Читать предыдущую часть

Жизнь за Жизнь

Весна не сразу поняла, что угодила в ловушку Тамилы. Она слишком давно не покидала своего тела и не отправлялась в тот неприветливый мир, что лежит за гранью жизни. Её бдительность заглушили эмоции и чувства, которые Весна испытывала будто-бы впервые. Всё начиналось как сон. Она оказалась в серой мгле, сквозь которую едва проступали очертания предметов и стен дома ведуньи.. Весне потребовалось немало времени, хотя время там где она оказалась имело весьма относительный характер, чтобы вспомнить, как развеивать эту мглу, как концентрироваться на каком-то конкретном предмете, делая его осязаемым и чётким, как взаимодействовать с окружением и перемещаться не чувствуя себя угодившей в вязкую трясину.

Несколько раз пройдясь по дому, Весна наконец освоилась и даже сумела обнаружить отголоски того мира, из которого явилась: бледные, едва различимые духовные проекций дочерей Сайна. Тёмный силуэт Илии подрагивал, словно тонкая тряпица на ветру и то и дело терял свою форму, что свидетельствовало о её тяжёлом эмоциональном состоянии. Весна подошла и погладила девочку по голове.

- Скоро всё кончится, обещаю, - прошептала она, хоть и знала, что Илия этого не услышит.

Тень Заны наоборот, была недвижима и наполнена густой непрозрачной тьмой, словно сгусток чернил. Приблизившись к ней, лежащей там же, где и её реальное тело, Весна пригляделась, напрягая для того конечно-же не глаза, и не какие-то иные из доступных человеческому телу органов чувств. Это действие лишь более всего было похоже на то как человек приглядывается, стараясь обнаружить что-то, чего не заметил прежде. Весна знала, что в этом мире всё переменчиво, окружение не такое, каким кажется, и умея контролировать свои духовные силы, можно открывать всё новые и новые слои.

"Как чистишь луковицу, поняла?!" - вспомнила она наставления Дарины.

Они не прошли даром, и даже теперь, столько лет спустя, Весна сумела, счищая слой за слоем, наконец отыскать скрытое, а именно тончайшую нить, будто-бы светящуюся, хотя каким именно цветом Весна понять не могла, пока сама не решила, что это будет красный. Она росла из груди Заны подобно живой лозе растения, и плавно покачиваясь в пространстве, уходила куда-то прочь, за пределы дома.

Весна было потянулась к этой нити, но остановила руку, ощутив исходящую от неё эмоциональную силу. Красная лоза словно звучала, как струна музыкального инструмента, но вместо звука издавала эмоции, желания и настроения. Прислушавшись к ним, Весна различила чётче всего ярость и голод. Ночной народ говорил с Илией, с помощью этой призрачной связи управляя чувствами девочки, превращая в одну из них. Весна убрала руку, подавив соблазн схватиться за эту нить и порвать её. Такой фокус не пройдёт, сколько сил не прикладывай. В астральном мире сила не важна, здесь действуют совсем иные законы. И прикоснувшись к этой связи, Весна могла лишь обнаружить себя для того существа, которое взяло контроль над Заной.

"Лучше пройти по ней," - решила волхаринка. - "Возможно так я узнаю, от кого исходит главная угроза, и стану на шаг ближе к поиску призвавшего это зло в мир".

Пройдя к стене, сквозь которую просачивалась нить, Весна, замерев лишь на мгновение, шагнула прямо в неё и оказалась снаружи дома ведуньи. Да, она всё ещё помнила как управлять этим миром и снимать нужные слои с луковицы. Это придавало сил и уверенности в себе. Весна воспаряла было духом, вновь ощутив себя хозяйкой положения. Впрочем это чувство быстро пропало, когда она достигла края поляны, на которой стоял дом и осознала, что не может сделать и шага в лес. Ни что видимое не останавливало её, не преграждало пути и не отбрасывало назад, она просто не могла заставить себя шагнуть дальше.

Весна недоуменно обернулась. От неё тоже тянулась в дом едва поблёскивающая серебром нить, связывающая волхаринку со своим спящем физическим телом. Порвись эта связь, и Весна уже никогда не сможет возвратиться в мир живых. Но оборвать её способны лишь поистине сильные и опасные астральные твари. А тянуться она может сколько угодно, предела нет. И не она мешала Весне сейчас шагнуть в лес. Но тогда что же?

Весна вновь стала приглядываться к окружению, снимая один слой окружающей густой и переменчивой действительности за другим, ища причину, пока перед ней не возникла тень. Существо напоминало человека, но колыхалось, словно было сделано из дыма. Чётко различить можно было лишь голову - а точнее белый череп, в глазницах которого плясали тусклые огни. Тварь, что напугала бы любого человека до смерти, вызвала у Весны лишь раздражение.

- Страж! - рявкнула она, и существо заколыхалось сильнее, то теряя, то вновь обретая свою форму, и только голова оставалось неподвижной, не спуская с Весны своего потустороннего взгляда. - Это ты не пускаешь меня?

- Таков уговор, - прошептало существо.

- Ты что-то напутал безликий. Твоя задача состоит в том, чтобы не пускать никого сюда, а не выпускать отсюда.

Страж не ответил.

Весна вновь попробовала пройти, и снова не смогла сдвинуться с места, её ноги словно приросли к земле.

- Я приказываю тебя пропустить меня, страж!

- Не таков уговор!

- А каков твой уговор, безликий?!

Тварь молчала.

Весна стала понимать, что проблема кроется глубже. Её охватило беспокойство.

- Каков твой уговор, отвечай! - рявкнула она, направив на стража волну своего гнева, от чего тело того почти полностью развеялось, но скоро вновь стало собираться.

Уговор - то что держит духов на месте. Много лет назад Баба Дарина привязала две души, принадлежащие весьма скверным людям, жившим совсем не по заветам Серебряного Волка, к своему дому, дабы те охраняли его. Она лишила их имён и лиц, а так же любых воспоминаний о своей прошлой жизни. Сделала вечными рабами колдовского договора, связывающего два мира. Весна знала этих стражей с детства, и никогда прежде они не преграждали ей пути.

"Могла ли Тамила изменить их уговор?".

- Кто твой хозяин, безликий?! Отвечай немедленно!

Сила гнева Весны бала велика, она могла бы подчинить мелкий духов с помощью неё, лишая их воли и полностью отдавая во власть ведуньи. Но узы связывающие стража оказались прочнее. Волхаринка повторила своё требование ещё несколько раз, применяя различные эмоции, комбинируя их, играя со слоями, но ничего не вышло. Так оно и было задумано, посторонний не должен получить власть над стражем никаким образом, иначе в нём теряется смысл. Уговор Дарины, или Тамилы, Весне было не разбить.

Она предприняла ещё несколько четных попыток пройти за пределы охранного круга в других местах, но безликий оказывался там раньше неё, и молча стоял на пути, не давая сделать шаг.

Вне себя от ярости на Тамилу, за то, что та не сказала Весне о своих треклятых стражах, Весна вернулась в дом, намереваясь возвратиться в своё тело и... не смогла этого сделать. Тут-то и пришло страшное осознание произошедшего. Тамила, которая так покорно помогала Весне приготовить отвар из белины и погрузиться в сон, на самом деле заманила Весну в ловушку. Заперла в астральном мире, не выпуская за ворота, но и не пуская обратно в тело.

- Какая же я дура! - воскликнула Весна, поняв, что все её попытки пробудиться в теле не приносят никакого результата. - Как могла довериться этой змее?!

Весне оставалось лишь с ужасом наблюдать, как вернувшаяся в дом Тамила пробудила Зану и скормила той маленькую, трепещущую жизнь. После того как бледная тень зверька была полностью поглощена тенью Заны, связующая нить девочки с ночным народом заметно окрепла, засияла такими мощными эмоциями, что Весне пришлось отпрянуть в другой конец дома, дабы не быть опалённой ими. Она кричала на Тамилу, призывая ту немедленно выпустить её, угрожала, затем умоляла не отпускать Зану. Но ведунья уже освободила девочку, ставшую теперь полноценным представителем ночного народа. Илия бросилась бежать, Зана кинулась следом. Весна, едва отдающая отчёт в своих действиях от захлестнувшего её отчаяния и страха, кинулась за сёстрами, но вновь упёрлась в стену и безмолвного, безликого стража. И сколько бы не кричала и не бросалась в него своим гневом и яростью, не смогла покинуть поляну.

Вернув себе самообладание, Весна ринулась обратно, готовая накинуться на Тамилу. Но та была уже готова к встрече. Лишь ворвавшись в дом, сквозь дверь, которая разлетелась на куски от натиска искренней и мощной ярости волхаринки, а затем тут же собралась обратно у неё за спиной, Весна кинулась было к Тамиле, которая стояла посреди дома и смеялась. Но едва попытавшись сомкнуть руки на шее ведуньи, Весна была отброшена громогласным приказом Тамилы.

- Прочь! - взревела девушка раскинув руки в стороны, и тут же поднявшийся из пола страж, как чёрный вихрь подхватил Весну и швырнул к стене. Глаза Тамилы пылали ярко зелёным огнём. - Смеешь нападать на ведунью в её жилище?! Дура! Это моя вотчина, запомни и умерь свой пыл Весна, пока я не обратила твой дух в гнусную жабу и не оставила в таком виде на целую вечность.

Весна подняла глаза на Тамилу. Гнев всё ещё клокотал в ней, но новых попыток напасть она предпринимать не стала. Не было в том никакого смысла. Тамила права, в своём доме ведунья практически неуязвима для любых астральных атак.

- Зачем, Тамила?! - вскричала Весна. - Что ты натворила?!

- То, что должна была, Весна! Неужели тебе не хватило ума понять?

- Что понять? Твою беспричинную ненависть к двум бедным девочкам, одну из которых ты только что обрекла на смерть а вторую на вечное прозябание во мраке? Нет, я не могу понять такой жестокости. Такому не учила тебя Дарина.

- Не учила, ты права, - Тамила опустила руки и заговорила спокойнее, но глаза её продолжали сиять. - Этот урок я усвоила сама.

- Урок ненависти?

- Урок выживания.

- Выживания? О чём ты говоришь?! Эти девочки ничем тебе не угрожали.

- Не смотри так мелко, Весна. И эти девочки, и их родители, и их дети, все южане угрожают нам. Не мне одной, и не тебе, а всему нашему народу, и Священному Лесу. Неужели ты этого не видишь?

- Твои слова безумны и лишены смысла. Я живу среди них и знаю, что это такие же люди как и мы. Просто солдаты, уставшие от войны, они хотят спокойно жить здесь, растить детей, строить дома. Они никак не угрожают нашему народу.

- Я и не ожидала иных слов от тебя, Весна, ведь ты ослеплена чувствами. Ты уже скорее одна из них, чем одна из нас.

- Да как ты смеешь?! Я волхаринка по крови и рождению, я связана с этой землей не менее тебя, и то, что я выбрала своим супругом южанина никак не изменит этого.

- Изменит. Ты и сама не заметила, как потеряла себя, стала частью их общества и утратила связь со своим народом. Теперь ты с ними а не с нами.

- Мы и они, - Весна сокрушённо покачала головой. - Зачем делить мир таким образом? Разве он столь мал? Почему бы не жить под этим небом нам всем вместе?

- Какой до тошноты идеальный мирок ты мне рисуешь. - Губы Тамилы презрительно скривились. - Вот только это не я явилась на чужую землю, как чума, заражая всё вокруг.

- Да о чём ты говоришь, безумная?! Никто не посягает ни на твой дом, ни на Священный Лес.

- Ты называешь меня безумной, Весна? Но по мне так это вы все безумные. Все, кто впустил на нашу землю врага, притворившегося другом, и уверен, что им ничего не угрожает. Да, к нам они пришли не с мечом или огнём, но их торговцы продолжают пребывать в наши земли, подкупая своими диковинками, своими, якобы, чудесными достижениями. Давно ли ты бывала в Волчеграде, глупая моя Весна? Когда я побывала там в последний раз, вместе с Дариной, ужаснулась от засилья чужеземцев. Даже царь благоволит им, купившись на сладкие речи этих жадных до власти лжецов. И уже сейчас посреди города возвышается храм их веры, ты можешь себе такое представить? Они принесли в наш дом, в самое его сердце, своего бога. И он заражает умы и сердца волхарин. А что дальше? Когда их обычаи и святыни станут для нас дороже наших собственных? Когда доверчивые потомки Серебряного Волка утратят связь со своим праотцом и начнут вырубать Священный Лес, чтобы строить города для чужестранцев?

- Такого не случится никогда. Ты видишь то, чего нет.

- А ты не видишь ничего вовсе! Это уже происходит, и, стоя в Волчеграде, перед церковью их бога, глядя как зазывает священник под её своды горожан, я поняла, что если это не остановит сейчас, то зараза разрастётся, и уже ничто не будет способно ей воспрепятствовать поглотить мой дом. И мы погибнем, станем частью их общества. Утратим себя и свои корни, забудем кем были. Исчезнет Священный Лес, и Волхария станет лишь провинцией для их королевства. Вот что задумал их алчный король Марек. А ты говоришь про единство под общим небом. Не будет единства, только захват и порабощение. Я видела эта столь ясно, что от страха и омерзения едва не спалила обитель их бога своими руками. Но скоро поняла, что так ничего не изменить. Нужно бороться иным способом. Потребовалось время, чтобы его отыскать, но теперь я знаю, что стою на верном пути.

В груди у Весны защемило от осознания смысла слов Тамилы. Прочитав эта в глазах своей пленницы, Тамила заулыбалась.

- Неужели ты поняла это только сейчас, Весна? Дарина явно переоценивала твои способности.

- Я просто не могу в это поверить. - Голос Весны дрожал. - Отказываюсь верить!

- Как угодно.

- Какой же страх должен был привести тебя к подобному решению? Ты действительно обезумела, если решила разбудить ночной народ. Как тебе удалось такое?

- Дарина. - Тамила развела руками. - Она хранила эту тайну. Знала, что в Бледных горах заключён один из могильников ночного народа. И унесла бы с собой в могилу, если бы я, в поисках орудия против южан, такого, к которому они бы не были готовы, не стала обшаривать самые дальние уголки мира духов. Тогда и почувствовала их. Едва ощутимый гул, ритмичный, то нарастающий, то спадающий. То было дыхание их шамана, погружённого в долгий сон. Дарина конечно не знала о моих поисках, но когда я отыскала могильник ночного народа, ей пришлось раскрыть мне правду о нём. Конечно, она считала, что таким образом предостерегает меня от приближения к этой древней силе, но всё вышло как раз наоборот.

- Дарина правда умерла своей смертью? - холодно спросила Весна, уже, кажется, зная ответ.

Тамилы ухмыльнулась, но отвела глаза, словно всё же испытывала некий стыд за содеянное. Однако голос её ничуть не переменился.

- Нет, конечно. Когда пришло время, и я стала достаточно сильна, Дарина превратилась в серьёзную помеху. Устранить старуху было не сложно, она и без того уже значительно растеряла своих сил и не ожидала от меня угрозы. Нужно было лишь набраться терпения. Как ты должно быть уже заметила, я отняла её стражей. Перехватила власть над ними, и выждав подходящий момент, нанесла решающий удар. Так что можешь не искать здесь нашу наставницу, Весна. Я лично отправила её истощённый и беспомощный дух к Серебряному Волку.

- Ты омерзительна, - прохрипела Весна. - Будь ты проклята!

- Ах если бы твои слова имели здесь хоть какую-то силу, Весна. Вот только сила в моих руках. Вся сила ведуньи и вся власть над этим миром.

- Власть? Самодовольная дрянь! Что ты о себе возомнила?! Думаешь у тебя есть власть над ночным народом? Никто не в силах им приказывать и управлять ими.

- А мне и не нужно. С ними можно договориться. Я пробудила сперва только дух шамана и заключила с ним небольшой и довольно простой договор. Я прекращаю их сон, а взамен взор ночного народа будет устремлён на юг. Так что я не буду управлять ими, лишь направлять. А дальше всё пойдёт само. Южане будут заражаться, становиться рабами голода и воли шамана, его армия будет расти. А когда они поймут в чём дело, станет уже слишком поздно.

- Сколько же смертей ты готова взять на свою совесть?

- Не тешь себя этой брехнёй про муки совести. Никаких терзаний не будет. Ведь это не атака, это защита. Я делаю то, что необходимо и знаю, на чьей стороне правда. История докажет мою правоту.

Весна подавила ком горечи и боли, что рвался из её груди, и произнесла тихо и скорбно:

- Если всё случится как ты говоришь, то история запомнит тебя как самое страшное чудовище. Никто не станет тебя восхвалять, а те твари, с которыми ты заключила свой договор, рано или поздно обернут свой взор на север. Думаешь их остановит какой-то глупый договор? Они тебе не духи и призраки. Их голод не знает предела, и эти твари не остановятся на южанах. Они не остановятся пока не поглотят все народы на свете и жителей Священного Леса в том числе. Ты не спасла свой народ, Тамила. Ты обрекла всех нас на гибель.

- Ты утомила меня, Весна, - проговорила ведунья холодно, но за маской безразличия Весна заметила, что последние её слова всё же задели Тамилу. - Твоя глупость больше не забавляет меня. Оставайся тут, пока я решу, что с тобой делать. Но, будь уверена, участь твоя окажется куда хуже, чем у Дарины. Возможно я отдам тебя шаману, чтобы ты стала одной из них, как и все дорогие твоему сердцу южане. А может оставлю своей зверушкой. Но пока я хочу чтобы ты в полной мере насладилась своей беспомощностью.

- Не смей! - взревела Весна, но Тамила уже разорвала связь, и растворилась в воздухе, прежде чем Весна успела хоть что-то сделать. Теперь она там, где борются за свою жизнь и погибают её друзья и их семьи. А Весна ничего с этим не может поделать.

- Будь ты проклята! Будь проклята, слышишь?! - возопила Весна, оседая на одно колено и стискивая руками грудь. - Не смей оставлять меня здесь! Выпусти! Дай уйти, умоляю! Дай мне быть с ними! Я хочу быть со своим детьми! Я хочу быть рядом с Ханрисом!

***

Драйган вышел из оцепенения, только когда залаял Зоркий. Пёс, прежде не дававший о себе знать, возможно потому, что боялся находиться рядом с пламенем Маллида, а может и по каким-то иным, ведомым одному только ему причинам, теперь вдруг объявился на поле боя и стал носиться по кругу, лая на лежащее на земле тело. Приглядевшись, Драйган понял, что Зокрий лает на Ханриса. Охотник лежал в скрюченной позе, спиной к дому и не подавал никаких признаков жизни. Юноша не видел, почему Ханрис вдруг вышел из боя и как оказался на земле, у него просто не было времени обратить на то внимание. А теперь, в свете гаснущих костров Драйгану никак не удалось разглядеть, дышит ли Ханрис, но точно он понимал одно: Зоркий просто так не стал бы лаять.

"Может он предупреждает о том, что Ханрис уже окончательно обратился в одну из этих тварей?".

Подумав об этом, Драйган потянулся к колчану, и обнаружил, что осталось у него всего две стрелы. Где-то в темноте дома ещё должен был валяться колчан Синты, но видно его не было.

"Бездна! И что же мне делать?"

Пёс залаял ещё неистовее и Драйган заметил, что Ханрис зашевелился. Он тут же вложил стрелу в тетиву и прицелился, готовый выстрелить ему в голову. Но действительно ли он был к тому готов?

***

Собачий лай вернул Ханриса в реальность. Не сразу, но медленно он всё же всплыл на поверхность из тёмных пучин своей боли и тяжёлой, придавливающей к земле воли шамана. Он с трудом поднял голову и увидел перед собой Зоркого, верного пса Ломара, который, неистово лая, рыча и скалясь, то кидался на него, то отпрыгивал обратно, словно бы норовя укусить, но в последний миг передумывая. Этот лай оглушительным гонгом отдавался в голове охотника, а пёс, заметив, что его действия возымели эффект, стал действовать ещё яростнее. В один момент он подскочил так близко, что Ханрис отпрянул назад, закрывая лицо руками. Но укуса не последовало, и Зоркий снова продолжил танцевать вокруг.

- Прочь! Поди прочь! - крикнул Ханрис, приподнявший на левой руке и попытался отмахнуться от зверя правой, когда тот снова кинулся на него.

Но Зоркий извернулся и цапнул Ханриса за предплечье. Не сильно, а как-то играючи. Вцепился и потянул, словно чтобы заставить подняться, но быстро отпустил и снова отпрыгнул на безопасное расстояние.

- Убей его, Ханрис! - взревел вдруг в голове Шаман. - Отними его жизнь, Ханрис! Пожри его жизнь, Ханрис!

Различить истерическую злобу в голосе демона не представляло труда. Шаман боялся представшей перед ними, казалось бы обыкновенной собаки, она ему мешала.

- Катись в Бездну! - рявкнул Ханрис почти тем же лаем, что и пёс, но слова эти обращены были не Зоркому, а к той твари, что нашёптывала ему на ухо свою волю. - Я тебе не служу, слышишь?! Я сбежал от тебя!

- Ты один из нас, Ханрис! Ты должен есть, Хавнрис! Ты будешь забирать жизни, Ханрис! Пожри эту жизнь, Ханрис!

Боль в животе усилилась, усилился голод. Ханрис едва сдерживался, чтобы не броситься на Зоркого и не порвать его в клочья. Так хотелось впиться зубами в его сочную, источающую столь сладостный аромат жизни плоть, и наконец избавиться от этой боли. Силы оставляли его, потому что свои силы охотник мог черпать теперь только в поглощение другой жизни, так делает ночной народ.

- Я не стану подчиняться тебе! - завопил он. - Я лучше умру!

Пёс продолжал лаять, призывая Ханриса подняться.

- Я не могу, друг. Я не могу, ясно тебе?! - закричал на него Ханрис и замахал на зверя рукой. - Беги отсюда! Про-о-очь, Бездна тебя забери!!!

Но пёс никак не хотел отступать. Сквозь накатившие на глаза слёзы боли, Ханрис увидел, как за Зорким возникает тень. Желтые глаза пылают злобой и голодом, тем же самым, который испытывал сейчас Ханрис. Шаман не смог заставить охотника убить собаку, которая ему мешала, и послал за тем более послушную тварь.

- Зоркий! Сзади! - собрав всю волю в кулак, Ханрис вскочил на ноги, готовый защищать собаку, даже ценой своей жизни, однако явно проигрывал желтоглазому в скорости.

Но тут стрела промчалась рядом с его головой, едва не задев уха, и вонзилась твари в глаз. Истошно завопив, Ханрис тут же кинулся на демона, заключил его в объятия и вместе они повалились наземь. Ханрис, оказавшись сверху, не раздумывая ни минуты вонзил свои клыки твари в глотку, и в рот полилась тёплая кровь. Бестия зашлась диким воплем, с ужасом осознавая своим скудным, поражённым недугом голода и ярости умом, что сама стала добычей, которую вот-вот сожрут. Тварь принялась бороться с Ханрисом, раздирая его спину острыми когтями. Но с каждой секундой, что живительный сок проникал в его горло, охотник становился всё сильнее и яростнее, его голод был утолён, силы восстановлены. Теперь даже шаман оказался над ним не властен.

Дерущиеся покатились по земле. Ханрис вырывал всё новые и новые куски зловонной плоти чудовища, вгрызаясь в его плоть всё глубже, пока тот не перестал бороться и стал лишь конвульсивно дёргаться в его объятиях. Жизнь одного ночного монстра быстро поглощалась другим.

Оторвавшись наконец от своей умирающей добычи, перемазанный в её крови и грязи, Ханрис взревел, обращаясь к шаману в своей голове:

- Этого ты хотел?! Чтобы я забрал жизнь?! Так вот же, ликуй! Я забрал её! Но я всё ещё голоден! Хочешь, чтобы я ел?! Давай, присылай своих выродков! Я пожру их всех!!!

Встав на ноги, Ханрис ощутил прилив сил, который не чувствовал прежде, когда ел летучих мышей или оленя. То была совсем другая сила, куда более могучая.

"Вот почему им предпочтительнее человек!" - понял он. - "Но, выходит, что вполне сойдут и другие ночные выродки? Ну что же, да будет так!"

Его призыв сработал. Оглядев окрестности, Ханрис заметил прячущихся за конюшней и за хлевом тварей. Не стал их пересчитывать, а вместо этого бросился к своему кинжалу, и, подняв его с земли, оглянулся на дом. Из окна на него взирало испуганное и бледное лицо Драйган. Парень целился в Ханриса из лука и в глазах блестела решительность.

"Спасибо, что ещё не спустил тетиву, парень", - с горечью подумал Ханрис. - "Видок у меня, должно быть, тот ещё!".

Кинжал в руке Ханриса завибрировал, оповещая о готовящейся атаке. Охотник перевёл взгляд на Зоркого, который, взирал на охотника сверху внизу, раскрыв рот и высунув язык, словно улыбался.

- Ты умница, приятель. Ты спас меня. А теперь беги в дом, - он махнул на зверя рукой. - Давай, беги отсюда, скорее! Беги в дом!

Пёс в последний раз громко гавкнул и кинулся прочь.

- Умница, - повторил Ханрис и обернулся, готовый к схватке.

***

Зоркий нёсся к дому, а за ним, спрыгнув с крыши хлева, кинулась ночная тварь. Драйган не раздумывая выпустил последнюю стрелу в преследователя, но попал лишь в грудь. Это замедлило бестию совсем ненадолго, и когда Зоркий одним прыжком залетел в окно, Драйган быстро скрылся в глубине дома, вновь беря в руки меч.

"Не смотри ему в глаза!" - успел напомнить себе Драйган, твёрдо решив сконцентрироваться на главном оружие ночных бестий - когтистых лапах.

Тварь не заставила себя ждать. С рёвом она запрыгнула в окно, и пёс начал истошно лаять, а Драйган, понадеявшись на преимущество внезапности, решил атаковать желтоглазого первым. Он взмахнул мечом сверху вниз, надеясь распороть твари брюхо, но та успела отпрянуть, и лезвие лишь едва задело её плоть. Демон тут же перешёл в атаку и бросившись на Драйгана, саданул лапой наотмашь, намереваясь снести человеку половину черепа одним ударом. Драйган успел поймать его лапу на свой клинок, и два длинных пальца покинули уродливую кисть и покатились по полу. Взревев от ярости, демон тут же нанёс удар второй лапой, и теперь уже Драйган сумел лишь чуть отступить назад, прежде чем острые когти оставили на его плече три глубокий раны. Сын Маллида вскрикнул от боли и осел на колено, едва не выронив из рук меч. Тварь зарычала на него, выпрямившись в полный рост, и тут в бой вступил Зоркий. Он вцепился демону в ноги и принялся с рычанием рвань мясо. Ночной махнул ногой, и пёс с визгом отлетел к стене.

"Отличная идея, Зоркий!" - быстро сообразил Драйган и, не вставая на ноги, а лишь выпрямив спину, с размаху всадил меч твари под колено. Лезвие застряло в кости, но вошло достаточно глубоко, чтобы та с рёвом рухнула на пол, а Драйган, вынужденный оставить оружие, откатился по полу в другую сторону.

Желтоглазый попытался подняться, но снова упал.

"Так тебе и надо, выродок!"

Отыскав глазами другой меч, Драйган ринулся к нему.

Демон попытался перехватить юношу, выкинув вперёд лапу, но Драйган прыгнул вперёд, и когти твари лишь снесли ножку стола, от чего тот рухнул на бок.

Схватив меч Зана, Драйган снова готов был к бою. Не пытаясь больше подняться, тварь ринулась к нему на четвереньках, от того ставшая ещё больше походить на зверя. Драйган быстро стал отступать, делая выпады мечом, которые оставляли на теле желтоглазого раны, но не останавливали, а, казалось, только больше злили. Силы оставляли юношу, и без того раненого и уставшего, и в итоге, он, уходя от очередной атаки, споткнулся от валяющийся на полу табурет и упал на спину. Противник тут же схватил его за ногу и потащил к себе. Клыки глубоко вонзились в левое бедро парня, а через мгновение Драйган, превозмогая боль, всадил острие меча твари в шею. А затем, схватившись за рукоять обеими руками, надавил, и лезвие ушло в туловище желтоглазого без малого на пол своей длины. Теперь его хватка ослабла, и Драйган тут же скинул с себя противника.

***

Синта пришла в себя когда рядом залаял Зоркий. Продравшись наконец сквозь накрывшую её сознание пелену скорби и боли, как душевной так и физической, она вспомнила, что бой ещё не окончен. Драйган бился с тварью, а она ничем не могла помочь. Нога сломана, лук далеко, а где стрелы в общем хаосе и вовсе неясно. Оставалось только наблюдать. Драйган всё же одержал верх, но когда бой стих, Синта услышала рычание с другой стороны, из глубины дома. Оттуда прежде явился Ронар, а теперь, оттуда же, из темноты, зайдя им в тыл, подбиралась ещё одна тварь. А может и не одна. Оглянувшись, Синта увидела в тёмном проёме жёлтые глаза и тут же отвернулась, помня, какое жуткое влияние они оказывают на людское сознание.

- Драйган, они в доме! - крикнул Синта, махнув рукой в сторону тёмного проёма, а сама поползла от него прочь, оставив на полу бездыханное тело брата.

Драйган попытался было выдернуть меч из тела поверженной твари, но та была ещё жива и пыталась отмахиваться лапами. Оставив эту затею, он тоже отполз подальше, к Синте, которая добралась до дальней стены и села, облокотившись на неё, рядом с Зорким. Пёс не шевелился и лишь тихо поскуливал.

Драйган сел рядом, и они прижались друг к другу, тяжело дыша.

- Что нам делать? - полушёпотом спросила Синта.

- У меня нет никакого оружия, - сказал Драйган с досадой и обречённостью в голосе. - Даже столового ножа нет.

- У меня тоже. Только... это... - Синта нашарила в кармане и вынула чёрную жемчужину. - Но я не знаю, как ею пользоваться.

Тварь появилась из прохода, и жёлтые глаза уставились на вжавшихся в стену людей. Следом вышла вторая. Они не спешили, наученный опытом погибших сородичей, поняли, что эти люди совсем не простая добыча, и ожидать от них можно чего угодно.

- Кидай в окно, - сказал Драйган. - Может сейчас у тебя получится переместиться, и ты окажешься снаружи. Там сможешь где-нибудь укрыться.

Они оба не смотрели надвигающимся тварям в глаза. Упершись лбами, они искоса, исподлобья, следили за приближением их силуэтов.

- А как же ты?

- Я не смогу бежать. Очень много ран. Но дам бой.

- Я с тобой.

- Нет, пожалуйста. Ты должна попытаться сбежать. Это твой последний шанс.

- Но у меня не получалось...

- Я знаю, но ты должно попробовать сейчас.

Синта сжала в кулаке жемчужину.

"Может мне удастся унести отсюда не только себя, но и нас всех? Только на такое я согласна. Все, или никто, слышишь ты, камень проклятый?! У меня должно получится. У отца ведь получилось, значит и у меня должно. Я смогу. Смогу! Папочка, помоги мне!"

Синта размахнулась и кинула жемчужину. Но та не вылетела в окно. Она ударилась о раму и отскочила обратно. С тихим стуком упала на пол и, покатившись, провалилась сквозь доски. Издав отчаянных стон, Синта закрыла глаза и крепче прижалась к Драйгану.

- Прости меня, - прошептала она.

- Я люблю тебя, - тихо ответил он.

- Я тоже тебя люблю.

Твари были уже рядом, Синта чувствовала их зловонное дыхание над собой, слышала утробное рычание.

- Ничего не бойся, - сказал ей Драйган. - Я с тобой. Я всегда буду с тобой.

- Я не боюсь.

В этой тьме, в тёплых объятиях Драйгана, Синта действительно перестала бояться. И вдруг что-то блеснуло на границе её чувств, что-то странное, незнакомое но манящее, и Синта потянулась к этому, за миг до смертельной атаки.

***

Два черепа, - стражи, как назвала их Весна, - взирали на ночной лес своими жуткими пустыми глазницами, в которых подрагивало оранжевое пламя. Лишь завидев их впереди на дороге, Илия вновь лишилась того самообладания и уверенности в собственных силах, которые предало ей возвращение в волхаринскую деревню. И даже присутствие рядом троих крепких мужчин не помогало избавиться от липкого и холодного страха, забравшегося девочке в живот и извивающегося там подобно мерзкому червю. Тело вновь охватила дрожь. Должно быть заметив это, Горын мягко опустил свою мозолистую ладонь Илии на плечо.

- Давай-ка, малышка, дальше мы без тебя пойдём. А ты к лошадям возвращайся, и там нас жди.

"Я не малышка!" - захотелось крикнуть Илии в гневе, который помог бы хоть на мгновение заглушить её страх, но, обратив колкий взгляд на Горына, девочка осеклась. Понимая, что дрожит как лист на ветру и едва сдерживается, чтобы не разрыдаться, кем же ещё она могла себя величать? Великой воительницей? Уж точно нет. Самая настоящая малышка - вот кто она, особенно в сравнении с теми силами, что властвуют в этих лесах. И нет ей смысла злиться на добродушного старика, для которого она лишь маленькая девочка, коей по сути и является. Всё же, когда Илия ворвалась с криком к нему в дом посреди ночи, и принялась бессвязно рассказывать о произошедшем у Тамилы, Горын не воспринял её слова как истерику ребёнка, а прислушался. Пусть и не всё понял из сбивчивого рассказа Илии, но уяснил главное - Весна в беде. Тогда он тут же разбудил двух своих сыновей: Баюна и Темнозора, и велел им вооружаться и немедленно седлать лошадей. Старик даже не стал противиться, когда Илия твёрдо сказала, что поедет с ними. Так что она ничего не ответила на слова Горына, оставив все силы на борьбу со своим страхом, но и к повозке не повернула, а лишь снова посмотрела в глаза жутким черепам. Горын хмыкнул, то-ли дивясь храбростью девочки, то-ли потешаясь над её глупостью, но настаивать не стал.

- Как думаешь, отче, змеюка знает, что мы здесь? - спросил Темнозор, - немногим старше Илии паренёк, крепкий как его отец и брат, но ещё не успевший обзавестись их пышной бородой.

Всю поездку сюда, сидя за спиной старшего брата, он посматривал на дочь Сайна, которая скакала с Горыном, но быстро отводил глаза, когда встречался с той взглядом. Илия могла бы счесть это забавным, а самого Темнозора даже симпатичным, но только не в данных обстоятельствах, когда по лесу бродят желтоглазые людоеды, её собственная сестра пыталась убить её, а злобная колдунья задумала невесть какое зло. Нет, сейчас не время для любовных интересов, и девочке уже не верилось, что оно когда-либо наступит. Ужас и тьма застлали собой будущее, делая его ещё более непроглядным, чем окружающая дом ведуньи чащоба волхаринского леса, кроны которого зловеще шумели над их головами.

- Её не просто так зовут ведуньей, а малец, - хохотнул Горын. Но совсем не весело, нет, а весьма даже мрачно. - На нашу беду она многое ведает из того что нам с вами неведомо.

- Значит врасплох застать не удастся? - сказал уже старший сын, Баюн.

- Сильно сомневаюсь.

- Так и что же нам тогда делать то? Раз знает про нас, стало быть готова.

- Стало быть так, - Горын в задумчивости поскрёб бороду, не сводя глаз с черепов стерегущих дорогу.

- Может больше народу надобно созвать, и вернуться не втроём, а, ну там скажем, дюжиной мужиков?

- Да я бы на эту бестию злорадную и двумя дюжинами не пошёл бы, будь на то моя воля. Позвал бы лучше в помощь кого-то знающего их колдовское дело. Да хоть бы и ведуна из Златорощицы.

- Так до туда же два дня пути, - нахмурился Баюн.

- Вот то-то и оно, сынки, что время нас под зад пинает. Нет его у нас стало быть. Весна в беде, в помощи нашей нуждается, значит пойдём втроём, вооружившись силой простого люда, да верой в Серебряного Волка. Будем надеяться, что нам он покровительствует, а не ей, змеюке этой, иначе угодим в передрягу из которой выкарабкаться будет ой как не просто.

Он глянул на своих сыновей, в чьих глаза горела решительность, за которой, Илия в том не сомневалась, скрывался тот же страх перед неведомыми силами ведуньи, что и в ней самой. Но ни один волхарин не дрогнул, не выказал ужаса, за что она была им крайне благодарна. Девочке ужа начало казаться, что только на их мужестве и держится она сама, так как собственных сил бороться с натиском окружающего кошмара уже не осталось.

"Значить так тому и быть", - решила Илия. - "Буду с ними до самого последнего мгновения. Если погибнут они - я тоже сгину. Лучше так, чем вернуться с позором к маменьке и папеньке, и сказать им, что не уберегла сестрёнку, а Ханрису и детям его сообщить, что Весну тоже спасти не сумела. Нет, лучше уж идти до конца и сгинуть раз и навсегда".

Эта обречённость, не по годам настигшая Илию, принесла с собой странное успокоение. Если путь только один и с него не свернуть, а дочь Сайна, урождённая в отца, обладала достаточной волей чтобы не позволить себе сделать этого, значит и страшится его не имеет смысла. То было слабое утешение, очень шаткое, но так как и времени раздумывать о нём уже не было, оно казалось вполне приемлемым.

- Я пойду первым, - говорил Горын сыновьям свой план. - Баюн рядом. Ты Темнозор держись поодаль, и лук готовь. А ты девочка, коль с нами решила остаться, иди за Темнозором в след, но не мешайся ему, и под ноги не лезь.

- Чем мне драться? - спросила Илия.

- Ты что это, меня не слышишь что ли? Драться мы будем, а ты позади держись, да не лезь в дом, покуда мы там будем.

- А если придётся драться? - настаивала Илия.

- Если придётся... - Баюн вынул из кожаных ножен на поясе большой охотничий нож, с резной ручкой, на которой был изображена голова волка. - Вот, держи, девочка.

Горын неодобрительно посмотрел на то, как Илия принимает у Баюна оружие, кажущуюся громадным в её руке, - почти что меч, - но ничего не сказал.

- Благодарю, - пробормотала Илия, взвешивая в руке тяжёлый нож, лезвие которого, едва блеснув в свете Рунона, не оставляла в девочке ни капли сомнений в своей остроте.

- Будь с ним осторожна, - сказал Баюн. - И всё же в драку не лезь, а только если защищаться придётся, тогда используй.

Илия кивнула.

- Итак, - Горын обвёл сыновей тяжёлым взглядом. - Все всё поняли?

- Да отец. - Баюн повёл плечами и обнажил свой короткий прямой меч, с рукояткой в хват одной руки. - Я иду рядом с тобой.

Темнозор достал стрелу из колчана за спиной и вложил в лук, который нёс в руках.

- Я следом за вами, чуть на расстоянии, с луком на изготовку.

Горын глянул на Илию.

- Я за Темнозором, - покорно проговорила девочка, крепко сжимая рукоять своего оружия. - Не лезу вам под руку и не суюсь в драку.

- Именно так, - кивнул Горын снимая с пояса свой боевой топор, лезвие которого украшала вязь. Слева висел ещё один, но его волхарин пока трогать не стал. - Вход один, обходить дом и разделяться не вижу смысла. Так что идём прямиком в хату. И знайте, сынки, что ведунья мастерица всяческих уловок, не слушайте её речей, и не попадитесь на обман. Если дрогнем, засомневаемся, тут-то нам и конец придёт.

И они двинулись дальше по дороге, как и условились: впереди Горын, слева от него, и чуть позади Баюн. Шагах в четырёх за ними Темнозор, и за ним Илия. Так и вошли на территорию ведуньи. Проходя мимо черепов, Илия старалась не смотреть на них, но то было выше её сил, и когда всё же глянула, вновь ощутила этот ужас, ползающий по её животу.

"Может разбить их?!" - подумала девочка уставшая бояться, охваченная вдруг приступом злости и стыда за свою трусость.

Теперь в руках у неё было оружие, и она могла бы пустить его в ход: бить череп пока тот не расколется, а затем приняться за второй и не останавливаться пока от них не останется только труха. Прогнало бы это её страх? Принесло бы удовлетворение? Быть может. Но всё же Илия понимала, что с теми силами, которые заключили внутри этих жутких черепов, ни одному оружию не справиться.

Дом ведуньи выглядел ровно таким же спокойным и не предвещающем беды, как и в час, когда Илия впервые его увидела. В окне подрагивал тёплый, жёлтый свет. И всё же, поглядывая на лес, Илия не могла отделаться от появившегося при входе на поляну отвратительного ощущения, что что-то оттуда смотрит на неё. Деревья тонули в темноте, которая, казалось, стала ещё более густой, облепив собой ветви, лишив их чётких очертаний, а ещё, хотя дочь Сайна твердила себе, что это только проделки разыгравшегося воображения, ей казалось, что эта странная тьма время от времени двигается, то на одной ветви, то на другой. Судя по тому, как вертел головой Темнозор, словно стараясь что-то различить на верхушках деревьев, Илия поняла, что он тоже что-то там заметил. Однако спрашивать не стала, боясь нарушить тишину и выдать своё присутствие ведунье. Ведь пока что, если Тамила и знала об их приближении, то никак на то не реагировала, и Илия искренне надеялась, что она всё же не так всеведуща, как говорил Горын.

"А может её и вовсе в доме нет?" - с надеждой подумала Илия. - "Тогда мы просто заберём Весну отсюда в деревню. Пожалуйста, Властитель, пусть всё будет так!".

Четыре человеческих силуэта, едва различимые в пробивающемся сквозь тучи свете Рунона, стараясь ступать как можно тише, наконец преодолели бесконечно долгий путь через поляну. Под давящим на них взором тьмы они приблизились к жилищу ведуньи. И вот когда Горын оказался у самой двери и потянулся к ней левой рукой, лес вдруг взорвался карканьем и хлопаньем десятков крыльев. Обступившая их тьма словно ожила, пришла в движение, вмиг сорвалась с деревьев и заслонила собой небо, скрыв поляну от света звёзд и Рунона.

"Если Серебряный Волк и существует, то его взор больше не может проникнуть сюда!" - такая вот странная мысль сверкнула и погасла где-то на краю сознания Илии, стремительно заполняемого паникой.

- К земле! - взревел Горын. - Все к земле, живо!

Илия тут же припала к земле, словно только и ждала этого момента. Ноги сами подкосились, и вот она уже лежит животом на траве. Рядом опустился Темнозор, а чуть впереди Баюн. Но Горын, вопреки своему совету, не стал ложиться, а вновь потянулся к двери, и распахнул её, выпуская на погрузившуюся во мрак поляну свет камина горящего внутри.

Часть кружащейся над ними тьмы ту же отделилась и ринулась на старого волхарина. Тот едва успел шагнуть одной ногой в дом, когда с десяток чёрных птиц набросились на него и принялись разрывать своими острыми когтями и клювами его рубаху на спине, оставляя на коже глубокие порезы. Закрыв левой рукой затылок, он наотмашь взмахнул топором и отбил одного ворона, который упал на траву, всего в шаге от лица Илии. Его шея была перерублена, но птица продолжала истошно колотить крыльями по земле.

Горын наконец заскочил внутрь дома и пропал из виду Илии.

- Темнозор! Девочка! Живо ползите к дому! - закричал им Баюн. - Здесь оставаться нельзя!

Сам он тут же вскочил на ноги и, пригибаясь почти в половину своего роста и закрывая голову руками, с воинственным рёвом кинулся в двери.

- Ползи за мной! - крикнул Илии Темнозор, стараясь перекричать карканье взбесившихся воронов над их головами.

И они поползли, прикрывая головы руками. Птицы то и дело пикировали на людей, и Илия вскрикивала когда их когти вцеплялись ей в волосы или руку. Один ворон даже осмелился сесть ей прямо на спину, и, глубоко вонзив свои когти в кожу на правой лопатке девочки, всадил острый клюв в мясо возле большого пальца правой руки. Илия завизжала и тут же перекатилась на спину. Но чёрная птица успела взлететь. Тогда дочь Сайна вновь перевернулась на живот и поползла дальше, сжимая в руке нож.

В доме что-то происходило. В дверном проёме метались тени, что-то грохало и стучало. Наконец добравшись до крыльца Темнозор, обернулся к Илии. По его левой щеке струилась кровь, а лоб был рассечён длинной царапиной.

- Хватайся! - крикнул он, одним прыжком вскочив на ноги и протянув Илии руку.

Она вцепилась в его ладонь, и Темнозор, оказавшись не по годам сильным, потянул её за собой в дом. Через мгновение оба они ввалились на дощатый пол.

Илия завертела головой, пытаясь понять что происходит. Горын лежал у стены слева, его рубаха пропиталась кровью, став алого цвета. Лицо с левой стороны превратилось в одну сплошную рваную рану, из которой хлестала кровь. Его топор лежал посреди дома. Баюн же, рубаха которого на плече так же была разорвана ударом когтей и постепенно напитывалась кровью, взмахами меча отбивался от громадной кошки с серой шерстью и пылающими изумрудным цветом глазами, которая, медленно наступала на него, хищно шипя, прижимая к голове свои уши с кисточками, и то и дело совершая выпады лапой, а затем отскакивая от ударов Баюна. Позади всего этого безумия, у камина, стояла Тамила. Её глаза были закрыты, пальцы напряжены и согнуты, словно её охватил паралич, и ведунья делала руками выпады вперёд, словно била когтями. От Илии не ускользнуло, что движения эти она совершала одновременно с атаками рыси.

Темнозор тут же встал на одно колено и, натянув тетиву, выстрелил из лука в кошку. Стрела вонзилась ей в спину чуть левее позвоночника. Зверюга зашипела, на миг обернулась и обожгла молодого волхарина взглядом, до ужаса похожим на взгляд Тамилы. Тут же Баюн занёс меч над головой, намереваясь воспользоваться замешательством рыси, но та ловко ушла из под атаки в самый последний момент, и, когда острие клинка вонзилось в пол, прыгнула на Баюна. Клыки впились волхарину в горло и он, выронив меч и сцепившись с рысью в смертельных объятиях, покатился по полу.

- Брат! - взревел Темнозор.

Он уже вновь натянул тетиву, но выстрелить не мог, слишком велика была вероятность, что он поразит рысь вместе с Баюном.

- Не туда! - крикнула Илия. - В Тамилу! Стреляй в неё! Убей Тамилу!

Темнозор быстро перевёл лук на ведунью, но тут же в дом через открытую дверь ворвались несколько воронов. Птицы набросились на младшего сына Горына, и выпущенная им стрела прошла далеко от Тамилы, вонзившись в стену. Птицы принялись клевать его в плечи и голову, и Темнозор, взвыв, выпустил из рук лук и стал отбиваться от них руками, катаясь по полу.

Тогда Илия вскочила на ноги и, уклонившись от промчавшейся над головой птицы, когти которой все же успели цепануть ей кожу у самой макушки, кинулась на ведунью.

***

Тамила всегда тяготела к лесному зверью, но Весна и представить не могла, насколько могучей стала молодая ведунья в искусстве подчинять себе духи зверей. Дарина учила тому и Весну: как посмотреть глазами ястреба, как успокоить взбесившуюся кобылу, или как отвести от своего дома медведя шатуна. Но чтобы превратить громадную стаю воронов в свою армию, а самой вселиться в громадную рысь - на такое Весна способна не была, и сомневалась что самой Дарине было то под силу.

Она с ужасом наблюдала за разворачивающийся в доме бойней. Всё происходило не так быстро, как в реальности, отсюда она видела каждое движение людей и зверья как будто те пытались драться в густом киселе, а звуки долетали до неё издалека, словно она оказалась под водой. Сердце волхаринки сжалось и она отчаянно закричала, когда на ворвавшегося в двери Горына набросилась притаившаяся в доме рысь. Затем с ней в бой вступил Баюн, а Весне оставалось лишь наблюдать, как они сражаются. Стражи были совсем рядом, висели над крышей дома, и, попытайся она хоть что-то предпринять против Тамилы, ту же кинулись бы и принялись рвать её душу в клочья. От бессилия Весна взвыла.

- Ну зачем! Зачем вы явились сюда?! - кричала она.

Надежда появилась, лишь когда Илия поняла, что Тамила управляет рысью и указала на это Темнозору. Вот только юноша тут же был атакован воронами. Илия осталась одна, но сдаваться она не собиралась. Когда Весна увидела, что дочь Сайна намеревается атаковать, решила, что настал и её шанс вступить в бой. В распоряжении у неё был всего один миг, перед тем как среагируют стражи. После этого они набросятся и убьют её, но Весна не страшилась этого. Если так нужно для победы над чудовищем вроде Тамилы, она готова была принести эту жертву. Оставался лишь вопрос: что именно ей сделать, как помочь Илии? Этот шанс нельзя было упустить. Ответ пришёл на ум очень быстро, и Весна, кинувшись через дом, вцепилась в толстую изумрудную нить, тянущуюся из груди Тамилы к рыси. Весна решила так: Тамила видит Илию, и попытается остановить её, либо с помощью рыси, либо воронов, либо сама. Значит девочке нужно дать время добраться до ведуньи, пусть всего пару мгновений, этого хватит. И вцепившись в связующую нить Тамилы, прежде, чем стражи ринулись к ней сквозь крышу, Весна послала поток самой сильной и жгучей ненависти, какую только могла испытывать, собрала всё своё горе и злобу, весь свой страх и скорбь в единый пучок эмоций и направила его на Тамилу через её же астральную связь. Удар этих эмоций должен был быть сопоставим с оглушительным воплем, от которого рвутся барабанные перепонки, или с выжигающей глаза яркой вспышки света. Однако эффекта, если он и был, Весна уже не увидела. Жгучая боль вмиг объяла её подобно пламени, сразу всю целиком, когда костлявые руки стражей схватили волхаринку и понесли прочь из дома. Связь Весны с телом стала истончаться и рваться.

***

Илия старалась добраться до Тамилы, но вороны атаковали снова и снова, норовя выцарапать девочке глаза. Они врезались в неё, били крыльями, молотили когтями. После одной из таких атак Илия упала на колени. До ведуньи оставалось всего пара шагов, но девочка никак не могла подняться. Взбесившиеся вороны не позволяли ей, и сколько бы Илия не пыталась отмахиваться от них своим кинжалом, продолжали с громким карканьем свои атаки.

И вдруг Тамила громко завизжала, как если бы на неё высыпали сноп раскалённых углей. Все птицы разом рухнули на пол и принялись биться, молотя крыльями по доскам. Илия взглянула на ведунью. Прекратив вопить, Тамила обхватив себя руками и вжавшись подбородком в грудь зажмурилась, став похожей на спасающегося от какой-то страшной напасти маленького ребёнка. Спереди, на её юбке быстро расплылось тёмное мокрое пятно, и поползло вниз вдоль ног.

"Сейчас или никогда!" - решила Илия и ринулась вперёд что было сил.

Девочка и сама не заметила, как выставленный перед собой нож достиг цели. Лезвие без труда вошло в мягкие ткани. Сквозь пальцы Илии, до боли в костяшках сжимающие рукоятку ножка, заструилась что-то горячее - кровь, но на этот раз не её собственная, а чужая.

Тамила удивлённо раскрыла глаза, и их с Илией взгляды встретились. И тогда дочь Сайна, ощутив как страх внутри неё превращается в жгучую ненависть, выдернула нож из живота ведуньи, но лишь для того чтобы вонзить его туда снова.

Тамила ударила её в лицо рукой, всё ещё сжатой на манер кошачьей лапы, и оставила на лбу и виске девочки с левой стороны глубокие царапины.

Илия ударила снова.

Тамила вцепила обеими руками ей в волосы и дёрнула голову назад, вырывая клоки.

Но Илия ударила снова.

И снова.

И снова.

Она била и била, пока хватка Тамилы не ослабла, а её собственная рука не онемела от напряжения, и нож Баюна не выпал из пальцев.

Тогда волхаринка, в чьём взгляде читалось непонимание и растерянность, отступила на шаг, глянула на свой живот, и как-то вяло попыталась удержать кровавые куски внутренностей, которые стали вываливаться из него. Так и рухнула на колени, с собственными кишками в руках, и осталась безмолвно сидеть в луже собственной крови и мочи.

Илию повело, голова вдруг закружилась, и она рухнула рядом, уже слабо понимая, что происходит вокруг.

***

Уже принявшая свою смерть Весна, вдруг осознала, что боли больше нет. Та исчезла быстро и бесследно, и к женщине вернулась ясность мысли. И пусть волхаринка испытывала сильное истощение, - последствия истязаний духа, - всё же стражи не порвали её астральное тело на части, как должны были. Поняв это, Весна огляделась и обнаружила себя висящей над крышей дома ведуньи. Безликие парили рядом, став просто безвольными сгустками теней.

- Удалось! - возликовала она.

Тамила была серьёзно ранена или убита, только это могло объяснить, почему стражи застыли - их хозяин ослаб. Но не время было расслабляться. Для того, кто умеет ходить в мире духов, смерть не конец, а лишь переход в иное бытие. Увечье физического тела должно быть сильно шокировала Тамилу, но в любой миг она может осознать себя в астральном мире, и тогда волхария получит не коварную колдунью, но озлобленного духа, который станет мстить всей округе. Нет, такого исхода Весна должна избежать.

- Безликие! - закричала она, обратившись к стражам. - Внемлите мне! Я разрушаю ваш уговор и сотворяю новый! Отныне и впредь вы служите только моей воле!

- Нет! - отозвались безликие хором.

- Безликие! - Весна собрала всю свою силу воли и направила её на теней. - Я разрушаю ваш уговор и сотворяю новый! Я требую вас служить моей воле!

- Нет!

Весна чувствовала барьер, который мешал ей коснуться безликих, и продолжала давить на него, вновь и вновь произнося слова:

- Безликие! Я разрушаю ваш уговор и сотворяю новый! Теперь вы служите только моей воле! Внемлите мне! Служите мне! Я требую служить!

Когда Весна вернулась в дом, плавно спустившись сквозь крышу, то обнаружила Тамилу сидящей на коленях, разглядывая свои окровавленные руки. Слабая тень Илии лежала рядом и мерцала остатками сильных эмоций, которые пережила девочка.

- Молодчина! - проговорила Весна.

Дух Темнозора мерцал беспокойством и страхом, он хлопотал возле отца. Дух Горына был слаб, но кажется не собирался пока покидать тело, значит ему ещё можно было помочь. Чего нельзя было сказать о Баюне. Его призрак сидел на полу, непонимающе озираясь по сторонам, а тело лежало рядом, с перекушенной шеей, и тонкая связывающая их нить таяла на глазах. Тут уже сделать ничего было нельзя.

- Весна? - проговорила Тамила, и та вернула взгляд к ведунье.

Тамила быстро поднялась на ноги. Выглядела она жалко, измазанная в собственной крови и с дырой в животе. Но глаза пылали ненавистью.

- Это всё ты!

- Нет. Это всё та девочка, южанка, которую ты хотела погубить. Запомни, её зовут Илия, и это она тебя убила.

- Плевала я на её имя! - взревела Тамила. - Надо было удушить вас обеих.

- Может и надо было. Но твоё тщеславие не позволило.

- Думаешь, вы справились со мной?

- Думаю, что так.

- Всё только начинается!

- Сомневаюсь.

- Вы лишь освободили меня, и теперь... - слова застыли у Тамилы в горле, когда она увидела, как два стража спускаются сквозь потолок в дом.

- Что теперь? - спросила Весна. - Ты не договорила, а мне страшно хочется знать, что же теперь будет? Уверена, что у нас об том совсем разное представление.

- Мои стражи! Ты украла их! Как ты посмела?!

- Так же как и ты, когда украла их у Дарины. Разве не тем ты хвасталась мне совсем недавно?

- Вы мои! - закричала Тамила на стражей. - Слышите?! У нас уговор! Вы обязаны служить мне!

- Нет, - ответили стражи холодно и безэмоционально.

Тамила перевела взгляд полный немой бессильной злобы на Весну.

- Это ничего не изменит! Так и знай Весна! Ночной народ пробуждён, и он будет пожирать вас, одного за другим! Моё дело сделано. Ты не победила здесь, любовница убийцы. Как и не победят твои дрожайшие южане в бою с тем, чего не понимают. А я... что же, я готова предстать перед Серебряным Волком. Уверена, он вознаградит меня за труды, за моё верное служение Священному Лесу. Я обращусь в красивую волчицу Весна, и явлюсь за тобой.

- Боюсь, что Серебряному Волку, если он решит явиться за твоей душой, в чём я сильно сомневаюсь, придётся довольствоваться тем, что от неё останется.

И Весна направила импульс холодной, полностью контролируемой и осмысленной, но обжигающей ярости в Тамилу. Стражи среагировали на это моментально, как голодные псы на брошенный им кусок сочного мяса, и ринулись в атаку. Тамила не успела даже ничего понять, когда её подхватили две тени, и принявшись рвать на куски, вынесли прочь за пределы дома. И оттуда раздался истошный вопль боли души, которую рвут на куски.

Весна подавила в себе желание выйти и посмотреть, как от Тамилы остаётся лишь сгусток жалких эмоций, едва ли осознающий своё печальное существование. Вместо этого обернулась и подошла к Баюну. Опустившись рядом с ним, она легко тронула волхарина за плечо.

- Весна? - сын Горына уставился на неё непонимающим взором.

Нахмурив лоб, он словно пытался тщетно вспомнить что-то. Огляделся по сторонам, но в глазах не появилось ясности. Так и происходит с обычными людьми, теми кто никогда не выходил за пределы плоти. Оказавшись в астральном мире, особенно когда смерть наступает насильственно и быстро, они не могут осознать, что с ними произошло. Некоторые, кто особенно был привязан к жизнь, бывает по долгу бродят по известным им местам, и иногда даже могут случайно контактировать с живыми, чем под час пугают тех до смерти. На то и нужны ведуны и ведуньи, чтобы находить таких и указывать верный путь. Весна когда-то училась этому, и решила, что сейчас самое время вспомнить каково оно было.

- Пойдём со мной, - она вязала Баюна за руку и, поднявшись, потянула за собой.

Юноша не сопротивлялся.

- Что случилось? - спросил он. - Где отец и Темнозор? И та храбрая девочка, южанка? Мы вроде шли в дом к...

- Это не важно, - улыбнулась ему Весна, посылая волны спокойствия. - С ними всё хорошо. Вы победили. Ты молодец, Баюн. Ты настоящий герой. Отец гордится тобой. Мы все гордимся. Пойдём со мной, родной.

- Куда?

- Домой. Я покажу дорогу...

***

Драйган не сразу понял, что произошло. Вот над ним стояла голодная тварь, готовая нанести смертельный удар, затем яркая вспышка, ощущение, что всё вокруг исчезло, продлившееся лишь миг, и вот он уже лежит в кромешной темноте. Сперва Драйган решил, что такова и есть смерть. Тварь убила его а душа за этот краткий миг прошла суд Властителя и не получив шанса на перерождение, отправилась в Бездну, куда угождают все грешные души, не жившие по заветам бога. Однако Драйган быстро отбросил эту мысль. Нет, он точно был жив. Едва ли в Бездне он бы продолжал чувствовать боль и холод, усталость и страх, едва ли его душе потребовалось бы дышать. Все эти умозаключение пронеслись в его голове со скоростью молнии, и вместе с тем юноша осознал себя в пространстве. Теперь он лежал, а не сидел, и явно не в гостиной Сайна на дощатом полу, а на сырой, холодной земле. Синта тоже была рядом, и Зоркий. Девушка обмякла в его объятиях, похоже лишилась чувств, но дышала спокойно и ровно. А ещё в их тёмную обитель долетали негодующие рычание и хрипы - твари были где-то совсем рядом.

"Мы под полом", - понял Драйган, наконец сумев различить во тьме тонкие щели между досками, оказавшие теперь над ним, так близко, что попытайся он хотя бы сесть, врезался бы в них головой.

"Синта сумела. Её артефакт сработал! Она перенесал нас прямо к нему, под пол дома".

Драйган прикоснулся к щеке девушки, но та никак не отреагировала. Хотел позвать, но передумал. Твари рыскали по дому, и Драйгану не стоило привлекать их внимания. Им чудом удалось избежать верной смерти, но опасность ещё не отступила, и чудовища могли обнаружить людей в любой момент.

Затаив дыхание и стараясь не шевелиться, не смотря на жгучую боль в ноге и откушенном ухе, Драйган слушал, как тварь шаря по дому, громя мебель в поисках беглецов.

"Они нас чуют", - решил сын Маллида. - "Наш запах никуда не делся. Они знают, что мы рядом".

Оружия под рукой никакого не было, и Драйгану ничего иного не оставалось, как лежать и беспомощно следить за развитием событий.

Доски скрипели под ногами желтоглазых. Юноша слышал, как они подходят всё ближе. В нос било их отвратительное звериное зловоние. Вот стук шагов, сопровождающийся скрежетом, с которым когти на их пальцах царапали пол, приблизился. Желтоглазый остановился прямо над ними. Драйган не видел его, слишком малы были щели да и темнота всё равно не позволила бы что-то разглядеть. Но зловоние стало удушающим, а тяжёлое, хрипящее дыхание звучало прямо над его головой. Желтоглазая тварь нашла их. Она принюхивалась, пытаясь сообразить откуда исходит аромат крови и сочащейся страхом плоти. Пойми она это, и разломать доски пола не составить чудищу труда.

Драйган закрыл глаза и крепче прижал к себе безвольное тело Синты. Мгновения тянулись бесконечно долго. Тварь стояла там целую вечность, изнемогая от голода и страшного желания вонзить свои клыки в плоть. Зловонная слюна стала капать изо рта желтоглазого на пол и, просочившись сквозь щели в досках, несколько капель упали на лицо Драйгана. Зажмурившись, он давился отвращением, затмившим даже страх перед смертью, сдерживая внутри ком тошноты, рвущийся наружу. Но не шевелился. Продолжал набирать воздух носом, короткими вдохами.

Наконец, где-то снаружи дома взвыла другая тварь, и желтоглазый заревел в ответ, а затем ринулся прочь. Вторая тварь пронеслась где-то рядом, и обе один покинули дом Сайна. Опасность миновала.

Но Драйган полежал неподвижно ещё несколько мгновений, и лишь убедившись, что рядом больше никого нет, стёр с лица зловонную слюну, а затем быстро отвернулся, не в силах больше сдерживаться, и его вырвало горьким, обжигающим горло сгустком.

Утерев губы и отдышавшись, он обратился к Синте. Всё ещё стараясь не шуметь, Драйган попытался разбудить девушку. Потряс за плечи, несколько раз шёпотом позвал по имени, но Синта не откликнулась. Ему оставалось лишь надеяться, что с неё всё хорошо и беспамятство, вызванное сильнейшим стрессом, болью от ран, а так же первым использованием артефакта, лишь временно.

Снаружи шла битва. Твари рычали и выли, Ханрис что-то выкрикивал.

"Я должен помочь ему, а не прятаться как крыса под полом!" - со стыдом думал Драйган.

Но сын Маллида вынужден был признать, что вариантов у него нет. Рана в бедре жутко болела и кровоточила, едва ли он даже сумеет самостоятельно подняться. Это не считая всех остальных полученных за эту ночь ран, и той невероятной усталости, которая делала мышцы деревянными, а тело непослушным. И как бы это ни было прискорбно, стыдно и обидно, но его бой на сегодня был окончен. Оставалось лишь лежать и слушать. И даже это давалось с трудом. Кровопотеря сказывалась на сознании, голова кружилась, хотелось опустить её на плечо Синты и закрыть глаза, и лишь раз стоило Драйгану повестись на это, как он тут же ощутил, что падает в густой тёмный омут.

"Нет, нельзя!" - сказал он себе, и вновь поднял голову. - "Я не должен засыпать. Они могут вернуться. Я должен защищать Синту!".

И пусть, даже сквозь шум и туман в голове Драйган отдавал себе отчёт в том, что он не сумеет уже защитить ни себя, ни Синту, он твёрдо стоял на своём, не позволяя векам сомкнуться.

И всё же разум плыл, и борьба с надвигающейся тьмой отнимала слишком много сил и концентрации. Так что Драйган пропустил момент, когда шум боя стих. Он осознал это не сразу, а когда прислушался и понял, что больше уже ни единого звука не долетает до его слуха, не смог даже примерно сказать себе, как давно всё кончилось.

"Ханрис! Где Ханрис?"

Драйган едва не окликнул охотника, но вовремя сдержался. Если демоны убили его, то могли вернуться к поиску остальных выживших. Однако ни одна тварь не шарила по дому.

"Может они поджидают меня там, снаружи? Ждут, когда мы решим, что они ушли, и выберемся?"

Однако в голове блуждала и другая мысль:

"Что если Ханрис убил их всех, или прогнал? Но вдруг он и сам серьёзно ранен? Тогда ему наверняка нужна моя помощь".

Драйган понимал, что не может оставаться в этом укрытии вечно. Если он не начнёт двигаться к какой-то цели прямо сейчас, то через пару минут забвение всё же накроет его.

Аккуратно и бережно уложив голову Синты на землю и вытянув из под неё свою онемевшиую руку, Драйган заметил движение. То был Зоркий. Пёс пришёл в себя и, лёжа на боку, глядел на юношу.

- Оставайся с ней, приятель, - прошептал ему Драйган, протянув руку и погладив Зоркого по холке. - Охраняй Синту, хорошо? А я должен узнать, чем всё кончилось.

И сын Маллида, повернувшись на живот и превозмогая боль в ноге, пополз к краю дома. Он без труда определил нужное направление, заметив с одной стороны слабый свет. Похоже один из костров ещё догорал.

Оказавшись рядом с крыльцом, Драйган пригляделся, стараясь обнаружить движение на поле боя. Но только снег продолжал безмолвно падать. Из костров только два слабо тлели, и уже невидимое пламя продолжало бесшумно пожирать обугленные поленья.

Убедившись, что на поляне перед домом нет никого, Драйган выбрался из укрытия, и сначала сел на крыльцо. Переждал пока боль в ноге утихнет, и тогда, медленно, опираясь о стену дома, поднялся. Кажется, что всё его тело стонало, умоляя вернуться в лежачее положение и больше никогда не шевелиться. Напоминали о себе не только раны полученные этой ночью, но и те, что ему достались в лесу. Драйгану казалось, будто на нём не осталось ни одного живого места, и вся его кожа сплошь покрыта коркой запёкшейся крови из бесчисленных ран, между которыми плоть почернела от синяков.

Оглядев поле боя ещё раз и вспомнив, где он последний раз видел Ханриса, Драйган разглядел в той стороне наибольшее скопление мёртвых тел, лежащих так близко друг к другу, что понять сколько их там всего, тем более в такой темени, не представлялось возможным. Лежит ли там Ханрис, юноша тоже определить не смог. Оставалось только одно - идти.

Расстояние, которое обычно он прошёл бы за двадцать шагов, в нынешнем своём состоянии Драйган преодолевал не меньше десяти минут. Зато ни разу не упал. Волоча за собой раненую ногу, кривясь от боли и тяжело дыша, юноша наконец добрался до скопления те - места, где Ханрис дал тварям последний бой. В глубине души Драйган надеялся, что охотника тут не будет, что он кинулся преследовать бестий, обращённых в бегство его свирепостью. Но различил его припорошенное снегом тело без труда. Ханрис лежал на спине, кисть его правой руки была превращена в месиво из костей и рваной плоти, в котором уже невозможно было различить все ли пальцы на ней сохранились, а может ни одного. В левой руке охотник сжимал странный клинок с чёрным лезвием. Его одежда была порвана, а грудь и живот покрывал ровный слой запёкшейся крови, сквозь который невозможно было понять, есть ли на теле раны. Лицо тоже было в крови, но Драйган отчётливо различил белеющую кость скулы с левой стороны. Кожа там была порвана от глаза до нижней челюсти, выставляя напоказ жёлтые острые зубы хищника.

- О, Властитель, - выдохнул Драйган.

Юноша хотел опуститься рядом с охотником, но ноги не послушались и он рухнул в размоченную тающим снегом и кровью грязь с отвратительным чавканьем.

Тут же Ханрис издал хриплый крик и взмахнул клинком, рассекая перед собой воздух. Лезвие едва не коснулось лица Драйгана. Правый глаз, единственный сохранившийся у охотника, открылся и стал бешено шарить по сторонам.

- Ханрис! Ханрис, это я, Драйган! - позвал его сын Маллида.

Ханрис чуть повернул голову и жёлтый, налитый кровью глаз уставился на Драйгана. Плоть и мышцы изувеченного лица пришли в движение, рваные губы зашевелились.

- Драйган, - прохрипел Ханрис.

- Тихо, тихо, - юноша придвинулся к нему. - Не говори ничего. Береги силы.

- Не осталось... сил.

Драйгану было невыносимо смотреть на это истерзанное лицо столь знакомого и близкого ему человека. И всё же он не отводил глаз.

- Лежи, не шевелись. Желтоглазые ушли. Ты прогнал их, Ханрис. Спас нас. Теперь лежи, а я придумаю, как затащить тебя в дом. Там мы...

- Где Маллид? - перебил его Ханрис.

Драйган смог ответить не сразу. Слова не хотели срываться с губ. Он глянул туда, где исчез в пламени его отец и наконец выговорил всего одно слово:

- Сгорел.

Ханрис тяжело вздохнул, но ничего не сказал. Закрыл на пару мгновений глаз, из под века выкатилась кровавая слеза и открыл снова.

- Где Сайн?

- Я не знаю. Он не возвращался. - Предупреждая следующие вопросы, Драйган продолжил: - Синта ранена, но с ней всё в порядке, она в безопасности. С ней Зоркий. А Ронар... - Драйган осёкся, но быстро собрался с духом и продолжил: - Ронар мёртв. Я его убил.

Ханрис лишь коротко кивнул, но в этом жесте бывалого солдата отразилось понимание и сочувствие. "Иногда мы вынуждены совершать ужасные поступки" - вот что сказал Драйгану этот жест, а может так он его только воспринял, выдавая желаемое за действительное.

Ханрис несколько секунд помолчал, словно собираясь с силами, пару раз смыкал и размыкал губы, а взгляд его становился всё более туманным. Наконец охотник заговорил снова:

- Шаман... он там, на горе. Их предводитель. Ты... должен убить его. Должен, понимаешь? Иначе ничего не кончится. Я убил сегодня многих. Очень многих. Но он обратит новых. И... вернётся. Этого нельзя допустить.

- Мы не допустим. Залечим раны и сделаем это вместе.

- Боюсь, сынок, что тебе придётся идти одному, - голос Ханриса становился всё слабее, в нём стали слышны горловые хрипы, а в правом уголке губ вздулся и тут же лопнул маленьких кровавый пузырёк.

- Ты должен держаться, Ханрис. Я не смогу закончить это без тебя.

- Сможешь. Я в этом уверен. Возьми наше оружие. Мой... кинжал. И... и перстень твоего отца. Используй их.

- Ну уж нет! - со злостью, за которым скрывалась невыносимая боль, выкрикнул Драйган. - Я не прикоснусь к этим проклятым штуковинам! Так что тебе придётся выжить, чтобы самому всё это закончить. А я обещаю, что буду рядом, буду драться с тобой плечом к плечу.

Губы Ханриса дрогнули, их тронула слабая улыбка, вместе с тем они заблестели от крови.

- Ты уж прости, сынок... Но мой бой окончен.

- Ни хрена подобного! Отец рассказывал как вы выбирались из передряг и похуже этой!

- Наше время ушло. Я и так... был обречён, помнишь? И благодарен судьбе за этот шанс... не умереть в постели. Отдать... свою жизнь в бою. И... я принимаю эти правила. Жизнь за жизнь.

- Но я не принимаю их, ясно? Не принимаю, слышишь меня Ханрис?! Вы с отцом решили уйти в бою?! Так значит?! А нам что делать?! Оплакивать вас и слагать баллады о вашем величие?! Эгоисты вы трахнутые! Я отказываюсь принимать ваши сраные правила!

Улыбка Ханриса стала шире. Жёлтый свет в его глазу потускнел, и стал почти нормальным, каким был у охотника до его обращения. Вот только смотрел теперь он не на Драйгана, а будто сквозь него, в ту тьму, которая неотвратимо надвигалась на умирающего солдата.

- Ты сын своего отца, Драйган. И он... он гордился тобой. Гордился каждый день, все эти годы. Уж поверь мне, это так. И я... тоже горжусь. И хочу... чтобы ты научил моего сына владеть мечом и... и... луком. Хочу чтобы ты наставлял его... как старший брат.

- Умоляю тебя, Ханрис, не сдавайся! Ты же лучший воин на свете.

- А хотел бы... быть лучшим на свете отцом. Жаль... что времени у нас было так мало...

И Ханрис умер. Вдруг просто замер, глядя в пустоту остекленевшим взором, и Драйган понял, что охотник ушёл. И нет больше смысла звать его, кричать на него или умолять вернуться. Его дух покинул тело и отправился туда, откуда не возвращаются, сколько не зови.

Жизнь за жизнь.

***

Когда это чувство настигло её, Весна заканчивала промывать раны Темнозора. Она уже помогла Илии, а до того Горыну, который сильно пострадал от когтей рыси, потерял много крови, но Весна была уверена, что он выживет. Темнозор сделал немало для спасения отца, в первую очередь сумел остановить кровотечение, пока Весна пыталась пробудиться от долгого сна, в который её загнала Тамила, и вернуть контроль над своим телом. Всё это время дрожащая Илия сидела на полу и неотрывно смотрела на труп Тамилы. Когда волхаринка наконец сумела встать, пусть в конечностях ещё чувствовалось онемение а в голове шумело, она тут же принялась за приготовление сонного отвара для Горына и строго, без каких-либо лишних разговоров потребовала у девочки помочь ей в этом. Весна понимала, что возможно поступает с ней жестоко, но должна была вырвать Илию из её оцепенения, уверенная, что так будет лучше для неё. Дочь Сайна вначале непонимающе посмотрела на Весну, но когда та повторила свою просьбу снова, а затем ещё раз, принялась выполнять данное ей поручение.

Горын очнулся и застонал, когда отвар был практически готов. Несколько раз он звал Баюна и даже пытался встать, но Темнозор по настоянию Весны, не смотря на протесты и брань отца, не позволял ему сделать этого. Когда же он наконец погрузился в долгий сон, Весна принялась за детей. И вот тогда, сидя в промоченной в кипятке тряпкой в руках, и осторожно обрабатывая глубокую рану от когтей ворона у Илии под волосами, она вдруг ощутила страшный удар. Не физический, но куда более мощный, чем может нанести ей любой человек. Удар в самое сердце, боль от которого сжалась в одной точке прямо у неё в груди, и оказалась столь сильной, что женщина ахнув, выронила из рук тряпку и осела на пол.

- Весна! - воскликнула Илия подхватывая её под руку. - Что с тобой?

Немыслимая боль не позволяла волхаринке не то что говорить, на даже вздохнуть. Она продолжала крутиться в её груди, а в голове звучало страшное понимание источника этой боли.

"Нет! Только не это! Нет! Пожалуйста, нет!"

- Весна, ты слышишь меня? Весна?! - кричала Илия прямо у неё над ухом, но голос девочки всё отдалялся, по мере расширения этой боли до масштабов всего мира.

Будто чёрная бездна разверзлась у Весны под ногами и она стала проваливаться туда. Падать и падать в темноту беспросветного отчаяния. А затем, вдруг, всё оборвалось, как рвётся струна и звук ей издаваемый вдруг прекращается. Из острого кинжала, вонзившегося в сердце, боль превратилась в тяжёлый груз, который лёг ей на плечи.

- Весна! Весна, что с тобой?!

Не поднимая на Илию глаз, она смогла выговорить лишь одно слово, в котором концентрировалось всё:

- Ханрис...

Затем её глаза защипало, Весна сомкнула веки, и горячие слёзы побежали по щекам и закапали на доски пола.

Всё это время она не теряла связи с супругом. Он страдал, он боролся, он слабел и обретал новые силы, проходил через страшные испытания, и Весна чувствовала всё это. А теперь, вдруг, нить связывающая их резко натянулась, а затем порвалась. И всё пропало: его боль, его борьба, его страдания - всё кончилось в миг, и наступила страшная, давящая на разум тишина. А затем, откуда-то издалека, сквозь эту тишину до Весны стали долетать отголоски другой боли, очень похожей на её собственную. Ведь в этот самый момент, случившееся почувствовала и Риза. Весна потянулась к ней невидимой рукой и отчётливо увидела перед глазами свою дочь, которая, проснувшись с рыданиями, где-то в незнакомом месте, в чужой постели, закричала: "Папочка!". Её крики разбудили весь дом, к девочке сбежались люди, среди которых был и брат, но никто не мог ни понять, ни успокоить впавшую в истерику Ризу.

"Я ничего не могу с этим поделать, малышка," - прошептала ей Весна сквозь время и пространство. - "В этот раз не могу, прости меня! Случившегося не изменишь. Я чувствую ту же страшную боль, но никак не могу её унять. Прости моя милая, моя маленькая доченька. Прости, но нам обеим придётся пройти через это."

Руки Илии обвили шею Весны. Дочь Сайна не стала больше звать её, а лишь, увидев что волхаринка горько плачет, крепко обняла. Весна тут же заключила девочку в свои объятия, как хотела бы заключить собственную дочь, или Ханриса, или всех тех, кому отчаянно стремилась помочь, но не смогла, всех кого подвела. И, уткнувшись Илии в плечо, она дала наконец волю чувствам. Завыла от горя, зарыдала. Теперь можно, ведь того что произошло там, в Сером Доле, уже не изменит никакая сила на свете.

***

Когда Сайн подъехал к своему имению, на горизонте уже слабо брезжил рассвет. Снег прекратился, и чёрная туча, из которой тот сыпался на землю, улетела куда-то на юг, расчистив небо в котором слабо мерцали догорающие угольки звёзд. Остановившись у прогоревших костров, теперь лишь едва различимых по чёрным кругам на земле, Сайн с ужасом оглядел поле битвы. Перед его домом, в мокрой грязи, смешанной с кровью, припорошенные тающим снегом, лежали тела уродливых чудовищ, счесть которые он не стал даже пытаться. Сам дом смотрел на него глазницам пустых чёрных окон. И нигде ни единого признака жизни.

- Властитель всемогущий, - вымолвил Сайн одними губами, не решаясь ступить в эту грязь. - Я опоздал. Всё кончено. Неужели они все...

Сайна замутило. Он до боли в ладонях сжал поводья. Стиснул зубы. Сдавленно застонал.

"Властитель! Как ты позволил этому случится?! Как же так!"

В чувство его привёл хриплый лай. Сайн поднял голову и увидел, что из под дома выбрался Зоркий. Пёс был весь в грязи и, похоже, в крови. Переднюю правую лапу он поджимал. Смотрел Зокрий прямо на Сайна, и когда их взгляды встретились, снова коротко гавкнул.

- Неужели ты единственный кто выбрался из всего случившегося тут кошмара? - спросил Сайн тихо, но зверь, словно бы не только услышал, но и понял его.

Прихрамывая, пёс направился куда-то в сторону, к груде тел. Добравшись он сел там, и вновь глянув на Сайна, дважды гавкнул.

Сайн тут же, с удивительной для его комплекции прытью, спрыгнул с лошади и кинулся к тому месту, утопая сапогами в чавкающей грязи и стараясь не наступать на трупы. И когда он приблизился, ахнул: Зоркий сидел у двух человеческих тел, в одном из которых, лежащем на спине, Сайн узнал Ханриса, а во втором, скрючившемся рядом, уронив голову охотнику на грудь - Драйгана.

Сперва Сайн решил, что оба они мертвы, но стоило ему лишь опуститься на колено рядом, как Драйган открыл глаза и посмотрел на него.

- О Властитель! Мальчик мой, ты жив! - воскликнул Сайн.

Выглядел Драйган кошмарно, правую сторону его лица покрывала кровавая корка, волосы слиплись в красный колтун возле уха. В добавок он был страшно бледен. Но стоило Сайну внимательнее взглянуть на Ханриса, в надежде что и тот окажется жив, как увечья старого друга заставили сердце сжаться от боли. Нет, от таких ран никто не мог бы выжить, даже тот, в чьих жилах текла кровь ночного народа. И всё же Сайн протянул ладонь к его рту, надеясь ощутить тёплое дыхание. Будь Ханрис жив, какие бы он не получил ранения, Сайн не позволил бы ему погибнуть приложив к тому все свои умения врача. Но охотник умер и когда Сайн прикоснулся к щеке старого друга, с прискорбием отметил, что кожа его уже стала ледяной.

- Мёртв, - пробормотал Драйган хрипло, не поднимая головы. - Он спас нас. Бился до последнего.

- Как сильно ты ранен, мальчик мой?

- Не сильно. Нога, и, по-моему... - Драйган поморщился, - Он откусил мне ухо. Но это ничего. Живой. Просто устал.

- Давай я тебе помогу. Нужно отвести тебя домой, обработать раны, чтобы не было заражения.

- Заражения не будет. Я теперь... один из них, - Дроайган сказал это спокойно и даже как-то буднично, видно у него не осталось сил ни на какие эмоции. - Меня укусили. Как Ронара.

Сайн шумно сглотнул. С сопением втянул носом воздух, затем громко выдохнул, но так и не нашёлся, что на это сказать.

- Лучше, помоги Синте. Она ранена. - Драйган неопределённо взмахнул рукой в сторону дома. - Она там. Под полом. Зоркий покажет.

- Сначала отведу в дом тебя, потом и Синту найду, обещаю. Ну же, давай, поднимайся.

Сайн подхватил Драйгана за грудь и потянул вверх. Юноша всё же нашёл в себе силы и встал.

- Вот так, молодец. А теперь обопрись на меня. Вот так, за шею, верно. Давай же, потихоньку. Идём.

И Сайн медленно повёл хромающего Драйгана прочь от тела мёртвого Ханриса, через усеянное трупами поле битвы к дому, крышу которого уже осветили первые лучи восходящего солнца.