Когда мне было десять лет, я видел шаровую молнию. Она просто влетела в окно кухни и подплыла ко мне, а я стоял столбом и боялся даже дышать, чтобы её не спровоцировать. Через минуту шарик света резко дёрнулся и влетел в чугунную батарею. До сегодняшнего дня это было самое странное, что случалось в моей беспросветной жизни.

Теперь же я стоял над гробом, в котором лежало моё мёртвое тело.

Никогда до этого я не был в крематории. Красивое, светлое и просторное здание. В центре стоял большой деревянный гроб, вокруг него – четырнадцать человек в чёрных одеждах, пятнадцатый – священник в вышитой золотом рясе.

- У тебя есть сигареты? – Пашка легонько стукнул меня в локоть. В смысле, не того «меня», которого скоро сожгут, а того, который до сих пор не мог понять, что всё это – по-настоящему.

- Есть. – Я постарался, чтобы никто, кроме него, не услышал моего шёпота. – Подожди только до конца службы.

Священник закончил свою работу, и к изголовью гроба подошёл мужчина из похоронного бюро. Насколько я знаю, церковь запрещает отпевать самоубийц. Но деньги могут договориться с церковью.

Заиграла музыка – “Farewell” Апокалиптики. Единственное, что я написал в предсмертной записке – просьбу включить этот трек на моих похоронах.

Распорядитель церемонии начал рассказывать, каким я был любящим сыном и верным другом. Враньё – от первого до последнего слова. Я с трудом сдерживался, чтобы не перебить его правдой-маткой. Всё-таки, он не знал, что это, на самом деле, были мои собственные похороны.

Мама всё больше и больше заливалась слезами после каждой его фразы. «Невосполнимая утрата», «трагическая судьба», «невыносимое горе». Более чем уверен – если бы здесь не было никого, кроме неё и моего мёртвого тела, она вела бы себя совершенно по-другому. Сказала бы, что так и знала – я найду способ, как ещё раз, окончательно испортить ей жизнь. Мудак, точно как мой отец. Тварь неблагодарная. Но вокруг неё было пятнадцать чужих людей, и она могла только рыдать. На свадьбе самой красивой должна быть невеста, а самой несчастной на похоронах положено быть матери.

Музыка закончилась. Подставка под гробом оказалась подвижной. Это были как будто двери лифта, только горизонтально расположенные. Створки разъехались, и гроб медленно опустился под пол. Дорогой гроб. И дорогой костюм – не мой, его купили уже после смерти. Неужели стоило так тратиться из-за какого-то галимого наркоши? Если бы всё это организовывал я сам, то просто выкинул бы свой труп на станцию переработки мусора. Не заставлял бы маму выдавливать слёзы ради публики – ей хватило бы официальной справки типа «Поздравляем! У вас больше нет сына-неудачника, можете перестать за него беспокоиться!». И не ставил бы друзей в неловкое положение – теперь Пашка, Катя, и все остальные, будут сидеть на поминках и пытаться вспомнить хоть что-то хорошее про меня и мою дерьмовую жизнь. А не было в ней ничего хорошего.

Неужели трудно понять, что самоубийца не хочет никаких красивых пышных похорон? Он просто хочет, чтобы про него тихо забыли.

Мы все вышли на свежий воздух. С вечно белого неба капал мерзкий дождик. Мы с Пашкой отошли под навес, я достал по сигарете себе и ему. Он смотрел на меня и пытался придумать, что сказать. Я отвернулся.

Единственное, про что я сейчас мог думать – это птичье пёрышко. И ещё кубик Рубика. В первый раз я его увидел шесть лет назад.

Мы с Серёгой познакомились, когда учились на первом курсе. Я, Витёк и Пашка почти каждый день зависали в дворике возле универа. Три хрущёвки, гаражи с матюками на стенах, огромная лужа, которая круглый год не могла пересохнуть, а на её берегу – две обшарпанные лавочки. После пар мы садились на них, пили портягу, закусывали чипсами, а на следующий день всё повторялось. Очень часто с нами бухали другие люди с нашего потока. Но Серый там был только один раз.

По нему сразу было видно, что такие места ему не по душе. Он с отвращением смотрел на всю эту грязь и мусор, к которым мы давно привыкли. Вместо вина в литровом пакете достал маленькую бутылочку «Стеллы Артуа», и когда мы уже успели раздушить два литра «топоров» на троих, он своё пиво не допил даже до половины.

Помню, тогда он вляпался кроссовком в какую-то грязь и достал из рюкзака пачку влажных салфеток, чтобы это вытереть. Я бы такое пятнышко даже не заметил. У него из бокового кармана выпал кубик Рубика. Оказывается, он ещё со школы этим увлекался. Витёк тогда заинтересовался, покрутил его, но, конечно, у него ничего не получилось. А Серёга ему всё пытался объяснить:

- Ты главное, помни – центральные плитки никогда не двигаются. Именно они задают грани, думай всегда относительно них.

- Угу… - Витёк был слишком бухой, чтобы что-то понимать. Он просто крутил кубик в случайном порядке.

- Сначала надо на каждой грани собрать фигуру в виде буквы «Т». – Серый взял у него из рук кубик и прокрутил несколько граней. – Это самый простой способ.

Но обучить Витька он не успел – у него зазвонил телефон. Знакомая мелодия. В общем, Серого звали друзья в какой-то бар в центре города. Кажется, «Black Star» на Архитектурной. Для галочки он пригласил и нас, сказал что-то типа «там атмосфера получше будет». Мы, конечно, отказались и трое против одного вступились за атмосферу дворика. А он, конечно, хотел побыстрее отсюда свалить. Так что, решили проводить его до метро, а потом зайти в вино-водочный за дозаправкой. Когда мы уже вышли на улицу, до меня дошло, что за музыка стояла у него на сигнале:

- Это из «Героев»? Ты за Некрополь играешь?

- Ну, а за кого ещё? Самый мощный замок!

На это у меня было что возразить. Во-первых, по моему мнению, самым мощным замком было Подземелье. Во-вторых, это был факт, а не просто моё мнение. В-третьих, улучшенные гарпии работали как третьи стрелки, а у Некрополя стрелять могли только личи. Серёга что-то возражал насчёт возможности неограниченно добирать скелетов, а я сказал, что драконы у Подземелья гораздо сильнее. Решили обменяться телефонами, и сыграть по сети. В это время мы уже спустились в переход. Там, под стеной, стоял какой-то одноногий мужик в военной форме и просил милостыню:

- Помогите ветерану!..

Мы втроём даже внимания на него не собирались обращать, но Серый остановился, достал из кошелька купюру, и дал ему.

Бедный наивный человек не знал, что такое «крокодил» - страшная дрянь, которую колют себе наркоманы, когда их уже не прёт даже героин, а потом у них отваливаются конечности. Серёгу, правда, это не заинтересовало:

- Слушай, мне всё равно. Человеку нужны бабки. У меня есть бабки. Ну, как бы, и всё, ну…

Мне тоже было всё равно. Серый уехал, а мы пошли за добавкой. На следующий день я его набрал, чтобы раз и на всегда выяснить, какой замок лучше.

Некрополь, конечно, был слабее, но Серёга умел за него играть, и даже выигрывать. Мы могли рубиться в «Героев» по нескольку дней подряд. Так и подружились. Лазили по городу, я затаскивал его на пьянки по всяким подворотням, он меня – по модным барам в центре города. Он у меня списывал социологию, я у него – английский.

В принципе, ничего особенного – так дружат сотни людей. Зависают вместе, пока студенты, потом находят работы, заводят семьи, и видятся всё реже и реже. Но я бы этого не писал, если бы всё так и сложилось. Дело в том, что через несколько месяцев после нашего знакомства судьба свела меня со Славиком.

Всё началось с днюхи Кати, нашей сокурсницы. Прикольная девочка, с ней всегда было интересно пообщаться. Так что, когда она пригласила к себе нас с Серёгой, я очень обрадовался. Долго думал, что ей подарить – на ювелирку у меня не хватило бы денег, какую-то определённую музыку она не слушала. А потом вспомнил, что всегда, с того момента, как я в первый раз увидел её в коридоре универа, на ней было что-то синее – юбка, маленький рюкзачок, или блузка. Так что, я прошёлся по базару и выбрал вязаный синий шарфик. А Серый купил ей книжку. Ну-ну.

К ней на праздник мы пришли минут на сорок позже нужного. Всё из-за Серёги, который по дороге решил поднять из сугроба алкаша. Тот набухался так, что даже говорил с трудом, но как-то они друг друга поняли, и мы смогли дотащить его до двери подъезда. Кодовый замок был вырван, а дом был пятиэтажный, без лифта. На моё счастье, бухарь не смог объяснить, на каком этаже он живёт, так что мы оставили его греться под батареей возле лестницы. Когда я попросил Серого больше так не делать, он выдал:

- Ну блин, чувак, он мог замёрзнуть! Это не шутки, как бы!

- Ты же не поднимешь всех алкашей, правильно? Не только он сегодня валялся в сугробе. Половина Славграда нажирается как свиньи каждый день.

- Ну, что я могу сказать? Мы сделали, что могли.

Через пару минут оказалось, что мы ещё и заблудились. Вокруг были одинаковые хрущёвки, гаражи между ними, и сугробы с кучами мусора. Попытка найти дорогу, по которой мы сюда пришли ни к чему не привела. Серый пытался что-то спросить у прохожих, но никто не знал нумерации домов. А я думал про Катю, и то, что там происходит у неё на днюхе, пока мы ищем её дом. В моей голове появилась картинка с ней и каким-то незнакомым мажором в узких штанах и белобрысой чёлкой. Эта мысль уже пахла паранойей, и, как только я её отогнал, то заметил табличку с номером дома возле одного подъезда. Ахматовой, 32-Б.

К счастью, я успел побывать почти во всех районах города – здесь, например, я бухал, когда мне было лет двенадцать – так что, ориентировался я почти что инстинктивно. Одной той таблички мне хватило, чтобы за десять минут найти Катин дом. Конечно, мои страхи не оправдались, и, когда мы пришли, все ещё были трезвыми и культурными.

Уже с порога всё пошло слегка не по плану. На мой синий шарфик Катя отреагировала прохладно, и даже не достала его из коробки, чтобы примерить. Но – кто бы мог подумать – книжка Серого «Сто великих тайн» вызвала у её настоящий восторг.

Кроме нас двоих и Кати там было шесть человек – Витёк, ещё две девчонки и пацан (их я не знал), и Лина.

Лина… Если честно, я её недолюбливал. В ней было что-то ненастоящее. Как будто она – не человек, а страничка в Интернете. Манерная, крашеная, наштукатуренная. У неё вечно было выражение лица, будто она позирует фотографу. Да, она была красивая, даже очень, и другие пацаны постоянно петушились перед ней. Но я с трудом переносил её компанию.

А вот Серёга, видимо, считал иначе. Когда она зашла в комнату, где мы все сидели, и хотела занять стул в углу, он вскочил с дивана и уговорил её сесть прямо возле меня. А пока именинница листала книжку и рассказывала нам про Кыштымского карлика и перевал Дятлова, Лина с улыбкой перегнулась через столик и начала о чём-то шептаться с Серым. Я расслышал только «новая модель» и «не знаю», после этого она дала ему свой мобильный. Видимо, что-то у неё не получалось – Серый минут пять покопался в настройках, и вернул ей телефон. Но Лина ещё что-то прошептала – видимо, диктовала свой номер – и у него в кармане заиграла мелодия из «Героев».

Катю уговорили отложить книжку и уделить внимание гостям. Какое-то время она слушала тосты в свой адрес, а потом, где-то после третьей рюмки, Витёк предложил выйти покурить. Мы прошли через кухню на застеклённый балкон. Витёк достал из кармана пакетик, спросил что-то Катю, и, когда она показала рукой на шкафчик, достал оттуда водный. Предложил мне, но я сказал, что не по этим делам. Траву я не пробовал, и не горел желанием. Серый тоже не хотел, а Катя не отказалась.

- Слушай, а как ты это достаёшь? – Меня всегда интересовало, откуда люди знают, где брать наркоту? – В смысле, ты же не звонишь по объявлению в газете?

- У Славика. Знаешь Славика? Лысого такого?

Пару секунд я соображал, а потом до меня дошло:

- Это тот высокий, худющий? – У меня мороз пробежал по коже.

- Ага.

- Стрёмный тип.

Я видел его один раз, но мне хватило. Двухметровый, тощий, как жертва репрессий, и абсолютно лысый. Но пугала в нём больше не внешность, а взгляд. Трудно сказать, что не так было с его глазами, но когда он тогда посмотрел на меня, стало как-то нехорошо.

Чем больше я выпивал, тем больше мои мысли уплывали в сторону Кати. Одного напаса ей хватило, чтобы глаза повеселели и заблестели. В следующий раз на перекуре мы остались с ней один на один. Молчали, наверное, минуту. На меня напал ступор. Наконец, сказал, что у неё симпатичная квартира. Она ответила, что хотела жить на Салютном – там и универ рядом, и метро ближе, и так далее.

А я вместо ответа положил левую руку ей на талию. Она сразу замолчала и посмотрела на меня. Тогда я придвинулся к ней лицом к лицу, и поцеловал её.

- Что ты делаешь?!! – Она оттолкнула меня обеими руками и смотрела, как на сумасшедшего.

- Я… - Ступор вернулся. – Извини, я просто думал…

- Нет, прости, но… - Она так и стояла с выставленными вперёд ладонями. В одной из них тлела сигарета. – Я не знаю, что ты подумал, но просто…

- Извини! – Я закрыл лицо рукой. Во мне проснулся такой ядовитый стыд, что даже не хотелось на неё смотреть. – Извини, пожалуйста! Я сам не знаю, зачем это сделал!

- Всё нормально. – Она затушила недокуренную сигарету в пепельнице. – Ничего страшного не случилось. Я просто пойду внутрь.

Дверь за ней закрылась, а я так и остался там стоять. Дебил! Идиота кусок! Вот зачем? Зачем я вообще родился? Почему не сдох ещё в детстве?!! Мудила, блядь!!!

В это время на балкон зашёл Витёк. Насыпал напас. Я попросил и себе, чтобы как-то заглушить это чёртово чувство стыда, но он засомневался:

- Ну, не знаю, чувак. – Он выдохнул дым и вытрусил трубку в пепельницу. – Ты такими дозами пил коньяк сегодня… Мне-то не жалко, на здоровье! Но предупреждаю – на синьку тебя очень развезёт.

- Та давай! – Я махнул рукой. Мне уже было на всё плевать.

Он пожал плечами, засыпал, и дал мне трубку. Я втянул вонючий дым, и сразу же всё выкашлял. Эта хрень была гораздо крепче любой сигареты.

- Я ж говорю – тебе и бухла сегодня хватило!

- Давай… - Мои лёгкие скрутил ещё один спазм, глаза были все в слезах. – Давай ещё один.

- Ты что, серьёзно?

- Сорян, я этот даже втянуть не смог. Второй не переведу.

Витёк засомневался, но засыпал ещё. На этот раз я был готов, и кое-как удержался, чтобы не выпустить весь дым раньше времени. Мы постояли, покурили ещё по сигарете. Вроде бы, что-то в моей голове начало меняться, но после стольких рюмок сказать было трудно.

Он открыл дверь, и мы вернулись в комнату. Всё, что было дальше, я помню только обрывками.

Серый целуется в ванной с Линой. Она гладит его по голове, а он её – по бедру.

Я поднимаю стакан и выкрикиваю тост «за нас с вами, и за хуй с ними!». На меня все смотрят с каменными лицами. Никто со мной не чокнулся, и я выпил сам.

Струя моей блевотины летит с балкона девятого этажа. Кто-то вытаскивает меня через дверь на кухню, а снизу слышно крики.

Серёга и Лина сажают меня в такси перед Катиным подъездом. «Проспись, чувак!» - кажется, он сказал это. Машина подъезжает к моему дому, и меня вытаскивает оттуда мама. «Боже мой! За что мне такое наказание?» «Извини…» «Что извини? Что – извини?!! Нажрался, как тварь последняя! С-с-скотина!».

Наутро я проснулся в ужасном настроении. Во рту сушило, голова болела, а когда я вспоминал, что вытворял у Кати на днюхе, хотелось просто пойти и повесится. Кажется, это был мой первый в жизни бодун.

Было так хреново, что трезвым я бы это просто не вынес. Но стоило подумать хотя бы про пиво, или портвейн, меня выворачивало. Так что, выход был только один. Я набрал Витька. И уже через час в заблёванных сугробах за гаражами на меня смотрел своими жуткими глазами Славик.

Жара в то лето стояла просто нереальная. Я шёл на Венгерку из парка Космонавтов и думал про всё, что случилось в тот долбанутый день. Трава уже отпускала – я докурил всё, что у меня оставалось, ещё часа два назад. Нереально мерзкое чувство – понимать, что тебя уже почти не прёт, а на дворе часов восемь вечера, но погода такая, что ты всё равно обливаешься потом. Уже через полчаса я буду совершенно трезвый, и даже нет денег, чтобы нормально накуриться, или набухаться…

Началось всё с того, что моя мать нашла у меня три пакета дудки. Закатила страшный скандал, что я – конченый наркоман, подохну с иглой в вене, что она за меня переживает и беспокоится… А потом слила весь мой запас в унитаз. Чтобы подавить желание разъебать ей череп, я сбежал в парк – точнее, в ту его часть, которую уже можно было бы считать лесом, если бы не горы мусора под каждым деревом. Я любил там зависать – люди сюда почти не заходили. Пытался вызвонить Славика – может, у него есть немного, просто накуриться на один раз? Но абонент был вне зоны. Я написал ему, что денег нет, и нужно пару напасов. А вдруг, ответит? Через пару сигарет телефон зазвонил. Но это был не барыга, а Серый. Ещё минут двадцать – и он сидел рядом со мной на бревне между деревьями.

Серёга спросил, почему я такой злой? А когда я рассказал, сделал лицо, как будто объясняет мне очевидные вещи:

- Чувак, ну… Ты не должен такого говорить про своих родителей! Она же тебя как бы, ну… Воспитала. Я ничего не хочу сказать, просто, ну… Это неправильно. Ну, я так считаю, как бы. Это, конечно, твоё дело, как бы, просто, ну…

- Просто, ну, она не имела права, пизда с ушами, лазить по моим вещам – вот что «просто как бы ну».

- Чувак, успокойся, пожалуйста! – Он развёл ладони и пожал плечами. – Я ничего не говорю, просто… Да, она не права, может быть. Ты, в конце концов, уже совершеннолетний и всё такое… Просто… Она – твоя мама, она переживает за тебя. – От этого слова меня передёрнуло, но Серёга смотрел на свою сигарету. – Я хочу сказать, что её можно понять. Ну…

Я был без понятия, что на это ответить. По нему тоже было видно, что случилось что-то нехорошее, так что сменить тему было нетрудно. Оказалось, дело в Лине.

Он встречался с ней уже где-то полгода. Сначала я её недолюбливал, называл про себя «пластмассовой тёлкой», но, когда познакомился с ней ближе, то понял, что это было немного предвзятое мнение. На самом деле, она была неплохим человеком, а я поначалу слишком ей завидовал. Жизнь красивой блондиночки точно веселее, чем жизнь обрыгона с окраины. Но она не была виновата в том, что я такой неудачник.

А вот Серого она почему-то перестала устраивать. Я пытался понять, что именно в ней не так, но он, то ли не хотел говорить, то ли не мог это сформулировать. Сказал, что она ничем не интересуется и не увлекается, только постоянно себя фоткает. Назвал её «какой-то ненастоящей». Вспомнил, что Лина никогда не смотрела «Властелина колец», что все её подруги тупые, и так далее… А потом сказал, что собирается её бросить. На мой вопрос «почему?» он ответил:

- Просто… - Серый продолжал говорить. – Мне кажется, я её не люблю.

- И что?

- Как это – и что? – Он наконец-то посмотрел на меня. – Я встречаюсь с девушкой, которую не люблю! Уже почти полгода! Полгода моей жизни я потратил не на того человека – ты не понимаешь, как это хреново? У тебя самого такое было?

- Нет, чувак. Не было. – Я понял, что обсуждать с ним такое бесполезно, так что просто промолчал. У меня было, что девочка сначала раздевается передо мной, а потом говорит «прости, но я не могу». У меня было, что я нажрался до такой степени, что целовался с бомжихой. Но такого, чтобы я собирался бросить красивую бабу только потому, что не люблю её, у меня не было.

Разговор повис в воздухе, и я предложил идти на район. По дороге Серёга достал свой кубик Рубика и начал крутить. Он всегда так делал, когда хотел успокоить нервы. Сказал, что недавно собрал его за двадцать три секунды – личный рекорд. Разговор как-то опять перешёл на меня. Я сказал, что не приду сегодня ночевать домой – поспрашиваю у друзей-торчков, может, у кого-то висит хата. Попросил его одолжить денег, но, когда Серый достал кошелёк, там не было даже на полку дудки. Я уже почти смирился с тем, что всю ночь буду трезвый, но тут пришла смска от Славика: «Заходи». Так что, с Серёгой я попрощался и пошёл на Венгерку.

Домофон на двери в подъезд не работал уже несколько лет. Славик жил на втором этаже. Три крепкие металлические двери и одна красная, стрёмная – из старого поролона, который выглядывал из дыр в потресканном дерматине. Лампочка, как всегда, не горела, хотя барыга говорил, что её меняли буквально недавно. Просто почему-то лампочки на этом этаже долго не живут. Может быть, перепады напряжения. Я уже хотел позвонить в дверь, но…

- Его тут нет. Скоро придёт.

Я с перепугу чуть не прыгнул до потолка. На площадке между вторым и третьим этажами на фоне окна стояла какая-то тёмная фигура. Оказалось, что это Витёк. Он тоже сегодня был грустный, не хотел разговаривать. Конченый день. Мы постояли, покурили. Кто-то открыл дверь в подъезд. Мы с Витьком повернули головы в сторону ступенек. Оттуда вышел Славик.

Выглядел он, как всегда, жутко, и напоминал какого-то Кащея Бессмертного. Тощий, как швабра, ростом метра два, и абсолютно лысый. Особо стрёмными были его глаза. Не сказать, чтобы он смотрел со злобой, или неуважением, но от этого взгляда становилось слегка холодно.

Он поздоровался с нами обоими, достал что-то из кармана и передал Витьку. Мне показалось, что это было птичье перо, хотя я не был уверен – это было бы странно.

Витёк вышел из подъезда, и мы остались с ним наедине.

- Так что? Есть у тебя немного?.. – Я чуть наклонил голову и улыбнулся печальными глазами. Жалкое зрелище.

- Есть. – Он кивнул вниз. – Пошли.

Мы спустились к его ободранной двери. Пока он колупался в замке, я успел подумать, что никогда не был у него дома, и не горю желанием туда заходить. Хотелось попросить его вынести мне дудку на лестницу, но, пока я сомневался, клацнул замок и Славик открыл дверь.

В коридоре было темно, и трудно было разглядеть что-то конкретное. Крупные шкафы, между ними – куски стены с ободранными обоями, на полу валялись какие-то неясные предметы, наверное – обувь. Барыга сказал, что разуваться не надо, и провёл меня в комнату. Свет горел только там – длинная белая люминесцентная лампа на потолке. В комнате всё было таким же обшарпанным и стрёмным, как и в коридоре – старый диван, стол с расшатанными ножками, поломанный стеллаж. На одной из полок стоял стеклянный лоток с птичьими перьями.

- А зачем тебе перья?

- Собираю. – Славик с безразличием пожал плечами, захлопнул крышку на лотке, и открыл дверь на балкон.

- Слушай, а что ты Витьку дал только что?

- Не важно. – Он достал водник из маленького шкафчика, а из кармана – бумажку с маленькой пяткой дудки. Засыпал, вытянул. Снял напер, я вкурил, и аж закашлялся. Большой напас. В голове затуманилось – наконец-то! Хоть трезвым спать не лягу.

Мы вернулись в комнату, и тут он достал откуда-то герметический целлофановый пакетик с чем-то белым на донышке. Высыпал это на кусок стекла на столе и стал крошить ободком пластмассовой карточки.

- Хочешь попробовать?

- С чего ты взял, что я не пробовал? – Мне стало немного не по себе. Откуда он мог знать, что я никогда ещё не нюхал фен?

Но вместо ответа Славик только начертил две большие дороги, и даже не смотрел на меня. Я не успел ответить – у меня зазвонил телефон. Это был Серый.

- Алло?

- Алло, привет, чувак. Я тут поговорил с родителями, можешь сегодня у меня переночевать, без проблем. В «Героев» пошпилим, все дела.

- Блин… - Я стоял с телефоном возле уха и смотрел на две большие белые дороги на стекле. Как оно на меня подействует? Пацаны, которые это нюхали, говорили, что ты всю ночь не спишь, и у тебя жутко повышается активность. Вроде, от этого хочется болтать без остановки. Напасы уже серьёзно ударили мне в голову, и меня вытащило на измену. Что, если я вообще буду неадекватный? Если буду бегать по квартире Серого ночью, орать, будить родителей? Что мне может захотеться делать под этим дерьмом? Крутиться на турниках? Танцевать? Просто загружать кого-то бессмысленным потоком слов?.. В голове пролетела мысль, что вариант вообще не нюхать я даже не рассматривал.

- Чувак? Ты тут?

- Да… Сейчас. Подожди секунду. – Я закрыл трубку ладонью и посмотрел на барыгу. Он просто сидел за столом с каменным лицом и ждал, пока я решу.

- Слушай, а от этого… Будет сильно заметно, что я под кайфом? – Я уже забыл, что делал перед ним вид, будто нюхаю не в первый раз.

- Ну… - Он посмотрел куда-то вбок. Думал. – Смотря, кто смотрит, конечно. Но да. Это очень сильное дерьмо. Свежее.

- Меня просто друг зовёт к себе переночевать.

- А, та забей! – Барыга махнул рукой. – Другу можно. Я даже могу и на него чуть-чуть отсыпать.

- Нет, в смысле… - Я уже засомневался. – Он вообще не по этим делам. И там будут его предки.

- Тогда не надо. – Славик сразу покачал головой. – Я же говорю – это сильный фен. Точно спалят. Лучше всего нюхать в компании, но мне сейчас уходить надо, так что тут не выйдет. Я бы тебе посоветовал просто пройтись по городу. Погода тёплая, гулять под этой хуйнёй очень весело. Музыка есть с собой?

Я кивнул, и он хмыкнул, типа «Ну и чего тебе ещё для счастья надо?»

- Алло, чувак. – Я снова поднёс к уху телефон. – Слушай, спасибо тебе огромное, но у меня уже тут вписка нарисовалась, так что…

- А, ну окей, без проблем. Тогда давай!

- Давай. – Я повесил трубку, достал из кошелька свою последнюю десятку и скрутил её в трубочку. По рассказам друзей получалось, что эту хрень нюхают так же, как в американских фильмах – кокаин.

Ноздрю обожгло изнутри. Левый глаз был живой, а из правого фонтаном били слёзы. Правую ноздрю сразу заложило.

- Нормально, скоро пройдёт.

- И долго оно переть будет?

- Такая дорога? – Славик вынюхал свою, заткнул левую ноздрю и хорошо втянул воздух правой. Я сделал так же – в горло упала ещё одна порция жгучей горечи. – Как на первый раз, тебе на всю ночь хватит. Ну, короче, собирайся – я домой ненадолго забежал.

Собирать мне было нечего – я даже не разувался. Просто подошёл ко входной двери, и тут почувствовал, как меня разбирает интерес. Может, фен уже начал действовать, может – нет.

- Слушай. – Я повернулся к барыге. – Так, а в чём прикол птичьих перьев? Я видел, как ты дал их Витьку. Они что – прут?

- Не, не прут.

- Так, а что в них особенного?

- Особенного? – Он не спешил с ответом, и посмотрел на меня своим жутким взглядом. – Только то, что это мои птичьи перья. Всё, давай.

Мы попрощались, я надел наушники, вышел из квартиры на лестницу, и включил плеер.

- Ты где? – Голос Лены был холоднее, чем ветер со снегом, что задувал мне за воротник.

- На Бакунина. Последний же?

- Да. – Больше она ничего не сказала, и просто бросила трубку. Относится к работникам, как к кускам дерьма! Манда тупая.

Зима в этом году была особенно мерзкая. Постоянный дождь, мокрый снег, и слой холодной серой каши под ногами, которая каждую ночь замерзает и превращается в ледяной каток. Где это глобальное потепление, когда оно так нужно?

Был уже вечер, и я нёс свой последний на сегодня заказ. Из моей чёрной сумки с логотипом ресторана «Самурай» пахло суши – запахи копчёной рыбы, соуса и специй буквально сводили с ума. Последний раз я ел часов пять назад. Формально – в свой обеденный перерыв, но из-за погоды и нереального количества заказов моё время на обед по факту сократилось до двадцати минут в день.

В последние годы мне часто хотелось просто забиться куда-то в угол и сдохнуть. Не видеть больше этого вонючего серого города, этих холодных дождей, пробок, не чувствовать вечной боли в ногах от девяти часов хождения, не отмораживать пальцы в ботинках, не мечтать наконец-то вернуться домой, чтобы позвонить Славику и намутить грамм фена, потому что невозможно, блядь, уже выносить эту хуйню без пары дорог, и дудка сегодня закончится, а у него уже неделю ничего нет… Мне слабо верится, что есть люди, которые не мечтают вскрыть себе вены хотя бы пару раз в году.

Я шёл под фонарями мимо новых элитных новостроек на Бакунина. Мой заказ надо было отвезти в дом номер 43-Б, так что я остановился, поставил сумку на низенький забор и достал из рюкзака карту. Да, смартфона у меня до сих пор не было. Это осложняло работу, но я не видел смысла его покупать, если всё равно продам при первой же возможности, чтобы намутить наркоты. Судя по всему, Бакунина 43-Б – это та зелёно-белая «свечка» в двадцать-тридцать этажей.

Ладно, если подумать, то не только усталость, погода и голяк у барыги заставляли сегодня меня так хреново себя чувствовать. Две недели назад мне позвонил Серёга. Сначала, как он любит, мы говорили непонятно о чём. Он спросил, кем я работаю, и я соврал, что продавцом в книжном магазине. Чувствовал себя в этот момент последним дерьмом.

На мой вопрос «А ты?» он ответил, что как раз скоро увольняется. Он был каким-то рендер-вижуал-техническим-три-Д художником, или как-то так, я в этом не разбираюсь. В общем, сидел в тёплой студии с бесплатным кофе и рисовал компьютерные игры за такую зарплату, что мне страшно было даже спрашивать про неё. Видимо, в тот день, перед звонком он позволил себе пропустить бутылку пива, так что язык у него был уже развязан.

Две недели назад он написал заявление. Сказал, что уже больше не может выносить этой гнилой коммерциализации. Все его интересные идеи не проходят цензуру начальства. Ему не дают утвердить его собственный сценарий для квеста в стиле хоррор – что-то готическое про вампиров в Австро-Венгерской империи. От него требуют работать всё быстрее, а зарплату подняли всего на чуть-чуть. Игровая индустрия продалась – наши гейм-дизайнеры только и делают, что копируют американские тренды. Что модно в Штатах, то внедряют и у нас – а разве у нас в Славграде мало талантливых, креативных, трудоспособных людей? Говорит, что последней каплей стало общение с какой-то девочкой из офиса компании-партнёра – она не знала даже, что такое «брендбук», «дэдлайн» и «кей-вижуал».

Я слушал его молча, потому что наконец-то дошёл до дома, сделал напас, и опустил ноги в таз с тёплой водой, чтобы подошвы не болели от десятка водянок и мозолей. А ещё потому, что сам не знал, что такое «брендбук» и «кей-вижуал», а слово «дэдлайн» у меня ассоциировалась с разрывом сердца от слишком большой дороги фена. Когда Серёга закончил, я попытался объяснить ему, что не так уж это всё и страшно – он хороший специалист, и обязательно найдёт себе новое место. Оказалось, что он уже его нашёл – какая-то крутая контора в центре, в небоскрёбе «Обелиск» на Шевченко. Я знал, где это – туда постоянно заказывали еду на всякие корпоративы. Я не спрашивал, как он умудрился пройтись по собеседованиям ещё до самого увольнения? Наверное, в таких конторах люди работают по пять-шесть часов в день. Или вообще, уходят, когда хотят, и их даже не выгоняют за такое. Кстати, его сценарий про вампиров утвердили заранее, и Серый уже придёт на новое место уже начальником отдела.

Я подошёл к «свечке», но таблички с номером дома нигде не было видно. Пришлось обойти вокруг здания. Так и есть – её повесили в щели между балконами. Видимо, специально, чтобы никто не смог её найти. Но это таки был дом 43-Б, так что не придётся бродить по дворам и искать нужный адрес.

Я подошёл к двери в подъезд, сказал бабушке-вахтёрше «Доставка!». Дверь открылась, я зашёл и вызвал лифт – он был уже на первом. Дверь закрылась, и я привалился затылком к стене. Последний заказ. Ещё пару минут – и я смогу набрать Славика, он обещал, что сегодня будет и дудка, и фен. А потом – домой, накуриться, нанюхаться, и всю ночь смотреть Ютюб. Или порнушку.

Кстати, надо будет послать Серёге смску с поздравлениями – сегодня у него день рождения. Это поэтому он мне звонил две недели назад – пригласить к себе на праздник. Естественно, я отморозился. Там будут все наши друзья. Пашка, который теперь администратор в магазине, и отец трёхлетней дочки. Витёк…

Нет, Витька уже нигде не будет. Я до сих пор не привык к его смерти – буквально через день после того, как мы с ним виделись лет шесть назад у Славика в подъезде. А ведь я даже не попал на его похороны – мне только спустя неделю сказали, что он повесился в лесу.

Лифт приехал, я вышел и позвонил в сто пятую квартиру. За дверью кто-то сказал «Это курьер», клацнул замок, и она открылась…

Это была квартира-студио. В кухне-гостинной за большим столом сидело человек пять. Среди них – Пашка, и, почему-то, Катя, с которой мы раньше в тусовались в универе. А я стоял на пороге и смотрел в круглые от шока глаза Серёги.

В общем, да, я вёз заказ ему. Пришлось признаться, что никакой я не продавец в книжном. Естественно, он начал строить из себя хорошего хозяина и чуть ли не шиворот затаскивал к себе на праздник. Я отказывался, как мог, но потом он упомянул, что Катя принесла дудки. Так что, после этого я поломался ещё минуту только для приличия.

- Ну и чё, как курьером работается? – Катя взяла у меня маленькую трубочку, пока я держал в лёгких напас.

- Нор… - Я выдохнул, но закашлялся. Крепкая дудка. – Нормально. Лажу по городу, читаю книжку, играю на телефоне.

- А с зарплатой как? – Она засыпала себе из деревянной шкатулки на подоконнике и затянулась.

- Жить можно.

Пока она нажигала себе, я смотрел, как в окне балкона через конус света от фонаря пролетают снежинки. Не знал, про что говорить, и просто ждал, когда накроет. Достал сигарету.

Квартира у Серого была небольшая, но с красивым ремонтом. Только что он показал мне свою комнату. Двуспальная кровать, компьютерный стол с огромным монитором. Над ним – плакат с Бэтменом. На полке справа от него стоял тот самый кубик Рубика, который я видел у Серёги ещё на первом курсе. Сейчас он перешёл на гораздо более сложные, но этот так и остался. Напротив окна – стол с комнатными растениями. Я узнал только фикус. На табуретке лежала синяя женская блузка. Он с кем-то встречается? Я и не знал.

- Слушай, ты веришь в аномалии? – Катя прервала мой поток мыслей.

- Не знаю, никогда не думал.

- Я тут недавно нашла один форум…

Пока меня накрывало, она рассказывала. Про заброшку на Металлургической – обычный недострой с бомжами и шприцами, но иногда этот дом просто пропадает со всеми, кто оказался внутри. Про типа, который писал, что ночью у него над кроватью стоит какая-то тёмная фигура, а если включить свет, она сразу пропадает. А перед этим у него всегда барахлила проводка. Мы докурили, и вернулись в кухню-гостинную.

- Кстати, насчёт проводки! – Она закрыла дверь на балкон. Там Серёга сидел за столом и крутил большой кубик Рубика. В нём было не по три, а по пять слоёв. Катя села рядом с ним и обняла за плечо. Я удивился, но промолчал, и упал на стул напротив них. – Очень многие аномалии вызывают неполадки в электросети. Некоторые, кстати, считают, что это не работает с LED-источниками.

- Какими?

- Ну, типа, есть свет от нагревания, тёплый, жёлтого цвета – так работают обычные лампочки, на спиральках. А химические – ртутные, например – дают холодный свет, белый.

- Так. – Я слушал её в пол-уха, и смотрел, как она гладит Серго по руке. Тот не отвлекался от кубика.

- Ну вот. – Катя продолжала. – Существуют аномалии, которые выдают себя за людей. Кроме как по лампочкам, их очень трудно вычислить. А, вспомнила – они никогда не моргают! Это самый верный признак.

- Понятно… - Я откинулся на спинку стула и отхлебнул вина из стакана. – И что они делают?

- Ой, я не помню уже. – Катя тоже сделала глоток. – Там что-то с перьями связано…

Что-то включилось в моей накуренной голове, как будто вспомнился очень старый сон. Но я не успел понять, что – телефон в кармане запиликал. Я достал свою «Нокию-Кирпич». Звонил Славик.

- Алло?

- Ну чё, приезжай. Всё есть, что ты хотел.

- Понятно. Окей, скоро буду.

Серый это услышал и смотрел на меня обиженными глазами:

- Ты что, уже уходишь?

- Извини, дядь. Работать надо.

- Блин… - Было видно, что он мне не поверил, но, всё-таки, вздохнул и встал из-за стола. – Окей, давай провожу тебя.

Я попрощался со всеми, подошёл к вешалке и надел куртку.

- Слушай, чувак… - Серёга облокотился плечом на стену и смотрел на свой кубик, который продолжал вертеть в руке. – Остался бы, мы же так редко видимся!

- Реально, редко. – Я завязывал шнурки. – Я даже не знал, что вы с Катей начали встречаться.

- Да, пересеклись в клубе год назад. - Он перевёл взгляд на меня. – Зашли с пацанами после работы – а там она.

- Почему не сказал? Звонил же недавно.

- Не знаю… - Он пожал плечами. – Хвастаться не хотел, наверное. У тебя сейчас, ну… Нелёгкое время. Так что, мне показалось, лучше рассказать, что на работе херня творится.

- И как тебе с ней?

- Отлично! – Он не мог скрывать своего счастья, хоть и пытался. – Она просто охуенная! Интересуется всякой паранормальной фигнёй… Не знаю, по-моему – это мило, её так это увлекает... Просто, она – настоящая, понимаешь? Нормальный живой человек.

- Ясно. – Я зашнуровал второй ботинок. Взял сумку для заказов. – Ну что, давай?

- Давай. – Мы пожали руки и обнялись. Серый открыл дверь. – Ты звони как-нибудь, что ли? В «Героев» зарубим, как раньше.

- Постараюсь забежать как-нибудь. Обязательно.

Я стоял возле лужи из талого снега под чёрным входом в ресторан «Самурай» и смотрел на пачку денег у меня в руке. В голове была только серая пустота. Так тихо и спокойно, что я аж испугался, когда в кармане завибрировал телефон. Это был Серый.

- Алло, привет, чувак? Можешь говорить сейчас?

- Да, без проблем.

Конечно, я мог говорить.

Сегодня я в первый раз за много лет проснулся не от будильника. Светило солнце, на часах было шесть двадцать три утра, до подъёма на работу оставалось полчаса. Я уже почти заснул снова, когда понял, что в феврале в шесть двадцать три не бывает солнца. Стрелка на будильнике не двигалась, а телефон показывал пол-одиннадцатого.

Сука!!!

Я бегом набрал Лену, несколько раз извинялся и рассказал всё, как есть. Она только спросила: «Когда можешь быть в офисе?». Я сказал «минут тридцать-сорок», и она повесила трубку.

Дико хотелось сделать напас, но неделю назад я решил завязать, добил всю наркоту, что у меня была, и выкинул водник. Сейчас немного дудки успокоило бы мне нервы.

Лена встретила меня своим фирменным взглядом «ты слишком быдло, но я вынуждена с тобой общаться». Пока я сидел перед ней в кресле, она минут пять болтала с водителем по мобильному. Потом, ещё через минуту молчания, повернулась ко мне и начала говорить.

Оказалось – хотя, я слышал это первый раз – что это моё третье опоздание с Нового года. Ещё оказалось, что репутация фирмы держится на пунктуальности, контроле качества и возможности давать клиентам всё самое лучшее по разумным ценам, а курьеры – это лицо ресторана «Самурай». После этого она вытащила из стола пачку денег и дала мне. Это был расчёт. Я в панике сказал, что она не может меня уволить, но Лена только напомнила очевидное – юридически я вообще никогда здесь не работал.

На выходе в зелёном мусорнике копалась крыса. На неё с белого неба капал мелкий дождик. Всё, как обычно. Почти.

С одной стороны, у меня практически нет больше денег на существование, и в ближайшее время я должен умереть с голоду. С другой – теперь мне не придётся бегать по гололёду в порванных ботинках, чтобы успеть вовремя доставить хотя бы три заказа из пяти.

- Чувак! Алло! – Голос Серого вернул меня к реальности.

- Да, я тут.

- Говорю, мы с Катей обручились. Свадьба будет через три месяца, в мае. Тебе, кстати, звоним одному из первых. Приходи, будем очень рады тебя видеть!

- Ого… - Я завис на пару секунд. – Окей, конечно! Обязательно приду.

- Ну, всё тогда. Давай!

- Давай…

В голове было совершенно пусто. Меня уволили с самой дерьмовой в мире работы, а Серёга женится. Зато, и мне есть чему радоваться, правда? Сегодня я, хотя бы, высплюсь.

Мой взгляд упал на пачку денег, которые так и лежали в левой руке. Высплюсь? А зачем мне вообще ложиться спать?

Казалось, руки сами по себе набирают номер Славика, а мозг пытается прогнать очевидную мысль: «Что ты делаешь, дебил?!! Ты же наконец-то протрезвел!».

- Да?

- Здорово! У тебя есть?

- Есть. Приезжай.

Ну, я и приехал.

Всё тот же заблёванный подъезд, порванные дерматиновые двери. Лысый, тощий Славик и его стрёмный взгляд. Я протянул ему три купюры – на один грамм фена. Но он покачал головой:

- Смотри, какое дело. Фена нет, но есть кое-чего поинтересней.

- В смысле? Что?

- Винт. Примерно, то же самое, только ещё мощнее. Тебе понравится.

- Так… - Мне не нравились такие перемены. – Его же колоть надо!

- И что?

Я не знал, что ответить. Славик смотрел на меня, и, как всегда, его глаза неприятно на меня действовали. Задним числом я понял, в чём его прикол – он никогда не моргал.

А действительно – и что? Пора уже было признать – моя жизнь зашла в полный тупик. Опыта работы, кроме беготни по городу, нет. Денег тоже нет. И нет способов их получить. Аренда моей зарыганной конуры сама за себя не заплатит, так что скоро я стану бомжом. Зимой. Даже если бы я сейчас завязал с торчем, это никак бы мне не помогло. Если устроюсь в другой ресторан, то не протяну до первой зарплаты. Да и в принципе, ради чего мне жить, кроме как поторчать ещё пару дней?

Я отсчитал ему деньги, закрыл изнутри входную дверь, и разделся. Сел на стул в его комнате – тот, что под странной люминесцентной лампой. Славик принёс шприцы, жгут, и всё остальное. Через несколько минут я пустил по вене свой первый в жизни баян.

И сам не заметил, как начал говорить. Высказал ему всё, как будто он был не барыга, а психиатр, или священник. От возбуждения ноги носили меня кругами по его комнате, а Славик, несмотря на то, что укололся вместе со мной, только сидел на кровати и молча меня слушал. Я и сам не понял, как сказал вслух эту простую, очевидную и окончательную вещь:

- Я хочу сдохнуть.

Он молчал ещё, наверное, не меньше минуты. Обдумывал мои слова. Или давал мне возможность забрать их назад. А потом спросил:

- Помнишь, тебе было интересно, зачем мне птичьи перья? Теперь я могу рассказать.

И он рассказал.

Винт оказался очень прущей штукой. Моя левая рука дрожала, как сумасшедшая, и с трудом удерживала телефон. На том конце был Серый.

- Давай пересечёмся сегодня?

- Ну… - Кажется, он был занят. – Не знаю, у меня, наверное, не получится. Давай в пятницу?

Я смотрел в календарь, который загуглил на ноуте Славика. Сам Славик стоял у меня за спиной. В пятницу новолуние уже заканчивалось.

- Блин, я не смогу в пятницу, наверное. У нас корпоратив намечается, он закончится очень поздно.

- Тогда, на следующей неделе?

Что делать, блин? Что делать? Решай!

- Чувак, если честно… - Я глубоко дышал. Это была плохая идея, но других в голову не приходило. – Я на мели. Мне нужны бабки до зарплаты. Или ты, или «Быстрые кредиты».

Он вздохнул, и замолчал. Потом согласился:

- Ладно. Сегодня?

- Если можно.

- Давай после работы встретимся. Подъезжай на метро Королёва.

- Может, лучше у тебя дома? Посидим, по пиву выпьем. Хоть пообщаемся, чтобы мне так стыдно не было!

- Та забей, ну, как бы, я всё понимаю… Ладно. В “Black Star” сможешь подъехать?

- Чувак, я не люблю бары, ты же знаешь. Реально, давай у тебя посидим? Мне так твоя хата понравилась, там можно хоть отдохнуть нормально. Я даже бухла возьму.

- Ладно, ладно. Приезжай к девяти.

Ветер усилился, снег пролетал в свете фонаря на страшной скорости, бил холодом по лицу и залетал за шиворот. Ходить по такой погоде было ещё не очень холодно, а стоять – просто ужас. Дом номер 43-Б по улице Бакунина выглядел таким же тёмным, как и небо.

Он мой друг. Лучший друг! Я не могу с ним поступить! Сколько мы пережили вместе – лазили по стране, пили, гуляли, помогали друг другу на экзаменах! Я иду на умышленное, хладнокровное убийство единственного, кто относился ко мне по-человечески! Это не говоря уже о том, что я и своей жизнью рискую. Что, серьёзно? Я в натуре собираюсь это сделать?!!

Да. А что мне делать, кроме этого? Если я каким-то чудом выберусь из всего этого дерьма, мне разве легче станет? Просто продолжится всё, что было раньше. Я буду и дальше развозить жратву, мёрзнуть зимой, потеть летом, и торчать после работы. Буду жить от одного счёта за коммуналку до другого, и каждый месяц бояться арендной платы. Протрезвею – и буду мечтать обдолбаться. Без денег, без отдыха. Ну, и без нормальной любящей девчонки – это и так понятно. Не имеет значения, умереть сейчас, через месяц от голода, или через несколько лет от какой-то старческой болячки. А так есть хоть какой-то шанс. Шанс сломать систему.

Но в чём виноват Серый? Разве он не помогал мне всегда, чем мог? Могу я как-то оправдать то, что собираюсь сделать? Разве из-за него я стал таким ничтожеством? У меня были те же шансы – он не богаче, не здоровее меня, он не учился лучше. Он просто не нарик. Серёга работал и развивался вместо того, чтобы положить на всё болт и скатиться до уколов по вене. Он не жалеет себя и не ноет – поэтому он получил и квартиру, и невесту, и хорошую работу. Он знает этому цену, а я – нет.

Но и он не знает. Он не ценит то, что у него есть, и не ценил никогда. Бросил Лину на втором курсе – видите ли, считал себя достойным кого-то получше. Эммы Уотсон, наверное – почему бы и нет? Он не ценил свои деньги, и работу не ценил – уволился из-за того, что, видите ли, ему не давали творчески развиваться. Ему самому не нужна его жизнь. Он просто дерьма никогда не нюхал – сытенький богатенький мальчик, который считает, что тоже имеет право жаловаться на жизнь. А теперь он обручился с девушкой, хотя знал, что она мне нравилась! Разве друзья так поступают? Хотя, если подумать, я никогда ему и не говорил, что когда-то давно западал на Катю…

Но он мой лучший друг! Нельзя было найти другую жертву?

Нельзя. Сам понимаю, что нельзя. С человеком, которого я недостаточно близко знаю, это может просто не сработать.

Под фонарём метров через тридцать от меня появилась высокая фигура. Мне стало ещё холоднее, если это вообще было возможно. Это Серый.

Не нужно идти на такое, пожалуйста!

Нужно. Поздно было отступать.

Мы поздоровались, поднялись на лифте, зашли в его квартиру. Я достал четыре бутылки пива и пачку чипсов. Серый достал деньги. Лучше бы всё дело было в них. Лучше бы они реально могли мне как-то помочь…

- Ну что, рассказывай! Что за свадьба будет?

- Ой, я в это не вникаю даже. – Он покачал головой. – Всем Катя занимается. Хочет, чтобы я не лез в процесс, и я полностью согласен – ты не представляешь, сколько там геморроя… Сегодня с утра уехала в Лесное – это километров двадцать от Славграда – там есть хороший банкетный зал, большой и недорогой. Сегодня ночью вернётся. Если всё нормально получится, свадьба будет там.

Я слушал и кивал. Мне нужно было одно – дождаться, пока он выйдет в туалет. По моим расчётам, это должно было случиться, когда закончится первая бутылка. Расчёты меня не подвели.

Как только он закрыл за собой дверь, я как можно тише прошёл к нему в комнату. Взял с собой пиво – если Серёга что-то услышит, я просто гуляю по квартире, хотя звучать это будет странно. Лучше, чтобы он не услышал.

На компьютерном столе стоял монитор, над ним висел плакат с Бэтменом, сбоку от него были полки с книгами и всякими сувенирами. В комнате было темно, но я боялся зажигать свет. Прошёлся взглядом по полкам. Кубика там не было.

Стоп! Не понял…

Тумбочка возле кровати, подоконник, столик с растениями. Вот он, возле фикуса! Нет. Этот – на пять слоёв, новый. Я попытался аккуратно открыть выдвижной ящик в столе, но тот заскрипел, и я не решился.

Из туалета вышел Серый:

- Чувак? Ты где?

Сука! Придётся по-другому.

- Я тут!

- Ты чего?.. – Серёга открыл дверь комнаты, и из коридора проникла полоска света.

- Та, я просто… - Надо сделать позу, как будто я ничего неправильного не делаю. И хлебнуть пива из бутылки. – Хотел посмотреть твой кубик.

- Ну, как бы, мог бы и просто сказать, я не знаю… - Он пытался намекнуть мне, что не надо шарить по чужим вещам. Намекнуть, а не сказать.

- Сорян, я так… Импульсивно. Просто недавно думал – может, и мне этим заняться? Оно очень интересно, но я никогда не умел – ты же знаешь.

- С каких пор тебе интересно собирать кубик? – Серый кинул на меня странный взгляд, но зажёг свет, открыл тумбочку возле кровати, и достал его. Тот самый, который был у него ещё на первом курсе.

- Можно? – Я взял его у него из рук. Он до сих пор смотрел, как будто не всё понимал в моих намерениях. Хотя, так оно и было. – Как ты говорил – буквой «Т»?

- Ну, это один из способов. Пошли на кухню, я покажу.

Кажется, бдительность удалось усыпить. Серёга рассказывал про основные принципы, собрал кубик секунд за десять-двадцать (сказал, что за пятнадцать уже собирает практически из любого положения), и дал мне несколько раз попробовать. Через минут пять – конечно, под его руководством – у меня получилось. На самом деле, очень приятное чувство – когда у тебя что-то получается. Пусть даже такое бесполезное, как сборка кубика Рубика. Я опять почувствовал холод в лёгких – что я делаю? Что я, мразь такая, собираюсь сделать?!! Ещё ведь не поздно отказаться.

- Можно я его возьму на время? Потренироваться?

- Я тебе другой дам. Этот старый, он у меня ещё со школы, там крепления еле ездят. Подожди. – Серый протянул руку, чтобы забрать его, но я не собирался так просто сдаваться.

- А можно, всё-таки, этот? – Я постарался сделать жалобный взгляд. Все нарики это умеют, и у меня должно получиться.

- Чувак! – Он опять посмотрел на меня с подозрением. Не получилось. – Я дам тебе другой, а этот отдай, пожалуйста!

Пора.

Я дёрнулся влево с такой силой, что перевернул стул. Хватать рюкзак не было времени, но обувь мне нужна. В одной руке у меня был кубик, другая схватила ботинки за шнурки. Оба выскочили сквозь пальцы и упали на пол. Это плохо. Полметра до входной двери. Я не рассчитал силу прыжка, и так стукнулся в неё плечом, что меня чуть не срикошетило на пол. Я думал, винт меня отпустил – хрен там! Как и фен, он просыпался каждый раз, когда в кровь попадала хоть капля адреналина. Пальцы дрожали, когда я пытался схватиться за защёлку входной двери. Они потели и соскальзывали, но я смог её открыть. Слава богу, Серёга закрыл дверь только на один замок.

Когда я выскочил в коридор, то чисто рефлекторно повернулся, как будто хотел закрыть дверь за собой. Серый стоял там же, рядом с перевёрнутым стулом. Он даже не собирался кидаться на меня и мешать мне уйти. Только крикнул:

- Хоть рюкзак забери!

Я кинулся по ступенькам, и бежал по ним босыми ногами как можно быстрее до самого первого этажа. Уже не от страха, что он меня схватит, а от жуткого стыда.

Недавно я прочитал книгу «Человек, бегущий над пропастью». Ближе к концовке (извиняюсь за спойлер) главгерой прошёл босиком по снегу километров двести. Мне всегда казалось, что это уже слишком – ну зачем писать про то, что вообще невозможно? Сегодня я изменил своё мнение. Конечно, до ближайшего кладбища было километров пять, а не двести, но я никогда не думал, что смогу пройти такое расстояние по морозу в одних только дырявых носках.

Сначала боль в ногах была просто невыносимая, но потом всё как будто окаменело. Я перелез через кирпичный забор, упал на чью-то могилу и чудом не разбил лодыжку об надгробие. Айранов Максим Алишерович. Не подходит.

По территории кладбища лазили собаки, и кое-где я видел свет фонарика – видимо, это сторож. Длинные ряды могил тянулись далеко, края кладбища не было видно в темноте сквозь снегопад.

Стрелецкая Людмила Николаевна. Артемчук Генадий Илларионович. Коваль Алиса, Матвиенко Денис, Шпигель Альфред. Дмитрий, Аннастасия, Алексей, Вадим, Наталия… Твою мать, вы что, серьёзно?

Кресты, могильные плиты, статуи ангелов, мраморные черепа, венки, склепы. И ни одна надпись не подходила. Я лазил между железных оград, проваливался в сугробы, не заметил даже огромную яму у себя под ногами, и только чудом в неё не упал. Наверное, чья-то будущая могила. Минут десять мне потребовалось, чтобы что-то щёлкнуло в моей голове, когда я проходил мимо чёрного надгробия с портретом сурового старого мужчины. Карась Сергей Митрофанович. 1943-2002. Сергей… Наконец-то!

На всякий случай я посмотрел на небо. Луны не было видно, но это ничего не значило – в этом городе с его вечным слоем туч над головой редко можно увидеть даже самолёт. Я знал, что сегодня новолуние только благодаря Интернету.

«Тебе нужна какая-то вещь, к которой он привязан. – Так говорил Славик. – Сувенир на память, или что-то в этом роде. Чем больше лет он её держит у себя – тем лучше. Закопай её на могиле с нужным именем, и иди домой». Я так и сделал. Разрыл снег, попытался выкопать ямку руками, но земля слишком замёрзла. Пришлось найти камень и просто раздолбать её им. В ямку я положил кубик Рубика, засыпал её, и для верности даже вернул слой снега на место. Потом вернулся к забору, перелез через него на улицу и пошёл к метро. Адскую боль в ногах я старался игнорировать – всё равно, мои ноги мне больше не нужны.

Входную дверь я закрыл, но замок не запер. Сделал три напаса – Славик мне отсыпал. Нацарапал записку с единственной просьбой – включить на похоронах «Апокалиптику». Лучше бы вообще без похорон, но моя мать на это не согласится. Она же меня любит, блядь, несмотря на то, что мы поругались больше трёх лет назад!

Набрал горячую ванную. Обмороженные ноги минуты три не реагировали на тепло – не могли поверить, что на их требования наконец-то обратила внимание голова. Первые полчаса я просто лежал и грелся. Если всё пойдет не по плану, то это тепло будет последним, что я почувствую в своей жизни. Ладно, предпоследним.

На стиральной машине лежало птичье перо, которое дал мне Славик. «А зачем это тебе? – Даже, когда он всё объяснил, у меня оставались вопросы. – Ты же на этом не зарабатываешь». «Почему же? Зарабатываю. Хоть и не деньгами. – Славик тогда улыбнулся, в первый раз за всё наше знакомство. – Твой друг умрёт. Считай, что я так беру комиссию. Таким, как я, ведь тоже нужно кушать». Несколько минут я смотрел на пёрышко, а потом положил в рот. На вкус оно было неприятным – как будто жуёшь волосы. Когда я проглотил его, то взял жгут и бритвенное лезвие.

Вены на левой руке надулись, и как будто пытались вылезти из-под кожи. Часто можно услышать, что вскрываться в тёплой ванной – это самая безболезненная смерть. Враньё, полное враньё. Я помнил, что резать надо вдоль, но это не так просто, как кажется. Лезвие не попадало по синим сосудам. В конце концов, после трёх поверхностных ран, я глубоко вдохнул, и распотрошил себе предплечье на полтора сантиметра вглубь.

Там, внутри было что-то синее – то ли связки, то ли внешний слой кости. Очень странное чувство, когда наконец-то сделаешь это. Понимаешь, что пересёк точку невозврата. Кровь растекалась из огромной раны, она страшно щипала, как будто от концентрированной кислоты, оттуда выглядывали кости и куски мяса, а я лежал и просто понимал, что реально это сделал. Уже ничего не исправишь – я умру вот прямо сейчас. Единственное, что я ещё пока что мог – это распороть себе так же правую руку. Разорванные мышцы не слушались, болели, но я успел сделать глубокий надрез на втором предплечье перед тем, как глаза и сознание заволокло туманом.

Когда я проснулся, то увидел красивую светлую комнату, столик с растениями, и плакат с Бэтменом над монитором. А рядом со мной на большой кровати спала Катя.

Похороны закончились, и все мы загрузились в ПАЗик, чтобы ехать на поминки в кафе. Катя обнимала меня за плечо, Пашка ехал на один ряд впереди. Мама – то есть, бывшая мама – сидела рядом с водителем и продолжала рыдать.

Я помнил всё. Мне досталось не только тело Серого, но и его память, привычки, рефлексы, вкусы. Я знал, что любит и не любит Катя, так что мог изображать её жениха. Помнил, как неприятно было находиться в том дворике, когда я – то есть, Серёга – познакомился со мной, Пашкой и Витьком. Помнил, как влюбился в Лину – это было похоже на выигрыш в лотерею, и помнил, как эта влюблённость переросла в разочарование и почти отвращение. Помнил, как после работы друзья позвали меня в клуб, и там я встретил Катю. Как сделал ей предложение, как увольнялся с одной работы, и как нашёл другую.

А ещё я помнил, как относился к прежнему себе. Несчастный, забитый, вечно небритый и грязный, но старый верный друг. Как будто бродячий пёс, которого не можешь, или недостаточно хочешь забрать к себе, но всегда подкармливаешь. Серому казалось, что три дня назад я окончательно сошёл с ума, когда выбежал из его квартиры босиком с кубиком в руках. Он давно подозревал, что с головой у меня не всё в порядке, но это не страшно – в конце концов, я же не маньяк-убийца! Просто человек, у которого не хватает желания жить по-человечески.

Меня колотило от чувства нереальности того, что происходит. Казалось, что это какой-то бредовый сон. На поминках я опрокинул рюмку водки. Потом – ещё одну. И ещё, и ещё. Но это не очень помогало, даже наоборот. Зато, стало немного легче эту реальность переносить.

Катя смотрела на меня с подозрением, а после шестой, или десятой рюмки попросила притормозить:

- Милый, что ты делаешь? Я никогда не видела, чтобы ты столько пил. Что происходит?

- Мой друг умер – вот, что происходит! – Это прозвучало как-то слишком жёстко. Она сделала вид, что всё понимает, но больше не обнимала меня за плечо, и даже почти не разговаривала.

Когда всё закончилось, было уже темно. Мы вызвали такси до дома. Меня снова колотило от стресса. Не так просто привыкнуть к новому телу, даже через три дня! И Катя теперь начала странно на меня смотреть. Как будто что-то подозревала.

Я достал телефон, сел так, чтобы она не могла видеть экран, и сделал вид, будто просто проверяю сообщения. Нужно было расслабиться. Один пакет дудки – сегодня сделаю пару напасов, и отложу на чёрный день. В конце концов, теперь у меня мозг трезвого человека, и я смогу удержаться, чтобы не торчать без остановки. Номер Славика я помнил наизусть.

«Это я. Всё получилось. У тебя есть?»