- А ты не такой уж и страшный, - как ни странно, но я и правда не чувствовал страха, смотря на высокую фигуру. Издалека мне всегда казалось, что он был в костюме или плаще, и только сейчас я понял, что это чёрный... панцирь? Нечто, схожее с хитиновым покрытием насекомого, вблизи переливавшееся фиолетовым оттенком.
Существо молчало. Лёгкий наклон головы, судя по всему, выражал заинтересованность. Даже пусть я был в метрах двух от него, но рассмотреть все детали внешности не мог. Чувство, будто некая дымка скрывала всё от глаз, оставляя лишь смутный образ. Голова была смесью звериной морды, как у тигра или пантеры, и морды насекомого. Как минимум, там, где должен был быть рот, я видел резкие беззвучные движения, напомнившие мне жвала насекомых.
- Ты знаешь, почему я подошёл? – с самого начала я не питал надежды на осмысленный диалог, но оно наклонило голову в другую сторону, что я посчитал как желание узнать, что я скажу дальше. Оно было неподвижным. Даже сильный ветер в парке, способный уносить вдаль слова и портить любую причёску, не мог заставить странную неестественную фигуру качнуться. Я знал, что в этой части парка меня никто не увидит.
Вздохнув, я присел на траву, не боясь испачкаться. Нервное ожидание своих же слов сделало своё дело. Надо было сесть, и только потом рассказывать. Как ни странно, существо... нет, не присело, а просто спустилось вниз, будто вся нижняя половина ушла под землю. Теперь, наконец, наши головы были на одном уровне.
- Я устал бояться тебя. Помню, как увидел твою фигуру под ливнем в десять лет. Прямо под моим окном. Я тогда жил на первом этаже. Смотрел несколько минут на тебя, но ты даже не шелохнулся. Испугавшись, я побежал к родителям и заснул только в их кровати.
Существо, как и прежде, не произнесло ни слова. Но если бы оно вообще произносило звуки, то, уверен, услышал бы скрежет жвал, в которых то и дело можно было бы угадывать слова.
- Мне пятнадцать лет. Ты сорвал мне первое свидание. Мы с Леной гуляли на окраине города, там ещё было заросшее травой поле. Я всё думал, как бы прижать её к себе и хотя бы случайно коснуться её груди, а тут в траве стоял ты. В метрах десяти, как пугало над кукурузным полем в фильмах ужасов. Всё так же молчаливо и безмолвно. Я испугался тебя. Но я ведь уже не малыш. И заметил, что Лена не отреагировала никак. Она тебя не видела. И я сделал вид, что ничего не увидел. Но... спокойным я быть уже не мог. Моё свидание прошло из рук вон плохо.
Я вздохнул с разочарованием, вновь пережив тот юношеский период, полный гормонов, ощущения бесконечной юности и что всё ещё впереди.
- Наверное, это было к лучшему. Лена оказалась той ещё сукой.
Где-то в метрах десяти от себя, за кустами, я услышал разговор. Подождав несколько минут, пока гуляющие в парке не отойдут надолго, я продолжил свою речь.
- Я рассказывал о тебе. В детстве мне не верили, считали тебя моим воображением. Сестра считала, что я добиваюсь внимания. Родители считали, что виной фильмы ужасов. В юности... парочке людей я рассказал. Ксюша перестала со мной общаться, посчитав меня психом. Кстати, она ведь прошла мимо тебя в тот раз, когда я о тебе рассказал! Ты стоял около дерева, рядом с которым она прошла! А Слава? Он мне поверил, наверное. Но и он тебя не мог увидеть. Мы с ним сошлись на мнении, что я просто шизофреник. Но ведь не бывает одной-единственной галлюцинации без других повреждений разума? Или бывают?
Мой молчаливый спутник быстрее зашевелил жвалами или челюстями и будто внимательнее стал меня рассматривать.
- А ведь я действительно посчитал себя сумасшедшим. Одно время даже перестал общаться с людьми. И видел тебя. Каждый грёбаный месяц! И всегда недалеко, но и не близко.
Я вцепился пальцами в траву.
- Половину своей жизни я боялся, что проснусь ночью и увижу, что ты стоишь за окном. Стоишь и наблюдаешь, как всегда. И что именно в такую ночь тебе надоест наблюдать. И ты подойдёшь ко мне. Да-да, я боялся, что придёшь, убьёшь меня, сожрёшь, разорвёшь на части или ещё что. Половину своей жизни я старался изображать нормального человека, выгоняя мысли о тебе, пока ты вновь и вновь не появлялся где-то рядом в траве, за домами, за деревьями, в углах. А теперь... А теперь мне плевать.
Слёзы покатились по щекам, хотя казалось, что последние из них я уже выплакал.
- Может, ты не знаешь, так как всё время наблюдаешь за мной, но два дня назад моя сестра со своим мужем поехали встречать родителей. Они ехали домой, с моря. И... всё. Их нет. Представляешь? Никого нет. Конечно, врежься во что-то, что налетает на тебя с огромнейшей скоростью. Даже ты, наверное, не выживешь, хоть и кажешься крепким. В-выдержишь? А..? Н-не в-выдержишь, в-верно.
Голос стал надрываться, и только с большим усилием я сдержал желание расплакаться.
- Моя сестра погибла. Причём беременная. Дима, её муж, тоже погиб. Мама. Папа. Теперь только я.
Самодельная шаткая, дырявая, будто решето, плотина, сдерживавшая мои эмоции, рухнула окончательно. Я зарыдал.
- Мне плевать, убьёшь ты меня, сожрёшь, унесёшь во тьму или же просто будешь стоять и смотреть, безмолвная ты скотина! Не могу! Я больше не могу.
Не сумев выдавить из себя больше ни слова, я закрыл глаза руками, и из горла выдался протяжный болезненный стон.
Я бежал от этой твари всю свою жизнь, запирался в квартире, когда видел во дворе, избегал мест, в которых замечал его фигуру. Всю жизнь он был самым страшным кошмаром для меня. Но теперь, увидев его силуэт в парке, я не убежал. Не скрылся, как раньше. Теперь он не самое страшное. Остаться наедине в квартире, в гробовой тишине, наедине с осознанием случившегося – страшнее, чем следовать за нечеловеческой фигурой, преследовавшей меня в детстве.
Уже не пытаясь сдержать душевную боль, я упёрся лицом в траву. И до ушей не донеслось ни звука от моего собеседника. Как обычно, он был безмолвным.
Наконец, когда сил рыдать больше не осталось, я приподнял голову. И увидел, что трава потемнела. Большая тень накрыла всё вокруг меня. Взглянув вверх, я увидел его лицо. Наконец-то оно было чётким. Причудливая смесь черт животных. Глаза казались то фасеточными, но человеческими. Глаза, смотревшие на меня с интересом и любознательностью. Пасть то напоминала хищную, с длинными клыками, то вновь становилась жвалами жука.
Даже спустя двадцать лет я не знаю, как оно выглядит на самом деле. А это просто набор черт, которые оно перебирает, как маски, будто подбирая наиболее соответствующие для своей натуры. Кажется, сейчас оно подберёт наилучшее. Или снимет все маски.
Страха больше нет. Только уютная темнота его плаща... крыльев... тела... и безмолвие.