Пригибаясь и отворачиваясь от хлещущего дождя, молодая женщина приятной внешности неспешно брела в гору к ветхому домишке на вершине невысокой скалы. А следом за ней, крепко держась за руку, плелась девочка лет пяти. Одеяние обеих путниц совсем не соответствовало промозглому предзимью гряды редких скалистых островков в Кантабрийском море. Вымокший до нитки сарафан облеплял сухощавое, несуразное тельце девчушки, делая её удивительно схожей с маленьким трупиком, плотно завёрнутым в белый саван смерти. Глядя вперёд пугающе чёрными глазами, девочка семенила, едва поспевая за женщиной. 
 
«Проклятый остров, проклятый ураган! – вздрагивая от оглушающих раскатов грома, бубнила себе под нос женщина. – Почему мы снова тут? Разве ему мало моего раскаяния? Что он хочет доказать? И кому? Ладно я, но она-то в чём виновата?! Разве она не заслуживает права...» 
 
–  Мария! 
 
Женщина остановилась и обернулась на окрик. 
 
Приподнимая вымокший подол хитона, за ней бежала монашка. 
 
– Мария, остановись, прошу тебя! 
 
– Что ещё?! – со злобой выпалила женщина, крепко прижимая девочку к себе. 
 
– Мария, пойдём со мной! – и монахиня указала в сторону деревянного причала с пришвартованной утлой лодкой, которую вздыбившееся море с яростью било о деревянный помост, грозясь разнести в щепки. – Мы немедленно должны покинуть остров! Вскоре он весь скроется под водой. 
 
– Не весь, – и женщина махнула в сторону покосившейся лачуги, которая возвышалась на вершине скалы. 
 
– Поверь мне, там вам не будет спасенья! 
 
– А где будет? Не в этой же дырявой посудине, в которую мы едва втиснемся... 
 
– Место будет для всех! – поняв суть вопроса, немедленно уточнила монахиня.  
 
– Даже для неё? – и Мария кивнула в сторону девочки. 
 
– Конечно же будет! – ответила сестра Грейс и, присев на корточки, обратилась к девчушке. – Как тебя звать, милое дитя? 
 
– Её зовут Нонато, она моя дочь, – ответила за девочку женщина. 
 
– Она нема? 
 
– Она просто не хочет ни с кем говорить. И нет, она не больна! – уже разражаясь, продолжила Мария. – Она просто не такая, как все! 
 
– Я не виню вас ни в чём, – стала оправдываться монахиня, – вы такие же божьи твари, как и мы все. Господь милостив и не оставит в беде тех, кто истинно верит в него! Поверь, Мария, как Ной спасся от всемирного потопа... 
 
– Да перестань, сестра! – перебила её женщина. – О какой милости ты говоришь?! Разве не милостивый Бог разнёс твой молельный дом на щепки, вынудив спасаться бегством на поганой лодке, которая не проплывёт и сотни метров?!  
 
– Но и там вы не спасётесь! – и сестра Грейс указала на лачугу. – Бог оставил это место. 
 
– Тогда мы будем жить без Бога! – подытожила Мария и немедля направилась в сторону спасительной хижины, утягивая за собой Нонато, словно безвольную куклу. 
 
*** 
 
Наконец вскарабкавшись наверх, Мария громко постучала в хлипкие двери лачуги. 
 
– Прошу вас, откройте! 
 
Вскоре дверь отворилась, и на пороге показался высокий пожилой мужчина с повязкой на глазу. 
 
– У меня нет места для вас! – сходу заявил он. 
 
– Но как же?! – возмутилась женщина, заглядывая внутрь хижины. – Мы же все здесь поместимся... 
 
– Убирайся прочь! – отрезал хозяин обители и стал выталкивать с порога непрошенных гостей. 
 
– Да постойте же! 
 
Завязавшаяся недолгая борьба вымокшей и слабой женщины с пожилым, но всё ещё сильным мужчиной, закончилась тем, что Мария оказалась поваленной на землю у порога спасительного жилища. 
 
– Убирайся или я стану бить тебя палкой! – пригрозил хозяин, вооружившись сломанным черенком лопаты.  
 
– Но почему?! – простонала бедняжка, поднимаясь на ноги. 
 
– В моём доме больше не будет чужой крови, осквернённой пороком! 
 
– А как же она?! – и Мария указала на дочь. – Она чиста и невинная, как ангел! 
 
– Её кровь осквернена пороками матери! Я не признаю в ней ни духовного, ни телесного родства, а потому и для неё не будет места! 
 
– Умоляю, будьте милосердны! Мы же все дети Госпо... 
 
– Заткнись, шлюха! – на полуслове прервал её мужчина. – Заткнись и больше не упоминай имени Господа в моём присутствии. Ни ты, ни твои отпрыски, проклятые Небесами за грехи матери, не заслужили милости. Убирайся прочь и больше никогда не возвращайся! 
 
– Господь покарает тебя, проклятый старик! – со злобой выпалила Мария. 
 
– Он уже покарал меня! – мрачно произнёс мужчина. – Теперь мой дом никогда не будет непорочной обителью истинно верующих. Ты впустила грех в мой дом! А потому убирайся прочь! 
 
– Будь ты проклят! – воскликнула Мария и, понурив голову, пошла по узкой тропке вниз к морю. 
 
А вслед ей полетел камень. Вконец обезумев, одноглазый мужчина стал хватать с земли камни и бросать ими в несчастных путниц. 
 
– Убирайся, распутная девка! Я буду бросать в тебя камни до тех пор, пока ты не скроешься из вида! 
 
Спустившись к подножью скалы, Мария присела и стала смиренно ждать неминуемой гибели. Развернув дочь лицом к себе, обречённая мать пристально посмотрела в её пронзительно чёрные глаза и прошептала: 
 
– Не бойся, родная! Всё будет хорошо! Бог не оставит нас! 
 
Вскоре переполненное гневом море размахнулось свинцовой волной и с силой ударило о скалистый берег, поглотив и мать, и её дитя. Последним, что увидела Мария, было бездвижное, словно игрушечное тельце её дочери, которое неторопливо опускалось в бездонную глубину. И глаза, бездонной чернотой отрешённо смотревшие на неё... 
 
*** 
 
– Мария! 
 
Путаясь в вымокшем подоле хитона, вслед за женщиной с ребёнком мчалась монашка и встревоженно кричала: 
 
– Остановитесь! 
 
Наконец догнав их, монашка тяжело выдохнула и представилась: 
 
– Меня зовут сес... 
 
– Я знаю тебя! – перебила её женщина. – Ты хочешь, чтобы мы с тобой немедля отплыли с острова на лодке. 
 
– Да! Поверь, это единственный путь к спасению! 
 
– Или неминуемый конец, который положит начало новому концу, – пространно сказала Мария, покрепче прижимая к себе девочку. 
 
– Нет же, нет! Милость Господня бесконечна! Поверь, дитя Божье, только вверив душу в руки Господни, ты найдёшь путь к спасению! 
 
– А моя дочь? – и Мария взглянула на девочку. 
 
– Милости Господней хватит на всех! – с улыбкой произнесла монахиня и, присев на корточки, попыталась заговорить с девочкой. 
 
– Как... 
 
– Она не скажет тебе ни слова! – сурово произнесла женщина и, погладив девочку по головке, добавила: – Её зовут Нонато, она – моя дочь. 
 
– Тогда пойдём же немедленно, пока Господь дарует нам шанс на спасение! 
 
*** 
 
Забраться в лодку, которую бушующее море кидало словно щепку, было довольно сложно. Пока сестра Грейс изо всех сил пыталась удержать у причала спасительное судно, уже давшее течь, Мария с дочкой на руках раз за разом заносила ногу, боязливо переступая борт. Но ураган упорно бросал лодку в разные стороны, не позволяя женщине сделать спасительный шаг. Когда наконец Мария с Нонато оказались в лодке, море приутихло, позволив сестре Грейс беспрепятственно взобраться внутрь. 
 
– Видите?! Господь ниспослал нам благословение! Мы спасёмся! – приободрила спутниц монашка и уселась за вёсла. 
 
К удивлению Марии, уже немолодая и не очень крепкая на вид сестра Грейс оказалась отменным гребцом. Ловко орудуя вёслами, она живо правила лодку в темнеющую даль бескрайнего моря. Набегающие волны то и дело ударяли в борта, подбрасывали судёнышко на гребень и обрушивали вниз, грозясь отправить мореплавателей ко дну. Но уверенный ход лодки и умиротворённый вид улыбающейся монашки, которая пыхтела, налегая на вёсла, вселяли надежду в уже отчаявшуюся Марию. Она уже было хотела сменить Грейс на вёслах, но... 
 
Проклятая течь! Пробиваясь маленьким фонтанчиком сквозь дно судна, вода неуклонно прибывала. Поначалу она мирно плескалась, облизывая подошвы сандалий. Потом стала подбираться к пальцам стопы. А когда леденящий холод накатил на лодыжки, Мария запаниковала. 
 
– Мы тонем! 
 
– Не волнуйся, дитя Божье! Господь не даст нам сгинуть! – переводя дыхание, ответила монашка. 
 
– Да прозрей же, чёрт возьми! – выругалась Мария. – В лодке полно воды! Мы идём ко дну! 
 
– Положись на Господа, сестра, и он не оставит тебя в беде! – словно заговорённая, сказала улыбающаяся Грейс и ещё сильнее налегла на вёсла. 
 
– Ну нет! – решительно воскликнула Мария и начала ладошками вычерпывать воду, попутно оглядывая лодку в поисках подходящего предмета. 
 
Но лодка была пуста.  
 
Отчаянно взмахивая руками, Мария бросала за борт сущие крохи воды, которая прибывала в лодку с пугающей скоростью. Спасительное судно начало стремительно осаживаться. Грозные волны, которые минуту назад лишь обдавали путников холодными брызгами, стали перекатываться через борт, довершая смертоносную миссию дыры в днище. 
 
Оставив прочь стеснение, Мария быстро сняла с себя бюстгалтер и стала вычерпывать воду чашками. Но стихия за бортом была куда сильнее хрупкой женщины, сколь бы усердно она ни пыталась бороться. 
 
– Нонато! – отчаянно прокричала Мария в надежде на помощь дочери. 
 
Но девочка сидела словно кукла и смотрела в бескрайнюю даль пугающим черноглазым взглядом. Дело близилось к неминуемой катастрофе, а спасительный берег не проглядывался даже в сполохах молний.  
 
Подхватив немыслимый вал воды, коварный ураган обрушил его на лодку, и корма ушла под воду. Набежавшая следом волна ударила в Марию с дочерью и выбросила их за борт. А обречённая лодка, почувствовав облегчение, словно пробка выскочила из воды и помчалась прочь, несомая вперёд неутомимой сестрой Грейс. 
 
– Сто-ой! – захлёбываясь, закричала Мария, но монашка, словно слепая, продолжала махать вёслами, вещая на прощание про милость Божью. 
 
– Нонато! – спохватилась женщина, глядя на то, как ветер относит дочь далеко в море. 
 
Мария бросилась за дочерью, отчаянно молотя руками по воде. Но коварная стихия всё дальше и дальше относила Нонато, которая безропотно колыхалась на волнах, то исчезая, то снова появляясь на поверхности.  
 
Наконец смерть получила свою жертву. В очередной раз скрывшись под водой, девочка так и не показалась на поверхности. Судорожно глотнув воздух, Мария вслед за дочерью бесстрашно нырнула в пучину моря.  
 
Сверкнувшая молния на мгновение озарила страшную картину. Бескрайняя толща воды медленно, но верно увлекала на дно худощавую девочку в белом сарафане, которая смотрела на мать немигающим, убийственно чёрным взглядом... 
 
*** 
 
– Мария! 
 
Женщина с ребёнком решительно двинулась навстречу бегущей монашке. 
 
– Возьми её! – не дав сказать сестре ни слова, простонала Мария и подтолкнула Нонато в руки Грейс. – Умоляю, спаси её, позаботься о ней! 
 
– Милостивый Господь позаботится о нас! – с улыбкой ответила монашка и погладила девочку по головке. 
 
– Лишь на его милость и уповаю, – печально произнесла женщина и двинулась к скалистому обрыву, гордо возвышавшемуся над штормовым море. 
 
– Постой! А как же... – окрикнула её сестра Грейс. 
 
– Позаботься о моей дочери! Её зовут Нонато! Она не говорит. Но она такая же, как и мы, и заслуживает право на жизнь! – обернувшись, ответила Мария и тотчас же прыгнула со скалы в пучину шторма. 
 
Море долго не желало принимать обречённую мать. То притапливая, то выбрасывая наверх, волны держали Марию на плаву, истязая адским зрелищем. Она видела, как лодка с сестрой Грейс и Нонато отчалила от старенького причала, видела, как разыгравшийся шторм нещадно избивал бедную посудину, приближая скорбный момент, видела смертоносную волну, смывшую за борт девочку...  
 
Море долго и брезгливо отвергало Марию, заставляя раз за разом смотреть в почерневшие от смерти глаза дочери... 
 
*** 
 
– Что смотришь, понравилась? – сутулый коротыш – санитар психбольницы – с усмешкой спросил у своего напарника, прилипшего к смотровому стеклу, за которым молодая и вполне красивая женщина, привязанная к кровати, корчилась в душевных муках. 
 
– Здорово её корёжит! – пожёвывая зубочистку, ответил высокий молодой человек в голубой спецовке. – Слышь, Майк, а чё она? 
 
– Свихнулась. 
 
– Да это понятно! Здоровых тут не держат. Я спрашиваю, от чего. 
 
– А хрен его знает. Эстела говорит, на почве бесплодия. Вроде сошлась с хорошим мужиком, даже пожить с ним пыталась. А детей иметь не может. На том и разбежались. А она свихнулась. 
 
– Малохольная. 
 
– Может быть. Может, ещё с детства больная. А может, Бог наказал. 
 
– И было за что? 
 
– О-о, Эмилио! Разве ты не знаешь?  
 
– О чём? Перестань говорить загадками, Майк. 
 
– Хе-х! – усмехнулся Майк и, облокотившись на стену, начал рассказ. – Если ты не знаешь о похождениях Марии Каида – ты не жил в Вирхен-дель-Кармен. Уж я-то вволю насмотрелся на эту распутницу, с малолетства ошивавшуюся в компании подозрительных типов. И не сказать, что девка из поганой семьи. Отец – отменный токарь, хороший семьянин, хоть и строгий... Да ты его знаешь! Педро, тот одноглазый долговязый мужик, который не пропускал ни одной службы в церкви святого Петра. 
 
– Может... – пространно ответил Эмилио, сменив пожёванную зубочистку на новую. 
 
– По малолетству Мария творила такое, что аж волосы дыбом вставали! В итоге отец выгнал её из дома. 
 
– Да ладно?! 
 
– Клянусь! Сам видел, как Педро гнал её прочь с порога палкой. Ещё и камни вслед кидал. Видать достала отца-то. 
 
– Ну и дальше-то что? 
 
– А ничего! Помыкалась она, послонялась по разным притонам, да и примкнула к молельному дому святого Валентина. 
 
— Это который недавно разрушил ураган? 
 
– Ага! К ней оттуда сестра Грейс частенько наведывается. Успокаивает, проповеди читает... А как уходит – она снова бьётся. Одежду на себе рвёт, на врачей кидается. Нет её мятежной душе покоя. Видать, сильно осерчал на неё Господь. 
 
– За малолетнюю придурь? Ай, брось! – махнул рукой Эмилио. – Я, знаешь, тоже изрядно чудил, пока не попал к... 
 
– Да ты не всё знаешь, братец! – перебил его Майк. – Беду она себе по дурости такую натворила – не исправишь. На ней как ни пятнадцать детских душ. 
 
– Да иди ты?! 
 
– Точно! Первый аборт она сделала, когда ей не было ещё и четырнадцати. Сходила к старухе Лауре, та и выкинула младенца. Так вот и ходила к этой старой ведьме, пока та была жива. А после смерти Лауры всё-таки решила обратиться в больницу за новым абортом. Там-то ей и сказали, что внутри у неё теперь пусто. Не беременность то была, а... – задумался Майк. – Да как её, чёрт?! 
 
– Опухоль что ли? Гематома? 
 
– Да что-то вроде того. Эстела говорила, но я забыл. Да и не важно это! Мертва она внутри, чёрная вся. Не породит её чрево дитя из семени. 
 
– Ну-у, такое... Было бы из-за чего убиваться. 
 
– Да было, видать. С хорошим мужиком она сошлась. Прихожанин молельного дома. И отношения у них завязались – хоть кино снимай! Всё шло к тому, что Мария станет ещё одной счастливой женой. А вот не срослось. Видимо, жених её несостоявшийся, узнав обо всех её пакостях, передумал. Я-то сам не видел, а вот бабы говорили, что скандалище был на всю улицу. После этого она попыталась наложить на себя руки. 
 
– И чё? 
 
– Спасли, как видишь! – усмехнулся Майк. – Только в дурку упекли от греха подальше. Тут её болезнь и доконала. 
 
Эмилио снова прильнул к стеклу. 
 
– А красивая всё-таки баба, – процедил он сквозь зубочистку, – жаль, конечно. 
 
– На всё милость Божья, – заключил Майк и, взяв ведро со шваброй, неспешно поплёлся в даль больничного коридора. 
 
Эмилио ещё раз взглянул на Марию, громко выдохнул и стал молиться: «О, Пресвятая Дева, Матерь Господа...».  
 
_____________ 
Nonato (исп.) – нерождённая