В тот год лед и снег продержались на шоссе и тротуарах до марта. Опять пошли разговоры о глобальном потеплении, голоса «за» и «против» открыто сражались в крупных СМИ. Питера Адему они не волновали вовсе. Он родился скептиком и знать хотел лишь одно: доедет он до работы на велосипеде или придется воспользоваться общественным транспортом? Он предпочитал велосипед, хотя и упал уже несколько раз, угодив на участок льда.

Дорога к аптеке «Хэдлин энд санс» вела по мосту над рекой Спарне, что в Гарлеме, Нидерланды. Питер жил в одном из рабочих кварталов в северной части города, возле рядов домишек 1930-х годов, мало похожих на тот большой, в котором его бывшая жена Мари все еще жила с их дочерью Эланой.

Он оглядел свою маленькую гостиную с унылыми стенами и кухонькой открытой планировки. В одном из углов теснились коробки, набитые книгами и комиксами, а мебель давно затерлась. В другом углу занимал почетное место игровой компьютер. Вещи так и лежали нераспакованными с самого переезда два года назад.

В глубине души он и сам понимал, что до сих пор ждет, что Мария заберет его обратно.

Дзынькнул фейсбук. Одна из причин, по которой Мари подала на развод, была его одержимость соцсетями. Плюс бесконечные игровые сессии в World of Warcraft, зависания на порносайтах, даже случайные связи со сходно мыслящими женщинами, которых он встречал в Сети.

Он напечатал быстрый ответ.

«Да, надеюсь, завтра, наконец, начнется весна. Прогноз вроде неплохой. Солнышко, для разнообразия».

Проверил страницу Мари. Она не бросила аккаунт, и, как выяснилось, при взгляде на фото возвращались воспоминания, по большей части хорошие, а значит — надо признать: он скучал по ней. И по Элане, конечно, хотя они виделись почти каждую неделю. Настроение снова испортилось.

Вечер прошел быстро, за рейдом с его гильдией онлайн.

***

Следующим утром, выйдя за дверь, он оказался в мире приглушенного света и звука. Густой туман возник за ночь, и видимость была всего несколько ярдов. Мороза не было, но холод проникал прямо под его многослойную одежду.

Питер несколько раз тряхнул головой, застегнулся потуже и отвязал велосипед. Тот был влажным и холодным от тумана.

Мимо проехала машина, соседская серебристая «хонда», фары лишь частично пронзали белую мглу. Через пару секунд машину, с ее приглушенно звучащим движком и огнями, проглотил густой туман.

Он ехал на велосипеде по сырым улицам. Через несколько сотен ярдов наткнулся на людей, обменивающихся контактами страховой. Машины, казалось, не особо пострадали, но в тумане было сложно разглядеть.

У моста он проехал мимо аварии посерьезнее, несколько машин столкнулись друг с другом. Пожарные пытались открыть одну из машин, чтобы вытащить жертву. Донеслись слова полицейского, что в городе просто сумасшедший дом, повсюду аварии — и мелкие, и крупные.

Попав на работу, он занялся разными мелочами, входившими в его обязанности. Несколько человек позвонили и сказались больными, парочка из них оказалась в госпитале после аварии. Бумажная работа заняла весь день.

Вечером Питер отправился назад. Машины, проезжавшие мимо, были скорее слышны, чем видны, даже их фары были недолговечными белыми сферами в мутно-темном море тумана. Ехали они крайне медленно, не больше нескольких миль в час. Он видел лишь дорогу под колесами велосипеда и следовал прерывистым белым полосам посередине. Через равные промежутки проезжал мимо светофоров, отбрасывавших слабое желтое свечение, отмечавшее, но не освещавшее улицы.

Проехал мимо еще одной аварии. Люди были крайне осторожны в такую погоду, но туман, похоже, творил странные штуки со зрением водителей: они с трудом успевали разминуться или били по тормозам слишком поздно, чтобы избежать столкновения. Он был рад, что едет на велосипеде.

Дома вынул пиццу «Маргарита» из холодильника и поставил в духовку. Съел ее за компьютером и запил бутылкой коки.

«Видела сегодня аварии?» — написал он Джоани, одной из своих онлайн-подруг.

«Не, улеглась на диване, с чаем, печеньями и теликом», — написала она в ответ.

«Как прогноз погоды?»

«Ведущий сказал, что это была неожиданность, помянул поговорку про непостоянство марта. Но завтра должна быть хорошая».

Он переключился на телик, как раз к концу прогноза. Показывали спутниковую картинку Западной Европы, покрытой туманом, неожиданную погоду объясняли холодной температурой океана и странными атмосферными флуктуациями. Иными словами — не знали, в чем дело.

Пощелкал телеканалы и заметил новости о тумане из Японии, Австралии и нескольких прибрежных городов Северной и Южной Америк.

«Может, метеорологи в чем-то правы», — написал он.

«Может быть, потом поговорим», — Джоани отозвалась.

Он вышел. Давненько уже он не видел ни Джоани, ни женщин вообще, из тех, с кем переписывался и кого иногда навещал. Надо снова ощутить женщину. Поискал Марсию и Стефанию, которые часто были не против хорошо провести время, но они не отвечали на его сообщения.

«Довелось же мне выбрать ночь, когда они не сидят в фейсбуке».

Прогноз на завтра обещал солнце и разумную температуру. Питер надеялся, что так и будет. Было бы кстати после месяцев серого неба и темных облаков.

Уснуть удалось не сразу. Сны были мрачны и полны чего-то незамеченного и незапомнившегося, но проскользнувшего по его уму.

***

Встав по будильнику, он не чувствовал себя отдохнувшим. Зато в глубине сознания остались смутно различимые тени воспоминаний, пытающихся рассказать об ужасах, виденных ночью.

Из окна спальни его сад был почти невидим — лишь ближайшие ветви яблони с рядами тяжеловесных капель.

После душа и тройной порции эспрессо он немного пришел в себя. Ведущая прогноза погоды объясняла, что туман оказался на удивление упрямым и день снова будет тусклым, серым и холодным. Даже сказала, что такой туман может держаться днями. И показала кадры Нью-Йорка, где лишь несколько небоскребов возвышались над плотной мглой, укрывшей город. Кадры, снятые с одного из них, показывали покрывало низких облаков, вытянувшееся, насколько хватало глаз.

Питер потряс головой. Ему трудно было поверить, что изображения, которые он видел, не были созданы намеренно. И едва эта мысль пришла ему на ум, как ведущий разразился страстной речью о загрязнении воздуха и глобальном потеплении. Сейчас Питер скучал по более теплой погодке.

«Расскажи мне что-нибудь новое», — буркнул он и переключил телеканал.

Его лента в фейсбуке оказалась не особо оживленной: несколько друзей вообще не заходили в Сеть — наверное, добирались до работы. Будет еще время пообщаться.

В прихожей он заметил клочок тумана, прямо возле двери. И удивился. Но снаружи было холодно и влажно, так что он понимал: туман возникает прямо у порога. Он выкрутил термостат до двадцати градусов по Цельсию. Так дом останется теплым, а туман — на своем месте.

Снаружи было еще прохладнее вчерашнего. Велосипед оказался совсем холодный: металл всюду покрывала изморозь. Замок, похоже, замерз, и пришлось по нему несколько раз врезать, чтобы он открылся.

На дорогах было намного меньше людей, чем накануне. Это позволило быстро добраться до офиса: он пришел на пятнадцать минут раньше, чему был рад. Туман казался странным, словно наблюдал за ним. Медленно, волнообразно двигаясь, казался живым существом, стремящимся высосать жизнь или как минимум тепло у посмевших вторгнуться в его владения.

Несколько коллег были на месте, но не так много, как обычно. Большинство, предположил он, остались дома, особенно те, кто приезжал из-за пределов города.

Телефон на столе пропиликал о нескольких голосовых сообщениях. Нажав на кнопку, он принялся слушать. Дюжина человек заболели — с симптомами от лихорадки и рвоты до головной боли и тошноты. Он делал пометки, список быстро рос. Беспокоиться пока было не о чем, в разгар гриппа отсутствовало и больше.

Сильнее беспокоило количество людей, которые не сказались больными, но и на работу не явились. Он позвонил нескольким домой, но ни один не ответил. Покончив с пометками, он поднял голову. Офис казался ужасно тихим, флуоресцентный свет не придавал тепла. Окна были неуютно белыми, словно туман создал пышное холодное одеяло, которое погребло все вокруг.

Боковое зрение напрягалось больше обычного, и каждый раз, проверяя на экране компьютера обновления в твиттере и фейсбуке или новые письма по работе, он, казалось, замечал в этом тумане движение.

«Это не работа».

Сейчас три часа, до конца смены еще два. Он выключил экран. Тишина была подавляющей. Слышался лишь мягкий стук капель где-то вдалеке. Питер взял плащ и сумку.

«Остальное дома доделаю», — сказал он вслух, радуясь звуку собственного голоса, пусть его и некому было слышать. Коллеги в офисе не появились, и он знал, что фабрика работает лишь в половину мощности, но ничего не мог с этим поделать.

Пятницы он обычно проводил с дочерью, после ее школы, и ему не терпелось ее увидеть. Развод у него вышел болезненным, горьким и дорогостоящим, тем более что чувства к Мари сохранились. Но в Элане он видел Мари, какой впервые ее встретил — чистую, свежую и, в хорошем смысле слова, сложную. Находясь рядом, она будила добрые воспоминания.

По пути домой остановился у супермаркета, чтобы закупиться продуктами наперед, а заодно убраться с холода и побыть с другими людьми. Неподвижность внешнего мира действовала на нервы. Пройдя в скользящие двери, он оказался в море тумана, где ряды товаров выступали, как странные прямоугольные острова.

Покупателей оказалось лишь несколько, гораздо меньше обычного, хотя этот супермаркет был вечно ими забит, днем и ночью. Люди, которых он видел, были одеты тепло, их лица были бледны из-за долгой зимы. Взял молока, хлеба, яблок и муки, чтобы испечь с дочкой яблочный пирог. Сегодня он решил поужинать за телевизором, с большим куском свежей лазаньи из отдела деликатесов, еще чуть теплой.

По пути к кассам, как показалось, он увидел движение под покрывалом тумана, словно что-то крупное прокатилось и повернуло, вызвав рябь и зыбь на белой глади. Ум подсказывал, что это просто почудилось, но, особо не задумываясь, Питер покатил тележку по другому ряду, забыв о ветчине и беконе, которыми собирался позавтракать.

Кассирша выглядела затравленной. Несмотря на многие слои одежды, она явно мерзла. Он заплатил наличкой и, протягивая купюры евро, коснулся ее руки. Та была липкой и гораздо холоднее, чем он ожидал. На миг он заглянул в ее темно-карие глаза и заметил скрытый под набухающими слезами страх. Хотелось сказать что-то, но он не знал что, поэтому просто собрал покупки и взял сдачу.

— Хорошей смены, — сказал он, уходя. Тупо, он знал. Но хотя бы молчание нарушил. Покидая магазин, он оглянулся на кассиршу. Ни тени улыбки.

***

Прихожая была вся в тумане, который достигал коленей. Питер вздохнул. Вот тебе и поднял температуру. Дом выстыл и отсырел, и он, проверив термостат, увидел, что тот показывает всего пятнадцать градусов, хотя настраивал Питер на двадцать. Убрав припасы в холодильник, он подложил полотенца под дверь и окна, чтобы не впускать холод и туман. Как-никак, дом был старый, в нем зияли щели и трещины между стенами и окнами, под дверьми.

Проверил фейсбук и твиттер. Новостей толком не было — только сообщения о тумане и дурацкие обновления статусов.

По телевизору несколько каналов показывали лишь помехи. Он щелкал, пока не набрел на разговор о погоде, который вскоре скатился до обсуждения Вознесения и Конца Времен. Вздохнув, поискал еще, пока не нашел панель ученых на CNN International.

— Мы считаем, этот туман — редкое явление, возникающее раз в десять тысяч лет, обычно перед крупными климатическими изменениями или во время них. Его назвали «Калиго», от латинского слова «туман», — заявил один из ученых. Ведущий показал спутниковое изображение, демонстрирующее пасмурное небо над большинством континентов. Потом дискуссия стала слишком технической для Питера, но это точно было как-то связано с глобальным потеплением.

На местной телестанции упомянули, что большинство сотовых с трудом ловят сигнал из-за экстремального уровня влажности в воздухе. Учитывая, что и GPS работал с перебоями, многие терялись в плотном тумане. Возникло много сообщений о пропавших. Наконец-то что-то понятное Питеру.

Он взял свой сотовый. Тот показывал пять полосок сигнала — максимум. Внезапно он решил позвонить Мари. Обычно та не отвечала на звонки, но он надеялся, что ей одиноко и, может быть, немного страшно. Ему тоже, следовало признать. Это был оживленный квартал, и он привык к звукам того, как люди передвигаются, занимаются своими делами, водят машины, кричат друг на друга. Но не сейчас. Стояла неестественная тишина, словно мир покинули все люди, оставив позади лишь нескольких отставших.

— Питер? — голос Мари слегка дрожал.

Питер аж поперхнулся.

— Хэй, — прохрипел он. — Рад слышать твой голос.

Мари, подождав, ответила:

— Я тоже. — И тут же добавила: — Но спать не будем. Это было лишь раз, и я до сих пор жалею.

— Нет-нет, я не потому звоню, — сказал Питер. — Вы с Эланой путем? На выходные все в силе?

— Да, нет… Не знаю, — отозвалась Мари. — Тут туман в гостиной, Питер. Все холодное и влажное.

— Я знаю. У меня в прихожей тоже. В старых домах повсюду щели и трещины. Не удивлюсь, если через пол пробирается. Вы будете путем?

— Ляжем сегодня пораньше. Может, киношку посмотрим, если электричество будет работать. Сегодня пару раз отрубалось.

Питер подумал о своем отоплении. Оно работало на электричестве. Понятно, почему температура в доме низкая.

— Я в новостях не слышал, — сказал он.

— Наверное, это местное, — отозвалась Мария. — Увидимся в пятницу, Питер.

— Можно пожелать спокойной ночи дочке?

— Элана наверху, ложиться готовится. Я сегодня с собой ее уложу. Плохо спит. Кошмары.

— Хорошо, берегите себя, в пятницу увидимся.

— Спокойной ночи, Питер.

Когда она повесила трубку, он пытался пошарить в интернете, но тот работал до чертиков медленно. Ничего особо и не происходило. Большинство друзей из фейсбука были вне Сети, а темы, которые он читал, висели дохлые. Он лег пораньше, надеясь, что завтра будет лучше.

***

Сны были полны отчаяния. Неразличимые темные твари следовали за ним по затененным лабиринтам, по пропитанным влагой дебрям, вечно наступая на пятки. Он слышал их слюнявое дыхание и как желчь капает с ядовитых челюстей. Однажды увидел вдали пару горящих красных глаз, их владельца скрывал вездесущий туман, и он быстро приближался. Питер бежал, пока не выбился из сил, а потом проснулся.

По-быстрому принял душ, еле теплый, потом позавтракал. За ночь туман проник в его гостиную, образовав тонкий, холодный и влажный слой у ног.

Когда он вышел из дома на работу, настроение было еще мрачней, чем в предыдущие дни. Смысла идти туда он не видел, но поддался чувству преданности, пусть даже преданности регулярной зарплате.

На углу улицы из тумана неожиданно вынырнул его сосед. Он тяжело дышал.

В такое время любая компания хороша. Питер попытался завязать разговор:

— Привет, Джо, как ты?

Джо ухватился за его руль и пытался отдышаться.

— Они повсюду, нам надо бежать!

— О чем ты? От чего? — Питер оглянулся, встревоженный. Когда он снова повернулся, то Джо уже ушел, исчез в густом тумане. Он потряс головой и вздохнул. Почти забыл уже, каково это — по-настоящему говорить с кем-то, лицом к лицу.

Он вел велосипед по замерзшим улицам. Мягкий плеск реки звучал словно издалека, когда он пересекал мост. Никого не было видно, и даже уличные фонари были отключены, добавляя жути окружению.

В компании свет оказался выключен, а двери — заперты. Питер заглянул в фойе, но, помимо толстого слоя тумана, освещенного болезненно-зеленым светом от знака аварийного выхода, на ресепшене никого не было. Он заметил и полное отсутствие шума от самой фабрики. И понял, что там не было вообще никого.

Прождав еще не меньше пятнадцати минут, решил пойти домой. К тому времени холод уже забрался ему под одежду. И сейчас он был настроен лечь в кровать под толстые одеяла и попытаться вернуть тепло. Можно было бы кино посмотреть или поиграть, если интернет работает. Но даже эта мысль появилась лишь мельком.

Он вел велосипед кратчайшей дорогой. Ощущение срочности подгоняло, и он ехал так быстро, как мог, едва избегая препятствий на дороге, возникавших за долю секунды до того, как он их замечал.

На полпути остановился, тяжело дыша. Почему-то казалось, что за ним следят, хотя по логике никто не мог его видеть, если он сам никого не видел. Моргнув, он на краткий миг уставился в пару красных горящих глаз, за три дюжины ярдов от него и на несколько ярдов выше, их обладатель отбрасывал крупную тень, возвышаясь над туманом. Питер моргнул. Туман вернулся, укрывая то, что он только что видел.

Питер замер, казалось, на несколько минут, не уверенный, что делать дальше. А когда, наконец, рискнул, то налегал на педали, как никогда ранее, торопясь в безопасность дома.

Запершись на все замки, он заварил кофе и включил телевизор. Мозг пытался объяснить увиденное, но терпел поражение на каждом повороте. Внутри он оставался холодным, беспристрастным и отрицал все эмоции, в основном страх, затопившие сознание и накачивающие его адреналином.

Сначала подумал связаться с Марсией или Стефанией, но он хотел просто секс-забвения, без сложных игр в соблазнение, так что в конце концов включил компьютер и весь день смотрел порно, стараясь отвлечься.

Лег рано, недовольный и мрачный, но растративший всю нервную энергию. Завтра пятница, вечером он заберет свою дочку. Вопреки всему он надеялся, что скоро распогодится. И, конечно, ему надо на работу. Ведь он отвечал за возвращение рабочих на фабрику, к конвейерным линиям.

***

Медленная капель звучала возле головы, громкость возрастала до громоподобных всплесков по влажной плоти, в сопровождении глубокого, грозного рыка и, время от времени, низкого, скрежещущего дыхания нечеловеческой глотки. Он слепо шарил в темноте, зная, что свет покажет лишь туман, чьи ледяные пальцы трогали, теребили и высасывали из него все тепло, промораживая до самого нутра.

Откуда-то он знал, что снова спит. Рассудок подсказывал, что он лишь переживает заново события дня. Но обычная способность решать, спать ему дальше или проснуться, отказывала, и возникали сомнения.

«А если это все на самом деле?»

Впереди тьма, похоже, рассеивалась. Холодный серый туман клубился вокруг, возбужденный невидимыми и необъяснимыми потоками воздуха. Светло или темно, он был все равно что слеп. Ничего не видел вокруг — ни людей, ни вещей.

Появилась тень, приблизилась, и он почувствовал облегчение — он не один. Почудилось, что он узнает формы женщины, но когда она внезапно оказалась перед ним, то на бледном ее лице глаза были белыми на белом, и маленькие сосульки свисали с поникших темных волос, словно мягко позванивающие бусы. Она открыла рот, и от ее дыхания пахнуло тысячью могил, обнажились окровавленные, похожие на бритвы зубы. Он попытался отступить назад, но ее руки с пальцами, похожими на когти, ухватили его голову, и она с нечеловеческой силой потянула его к себе, словно для поцелуя.

Пот катился по его телу, и, включив свет, Питер услышал собственный крик. В этот раз он был благодарен какому бы то ни было богу за то, что электричество работало. Увидев пятно тумана под окном своей спальни, он не удивился, но забеспокоился. Как скоро эта штука заполнит весь дом? Часы на сотовом говорили, что сейчас пять пятнадцать, еще довольно рано. О дальнейшем сне и речи не было — сердце до сих пор колотилось от кошмара.

Душ поначалу был отличным, горячим, но потом остыл, как лед, и больше уже не нагревался. Питер выругался. Решил не бриться, просто почистил зубы. Вместо обычной рубашки надел коричневый вязаный свитер. Его заботило одно: не подпустить к телу холод.

В прихожей стоял туман высотой в метр, в гостиной — в полметра. К счастью, кофе оказался горячим. По телику еще больше каналов показывали статику. Иногда напряжение падало и картинка дергалась, но потом возвращалась. Странная немецкая станция трещала о море пропавших людей и производствах, борющихся за продолжение работы, пока все больше сотрудников не выходят на смену.

Снаружи погода не изменилась. Его велосипед был холодным, а мир — тихим, одиноким местом. Дороги стали еще более скользкими ото льда, и Питер ехал очень осторожно. Потом решил пойти пешком. Когда он сошел с велосипеда, туман завихрился, лишь на миг он смог видеть дальше, чем на десяток метров, — и заметил свою бывшую, Мари. Ее влажные темные волосы свисали вялыми пучками, и она уставилась на него пустыми, белыми глазами. Затем туман снова сомкнулся.

Питер чуть не задохнулся. Сердце колотилось в горле.

— М-М-Мари? — прошептал он в туман, но ответа не было, лишь настойчивые капли падали с ближних ветвей. Он вытащил сотовый, бывшая жена была на быстром наборе. Через несколько секунд раздался сигнал: нет связи.

Он взобрался на велосипед и с почти неосмотрительной скоростью стал искать путь к своему прежнему дому, где жила его бывшая и их дочь. Думая об Элане, он испытывал глубокий страх. Все ли с ней в порядке?

Через шесть улиц он заметил, что в тротуаре недостает камней, и понял, что достиг дома. Бросив велосипед, наполовину пошел, наполовину побежал к парадной двери. Хотел позвонить, но покрывало тумана на миг разошлось, и он увидел их у окна — Марию и Элану. Обе были в ночных рубашках, обе пялились на него расширенными глазами, белыми на белом, мертвыми глазами. Элана стукнула рукой по окну, на долю секунды, перед тем как туман укрыл их вновь. Но успела показать ему вытянувшиеся, костлявые пальцы с острыми как ножи когтями.

Его охватил страх, отчаяние.

— Нет, не-е-ет!

Он потряс головой, чувствуя, как слезы бегут по щекам горячими ручейками. Спотыкаясь, вернулся на улицу, полувслепую прокладывая путь сквозь затененный квартал, где царила теперь тишина.

Достигнув дома, он пару раз обронил ключи, открыл и закрыл дверь, запер ее за собой. Света не было, обогреватель, похоже, остыл. Туман захватил первый этаж.

Он взбежал по лестнице в спальню, где туман клубился у кровати, закрыл занавески и дверь, а потом бросился на постель и натянул на себя теплые одеяла.

Лишь тогда успокоился.

— Мари, Элана, — прошептал он. — Какого черта происходит?

Он знал, что их больше нет, сердцем чувствовал. В тишине, что была ему ответом, он слышал лишь одно: мягкий стук капель, напоминавший о его кошмарах.

Тишину нарушило уведомление об эсэмэске. Он глянул на телефон. Оно было от Мари! Он потряс головой, а потом увидел время отправки. Сообщение шло почти шестнадцать часов.

Дрожащими пальцами открыл сообщение. И прочел:

Пож…ста, есл… ты прочт…, помоги нам. Кто-т…в до…По лестни... лзт... Быстрее!

Оно только что прибыло. Он прижал кулак к глазам и почувствовал обжигающие слезы и бурлящие в горле рыдания.

Питер зарылся в одеяла, притворяясь, что ничего этого не было, что он уснет и проснется — и мир снова будет нормальным.

А потом услышал скрип нижней ступеньки и медленные тяжелые шаги.

«Пожалуйста, пусть я проснусь, пусть я проснусь, пожалуйста, пожалуйста!»

Иллюстрация Гидиона ван де Свалью