1

Сентябрь съел парк заживо, и теперь тот переваривался в его брюхе, вместе с листвой всех оттенков жёлтого и коричневого. Ещё немного — и окончательно замрут аттракционы, а окошки касс закроют фанерные щиты. Ещё немного — и октябрь.

Юра хлебнул лимонад из банки и пошарил взглядом. На другой стороне озера стоял автопоезд. Железная гусеница скучала на круглой площадке возле карусели «Весёлые драконы». Мужчина с девочкой на плечах разговаривал с водителем. Юра догадывался о чём: поезд не поедет, пока не наберётся минимум три человека. Под мостом, с которого недавно срезали все «свадебные» замки с именами и клятвами любви, плавали утки. Рядом с лавочкой, где сидел Юра, мелькнула молодая девушка с коляской — и дорожка у озера снова опустела.

Сентябрь почти переварил парк: его яркие краски, детские голоса и летний задор.

«Чёрт, сколько можно чесаться!»

Юра откатал рукав куртки и нашёл причину зуда — рану размером с жетон, что бросают в прорезь стола для аэрохоккея. Порезался на даче, решил залечить пеплом — и вот результат. Гной и свербёж. Он знал, что сорвёт жёлтую корку, ещё до того, как эта мысль пришла в голову. Со своим телом Юра проделывал и не такие фокусы: однажды, например, вырвал чёрный ноготь, чтобы быстрее вырос новый. Так что ранка — пустяк. Если это его ранка, потому что, когда у брата на колене вскочила странная шишка, и он попросил её разрезать — Юра не смог.

Он подцепил корку ногтём, сжал зубы и рванул. Больно было всего секунду-две. Вскрытая рана задышала. Юра покопался в поясной сумке, достал маленькую бутылочку, плеснул на руку перекись водорода, с интересом понаблюдал за белой беззвучной шипучкой, а потом заклеил дышащим пластырем.

«Ну где же этот Никитос-99?»

Юра без особой надежды огляделся. Он искал мальчика лет десяти-четырнадцати. На аватарку с енотом рассчитывать не стоило.

Новый сетевой знакомый Никитос-99 вчера сообщил в личку, что видел Палочника в парке и что собирается устроить на него охоту. Юрка тут же поддержал — на форуме их города давно кипело обсуждение Палочника (монстра чаще величали Тощим человеком или Оператором, но Юре нравилась кличка Палочник), забурлившее после исчезновения детей. И вот он здесь — на скамейке парка, как и договорился с Никитосом-99. Вот только «напарник» не пришёл.

«Ну и чёрт с ним, — подумал Юра. — А я не сдрейфлю».

Он услышал свист и обернулся. На фоне сосен и каштанов чернели каркасы разобранных батутов. Детские горки сдули и накрыли чем-то грязным и прорезиненным. А за ними, дальше, в тени деревьев…

…стоял Палочник.

Худая фигура с чёрными щупальцами. Монстр не двигался, таился, как на сетевых фотографиях. Голова Палочника — серый овал, но безликое существо следило за Юрой. В этом мальчик был готов поклясться.

Лучший способ победить страх — приблизить его и рассмотреть. Иногда — самый глупый и опасный, но что тут поделаешь? Методу на переправе не меняют. Не для этого ли Юра откликнулся на призыв Никитоса-99 (труса, труса, труса!) и пришёл в парк? Не для этого ли сейчас приближается к твари в похоронном костюме, способной, если верить легендам, растягивать туловище и конечности, превращая их в ловушки?

Сердце бешено колотилось. Под ногами чавкали гниющие после дождя листья. Казалось, существо аккомпанирует шагам мальчика причмокиванием. Охота на Палочника превратилась в массовую игру без правил, и вот теперь Юра участвует в ней… в реальности.

На подъездной дорожке за каштанами стоял тёмно-зелёный микроавтобус. Юра достал сотовый, чтобы сфотографировать монстра, как только подойдёт ближе, ещё ближе, ещё немного ближе… В движениях он ощущал некую беспомощность, будто его загипнотизировали, вели, несмотря на страх. Будто? Ведь именно так и происходит, когда Палочник протягивает к жертве руки, превратив пальцы в щупальца.

Но Палочник оставался неподвижным — голова склонена набок, щупальца висят вдоль худющего тела — а его успокаивающее гипнотическое безмолвное… И тут Юра понял, кто, а, точнее, что это. Сердце по-прежнему играло в «десяточку», но полёт скакалки стал замедляться.

У дерева стоял картонный монстр. Ростовая фигура, как говорил отчим, который работал на фирму, изготавливающую такие рекламные штуки, — он развозил их по магазинам и устанавливал в витринах или около входов. Одна из «картонок» добралась до Юриной комнаты — полинявший на солнце Кот в сапогах. Что рекламировал кошак — мультфильм, салон обуви, зоомагазин? — Юра не знал, а спрашивать у отчима не хотел, это была одна из тех загадок, которую приятно разгадывать и так, и сяк, и этак, под настроение. Фантазировать, представлять.

— Мальчик, — тихо позвали справа.

Юра дёрнулся от неожиданности.

— Извини, не хотел напугать. Тут такое дело… — У ржавого забора сидел, сгорбившись, человек; заброшенная танцевальная площадка за его спиной поросла сорняками. Сначала Юре показалось, что мужчина устроился на корточках, но потом он понял, что тут не обошлось без помощи складного табурета. Просто незнакомец был очень высоким, а табурет очень маленьким. — Не поможешь затащить в машину? С остальными я справился, а потом спину прихватило, хоть вой.

Небо быстро темнело.

Юра глянул на Палочника. Всего лишь рисунок, фигура из картона… вымысел. Но тощий монстр встревожил его. Всё-таки странно — кому нужен такой плакат? Для чего? Для очередной игры «Попади дротиком в чудовище»? Или для рекламы компьютерных игр? Как зачарованный, Юра не отводил глаз от туманного изображения Палочника, существа без лица. Во рту скопилась кислая слюна.

Высокий мужчина прервал его задумчивость.

— Подсобишь занести это чудище? — снова спросил он, вставая. Человек был одет в тёмный плащ, голову покрывала вязаная шапочка.

— Угу, — кивнул Юра. Он радовался, что Палочник оказался простой картонкой.

Плакат с изображением существа крепился к пластиковому основанию, с тыльной стороны конструкцию поддерживала ножка. Юра взялся за картонное щупальце, прикинул, за что лучше ухватиться, если они будут, не переворачивая, нести ростовую фигуру.

— Вы сбоку возьмётесь? — произнёс мальчик.

— А знаешь, наверное…

Высокий мужчина стремительно протянул к Юре руку и ткнул каким-то прямоугольным предметом в грудь. Мышцы словно стянули узлом. В тело проникла боль, вёрткая и ослепительная, она заставила вскрикнуть или попытаться вскрикнуть, а потом взорвалась чёрным шаром и расплескала тьму.

2

Двери. Много дверей в темноте. Распахивающихся и закрывающихся серыми бабочками. И робкая мысль о сопротивлении. Нет, скорей, сожаление о мысли, которой не было.

А потом — болезненное пробуждение.

***

Его мутило, под ключицей болело и, кажется, он обмочился. «Сколько я был без сознания?». Юра перевернулся на бок, борясь с тошнотой. Когда пульсация темноты прекратилась, он приоткрыл веки.

Первым бросилось в глаза узкое окно — прорезь в стене, бойница средневековой крепости. Проём закрывали прутья решётки, за ними в оранжевом свете плавали пылинки. «Уже утро? Или это фонарь?»

Мальчик лежал на матрасе в центре комнаты, обклеенной квадратными панелями. Дверь на вид — неприступная, как замок Мордора. Слева стоял невысокий шкаф с закрытыми полками, в метре от него — чёрный унитаз (отчим хотел купить такой же, но мама отговорила — сильно видны разводы). Справа от двери, под потолком на кронштейне крепился небольшой монитор. Экран показывал статичную ночь. Юра вернулся взглядом к шкафу — на торце висел листок бумаги с каким-то текстом.

Юра направился к записке или инструкции — соскользнул с матраса и пополз на четвереньках. За глазными яблоками моргали белые пятна. Встать он решился лишь уткнувшись головой в прохладное ламинированное ДСП. Мальчик поднялся на ноги — колени выпрямлялись целую вечность.

Прозрачный файл, в который был вложен пожелтевший бумажный лист, крепился к шкафу скотчем. Юра пробежал глазами по строкам. Не инструкция, а список и… издёвка.

Печатные буквы сообщали:

ЗВУКОИЗОЛЯЦИЯ КОМНАТЫ:

— потолок и пол обклеены пенополистирольной плиткой

— дополнительно пенопласт (пол)

— на стенах звукоизолирующие панели высокого уровня + маты из стекловаты

— виброизолирующие узлы креплений и стыков

— тройной стеклопакет (окно)

Никто не услышит. Всё ещё хочешь кричать, рыбка?

Юра хотел. И стал. Он орал и лупил кулаками по звукопоглощающим панелям. Пытался перевернуть шкаф, но тот надёжно крепился к стене.

Наконец мальчик прекратил шуметь и продолжил изучение тюрьмы. Под потолком горела пыльная лампочка. В окно лился неяркий маслянистый свет. Стекло покрыли оранжевой краской, превратив в продолговатый светильник. Юра не мог дотянуться, чтобы попытаться сцарапать колер. Не зря он сравнил окно с бойницей: наружная стена была ужасающе толстой, видимо, её нарастили не только матами и панелями, но и кирпичом. Даже если бы здесь горлопанила рок-группа, её бы никто не услышал. Юра вспомнил свою спальню, которую пытался превратить в музыкальную студию без ущерба для слуха соседей. У него почти получилось — картонные коробки для яиц неплохо глотали звук, только их требовалось очень много и они уродовали интерьер.

Итак, тюрьма.

Юра давно понял, что случилось. Его похитил Палочник.

Жуткое порождение Интернета стало реальным, и Юра находится в его логове.

Монстр возник на одном из форумов из чёрно-белых фотографий и быстро захватил умы миллионов. Плодились компьютерные игры, снимались сериалы, писались рассказы. В блогах по крупицам копилась информация о Палочнике, часто противоречивая, но всегда пугающая. Мифическое существо убивало и поедало своих жертв (обычно детей) или уволакивало в другое измерение — ни одного тела не нашли. Пользуясь своей эластичностью, Палочник любил подглядывать в окна любого этажа (Юра часто представлял, как за шторами прильнуло к стеклу плоское безликое лицо). Иногда охотился на лесных дорогах за автомобилями. У него было много имён — Тощий, Тонкий, Высокий, Оператор, Палочник, даже Жердяй (прозвище откопали из книги Даля «О поверьях…»: «предлинный и претоненький, шатается иногда ночью по улицам, заглядывает в окна, греет руки в трубе и пугает людей»). Считалось, что Палочник обладает телепатией, умеет манипулировать людьми, телепортироваться и вызывать ночные кошмары. Но больше всего пугала туманность намерений Палочника. Никто не знал ни происхождения, ни целей существа. Монстр давно покинул пределы Сети и стал предводителем жутких созданий.

«Может, я умер? — подумал Юра. — Может, я в мире Палочника?»

В этом он сильно сомневался. Потому что настоящий кошмар — здесь, сейчас, в реальности. Как снафф-видео, которое смотришь ночью на компьютере, жуткие короткометражки, в которых человек в медицинской маске вырезает детям глаза… это не похоже на подделку, вообще не похоже на обычную съёмку — картинка снежит, «камера» мечется, точно потерянная душа… пустые глазницы… кровь, на маске, на лице мужчины, на руках в перчатках… а потом — «снег»… Никто в Сети не знал, откуда взялись ролики. Камера не фокусировалась на лицах изувеченных детей, картинка — нечёткая, как высокая фигура монстра на снимках. Короткометражки разместили на фан-сайте Палочника в папке «Странное» (как будто в других разделах было нечто иное, объяснимое), туда же скидывали скриншоты экранов с обрывками сообщений от умерших, слепых посланий, оставленных в скайпе. Призраки Интернета, оцифрованные голоса…

Во рту пересохло, горло горело. Единственную надежду — хлипкую и противно хихикающую — давал шкаф. Юра открыл верхнюю дверцу, готовый, скорей, к прыжку жабы, чем…

На полке стояла пол-литровая бутылка с прозрачной жидкостью и лежал пакетик с очищенным арахисом. Секунду-две мальчик не верил своим глазам, а потом схватил мятый пластик, скрутил крышку и стал жадно пить. Вода, вода, вода!

Пока не выпил всё до капли, пока не пришла запоздалая мысль: «Следующую бутылку я могу увидеть очень нескоро… если вообще увижу».

***

Щёлкнул замок, и дверь стала открываться. Медленно, испытывающе. Юра забился в угол напротив унитаза, его трясло.

— Я хочу, чтобы ты сразу уяснил. Смотри сюда, — высокий мужчина закрыл дверь, раздался новый щелчок, более жуткий. — Дверь открывается только кодом, за ней небольшой тамбур и другая дверь, бронированная, тоже с электронным замком. Я закрываю её, прежде чем открыть эту. Поэтому, если завтра ты надумаешь броситься на меня, даже каким-то образом победить, подумай, что будешь делать дальше. Хорошо подумай. Как справишься с бронированной дверью и десятизначным кодом, как останешься без орешков и воды. Как умрёшь от голода.

«От жажды, — машинально подумал Юра. — Быстрее умирают от жажды». Об этом он читал в одной умной книжке про путешественников. Тут мальчик вспомнил об унитазе — в бачке была вода, — но мысль оборвалась…

Палочник («у него много ликов, но это он!») присел на матрас. Он молчал, а когда снова заговорил, то в голосе звучало недоверчивое удивление.

— Знаешь, ты меня приятно удивил. Я думал, будет сложнее. Было такое чувство — с этим малым хлопот не оберёшься. Но ты оказался тихой рыбкой. Даже хлороформ не пригодился.

Мужчина в чёрных брюках и серой водолазке выделялся очень высоким ростом — это Юра отметил ещё в парке. Кожа на неровном черепе гладко выбрита. Лицо похитителя — продолговатое и неестественно бледное, будто его подбелили. Но сейчас мальчик с отвращением рассматривал ноги Палочника. Голые костлявые ступни покрывали коричневатые шишки, словно под кожу натолкали грецких орехов. Наверное, какая-то болезнь.

— Ты оказался тихой рыбкой, — повторил похититель. — За это я включу скайп и не буду выключать, — он кивнул на монитор. — Это, конечно, не тот скайп, к которому ты привык, но всё равно развлечение, верно?

Слово «развлечение» мужчина произнёс с придыханием. Юра похолодел.

Он не хотел общаться с похитителем, но вопрос сорвался с языка, как неудачливый скалолаз:

— А если бы я не пришёл? В парке были другие дети, которые… охотились на тебя?

Палочник покачал головой.

— Осторожность. Главное осторожность. Я закидываю крючок для одной рыбки, а если она сорвалась, прихожу на следующий день или через день и пробую словить другую. А когда поймал, — тонкие покусанные губы мужчины растянулись в улыбке, — её хватит… на какое-то время.

Почти на месяц-два. Такие промежутки времени кучами гнилой листвы лежали между исчезновениями мальчиков. Юра ощутил бессильную ярость, которая тут же стекла в воронку ужаса. Это порадовало Палочника — он выпил чужой страх, как стакан воды.

— Нравится чувствовать себя рыбкой?

Мальчик не ответил. Лишь дёрнулся, словно от нового разряда электрошокера, когда длинные пальцы погрузились в его волосы, потрепали их. Когда похититель отошёл — босые ноги чавкали о паркет, — Юра открыл глаза. Палочник стоял у двери, длинная кисть лежала на хромированной ручке.

— Я приду позже, принесу поесть и что-нибудь из одежды — от тебя воняет мочой.

— Ты… Никитос-99? — решился на ещё один вопрос мальчик.

Высокий мужчина пожал острыми плечами.

— Какая разница. Что это изменит?

Действительно, что?

Когда закрылась дверь, Юра тихо заплакал.

3

Он лежал на матрасе и смотрел, как умирает искорка внутри погасшей лампочки. Наверное, наступила ночь, а оранжевый свет, текущий сквозь окно-бойницу, — всё-таки дело рук, то есть головы, уличного фонаря. Пахло сухими листьями.

Как и обещал, Палочник принёс еду (две сухие булки с изюмом и тёплую воду) и одежду. Он смотрел, как мальчик переодевается и ест. Просто смотрел. А после ушёл, забрав с собой вещи Юры. Новые шорты и майка были немного велики, плавки — как раз. Оставшись один, Юра понял, что вещи, скорей всего, принадлежали одному из пяти мальчиков, пропавших за год в их городе, и заплакал. Второй раз. И последний — он пообещал себе это.

Сон не шёл. Юра думал о вещах, которые можно превратить в оружие. Длинный шуруп, осколок стекла, острая щепка. Получится ли расщепить дверцу шкафа, чтобы вышел треугольный клинок? Сможет ли он воткнуть его в шею Палочника? Допустим, да… но что дальше?

Две двери. Кодовый замок. Похититель добился своего: Юра хорошо подумал над этим. И продолжал думать. Замок и вторая дверь не шли из головы. «Я в ловушке, в ловушке, даже если убью монстра…»

Его охватил парализующий страх. Казалось, что пожелай он поднять руку, темнота, разбавленная оранжевыми бликами, не позволит, стянет жгутами.

«Мама… что она делает?» Наверное, его уже ищут. По друзьям, по больницам. Мама страшно волнуется, но ещё не плачет. Она сильная, она…

Включился монитор.

Юра напрягся, до боли сжав кулаки.

Загрузился рабочий стол, без обоев, с одиноким голубым ярлыком на чёрном фоне. Минуту или две ничего не происходило. Потом по экрану скользнула белая стрелочка и остановилась на ярлыке. «Скайп», — запоздало догадался Юра.

Окно программы развернулось, и в узком поле слева, как безумные, побежали строчки контактов. Струящийся водопадом список неожиданно замер, и ожила картинка. Незнакомый толстяк сосредоточенно пялился в экран, верхушка головы была срезана контуром окна. Рука поднесла ко рту горсть шариков или орешков, толстяк принялся жевать. Похоже, он смотрел какое-то видео, а не общался по скайпу. Он не видел Юру и не догадывался, что мальчик за ним подсматривает.

Картинка пропала, снова заструился список контактов. Несколько раз он замирал, но окошко справа не оживало. Программа натыкалась на выключенные компьютеры? Наконец, ей повезло. Юра увидел комнату с серыми обоями и мерцающим потолком. Видео снежило и подёргивалось полосами. Возникло лицо… Юра не мог разобрать, мальчик это или девочка — лицо казалось необычайно гладким, тёмным, как матовое стекло, черты сглажены, нос маленький, губы тонкие, почти невидимые. Волос на идеально круглой голове не было. Мальчик или девочка помахал рукой…

«Он меня видит?»

…и что-то сказал. Монитор не передавал звук. Мальчик — так решил Юра — какое-то время говорил, а потом замолчал. Серебристые глаза наполнились разочарованием. Он ещё раз махнул тёмной ладошкой и стал удаляться от камеры, спиной назад, будто стоял на ленте транспортёра. Юра с удивлением понял, что видит не чужую комнату, а… странное серое поле, над которым мерцало небо.

Картинка исчезла. Запустился случайный выбор.

Появился юноша, усердно стучащий по клавиатуре. Затем женщина в красном халате. Две смеющиеся девочки, которые с кем-то болтали, отпихивая друг друга худыми плечиками, но точно не с Юрой. Пьяный парень с кухонными шкафами за спиной. Мужчина в очках. Цветочные обои и телевизор на заднем фоне…

Юра лежал в полумраке и почти не дышал.

Извращённая пытка — смотреть на живых людей, подглядывать за ними и понимать, что ты скоро умрёшь. Что они могут выйти из комнаты и вернуться с чашкой чая или не возвратиться вовсе, а ты нет. Мертвец, наблюдающий за призраками.

Юра вспомнил слова Палочника: «Это, конечно, не тот скайп, к которому ты привык, но всё равно развлечение, верно?».

«Развлечение для кого? Для тебя?»

Впервые мальчик подумал о похитителе, как о простом человеке. Как о сумасшедшем программисте. Кто заточил его в тюрьму? Фантом или человек? Чудовище или маньяк? Миф или реальность? 

4

Он спал очень долго, слишком долго. Это было не просто ощущение времени, а сигнал тела, которому сон пошёл во вред, расфокусировал и разбил. Юра лежал лицом к стене, стоящую на полу пластиковую бутылку словно укутывал туман. Мальчик почему-то подумал, что теперь у него «глаза-молоко» (так говорил брат о глазах без радужки — одноклассник брата врезался на мотоцикле в дерево, левый глаз парня заплыл и ослеп), но он умудряется ими немного видеть.

Юра попробовал перевернуться на спину, но не смог. Ему подсобили.

— Снотворное, — сказал сидящий на краю матраса Палочник. — Я подмешал в воду снотворное.

Высокий мужчина словно извинялся.

«Что он сделал со мной?», — мысль разбежалась сотней белёсых паучков, исследующих тело в поисках ужасных открытий. Кажется, ничего… пока ничего. Но Юра был крепко связан, а Палочник сидел рядом. Опасаться стоило не прошлого, а будущего.

Зрение прояснялось. На полу на рулонной сумке для инструментов лежали ножницы по металлу, скальпель и кухонный нож. Рядом стояла аптечка — белый ящик с красным крестом и механическим кодовым замком на три цифры.

— Нет… — задыхаясь, попросил мальчик. — Не делай этого… не надо…

Похититель покачал головой. Они смотрели друг на друга сквозь пыльный воздух. Руки Палочника обтягивали Резиновые перчатки, жёлтые, как подводная лодка в песне «Битлз».

— Я бы рад не делать этого, рыбка, но если не сделаю, обману самого себя. Фантазиям нужна основа, правдивая основа. Иначе они рушатся, как башня из спичек. Всё держится на уверенности в реальности того, что произошло, например, на реальности твоей боли, твоего страха. Знаешь, это как писать рассказы ужасов. Писатель должен так основательно залить фундамент, чтобы читатель поверил в реальность созданного им мира, и только потом на сцену можно выпускать нечто ужасное, сверхъестественное.

— Пожалуйста… не надо…

Палочник уже не смотрел на мальчика, его интересовали ноги пленника. Резиновые пальцы коснулись сначала большого пальца правой ноги, потом большого пальца левой. Щиколотки фиксировало какое-то приспособление, наподобие деревянных колодок.

Высокий мужчина кивнул своим мыслям и стал перебирать инструменты: поднимал, рассматривал, клал обратно. Ножницы, скальпель, нож. Ножницы, скальпель, нож.

— Я ещё не знаю, чем воспользуюсь. Понимаю, что ножницы слишком по варварски, скорей всего, они раздробят кость… Но выбор всегда подстёгивает воображение, верно, рыбка?

— Прошу…

— Кожу надо резать дальше, а кость ближе, чтобы потом можно было её прикрыть лоскутами и наложить швы. Не волнуйся, я взял иголку и нитку, даже прокипятил их. А если бы ты мог заглянуть в аптечку, то увидел бы бинт и антисептик.

Палочник довольно улыбнулся и приступил.

В какой-то момент Юра перестал слышать свой крик. По лицу лились слёзы. Он не смог сдержать данное себе обещание. 

***

Обрывки чужих жизней на экране монитора. Дрожь размером с град. Ужасная боль.

Иногда становилось настолько невыносимо, что он впивался зубами в ладонь и стонал, пока немного не отпустит. В кости будто забили гвозди. На перебинтованные ступни он старался не смотреть. Притрагиваться к принесённой Палочником воде он боялся — выпил несколько горстей из унитаза. Озноб накатывал волнами, иногда такими сильными, что стучали зубы.

— Перестаньте, — молил он свои ступни, у которых высокий мужчина украл большие пальцы. — Хватит болеть.

Юра сполз с матраса, положил голову на паркет и закрыл глаза.

— Эй… ты меня слышишь?

Голос. Звонкий, мальчишечий. Юра не поверил.

— Подними голову, если слышишь. Ну же.

«Почему бы и нет? Всё что угодно, лишь бы отвлечься от…»

На Юру смотрел мальчик, тот самый — странный ребёнок с почти зеркальной кожей и размытыми чертами. Глаз скайпа смотрел на поле с серыми цветами.

— Привет, — улыбнулся мальчик. — Я — Пятый.

Изображение начало снежить.

— Где ты? — произнёс Юра. — Почему я тебя слышу?

— Боль помогает слышать, усиливает… сигнал. Но он может пропасть в любой момент. Слушай меня. Знаю, тебе больно и хочется умереть, но не сдавайся. Пальцы — лишь начало. Через несколько дней Тощий заберёт твои глаза.

— Нет…

— Надеюсь, что нет. Мы все надеемся. Поэтому ты должен быть готовым, должен попытаться убить его.

Юра повернул голову и взглянул на дверь.

— Но второй замок…

— Если ты ничего не сделаешь, он ослепит тебя. А через несколько недель убьёт. Выбор невелик.

— Кто ты?

— Ты знаешь, — ответил Пятый.

Юра сглотнул.

— А остальные? Они рядом?

— Да. То есть они здесь, в этом… месте. Но сейчас не могут говорить с тобой.

— Почему вы вместе? Потому что вас убил Палочник?

— Кто? А-а, ты так его называешь… Дело не в Тощем, а в комнате. Она как подземный канал. Свернуть некуда.

— Палочник… Тощий… кто он? Демон?

Пятый отмахнулся.

— Всего лишь человек. Худой маньячный ублюдок. А легенда о Тощем существе — приманка. Ты тоже повёлся на охоту за призраком? Он нашёл тебя в Интернете?

 Юра кивнул.

— Эх, — вздохнул мальчик, — если бы мы могли добраться до этого гада…

— А почему не можете? То есть…

— Мы не видели дорогу сюда. Он ослепил нас.

— Но сейчас… — начал Юра.

— Сейчас, да. Глаза есть. Как и пальцы. Но мы… уже другие. Ты же видишь. Мы меняемся. Но сюда попадаешь таким, каким умер… Долгая дорога в темноте… Если бы один из нас был камерой…

— Камерой?

— Те, кто смог записать путь сюда, на другую сторону.

— Записать… запомнить? Увидеть?

— Да, именно! Мы просто так говорим: камера, записать. Это придумал Первый, у его отца была настоящая видеокамера, не китайское барахло или глазок в телефоне, а настоящая! На подставке, как в фильмах, то есть в фильмах, где показывают, как снимали фильмы… Ты понимаешь? Я тебя не запутал?

— На треноге, — кивнул Юра, погружённый в два мира: мир убитых детей и мир собственных мыслей.

— Что?

— Подставка такая, на трёх ногах. Ну, для камеры.

— А-а, наверное. Я спрошу у Первого, когда он вернётся.

— А где он сейчас?

Пятый ответил не сразу. На его блестящем, почти идеально гладком лице ещё различались эмоции. Пятый сомневался.

— Я не уверен, что смогу объяснить. Он… он купается, сглаживается, растворяется. Его время истекает, как и наше…

— Я не понимаю, — признался Юра.

— Представь, как вода шлифует камни… Если мы не отомстим Тощему, нас не станет, не станет в этом месте, а то, другое, оно… невыносимо… его уже видно в щелях и трещинах, там, где остались острые грани… А-а, неважно. Важно лишь то, чтобы ты смог дать ему отпор. Хотя бы ты. И не волнуйся, он не наблюдает за комнатой.

— Откуда ты знаешь?

— Иначе он не позволил бы мне сделать с собой это.

— Что сделать?

Пятый звонко рассмеялся.

— Убить себя. Я убил себя сам, не дожидаясь, когда он вернётся.

— Откуда Палочник знает, что ослепив вас, он избежит расплаты?

— У меня нет ответа. Может, просто совпадение. А может, безумное заблуждение, которое стало правдой. Здесь, в этом мире, многое зависит от веры живых. Тощий придумал для себя такую защиту, и она сработала.

— А пальцы… зачем ему?..

— Я не знаю. Может, потому что он долбанутый маньяк?

Юра понял, что уже не лежит, а сидит у стены. Боль в ступнях притупилась.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал он. — Обязательно. Знаешь…

— Что? — приблизился на экране Пятый.

— Кажется, я уже придумал. Только мне нужна твоя помощь, твой опыт. Чтобы наверняка.

— Конечно! Спрашивай.

— Мне надо знать, как…

5

У высокого мужчины не росли из спины щупальца. Он не был тем, кого искало, обожало и боялось сетевое сообщество. Но разве это мешало назвать его монстром? Разве Палочник, открывающий в данный момент дверь в комнату-тюрьму, был менее безобразен, чем Палочник, рождённый фотомонтажом и одарённый придуманной историей убийств?

Нет.

Вымышленный Палочник пугал и гипнотизировал из скрытого измерения. Реальный Палочник истязал и убивал в действительности — самое настоящее чудовище, воплощение страхов детей и родителей. И он продолжит лить кровь, если Юра не…

Высокий мужчина толкнул дверь задницей, спиной просочившись в комнату. У него было что-то в руках — поднос или коробка с невысокими бортами. Палочник не смотрел на Юру. На такую удачу мальчик не рассчитывал, но ведь сюрпризы иногда должны быть приятными, верно?

Юра бросился на пол и прижал пучок медных шипов к голой костлявой щиколотке Палочника. После разговора с Пятым он вызволил из стены идущий к монитору силовой кабель (благо он проходил в шве звукоизоляционных панелей и под плинтусом), сантиметр за сантиметром, так, чтобы хватило длины, затем осторожно отломал штекер, расковырял изоляцию и оголил токоведущие жилы.

Кабель и нога Палочника соединились с трескучими искрами, будто зажёгся гигантский бенгальский огонь, но это сверкала вовсе не «новогодняя палочка». Запахло подгорелым мясом, убийца приглушённо ахнул, затрясся и выронил поднос. По полу зазвенели инструменты, скальпель скользнул к изуродованным ступням Юры.

Мальчик отнял кабель от почерневшей кожи и снова ткнул его — в одну из уродливых шишек. Свет мигнул, но не погас. Палочник упал на бок. Низ брючины дымился. Юра отбросил высоковольтное оружие, подскочил к скорчившемуся телу и ударил кулаком в висок. Удар вышел несильным, мальчик подсознательно боялся, что его шибанёт током. Даже после такой взбучки Палочник был способен на подлость. Юра ударил ещё раз, теперь по бледной скуле, смачно и звучно.

— Я думал, будет сложнее, — сказал мальчик бесчувственному похитителю. Глупо, но он не мог сдержаться. — Ты меня удивил, тихая рыбка.

Юра привалился к стене и замер, глядя в несуществующую точку. Перед глазами плясали лица карманных фонариков. В отрезанных пальцах пульсировала боль. Тяжёлое дыхание улеглось через минуту, а, может, десять. Руки продолжали трястись, но — уже можно, уже не страшно.

Первым делом он вырвал из стены кабель, «электрошокер» больше не понадобится — у него есть инструменты Палочника. Потом связал монстра. Затем прошёл в тесный пустой тамбур, полностью выкрашенный в сливовый цвет, чтобы проверить стены и вторую дверь. А когда надежда лопнула струной, сел напротив Палочника и стал ждать.

***

В горле Палочника родился и вывалился наружу хрипящий стон. Налитые кровью глаза открылись. Связанному мужчине понадобилось какое-то время, чтобы понять, где он и что случилось. Чертовски приятное зрелище: краткий миг чужого осознания, утопленником всплывающий из глубины взгляда и запускающий механизмы мимики.

С диким воплем Палочник попытался подняться с пола, но Юра даже не шелохнулся — был уверен в своей работе. Вместо этого он дал похитителю успокоиться, встал, сделал два шага и саданул ногой в зубы. От удара голова Палочника мотнулась, впечатавшись затылком в звукоизолирующую панель.

Монстр застонал.

— Я рад, что ты выжил, — сказал Юра.

Палочник оскалил рот, на дёснах и гнилых зубах блестела кровь.

— Ещё бы! Код в моей голове. Ты не выйдешь из комнаты, если я умру.

Код. Чёртов код. Возможно, если… Нет! Юра знал, что у него не получится. Несмотря, на всё зло, что сотворил и собирался сотворить Палочник, — не получится. Он не сможет резать живого человека, ковыряться в его теле скальпелем или ножницами, чтобы заставить говорить…

— Я знаю, — сказал Юра. — Но я рад не поэтому.

Спокойствие в голосе мальчика испугало мужчину. Да, именно испугало. Юра увидел на худом лице болезненную тень.

Если Юра не развяжет Тощего, тот умрёт. И это будет справедливо. Но…

Убийца заслуживал чего-то большего, чем смерть от жажды или кровопотери в звуконепроницаемой комнате, рядом с мальчиком, которому отрезал пальцы и собирался выколоть глаза. Чего-то более ужасного. Стука в дверь, ведущую во мрак бесконечности. Видеозвонка на скайп сломанного компьютера. Мести гладких, как зеркала, рук.

А убитые мальчики заслуживали освобождения.

— Они придут за тобой, — Юра выпрямился. Расширившиеся зрачки Палочника панически шарили по худому тельцу — он не видел рук мальчика, не видел, что в них. — Придут очень скоро.

— Они мертвы, и никогда не найдут меня. Никогда! Я знаю правила! Я выколол им глаза, перед тем как убить! Никто не сможет вернуться, никто не сможет указать путь обратно.

Юра поднял руку. Связанный похититель с ужасом понял, что в ней. И, возможно, для чего. Пятому пришлось труднее: у слепого мальчика, которого умер последним, был лишь осколок пластика от разбитого монитора.

— Я смогу, Палочник, — сказал Юра, поднося к своей шее скальпель и вдавливая туда, куда показал Пятый. — Я приведу их. Я стану камерой.