Осознание того, что пути назад нет пришло мне вместе с видом вертолета который медленно удалялся оставляя легкую рябь на зеркальной глади Ляшкинского озера. Это чувство было схоже с некоторой эйфорией, приятной легкостью во всем теле, словно бы я приехал сюда не работать, а мирно отдохнуть от пыльных городов и вечного гула присущего цивилизации.

Это не была моя первая экспедиция, но сутки в поезде, а потом двух часовой перелет над бесконечным морем зеленого леса заставляли задуматься о том, насколько далеко в этот раз я забрался от места которое мог назвать своим домом. Возможно так чувствовали себя отшельники, которые выбирали себе путь вечного одиночества и навсегда уходили в горы... впрочем, отшельником я не был.

Проспав почти весь наш полет Смирнов всё еще зевал и пытался потянуться насколько ему это позволял огромный рюкзак на спине. Наконец он извлек из нагрудного кармана очки, водрузил их себе на нос, тем самым приняв привычный мне образ мудрого, стареющего преподавателя и спросил: - Максим, карта кажется у тебя?

- У меня Игорь Михайлович - я быстро нашел в рюкзаке свернутый листок и протянул старику - я то думал, нас прямо к станции подбросят.

- Ну, Максимка, придется пройтись - он развернул карту и достал компас - километра два строго по берегу озера. Это я попросил высадить нас немного левее, не знаю в каком состоянии сейчас станция, думаю как бы её остатки ветром не сдуло - он улыбнулся и бодро махнул рукой в северном направлении.

Само слово "Станция" всегда ассоциировалось у меня с чем-то большим и важным, с рабочими помещениями набитыми разнообразными вычислительными машинами, с кучей персонала, что не отрываясь следит за показаниями диковинных датчиков, ну и само собой с поездами.

То что предстало предо мной спустя четверть часа после нашей высадки с моими образами в голове вязалось слабо. Скорей это было похоже на сторожку. Или избу. Или даже хижину... или как еще можно назвать неказистое сооружение не самым ровным образом сложенное из спиленных бревен? Наверное просто - домик.

Правее домика располагалось несколько больших пеньков, навевавших мысли о бородатых советских туристах и песнях у костра, а еще правее в землю был вбит ровный ствол осины с прибитой доской. На доске красовалась надпись которая крупными красными буквами гласила:

ТУРИСТИЧЕСКАЯ БАЗА "РАДОСТЬ"

Из этого, а еще из двух маленьких лавочек располагавшихся по обе стороны от входа в домик и состояла вся Станция где мне суждено было провести две-три следующие недели.

Не то чтобы я был разочарован или подавлен этим, но пока я с любопытством осматривал "Радость" во мне шевельнулось словно бы чувство детской обиды. Как будто я нашел под новогодней елкой не то что искал. Невзначай я осторожно толкнул боком одно из несущих бревен, до конца не понимая - шутил ли мой преподаватель насчет возможность сдуть это строение ветром Держалось, кажется, крепко. Смирнов, тем временем, не обращая внимания на мои вздохи, уже находился в доме и по-хозяйски гремел оттуда какими-то предметами мебели. Когда я вошел в след за ним, обстановка внутри оказалась всё же лучше чем я ожидал. Это было вполне опрятное здание с тремя комнатами, в двух из которых располагались кровати со средней степенью ржавости пружин. Почти четверть же центральной комнаты занимал еще один стол, на этот раз огромный и дубовый. На столе внимание моё привлек большой деревянный брусок из-под которого торчало что-то белое. Подняв его я обнаружил записку. Грубоватым почерком, простым карандашом на ней скупо было изложено следующее:

"ГЕНЕРАТОР И ТОПЛИВО В ПОДПОЛЕ

ЛОПАТЫ В ШКАФУ

СВЕЧИ НА ВЕРХНЕЙ ПОЛКЕ

ДРОВА И МЕШОК С ОДЕЯЛАМИ ПОД СТОЛОМ

НОЧЬЮ НЕ ВЫХОДИТЕ

-ЗАХАР"

Подозвав Смирнова и показав ему записку я поинтересовался у старика кем же является наш загадочный добродетель.

- Ааа!, Захар это местный лесничий, хороший мужик, неделю назад ему из университета дозвонились и попросили нам Станцию немного подготовить. Надеюсь зайдет к нам через недельку, двадцать лет назад мы с ним здорово подружились.

- А почему ночью запрещает выходить? - недоверчиво спросил я.

- Ну как же, выходи, пожалуйста, если приспичит - он рассеяно поправил очки - только далеко от "Радости" не отходи, тут же через 30 метров раскопки начинаются, сейчас все заросло конечно, но споткнуться и на старые грабли ночью налететь ничего не стоит.

Удовлетворившись этими объяснениями я начал раскладывать свои вещи в левой комнате и приводить её в жилой вид.

Ради моей курсовой я должен приложить все старания и не дать Смирнову понять, что эта археологическая дребедень мне осточертела уже на третьем курсе. Признаю - путешествия в разные уголки России и походная жизнь приводили меня в восторг. Но удручало то, что во время этих же путешествий вместо отдыха или разглядывания местной природы мне приходилось по четвери дня проводить на коленках, а еще две четверти с лопатой или киркой в руке за наискучнейшим занятием на свете. Конечно, в нахождении артефактов есть своя изюминка, да вот только мне никогда не попадалось что-то интереснее осколка древнего черепка или кусочка черепицы.

Мы решили "примериться" к площади работы почти сразу после того как прилетели и немного передохнув разложили свои вещи. На первый взгляд, участок при базе "Радость" обещал быть одним из самых невзрачных попадавшихся мне во время дальних практик. Это место не было похоже на интересное для раскопок, а за час работы, под дерном который за двадцать лет накрыл площадь работы советских археологов нам представился обычный, ничем не примечательный, чернозем.

- Игорь Михайлович, что мы вообще тут ищем? - поинтересовался я, когда закончил подчищать свой квадрат почвы от верхнего слоя.

- А ты, Максимка, может сюда отдыхать приехал? - Смирнов встал, утер выступившей на лбу пот и строго посмотрел на меня - если не удосужился конспекты почитать которые я тебе выдал.

- Помню, поселение пазырыков, от шестого до третьего века до нашей эры - отчеканил я словно на лекции.

- Ты сам, Максим, на свой вопрос сейчас и ответил, их и ищем.

- Так ведь нет тут ничего, ни поселения, ни стоянки, ни курганов! Просто поле и лесок недалеко.

- Это всё потому что копаешь плохо! - он указал пальцем на место моих раскопок - половину слоя вон выкинул лопатой. Мне оставалось только вздохнуть и продолжить ковырять сухую землю лопатой.

День прошел быстро. Я сидел на лавочке с кружкой дымящего чая в руке и наблюдал за тем, как на равнину стремительно падает ночь. Цвета мирно затихали под взором половинки луны, которая была здесь намного больше и намного светлей чем любая полная луна в городе. Лес вдалеке превратился в темный силуэт, а Ляшкинское озеро, что было сейчас по правый бок от меня преобразилось в огромное исполинское зеркало. Пение сверчков набирало обороты и вскоре стало напоминать громогласный хор - аккомпанемент ночного Алтая. Казалось, что где-то вдалеке он превращался в настоящие ритуальное пение, с бубнами и трубными инструментами. Мысленному взору представлялись дикие танцы шаманов, что призывали духов и били в свои огромные барабаны.

От всего этого по спине пробежали мурашки. Снова нахлынуло ощущение того, что за много киллометров от этого места я не встречу никого кроме Смирнова, который сейчас мирно похрапывал у себя в комнате.

Моя голова сильно кружилась, и даже сидя на месте у меня было ощущение, что мир вокруг меня словно бы тоже входил в древний, гипнотический танец. Не знаю что послужило виной моему самочувствию: непривычное место, воздух отличный от городского смога или же чай с мятой которую Игорь Михайлович заботливо собрал у берега. Я сдул пар, сделал еще один глоток, поднял глаза и оцепенел. Со стороны леса, прямо к станции шли тени.

Целая вереница совершенно черных фигур шла со стороны леса прямо к станции. Это были именно тени, а не силуэты - лунные лучи слегка просвечивали через их тела. Они шли неспешно, в ряд, и казалось раскачивались в унисон друг-другу. Некоторые из них были похожи на людей, а некоторые выбивались из этого понятия имея огромный рост и через чур тонкое телосложение, будто бы ожившие тонкие стволы деревьев. Я вскочил как ужаленный не заметив чая пролившегося мне прямо в сапог, сердце бешено заколотилось в груди словно отбойный молоток. Адреналин запульсировал в шее. Я протер глаза и тут же облегченно вдохнул - видение пропало.

Просто померещилось. Сказывается перемена климата.

Я стоял так несколько мгновений, пока чувства не вернулись и кипяток в правом сапоге не дал о себе знать. Еще раз поглядел в сторону леса, а потом на меня нахлынул поток невыносимой усталости от пережитого дня. Я стянул сапог и немного поколебавшись попрыгал на одной ноге за порог.

На следующий день, не будучи особенно разговорчивым, Смирнов предложил начать работу после спада дневной жары и захватив корзинку направился в лес за грибами.

В свою очередь я, вполне довольный жизнью, лежал на мягкой зеленой траве и заложив руки за голову, щурясь от солнца, таращился на голубое небо. Вчерашнее головокружение до сих пор не отпускало меня полностью, что немного меня беспокоило - ведь я далеко не в первый раз был в таких экспедициях. Я постарался не предавать этому большого значения и перенаправил ход мыслей на цель наших раскопок.

Что может находиться под этой зеленой травой? Откуда вообще у Университета информация об этом месте?

Получается, много лет назад, добрые и бородатые советские туристы отдыхали на этой мелкой базе. Купались в озере, пели свои песни у костров и радовались жизни, а потом...

Я поднялся, сел по турецки и закусив травинку продолжил рассуждения:

...Потом туристы что-то нашли. Нашли, вернулись к цивилизации и отдали свою находку кому надо. Что это было? Вероятно украшение пазырыков, какой-нибудь шлем или орудия труда...

Стоп! Какой еще шлем, какие украшения? Нам бы обязательно дали на это посмотреть перед выездом, как минимум пару фотокарточек необходимо было бы взять с собой. Но нам ничего не дали, МНЕ ничего не дали. Отправляясь в путь я полагал, что Смирнов, бывавший здесь ранее доходчиво объяснит мне цель наших раскопок... но Игорь Михайлович всегда переводит тему когда я его спрашиваю...

Думать было трудно, разогретый летним зноем воздух казался вязким киселем и с трудом наполнял легкие. Над всем полем видимости стояло подёргивающееся марево, а пение дневных насекомых доносилось со всех сторон и мешало сосредоточиться. Очень хотелось тишины и прохлады. Мне стало не по себе.

Незаметно, через весь этот сонм раздражителей прокладывало дорогу еще одно чувство - страх. Он словно бы взялся ниоткуда, быстро прополз между лопаток и обвил шею. Я сидел на траве и смотрел на зеленые дали, голубое небо и яркое солнышко, но без всякой причины меня охватывал ужас. Иррациональная, потусторонняя паника за пару мгновений заняла все сознание. Я не понимал что со мной произошло, но неведомое оцепенение сковало моё тело.

Глаза судорожно начали метаться из стороны в сторону, не хотелось сосредотачивать взгляд на чем то конкретном, ведь все в этом мире за пару секунд стало ко мне враждебным. Яркое солнце больше не грело, оно давило - втаптывало меня в высохшую черную почву. Казалось я уже умер, много-много лет назад, а светило издевалось над моим телом с каждым днем оставляя на высушенном трупе всё меньше человеческих признаков. Трава беспощадно шелестела впереди, позади - повсюду. Не затихая ни на секунду, шипящее море ядовитых змей готово было сомкнуться над моей головой. И во всем этом хаосе, вдалеке, из леса кто-то шагал. Подобно вчерашним теням, он шел ко мне. Я не видел его, не слышал, но чувствовал, знал что он там. Кто-то огромный, высушенный, уставший и древний сотрясал землю своими шагами.

Несколько ударов сердца выкинули меня в реальный мир, наваждение длившееся от силы минуту наконец спало. Все та же трава, все то же озеро позади, только голова кружилась заметно сильнее. Я неуверенно встал, протер глаза и зачем-то ударил себя по щеке. А потом с трудом побрел в дом где неуклюже порывшись в своих вещах наконец нашел что-то способное отвлечь меня от панической атаки - мобильный телефон. Связи конечно же не было, я просто упал на кровать, нашел в меню первый попавшийся аудио файл и поднеся трубку к уху начал слушать на полную громкость такую необходимую мне сейчас, такую электронную и такую человеческую, полифоническую мелодию из сериала "Бригада".

Из сна меня вырвал звук скрипящих досок, я приоткрыл глаза и уставился на силуэт в дверях моей комнаты.

- Сморило тебя, Максимка? - поинтересовался Смирнов с некоторой тревожностью.

- Да уж... - я протер глаза и сел - долго проспал?

- Час, или полтора. Хорошо себя чувствуешь?

- Вполне... - неуверенно ответил я и только сейчас обратил внимание на телефон, который я сжимал в руке. Он был полностью разряжен. - Пора на раскопки?

- Нет, отдохнем сегодня. Я тоже себя неважно чувствую. Наверное не стоило вчера сразу по прибытию начинать, особенно мне с моим-то давлением, подождем пока пройдет акклиматизация, до завтра. - Он слабо улыбнулся и направился в свою комнату.

Отчего-то его движения и тон показались мне неуверенными и заторможенными. Действительно давление?

Ночью мне не спалось, в те несколько часов, когда моему измученному сознанию удавалось провалиться в царство Морфея, настоящих сновидений я там не находил. Обрывки образов, обрывки мыслей и безостановочный бой барабанов где-то на границе слуха не приносили покоя, только чувство какой-то далекой, заунывной тоски.

Несколько раз я вставал, потирал щеки и прохаживался с фонариком по комнате, а когда останавливался, мне казалось что кто-то сейчас точно так же бродил в метре от меня, на улице, за деревянной стеной. Некто повторял мои шаги, шуршал мягкой травой, и ему не хватало только мгновения, чтобы добиться полной синхронности. Страха почему-то не было, только какое-то раздражение. Будто бы этот ночной ходок издевался надо мной, не давал уснуть.

Когда утром я застал Смирнова у общего стола, разогревающим чайник на электроплитке, мне показалось что он был в таком же разбитом состоянии. - На сколько еще генератора хватит? - спросил я, не зная как начать разговор.

Смирнов не ответил, он сидел съежившись от утренней прохлады и кажется был полностью погружен в свои мысли.

- Игорь Михайлович? - я слегка тронул преподавателя за плечо и только тогда он вздрогнул и пробормотал.

- А? Все нормально Максимка.... сейчас, оно конечно по другому. - затянул старик каким-то жалобным тоном - В прошлый раз не так было... но, думаю, пережить можно, нормально... Главное... - он как будто очнулся и оборвав себя на полуслове повернулся ко мне.

- Что нормально? Что пережить? - тревожно переспросил я.

- Гхм... - Смирнов потряс головой и сбросил оцепенение - Я задумался. Извини. Чего ты там спрашивал?

Я посмотрел на него несколько мгновений, а потом взял с полки железную кружку, положил в неё чайный пакетик, залил кипятком. Проделал то же самое с другой кружкой и подвинул её к преподавателю. Он вялым кивком поблагодарил меня и снова согнулся. Наконец я не выдержал и спросил:

- Что они тут нашли?

- О чем ты, Максимка? - он непонимающе уставился на меня.

- Туристы, они тут что-то нашли и отнесли это в наш институт. Правильно? Вас это находка заинтересовала, настолько сильно, что двадцать лет назад вы организовали экспедицию и отправились сюда, на другой конец страны. Зачем?

Смирнов подул на чай, устало вздохнул и осторожно сделал глоток. Я нервно барабанил пальцами по столешнице. - Ничего они тут не нашли - наконец ответил он - они тут все и сгинули.

Мои глаза округлились, по спине пробежал холодок. - То есть как это, сгинули?

- Пропали без вести - бесстрастным голосом продолжил старик - а вот когда про это прознали, когда пришли сюда их искать. Когда начали прочесывать лес и осматривать каждый подозрительный холмик у дома... Вот тогда кое-что и нашли.

Я тоже отхлебнул безвкусного чая и подпер голову рукой ожидая продолжения. Снаружи надрывался сон насекомых. Смирнов молчал. - Ну! - Наконец не выдержал я - Что нашли то?

- Проще говоря камень - он поболтал ложкой в стакане и продолжил - сложнее говоря любопытные материалы древней письменности. Говоря на чистоту - предупреждение.

- Предупреждение?

- Да, записи об этом месте, то что оно представляло собой в обычаях древних алтайцев. - Пазырыков?

- Нет, кого-то другого.

Я начал понимать, что ему сейчас говорить трудно и совершенно не хочется. Сейчас он испытывает те же ощущения что и я - словно бы мы находились в натопленной до предела бане, где жар действует не на наши тела, а на разум. Бесконечный треск насекомых который окружал нас на многие километры во все стороны мешал сосредоточиться. Более того, насколько трудно было Смирнову продолжать свой рассказ, настолько же трудно мне было слушать и улавливать смысл. Сознание и здравый смысл сейчас представляли собой маленький огарок свечи которая тлела где-то в сыром подземелье. Я встал намереваясь вернуться в свою комнату и лечь.

- У нас ушло года два чтобы все это перевести, а потом еще год, чтобы составить из слов какой-то смысл, словно бы те кто хотел донести послание не до конца понимали саму суть человеческой речи... - неожиданно сказал старик. - в общем, это место - дырка от решета, так я заключил.

- Не понимаю.

- Я тоже не понимаю, я пытался понять это пятнадцать лет назад, когда мы смогли организовать сюда экспедицию. Но мы больше ничего не нашли, в этой земле лежал один только камень, просто предупреждающий знак, никакого другого присутствия людей тут быть и не должно.

- Да говорите уже яснее, Игорь Михайлович - я попытался вложить нотки раздражения в эту фразу, получилось пресно.

- Если представить, что весь наш мир это решето - он сложил ладони словно бы поддерживая невидимую чашу - то это место одна из дырок нашего решета, а тут - он ткнул пальцем в дно чаши - вода просачивается вниз.

- Это место? Туристическая база?

Смирнов посмотрел на меня, словно бы разочарованно, и постучал двумя пальцами себе по лбу. Этот жест в его исполнении призывал подумать и не говорить ерунды. - Место раскопок?

Еще два постукивания. - ...Озеро? Ляшкинское озеро?

Скупой кивок.

- Нас ведь не от жары так марит? И не от акклиматизации?

- Вероятно.

- И вы знали что так будет?

-Ничего я не мог знать - Смирнов снова вздохнул - перекапывая тут всё в поисках туристов они нашли эту штуку, этот камень с письменностью, которой и не должно было быть в те времена... передали в Москву. Было решено снарядить экспедицию. - он задумался - Это было весной, в мае кажется... Мы ничего не нашли, и ничего не добились впустую потратив все надежды и выделенные средства. - еще немного помолчал - просто... мы пришли раньше чем нужно было. На камне было сказано "средняя луна Лета". Вероятно июль, конец июля.

- Сейчас конец Июля. - бесстрастно сказал я глядя на муху которая тщетно билась в стекло небольшого окошка под потолком - так что же всё таки было написано на камне?

- Духи собираются здесь, у озера. Злые и добрые, большие и малые. Все они ждут когда луна откроет им путь в иной мир - их мир. - старик неожиданно улыбнулся - Как в дырку от решета, ну!

Мы несколько минут сидели не решаясь нарушить молчание. - Мы ведь сюда отправились не на раскопки? - наконец спросил я.

- Пойми Максим - Смирнов как будто начал извинятся - я двадцать лет пытался доказать что нужно отправиться сюда еще раз, в ПРАВИЛЬНОЕ время. Никто не хотел выделить даже минимальных финансов на эту авантюру. Я чуть было не потерял свое лицо каждый год пытаясь выбить кроху университетских денег на поездку к Ляшкинскому озеру, но каждый раз мне говорили, что нет никакого смысла искать что-то в пустом поле - он похлопал ладонями по столешнице - Наконец они сдались, сказали, что паре-тройке студентов не помешает написать хорошие курсовые по Алтайской культуре... А лететь в такую даль согласился только ты один.

Я спокойно посмотрел в глаза своему преподавателю археологии и спросил.

- И что же нам делать теперь?

- Разумеется, дожидаться полнолуния - он допил чай и неуверенно отодвинул пустой стакан - а потом посмотрим что будет.

В течении следующих дней дурнота и головокружение почти прошли, но я был этому не рад. Я начал понимать, что это была не болезнь, а симптом. Защитная реакция организма, или если хотите, души на то, что рассудок начинает перестраиваться под влиянием чего-то неведомого. Все чувства угасали с каждым днем. Страх - верный спутник и сторожевой пёс любого живого существа был укрощён и посажен на цепь где-то глубоко внутри сознания. Он не исчез полностью, но мог только лаять и со всех сил натягивать цепь в тщетных попытках дотянуться до непрошеного гостя. Осознание всего этого пришло мне в тот момент, когда тени впервые вошли в дом.

Я лежал в своей комнате и пытался справиться с бессонницей когда услышал, что крючок на входной двери легонько брякнул о дерево. Спустя мгновение с тихим скрипом слегка приоткрылась сама дверь, а на мою кровать, с краю, присело что-то холодное, а потом, посидев так несколько минут прилегло рядом.

Над станцией "Радость", над маленьким деревянным домиком возле синего лесного озера начало смыкаться нечто большое, нечто неподдающееся человеческому понимаю. С каждым днем и с каждой ночью все сильнее. Словно бы рост весенней травы, незаметно, но стремительно. Ото дня к дню тени становились назойливые, а иногда к ним присоединялись и что-то другое. "Местные жители", так я прозвал.

Не знаю сколько прошло времени, видимо довольно много. Почему-то теперь мне и в голову не приходило считать дни.

Проснувшись вечером я обнаружил, что с улицы в окошко на меня смотрит круглая, безносая рожа и широко улыбается. Я кисло улыбнулся в ответ и полез в мешок с продуктами. Пошарив среди пакетов с лапшой быстрого приготовления я извлек банку тушенки и вышел на крыльцо. Было относительно пусто. Хозяин улыбающийся рожи не обнаружился - а Смирнов видимо еще не вернулся из леса. Только две тени сидели на лавочке слева и таращились на меня. Стараясь не обращать на них внимания я уселся на другую лавочку, открыл консервы и начал ужинать. В свете закатного солнца по опушке леса неуклюже шагало больше дерево, я видел его уже не в первый раз, а может быть это было другое.

И ведь так это было органично вписано в местный пейзаж, ни одна птица не прекращала своего пения, ни одной ветки не было сломано. Словно бы для этого леса шагающие исполины были самой что ни на есть привычной вещью. Одна из теней подкралась сзади и усевшись на корточки с интересом начала разглядывать консервную банку моих руках. Я отогнал её притопнув ногой и подумал, что надо бы пойти поискать Игоря Михайловича, опять ведь забудет поесть.

Я нашел его сидящим на поваленной ели, оперев голову в руки он вдохновенно рассматривал нечто напоминающее муравейник. Я подошел, потряс его за плечо и сделав жест означающий "Пора покушать" мотнул головой в сторону станции. Краем глаза я заметил предмет его внимания и слегка отпрянул. Это был совсем не муравейник.

Покряхтев старик нехотя встал и пошел за мной, мы не обменивались никакими словами уже давно, словно бы и забыли для чего это нужно. А тем временем луна выплывавшая на небосвод уже близилась к тому, чтобы стать идеальным кругом.

Местных жителей прибывало все больше. Они не были добрыми или злыми, ни светлыми ни темными, они просто другие - слишком далекие от человеческих понятий. Они приходили, приползали, прибегали и прилетали. С каждым днем их становилось больше. Почти все из них игнорировали наше присутствие и лишь только тени наиболее напоминающие людей наблюдали за нашим бытом с каким-то детским любопытством.

Однажды прогуливать возле домика я чуть было не врезался в худого медведя. Он не был похож на животное, скорее на старый высушенный скелет кое-как обернутый в спутанную бурую шкуру. Иногда я мыл посуду в озере и замечал существ, что плескались недалеко от берега. Они тоже чем-то напоминали людей, только людей не имеющих в своем теле ни одной твердой кости, словно бы озерная тина с перекошенными лицами и выпученными глазами. Большой, состоящий из вереска и сухих веточек кабан деловито похрюкивая то и дело рыл носом место наших раскопок. Светящие золотом огоньки прыгали по верхушкам деревьев, а что-то длинное и фосфоресцирующее обвило нашу трубу змеиными кольцами. Довольная, ухмыляющаяся рожа тем временем охамела настолько, что начала изредка постукивать в окно, но так не разу и не показалась полностью.

По ночам, когда луна была в зените те из местных жителей, что имели голоса, водили хороводы вокруг домика и тянули свои заунывные песни состоявшие из одних интонаций, но не имеющие слов.

Все переменилось внезапно.

Этой ночью что-то не давало мне покоя. В очередной раз я вышел из дома, окинул взглядом просторы и только теперь до меня начало доходить. Пение насекомых исчезло. Вокруг озера царила совершенная тишина. Местные жители все как один недвижимо расселись кое-куда по всей длине берега. Никто из них не шелохнулся, не было даже ветра. Я задрал голову и сразу все понял - луна была полной. Время пришло.

Заглянув обратно в дом я обнаружил комнату Смирнова пустой и снова выбежав на улицу отправился на поиски.

Я нашел его случайно, он стоял рядом с группкой теней у самой воды и отличался от них лишь тем, что его силуэт был не прозрачен. Я подошел ближе и остолбенел.

На самом деле лун было две: Одна из них привычное всем нам желтое ночное светило. Нечто совсем другое снизу. Синее и искаженное отражение в водах Ляшкинского озера. На глади не было волн или кругов, но близнец нашей луны был охвачен движением, он дергался, переливался, крутился вокруг своей оси... а самое главное расширялся. Внутри него начало просвечивать нечто красное и глубокое. Отражение захватывало все больше и больше пространства пока все озеро не осветилось голубоватым сиянием.

Я потянул Смирнова за рукав и с трудом произнес единственное моё слово за долгое время - "Уходим!"

Игорь Михайлович освободился и посмотрев мне глаза с каким-то печальным выражением лица поднял руку. Он постучал двумя пальцами себе по виску и указал вперед. Озеро уже превратилось в дыру. Огромный тоннель предстал моему взору. Он был настолько нереален, что человеческого понимая и любой человеческой фантазии не хватило бы, чтобы представить всю его суть. Отвесные стенки освещались теплым голубым светом и первые духи, вопреки всем законам тяготения, уже направлялись по ним вниз. А там, на самом его дне, едва видный, представал моему взору розовый небосвод. Маленький краешек света чуждого мира, отблески чуждых звезд и чуждой синей луны.

Цепь лопнула.

Страх, сдерживаемый так долго, диким зверем наконец вырвался наружу. Сначала я попятился, потом побежал. Диким животным бегом, не разбирая пути и дороги.

Я врезался в толку каких-то безглазых карликов. Перепрыгнул через что-то живое и склизкое. Переполошил стадо оленей с волчьими головами, миновал сухое дерево с зеленой листвой и бежал, бежал, БЕЖАЛ.

Через лес, через заросли. Ветки до крови хлестали меня по щекам, по открытым рукам, рвали одежду. Кажется они специально пытались меня схватить. Но я не поддавался.

Зверь внутри меня не давал мне переломать кости о старые пни, не давал споткнуться о кусты. Но я не думал об этом. Я хотел только бежать, подальше от этого озера, от всего иррационального бреда, от этой искаженной реальности.

Я не уставал, не чувствовал ссадин, кажется, я готов был бежать всю свою жизнь, только бы подальше.

Но меня схватили. Один из духов, из местных жителей, с металлическим звоном сомкнул челюсти на моей ступне, тело пронзила дикая боль. Я упал.

Отрывки сознания принесли мне образ чьего-то большого плеча. А потом спокойного пути через заросли. Лая собаки. Деревенского дома. Запаха спирта. Бородатого человека и женщины в медицинском халате. Больничной палаты. Все это было похоже на выставку фотографий между которыми показывали одну лишь только темноту.

По официальной версии мой преподаватель заблудился в лесу, а я - оправившись на его поиски заблудился тоже и угодил в капкан. Мне очень повезло, что именно в это утро лесничий Захар Павлович проходил этим путем проверяя ловушки. Даже пальцы удалось спасти. В отличие от Игоря Михайловича.

Его так и не нашли.

Я не застал похороны. Говорят в гроб положили его труды, личные вещи, походные записи и зарисовки. Многие понимали, что эта экспедиция будет последней для семидесятипятилетнего профессора кафедры археологии и антропологии. Но все же никто не думал, что он оттуда так и не вернется. В глубине души я надеюсь, что он нашел путь к чуждому миру который так долго хотел найти. Что он переродился и стал одной из маленьких, любопытных теней. Может быть я его еще увижу. Когда снова отправлюсь на Ляшкинское озеро.