За мутным слюдяным окном морозное зимнее солнце протяжно уползало за горизонт, покидая небо ночному светилу и тем ужасам, что оно несло с собой.

На макушку дерева Ба кое-как накутала тусклый заостренный колпак, - нервная дробь в руках, едва не сделала эту задачку нерешаемой. Злата обогнула зеленоватую красавицу по кругу, пристально осмотрела, осталась довольна. Страх стал потихоньку отползать, вернувшаяся сила в руках позволила старухе обвязать ярким толстым шнуром верхнюю часть ели. Дело оставалось за малым - бережно подсветить «Еля», и тогда останется надеяться на бога, что их дом обойдут, купившись на этот маскарад.

Установить нарядного Еля Ба собиралась с утра и перед домом. Но вторые сутки шёл стеной снегопад, что стёр все краски мира, кроме белого. покрытый снегом Ель не мог спасти их жизни, как не спас родителей и сестёр Макарки.

Соседи непременно выдумали что-то более безопасное, чем установить дерево в доме. пригласить Елей в дом было непомерно рискованно.
Остаться на улице и трясти постоянно ёлку, освобождая её от снега, старушке сейчас казалось куда более безопасной идеей, даже несмотря на лютый холод.

Злата в очередной раз хмуро посмотрела в окно: вовсе стемнело, снежинки замедлили свой бег и теперь потихоньку и долго танцевали в воздухе, прежде чем приземлиться на снежное покрывало. Стал виден тёмный еловый лес, что повисал серой громадой над небольшим древесным забором, защищавшим территорию деревни. Страх мурашками пронесся по коже Евлапии.

- Ба, а это сработает? – нервно теребя бабушку за юбку спросил Макарка.

- Обязательно. Смотри какой пышный и красивый Ель у нас получился, на зависть всем. Свечек более поставим и его из самого леса видно будет, - заулыбавшись ответила она, больше стараясь убедить в этом себя. Погладила внучка по светло-русым непослушливым волосам.

- И они к нам не зайдут? – не унимался ребёнок.

Макарка был самым дорогим, что у Златы осталось. И в этот раз, бабушка решила, что самым лучшим будет сказать правду, ложь может стоить жизни. Старуха присела перед внучком на корточки, взяла его махонькие ручки в свои и произнесла:

- Я не знаю, но очень надеюсь, что они увидят нашего замечательного Еля издалека и входить в дом не будут. Но если они зайдут, ты закрываешь рот руками, и чтобы не происходило, ты должен сидеть молча и не шевелиться, как мышка и ждать, пока они не зайдут в лес, как мышка ждёт, когда кошка уйдет. А потом бежишь к соседям. Ты понял меня, Макарушка?

- Ба, я совсем их не боюсь. Я уже вовсе большой, я – настоящий мужчина, - выпятив грудь колесом, хорохорясь произнес внучок.

- Хорошо, - она улыбнулась, - что должен делать большой настоящий мужчина, если они зайдут?

- заслонить рот руками. И быть как мышка. Не шевелиться и молчать, - сказал он в ответ.

- Всё верно, ты у меня умница, Макарушка. Всё у нас будет хорошо, - Злата объяла внука и чмокнула в щечку.

Они принялись ставить свечи вокруг дерева. окончив с этим, и перекусив, Макарка залез на печку играть с деревянными солдатиками. А старушка села у окна, наблюдать, и не заметила, как окунулась в свои мысли, воспоминания.



Злата была совсем маленькой, когда её деревня, спасаясь от войны, перешла болото, горы и очутилась здесь, в небольшой брошенной кем-то деревушке в как их называли «Заброшенные земли», обступленных со всех сторон горами.

После ужасов войны, это место выглядело им раем, благословением господнем. Никаких хозяев, войн, насилия, лишь сорок фермеров со своими пожитками, скотиной. Конечно, ничего своего у них не было, но после смерти барина, фермеры бежали подальше от войны и с собой брали всё, что могли.

миновать болото зимой оказалось несложно. Но вот пересечь покрытые непреходящим снегом, продуваемые всеми ветрами, скользкие, острые горы, да ещё и разгар морозной зимы, было равнозначно самоубийству, так считали многие. Впрочем, многих горы и забрали, в качестве платы за проход в Ничейные земли.

О Заброшенных землях ходили леденящие даву легенды, молва о живущих там безжалостных демонах, страшных существах, что больше дома и клыкастее любого зверя, с двадцатью глазами и восемнадцатью хвостами. Но поскольку никто не возвращался из-за гор, староста их деревни рассудил, что все эти ужастные легенды не больше чем байки, цель которых отпугнуть вероятных поселенцев. Кроме того, остаться на месте, они не могли, бежать им было некуда, вокруг буйствовал жадный механизм под названием «война», топливом которому служили фермеры, что насыщали его своей кровью и жизнью. Терять её родителям, да и другим жителям деревни было нечего, и они бежали через болото и горы. Сто пятьдесят три человека. Но до нового дома добрались лишь шестьдесят девять.

Райское место, скрытое от всего мира, охваченное со всех сторон горами и плотным еловым лесом. Новую деревню им даже возводить не пришлось. Дома стояли сразу за лесом на громадной бугристой поляне, будто подстерегали их. Выглядели избы оставленными несколько лет назад. Но даже слюдяные окна уцелели. Участки были на значительном расстоянии друг от друга, с собственным домом на пригорке, огородом и небольшим полем для выгула скота. вблизи пробегала горная речка, что была полна рыбы.

Недалеко от избы, что выпала родителям Златы находилось заросшее старое кладбище, уходящее в высокий мрачный лес. Чьи это были могилы, никто не знал, надписи съел самый ненасытный демон, что пожирал всё без разбору: империи, города, цивилизации, и имя ему было время. Кто бы ни жил здесь ранее, сейчас их след давно простыл. Они бросили свои дома и видимо ушли дальше, возможно вверх по течению, ближе к горам, может даже в пещеры.

Злата со своими братьями и сестрами обожала бегать по кладбищу, играть в догонялки и прятки. Родители поначалу им запрещали, но видя безуспешность этого, вскоре сдались. Кладбище находилось в прямой видимости от их избы, и матери было удобно смотреть за детьми пока она занималась семейными делами.

обступавший их лес был полон дерева, дичи, ягод и грибов. Хищников было немного: одна стая волков и три медведя. После того, как загрызли двух баранов, что забрели в лес в поисках сладкой травы. Жители обнесли деревню забором, за скотом стали следить дети, а хищникам в особо холодные зимы приносили подношения, и те обходили деревню стороной.

Жизнь текла неспешно, размеренно и спокойно, всего у них было в достатке, многие завели детей. Никто в деревушке никогда не болел, а раны заживали крайне быстро. Одни благодарили за это травницу, другие воду из горной речки, третьи саму Ничейную землю, которая подарил им дом и новую жизнь.

И все было хорошо, жизнь текла своим чередом и несколько лет их никто не беспокоил.

Злата только исполнилось тринадцать лет, когда впервые пришли они, как позже их стали называть - ЕЛИ.

Луна в ту ночь была, будто звезда, ясной и остроконечной, в окружении двух великих радужных кругов. На улице было светло как днём и необычайно холодно. Руки мгновенно немели без тёплых варежек, открытые части лица стягивала тонкая ледяная корка, а ресницы опушались в белый, тут же покрываясь инеем. Даже печь в доме не могла прогнать мороз. Клубы белого пара вырывались из рта. Вся скотина была загнана в дом. Волки, что три ночи до этого выли, молчали, птиц так же не было слышно. На улице стояла мёртвая, теснящая на уши, тишина, а в жилище приятно потрескивали поленья в печи, шептались её младшие сёстры, братья шумно ворочались, сон никак не шёл, мать хлопотала по хозяйству, отец следил за печью, чтобы та не потухла.

Именно в такую, казалось бы, обыкновенную ночь, Злата узнала, что легенды не врали, Заброшенные земли были полны бесов и ужасных существ, что кормились человеческой плотью. Земли не были благословенными и ниспосланными им богами, они были проклятыми и очередным ниспосланным им испытанием.

В ту злосчастную ночь, Злата разом со своими братьями и сестрами была на печи, пыталась уснуть, укутавшись в несколько одеял, но сон так и не шёл.

Первой неладное почуяла скотина: кормилица стала громко мычать, свиньи хрюкать, а курицы квохтать и пробовать взлететь. И пока родители пробовали их угомонить, дверь открылась и Злата увидала его - Еля.

Высокая вытянутая фигура упиралась необычной островерхой шляпой, из еловых веток, перетянутых ярким шнуром, в потолок избы. бесконечный чёрный плащ, сотканный будто из самой тьмы, накрывал почти полностью фигуру непрошеного гостя. Его можно было бы принять за длинного худого человека, ежели бы не глаза, что полыхали огнём в темноте. Такие глаза были у бесов из страшных историй, что рассказывала им мама на ночь. В руках Ель держал цепь, на которой висела чаша, напоминавшая нижнюю часть кадила, только вместо углей и ладана, там горело ослепительное оранжевое пламя. Вокруг шеи был воротник из торчащих в разные стороны человеческих рук, покрытых синими трупными пятнами. Пальцы воротника застыли в попытке схватить что-то невидимое.

ужас вперемешку с любопытством сковал детей, вынуждая молча следить за каждым ходом гостя. По телу Златы до сих пор пробегали мурашки, а сердца начинало ускоренно биться, стоило ей вспомнить ту первую встречу с Елем.

Но настоящие чудовища, как известно из сказок, прячутся в темноте. Под плащом, в сгустках тьмы скрывались подлинные чудовища - маленькие, голые, похожие на лысых и сильно истощенных детей, демоны. Они как лошади из загона вырвались из-под плаща ЕЛЯ. Едва мать успела обернуться, как несколько мелких тварей впились ей в горло. Отец занес руку с кочергой для удара, и поток малюсеньких тел обрушилась на него, накрыв с головой. крики вперемешку с чавкающими горловыми звуками наполнили избу.

бес перегородил обзор Златы, что с широко открытыми глазами следила за происходящим. Струи крови окрасили в красное лицо гостя, несколько липких капель свалилось и на Злату, её братьев и сестер. Потолок избы стал бордовым, прежде чем затихли вопли и наступила звенящая тишина. А Ель стоял и смотрел на неё заполненным пламене глазами, с застывшей на лице дикой улыбкой. Горячий вонючий ручеек приятно ожог холодные ноги Златы.

Её младший братик, что прижимался справа, гулко заплакал. Она краем глаза видела, как мелкие твари бесшумно забрались на печь. Злата готова была поклясться, что это был предсмертный рев боли, так обычно вопят зайцы, когда их подстреливаешь. Оглушительный, полный боли плачь-вой братьев, сестёр звенел в её барабанных перепонках. Девочка не могла даже моргнуть, не то, что отвести взгляд от улыбающегося лица демона. Она оцепенела от ужаса, сердечко ушло далеко в пятки и казалось перестало биться. Плачь прекратился, липкая теплая жидкость покрыла её правый бок. Чавкающие, булькающие гортанные звуки вперемешку со звуками рвущейся ткани, плоти и глухим хрустом ломающихся костей, раздавались со всех сторон. Злата понимала, что прямо сейчас её родных рвут на части.

Ель отёр лицо девчонки пальцами. Они были очень холодными, будто ледяными. И всё также скалясь отправился из избы. Мелкие демоны, привязывали новые детали в его воротник: вот новая маленькая ручка, судя по шраму на локте, принадлежала её младшему брату Елисею, а вот та другая, явно её матери. Какие-то лоскуты ткани вплетались в наряд гостя: вот окровавленный клочок платья её старшей сестрички Марьи, а вот этот от рубашки её отца, она сама ткала её в прошлом году. Ель всё улыбался, а в глазах его извивались языки пламени. Стоило ему открыть дверь, как мелкие демоны со своей поклажей скрылись под плащ. Заметив, сложенную недалеко от входа поленницу дров, Ель остановился, а затем опрокинул свою чашу с огнём на неё. Пламя с жадностью стало поедать древесную плоть.

Злата видела, как демон неспешно отдалялся от её избы в сторону кладбища, оставляя за собой широкий кровавый след. Пошёл крупный снег, но несмотря на него, девочке удалось распознавать несколько фигур Елей, что стояли среди каменных надгробий. Ещё два алых следа вели к кладбищу, они будто кровавые раны разрывали белое полотно снега.

Из оцепенения Злата вышла, когда языки огня скрыли вход. Каким-то чудом она выбралась из горящей избы. аромат крови, мочи, жжёных волос, кожи преследовал девочку несколько десятков лет. А адской улыбкой, нечеловеческими воплями, огненными глазами и кровавым воротником из рук родных были наполнены её кошмары до сих пор.

В ту ночь сгорели ещё три дома, уцелела одна она.

Злату нашли утром всю в саже и ожогах, возле сгоревшего до тла дома. Никто в рассказ ребёнка не поверил. Все кровавые следы укрыл снег. А сгоревшие в мороз избы обычное дело в любой деревне. Однако, кладбище все стали обходить стороной и построили посреди деревни колокольню, в которой дежурили по очереди и били в колокол, когда видели пожар.

Ровно через год всё повторилось, но на этот раз вся деревня узрела бесов леса – Елей.

Очередная холодная зимняя ночь, звон колокола. Злата тогда жила в доме кузнеца, все выбежали на улицу. И вот тогда они узрели Елей, что стояли за забором в лесу и наблюдали.

- Матерь Божья, деточка то права была… - прошептала жена кузнеца Матрёна, дородная крестьянка, облепленная детьми, будто мать-гусыня цыплятами. Злату она держала за руку.

- Спаси и сохрани нас. Самим то не спастись нам от демонов этих, - пробубнил себе под нос кузнец, перекрестился, сжал в одной руке топор, а другой обнял жену с детками.

Злату и в тот раз сковал ужас, хотелось кричать, но крик застрял где-то глубоко в горле и никак не хотел вылетать наружу.

Из леса на них глядели несколько Елей. Они просто стояли с адской улыбкой, будто рассматривали вкусный кусок мяса. В их глазах полыхало пламя. Злата почувствовала эту жуткую вонь крови, мочи, сожженных волос, плоти, в ушах стоял нечеловеческий вой её родных вперемешку с чавкающими гортанными звуками. Один из Елей смотрел прямо на неё. Сколько они вот так простояли на морозе играя в гляделки, Злата не знала. Но демоны исчезли также неожиданно, как и появились, просто растворились среди деревьев, и Злата  свалилась без чувств.

В этот раз вся деревня зрела Елей – хозяев Заброшенной земли, бесов леса. Они собрали свой оброк в ту ночь, что стали еловой называть. Два дома были сожжены, правда пятеро детишек из этих домов уцелели.

Одна семья пыталась бежать обратно через горы, после еловой ночи. Их части тел были развешаны на елях недалеко от древни. Весьма красноречивый жест, очевидный без слов, - Ели никого не отпустят из деревни.

Несколько дней мужики прочесывали лес, но даже следов бесов не нашли. Деревню обвели частоколом. Но это не помогло, ЕЛИ пришли ровно через год с туманом. Они просочились вместе с ним прямо к избам. Жители пытались сражаться, соседи приходили на помощь, но это лишь увеличило число жертв.

Но благодаря случайности и смелости кузнеца, у жителей появилась надежда. На следующий год, кузнец решил устроить засаду возле своего дома. Для этой цели выкопал из леса и посадил около дома ветвистую широкую ель с него ростом. А ель эта оказалась очень удобной не только для предстоящей засады, но и для хозяйства. Матрена часто применяла её в качестве сушилки для белья, да и сам кузнец, весил на дерево свои поделки, а детям нравилось лазить по нему и прятать в нём игрушки.

наступил день перед еловой ночью. Кузнец набросил на ель с одной стороны тёмную ткань и соорудил себе укрытие, приткнувшись под нижними ветками с двумя топорами в ожидании демонов. Весь день шёл снег, который кончился лишь, когда молодой месяц поднялся высоко в небо, тускло озаряя всё вокруг.

Кузнец глядел в темноту и тут увидел Еля. Он стоял возле забора и внимательно смотрел на дерево. Мужчина заколыхался в своём укрытии, часть снега осыпалась с дерева. Матрена решив, что муж уже начал битву раскрыла дверь, мягкий свет свечи в её руке освятил ель. Она увидела около забора демона, оступилась, упала, выронив свечу. И вот тогда Ель исчез вместе с туманом, будто его и не было.

Кузнец с утра поведал эту невиданную историю. Все жители ходили зреть на его дом, и лишь под вечер, когда один из выживших одного из домов малышей стал в оцепенение и описался завидев дерево кузнеца, жители поняли в чем дело.
И в правду, вечером в свете Луны ель, в которой кузнец устроил себе укрытие, была похоже на самого лесного демона.

С тех пор, вот такие обманки стали ставить ежегодно в еловую ночь перед новым циклом жизни жители деревушки. Но обманки должны были быть хорошо сделанными и подсвеченными огнём. Бывали случаи, когда сильный снег заметал Еля и бесы забирали свою дань, и ещё одна изба сгорала в еловую ночь. Именно так и погибли родители Макарки, её дочка Эмания и её супруг, с их тремя детьми, удалось уцелеть лишь Злате, что как в первый раз оцепенела от ужаса, и Макарке, что спал с затычками в ушах в люльке.



некое движение снаружи слева вернуло старуху в реальность. Она внимательно всматривалась в ночь в надежде увидеть силуэт лисы, косого или всякого другого лесного жителя, только не хозяина Заброшенной земли.

Последние пять лет лесных бесов не видели, но рисковать никто не хотел и каждый год, все готовили своего Еля и устанавливали около дома.

Злате желалось верить, что Ели умерли. Но разве демон может погибнуть?

Насколько хорошо заметно было поставленного ими Еля с улицу Ба не знала. Она сильно нервничала, ведь это будет первый раз, когда обманку ставят прямо в избе, а не перед ней. получится ли обмануть лесного демона? Уйдет ли он из избы, если уже зайдет и увидит Еля внутри? – эти вопросы навязчивым роем шумели в её голове.

Снова, какое-то движение, но уже справа уловила Злата  краем глаза. Она прислонила лицо к окну, вглядываясь в темноту ночи и встретила горящие огнём глаза, а вслед за ними и плотоядную улыбку.