Грета стояла в дверях и смотрела, как мать нарезает овощи: на ней, матери, отсвечивал новый передник, который она купила на прошлой неделе. Столь незамысловатую вещицу женщина выбирала в течение часа: принесла с собой в магазин любимое платье и, морща тонкий носик, прикладывала к нему передники, переживая, что не найдёт подходящий вариант: впервые за десять лет её волновала не цена передника, а его сочетаемость с платьем, которое доставали из шкафа лишь по особым случаям. Одним из таких случаев должен был стать визит мистера Гроули.

Мать Греты познакомилась с ним на ярмарке. Он, как «истинный английский джентльмен», спас их от назойливого клоуна, пытавшегося заманить «двух прекрасных леди» в шатёр гадалки. Когда мистер Гроули — мужчина с усами, похожими на бороду собаки, только что напившейся из лужи, — назвал их с матерью «прекрасными леди», Грета засунула пальцы в рот, делая вид, что её тошнит. Но мистер Гроули, опять же, как «истинный английский джентльмен» (Грета боялась, что у матери, повторявшей эту фразу день за днём, в скором времени появится британский акцент), не обиделся на жест девочки, напротив, даже пошутил, что у него была такая же реакция на сахарную вату, которую он здесь попробовал. Грета, в отличие от матери, шутку не оценила, не понимала, зачем он гуляет с ними по ярмарке, и была близка к тому, чтобы отыскать клоуна и уговорить его затащить Гроули в шатёр: Грета надеялась, что шатёр поглотит мужчину также, как когда-то аптека мистера Феррера поглотила её отца.

Историю об аптеке, «сожравшей» отца Греты, знали двое: сама Грета и её друг Бен — соседский мальчишка, чей отец исчез в том же месте, при тех же обстоятельствах: вышел за аспирином и не вернулся домой.

На протяжении месяца после уроков они ходили в аптеку: щупали витрины, ползали и нюхали пол, пока однажды Бен не догадался, что потайной вход, который они ищут, находится за кассой; мистер Феррера закрывал спиной дверь, ведущую в жуткую комнату, где их отцов заперли и пытают!

С трудом успокоив Бена, готового наброситься на владельца аптеки, Грета придумала план, согласно которому, она отвлечёт мужчину, а Бен незаметно проберётся под прилавок, зайдёт в комнату и освободит их отцов, и если бы не Оскар — сын мистера Феррера, схватившего Бена за воротник мокрой от пота футболки, когда тот полез под прилавок, — её план сработал бы. Так Грета ответила матери, когда она забирала её и Бена из Управления.

Женщина злилась: на соседку, которую не отпустили с работы, и теперь матери Греты приходится нести ответственность и краснеть перед шерифом за двоих детей, и на мистера Феррера, позвонившего не ей, а в полицию, но слова дочери об «исчезнувшем в аптеке отце» взбесили её сильнее и она, точно спящий долгие годы вулкан, взорвалась; кричала и обзывала сбежавшего мужа словами, значения которых Грета не знала и не желала знать, и, несмотря на приказ матери забыть об отце («его в нашей жизни больше нет, есть мистер Гроули»), Грета помнила о нём и верила, что откроет дверь в аптеке и спасёт его.

— Ты поможешь мне найти нору пасхального кролика?

Совместный поиск кроличьей норы был в их семье традицией. Соседские дети не скрывали зависти, когда видели, как Грета отправляется в лес с матерью: гоняться за угощениями пасхального кролика веселее, если знаешь, что тебя не попадёт за испачканные вещи и листву в волосах, а мать никогда не ругала Грету; они обе возвращались в город грязные, но счастливые, заглядывали в «Крабовый утёс», где заказывали по молочному коктейлю и делились с малышнёй сладостями, оставленными кроликом.

— Попроси Бена.

В прошлом году Грета охотилась на кролика одна. Мать неважно себя чувствовала, осталась дома, а вечером её увезли в больницу. Она так и не рассказала Грете, что с ней случилось, но Бен упомянул какое-то странное слово, которое услышал от своей матери, — выкидыш. Женщина объяснила сыну, что их соседка и мистер (Бен не запомнил его имя, из памяти Греты оно тоже выветрилось) занимались любовью, и соседка забеременела, но не смогла выносить ребёнка; «это был выкидыш», — сказала она, и Бен передал слова матери подруге. Их детские умы решили, что выкидыш — это труп, который появляется после «занятий любовью».

Что значит «заниматься любовью» Бен и Грета не понимали, а спросить у взрослых после трёпки в аптеке боялись, поэтому обратились с этим вопросом к Оскару — тому самому, кто не дал Бену залезть под прилавок.

Оскар был не плохим парнем: грубым, прямолинейным, но не плохим, а ещё он обожал свою младшую сестру Карлу, и Бен таскал ей конфеты, чтобы задобрить обоих детей мистера Феррера: все знали, что если кто-то нравится Карле, то и Оскар проникнется к нему симпатией.

Когда шоколадные запасы Бена иссякли, он, набравшись наглости, спросил у Карлы, жующей ЕГО конфеты, может ли он поговорить с Оскаром. Карла, чавкнув, закрыла рот, словно её челюсти слиплись от карамели. Она задумалась: Карла не дружила с неудачниками и не отвечала на их вопросы, но Бен был ещё слишком мал, и она пока точно не знала, кто из него вырастет, поэтому Карла выбрала нейтральный вариант — она кивнула: вроде ответила, а вроде и нет. Но за ворота Бена не пустила, махнула в сторону Центральной улицы и поплелась в дом.

Бен, прихватив по пути Грету, направился в центр города, к злополучной аптеке, и чем ближе они к ней подходили, тем громче спорили: Грета убеждала его, что секретная дверь важнее «любви и трупов», Бен настаивал на первоначальном плане и, увидев Оскара, сидящего на ступенях аптеки, бросился к нему. Грета отстала лишь на секунду и вылила своё разочарование в пинок приятелю: Бен чуть не завалился на Оскара, перевернувшего сигарету фильтром вверх: «В следующий раз я прижгу тебе пупок, понял? Отойдите! Нечего дышать этой дрянью вместе со мной, — они попятились, — что надо?».

Пока Бен мямлил, опустив голову, Грета всматривалась в прохладную темноту за спиной Оскара. Ей мерещились тени, бродившие по пустой аптеке, она слышала голос отца, умолявшего о помощи, и искры — Грета слышала, как за секретной дверью шипят искры из пыточной машины мистера Феррера.

Грета поставила ногу на нижнюю ступеньку, но Оскар схватил девочку за щиколотку, напомнив, что им с Беном запретили появляться в аптеке без матерей. Она убрала ногу и поинтересовалась, как люди занимаются любовью. Оскар поперхнулся, а бормотавший Бен поднял на неё глаза, полные стыда и разочарования: теперь Оскар подумает, что он трус и слабак, раз взрослые вопросы, а Бен и Грета не сомневались, что их вопрос именно такой, задаёт девчонка.

Оскар отвернулся: восьмилетние дети, у которых половина зубов — молочные, спрашивают про секс; он едва сдерживал смех и, чтобы не захохотать на всю улицу, кусал фильтр сигареты. «Вы знаете, что такое любовь?» — спросил Оскар, вытирая глаза, слезившиеся от дыма и комичности ситуации. Бен плюхнулся рядом с ним на ступеньку, отзеркалил его позу и, воспользовавшись отстранённостью Греты (она по-прежнему любовалась тенями), ответил, что любовь — то, без чего ты не можешь жить. Оскар согласился и добавил, что «заниматься любовью это делиться тем, без чего ты не можешь жить». Грета помотала головой, как в лучших традициях мелодрам, в которых главная героиня мотает головой, кричит, заламывает руки и падает в обморок под обеспокоенные охи телезрителей, и в слезах побежала домой. Бен остался с Оскаром, даже ухмыльнулся («эти девчонки, сам понимаешь»), хотя в душе дрожал, орал и ревел не меньше Греты: Бен обожал мармелад и угощал им подружку каждое воскресенье.

 Они не общались месяц: их ужасала мысль, что они занимаются любовью и вскоре врачи достанут из Греты труп. Бен надеялся, что один раз в неделю не приведёт к выкидышу, обида на мать за то, что она разрешает мармелад лишь после посещения церкви (молитвы и уроки на его «весах скуки» были равнозначны, и мать, чтобы приобщить Бена к вере, говорила, что мармелад ему передаёт Господь после воскресной службы) превратилась в благодарность. Кроме того Бен начал молиться перед сном: не ради мармелада, ради Греты; он поверил, что Господь не допустит у неё выкидыша, и успокоился на время, пока не вспомнил, что поделился с учительницей пирогом, а с матерью — мороженым.

Паника настигла его ночью, а утром он мчал к матери на работу, чтобы сознаться, где, с кем и когда «делился любовью»: за завтраком Бен составил целый список, и с отвращением отметил, что в него, помимо матери, Греты и учительницы математики, попали ещё восемь человек, даже дядюшка Сэм — фермер, который дал Бену яблоко. Хотя перед выходом из дома дядюшку Сэма из списка он вычеркнул: нельзя любить то, что грызёшь постоянно, а дядюшка Сэм грыз яблоки целый год, точнее надкусывал и выбрасывал. «Это точно не любовь», — решил Бен и залез на велосипед.

Его мать работала в цветочной лавке на Центральной улице, недалеко от аптеки, у которой уже с утра толпились Лось и Маэстро — друзья Оскара. Бен притормозил у ступенек, когда Маэстро взял у Оскара бутылку газировки и присосался к горлышку, будто жадная пиявка, и спросил, зачем Маэстро и Оскар занимаются любовью? Он недоумевал: неужели такие большие парни не знают про выкидыши?

Маэстро, выпучив глаза, выплюнул содержимое на землю, а Лось повернулся к Оскару: «Мне показалось, или сопляк только что обозвал тебя гомиком?».

При иных обстоятельствах Оскар превратил бы мозги Лося и Бена в желе, но сегодня досталось одному Бену: отвешивая ему оплеухи, Оскар в подробностях объяснил, как мужчины и женщины, а также гомики, занимаются любовью, и почему он в следующий раз оторвёт мальчишке язык, если тот вновь сунется на Центральную улицу.

Прихрамывая, Бен покатил велосипед к дому Греты: обман Оскара вскрылся, и их дружба возобновилась.

Грета потопталась в дверях пару минут, поняла, что овощи волнуют мать больше, чем она (рука матери точно стала продолжением острого ножа, и всё внимание она направила на будущий праздничный ужин для мистера Гроули: если ей казалось, что нарезанный кусочек больше или меньше известного ей одной эталона, то он тотчас отправлялся к ней в рот; это будет их первый совместный, почти СЕМЕЙНЫЙ ужин, и он должен стать не просто идеальным — незабываемым!), и поплелась на Олм стрит, хотя знала, что ходить туда нельзя. Но в саду ни кролика, ни угощений не было, а Бен пропадал в «Крабовом утёсе» с тех пор, как там поставили музыкальный автомат: ждал, когда брошенная посетителем монетка включит его любимую песню, и он, поддавшись безумию, завопит, не попадая в ноты, на всю забегаловку, что «детка может водить его автомобиль». [1]

Грета простояла на перекрёстке Восьмой и Олм стрит пять минут прежде, чем осмелилась свернуть на последнюю и спуститься к «мёртвой дороге». Её шаги были мягкими, осторожными; она чувствовала себя дикой кошкой, разыскивающей добычу. Но рвение Греты к охоте закончилось на середине дороги, у первого входа в лес — дырки в заборе, через которую пролезали «городские» (второй вход располагался в «трясине»): когда в лесу зашелестели ветки, она вспомнила рассказы Бена о костях, найденных в лесу, развернулась на одной ноге и попрыгала наверх.

«Раз два три четыре пять,

тебе меня не напугать!

раз два три четыре пять…»

Грета застыла и приподняла носок туфли: к подошве прилип кусок шоколадного яйца, которое она раздавила, и пока Грета соображала, откуда оно взялось, к её ногам упало новое яйцо. Она наклонилась, потянулась за ним, но яйцо покатилось вниз по «мёртвой дороге»; Грета побежала следом и, схватив его у входа в лес, повернула голову на хруст веток: за забором сидело странное существо. Маленькие глаза, едва заметные на худом вытянутом лице, внимательно смотрели на девочку, а длинные усы, торчащие по две штуки с каждой стороны чёрного кнопки-носа, дёргались, когда существо наклоняло голову то влево, то вправо.

Оно нагнулось, тряхнуло кроличьими ушами и, перекинув через дырку в заборе очередное яйцо, рвануло в лес. Грета помчалась за ним, представляя, как Бен будет шлёпать губами, когда узнает, что она ловила пасхального кролика в то время, когда он развлекался в «Крабовом утёсе»; ловила, но потеряла в чаще леса.

Грета остановилась. Деревья — прямые или покосившиеся от старости и непогоды — нависали над ней, образуя невидимый купол из листвы. Она кружилась на месте, оглядывалась по сторонам, но не видела ничего, кроме шершавых стволов деревьев, и гадала, куда идти, чтобы выбраться из леса; к её ногам катились шоколадные яйца, она наступала на них, давила, крутилась, пока, не поскользнувшись на растаявшем шоколаде, не плюхнулась на живот и не заметила уходящую вглубь нору, из которой на мгновение показался кролик и снова в ней исчез.

Грета подползла к норе и, еле втиснувшись в неё, завизжала: на земле лежало шесть обезображенных детских голов; у троих лицо было полностью съедено, у других отсутствовала только часть — нос или губы. Грета попятилась, но незнакомец (теперь Грета понимала, что это человек, притворяющийся кроликом) схватил её за голову и потянул на себя.

Она болтала ногами, упиралась руками в сухую землю, а мужчина держал её за голову. Грета плакала и жалела, что её шея — не бесконечный тягучий мармелад: тогда бы она оставила голову в норе, а сама побежала бы домой, к матери и мистеру Гроули, который защитил бы её как в прошлый раз, на ярмарке, а после они все вместе наелись бы сладкой ваты и засовывали бы пальцы в рот, подшучивая над приставучим клоуном.

Мужчина зарычал и, вцепившись грязными пальцами в волосы Греты, дёрнул их и вырвал два клока. Искрящая боль, словно голова застряла между двумя оркестровыми тарелками, пронзила виски Греты и она расслабила руки: незнакомец затащил девочку в нору и, не теряя ни секунды, обезглавил её припрятанным топором.

Он сел и стянул кроличью маску, доходившую до кончика носа, отлепил «кнопку» с усами и, взяв в руки голову Греты, приблизил её ко рту и тут же с отвращением положил рядом с другими детскими головами: еда должна приносить удовольствие, а он слишком долго провозился с этой девчонкой и аппетит у него пропал.

Мужчина вылез из убежища, имитирующего кроличью нору, оглянулся и вытащил труп Греты; закопал его и присыпал землёй вход в нору: на сегодня достаточно сладостей, иначе у кролика заболят зубы.

[1] – строчка из песни The Beatles «Drive My Car»