Когда мы с братом были детьми, наш отец служил на Камчатке. Хорошо помню наш посёлок: выходишь за порог дома и оказываешься в царстве дикой природы. Красота необыкновенная, особенно зимой, когда на Камчатке шёл снег: мы носились по лесу, играя в следопытов. Из-за большого количества действующих вулканов и окружённая сопками, камчатская зима в нашем посёлке не была холодной и ветреной, зато снега выпадало столько, что закрывали единственную школу.

В один из зимних вечеров мой брат пришёл в слезах и заявил, что Дед Мороз плохой, он его напугал в лесу. Мы тогда спали в одной с братом комнате, и с этих пор он начал меня изводить, что Дед Мороз страшный, у него борода закрывает всё лицо, как у зверя, он рычит и хочет его съесть. Поверить в такое бессовестное враньё про Дедушку Мороза я не могла. Чтобы он выскочил из-за дерева, схватил моего брата когтями и, затыкая ему рот волосатой лапой, твердил: "Не кричи, змеёныш, я добрый Дед Мороз" — это перебор, даже от испытывающего на мне приёмы каратэ старшего брата.

Дальше он утверждал, что из леса раздался гул рога, после первого гудка похититель остановился, после второго, бросив добычу, драпал со всех ног. Мой брат, который добычей и был, драпал со всех ног в обратном направлении. Отец не исключал, что на брата напал медведь — куртка разодрана, царапины — и мужики вышли на охоту на шатуна, (медведи, разбуженные голодной зимой, идут к поселениям, это страшно опасное и хитрое зверьё начинает питаться людьми), шатуна они выслеживали несколько дней и ночей и всё же убили. Но на охоте пропал товарищ отца, дядя Толя. Его тоже долго и безрезультатно искали, а в один прекрасный вечер он заявился к нам домой сам.

Какой родичи праздник закатили! Дядя Толя был моложе родителей и относился к нам лояльно, но батя сказал спать, и его приказы в доме не обсуждались. Мы, естественно, спать и не думали, ждали, когда взрослые дойдут до кондиции "не до нас".

Как только послышалось пение об усталой подлодке, мы героически потопали подслушивать, о чём говорят старшие.

Спрятавшись за дверью, услышали мы вот что. Дядя Толя набрёл на следы и в азарте охоты заблудился. Камчадалом он не был, охотиться не умел; зная, что остальные — опытные охотники, в отсутствии навыков не признался, за это мой батя валил вину на себя. Патроны отсырели, и дать залп Толя не мог. Камчатский вечер застал непутёвого охотника заплутавшим в своих собственных следах, без спичек и фонарика, а ночь не оставила никаких шансов на спасение: голос он сорвал ещё днём, к тому же стоял страшный мороз. Выбившись из сил, он сел в сугроб, понимая, что засыпает навсегда, вот только проснулся он в юрте у костра, а напротив сидел старик-эскимос. В нашем краю ходили страшные слухи о злодеяниях шамана-отшельника, Толе стало не по себе, но он спросил: "Ты пацана в лес пытался утащить?" Старик сначала посмотрел ему в глаза, затем отвёл взгляд и, отводя взгляд за стариком, Анатолий увидел висящий в юрте огромный охотничий рог. Толя слушал детей не как остальные взрослые и помнил рассказ моего брата о том, что именно гудок рога обратил похитителя в бегство и спас ему жизнь. На вопрос: "Так зверь ли тащил ребёнка в лес?", шаман ответил: "Зверь!"

Толя сказал, что зверь был в шубе Деда Мороза и разговаривал, но оговорился, что так мальчишка сказал. Шаман ответил: "Больше не заговорит, человек не ест людей, а если ест, то будет зверем, люди будут охотиться на зверя и убьют ножом в сердце. У твой друг хороший длинный тонкий нож".

Кстати, когда шатуна валили, он не упал после двадцати шагов, как положено медведю, когда ему бьют в грудь из ракетницы и из стволов крупным калибром. Он быстро шёл на охотников, и мой батя саданул ему офицерским кортиком в сердце, а кортик у бати был, как бритва, острый, тогда шатун и упал замертво.

За это геройство дядя Толя и принёс от шамана отцу унты — сапоги из оленей кожи. Помню, он грохнул их на стол с криком: "А в это ты веришь?!"

Наступил Новый год, и я радостно встречала Дедушку Мороза в офицерских ботинках и торчащих из-под шубы чёрных со стрелочкой штанах. Весь кайф обломал брательник, с криками и воплями сныкавшийся от Деда Мороза под кровать, откуда он выкрикивал, что дядя Толя — лжец! Он обещал, что Дед Мороз больше не придёт. Тут Дед Мороз снял бороду и произнёс: "Mать твою за ногу!" Повернувшись ко мне без бороды, дядя Толя увидел девочку со слезами на глазах. Редкий случай выдался испортить двоим детям Новый год одним махом. Может, он и отмазался бы передо мной, мол, я Деда Мороза заместитель, но брат из-под кровати кричал: "Лжец" — и взрослые снова укатили на кухню распевать про усталую подлодку, доведя нас до кондиции "не до них".

А вот унтов таких на весь Дальний Восток ни у кого не было. Что отцу за них только не предлагали, но батя с ними не расстался, говорил, что они такие удобные, будто для него сшиты.