Страшные истории
Основной раздел сайта со страшными историями всех категорий.
Настроить сортировку
{sort}
Игра в лево-право, часть восьмая
© NeonTempo18 мин. Страшные истории Radiance15 26-02-2021, 08:06 Источник Принял из ТК: Radiance15
Всем привет.
Извиняюсь за удаление этой записи секунду назад, не знаю, как так вышло. Также хотелось бы извиниться за все эти задержки в последнее время. Если бы я мог посвятить всё своё время поискам Алисы, я бы так и сделал. К несчастью, я должен отработать столько праздничных смен, сколько смогу, особенно теперь, когда я решил, что нельзя эффективно продолжать расследование из квартиры в северном Лондоне.
Я долго думал об этом — и решил, что после Рождества полечу в Штаты и пойду по тем следам, на которые вы указывали. Надеюсь, когда я туда доберусь, я наконец-то смогу сдвинуть дело с мёртвой точки.
В то же время хочу попросить вас по-прежнему делиться со мной любыми идеями и новостями, даже если они кажутся вам незначительными. Я действительно читаю всё, что вы присылаете.
Ладно, вот вам следующая часть:
Игра в лево-право [ЧЕРНОВИК 1] 14/02/2017
На какой-то миг перед тем, как удариться оземь, я осталась наедине со звёздами.
Падая в обрыв спиной вперёд, я встретилась взглядом с ночным небом и внезапно ощутила себя в объятиях абсолютной невесомости — словно небеса призвали меня к себе. Бездонный и бесконечный небесный свод просвечивал сквозь полог, и никакой земной свет не мог затмить его сияние. Несмотря ни на что, я не могла не заметить, как он велик и прекрасен и как изящно отрешён ото всей мерзости здесь, внизу. И, хоть это мгновение длилось всего секунду, оно казалось куда длиннее, словно мне была дарована крохотная передышка, мимолётное и драгоценное время, чтобы познать цену покоя и безмолвия космоса. Чтобы уйти хоть на один миг от того, что случится дальше.
Не знаю, сколько ещё могло бы длиться это мгновение. И, наверное, никогда не узнаю. Я ощутила безмерную грусть от расставания с ним, уверенным усилием переворачивая собственное тело в воздухе. Звёзды исчезли — на смену им пришёл крутой склон и тёмная, непримиримая бездна долины. Моё единение с небом подошло к концу. Я возвращалась к стылой, беспощадной земле.
Встреча не была радушной.
Я врезалась в склон одним плечом и почти сразу же — другим, начав стремительный, безостановочный слалом к подножию откоса. Перед глазами со страшной скоростью проносилась земля, а моё тело, охваченное хаотическим, бесконтрольным танцем, летело и катилось по склону навстречу жадно выжидающей долине.
Подколенной ямкой я угодила прямо на большой зазубренный булыжник. Лицом прокатилась по зарослям крапивы, и щёку ошпарило жгучей листвой. Я силилась внести в этот хаос хоть какой-то порядок, хватаясь за стебли трав, впиваясь пальцами в рыхлую почву в яростных попытках остановиться.
С большим трудом я перевернулась на спину, обрушив лавину грязи и камней и получив, наконец, возможность спуститься ногами вперёд. Я сделала это как раз вовремя — всего в нескольких метрах передо мной из склона холма торчало большое дерево. За долю секунды до того, как столкнуться с толстым узловатым стволом, я бросилась в сторону, ударившись запястьем о кору. Всю руку насквозь прострелило болью.
Я увидела ложе долины — оно неумолимо приближалось с каждым проносящимся подо мной клочком травы. Всюду были туши оленей, проделавших тот же опасный путь до меня. Там и тут был слышен полный боли рёв тех, кто выжил, и отчаянные стоны оттого, что сломанные ноги отказывались их держать.
В следующий миг я к ним присоединилась.
Склон не переходил в ровную поверхность постепенно. Прямо у подножия крутой откос, не оставляя шансов замедлиться, обрывался отвесной скалой. Прежде, чем я смогла хоть немного задержаться, сила притяжения швырнула меня под откос с дождём земляных комьев. Пролетев последние три метра в свободном падении, я приземлилась на руки и колени, и хруст костей ознаменовал полную, окончательную остановку.
Дрожа от боли и напряжения, я буквально соскребла себя с земли и поднялась на ноги. В ту же секунду резкий луч фонаря ударил по клочку земли справа от меня. Напружив ноющие мышцы, я отпрыгнула под сень естественной каменной стены, и в то же время луч приблизился, прочёсывая в точности то место, где я только что приземлилась.
Блюджей искала меня. Ни на что иное я и не рассчитывала. Луч скользил по земле, рыскал у подножия откоса, выхватывая из темноты бессчётное множество переломанных оленьих туш. К счастью, тень от каменной стены образовывала узкую спасительную полоску, укрывая меня от неусыпного ока фонаря.
Примерно через полминуты луч взметнулся к верхушкам деревьев и исчез.
Я не ждала, что она последует за мной. И уж точно не ждала, что она прыгнет с обрыва. Пожалуй, она могла бы выбрать менее суровый способ и спуститься к подножию холма по дороге, чтобы, поравнявшись со мной, преследовать меня в долине. Но такая прогулка в любом случае отняла бы не меньше получаса. На её месте я не решилась бы оставлять Вранглер без присмотра на столь долгий срок.
Несмотря на полное отсутствие намерения спускаться в долину, Блюджей явно жаждала обнаружить меня. Луч фонаря внезапно осветил участок сырой земли прямо передо мной, когда она вновь направила его вниз. По-видимому, она выключила его ровно на столько, чтобы дать мне почувствовать себя в безопасности и выйти на открытое пространство. Не менее очевидным было и то, что, стоит лучу застать меня слоняющейся у подножия, пуля не заставит себя долго ждать и уложит меня рядом с оленями. Всё, что ей останется сделать после — это спокойно спуститься и вынуть ключи от Вранглера из моих холодных безжизненных пальцев.
Переводя дух, вжимаясь спиной в грубую каменную стену, я пробежалась по списку первоочередных задач. Нужно было оказать первую помощь Робу, нужно было заманить Блюджей подальше от Вранглера, но в первую очередь нужно было связаться с Лилит.
Я ощупала ремень за спиной в поисках своей персональной рации. Пальцы коснулись джинсовой ткани. Там, где должен был находиться передатчик, я нашла только пустоту. Я пошарила за спиной ещё, и сердце ушло в пятки. Ничего. Рация была со мной, когда я упала с обрыва, но в какой-то момент того бешеного спуска наши пути, как видно, разошлись.
Луч фонаря появился ещё раз.
Вот уж чем я никогда не думала заниматься, так это мысленной инвентаризацией всех передатчиков конвоя. Перед тем, как мы выехали, Роб выдал каждому по рации. Можно было смело утверждать, что рации Эйса, Аполлона, Евы, Бонни и Клайда уже вне игры. Лилит, скорее всего, потеряла свою, когда её машина утонула в асфальте — именно поэтому я отдала ей рацию Роба перед тем, как она сбежала в лес. Оставалась только моя, потерянная невесть где — и рация Блюджей.
Луч снова пропал.
Я осторожно выглянула из тени, осматривая лес вокруг. Рация Блюджей лежала в машине, когда ребёнок вытолкнул её с дороги. Если я была права, то передатчик Блюджей оставался единственным средством связи с Лилит. Машины нигде не было видно, но, обернувшись и всмотревшись, как следует, в тёмный отрог, я обнаружила её стоящей на склоне. Машина, остановившись посреди падения, теперь крайне ненадёжно лежала на боку, а помятое шасси изогнулось вокруг ствола уродливого старого дерева.
Если я планировала связаться с Лилит, мне предстояло взобраться туда.
Я пробиралась вдоль скалы до тех пор, пока машина Блюджей не оказалась прямо надо мной. Развернувшись и ощупав влажный камень, я смогла найти пару углублений, более или менее подходящих в качестве опоры. Ухватившись за большой жёлоб над моей головой, я сунула носок ботинка в небольшую выемку выше по склону и рывком подтянулась наверх.
Карабкаться было нелегко. Пальцы мёрзли, руки слабели, а обувь оказалась совершенно неподходящей для скалолазания. Ботинки то и дело соскальзывали, руки содрогались от напряжения под тяжестью всего моего веса. С невероятным трудом вскарабкавшись на пару метров, я обнаружила, что ухватиться больше не за что, а моим пальцам всё ещё недоставало доброй четверти метра до самого верха. Переведя дыхание, я выпрямила руки, чуть отклонилась назад и осмотрела отвесную скалу над собой. И тогда в свете фонаря, рыщущего над моей головой, я увидела маленький скрюченный корень на самом краю обрыва.
Я понятия не имела, смогу ли я добраться до него, и даже тогда были немалые шансы, что корень не выдержит, и я беспомощно рухну на землю. Но, как бы там ни было, я уже чувствовала, что хватка слабеет, а руки ноют всё сильнее. Я не могла больше оставаться на месте, и навряд ли у меня хватило бы сил проделать весь этот путь снова. Повернув ногу большим пальцем к стене, я ощупывала камень ботинком до тех пор, пока он не встал в подходящее по форме место. Затем я немного просела на согнутых ногах, готовясь к прыжку. Сжав зубы и резко, глубоко вдохнув, я оттолкнулась от стены и взмыла ввысь.
В воздухе, когда внизу тебя ждёт лишь страшное падение, а вверху — мучительный подъём по отвесной скале, чувствуешь себя крайне уязвимо. На пике прыжка я резко выбросила руки перед собой и едва успела ухватиться обеими руками за торчащий корень. Лишь страх и адреналин продолжали подпитывать отчаянную хватку моих пальцев, и, когда я взмахнула ногой и после нескольких неуклюжих попыток уцепилась за край стены каблуком, мои ладони обожгло огнём.
Я вскарабкалась на карниз и опустилась на мягкую почву — точно в тот момент, когда луч фонаря начал кружить всё ближе и ближе. Последним взрывным усилием я бросила своё ноющее тело к ближайшему дереву, припала к его корням и вжалась в кору. Луч быстро приближался. Густая тень дерева протянулась справа, укрывая меня, и снова растаяла, когда свет ушёл налево. Луч оставил меня во тьме — вне всяких сомнений, ненадолго, покуда Блюджей продолжает лихорадочно меня высматривать.
Начало накрапывать. Первые капли падали сквозь редкий лесной полог прямо в мои протянутые ладони. Это были первопроходцы, разведчики, и очень скоро в подкрепление им пришёл ливень, барабаня по листьям и травинкам, пропитывая суглинки. Пугающе крутой склон грозил стать и вовсе непреодолимым, если дождю хватит времени размыть почву вокруг корней трав и растолочь землю в грязную кашу. А я сомневалась, что смогу забраться так высоко ещё раз, особенно когда каменная стена станет влажной и скользкой от холодного дождя.
Мало того, что нужно было быстро двигаться к машине — не менее важно было двигаться осторожно. Становилось всё более очевидным, что, чтобы добыть рацию, у меня будет всего одна попытка.
Отсюда до машины было рукой подать. Я видела шасси, покоящееся на древесном стволе. Вся левая сторона автомобиля впечаталась в землю. Лишь теперь, вблизи, я смогла расслышать зловещее потрескивание, исходящее от машины, которая едва заметно раскачивалась на тонкой точке опоры.
Я выждала, когда луч фонаря снова пройдёт мимо, и выползла из тени дерева. Цепляясь покрытыми грязью руками за любую мыслимую опору, я лезла вверх по откосу прямиком к машине Блюджей. Дождь впитывался в почву, просачивался сквозь одежду, и мои ноги с каждым шагом всё больше скользили по траве.
Весь путь до машины я была на виду. Однако, хотя луч не прекращал поиски, он, похоже, исследовал другой сектор откоса, когда надо мной выросла угрожающая громада шасси. Я глянула наверх, чтобы проследить за движениями Блюджей, затем медленно, стараясь удержаться на невообразимой крутизне, выползла на открытое место ещё раз и подтягивалась наверх до тех пор, пока не поравнялась с искорёженным капотом.
Передатчик Блюджей был по-прежнему подсоединён к своей док-станции. Несмотря на плачевное состояние машины, лобовое стекло оставалось удручающе целым — лишь одно небольшое неровное отверстие с острыми краями почти по центру. Придётся немного попотеть, но такой дыры должно хватить, чтобы просунуть руку и вытянуть приёмник наружу. Медленно и неуверенно я попробовала просунуть руку через центр отверстия. Кожу окружили зазубренные осколки стекла. Моя рука достала до приборной панели, продвигаясь по её поверхности тем ближе к рации, чем больше я наваливалась на машину.
Луч фонаря вновь стал приближаться. Блюджей шла вдоль края пропасти, одержимая своей миссией отыскать меня. В моём нынешнем положении, вне укрытия и в ловушке долгой, деликатной процедуры, у меня не осталось и шанса убраться с пути луча вовремя.
В тот самый миг, когда моя рука схватила рацию, луч меня настиг. Как ни стыдно признать, но на короткое мгновение, зачарованная сиянием фонаря, я застыла в бездействии. Луч остановился прямо на мне, растянув над долиной мою окоченевшую тень. Отчаянные поиски Блюджей были вознаграждены, и в своём воображении я уже видела её торжествующий взгляд.
Очнувшись слишком поздно, я сжала зубы и выдернула рацию из док-станции. Не имея времени ни медлить, ни беспокоиться о последствиях, я высвободилась из лобового стекла, судорожно выдохнув, когда выбившийся осколок ободрал тыльную сторону руки.
Тотчас оказалось, что это — меньшее, о чём мне стоит беспокоиться: я услышала громкий хлопок с вершины холма, и сразу же что-то с отвратным жужжанием пронеслось мимо моего уха. Я инстинктивно дёрнулась прочь от звука, и это неожиданное движение оказалось последней каплей: ботинки не выдержали и соскользнули. Я упала и покатилась вниз по склону. Последнюю власть над положением, что ещё оставалась в моих руках, я отдала в отчаянной попытке перекатиться в тень машины, подальше от света фонаря. Времени, чтобы выпрямиться, у меня уже не было — меня мешком волокло вниз, в долину, и вскоре я оказалась у обрыва во второй раз.
На долю секунды ложе долины промелькнуло в моих глазах — и я врезалась прямо в него. Воздух вышибло из лёгких вместе с болезненным стоном и струйкой пара, которая тут же растаяла в холоде ночи. Я валялась на боку, баюкая рацию на руках. По крайней мере, её я не потеряла.
Луч хаотично отплясывал вокруг. Я собралась и из последних сил подтащила себя к каменной стене, сжавшись под ней, пока свет фонаря скользил по земле прямо передо мной. Только теперь, поднеся рацию ко рту, я осознала, как бешено трясутся мои руки. Не думаю, что я когда-либо была к смерти так же близко, как когда пуля пронеслась мимо меня, и, хотя жужжание исчезло столь же быстро, как появилось, оно продолжало жутким эхом отдаваться в моём черепе. Блюджей выстрелила в Роба в качестве демонстрации силы, это был рычаг давления, нужный, чтобы выжать нас из Вранглера. Угроза действием. Но пуля, которую она послала мне, не имела никаких смысловых оттенков, полутонов и скрытых целей, кроме своего прямого назначения.
Блюджей была готова убить меня, а значит — и нас всех. Я подняла рацию и начала листать каналы до тех пор, пока не наткнулась на частоту Роба.
АШ: Бристоль — Лилит. Бристоль — Лилит. Как слышно? Приём.
Рация отозвалась треском, как только я отпустила кнопку. Я выдержала перерыв в двадцать секунд, чтобы дать Лилит время ответить. Но она не ответила.
АШ: Бристоль — Лилит. Как слышно?
В этот раз я ждала минуту. Ничего. Всё, за что я боролась с тех пор, как спрыгнула с обрыва, обернулось лишь стеной безмолвия. Я почувствовала, как ощущение безысходности разливается по моим венам.
Это несправедливо.
АШ: Джен? Джен… ты там?
Ещё одна минута. Я всё сидела и сидела в тишине, глядя, как рация, ради которой я рисковала жизнью, на моих глазах превращается в бесполезный кусок пластика. Через некоторое время мои пальцы разжались, рация выскользнула и упала на мокрую землю.
Я прижала колени к груди, обняла их и уткнулась в них подбородком. В эту минуту затишья моё дыхание вдруг стало чаще. Слёзы навернулись на глаза и покатились по щекам. Дождь шелестел вокруг, а я тихонько плакала, сидя посреди тёмного леса, грязная, израненная и совершенно одинокая.
Из меланхолии меня вырвал ливень. Капли взрывом разлетелись во все мыслимые стороны, хлестнули меня по лицу и врезались в каменную стену с невероятной силой. Воздух закрутился яростным вихрем, и знакомый гул перекрыл собой все другие звуки.
Голос: Я наблюдал за твоими стараниями.
Голос исчез так же, как и появился. Ветер стих, и дождь снова шёл прямо.
АШ: Эй?! Эй, кто это?!
Но воздух оставался недвижим, и в нём не было ничего, кроме дождя. Я вытерла слёзы и прокричала в пустоту.
АШ: Вы не поможете мне? Пожалуйста, не могли бы вы… совсем…
Голос исчез, и я сомневалась, что услышу его снова в обозримом будущем. Может, он просто хотел дать мне знать, что наблюдает. Очевидно было одно: если голос пытался утешить меня или дать почувствовать, что я не одинока, то он выбрал не самый лучший способ.
Лилит (рация): Алиса, ты здесь?
Я уставилась на потрескивающую рацию.
Лилит (рация): Алиса, ты ещё здесь? Прости, что я не…
АШ: Джен! Джен, ты в порядке? В безопасности?
Лилит (рация): Да, всё нормально, я думала, ты… Что случилось?
АШ: Я, э-э… Я спрыгнула с обрыва, спёрла рацию Блюджей, она стреляла в меня… А что с тобой?
Лилит (рация): Она просто ебанулась. Я убежала на поляну в лесу. Это по прямой от машины, по крайней мере, я надеюсь, что так. Пока что я нигде не видела это… эту штуку.
АШ: Ну, лес-то большой. Может, оно ушло. Можешь пока посидеть возле той поляны?
Лилит (рация): Да, попрячусь тут где-нибудь. Что будешь делать?
АШ: Пойду к тебе, а потом мы вместе уведём Блюджей от Вранглера.
Лилит (рация): Как?
АШ: Пока не придумала. Я примерно в получасе ходьбы от тебя. Убавь звук, но будь на связи, ладно?
Лилит (рация): Ага. Ладно… хорошо, буду. Рада, что ты в порядке, Алиса.
АШ: Я тоже, Джен.
Я пристегнула рацию к ремню. Тело всё ещё саднило после падения, из руки сочилась кровь, а пальцы почти окоченели от холода. Но звук голоса Лилит на другом конце вернул мне то, что я потеряла в долине. Решимость, которая разгоняла кровь по моим усталым мышцам, ставила на ноги и заставляла вернуться на дорогу.
Я застряла посреди тёмного леса, с ног до головы в грязи, крови и ранах, но, по крайней мере, я больше не была одинока.
Вскоре мои ботинки уже стучали по асфальту. Я шла по дороге, держась у кромки леса с того момента, как поднялась на холм. Мне не хотелось попасть в поле зрения Блюджей, которая почти наверняка караулила меня, сидя во Вранглере. К несчастью, именно Вранглер оставался единственным ориентиром в огромном неизведанном лесу — и единственным же местом, откуда мне могло открыться убежище Лилит.
Когда дорога выровнялась, я от греха подальше отошла за деревья. Дорогу стало почти не разглядеть, но мне нужно было укрытие на случай, если Блюджей всё ещё на посту. Даже при том, что я углубилась в него всего на несколько метров, лес вселял в меня ощутимое чувство тревоги. Каждая тень хищно поджидала меня, каждый треск ветки под моими шагами звучал, как удар бича.
Когда я увидела Вранглер, Блюджей нигде не было видно. Любопытство взяло верх, и я подкралась поближе к дороге, обозревая местность сквозь расширившиеся просветы меж деревьев. Место выглядело покинутым, и нигде не было видно ни Блюджей, ни Роба. Я не представляла, что могло заставить её куда-то его перетащить. Возможно, ему удалось сбежать.
Что-то было не так.
Подкравшись к Вранглеру, я обнаружила, что окно на пассажирской стороне разбито, и тысячи стеклянных осколков валяются кругом, втоптанные в грязь. Бардачок был открыт, и коробки с патронами либо стояли пустыми, либо вообще отсутствовали. Следующее открытие заставило кровь застыть в моих жилах, а меня — проклясть собственную тупость.
На автомобильном радиоприёмнике горела лампочка.
Там, у подножия холма. Я верно сосчитала количество оставшихся раций, придя к заключению, что только я и Лилит сможем говорить по ним. Технически я была права, мы были единственными, кто мог говорить. Но это не означало, что мы единственные, кто мог слушать. Я совсем забыла, что у радио в машине Роба есть свой собственный аккумулятор и встроенные динамики. И, что ещё важнее — что он использовал его всю дорогу, чтобы посылать и ловить передачи на всех наших частотах.
Я переключила частоту своей рации на случайный канал, поднесла её ко рту и зажала кнопку передачи.
АШ: Бристоль — всем машинам.
Мой голос с треском вырвался из динамиков автомобильного приёмника. Блюджей наверняка знала, что я захочу связаться с Лилит, и вломилась во Вранглер, чтобы подслушать наш разговор. Я не могла поверить, что не подумала об этом раньше.
Я вернулась на частоту Лилит.
АШ: Лилит, тебе нужно убираться оттуда. Блюджей слышала нас. Она не слушает сейчас, но знает, что мы встречаемся у поляны. Живо двигай сюда, хорошо? Лилит, ты меня слышишь?
Блюджей (рация): Принеси мне блядский ключ, Алиса.
Моё сердце ушло в пятки. Теперь стало ясно, почему Блюджей не дежурила возле Вранглера. Она подслушала разговор и затем, вместо того, чтобы ждать, пока я поднимусь обратно на вершину холма, пошла за Лилит. Несмотря на все мои усилия, все мои добрые намерения, я привела Блюджей прямо к ней.
АШ: Блюджей, где Лилит?
Блюджей (рация): Она здесь.
Я услышала тихие всхлипы на заднем плане, и ещё — как Лилит кротко зовёт меня по имени.
АШ: Ладно… ладно, дай мне поговорить с ней.
Блюджей (рация): Ха! Чего? Нет-нет-нет. Ещё раз это у тебя не выйдет, Алиса. Я не дам вам сговориться. Ты принесёшь мне ключи от моей ёбаной машины, и тогда вы пошлёпаете себе домой. А теперь скажи-ка — что из этого ты хотела бы, блядь, обсудить?
АШ: Блюджей, это безу… Мы тебе не враги, Дениз, пойми! Пожалуйста… пожалуйста, ты должна мне пове…
Блюджей (рация): Думаешь, я поверю хоть одному твоему слову? Неси мне ссаные ключи, а если ты ещё хоть ЧТО-ТО выкинешь, я всажу пулю в твою блядскую башку. Что, не веришь?
Она терпеливо ждала моего ответа. Внезапно я почувствовала, словно мы оказались в совершенно новом мире. Все козыри были на руках у Блюджей, и под угрозой грозных, невообразимых последствий мы оказались затянуты в её реальность. Разум, дипломатия и здравый смысл больше ни на что не влияли. Пока она держала Лилит на мушке ружья, я должна была подчиняться её безумию.
АШ: Хорошо. Ладно. Я иду.
Блюджей (рация): Прекрасно. И помни, Алиса: я ничего этого не хотела. Меня вынудили вы.
Блюджей отпустила кнопку связи, вернув меня к привычной тишине. Если я не отдам ей ключи, Лилит останется в её власти, и, хоть Блюджей не может позволить себе убить свой главный козырь, я не сомневалась, что она сделает ей так больно, как будет нужно, чтобы вынудить меня делать что велено. Впрочем, если я дам ей забрать Вранглер, мы — трупы в любом случае.
Я на минуту задумалась о своих возможностях. Это было быстро. Не так уж много их осталось.
Путь через лес был неуютен и полон тревожного ощущения, что всё идёт к концу. Словно нашкодившего ребёнка, бредущего навстречу неизбежной расплате, меня одолевал всепроникающий страх, что усиливался с каждым шаркающим шагом. Я делала всё возможное, чтобы держать Вранглер прямо позади меня, двигаясь по прямой линии через чащу. В целом, прошло меньше пяти минут прежде, чем я вышла на поляну.
Блюджей стояла в самом центре большой прогалины, вокруг неё во всех направлениях оставалось слишком много ничем не прикрытой земли, чтобы я могла хотя бы раздумывать о внезапном нападении. Фонарь Роба лежал у её ног, а в руках она уверенно сжимала ружьё. Лилит стояла на коленях подле неё, ствол ружья целился прямо ей в висок, и её залитое слезами лицо было искажено отчаянием и желчной злобой. Её руки покоились на коленях, связанные точно таким же медицинским жгутом-стяжкой, каким я связывала Бонни. Легко представить, какими идеями поэтического возмездия упивалась Блюджей, приказывая Лилит застегнуть его на запястьях.
Они обе увидели меня, как только я вышла из тени деревьев.
Блюджей: Чего так долго?
АШ: Заплутала. Лилит, как ты?
Блюджей: Стоять. Стоять, тебе говорят!
Блюджей крепче сжала ружьё, без слов давая мне совет из тех, к которым принято прислушиваться. Она держала меня на приличном расстоянии. Знала, что на перезарядку уйдёт пара секунд, и хотела держать меня достаточно далеко, чтобы успеть сделать как минимум два выстрела один за другим. Всё, что она делала, каждое движение — всё говорило о готовности мигом разобраться с нами обеими, случись нам выкинуть что-то нежелательное.
АШ: Лилит, как ты?
Лилит: Я… я в норме. Всё хорошо.
Блюджей: Давай ключи, Алиса.
АШ: Блюджей, возьми её с собой. Прошу тебя. Я не прошу, чтобы ты… Ты можешь просто сдать её в полицейский участок, когда вы вернётесь домой. Только… Только увези её отсюда.
Блюджей: Давай, блядь, сюда ключи.
АШ: …Хорошо. Они у меня в рюкзаке, дай мне…
Блюджей: Эй, ЭЙ! Что это ты удумала?
Блюджей рявкнула на меня, едва я полезла к рюкзаку, демонстративно толкнув Лилит ружьём. Лилит зашлась нервными рыданиями, чувствуя виском тычки ружейного ствола. Я убрала руку от рюкзака и медленно сняла его с плеча. Каждый мой шаг сейчас мог быть расценен как потенциальная уловка.
АШ: Хорошо. Хорошо. Держи.
Я немного раскачала рюкзак и бросила его Блюджей. Он приземлился в мокрую грязь в метре от неё.
Блюджей: Так-то лучше.
Блюджей шагнула вперёд, на миг отдалив ружейный ствол от виска Лилит. Затем она быстро нагнулась и надела лямку рюкзака на плечо, залезла в него, достала ключи от Вранглера и положила в карман куртки. Всё это на один короткий миг отвлекло её — и в этот самый миг Лилит подняла руки над головой и повела локтями вниз и в стороны одним быстрым движением.
Застёжка жгута расстегнулась, и Лилит, не теряя ни секунды, бросилась на Блюджей, схватила её поперёк туловища и попыталась повалить. В шоке от внезапности всего этого, но сознавая в то же время, что это может быть наш последний шанс, я со всех ног рванула к ним.
Нападение Лилит застало Блюджей врасплох, но она вмиг адаптировалась. Выставив вперёд ногу, чтобы побороть неожиданно полученное ускорение, она не дала себя уронить. В это же время она махнула прикладом ружья вниз и в сторону — и он с болезненным хрустом встретился с лицом Лилит.
Блюджей: Ах ты, ёбаная тварь!
Лилит повалилась на спину, как подкошенная. Без промедления Блюджей опустила ружьё и выстрелила ей в живот.
Реальность застыла вокруг меня на мгновение, поразившись безумию того, что случилось перед ним, и забыв, что должно идти после. Выстрел прокатился по моему сознанию раскатом грома — и в то же время он прозвучал словно из другой вселенной. Я онемела, мои губы беззвучно раскрылись, и тогда воздух прорезал беспрерывный, судорожный крик Лилит.
АШ: Что ты натворила… Что ты…
Блюджей моментально отошла от Лилит, увеличивая разрыв между нами в попытке перезарядиться. Она была права, держа меня на расстоянии ранее — теперь у неё было предостаточно времени, чтобы дослать новый патрон в патронник и запереть затвор.
Блюджей: Хватит с меня твоих фокусов, Алиса.
Ещё не сознавая этого, я сорвалась в последний отчаянный забег к спасительной тени деревьев, выбрасывая фонтаны грязи из-под ног. В мыслях я уже видела, как Блюджей выравнивает ружьё и всматривается в прицел.
Новый выстрел эхом раскатился в морозном воздухе, разлетелся по окрестностям и раскололся на далёкие дробные отголоски. Добежав до края прогалины, я отскочила за толстый ствол ближайшего дерева. Прижавшись спиной к грубой коре, я вслушивалась в каждый шорох позади себя.
Сучья захрустели под ногами Блюджей — она шагала в мою сторону.
Блюджей: Вы сами до этого довели! Своим враньём, своими фокусами и своими ебучими играми. Играть я больше НИХУЯ не собираюсь!
Пуля оцарапала кору и отскочила куда-то в чащу. Я слышала, как Блюджей обходит меня, приготовившись выстрелить сразу, как только я окажусь на линии огня.
Блюджей: Ты продолжала врать до самого конца. Всё, что ты делала, всё, вся ты — ты просто ёбаное чудовище! Я пристрелю тебя, и ничегошеньки, блядь, не почувствую!!
С того момента, как Блюджей впервые раскрыла рот, изливая на нас свой желчный, узколобый цинизм, я всё ждала, когда же она признает, что ошибалась. Время от времени, в минуты затишья, я ловила себя за попытками вообразить столь вопиюще мистический феномен, что он наконец заставил бы её замолчать и принять истину. Но теперь я поняла, что такой момент никогда не настал бы. За этой прочной стеной самообмана не было ничего. Она была навсегда потеряна и для нас, и для дороги — безумная женщина, сведённая с ума своим собственным рационализмом.
Рука сама скользнула в карман.
АШ: Знаешь, что, Блюджей? Я верю тебе.
Следующим, что я услышала, была тихая, навевающая ностальгию мелодия мобильного — и внезапный оглушительный взрыв.
В те жалкие минуты, что остались мне после напряжённого разговора с Блюджей по рации, я взяла один из ножей Роба и блок взрывчатки — и срезала почти всё, что не касалось электродетонатора. В итоге брусок весил меньше фунта, и я положила его в рюкзак. Когда Блюджей потребовала ключи, я постаралась потянуться к рюкзаку с как можно большим энтузиазмом — я была почти уверена, что она почует западню и даст мне возможность бросить рюкзак ей.
Она не доверяла ни единому моему шагу, и это сделало её предсказуемой.
Я вышла из-за дерева и увидела Блюджей. Она валялась, как сломанная игрушка, большая часть её живота была разворочена, а рука, плечо и верхняя часть бедра выдраны совсем. Она всё ещё пыталась дышать, но кровь уже заполняла её дыхательные пути.
Блюджей: Я была пра… Я была…
Я отвернулась от неё и побежала к Лилит. Я упала на колени подле неё и схватила её за руку. Она вяло сжала мои пальцы, её веки то и дело слипались, открываясь всё реже и реже.
АШ: Джен…
Лилит: П… привет, Алиса.
Она еле шевелила губами, её слова с трудом пробивались сквозь сильный звон в моих ушах.
АШ: Не засыпай, Джен. Всё будет хорошо, ясно? Мы остановим кровотечение, залатаем тебя… когда вернёмся к Вранглеру. Поедем в Розуэлл… весной. Когда поправишься, поедем туда вместе, ладно? Джен? Джен…
Когда она смогла открыть глаза ещё раз, её взгляд светился добротой и душераздирающим пониманием. Я не могла отделаться от воспоминания о той минуте, когда мы сидели на краю пропасти, глядя в бескрайний океан кукурузных полей. Она спросила тогда, как много людей умерло, слыша утешительную ложь. Спросила, многие ли знали, что им врут. Я не сказала бы за кого-то ещё, но, когда она посмотрела мне в глаза, взглядом умоляя меня замолчать, я поняла: она точно знает.
Лилит: Вот бы повстречать тебя чуть раньше.
Слова застревали в горле, каждое из них было слишком мелким, слишком бессмысленным, слишком неважным, чтобы стать последним в её жизни. Всё, что я могла — смотреть в её глаза, пока прерывистые вздохи вырывались из её груди бледными облачками пара. Облачками, что всё истончались и истончались, пока не пропали совсем.
Я опустила её руку на землю, и её пальцы мягко соскользнули с моих.
Ноги вывели меня к Блюджей. Я залезла в её карман и вытянула ключи от Вранглера. Металл был безнадёжно погнут и не имел ни малейшего шанса втиснуться в замок зажигания. Такова была потенциальная расплата за использование взрывчатки, и именно поэтому взрывчатка оставалась последним средством, должным вступить в игру лишь тогда, когда под угрозой окажется моя жизнь. Она справилась с задачей, я выжила — но в то же время застряла в этом лесу.
Я не могла заставить себя беспокоиться об этом сейчас. Мой разум оцепенел перед лицом грядущих страданий, в нём не осталось больше места для подготовки к испытаниям, которые мне выпадут завтра. День сегодняшний уже был достаточно ужасен — моё сознание затмила куда большая тьма, чем я могла развеять. Единственный лучик утешения, что мерцал для меня во тьме, исходил из беспочвенной веры, будто я уже видела все кошмары, какие только могла предложить эта ночь.
Но едва я начала возвращаться к Вранглеру, как ночь снова доказала мою неправоту.
Я застыла, как вкопанная, когда из-за деревьев, пошатываясь, выбрела скрюченная детская фигурка. Существо заметно изменилось. Теперь оно выглядело, как уродливое чучело, сшитое из кусков подростковых, взрослых и пожилых тел. Лицо его, тем не менее, осталось детским и тем больше наливалось безвинной грустью, чем ближе оно подтаскивало к телу Блюджей свои неодинаковые ноги.
По всей видимости, оно меня не заметило. Я отступала от Блюджей и медленно продвигалась к телу Лилит, рядом с которым всё ещё лежал светодиодный фонарь Роба.
Ребёнок подошёл к Блюджей, глядя на её неподвижное, изувеченное тело. Сквозь ватную затычку временной глухоты я расслышала душераздирающий плач. Я продолжала пятиться, а ребёнок тем временем поднял обмякшую руку Блюджей и начал дико трясти, словно пытаясь вдохнуть в неё некое подобие жизни.
Роняя горькие слёзы с подбородка, ребёнок отбросил руку Блюджей наземь. А когда он отвернулся от её изломанного тела и обратил своё лицо ко мне, я увидела, как невинные и мягкие черты искажаются гримасой детского гнева и первыми спазмами истерического бешенства, смешанного с готовностью выпотрошить всё живое на своём пути.
В последние секунды затишья я вдруг наткнулась ботинком на фонарь. Медленно наклоняясь, изо всех сил стараясь удерживать ребёнка в поле зрения, я захватила фонарь правой рукой и подняла с земли. Мои надежды, что он не понадобится, тотчас разбились вдребезги. Ребёнок припал на четвереньки, издал отчаянный, яростный вопль и с ошеломительной скоростью понёсся на меня.
Я успела отпрыгнуть в последний момент, приземлившись на рыхлую землю, а ребёнок пулей промчался мимо и остановился позади меня. Пока он разворачивался, я уже включила фонарь.
И снова его осветил ярчайший луч. Его тело ломалось и корчилось, кожа натягивалась на растущих костях. Вереща от боли всё грубее и ниже с каждой секундой, переломанная фигура рванулась ко мне, схватила меня за правую руку и с силой швырнула на землю.
Фонарь выплясывал кренделя, пока существо забиралось на меня, разрывая ткань правого рукава и вонзая ногти в кожу над локтем. Кожей оно не ограничилось. Я ощутила жгучую, искрящую агонию оголённых нервных окончаний, услышала болезненный треск ломающейся кости. Но прежде, чем утратить последний шанс, я перебросила фонарь из слабеющей правой руки и поймала левой, направив луч прямиком в детское лицо.
Существо заорало с силой тысячи голосов. Его глаза вкатились в череп под сокрушительным натиском светового луча. Я смотрела, как его лицо плавится и мнётся, проходя через отрочество, юность и зрелость. Мучительный крик слабел и становился всё более хриплым с каждой морщиной и складкой, уносясь мимо моих ушей прямиком в царство ветхой старости. В конце концов его глаза остекленели, и от некогда могучего рёва остался лишь противный хрип. Я стряхнула жалкое, безжизненное тельце на землю и поднялась на колени.
То и дело спотыкаясь, я поковыляла к телу Блюджей, поливая землю за собой красной струйкой. Добравшись до тела, левой рукой я отстегнула кожаную лямку от ружья. Затем я неуклюже собрала из лямки петлю вокруг правого плеча. Голова затуманилась, я с трудом могла сосредоточиться. Я подобрала с земли сучок и просунула в узел, накрепко затянув его зубами. Левой рукой я прокручивала сучок снова и снова, с каждым поворотом затягивая кожаную петлю до тех пор, пока она не вгрызлась в кожу.
Кровотечение ослабло, но даже не думало останавливаться.
Собрав воедино своё разбитое тело, еле-еле стоя на ногах, я с огромным усилием переставляла их по влажной земле, уходя с поляны в чащу леса.
Я должна была вернуться к Вранглеру.
Всё вокруг стало расплываться и блекнуть, даже звон в ушах притупился, а зрение размылось. Я зажала сук под мышкой, чтобы освободить левую руку и опираться на неё, прислоняясь к деревьям, чтобы не упасть. Чем больше функций моего мозга угасало, тем меньше я осознавала этот процесс, но я всё ещё точно знала, что они ускользают от меня слишком быстро.
Так я брела через лес, когда моё внимание вдруг приковала фигура, вышедшая из-за деревьев. Я покачнулась на ногах, пытаясь понять, что же я вижу — даже сама попытка устоять теперь требовала постоянной, упорной сосредоточенности.
Я никогда раньше не видела эту фигуру. Она словно бы состояла из непрерывно мельтешащего вихря потрескивающих монохромных искр. Наэлектризованное чёрно-бело-серое облако складывалось в человекоподобный силуэт. Завидев меня, существо повалилось на спину и, пятясь, поползло по земле прочь, явно напуганное мной куда больше, чем я — им.
Кто знает, злонамеренной была эта сущность или же безобидной, но в моём нынешнем состоянии, когда мой мозг тихонько стонал, погружаясь в сумрак, я не могла позволить себе проводить различия. И, видя, что существо упёрлось в земляной холмик, я попыталась попросить его о помощи. Нужные слова растерялись в сгущающемся тумане, и всё, что я смогла — это протянуть к нему руку. Попытаться разжечь искорку человечности в переливающихся, шипящих электричеством очертаниях.
В ответ на мой туманный призыв сущность со всех ног понеслась в чащу, едва не падая, и вскоре исчезла совсем. Глядя, как она убегает, я вдруг узрела крохотный тусклый маячок, что зажёгся в самом дальнем закутке моего медленно исчезающего сознания. Огонёк, который подстегнул мой гаснущий разум и повёл меня прочь из леса.
Сквозь деревья я увидела Вранглер. Он был совсем близко, и в то же время невероятно далеко.
Что-то случилось с моим зрением. Очертания машины то расплывались, то становились резче, но с каждой фокусировкой они оставались всё более и более размытыми, пока не превратились в пульсирующее тёмно-зелёное пятно на расплывчатом бесцветном фоне.
Один мой ботинок зацепился за другой, и это было моё последнее препятствие. Я рухнула на землю. Когда я попыталась встать, я поняла, что не смогу. В теле не осталось больше сил, и не было ни единого способа вновь поднять его на ноги.
Может, это всё было моё воображение, но я будто бы слышала размеренный шорох подлеска, как если бы что-то приближалось ко мне. Все мои чувства быстро начали угасать, оставляя меня наедине с холодом и тишиной.
Как бы то ни было, я до последнего видела тусклый огонёк — тонкую нить озарения, одну-единственную мысль, что я пыталась укрыть от всепоглощающей мглы.
Воспоминание, смутная открытка из прошлого. Отрывок из моего первого интервью с Робом Дж. Гатхардом.
То был день нашей первой встречи. День, когда он рассказывал мне о своём долгом, извилистом жизненном пути, о Японии, о Хиродзи, об Аокигахаре — и о том странном феномене, который пробудил в нём тягу к сверхъестественному. О том единственном случае, с которого и начался путь, что в итоге привёл его к игре в лево-право и этой поездке… О том самом моменте, из-за которого мы очутились здесь.
Роб (запись): Он вышел из-за деревьев и был похож на шум, как в телевизоре, только в форме человека. Ну, почти.
АШ (запись): Почти?
Роб (запись): У него не было руки.
К следующей части
1 997 просмотров
1 комментарий
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
