Впервые Роман Левкин услышал тот стук,  сидя на  фаянсовом седалище у себя в квартире. Сначала прозвучали три коротких. Тук-тук-тук. Затем три протяжных. Тук. Тук. Тук. 

В  утреннем одиночестве Роман любил  поразмыслить о чем-нибудь отвлеченном. Сейчас    думы витали в дебрях мультивселенных. О  них  Роману рассказывала Катя, его нынешняя пассия. Ее тянуло пофилософствовать после секса, о котором Роман также успел подумать. Он почесал за ухом, пытаясь, как кот блоху, поймать потерянную мысль. Тук-тук-тук. Тук. Тук. Тук. Звуки шли снизу. Раздосадованный, Роман постучал пяткой по полу. На минуту все затихло.  Еще одна попытка вернуться к мыслям о вселенных, любовных играх с Катей и меню сегодняшнего банкета. Звуки возобновились. Роман вложил в утреннее опорожнение кишечника все накопленное раздражение и покинул уединенное место. 

Рубашка и брюки были впору — ремень почему-то сопротивлялся все настырнее. Подтяжки  Роман  не носил: они напоминали о залатанных штанах на лямках, метке  несчастливого детства. Роман прошел в спальню к  большому зеркалу, чтобы подобрать галстук. Там же стояла его жена Елена — со спины она очень напоминала Катю. Наверное, поэтому Роман машинально поцеловал Елену за ушком. Она попыталась притянуть мужа за галстук.

— Леночка, ты же знаешь, что я тороплюсь, — закапризничал Роман. Он неохотно изменял любовнице.

— Хотя бы во время банкета не будешь меня игнорировать? — съязвила Елена.

— Конечно не буду. — Врать жене  было довольно привычным делом.

“Пора уже менять жену. Меня даже не возбудит,  если она заведет какого-нибудь кобеля”, — подумал Роман и выбрал другой галстук. Костюм Армани сидел отлично, перстень с бриллиантом  придал блеск образу. Роман пригладил пересаженные в берлинской клинике волосы. Кто бы знал, чего  стоили эти атрибуты успеха. Закончив одеваться, Роман спустился и сел в машину. Охранник Алексей, он же шофер, повел привычной дорогой к офису.

Роман откинулся на спинку сиденья, предвкушая сегодняшний триумф. Бизнес рос гораздо быстрее, чем ширина талии, и особых врагов на горизонте не наблюдалось — это ли не поводы для счастья? Еще у него есть Катя, сексапильная студенточка, обожающая “попилить” на резной долготерпеливой кровати в  загородном доме. В Катиной любви сомневаться не стоит: она любит своего “Ромчика”, несмотря на все шалости. Недавно, после очередной  миленькой перебранки, “плохая” девочка   просидела целое воскресенье в его закрытом кабинете одна, а сам он уехал в сауну с друзьями. Катя приняла назначенное наказание, и той же ночью они  занимались любовью как ни в чем не бывало. Поток сознания прервал стук и заставил вздрогнуть от неожиданности. Тук-тук-тук. Тук. Тук. Тук. Звук шел снизу. 

— Леша, что-то двигатель стучит, — забеспокоился Роман.

— У вас, наверное, очень острый слух, Роман Александрович. Вроде не стучит двигатель, — удивился Алексей.

— Все-таки ты проверь машину сегодня.

— Конечно, Роман Александрович.

Машина  подъехала к небоскребу делового центра. Ремень предательски мешал выйти из автомобиля и давил на все еще мало заметный животик.

В офисе витали флюиды приятного возбуждения. Проходя по коридору, Роман  благосклонно принимал от подчиненных восторженные приветствия, подобострастные взоры и даже откровенную лесть. Аура успеха притягивает людей на каком-то подсознательном уровне. Его компания получила крупный госзаказ во многом благодаря его, Романа Александровича Левкина,  стараниям. Поездка на охоту с  “правильным”  чиновником, закупки стройматериалов у фирмочки жены  мэра и, конечно же, удача Романа не позволили конкурентам перехватить добычу. Роман прошел в свой кабинет и погрузился в привычный рабочий поток. Рутина поглощала очередной день, и только краешек сознания  улавливал беспокойное шуршание скелетов, надежно спрятанных в дальних закоулках памяти. 

Во второй половине дня началась официальная часть корпоративного мероприятия. Роман разглядывал слайды и слушал доклад о перспективах нового проекта, когда из-под стола раздался знакомый звук. Тук-тук-тук. Тук. Тук. Тук.  Роман обвел глазами окружающих: все старательно изображали острейшее внимание к докладчику. Коллеги  не замечали ничего необычного. Финансовый директор слева торопливо зевнул. Роман скосил глаза под стол. Справа женщина сдвинула коленки. Тук. Тук. Тук. Как при кишечных коликах, Роман  заерзал на кресле. Слайды менялись, их содержание ускользало, а голос докладчика превращался в назойливый шум. Неясные образы прорывались в сознание короткими вспышками: карабин валяется на полу, тусклая лампочка висельником качается под потолком, тонущая лодка. Капли пота выступили на лбу. Роман провел рукой по закрытым глазам вверх, желая смахнуть неприятные видения. Выступление закончилось. Все сразу оживились и зааплодировали не то концу занудной презентации, не то предстоящим развлечениям. Хлопали папки и, забытые, остались на столе без приглашения на корпоративные увеселения.

В зале Роман вздрагивал от резких шумов и оглядывался вокруг, будто ожидая кого-то. Рядом жена водила вилкой по тарелке,   словно  хотела наскрести на дне билетик со счастливым номером. Роману вдруг стало жалко Елену. “Я куплю тебе одно замечательное колечко. Случайно увидел недавно в ювелирном”, — шепнул он ей на ухо. Елена в ответ  слабо улыбнулась, взглянув на него. Люди вокруг веселились, но к Роману продолжала неподкупно подступать тревога. “И почему я такой глубокий  уродился? Мог бы, как Барабан, не рефлексировать и жить поспокойнее”, — подумал он злорадно, вспоминая криминального авторитета, отрыжку бурной молодости. Переговорив с “нужными” людьми и отдав парочку незначительных распоряжений, Роман решил отправиться за город. Жене сказал, что она поедет домой без него: “Мне нужно побыть одному. Столько за последние дни навалилось, знаешь ли”. 

Прислуга ушла, и он остался в одиночестве. Скоро должна приехать Катя. Роман в задумчивости стоял у окна. Осень уверенно овладевала природой, холодало все заметнее. Пока Роман  разводил огонь в камине, во дворе подала голос собака. Роман вышел, надеясь встретить девушку. Нет, ее все еще нет. Солнце клонилось к закату, мягко обдавая деревья и кустарники царскими цветами. Роман  застегнул куртку и медленно прошел к маленькому пруду. На черной глади плавал селезень. Дикая птица протягивала зеленовато-серую шею то влево, то вправо, счищая с себя отдельные перышки. На крыльях перемежались белые и коричневые полосы, кончики отливали фиолетовым. Роман осторожно, стараясь не спугнуть птицу, зашел в беседку возле пруда и присел на скамью. 

Раздался стук. Селезень испуганно встрепенулся и полетел прочь. Тук-тук-тук. Тук. Тук. Тук. Проклятый звук шел из-под деревянного пола беседки. Роман резко нагнулся и прислушался. Он ударил кулаком два раза. В ответ прозвучал один глухой стук. Постучал коротко три раза, пару минут ждал ответа. Стук издевательски возобновился. “Чего тебе надо?” — сквозь зубы прорычал Роман. Он вскочил на ноги и стал исступленно топать по полу, стараясь подавить ненавистный стук, как надоедливого паука. Звук не прекращался. Роман побежал в гараж, там из ящика с инструментами схватил лом, вернулся в беседку и  принялся вскрывать настил, откидывая в бешенстве старые доски. Когда образовалась заметная земляная проплешина, Роман опять распластался, прижав ухо к земле. Снизу, кажется, шел неясный гул. Роман сбегал в гараж и принес лопату. Земля легко поддалась, и вскоре образовалась яма глубиной  по плечи. Роман  не заметил, как тьма сгустилась. Чернота бессильно пыталась украсть красноватый свет луны. Роман  рыл землю как заведенный, пока из транса его не вывел певучий женский голос: “Ром, ты чего делаешь?” Он поднял ошалелый взгляд на Катю. Его глаза бегали из стороны в сторону, руки дрожали, левая щека подергивалась от нервного тика. Катя отшатнулась от края ямы — она знала, что приступ не предвещает чего-либо доброго. Девушка споткнулась, но смогла удержаться на ногах. “Постой, Катя”, — не своим голосом прохрипел Роман. Катя побежала. “Дура”, — пронеслось в мыслях Романа. Он попытался вылезти из ямы, но заскользил по сырой земле вниз. Стук каблучков затихал. Наконец, Роману  удалось выбраться, но мотор Катиной машины уже урчал за воротами, унося девушку  вдаль. “Еще и опоздала. Она не может так со мной поступать. Надо ее вернуть сюда, она мне нужна сейчас”. Роман забежал в дом, наскоро вытерся какой-то тряпкой, сменил куртку и через пару минут остервенело гнал по пустой дороге на мотоцикле. Впереди Катиной  машины не было видно. Неожиданно заныло сердце: Роман  притормозил и огляделся. Сбоку маячили огни придорожного кафе-бара. “Никуда она не денется. Надо просто успокоиться. Я потом ей позвоню и все объясню”. Мотоцикл заревел на повороте. 

Он подошел к барной стойке и заказал виски со льдом. Бармен глянул на него усталыми глазами и выполнил заказ. Широкий невысокий стакан приятно холодил разгоряченные пальцы, негромко играл блюз. Медленно потягивая виски, Роман попросил повторить. Тук-тук-тук. Тук. Тук. Тук. Слева от себя он увидел невысокого широкоплечего блондина. Тот неспешно стучал пальцем по своему стакану. Олег Пригожин, Олежка, убитый Романом около двадцати лет назад, невозмутимо улыбался.
— За встречу? — Олег по привычке задорно вздернул подбородок.

— Будем, — глядя на его грудь, ответил Роман. 

На потолке медленно мигали огни, отражаясь на руках и стаканах синими бликами. “Интересно, о чем следует говорить с призраками? Хорошо, что со старым другом всегда было о чем помолчать”, — подумал Роман, допивая очередную порцию виски.

Он познакомился с Олегом в детстве. Разные даже в мелочах, мальчики вначале сторонились друг друга. Случайно Роман помог Олегу выпутаться из драки, ребята сблизились. Роман рос в неблагополучной семье, он до жара в ушах стеснялся своего пьяницы-отца. Родители Олега баловали своего единственного сына.  Одновременно друзья окончили школу и поступили в университет. Олег с  протекцией отца прошел вне конкурса, Роман протискивался сквозь вступительные экзамены с большим трудом. В студенческие годы Олег легко знакомился с девушками. Он мог позволить себе купить больше сотни цветов на удивление  очередной  красотки. Впрочем, девушки любили Олега не за деньги, а за крепкий характер и волю. Угловатый Роман чувствовал себя нелепее жирафа на велосипеде, когда ему приходилось заговаривать с хорошенькими женщинами. Олег одалживал другу деньги, не требуя возврата. Роман платил преданностью и получил прозвище от друзей Олега — “Адъютант, он  предпочел отложить гордость до лучших времен.

Олег едва успел защитить дипломную работу, как пошла черная полоса — скоропостижно скончался его отец. Доставшийся в наследство ювелирный бизнес Олег продал и основал строительную фирму — любил делать все по-своему. Роман стал правой рукой — они совместно принимали ключевые решения. Шли тучные годы, в страну текли нефтедоллары и западные инвестиции. Эпоха первоначального накопления капитала нашла свои пределы и сменилась эпохой слияния  государственных и деловых структур. Олег и Роман удачно вписались в новые правила игры. Предприятие оказалось успешным, да так, что друзей  заметил Барабан — городской вор в законе.  Представитель вымирающего вида, он  требовал свою долю. Для пущей убедительности  Олега и Романа привозили в “гостевой” подвал Барабана. Били, но не калечили — братва потихоньку осваивала новомодные  подходцы. Однако банда догуливала на воле последние деньки.  Братков обложили, и не последнюю роль здесь сыграли показания Олега. 

По странному стечению обстоятельств именно в те дни  Роман впервые увидел Ларису и влюбился. Летним вечером друзья решили встретиться в байкерском клубе. Она, породистая длинноногая блондинка, медленно подъехала на мотоцикле. Позади нее сидел Олег без шлема, он обнимал тонкий стан девушки. Та вечеринка стала настоящим испытанием для Романа. Лариса кормила Олега вишнями, а он ее — они смеялись и слизывали сок с губ друг у друга. Потом сладкая парочка танцевала  дикую смесь танго, румбы и рок-н-ролла. Лариса, блестя черными глазами,  то завоевывала пространство Олега, то отступала, и тогда ее фигурка изгибалась в его руках. Он умело вел в танце, а она отдавалась, не обращая внимания на окружающих. Роман сжимал брелок в виде головы быка. Острые рога сильно впивались в руку, но боли не было. Никогда прежде Роман  не желал так страстно оказаться на месте Олега. 

Почти всю банду закрыли в следственном изоляторе. На свободе оставался только один подручный Барабана, но и того усиленно разыскивали. В ожидании суда Олег решил спрятаться в загородном поселке, там он строил свой дом. Ключевым свидетелем по делу Барабана Олег не считался, но все же опасался мести. Роман уклонился от дачи показаний, зато  охотно согласился пожить в доме Валентины Ивановны, матери Олега: на всякий случай, пока сын прячется. Именно тогда Роман решился убить друга. 

Он действовал по заранее продуманному плану. Старый советский пистолет ТТ и пару десятков патронов Роман купил впрок у “черных копателей” за три года до убийства. Тогда еще без злых намерений —   в хозяйстве пригодится. За день до убийства Роман  испробовал пистолет, стреляя по бутылкам на пустыре. Осечек не было. Поздним вечером, выпив вместе с Валентиной Ивановной чай и пожелав ей спокойной ночи, Роман прошел в свою комнату и закрыл дверь. Он ждал, пока в комнате старушки станет тихо. Обычно она спала спокойно и ночью его не беспокоила. Тревожить ее он тоже не хотел, поэтому вылез через окно. К нему подбежала сторожевая собака, но тут же умолкла, учуяв знакомый запах. Натянув кепку на глаза и спрятав лицо за ворот куртки, Роман осторожно прошел за калитку и сел в подержанную машину,  купленную заранее. На улице гулял только легкий летний ветерок, черные окна домов отражали лунный свет. Не включая огни, Роман направился в сторону шоссе. Выехав на широкую дорогу, он увеличил скорость — нужно проехать двадцать три километра до Олегова поселка. В километре от цели он оставил машину на полосе пойменного леса, недалеко от речки. Двигаясь между деревьями и стараясь держаться обочины дороги, Роман время от времени давал себе пощечину, приговаривая: “Адъютант, адъютант ползучий”, — и шагал дальше с новой энергией. 

Залаяла собака, когда он наконец постучал в ворота строящегося на окраине поселка дома. Роман в сердцах сплюнул и заскрежетал зубами: “Джульба, Джульба, это я!” Собака принюхалась под воротами и замолкла.   Через пару минут прозвучал приглушенный голос Олега:

— Ромка, ты что ли? Ты чего?

— За мной сегодня следили. Я отвез Валентину Ивановну и Ларису в надежное место. Давай обсудим, — торопливо, сбивчивым голосом ответил Роман. Олег открыл калитку. 

— Проходи в подсобку, — сказал он, пропуская друга вперед, — хвоста за тобой не было?

— Нет, я уверен, — ответил Роман, поправляя мешок на плече.

Они зашли в подсобное помещение.  У потолка сиротливо горела тусклая лампочка.

— Ты почему по мобиле не предупредил? — Олег присел, поставив рядом с собой охотничий карабин. — Я тебя так и пристрелить мог.

— Тебе тут мама кое-что передала… — сказал Роман и запустил руки в свой мешок.

Он быстро нащупал пистолет, спустил курок и снял предохранительный взвод, направив ствол на Олега. Осечка. Олег вздрогнул и дернул рукой в сторону карабина. Карабин упал. Курок до упора. Выстрел. Олег упал навзничь — его правая нога дергалась, пытаясь избежать неминуемого. Роман шагнул пару раз и  выстрелил контрольный. Нога  замерла, на груди расплывалось кровавое пятно.

Во дворе было пусто. В ушах звенело от выстрела и стрекота сверчков. Теперь нужны ключи от машины Олега. Роман обшарил карманы мертвеца, стараясь не смотреть на обезображенное лицо. Поискал в тумбочке. Ключи нашлись в сумке. Роман поправил на руках перчатки и достал еще пару свернутых мешков и веревку. Развернул длинные мешки и упаковал труп. Схватил какую-то тряпку и тщательно вытер следы крови на полу. Тряпку засунул в карман, сменил перчатки. Чтобы запутать следы, разбросал старые газеты и подпалил то место, где кровь упрямо не исчезала. Пепел собрал веником и развеял за подсобкой. Подобрал гильзы. Выволок труп наружу и положил его в багажник. Осторожно вывел машину за ворота и погнал к развилке дорог на север. 

Оставив около двух километров позади, немного углубился в лес и остановил машину. Труп поволок к зарослям камыша, где стояла припрятанная надувная лодка. Тревожно затрещал козодой. Роман погрузил мертвое тело на лодку и направил ее по течению реки. Проплыв не больше шестисот метров, он привязал пакет с грудой приготовленных камней к мешкам с трупом и сбросил страшный груз в реку. Перекрестился. Отплыл недалеко, разделся до трусов и в очередном пакете с камнем утопил одежду. Через пару минут обойма и пистолет тоже оказались на илистом дне. Складным ножом Роман проделал отверстия на бортах лодки; она стала медленно тонуть. Оставалось доплыть до берега. Он дрожал всем телом от ночного ветерка и возбуждения, когда шлепал по самой кромке речной глади босыми ногами.

Черные в ночи деревья и кустарники стояли немыми свидетелями вдоль берегов. Наконец, Роман  заметил свою машину. На заднем сиденье лежала свернутая одежда. Роман вырулил на дорогу и, обгоняя поток мыслей, помчался обратно к дому Валентины Ивановны. К воротам он подъехал медленно, стараясь не шуметь.  Тихо скрипнула калитка.  В комнате он перевел дух и посмотрел на часы. Четыре часа семнадцать минут. Роман вышел на кухню, намеренно шумно достал железную кружку и захлопнул шкаф.  Минут через пять зашла Валентина Ивановна и  спросила:

— Что-то случилось, Рома? Мне показалось, что шумело.

— Это я покоя не даю, простите. Воды захотелось, — ответил Роман.

— Мне вот сон плохой приснился, — себе под нос проговорила пожилая женщина.

Роман еще раз извинился и вернулся в  комнату.

Остаток ночи он перебирал в уме прошедшие события и вошкался, отыскивая промах в содеяном. Рано утром Роман уехал к себе, чтобы сменить  использованную машину на привычную иномарку. На ней он вернулся к новостройке Олега. Постучал, походил вокруг для вида. Огляделся и зашел в открытую калитку. Во дворе и в подсобке еще раз придирчиво все осмотрел. Пора вызывать милицию. Роман  набрал номер и сообщил о пропаже Олега. Нагрянула бригада рабочих: они должны заливать бетонный фундамент. Через час  приехали следователь из прокуратуры, оперуполномоченный и кинолог с собакой. Следователь сразу же приказал строителям остановить все работы: те только начинали заливать тонкий слой-“подушку” под основной слой фундамента. “Эркюль, блин, Пуаро местного разлива”, —  мысленно улыбнулся Роман и закатил глаза. Собака прочесала котлован и двор, обнюхала каждый уголок подсобки. Следователь задавал вопросы Роману, следя за его эмоциями. Роман  отвечал, сжимая в руке рогатый брелок —  верный талисман удачи. Да, калитка и подсобка были открыты, когда он приехал. Нет, ночь он провел в доме матери Олега. Да, Олегу угрожали. После “допроса” Роман чувствовал себя вымотанным. Такие задушевные беседы происходили и в последующие дни. “Подсобили” показания Валентины Ивановны — она подтвердила, что ночь перед пропажей Олега Роман провел в ее доме. Лариса в свою очередь рассказала следователю о  вечернем телефонном разговоре с Олегом.  Ничего странного она не заметила. Особым подарком для Романа оказалась перехваченная записка Барабана, в которой он недвусмысленно приказывал своему подельнику разобраться с Олегом окончательно. Записка оказалась не на воле, а на столе у следователя. Да, не забыл Барабан тот долгий взгляд Олега после беседы в подвале. Видимо, главарь  посчитал Олега одним из  ключевых виновников своего заключения в тюрьме.

Грибники набрели на брошенную машину и сообщили о находке в милицию. Тело следствие так и не нашло. 

Постепенно сыщики перестали беспокоить Романа. У него появилось время для отношений с Ларисой. Она тяжело переживала пропажу Олега,отягчающим обстоятельством выступила нежданная беременность. Роман утешал ее усерднее, чем сестра милосердия. Прошло полгода, и он признался Ларисе в любви. Она очень холодно встретила его откровения, поэтому Роман решил не торопить события. Еще через полгода он предложил выйти за него замуж. Она отказала. Роман мягко и терпеливо уговаривал ее следующие три месяца. Он клятвенно пообещал обеспечить будущее новорожденного сына Ларисы, в то время как мать Олега отказалась признавать “эту сомнительную байкершу”. В итоге Лариса уступила. Окрыленный успехом, Роман начал переводить активы фирмы Олега на свое имя. Если кто-либо лез с советами, Валентина Ивановна и слышать не хотела о деле с наследством — она до конца своей жизни уверяла: “Олежка вернеться, я сон видела!” Роман не обижал старушку:она доживала безбедно. Брак с Ларисой сквозил холодом — тень Олега   маячила где-то рядом. Отношения, построенные на хрупком фундаменте, давали трещину . Роман  искренне пытался пробудить в Ларисе  ответную любовь, но для нее брак  скорее был обязанностью, чем естественной необходимостью. 

К Роману вернулось то самое чувство неловкости в общении с женщинами, так мучившее в студенческие годы. От полной неуверенности в себе его спасла Елена. Отличный юрист, она помогла Роману в делах с недвижимостью, принадлежавший Олегу . Они сблизились — Роман часто  задерживался для “внеурочной работы”, пока  поздним вечером    любовников не застала Лариса. Она стояла в дверях кабинета Романа и не спеша аплодировала:

— И давно вы так “работаете”?

— Начали пять минут назад, — с вызовом ответила Елена, пока голый Роман безуспешно натягивал брюки.

Лариса, слишком гордая, чтобы терпеть измену, первая предложила развод. Последовала судебная тяжба о разделе имущества. Однако, по сравнению с Романом, Лариса обладала слишком малым арсеналом средств — львиная доля богатства досталась  неверному мужу. Впрочем, он выполнил обещание — сын Ларисы и Олега ни в чем не нуждался. 

Роман шумно вздохнул, выплывая из глубин воспоминаний. Бармен поинтересовался, нужно ли подлить еще виски.  Роман  отказался и посмотрел на Олега. Тот вздернул подбородок и предложил:

— Давай прокатимся как раньше?

— Да, давай как раньше, —  ответил Роман и расплатился с барменом.

На улице накрапывал мелкий дождь. Роман сел за руль  мотоцикла и оглянулся на Олега: тот тоже сидел за рулем и поправлял перчатки. Первым с места рванул Роман. Через полминуты он увидел, как  Олег его обгоняет. “Всегда он так лез вперед”, — с раздражением подумал Роман и крутанул руль, пытаясь   спихнуть конкурента с дороги. Силуэт Олега начал растворяться в темноте, а мотоцикл Романа перелетел через кювет, ударился колесом о камень и перевернулся в воздухе. Тело Романа впечаталось в ствол дерева, ветви которого раскинулись в стороны, словно желая обнять кого-то. Капли дождя собирались на ветках и падали вниз, звонко ударяясь о металлический корпус мотоцикла. Тук-тук-тук. Тук. Тук. Тук.