Страшные истории
Основной раздел сайта со страшными историями всех категорий.
Настроить сортировку
{sort}
Паразит (Собиратель идей)
© Shiva8 мин. Страшные истории RAINYDAY8 10-10-2020, 20:02 Источник Принял из ТК: Helga
Мы жили вдвоем в старой уютной квартире. Несмотря на то что мама много работала и постоянно уставала, она всегда находила время для меня. Пару раз в месяц за продуктами или на праздники к нам приезжал дед. Летом я ездил к нему в деревню. Мои самые яркие воспоминания из детства связаны именно с этим. Лес, река, заброшенные деревянные дома да бани — там моя жизнь превращалась в захватывающее приключение. Каждый раз, когда мама говорила: “Собирайся, едем к дедушке”, я оставлял все дела и бежал собирать сумку.
Однажды, не летом, как обычно, а ранней весной мама сказала, что мы едем к дедушке. Снег еще не растаял, мама говорила так тихо и мало, что всю мою радость, что накатила по привычке, сдуло без следа. По пути она сказала, что дедушка уже два дня не отвечал на звонки. Она переживала, что с ним что-то случилось и я тоже начал волноваться.
Тропинку к калитке припорошило снегом, замка не было. Мы пробрались к сеням, и мама попросила меня подождать снаружи. Я послушно наблюдал, как она скрылась в полумраке сеней, слушал ее шаги. Дверь в избу скрипнула, мама вскрикнула и выбежала на улицу. Помню, увидел как она зажимает рот пушистой варежкой и юркнул внутрь. Дед сидел в любимом кресле, уронив голову назад. У ног его валялось ружье, а на стене позади темнело огромное пятно.
Мы так и не узнали, почему он застрелился: он не оставил ни записки, ни завещания, а когда звонил накануне, вел себя как обычно. С тех пор я больше не ездил в деревню каждое лето, да и детство мое закончилось, наверное, именно в тот день.
Немного после, я впервые проснулся среди ночи и почувствовал, что в комнате не один. Звук, похожий на шуршание смятой бумаги в углу резко оборвался, я приподнял голову и вгляделся в темноту: никого.
Маме нужна была поддержка, поэтому мне пришлось скорее повзрослеть. Чтобы ее не расстраивать, я стал лучше учиться, помогать по дому, перестал гулять до поздна и вляпываться в неприятности. Она еще просила меня рассказывать ей истории, я рассказывал, а однажды с удивлением осознал, что это дается мне все сложнее.
Бывало, еще с вечера придумаю интересный сюжет, с трудом усну, продумывая детали, а утром проснусь — и ничего. Тогда меня это не волновало, я в тот же день придумывал что-нибудь новенькое. Когда успевал, записывал истории в тетрадь в клетку, и мечтал однажды написать книгу. Вот бы мама обрадовалась!
В старшей школе, я придумал о чем напишу первый роман. Он был бы откровением, перевернул бы мир с ног на голову, изменил бы что-то в душах людей, я был в этом уверен. Весь день идея крутилась в голове, но учителя требовали внимания на уроках, а друзья на переменах. Перед сном я записал идею в заметках на телефоне в трех фразах: “Старый город, пепел, одиночество”.
А ночью меня разбудил знакомый шорох. Я знал, что он ничем не грозит, это лишь сквозняк или грызуны, и постарался уснуть. Шорох в углу прекратился, и вдруг пружины моей кровати скрипнули, она прогнулась под чьим-то весом. Я вскочил, пружины скрипнули снова, а незваный гость исчез без следа.
Утром я ничего не помнил о своем романе, а от банальности и глупости тех фраз в заметке телефона меня мутило.
С тех пор я частенько слышал как моя кровать скрипит под чужим весом по ночам. Проснувшись среди ночи, я старался не шевелиться, прислушивался. Что-то в моей комнате подходило к кровати, шаркая по полу, садилось на краешек и затихало. Чем бы оно ни было, оно не причиняло мне зла, и я привык.
Моя память заметно ухудшилась к последним классам: из десяти выученных к экзамену по истории дат, к утру я вспоминал лишь пять. Тогда мне это казалось нормальным, я просто был не так умен, как другие. И, что закономерно, мне не хватило баллов, чтобы поступить в ВУЗ после школы. Мама же любила меня и с низкими баллами и то и дело просила перечитывать мои старые истории. Новых уже не появлялось. Мне было не до того еще в школе, а как устроился на работу, совсем забросил писать и сочинять.
***
Я устроился на простую работу в офисе и съехал от мамы. Она согласилась только при условии, что я каждую неделю буду заходить в гости. Я считал, что ей нужно личное пространство, и, стоило мне снять отдельную квартиру, как жизнь ее действительно наладилась. Она встретила Дмитрия — приятного скромного мужчину, а я завел собаку — Джесси.
Я отчасти надеялся, что переезд поможет мне избавиться от ночного гостя. Быть может, он призрак, привязанный к месту, и навсегда останется в моей детской?
К сожалению, уже во вторую ночь в отдельной квартире я понял, что, чем бы ни было ночное явление, оно привязано не к месту. Оно привязано ко мне. Я открыл глаза и уставился в потолок. Нечто шаркало в углу, будто кто-то возил по полу двумя деревянными швабрами. Я сильнее запрокинул голову назад и изучал рисунок на обоях. Оно шоркало все ближе и ближе. Скрипнула и прогнулась кровать. Нужно бы выбросить ее к черту и купить новую без пружин.
В тот раз я впервые ощутил, как оно дышит. Дыхание обдувало мое лицо, я слышал, как воздух шумно всасывается обратно. Пахло сыростью и плесенью, как пахнут старые мокрые тряпки.
***
Я больше не мечтал стать писателем. Оставил тщетные попытки удержать в голове знания и факты. Меня хватало только на работу в первой линии техподдержки, ежедневные ритуалы вроде чистки зубов, варки пельменей и прогулки с собакой.
Нежеланный гость приходил ко мне раза два или три в неделю, может чаще. Раньше я порой пытался поймать его взглядом, но однажды вдруг понял: поймаю. Понял, что теперь — все, оно не исчезнет, не сбежит, если я на него посмотрю. И мне стало страшно.
Джесси тоже реагировала на существо. Я не знаю, видела она его или нет, смотрела ли на него; но, прислушиваясь к шарканью в углу, к скрипу кровати и шумному дыханию, я слышал, что она не спит, не сопит мирно, а иногда и тихонечко гулко рычит.
Через три-четыре месяца холостяцкой жизни я забыл для чего нужен продолговатый предмет с кнопками, что лежит на тумбе рядом с продавленным диваном. Перед диваном стоит телевизор, я стал включать его по кнопке на нижней панели, ворча на производителя за то, что не придумали способа поудобнее. Еще через месяц я не знал, зачем в ванной маленькая щеточка на длинной ручке, и зачем на кухне дырявая ложка с зубьями. Вскоре непонятных предметов стало так много, что я уже не обращал внимания, когда забывал что-то новое, я спокойно обходился без них.
Меня в очередной раз посреди ночи разбудил шум. Скрипнула кровать, холодное дыхание опалило потные ладони, щеки. И, прежде чем я провалился в темноту беспокойного сна, я почувствовал на лице скользкое влажное прикосновение.
Проснувшись утром, я помнил, что мне нужно позавтракать, собраться и куда-то пойти. Пол дня я вышагивал по квартире взад и вперед, пытаясь понять, куда? Все встало на свои места, когда мне позвонили с работы, я сказался больным, а сам полез в кухонный шкаф и достал пыльную бутылку водки.
В моем жидком мозгу редкие кусочки пазла начали складываться в подобие картины: это оно виновато в том, что на протяжении всей жизни я теряю идеи, знания, осознание реальности. Я прислонился лбом к столешнице и застонал от мысли, что моя жизнь превращается в тупое существование. Так почему бы не покончить с ней, пока я помню, что такое жизнь?
Мне вспомнился дед и бурое пятно на стене за его головой. Он всегда был разумным человеком, добрым, ответственным и в меру жизнерадостным. Возможно ли что ночной гость достался мне в наследство? Ведь после дедушкиной смерти я начал забывать истории, что хотел рассказать маме, после его смерти я начал слышать шорох в темноте.
Следующей ночью я снова ощутил прикосновение мокрых пальцев к своему лицу.
— Оставь меня… Уходи, пожалуйста!
Холодная рука с нежностью гладила меня по щекам, словно успокаивала и утешала: “Ну-ну. Не плачь. Ты скоро забудешь, что такое сознание и зачем оно тебе. Ведь можешь управиться без той ложки с зубчиками и продолговатой штуки с кнопками, правда?”
Перед тем как уснуть, я понял, что без помощи пропаду, и решил позвонить утром маме.
Утром я вспомнил свое намерение, но забыл как это — позвонить? Стал хвататься за разные предметы, искать нужный. Джесси вертелась под ногами, скулила, просила что-то, а когда я на нее прикрикнул, улеглась на коврике у входной двери.
Я навел в своей квартире почти такой же беспорядок, как в моей голове. Разбросал одежду, побил посуду, пустую бутылку из под водки, и только когда собака сделала лужу, я понял, чего же она от меня хотела. Гулять. Точно, я же мог сходить к маме пешком! Я обнял морду моей милой Джесси, поцеловал ее в широкий нос и извинился.
Я обнаружил, что забыл и адрес мамы. Не знаю, как долго я сидел и плакал во дворе, пока ноябрьский колючий воздух остудил мои нервы. Я успокоился, выдохнул, поиграл с собакой, а потом зашел в канцелярский магазин и купил зеленые стикеры — маленькие листочки с клейкой стороной. Дома я принялся за работу: прибрался, а затем подписал каждую вещь, предназначение которой еще помнил.
“Холодильник — тут лежит еда. Еду нужно есть (класть в рот и жевать), чтобы не умереть.”
Или:
“Телевизор — если нажать на кнопку в левом нижнем углу (я пририсовал стрелочку), он включится и покажет фильм или сериал.”
Когда моя квартира стала похожа на внутренности куста с кучей зеленых листьев, я почти полностью успокоился. Затем я взял все, о чем забыл, разложил перед собой и начал выстраивать хронологию того, в каком порядке тот или иной кусок материи терял суть в моем сознании. Подальше отложил устройство с кнопками, ложку с зубьями, за ними другие мелкие предметы. Наконец, остался последний — черный прямоугольный кусок стекла и пластика. В нем отражались глубокие мешки под глазами и редкая щетина. Точно. Оно предназначено, чтобы звонить. Я едва не выронил штуку из рук от радости, когда она завибрировала, заиграла музыка, а на экране появилось родное “Мама”. Знакомым жестом я принял звонок и прислонил черную штуку к уху.
— Привет, мам! — я был счастлив.
— Привет, Славушка. Какой ты радостный! Что случилось?
— А… Да ничего, я просто рад тебя слышать. Как дела?
— Надо же. Мог бы тогда и сам позвонить, — проворчала она. — Все хорошо, ходили с Димой на концерт. Это так здорово, оказывается!..
Я ей ничего не рассказал, ведь уже решил проблему сам. Попрощавшись с мамой, я сразу налепил зеленую бумажку с обратной стороны черного прямоугольника: “Чтобы звонить”.
***
За пару месяцев с тех пор как я взялся за ум, ночной гость приходил ко мне несколько раз. Каждое утро после я что-то терял, а потом находил пропажу на стикерах. Я вспомнил о предназначении вилки и пульта. Я победил недуг, оказался сильнее него, не застрелился, как дед, и даже не сошел с ума.
Одной весенней ночью, услышав шорох в очередной раз, я встретил существо, как старого друга.
— Забирай. Забирай знания, мысли, идеи. Они мне больше не нужны, я научился жить с тобой, — улыбнулся я.
Оно приблизилось на длинных лапах, как паук. Я протянул руки для объятия, оно взяло одну и опустило на кровать, затем другую. Нависло надо мной, и я не выдержал — закрыл глаза… Не от страха, от неловкости. Куда девать взгляд, если у твоего собеседника нет глаз?
До того утра я думал, что смогу жить в мире с моим ночным кошмаром, что ему хватит бытовых знаний об окружающих меня вещах, но его аппетит вырос. Я проснулся с четким осознанием того, что что-то забыл, открыл глаза и, уставившись в белый потолок, понял: я не помню, как встать.
Мое тело должно двигаться, перемещаться из одной точки в другую, взаимодействовать с предметами. Использовать гребанный телефон, черт его дери! С тумбочки раздалась знакомая музыка — звонит мама или с работы? Как взять трубку? Что для этого сделать? Раньше я не задумывался над такими вещами, они получались сами собой, а теперь…
Джесси заскулила и подошла ко мне. Уткнулась мокрым носом в кусок материи, что назывался моим телом. Мне стало стыдно, ведь я не мог ни покормить ее, ни погулять с ней.
— Прости, милая, — я вспомнил, как это — говорить, и слезы потекли сильнее от жалкого счастья. — Я придумаю что-нибудь. Да, придумаю.
Казалось, телефон надрывался без остановки. В промежутке между пятым и шестым звонками где-то внизу меня сильно скрутило. Наверное, голод, да и нужно справить нужду. Я закричал так громко, как только мог. Я звал на помощь, стонал, кричал. Взволнованная Джесси лаяла и скулила вторя моим стенаниям. Я надеялся, что меня услышат, квартиру вскроют и тогда я расскажу, что со мной случилось. Наверное, меня упекут в психушку, пусть так, лишь бы меня снова научили ходить.
Никто не пришел на мой зов, а горло горело, я не мог больше кричать. По нужде уже не хотелось, я тихо плакал от стыда, пока не провалился в беспокойный сон.
***
Мне снилось, что я гуляю с Джесси, захожу в гости к маме, она угощает меня своим “фирменным” борщом. Ложка долетает до моего рта, я смотрю туда, где должно быть мое тело, а там пустота. Поворачиваю голову влево, вправо — ничего не меняется. Смотрю вниз — то же самое.
— Мама — как я держу ложку? Как называется эта часть тела?
Мама смотрит на меня с удивлением, смеется. Она открывает рот, и я понимаю — ее тела я тоже не вижу.
— Ты держишь ложку своей правой… — ее голос искажается, превращаясь в месиво глухих звуков, словно она вдруг оказалась за толстым стеклом.
— Что? Я не расслышал, — переспрашиваю я.
Она снова издает этот странный звук и смеется.
— Это не смешно! Повтори, пожалуйста! Четче! — я срываюсь на крик, мама повторяет, голова ее приближается, рот раскрывается, вертикальный и зубастый.
***
На следующий день, я забыл как это — говорить, как кричать. Какая часть тела за это отвечает? Я не знал. Я мог лишь моргать, чувствовать боль, сырость и вонь собственного бесполезного тела. Джесси лаяла и выла, тыкалась в меня мордой, даже, кажется, кусала легонько, потом лизала там, где сделала больно.
Постепенно я перестал ощущать тело, остался лишь сгустком сознания. Закрывал глаза и уносился далеко, мечтал о горах и море, о приключениях в джунглях. Из мечтаний меня вырывал или телефонный звонок или лай. Вдруг другой звук — звонок в дверь.
Мама быстро бросила попытки дозвониться, и я наконец увидел ее бледное лицо. У нее были глаза, рот, нос, голова, под головой тело. Она лепетала что-то, а я только плакал и, надеюсь, улыбался.
***
Врачи провели десятки исследований и выяснили только, что мой мозг частично не функционирует, а почему — так и не сказали. Они выписали кучу лекарств и не дали никаких прогнозов.
Я не мог сказать маме, что со мной происходит, она поняла сама. Наверное, увидела мои зеленые записки. Она показывала мне картинки с человечками, указывала карандашом на одну часть тела и говорила: “Это рука”, потом на другую: “Это нога”. Она даже поднимала мои собственные руки к моему лицу, сгибала пальцы. Я все понимал. Выучил заново, что такое руки и ноги и что они и есть то, благодаря чему люди двигаются. Но повторить все эти действия мне так и не удалось. Быть может дело не в руках и ногах, а в каких-то более глубоких биологических процессах. Если так, то когда-нибудь я обязательно о них узнаю.
***
Судя по календарю, что висит на стене прямо перед моими глазами, я лежу в кровати в своей детской уже две недели. Вокруг меня медицинские приборы, в тело воткнуты три капельницы, а в мозгу — чип. Его поставили вчера. В комнату вошел человек в белом халате и круглых склеенных скотчем очках и сказал:
— Добрый день, Вячеслав. Я — Алексей Панков — нейробиолог из государственного университета. Я задам вам несколько вопросов. Если ответ будет “да” — моргните один раз. Если нет — два раза. Ясно?
Я моргнул один раз.
— Вас зовут Вячеслав?
Я моргнул один раз.
— Вашу мать зовут Катерина?
Моргнул дважды.
— Ксения?
Один раз.
— С вами жила кошка?
Два раза.
— Собака?
Один.
Он задавал еще много простых вопросов, а в конце концов сказал:
— Мы разработали технологию, которая позволит вам и любому другому человеку общаться с внешним миром прямо из своего мозга. Вы будете думать и при желании ваши мысли будут записываться в виде текста. Мы уже протестировали это устройство на животных, опыты на человеке пока официально не разрешены, но если вы согласитесь…
Я моргнул один раз, не дожидаясь, когда он закончит.
В тот же вечер мне в мозг вживили новую технологию, сразу воспользоваться не получилось, нужно было привыкнуть сделать несколько упражнений. Ученый ушел, наказал тренироваться, писать отдельные буквы, звуки, обещал вернуться завтра.
И вот, я тренируюсь. Луна уже взошла, я вижу ее свет на стене и пишу все это прямо из своего мозга. Наконец, я смогу снова сказать маме, как сильно я ее люблю. Попросить прощения за то, что не сказал о своих проблемах раньше и не обратился к врачу.
Хотя… Сейчас я не уверен, что это изменило бы что-то. Да и сейчас. Прямо сейчас я наблюдаю за тем, как на экране появляются слова, а оно скребется в углу комнаты. Матрас скрипнул и прогнулся, устройство с экраном накренилось. Противные скользкие пальцы везде, даже во рту. Острые зубы касаются щек, я не могу вздохнуть от его тяжести на груди!
Я не хочу… Нет, пожалуйста! Помогите! Вдруг оно заберет у меня возможность открывать глаза? Или возможность дышать? Или думать?
1 666 просмотров
2 комментария
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
