Блин, надо выговориться.

Я соцработница она же нянька, обслуга, как нас только не называют. Работаю обычно с бабушками с деменцией. Не у всех стариков есть родственники или накопления на нормальный дом престарелых. Поверьте моему опыту, государственные дома для пенсионеров — последнее место, о котором нужно думать, отдавая туда родного человека. Некоторые старики бедны, другие не хотят умирать в этих почти больницах, и я их понимаю. Я в основном хожу к таким одиноким пожилым людям. Со временем я стала замечать у своих подопечных странности. Обычно пожилые люди с такой болезнью агрессивны, хотят куда-то уйти, прячут вещи (особенно ножи) и измазывают все поверхности и увы, но не нутеллой. И вот теперь представьте, что на фоне этих странностей есть нечто такое, что заставило меня написать сюда.

Все мои подопечные, независимо от возраста, пола, религиозных предпочтений или социального положения, вели ночью беседы. Некоторые называли это встречами или собраниями. И это всегда начиналось, как только гас свет. Я привыкла к бредовости рассуждений, особенно от сонного мозга больного человека. Но это было нечто иное. Приведу пример. Я работаю в Питере, городе, где дождь и туман кажутся вечными спутниками. Мой подопечный живет один в огромной старой трешке в центре, на углу Садовой. Для тех, кто не местный, объясню: квартиры в центре Питера — это высокие потолки, паутина в углах и постоянный мрак из-за отсутствия солнечных лучей. Еще и запах... его трудно передать тем, кто не ухаживал за стариками. Запах старости, мочи, пыли и чего-то из прошлого века. В этой советской мрачной квартире живет мужчина лет 60, немного полноватый и не особо ходячий. Грязные, заросшие волосы — ведь старики с деменцией могут забывать мыться, а некоторые специально не хотят. Затащить взрослого мужчину в ванную — задача не из легких.

Он был врачом на СВО. Если я правильно помню, анестезиологом. Не на самом фронте, где-то в тылу. Там, вероятно, что-то в его голове и сломалось. Уже темнело, я дочитала книгу и выключила свет. Старикам нужно соблюдать режим, иначе они становятся вредными или злыми. Я находилась на кухне, докуривала сигарету и думала о конце смены. И тут он начинает разговаривать, задавать вопросы, отвечать на них. В его комнате ведется активный диалог. Сидит этот мужчина в темноте, и нельзя сказать, что он разговаривает сам с собой. Когда у стариков с деменцией происходит очередной приступ, есть свои характерные черты. Но здесь было нечто иное. Настоящий диалог между настоящими людьми, только ночью!

Персонажей, судя по разговору, было пятеро. Задавались вопросы, шутились шутки, спорились споры. Персонажи будто бы разного возраста. Я уже не подросток, работаю с этим долго и много, понимаю рассудком, что это деменция. Но слушая эти ночные диалоги, у меня начинал бегать холодок по коже, как будто рядом со мной в темноте были какие-то непонятные личности неизвестной природы, но я их не видела. Просто представьте себя на моем месте. Ночью в квартире стариков, когда дверь в их комнату закрыта, и слышно громкие, эмоциональные беседы с "друзьями" или знакомыми. Слышно, как они показывают собеседникам фотоальбомы, памятные вещи, обсуждают жизнь. Иногда накрывают на стол в темноте, тащат из кухни тарелки, приборы, расставляют их у себя на комоде, выбирая лучшие вещи. Как будто не хотят обидеть гостей и не опозориться. Поверьте, большинство стариков постоянно думает: "Как бы обо мне ничего такого не подумали", стараясь показать свое "богатство" или шик. Днем таких разговоров не бывает — старики обычно спят или дремлют. А вот ночью всё начинается. Одна бабушка, например, общалась с "каникулёрами", как она их называла, кто это такие, хрен его знает. За этими беседами я сделала выводы. Например, говорить они могут только в темноте. Если включить свет, эти гости молчат или прячутся. Возможно, это защитная реакция, но я решила спросить в очередную такую беседу у бывшего врача, обращаясь к одному из его гостей:
"Как тебя звать-то, товарищ мой?" — спрашиваю. И сразу получаю ответ: "Ярик".Если бы дед придумывал от другого лица, ему потребовалось бы время на раздумья. Даже голос его изменился. Раньше он был хриплый, но сейчас говорил, как мужчина средних лет, явно моложе его.
"Где ж ты, Ярослав? Что-то я тебя не вижу?" — "На собрании", — отвечает он без малейшей паузы. Спрашиваю дальше, пытаясь подловить: "А сколько вас тут?" — "Нас здесь пятеро, полная комната". Спрашиваю: "Знаешь, кто я?" — И он отвечает правильно.

Чувствую, что холодок по мне уже не просто прогуливается, а будто я в ледяной камере. Стало неприятно, неуютно. Решила закурить прямо там, в темноте, без света. Но как только зажигалка осветила комнату, меня тут же остановили. Ярик, казалось, сразу возмутился: "Выключи свет, или говорить с тобой не стану." Я отвечаю, что сейчас курить буду, уж пусть простит меня старина. Он: "Ну тогда все." В комнате, озаряемой слабым светом сигареты, наступает полная тишина.

Мой подопечный просто сидит, уставившись в стену. Никаких разговоров с невидимыми друзьями, ни шепота, ни смеха. Лишь тяжелое дыхание, как у человека, которого вдруг выключили, как сломанный механизм. Теперь представьте, что такое у меня на работе с пенсионерами происходит ПОСТОЯННО. Это не один случай, не два, и даже не три. Однажды я пришла к своей подопечной, умной женщине, бывшему дирижеру оркестра, которой, к сожалению, досталась эта мерзкая болезнь. Она уже лежачая. Пришла к ней, разделась в прихожей. Питерская погода не балует, пришлось прийти с зонтом. Поставила его на кухне сушиться и сразу к ней в комнату. И вдруг она говорит мне: "А ты сегодня с красным зонтом пришла, на нем зверушка какая-то." Я сразу напряглась, спрашиваю: "А вы откуда знаете?" Она отвечает: "Так вон девушка стоит, твой зонт разглядывает, больно он ей понравился, никогда таких не видела. Повернись назад через левое плечо, медленно и сама посмотри."

Честно говоря, я перепугалась не на шутку. И, слава Богу, что был день, иначе, чувствую, схватила бы инфаркт прямо там. Но я медленно обернулась, уверенная, что сейчас увижу девушку и, как в кошмарах, какая-то бабайка бросится на меня. Но, конечно же, никого я не увидела. Мне было страшно несколько дней, но ведь работать надо. Я не могу сказать начальству, что, мол, извините, но к этой бабульке я больше не пойду, у нее там невидимые люди стоят. Пришлось, как всегда, терпеть, как мы русский люд умеем и стиснув зубы продолжать. Потом как-то прошло, и я уже спокойно хожу к ней. Но мысли не дают покоя. Может, у кого-то из вас есть объяснение, что это такое? Ведь это не просто угасающий разум. Может, это действительно призраки, духи умерших родственников или друзей, иные миры. Может, старики, как и дети, видят то, что нам не доступно. Я вообще пришла к мысли, что всё не случайно, и, возможно, онкология, деменция и другие неизлечимые болезни — это билеты в иной мир. Не хочется верить в страшилки о том, что кто-то вселяется в больное тело. Страшно всё это, но я стараюсь верить в хорошее.