Валерка не помнил, когда это все началось. Ну разве что только примерно, хотя точный день не назвал бы. Но что он знал наверняка, так это то, что все изменилось после поездки в Вертаново. Тогда они собрались всей семьей: мама, папа, старший брат Макс. Все, как обычно, но вот только та поездка обычной точно не была – в этом Валерка не сомневался.

Ну, хотя бы потому, что он вообще не помнил, когда они выехали и как добирались до поселка. И сам поселок в памяти тоже не отложился, лишь дорога обратно да смутный образ мрачной стены леса, из которой вырулила их машина – вот как раз в тот момент Валерка как будто проснулся.

Дальше тоже все было как в тумане – они очень долго ехали, несколько дней, наверное, папа все время сидел за рулем и почти не спал. Валерка вспоминал остановки на заправках, те редкие часы, когда папа все-таки отдыхал, а мама в это время тревожно всматривалась в окна, будто опасаясь кого-то там увидеть. Обычно разговорчивый и веселый Макс лишь мрачно глядел на маму и крепко сжимал Валеркину руку.

Позже мама сказала, что в те дни Валерка болел (затемпературил, когда они уже успели выехать из города), а потому и не помнил ничего – бредил все время и постоянно проваливался в сон. Ну а на вопросы про обратный путь родители и вовсе отвечали неохотно, даже сердились почему-то. Макс сказал, что тогда Валерке стало лучше, но все равно не до конца, так что мрачный лес, долгая дорога и остальные странности ему просто привиделись. Ну или приснились, это уже не важно.

Валерка бы и готов был в это поверить, но с той поездки в их доме все изменилось, и эти перемены мальчика пугали.

В первые дни после возвращения все было почти как раньше, разве что мама с папой ходили мрачные и дерганные, да и брат казался нервным – разговаривал мало и часто молча пялился в окно. Но все же в доме все стало как-то не так – Валерка чувствовал это, но не мог понять, что именно его беспокоит. Будто в самом воздухе повисло что-то – нечто тяжелое, тягучее и темное.

Мама и папа строго-настрого запретили Валерке выходить из дома. Даже из квартиры на лестничную площадку нельзя было. Как-то раз курьер привез им еду – Валерка шел мимо прихожей, когда раздался звонок, так что первым побежал открывать дверь. Но ручку он повернуть не успел – папа непривычно грубо оттолкнул его, а мама с причитаниями оттащила его в комнату. Валерка хотел было возмущаться и даже плакать, но взглянул на мамино лицо и в миг передумал, затих – это было не лицо, а бледная маска, перекошенная от ужаса.

— Тебе сказали – нельзя! Говорили же? Не подходи к двери! – не своим голосом рявкнула мама и быстро ушла.

Оставшись один, Валерка все-таки заплакал – он не понимал, что происходит, и от этого становилось нестерпимо больно и грустно.

Мама и папа тоже перестали выходить на улицу. Все продукты заказывали с доставкой на дом, на работу тоже больше не ездили – папа сказал, что они взяли отпуск, но Валерка почему-то не верил.

Макс, любитель гонять круглыми сутками на велике и пропадать с шумной компанией друзей, тоже сиднем сидел в квартире. Наверное, это удивляло даже больше, чем то, что родители неожиданно бросили работу.

Через несколько дней Валерке осточертело сидеть в четырех стенах. Он хотел в школу (сентябрь ведь уже, он должен пойти во второй класс!), хотел гулять, хотел просто подышать свежим воздухом! Но родители не разрешали даже окна открывать. Ни на сантиметр… Оттого в квартире было душно, но приходилось терпеть и это.

Делать было совершенно нечего, так что Валерка пытался вспомнить хоть что-то из той поездки в поселок. Сколько бы он ни старался – все одно ничего не выходило. В памяти словно дыру пробили. Он помнил, как готовился к школе – мама купила ему красивый новый рюкзак с супергероями, тетрадки всякие и книжки (Валерка обожал этот запах новой бумаги), а Макс учил его кататься на велосипеде. Потом… Потом – ничего. Большое белое пятно и мрачный лес за окнами машины.

Родители сказали, что перед началом учебного года они решили свозить его в Вертаново – на родину папы. Погулять, посмотреть на уральскую природу. Вдохнуть полной грудью целебный воздух. Сам папа в последний раз бывал там очень давно, еще до рождения Валерки. А, может, даже до рождения Макса. Словом – вечность назад. Ему самому хотелось посмотреть на родные места, пусть даже за столько времени там все изменилось. Ну, кроме природы, конечно.

А потом… Потом Валерка приболел и забыл всю поездку. Папа говорил, что так бывает, ничего тут страшного нет. Но Валерка знал – в поездке с ними что-то случилось. Что-то плохое, поэтому теперь все стало не так. И оттого дыра в памяти злила его еще сильнее. Что же там было?

Где-то через неделю после возвращения из Вертаново все стало только хуже. Одной ночью Валерку разбудил крик – он сразу понял, что кричала мама из комнаты родителей. Макс сразу же вскочил с кровати и бросился в коридор, закрыв дверь комнаты прямо перед носом Валерки. Да еще снаружи чем-то ее подпер. Послышались шаги, вскрики, а потом приглушенные разговоры. Зажегся свет. Валерка слышал, что папа что-то втолковывал маме и Максу, а потом свет выключили, брат вернулся в комнату и велел мальчику ложиться в кровать.

— Спи, все хорошо. Маме просто кошмар приснился.

Но это был не кошмар – Валерка понял это потому, что на следующий день его родные совсем уж помрачнели и даже ели неохотно. Мама постоянно оборачивалась и украдкой глядела в сторону спальни, а отец ее одергивал, гладил по руке.

Родители вообще изменились. Перед едой (что на завтрак, что на обед, что на ужин) они теперь всегда читали непонятную молитву – длинную и непонятную. Валерка не разбирал ни слова, а когда пытался что-то спросить, то родные (даже Макс) раздраженно на него шикали.

Двери по всему дому теперь всегда закрывались – на кухню, в ванную, в комнаты. Всегда и без исключений. Вышел – закрой за собой дверь, и не важно, остался ли кто-то, скажем, на кухне, или нет. А перед тем, как открыть дверь, мама и папа сначала что-то говорили себе под нос, потом приотворяли дверку буквально щелочкой и заглядывали внутрь. Только потом можно было заходить.

А затем во всей квартире стали перемещаться вещи. Поняли это не сразу, но когда нашли утюг в стиральной машине, чайник в обувнице, а набор кухонных ножей воткнутыми в стену в прихожей – сомневаться стало глупо.

Валерка спрашивал родителей, как такое может быть, но они не отвечали. Только однажды отец кратко бросил:

— Это пройдет, не переживай.

И все на этом. Хотя по лицу папы мальчик видел, что тот сам не верит в свои слова.

Той ночью Валерка встал в туалет и случайно услышал голоса мамы и папы из их спальни. В ином случае он ни за что бы не сделал ничего подобного, но сейчас больше не мог терпеть – он осторожно прокрался к двери и приник к ней ухом.

Слышно было плохо, но кое-что Валерка разобрал. Родители говорили про Вертаново и еще про чего-то… Точнее – про кого-то, но его имени мальчик разобрать не мог.

— Как он нас нашел? Как? Мы же все сделали!

Это голос мамы. Испуганный и, кажется, заплаканный.

— Я не знаю. Он… Многое может. Но мы переживем. Все закончится. Надо только потерпеть.

А это уже папа. Голос неуверенный и хриплый.

Потом послышались шаги – похоже, кто-то из родителей встал с кровати, так что Валерке пришлось быстро (и по возможности тихо) сматываться.

С каждым днем странностей становилось все больше. В комнате мальчиков, в углу у шкафа, стали темнеть обои – сквозь полотно будто бы проступало что-то черное и масляное. Поначалу пятно казалось бесформенным, но потом стало четче. Мама пыталась оттереть его губкой, но папа ей запретил, да и все равно у нее ничего не получалось. Родители сказали, что это соседи виноваты – что-то сделали со стеной у себя в квартире. Что папа потом купит новые обои, поклеит их, и пятно исчезнет. Да и пятно это вполне обычное, просто клякса без формы.

Так говорили родители и Макс. Но Валерка-то видел, что в этом пятне четко проступают черты человеческого тела. Огромного, ростом под потолок.

Потом начали коптиться стекла во всей квартире. Как в окнах, так и в дверцах кухонных шкафчиков. Стекла просто покрывались чем-то, с виду напоминавшим пепел или золу – Валерка видел такую на даче, грядки ей посыпал. Мама пыталась и это отмыть, но быстро сдалась – копоть появлялась вновь.

А однажды ночью Валерка проснулся со странным ощущением – будто в комнате есть кто-то еще, помимо него и Макса. Кто-то третий.

Он медленно оглядел комнату, привыкая к темноте, а когда добрался взглядом до пятна на обоях, то стиснул ладонью свой рот, лишь бы не заорать.

Из пятна на стене что-то лезло. Оно как бы вздыбилось, стало объемным, распирало полотно обоев изнутри. Неприятный мокрый шорох (по-другому Валерка не смог бы это описать) стелился по комнате и пугал до дрожи.

Краем глаза Валерка заметил, что Макс тоже проснулся и смотрит на пятно. Точнее – на темное нечто, что пыталось прорваться внутрь, к мальчикам. Брат осторожно встал с кровати, подошел к Валерке и шепнул на ухо:

— Только не ори. Понял? Никак нельзя. Сейчас тихонько вставай, и иди к двери.

Валерка и рад бы, но тело его совершенно не слушалось. Ноги и руки окаменели, мальчик не мог двинуть даже пальцем. Слишком страшно…

Макс потянул его за руку, подхватил подмышки, поставил на пол. Только коснувшись голыми ступнями холодного пола, Валерка вновь почувствовал свое тело. Макс сжал его ладонь в своей, приложил палец к своим губам (Тихо!) и вместе они медленно пошли к двери.

Валерка старался не смотреть в сторону пятна, но все равно не смог удержаться. Уже когда они с братом выходили из комнаты, он заметил, что из стены появились длинные запутанные волосы, которые свисали прямо до пола. Или это только было похоже не волосы…

Макс аккуратно закрыл за ними дверь, а потом быстрым шагом потащил Валерку к родителям.

В ту ночь семья Синицыных больше не спала. Все четверо сидели в спальне взрослых – свет включать не стали. Отец сказал, что возвращаться в комнату нельзя. Пока, до утра. А потом он сам проверит, все ли там нормально.

— Он нас нашел. Теперь только ждать и терпеть, - сказал он напоследок, но пояснять ничего не стал. Да и не к Валерке он обращался, а к маме и брату.

В комнате мальчиков слышалась возня – что-то скрипело, падало, трещало. Иногда казалось, что там двигают мебель, а порой раздавались глухие удары по оконному стеклу.

Мама тихо плакала, папа пытался ее успокоить, а Макс просто держал Валерку за руку и не собирался отпускать. Так всю ночь и провели.

Утром комнату Валерки и Макса было не узнать. Все перевернуто вверх дном – даже кровати. Вещи разбросаны по полу, люстра разбита, а на оконном стекле непонятные черные разводы.

Пятно на обоях осталось таким же, каким было сутки назад – темным и плоским. Больше из него никто не появлялся.

Когда Валерка собирал одежду с пола, то на полу рядом с перевернутой кроватью заметил что-то странное. На досках красовались черные знаки, целый ряд. Вроде букв, но такого языка мальчик точно не знал. Буквы были кособокие, вычурные, со множеством конечностей, палочек и черточек. Валерка хотел рассмотреть их поближе, но папа не дал – он тоже их заметил и тут же выгнал сына из комнаты.

Мебель даже не стали ставить на место – мальчикам постелили в спальне родителей, а в комнату возвращаться строго запретили. Временно, конечно, как говорил папа, но Валерка давно перестал ему верить.

Однажды, когда он и Макс сидели на кухне вдвоем (родители тем временем прибирали квартиру), Валерка все-таки не выдержал и завалил брата вопросами: что происходит? Почему все это? Что делать?

Макс отнекивался, отмалчивался, но потом вдруг спросил:

— Ты слышал о Кунак-Суруте?

Валерка опешил. Нет, конечно, о таком он ничего и никогда не слышал. Что это еще такое?

— Ну папа же рассказывал. Хотя… Короче, это такой бог. Ну или не совсем… В общем, в него верят там, где папа родился. В Вертаново, ну и вообще там везде. Местные. Вот. Говорят, что у него можно попросить что угодно, и он исполнит. Ну вот мы и попросили тогда. Не помнишь?

Валерка покачал головой. Дыра в памяти так и не рассосалась.

Макс вздохнул.

— Ясно. В общем, это все из-за этого. Из-за того, что мы попросили. Папа говорит, что надо потерпеть и все пройдет. Только ему не рассказывай, ладно? Он меня прибьет тогда.

Папе Валерка и так бы рассказывать ничего не стал. Знал, что он только разозлится. И на Макса, и на него. Так зачем?

Кунак-Сурут… В этом имени было что-то нехорошее, Валерка чувствовал всем сердцем. И когда это папа про него рассказывал? И что они могли у него попросить? У них и так все было хорошо.

Утром следующего дня Валерка услышал, как папа ругается в прихожей. Они ждали очередного курьера с едой, и он уже позвонил в дверь, но вместо того, чтобы забрать заказ, папа теперь стоял и громко ругался.

Потому что двери больше не было. Вместо нее оказалась аккуратно оклеенная обоями сплошная стена. Папа шарил по ней ладонями, надорвал обои и резко содрал целый лоскут, но под ними увидел кирпичную кладку. Ни следа входной двери.

Мама рыдала, глядя на отчаянные попытки отца сделать хоть что-то. Макс побелел и крепко сжал губы. А Валерка уже почти ничего не чувствовал. В последние недели он и так жил, как в кошмарном сне, так что его разум просто отказывался воспринимать новые странности.

— Что же нам теперь делать? Что мы есть будем? – запричитала мама.

Отец зло ткнул кулаком в стену, поморщился от боли.

— Ничего. Скоро все закончится. Мы все правильно делаем, он уйдет.

Но он не ушел ни в этот день, ни на следующий. Запас продуктов в доме еще был, но надолго их бы все равно не хватило. Валерка заметил, как папа порой смотрит в окно, вниз, на площадку перед домом. Оценивает – можно ли спуститься? Пятый этаж все-таки. И, наверное, он бы все же решился, но просто не успел.

Через двое суток после того, как пропала дверь, вечером вся семья, как обычно собралась на кухне ужинать. В ход шли всякие крупы и тушенка – все, что долго хранилось. Валерка, папа и Макс как раз сидели за столом, когда мама (она раскладывала еду по тарелкам) с криком уронила кастрюлю на пол и дрожащей рукой указала на потолок.

Почему-то Валерка был готов к тому, что он увидит. Знал уже, что Кунак-Сурут от них не отстанет, кем бы он ни был на самом деле.

Часть потолка будто бы стала зыбкой, текучей, превратилась в полужидкую массу. И из этой массы вниз медленно сползало нечто.

Если бы Валерка и хотел, то все равно не смог бы описать, как оно выглядело. Его образ словно постоянно менялся, уходил из поля зрения, смотри на него хоть в упор. Нечто оказалось здоровым, ростом под потолок, грязно-черным и каким-то неровным, рваным. Кажется, мальчик видел множество длинных тонких отростков, свисавших с тела твари, которые он тогда ночью принял за волосы.

Когда нечто спустилось окончательно, то замерло в нескольких шагах от стола. Тело его мерцало и дергалось, точно помехи в телевизоре. В ноздри ударил противный запах – смесь земли, хвои и разлагающейся плоти.

Мама закрыла рот ладонями и тихо скулила, не отрывая взгляда от твари у стола. Отец побелел, как полотно, а Макс отвернулся к двери, чтобы не видеть это страшное чучело. При этом он тянул Валерку за рукав, показывал, мол, отвернись тоже, не смотри на него!

Сложно сказать, сколько времени они так просидели. Валерке показалось, что прошла вечность, прежде чем папа наконец-то сказал не своим голосом:

— Аня, сядь. Сядь рядом со мной. Слышишь? Садись, говорю!

Мама послушалась – осторожно отодвинула свободный стул и уселась рядом с папой, спиной к твари. Она мелко дрожала, из ее глаз, начисто размывая тушь, текли слезы.

Теперь папа повернулся к Максу и Валерке.

— Макс, сядь ровно. Развернись. Не смотри на него, смотри в тарелку. Но развернись, так надо.

Макс несколько секунд колебался, но все-таки сделал так, как просил папа. Поднять глаза на тварь он явно боялся.

— Валер, ты тоже смотри в тарелку, хорошо? – продолжил папа, а потом добавил, обращаясь уже ко всем, - начинайте есть. Мы просто ужинаем, ничего не происходит. Не смотрите на него, его нельзя провоцировать. Просто едим, ясно? Он уйдет, я вам обещаю. Уйдет.

Еда не лезла в глотку, но Валерка заставлял себя отправлять в рот ложку за ложкой. На нечто за спиной мамы он старался не глядеть, но оно само все равно мелькало где-то на периферии зрения.

Тварь тем временем начала медленно покачиваться из стороны в сторону. А затем резко шагнула в сторону. Раз, другой, третий. Валерка точно не видел, чем оно шагает, если ли у этого вообще ноги, но оно двигалось. Сначала совсем медленно, но потом все быстрее и быстрее.

Тварь словно водила хоровод вокруг стола, постепенно, сантиметр за сантиметром, приближаясь к людям.

Макс зажмурился и отложил ложку в сторону. Папа шевелил губами – наверное, понял Валерка, опять читает свою молитву. А мама, всхлипывая, смотрела в пустоту.

Когда тварь подобралась настолько близко, что со скрипом задела один из свободных стульев, мама вскочила на ноги и закричала:

— Я так больше не могу! Хватит с меня!

Папа поймал ее за руку, хотел остановить (Аня, нет!), но мама ловко вырвалась. Схватив со стола большой кухонный нож, мама резко развернулась и бросилась к твари.

В тот момент время для Валерки словно замедлилось. Он видел, как мама с ножом в руке летит в объятья к твари, но тут же останавливается прямо у мерцающей черной массы, будто парализованная. Масса отростками захлестывает ее голову и тянет, погружая в себя. Вот голова мамы целиком уходит в тело твари, мама начинает вырываться, бьет кулаками по черноте.

Валерка слышит ее хрипы – она задыхается внутри массы, но не может выбраться наружу. Какое-то время она еще пытается бороться, но потом обвисает, словно мешок. Ее руки и ноги судорожно подергиваются.

Папа рыдает, но не оборачивается. Он не видит этой сцены, но все слышит и понимает. До Валерки доносится его голос:

— Надо терпеть, надо терпеть, иначе конец…

Кожа мамы синеет. Когда она перестает дергаться, тварь с силой выплевывает ее из себя – мама отлетает к стене. Что-то громко хрустит, и Валерка не хочет думать, что именно.

Теперь папа видит, что стало с мамой. Он кричит в ярости и тоже вскакивает с места, бросая мальчикам:

— Бегите!!!

Валерка не может бежать. Он уже вообще не понимает, что происходит – это сон, или реальность? Если сон, то когда он закончится? И почему же он такой страшный?

Макс хватает его за руку, тянет за собой. Ноги не слушаются, но брат помогает – вместе они выбегают из кухни. Макс захлопывает дверь как раз в тот момент, когда папа с ревом кидается к твари.

Они прячутся в спальне родителей. Макс заложил дверь, придвинул к ней комод, кресло, набросал сверху всяких вещей.

Пока брат носится взад и вперед, блокируя дверь, Валерка начинает вспоминать. Нет, та дыра так и не ушла, но, кажется, он припоминает что-то, что было до нее. То, чего он раньше не помнил. Или не хотел помнить… Четкой картинки все равно нет, но там точно было много шума, сильный удар, слезы и…

Боль.

Макс трясет его за плечи, что-то говорит, но Валерка не сразу разбирает слова.

— Слышишь? Слышишь ты меня? Что бы ни случилось – сиди тут. Понял?

Валерка кивает. Куда ему идти?

На кухне слышны глухие удары, хруст и папины крики. По ушам резанул звон разбитого стекла.

— Он тебя не тронет, слышишь? Кунак-Сурут не берет тех, кто… Короче, слушай. Помнишь, я говорил, что мы у него что-то просили? Так вот – он и правда все исполняет, но не просто так. Мы же там клялись ему тогда… Это типа как игра. Прятки. Если спрячешься от него, то считай, что выиграл. Если нет – он берет свою цену. Так папа говорит.

На слове “папа” голос Макса срывается, но он продолжает, как заведенный:

— Мы тогда несколько дней путали следы, кругами ездили, петляли. Думали, что не найдет. Но он нашел. Но потом еще есть шанс – если вытерпеть все. Да, теперь уже поздно.

Кухонная дверь с треском слетела с петель и грохнулась на пол. Тяжелые шаги прошлепали к спальне, Валерка услышал глухой удар.

Оно закончило с папой и теперь пробивается к ним.

Макс коротко обернулся на дверь, сглотнул и быстро сказал:

— Я... я пойду. Может, получится.

Брат подбежал к окну, распахнул его. В комнату хлынул поток студеного воздуха с улицы – такого долгожданного и приятного.

Комод у двери дрожал, сотрясаясь от ударов. Почему-то Валерка думал, что тварь может легко пройти к ним хоть через стену, но сейчас просто играется. Ее это забавляет.

Макс залез на подоконник, обернулся к Валерке. —

— Тебя он не тронет. Ты только жди – я вернусь. Слышишь? Я вернусь.

На его глаза навернулись слезы. Макс утер их тыльной стороной ладони. Дверь тем временем трещала от ударов все громче.

— Ты только не злись на нас, Валер. На это все. Мы ведь… Мы для тебя просили у него, понимаешь? У нас выбора не было, последний шанс! Все, жди меня.

И с этими словами Макс свесил ноги с оконного проема, поколебался немного и прыгнул вниз.

А Валерка теперь понял, откуда у него взялась эта дыра в памяти. Он ничего не забыл, нет. Просто у него не было тех воспоминаний. Совсем не было.

Потому что и его самого тогда не было. Не существовало на этом свете.

Комод отшвырнуло в сторону, дверь треснула и разлетелась на щепки. Но Валерка уже не боялся.

Макс прав, Кунак-Сурут его не заберет. Не заберет того, кого сам однажды вернул в этот мир.