В конце второго курса педагогического ВУЗа я устроился на летнюю практику вожатым в детский оздоровительный лагерь. Сразу скажу, что детей я тогда терпеть не мог и профессия учителя, с её крошечной зарплатой и сомнительной престижностью, меня мало привлекала. Буду откровенен, я, как и большинство студентов педагогических учебных заведений, просто не смог поступить туда, куда планировал и не нашел денег на отмазу от армии.
Подозрительно запущенное место оказалось муниципальным, и предназначалось для воспитанников детских домов. На территории лагеря «Прометей» царила обстановка полного равнодушия со стороны воспитателей, администрации и охраны. Воровство, постоянные драки, разборки и зреющая злоба в старших отрядах, рукоприкладство, равнодушие и безнадзорность в младших, меня неприятно удивили.
Как новичку, мне достался самый юный отряд – «Цыплята», традиционно называвшийся так из-за подстёртого, трудноразличимого рисунка петуха над дверью нашего корпуса. Название мне не понравилось, и я убедил детей и пожилую воспитательницу сменить его на что-то более «клевое». Подтасовав анонимное голосование, опередив с небольшим отрывом варианты «Петушки» и «Курятник», я добился переименования отряда в «Светлячок», в честь своего любимого сериала. Заставив детей выучить девиз «Сожги землю у нас под ногами и высуши океан, небо ты у нас отнять не сможешь» я каждую линейку с наслаждением слушал, как дети слаженно горланят строчки из заглавной песни сериала. Антон, другой вожатый, с которым мы неплохо сдружились, тоже сменил название своего отряда на имя фильма, с «Апельсин» на (по его словам, куда более подходящий для его малолетних хулиганов) «Заводной апельсин».
В первый же день в столовой члену отряда «Пираты» выкололи вилкой глаз, что удивительно, с его личного согласия, парнишке очень хотелось быть капитаном и товарищи убедили его, что эта процедура необходима: «Где ты видел пиратского капитана без повязки на глазу?». Паренька забрали в больницу, а новый, более благоразумный капитан «Пиратов», все же не отказался от повязки и таскал её каждый день, то на правом, то на левом глазу.
Ребята из отряда «Зеленый слоник», судя по всему также названного в честь любимого фильма одного из вожатых предыдущей смены, однажды утащили из столовой несколько тарелок, наполнив их своими фекалиями, они весь вечер ползали по территории лагеря на четвереньках с «угощением» на головах. Весело напевая «Зеленый слоник в наш оркестр пришел…» они сформировали вокруг песочницы в центре детской площадки движущийся круг, волосы и одежда участников которого покоричневели от вываливающегося из тарелок дерьма. Взрослые и другие вожатые, завороженные видом этого языческого фекального коловорота и брезгующие пачкать руки об измазавшихся детей долгое время ничего не предпринимали и просто наблюдали за ритуалом. Когда детей, которых, в конце концов, удалось прогнать мыться, допросили по поводу причины их непонятного поведения, продемонстрированного, как оказалось, уже не в первый раз, они ответили, что всему этому их научил предыдущий вожатый, наградивший каждого участника предыдущей акции пачкой сигарет, бутылкой пива и большим пакетом чипсов. Видео с прошлой смены, озаглавленное «Парад слонов» собрало около полумиллиона просмотров на Ютуб и принесло автору неплохие деньги.
Сначала я с удовольствием интересовался судьбами и характерами моих «Светлячков», но позже понял, что многие вещи предпочел бы не знать. Витя, семья которого заживо сгорела при пожаре у него на глазах – классический случай детской психологической травмы. Витя обожает огонь, но когда мы сидим у костра или топим печку в холодную ночь, он не испытывает ровным счетом никаких эмоций. Зато когда ему удалось стащить с кухни коробок спичек и поджечь муравейник, все оказалось иначе. Видели бы вы глаза этого 11-летнего мальчугана, он был счастлив до беспамятства, он кружился, орал что есть мочи и, хохоча, катался по земле. Это был не тот детский интерес к опасному и завораживающему процессу горения, а серьезное психическое расстройство. Витя получал удовольствие только от неконтролируемого огня. Не удивительно, что не получив профессиональной психологической помощи, через семь лет он, устроив, скандально-известный пожар, не где-нибудь, а в крупнейшей пожарной части города, до конца своих дней был посажен в психушку. Кто знает, возможно, пара тысяч рублей, потраченная на серию приемов опытного психолога помогли бы избежать многомиллионного ущерба и спасти шесть десятков человеческих жизней.
Всегда жизнерадостный и бодрый Андрюша в свои 11 уже успел потерять не одну, а целых две семьи. По словам воспитательницы, его настоящие мама и папа погибли в автокатастрофе, а приемный отец около двух лет насиловал его, пока об этом не стало известно совершенно случайно. Андрюша никому не рассказывал об этом и готов был терпеть, сколько потребуется, лишь бы у него снова не отобрали семью. Часто слышишь о родителях, готовых на все, что бы сохранить семью ради детей, но никогда не наоборот. Есть и дети, чьи родители живы и здоровы, например мать Маши. Согласно действующему законодательству ребенка нельзя отдавать в детдом более чем на год, без потери родительских прав и возможности получать алименты. Из-за этого девочку каждый год пристраивают в новый детский дом. Маша всегда одна и ни с кем не разговаривает, она боится заводить друзей или привязаться к кому-то, потому что больше не хочет испытывать боль от разрыва с дорогими ей людьми.
Когда я однажды устроил в отряде опрос, о чем они сильнее всего мечтают, большинство ответило, что хотят, что бы у них была мама. А Маша сказала, что мечтает о том, что бы мамы у неё не было.
Однажды в лагере произошел по-настоящему страшный инцидент, Ванечка из отряда моего товарища, который всё время рисовал небо и облака, забрался на крышу четырехэтажного корпуса, и, размахивая руками, спрыгнул вниз. Мгновенная смерть, перелом шеи в нескольких местах. Администрация лагеря, воспитатели и охрана разогнали любопытных детей по корпусам, некоторое время постояли над телом и, что-то вяло обсуждая, разошлись.
На Антоне не было лица, сомнений не оставалось, виновным признают именно его, это он не уследил за подопечным, это его отряд, за безопасность детей которого он взял обязательство отвечать. Антон неподвижно сидел на деревянном крыльце, обхватив колени руками и, опустив глаза, рисовал у себя в голове дальнейшее развитие событий: вот подъезжает дребезжащий уазик областного отделения милиции с ржавыми арками и разделительной решеткой между передними и задними сидениями. Молодой опер осматривает тело, а старший следователь беседует с директором лагеря, попутно делая записи в большой кожаной папке.
Неожиданно Антон видит, как директор «Прометея» показывает сотруднику милиции на него, сердце замирает, а потом начинает бешено колотиться. Офицер закрывает папку и идет прямо к Антону, загорелый 18-летний вожатый молча поднимается, наручники щелкают у него за спиной и монотонный голос, откуда-то издалека зачитывает ему его права. Час колдобин, треска радиопомех и отвратительных запахов, разнообразного происхождения по дороге в отделение. Два часа допроса и составления протокола в крошечном накуренном кабинете. Сутки в обезьяннике, отчисление из ВУЗа, суды и позорное зачитывание условного приговора.
Я молча сел рядом с Антоном и, глядя на Ванечку мы прождали около нескольких часов, но милиция так и не приехала, зато ближе к ночи, когда стемнело к нам подошли двое: одна из воспитательниц и бородатый Завхоз, в руках он держал мешок, 2 лопаты и древнюю керосиновую лампу. Полная женщина положила Антону руку на плечо и сказала: «Не вини себя, это однажды все равно бы случилось». Она объяснила нам, что Ванины родители – жертвы какой-то серьезной аферы с недвижимостью, однажды они взялись за руки, шагнули на оконную раму восьмого этажа и, помахав ручками, сказали сыну, что улетают. Ваня так и не сумел принять их смерть, все ждал, верил, что они вернутся, но однажды объявил воспитательнице, что сам должен лететь к ним, он ведь их сын, а значит, тоже должен уметь летать, нужно только забраться повыше. Мужик вручил нам лопаты, мешок и попросил обязательно зайти к нему, как закончим. Когда мы оттащили Ваню достаточно далеко и принялись рыть яму, начался дождь.
Помните старый клип Эминема, где он копает могилу ночью в грозу? Раньше он мне тоже нравился.
По возвращению в лагерь, на столе в подсобке завхоза нас ждала бутылка 0,7 и 2 граненых стакана, я впервые пил водку, обычно мне становилось противно от одного её запаха, но в ту ночь ни запаха, ни вкуса она почему-то не имела.
Знаю, наверное, это не лучшая речь для человека, который претендует на пост главы Министерства образования, но официальная задача этой речи – рассказать, почему я решил выдвинуть свою кандидатуру. Так вот, я хочу, что бы то, что происходило тем летом в лагере «Прометей» больше нигде и никогда не повторилосьлагерьдетистранные людибез мистикижесть