать. Что бы сделал Джей-Джей? Джей-Джей бы побежал. Джейми позволит Джей-Джею принять одно последнее решение за него, и, возможно, позже он будет ненавидеть себя за это. И он побежал.
Не разбирая дороги, он побежал через болото крови, которое когда-то было Аллеей Аттракционов. Вокруг грудились трупы, валялись отдельные части тел. Курт сделал все это за считанные минуты. Джейми закрыл глаза, стараясь отгородить разум от этого зрелища. Он пробежал мимо столба со звонком "Проверь свою силу", мимо вращающихся клоунских голов, мимо тира "Подстрели утку, выиграй приз", мимо чертова колеса, неподвижно застывшего на фоне искусственного неба. Когда он добрался до лифта и открыл дверь, он услышал вдалеке звук: два глухих хлопка - паф, паф - потом пауза, и третий.
- Надеюсь, ты достал его, - прошептал Джейми.
Он поставил рычаг на город Брисбен и отправился домой.
Никто, конечно же, не рассказал билетерам о ночных событиях. Они жили вне территории цирка. В соответствии с инструкциями они установили свои кассы на Вумерской[1] Сельской Ярмарке. У кое-кого на ярмарке намечался интересный день.
[1] Вумера (англ. Woomera) - город в центральной части штата Южная Австралия в Австралии.
↑ Эпилог.
Стране нужны дозы фольклора, чего-нибудь такого страшного и таинственного, чтобы отвлечь людей от более реальных опасностей, вроде войны и тех ужасов, что всегда у них перед глазами. Люди брали палатки и отправлялись в походы в поисках легендарного цирка. Кое-кто возвращался с историями о том, что нашел его, которые они пытались продать... и у кое-кого это получалось. По мере того как слухи и суеверия росли, настоящие свидетели перестали говорить. Записи их показаний распространились по интернету словно лесной пожар, и толпы сторонников теории заговора развернулись по полной, каким-то образом усмотрев в этом часть грандиозного плана иллюминатов по захвату мирового господства. А иначе как могло столько людей, почтенных фермеров, в здравомыслии которых нельзя было усомниться, клясться до посинения, что видели такие странные вещи?Было похоже на цирк, говорили они, но только повсюду была кровь. Повсюду тела. Похоже на цирк, который бросили в блендер, а потом вывалили на землю. Были сообщения о черном мужчине в тюрбане, некоем веселом черном мужчине, который исполнял такие пиротехнические трюки, которые нужно было видеть самим, чтобы поверить. Он как будто стрелял кометами из рук...
Свидетели на этом моменте обычно сбивались, трясли головами, ежились, забывали, что они хотели сказать, и просили, пожалуйста, закончить интервью.
Это вызывало у некоторых вопросы: другая неразрешенная загадка, те затоптанные насмерть девять человек - это тоже вроде произошло на ярмарке, нет? Была ли здесь какая-то связь?
А как насчет того парня, что полиция подобрала на стройке в Брисбене, когда он бродил там в костюме клоуна? Ну, вы знаете, того парня, что пропал некоторое время назад, он и его дружок. Тогда думали, что это как-то связано с местными бандами - подозрительными типами были те двое, говорят, скорее всего, баловались наркотиками.
И вдруг несколько недель спустя он нашелся. Он был обстоятельно допрошен полицией. Психиатрическая экспертиза назвала его самым здравомыслящим сумасшедшим из ныне живущих. Он не знает, где он был, говорил он, и похоже, он не лгал. Что же до второго парня, того, с кем он пропал, его уродливую рожу показывали во всех новостях целую неделю или около того. Кое-кто утверждал, что видел его в бушленде[1] с какой-то странной женщиной, но эти сведения так и не были подтверждены.
***
Когда шумиха улеглась, закончились беседы с полицией, психологами, непрекращающиеся вопросы родственников и друзей - из которых никто уже больше не смотрел на него также, как прежде - жизнь Джейми продолжилась, как будто из его памяти начисто стерли огромное количество лет. Он чувствовал в костях усталость как после какого-то тяжелого испытания, а его разум хватался за тени. Его чувство времени как будто сбилось, и недели без работы тянулись как один длинный день, во время которого он занимал себя тем, что помогал родителям по дому, пытаясь снова постичь все тонкости обычной жизни. Его смутно тревожили и терзали рождающиеся в глубине души вопросы, словно их ему задавал какой-то незнакомец. Часто он замирал на ходу, тряс головой и расстроено бормотал что-то, иногда это были слова "Я не знаю". А иногда он словно отключался, глядя в пространство, его разум пустел и хватался за мысли, словно рука, пытающаяся нашарить в темноте выключатель, его челюсть отвисала, раскрытая книга лежала на колене.С увлечением, граничащим с ужасом, он читал статьи в газетах, которые родители показывали ему: о тех, затоптанных насмерть, о беззубом священнике, который бормотал что-то о цирке, а потом наотрез отказался произнести еще хоть слово, о том, как сам Джейми был найден блуждающим в клоунской одежде по улицам, и был не в состоянии ответить на простые вопросы о пятнах крови, которые обнаружили на его ботинках.
Его разум осторожно касался той ночи, ища ответы, но ища не особо настойчиво. Он помнил, как брел, шатаясь будто пьяный, как упал лицом на обочину дороги, перед тем, как полицейские подобрали его, но до этого?.. До этого же что-то было, просто не могло не быть. И на каком-то уровне, более глубоком, чем рассудок, он знал, что этому лучше оставаться скрытым.
Чтобы забыть это, ему потребовалось загадать на огненные звезды одно последнее желание с помощью того маленького бархатного мешочка, который он нашел в своем кармане, когда в последний раз покинул цирк. К тому времени как полиция нашла его, он уже удалил из своей памяти все произошедшее.
А полупустой бархатный мешочек остался лежать в ящике его тумбочки. Время от времени он брал его в руки, слегка тяжеловатый для своего размера, издающий звук бряцающих друг об друга стеклянных шариков. Затем вдруг бросал его, словно обжегшись, и мыл руки.
Несмотря все это забывание, ему все равно снились кошмары. Яркие безжалостные картины ада, картины молодой Земли, огражденной другими правилами, картины свирепых чешуйчатых воинов, попирающих копытами дрожащую землю, воющих из какой-то скрытой темницы, бьющихся о прутья своей клетки...
И там, в гуще этих ужасных разъедающих кошмаров слышался голос, который был каким-то образом знаком ему: "Твое время еще не вышло. Слышал меня, приятель? Наслаждаешься своим отпуском там наверху? Нравится смотреть эти маленькие ужастики каждую ночь? Вот тебе подсказка, моя радость, это фотоснимки, а не сны. Да-а, теперь ты знаешь кое-что о цирке. Теперь ты знаешь. Веселье только началось. Смеха будет хоть отбавляй. Ты заходи похихикать, когда будешь готов, потому что, если они не отпускают меня, они не отпустят и тебя, уж ты поверь мне. Шоу приостановили, но не отменили, помяни мое слово. Мы еще вернемся в город, моя прелесть, и я не припоминаю, чтобы давал тебе расчет..."
И каждый раз при пробуждении у него было чувство, что за ночь в нем выросло что-то новое, потом было вырвано с корнем и выброшено, но в любой момент оно было готово вырасти снова. Ему нужно было быть начеку, но он не знал, какого врага ему остерегаться.
И он знал, что в мире есть странные места. Ему казалось, что весь мир это цирк, и нам всем достался бесплатный билет.
А во всех представлениях артистов вызывают на поклон. Рано или поздно.
[1] заросшее кустарником пространство (австралийский слэнг)
1 132 просмотра
6 комментариев
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
