Ринальда психовала. Ударила железной миской о пол, кинула в меня ложку и выругалась так, что услышали бы и за квартал. Я понимаю, что все на нервах, но это не повод звать полупросветленных. Те, в своем благостном отупении, чувствовали нас, сознательных, не хуже поисковых собак и без неуместных криков.

Накинув рюкзак с консервами, я схватил двустволку, для которой еще оставались патроны, и потащил к лестнице Ринальду. Та брыкалась, думая, что я все еще продолжаю мелкий скандал, а не спасаю наши шкуры. Даже попыталась расцарапать мне лицо, за что я наградил ее оплеухой. Агрессия спутницы сменилась на невразумительные смешки, и это раздражало. Ну, хоть не сопротивлялась.

По служебной лестнице я поспешил к выходу из торгового центра. Пыль не оскверняла стерильности ступеней. Казалось, что полчаса назад пролеты драила немолодая женщина в синем комбинезоне, а сейчас из двери выйдет менеджер в белой сорочке, закурит, чтобы потом стряхнуть пепел на пол, уничтожая чистоту. Но никто не выходил - в этом здании уже больше года не жужжали принтеры и не пищали телефоны. Лишь наши шаги нарушали тишину.

На третьем этаже я скорее почувствовал, чем услышал шуршание. Ринальда рвалась вниз, но я привык доверять интуиции, - не зря же мне Иисус сделал такой подарок, - потому остановил девчонку, встряхнув ее за плечи. В ответ Ринальда снова неуместно захихикала, и мне пришлось зажать ей рот.

Не успел. Снизу в межлестничной щели показалась улыбающаяся лысая башка полупросветленного. Его зубастая гримаса источала добродушие, от которого становилось жутко. А затем послышался щелчок. Так бензиновой зажигалкой поджигают кадило, наполненное "гималайкой". Тратя бесценные секунды, я решал: бежать вниз или надевать противогаз. Если бы я выбрал последнее, то неуравновешенная Ринальда была бы обречена.

В этот раз полупросветленному не везло - пламя не вспыхнуло с первой попытки, но после следующего щелчка показался розовый язычок, желающий поглотить траву. Пуля отбросила худое тело монаха от кадила, но, к моему разочарованию, на лице полупросветленного отразилась не боль или досада, а отеческое понимание происходящего. По морде лысого расползлась предсмертная всепрощающая улыбка. Следовало бы размозжить ему башку, как тыкву, ведь эти твари удивительно живучи и, несмотря на развороченную грудину, от монаха еще можно ожидать неприятных фокусов. Но вспоминая о привычке полупросветленных патрулировать парами, я не торопился расставаться со вторым патроном.

Пожарная лестница вывела на парковку. Приоткрыв дверь, я увидел, как по полоскам чудом не стертой разметки ко мне приближался напарник полупросветленного. Шелковые одеяния шуршали по асфальту, и казалось, что тело монаха парит в нескольких сантиметрах над землей. Предупредительно расставив руки, дабы показать, что не держит припрятанной "гималайки", патрульный почти запел мягким, умиротворенным голосом:

- Успокойтесь, не нужно насилия, братья. - Монах держался на расстоянии, чтобы не провоцировать меня. При явственном штиле его одежды колыхались крыльями крупной бабочки, вырывающейся из оранжевого кокона. - Мой брат поплатился жизнью за попытку поделиться счастьем без вашего согласия, я же в обмен на пятиминутную беседу предлагаю наш заправленный внедорожник.

- Лови! - крикнула Ринальда, бросая мне противогаз. Черный, компактный, добротная вещь. - На хер ты лысню безумную слушаешь? Вали его и забирай машину!

Подруга сама надела противогаз, а после, в подтверждение серьезности намерений, перерезала армейским ножом глотку подстреленного монаха. Тот умудрился доползти к кадилу, пока второй хрен заговаривал мне зубы. Хорошо хоть Ринальда пришла в себя, не растерялась. За маской противогаза не различить, что она почувствовала, когда после коротких конвульсий зарезанный ею полупросветленный обмяк.

Несмотря на то, что монах так и не поджег кадило, я все же надел противогаз для перестраховки. Стоящий передо мной полупросветленный хоть и не видел, как добивали его брата, но явно ощутил близкую смерть. Патрульный не бросился на меня, не попытался выхватить из-под оранжевой рясы пистолет, а покорно сложил руки в молитве, наклонил голову и зашептал заупокойную мантру.

- Добро пожаловать в Нирвану, ублюдок! - Лысая голова лопнула арбузом, размалевывая асфальт алыми пятнами.

Следовало торопиться. Другие патрульные могли услышать выстрелы или почувствовать смертельные эманации братьев. Я даже не знаю, на что способны полупросветленные. Например, обещанный джип пришлось заводить, замыкая провода: как и ожидалось, ключа ни в рясах монахов, ни в салоне автомобиля я не нашел. Полупросветленным достаточно лишь приложить ладонь к приборной панели, чтобы машина завелась, а развести огонь силой мысли у них уже не выходит, как и предугадать собственную кончину. А мы, чтобы не приблизить свою смерть, противогазов так и не сняли. В салоне внедорожника монахи развесили амулеты из гашиша, видимо, для таких идиотов, что додумаются положить патрульных, но заберутся в их авто без защиты. На самом деле, дурных хватало. Но не в этот раз.

Мимо пробегали леса, уносясь от нас, как мы удирали от просветления: быстро, бездумно, без оглядки. Между деревьями иногда виднелись остатки человеческих селений, но людей мы там не заметили. Даже патрули полупросветленных встречались все реже и реже.

Несмотря на все достоинства внедорожника, машину мы оставили на ближайшей бензоколонке. Все-таки ехать в противогазе крайне неудобно. Там же Ринальду настигла очередная паническая атака. В подсобке мы наткнулись на два комбинезона без тел. Меж ними лежал пожелтевший от времени огрызок «косяка» с шапкой уголька на вершине. А от курильщиков только комбинезоны и ботинки.

Так бывает. Просветлился человек - и исчез. Иногда и залевитировать может: повисит так день-другой, а потом как туча стечет. Или мигнет вспышкой, сжигая все вокруг. Самовозгорание, значит. Но чаще после "гималайки" люди впадают в отупение и выглядят как спящие с открытыми глазами клинические идиоты. Они вроде еще с нами, но уже осознали всю иллюзорность бытия. Спустя несколько дней, просветленные покидают и последнюю реальность, в основном от голода. Счастливые-счастливые.

"Гималайкой" дивный сорт конопли прозвали из-за его легендарной родины - Шамбалы, спрятанной в гималайских горах. Если верить сетевой мифологии, то из своей последней тибетской экспедиции известный русский врач-офтальмолог вернулся не с восьмью коллегами, с которыми уезжал, а с мешком семян и одним странным помощником. Вели себя ученный и ассистент далеко не адекватно: хоть и на вопросы отвечали впопад, амнезией не страдали, но сдвиги сознания были слишком заметны, особенно настораживала навязчивая доброжелательность и почти монашеская покорность. Странности поведения списали на трагедию, случившуюся в экспедиции, о которой сами ученные старательно отмалчивались. Вернувшихся отстранили от научной и медицинской деятельности, поставили на учет в соответствующее заведение и благополучно о них забыли. Все же не политики или рок-звезды.

Семена, привезенные офтальмологом из Гималаев, оказались конопляными. Вернувшиеся, пользуясь положением недееспособных, безнаказанно развели плантацию под Уфой в загородном доме ученого. "Главное, чтоб не торговали!" – решила местная полиция, зная, кому принадлежит дом. Хозяин плантации с напарником не только не торговали, но даже не курили выращенную траву. Казалось, что растения нужны им лишь для семян, которые из Уфы рассылали почетным коноплеводам за границу в гроверские лавки и растаманам из научной элиты. Чудачества с наркотиками офтальмологу прощали, пока не началось необъяснимое. Если бы от гималайской травы люди обыденно превращались в идиотиков и умирали от нежелания жить, то с наркотиком было бы все понятно - яд и точка! Но левитацию, самовозгорание и еще тучу антифизических феноменов скептики объяснить не могли. Самым загадочным эффектом травы стало «полупросветленние» – не уход в астральные дали собственного мозга, а неудержимое желание приобщить остальное человечество к Нирване. За миссию распространять бесовское зелье адепты «гималайки» получали поистине демонические способности, поэтому как бы спецслужбы не пытались остановить распространение заразы, они безнадежно отставали.

Когда машины спецназа прибыли в загородный дом офтальмолога, плантация уже полыхала. Полиция до последнего утверждала, что злоумышленники намеренно подожгли марихуану. Да и откуда копам знать, что это первые полупросветленные сами наконец достигли Нирваны, попрощавшись жаркими вспышками самовозгорания? Жертвами массового просветления стали две башкирские деревни, пригород Уфы, а также наряды полиции и пожарных, примчавшихся по души «наркобаронов».

Насколько правдивы истории, которые без умолку рассказывала Ринальда, я мог только догадываться. Казалось, что она коллекционировала «гималайские» байки, при этом сама же и выдумывая их. Ведь откуда еще их брать? Ей кроме меня и пообщаться то не с кем, а я про дьявольскую траву попусту не болтал. Ринальда же не круглая идиотка, чтобы выходить с ноутбука в Сеть, полностью подконтрольную полупросветленным? Но про источники баек попутчица молчала, обижалась, если я расспрашивал слишком настойчиво. Дулась, что я ей не доверяю. А если во всем мире остался лишь один человек, с которым можно общаться, то вопрос доверия становится особенно остро. Ради такого можно и попридержать излишнее любопытство.

- В Европе чудо-траву называли "афганкой", несмотря на то, что в уличном сленге это имя уже носил другой, безопасный сорт марихуаны. - Ринальда вернулась к сказкам о «гималайке». Как у Шахеризады, у нее всегда находилась новая история. Наверное, когда байки закончатся, она решится на просветление. И этого момента я боялся больше всего. - Европейцы не связывали траву с русским офтальмологом и Шамбалой, а считали ее происками исламских террористов. Признавая, что первые «гашишные» теракты совершили в Башкирии, а потом на Кавказе, европейцы утверждали, что склоны афганских гор – «родина» травы. Будто бы там ботаники Аль-Каиды вывели смертельный сорт. Легенде поспособствовал сам Усама, выступивший в видеообращении на фоне шишкастого куста конопли. Именно исламисты потом окуривали Париж и Лондон, подтверждая подозрения европейцев. Террористы поджигали траву на пригородных свалках в кучах автомобильных покрышек, дабы усилить дымный эффект. Как правоверные шахиды, они просветлялись вместе со своими жертвами. Евросоюз еще успел внести "афганку" в список биологического оружия, но все понимали, что война проиграна. Но самое смешное не это - а то, что мусульмане, совершавшие массовые экскурсии в Нирвану, становились полупросветленными, буддистами. Представляешь, вот умора! Старался ради одной веры, а в итоге переметнулся в другую. Мушрик, предатель, да и только!

Ринальда опять захихикала, хотя мне последняя реплика не показалась смешной.

- Не важно, кто изобрел эту отраву, - я решил пресечь богохульство, - все равно это наказание Божье за наши многовековые грехи! И нет разницы, был ты мусульманином или буддистом, полупросветленные - это отродье Дьявола, которым нет места в новом мире, в Раю!

- Так это дело рук человеческих, Дьявола или Бога? - не унималась Ринальда. Теологические споры ее по-своему заводили.

Но зная, что в любом случае мне оставаться в дураках, - поскольку так всегда и выходило, - я лишь покрепче сжал руль.

- Все время забываю, - язвительно продолжила Ринальда, - что путешествую с истинным христианином, верующим, что как только на планете останется сто сорок четыре тысячи избранных-правоверных, дым развеется и кошмар прекратится.

Может, это и правда, но только тон, которым заявила очевидное Ринальда, не оставлял мне права промолчать. И в раздумьях, какой бы колкостью парировать подруге, не оставшись в итоге болваном, я чуть не проморгал странный завал на дороге.

Что-что, а магистрали у нас строили на славу! Серый асфальтный питон полз в бесконечность, подбираясь к линии горизонта. Пустыня, что тут добавишь? Иногда лишь положение солнца на небосводе менялось, пока одометр отсчитывал мили, а тут оранжевая баррикада посреди дороги. Автомобиль остановился в нескольких ярдах от натурального могильника: тела в рясах накидали друг на друга, будто бобровую плотину. Здесь нашли пристанище десятка два полупросветленных. Стекла внедорожника удерживали кружащих над трупами мух, но не запах тухлятины, почувствовав который, я тут же пожалел, что снял противогаз.

Пока я решал, что делать со смердящей преградой, снаружи прогремел выстрел. Следом еще один. Пока стреляли в воздух. Машину окружили вооруженные дробовиками мужчины. Не было сомнений, что они изрешетят автомобиль при малейшем намеке на нашу непокорность. Ну хоть сознательные, полупросветленным ружья ни к чему.

- Выйти из машины, положить руки на капот и не делать глупостей! – Небритый мужчина в широкополой шляпе и грязной полицейской форме носил натертый до блеска шерифский значок. Служил ли в полиции шериф до эпидемии «гималайки», я не знаю, но судя по направленным на нас стволам, закон был на его стороне. - Мало ли что нелюди придумают! Никому, кроме Иисуса, нельзя доверять!

- Мы христиане! - попытался я предупредить кровопролитие. Сжимая побелевшими пальцами двустволку, я прикидывал, что даже если мне повезет, то к праотцам я отправлю лишь пару из пятерых. И оставшиеся трое отомстят нам всласть.

Ничего разумнее, чем демонстративно выбросить обрез на асфальт, а потом выполнить приказ шерифа, я не придумал. Ринальда, видимо, не надеялась на мирный исход встречи, потому пришлось прикрикнуть на нее, чтобы она покинула внедорожник. Как и требовал главарь, я положил руки на горячий от солнца капот, и девушка последовала моему примеру.

- Вот и молодцы! - по-отечески похвалил шериф, не отводя от нас дуло дробовика. Несмотря на то, что Ринальду в открытую лапали, унижение спутница снесла покорно, чем наверняка спасла наши жизни. Шериф подбадривал то ли нас, то ли своих друзей: - Верить в царство Иисуса - это правильно! А вот лжерелигии привели к Концу Света! Это кара за безбожие человечества!

Я согласно кивнул и мне вторили мужики, что обыскивали нас. Из найденных вещей они забрали лишь нож Ринальды.

- Добро пожаловать в Братство Сознательных Христиан! - провозгласил вожак, пока ребята досматривали нашу машину. Но стволы от нас все же отвели. - Вы как раз успели к обеду.

Более полугода выжившие божьей милостью счастливчики обитали всемером в замаскированных под барханы трейлерах-вагончиках. Манну небесную им заменили продукты из придорожного супермаркета; распределив, что за чем есть по сроку годности, остатки запасов сознательные христиане спрятали в пустынных схронах. К выживанию они подходили обстоятельно. Если бы не отсутствие бензина, братья бы давно уже убрались из проклятой пустыни, подальше от свалки трупов в оранжевых рясах. За полгода мытарств мужикам удалось отловить семнадцать патрульных и выстроить из их тел устрашающую баррикаду. Почему в куче покоилось нечетное количество полупросветленных, при их привычке патрулировать парами, я так и не спросил.

- Не знаю как, но буддистские бесы чувствуют смерть собратьев за мили, - не прекращая грести ложкой грибной суп, делился хитростями быта шериф. Жирные капли стекали по седой неухоженной бороде, застывая на ней мутными озерцами, но вожаку было не до таких мелочей: - Потому к нашей свалке и слетаются демоны. Как мотыльки на свет. Без такой приманки нам бы ввосьмером не совладать с полупросветленными чертями.

- Ввосьмером?! – удивился я, ведь только что шериф сам рассказывал, что их выжило лишь семеро.

- Ну да, – рассмеялся главарь, - Христос и его семь младших братьев! Больше никого на много миль. А вы откуда?

- С побережья - ответил я и тут же пояснил, - но едем на север. Туда, где не растет "гималайка".

- Бред! – отмахнулся самый грязный из братьев, с косматой редкой бородой и в залапанных очках. - Эта трава морозостойкая. Она мутирует и скоро будет произрастать в океане, как водоросли. Ее даже животные жуют, она стала неотъемлемой частью их рациона! «Гималайка» уже везде.

Разумеется, эти слова были параноидальным бредом, неизбежным при жизни в пустыне. Ведь откуда очкарик мог знать, что творится вдали от его землянки? Но именно подслеповатый умник распланировал расход продуктов на четыре года выживания. Да и с горючкой шериф приврал, видно, чтобы не делиться с нами. Братья христовы копили бензин отловленных патрульных и на последних запасах провизии собирались убраться на поиски другого супермаркета. Если, конечно, к тому времени в сознании не останется только сто сорок четыре тысячи праведников, и мы Вознесемся или построим Рай на опустевшей Земле. Если не считать пессимистичного очкарика, братья мне нравились.

А вот тема "гималайки" не оставила равнодушной Ринальду. Очкарик так увлекся спором с попутчицей, что даже отложил перерасчет пайков, хотя до того только и бубнил о "перераспределении пищевых ресурсов". Большинство легенд, рассказанных Ринальдой, я уже слышал во время совместного путешествия, но когда братья поинтересовались источниками такой осведомленности, она стушевалась. Мужики не унимались, начали проскальзывать угрожающее нотки, и Ринальда сломалась:

- Родители назвали меня Марией. Жила в Иркутске, училась на театрального сценариста, ходила на каток, но до беды довело меня увлечение гроверством, выращиванием марихуаны. Меня интересовала морозостойкая "гималайка", поскольку до того приходилось разводить траву в шкафу на съемной квартире. А тут, если верить Интернету, возможность вырастить добро в нашей мерзлоте в открытом грунте. Я же не для торговли заказывала, просто писать в эйфории любила, стихи в основном. Торчала, одним словом.

Братья неодобрительно покосились на рассказчицу, но Мария-Ринальда поспешила продолжить:

- В Интернете грибницами разрастались сайты, пропагандирующие "гималайку". На них можно было заказать семена чудо-травы бесплатно. Сторонники "гималайки" пролезали на все многолюдные форумы и убедительно рассказывали, что вместо тысяч часов медитации и самосовершенствования можно достигнуть Нирваны, лишь раз подымивши. И говорили об этом умные ребята, с чувством юмора, ники интересные: Шепот Творца, Лунный Зая, Ленивый Тэд, Крюгер-Стилист... На гроверских форумах я подписывалась Ринальдой, да так ею и стала. Первые полупросветленные вещали через Интернет, а я, дура, на радостях под Иркутском целую плантацию "гималайки" высадила, семьдесят кустов.

- А что ж не просветлилась? – поинтересовался очкарик.

- Не успела, - честно призналась Ринальда. - Вся эта интернет-хрень закончилась, когда исламисты окуривали города "гималайкой" «по уфимскому сценарию». ФСБ вычисляло полупросветленных по IP, но как всегда не успевало. Конечно, многих взяли, большинство из них убили, но зараза распространялась быстрее. Мне удалось бежать: с магаданского аэропорта «Сокол» в Канаду, гражданином которой оказался Ленивый Тэд. Уже по прибытии поняла, что Тэд - полупросветленный, и чудом сбежала из аэропорта. И пока я удирала от канадца, мир задохнулся в гашишном дыму. Просветлилась и Африка, и Австралия, и ваши долбаные Штаты. В Денвере я повстречала Уилла и отправилась обратно на север. Бежать действительно некуда.

- Почему ты не сказала, что на севере растет трава?! - не удержался я.

- А смысл? - возразила Ринальда. - У тебя была цель, в которую ты верил не меньше, чем в своего бога. Разве я имела право у тебя ее отнять?

За три тысячи миль я так и не узнал попутчицу. Наши отношения походили на дружеские. Секс Ринальду, как мне показалось, не интересовал. Да и кара "гималайкой" нам наверняка ниспослана из-за всеобщего безудержного разврата. Я бы не отказался покувыркаться с молоденькой русской, но настоящий христианский священник так и не повстречался. Может, кто-то из братства мог бы нас обвенчать, не зря же они себя христианами называют? Но мои мысли о женитьбе прервал звон бутылок.

Один из братьев принес деревянный ящик с девятью бутылками недешевого, а ныне бесценного виски.

- Харе умничать, - прервал нас шериф, - давайте отметим знакомство!

Заветную жидкость разлили в одноразовые пластиковые стаканы. Алкоголь я никогда не чтил, но в тот момент мне меньше всего хотелось отказывать гостеприимным братьям. После первой тут же последовала вторая порция виски. А за ней еще одна. Мне показалось, что мужчины дорвались до выпивки, как дети до конфет, и теперь не в силах остановиться. На возражения, что так быстро я пить не могу, мне в очередной раз наполнили стакан.

- Красивое у тебя имя, Мария, - неприлично сладко похвалил шериф, - как у пречистой Девы, родоначальницы христиан.

Никого не стесняясь, главарь положил руку на бедро Ринальды. Та поняла происходящее быстрее меня: вскочила в попытке сбежать. Ее схватили, ударили несколько раз по лицу, швырнули на пол. Меня огрели прикладом, и я тоже оказался на полу; несколько пар ног лупили меня без пощады. Я слышал, как рвут одежду с моей Ринальды, но не мог даже встать.

Когда с меня, почти бесчувственного, срывали нательный крест, я уже не сопротивлялся.

- Так христиане не поступают, - сказал один из палачей, видимо, оправдывая потерю креста, - Бог сказал: делиться!

Мучимый его шакальим смехом, я чувствовал, как горячие струи покрывают спину, затылок… Но унижение мочой было не так страшно, как то, что они украли мою Шахерезаду. Они насиловали мою Шахерезаду!

Утром все стало только хуже. Всю ночь меня, избитого и связанного, продержали в душном чулане, а с первыми лучами солнца испытания возобновились.

Периодически награждая тумаками, меня выволокли из вагончика на остывший за ночь песок. Истязателей переполняла злоба, и я понадеялся, что Ринальда сбежала от этих скотов. Но надежды не оправдались. Из бархана-вагончика вытащили голую чумазую пленницу. Ее тело покрывали свежие синяки. Из-за кровоподтеков на лице я бы даже не узнал Ринальду, если б не помнил, что других девушек в округе нет.

- Прости, Билл, прости, Билл... - шептала она подобие мантры, стоя на коленях в двух шагах от меня. Шериф держал ее волосы так, чтобы она смотрела на мое избитое тело. - ...прости, Билл...

- Теперь ты поймешь, сука, что я не шучу! - Вожак ухмылялся, глядя на наши страдания.

Споро взявшись за лопаты, двое сознательных христиан вырыли неглубокую ямку, куда после скинули мое избитое тело. На слабые возражения против закапывания в песок, мужики пригрозили размозжить голову лопатой, и я прекратил сопротивление. Хотя вряд ли те неловкие взмахи обессиленными руками можно было назвать «сопротивлением». Над поверхностью садисты оставили лишь голову, как у мусульманских женщин перед побитьем камнями за неверность. Но даже камней на меня пожалели.

Ради дешевого драматизма лопату оставили в полушаге от моего носа. Еще раз больно дернув Ринальду за волосы, шериф прорычал:

- Вот к чему приводит женская глупость! - то ли мне, то ли ей, то ли пастве преподал урок вожак. - Потому и предписывает Господь быть женщине лишь скотиной в доме мужчины. Поняла, тварь?!

Ринальда лишь беспомощно кивнула. Одними губами она беззвучно продолжала просить у меня прощения.

- Усильте наблюдение, мало ли кого эта самка сюда навела. И где она только модем прятала? - Шериф всыпал смачную пощечину Ринальде. Наверное, шоу подошло к концу, так как вожак скрылся в трейлере, таща русскую за волосы.

Судя по перебранке мужиков, моя подруга добралась до ноутбука и вышла в Сеть. Государства еще на заре эпидемии массово запрещали Интернет, как основной рассадник «гималайской» заразы, но «паутина» выжила, благодаря усилиям полупросветленных. Конечно, я тоже не подозревал о модеме Ринальды, иначе бы приказал уничтожить его. Но чувствуя, как пригревает макушку утреннее солнце, я думал, что спасти нас могло лишь письмо на ящик Иисуса. Других вариантов я не видел.

Часть сознательных христиан разбрелась по дозорным постам, остальные скрылись в вагончике с Ринальдой. Мне же осталось смотреть на неотличимые друг от друга холмы и издевательски оставленную лопату. Тень от нее становилась все длиннее, что подсказывало о неминуемом восходе светила. Наверняка мне уже не дотянуть до полудня. Через пару часов мозги попросту закипят, хотя я вряд ли это замечу. От жары воздух буквально плавился, и вера в реальность покидала меня.

Приложенный к губам палец я принял за первую галлюцинацию. Мама в детстве тоже так делала, если я слишком громко разговаривал в церкви. Но передо мной стояла не строгая мама, а монах в оранжевой рясе с идеально-белой улыбкой. Полупросветленный!

- Потерпи, скоро все закончится. - Монах достал небольшой противогаз телесного цвета и надел его на меня. Несмотря на опасения, что там шарик гашиша, противогаз оказался чист. В любом случае, сопротивляться полупросветленному я не мог.

Оставляя следы от рясы, но не от ног, монах прошелестел одеждами к вагончику с Ринальдой. Буднично, словно молочник, полупросветленный постучал по ржавой металлической двери и, казалось, растворился.

Полуголые христовы братья, держа наготове дробовики, вывались из вагончика. Глянули на меня, не сбежал ли, и, не заметив обновки, принялись высматривать, кто же стучал в дверь. Но события за моим затылком отвлекли их:

- А куда Том и Дятел тащат мешок с "гималайкой"? - спросил очкарик у шерифа.

- Твою ж мать! - вырвалось у вожака и, плюнув себе под ноги, он бросился туда, куда мне уже обзора не хватало. Но и без того я отлично слышал выстрелы и матерщину со стороны дороги. Пока оттуда доносилась какофония, монах проник в вагончик.

- Эти укуренные ушлепки подпалили свалку из трупов с мешком гималайки! Надеюсь, другие ребята сообразят что к чему! – Ругань шерифа была все ближе и ближе. И тут же взволновано: - Майкл, бегом за противогазами. Майкл! Майкл! Э, черт!

Чуть не споткнувшись о мою голову, шериф подбежал к вагончику, дернул за дверь, но та не поддалась. Главарь налег посильнее, но дверь осталась нерушимой. В панике убегая от надвигающейся тучи «гималайского» дыма, шериф отбросил ружье и взял разгон, чтобы плечом, как тараном, снести преграду. Но тут дверь распахнулась, и на пороге шерифа встречала не взбалмошная Ринальда, а полупросветленный с сияющей улыбкой.

От удивления вожак застыл, так и не побежав. Лысый монах прошуршал к сознательному христианину, не спеша достал из складок рясы косяк, подкурил его, сделал глубокую затяжку. От страха некогда лихой шериф обмочился и смотрел на полупросветленного покорным взглядом кролика перед удавом. Когда лысый целовал шерифа с полным ртом дыма, казалось, что вожак испытывал эротическое удовольствие. Но уже через секунду тело брата христова обмякло и опустилось на песок. Ничего необычного, так просветлялось большинство, - через несколько дней сдохнет от истощения.

Когда монах приблизился ко мне, я решил, что следующая затяжка моя. Больше всего занимала в тот момент брезгливость от мужского поцелуя, а не близость просветления. Но лысый глубоко затянулся косяком и принялся рыть песок. Банально, без всякой магии, стоящей рядом лопатой, той самой, которой меня и зарывали. К тому моменту, когда меня освободили, небо уже затянуло густым черным дымом, от запаха которого спасал лишь противогаз.

Как заправский землекоп, монах вытащил изо рта дотлевающий чинарик и растоптал его в песке. Отбросив лопату, полупросветленный почти умоляя попросил:

- Мне нужно всего пару минут. Я обещаю, скоро все закончится. - После этих слов он ушел в вагончик с Ринальдой, оставляя меня посреди дымной тьмы.

Полупросветленные, как истинные буддисты, никогда не врут. Буквально через минуту из трейлера донесся выстрел. Схватив лопату, я голышом поспешил на помощь Ринальде.

Она забилась в угол чулана, в похожем ночью держали и меня. Тоже голая. В одной руке дымился «косяк», в другой - моя двустволка. Белая струйка подымалась лишь из одного ствола.

Словно перед алтарем, возле Ринальды склонился монах. Дыра в его лысой голове не уменьшала величия позы. Он молился моей Шахерезаде даже после смерти.

- Это Ленивый Тэд. Он наконец-то меня нашел. - В ее голосе не чувствовалось эмоций, одна усталость. Ринальда говорила со столь ледяным безразличием, что я побаивался, не успела ли она просветлиться или попросту сойти с ума. Но хоть как-то пререкаться с ней мне мешал противогаз. - Я так устала бегать, Билл, я так устала. Я ухожу. У меня есть выбор, которого в принципе нет. Ведь мы все иллюзорны! Мы тупиковая ветвь эволюции сознания. Мы не можем созидать и постигать Нирвану. Кому-то это надоело: мучить нас, мучить себя, ведь мы частицы породившего нас сверхразума. Он решил все перезагрузить и освободить место новой расе. Не будет сто сорока четырех тысяч избранных. Мы вымрем все до единого, как некогда динозавры. Механизм запущен - мы бессильны. А я устала. И никто не сможет мне помешать. А ты верь во что хочешь. Прощай.

Даже не пытаясь отговорить попутчицу, я вышел из вагончика, не выпуская из рук лопаты. Уже посреди песка меня догнал шум выстрела. Я ни секунды не сомневался, что моя девочка сделает правильный выбор и предпочтет смерть тела гибели души.

Но для радости времени не оставалось. Нужно еще отыскать в дыму залежи провизии и горючки пустынных сатанистов, прикрывавшихся именем Христа. Тем более что Ринальда засветила лагерь в Интернете, да и смерть полупросветленного наверняка почуют патрульные. Нужно собираться и мчать подальше от проклятого места. Успеть прорваться сквозь толпы монахов к Канадским озерам, а там и к ледникам Аляски, где точно не прорастет никакая "гималайка". Бежать от Нирваны со всех ног, пока нас, сознательных, не останется сто сорок четыре тысячи. И тогда то ли спустится к нам Христос, то ли рабы его Вознесутся на небеса, то ли мы наконец опомнимся и построим Рай на опустевшей Земле.