Он слышал крик. Отчетливый женский крик. Замер, прислушиваясь и глядя себе под ноги.

Графитово-черная тень словно пожирала пространство, разрастаясь, отламывая все новые куски асфальта, втягивая в себя лоскуты других теней, безопасно-серых, сизых, лиловых и антрацитовых. Среди оттенков ночи она единственная была тьмой, во всей ее первозданности. Словно провал в иную реальность, брешь в материи знакомого мира, тень лежала у ног Тима, словно всматриваясь в него, как он — в нее. В рваных краях угадывался человеческий силуэт. Тим шевельнулся — тень, едва заметно пульсируя, сдвинулась, потеряв очертания.

— Кыш, — сказал он неуверенно. Тень замерла, чуть прижавшись к его ногам. А может, просто ветер качнул небольшой фонарь у входа в вечно закрытый бар на углу.

«Это сон, — напомнил себе Тим. — Сон». Этот перекресток, тускло поблескивающий шарик барного светильника. Густые сумерки. Гулкая пугающая тишина. Все это он уже видел. Его сны всегда начинались отсюда. Можно было сейчас пойти дальше по улице, заглянуть в любой дом и попасть в сон, не такой предсказуемый и, может статься, более интересный. В двухэтажном особнячке — верх деревянный, низ из выщербленного красного кирпича — на втором этаже была дверка в очень… динамичный сон, в котором фигурировала Натали, двадцатилетняя соседка Тима, ее подруга Эмма, какая-то длинноногая темнокожая модель и много черного шелка. А главное — никаких теней.

Но после этого сновидения Тим всегда просыпался совершенно выжатым, Натали еще пару дней, встречаясь с ним на лестнице, смотрела с интересом и подозрением, а недавно обзавелась подругой-мулаткой.

Посмотреть, не поселилась ли эта самая мулатка в квартире на втором этаже, было заманчиво, но завтра Тиму предстояло сдавать проект. Гудящая голова и ватные ноги — не самые лучшие помощники при общении с начальством.

Тим отлично знал большинство своих снов. В ближайших домах селилась всякая муторная дрянь. За дверями длинного дома с баром на углу обнаруживались мутанты, зомби, учительница родного языка из начальной школы и комната алого бархата, полная изрисованных «неудами» дневников; черноволосые азиатские девочки с меловыми лицами и скрипучими голосами; трупы на крюках для мяса и несколько вариантов рабочего места, включая тот прикольный сон, где все в офисе медленно затягивает в оживающий пасьянс «Паук».

Иногда Тим заглядывал туда, но чаще предпочитал исследовать новые двери. Нужно было всего лишь побыстрее идти, не оглядываясь, насвистывая что-нибудь незамысловатое. Потому что стоило остановиться — и под ногами, словно выступившая из трещин в асфальте ртуть, разливалась тень.

Но Тим слышал крик. Он определенно слышал крик. Иначе зачем он остановился бы, позволив черноте захватить полтора метра дороги у своих ног.

И тут…

Тим едва не подпрыгнул. Подпрыгнул бы, если бы ботинки, словно в смолу, угодившие в густую черную лужу тени, не приросли к асфальту. Его собственный крик прозвучал одновременно с тем, прежним, женским, который он уже слышал минуту назад. И все потому, что во тьме под ногами открылись и уставились на него два круглых желтых глаза.

Но бежать Тим бросился только после того, как чуть ниже, почти под самыми подошвами, темнота треснула — пасть, полная мелких белых клыков, приоткрылась, ботинки Тима тронул розовый раздвоенный язык.

В одно мгновение обретя силы, Тим рванул по улице, стараясь не смотреть под ноги.

Он был уверен. Он мог поклясться на чем угодно — только подложите под руку, — что крик, который он слышал, раздался оттуда, из теневого пятна. Он бежал, не оглядываясь, не сбавляя темпа, даже когда дыхание сбилось и нестерпимо закололо в боку.

Однако тень не преследовала его. Она осталась на асфальте возле фонаря у двери запертого бара. Широко улыбаясь клыкастой пастью, тварь выпростала из пятна длинные передние лапы, уцепилась за бордюр и подтянулась, вытягивая из тьмы остальное — мощные плечи, бугрящиеся мышцами, словно кипящий гудрон; длинные задние лапы. Тень размяла затекшие конечности, потянувшись, одновременно принюхиваясь. Ее острые уши, похожие на клочки тумана, ловили звук удаляющихся шагов.

Существо в два гигантских прыжка оказалось на крыше дома. В окне мелькнула недовольная физиономия какой-то старухи, похожей на учительницу, и тотчас исчезла, когда существо заглянуло за ставень, скалясь в насмешливой улыбке.

— Кыш меня, кыш! — Старуха начертила щепотью в воздухе несколько знаков и торопливо задернула шторы. Существо, ловко цепляясь длинными когтями за выступы в стене, неслышными прыжками двинулось за Тимом.

Он бежал. Уже не так резко, как пару минут назад. И не слишком далеко продвинулся — такова была природа сна: чем быстрее бежишь, тем больше времени тебе понадобится, чтобы покрыть расстояние, скажем, до ближайшей незапертой двери. Потому что все двери, в которые Тим дергался и стучал, неизменно оказывались заперты. Он бывал за каждой из них не раз и не два, и всегда было открыто. Но сегодня… сегодня он рвал на себя дверные ручки, грохал кольцами и молотками, но из-за двери слышались лишь торопливые шаги его сновидений да тихое «Кыш меня, кыш». Словно не он сдал им эти убогие квартирки на обочине своего сознания, словно не он поселил их здесь, позволив существовать.

Тим слышал ее. Тень. Существо кралось по стене, с легким скрежетом цепляясь за карнизы и водосточные трубы железными когтями. Он слышал глухое насмешливое урчание. Тварь была уверена, что он легкая добыча.

— Кыш! Кыш меня! — закричал Тим, в последнем рывке пытаясь оторваться от преследователя. Споткнулся, упал. На четвереньках подполз к вечно закрытой двери бара. В оконце матового рельефного стекла ему почудился отблеск света.

— Пустите! Я хочу войти! Откройте! — прохрипел он, приваливаясь к створке двери. Тварь спрыгнула на траву ровно посередине лужайки перед входом в бар. Зарычала, зло хлеща себя хвостом по бокам.

— Впустить вас? — переспросил из-за двери тихий голос.

— Да, я хочу войти! Откройте! Скорее!

— Вы хотите войти?

— Да, мать вашу, да!!! Я хочу войти в этот гребаный бар! — заорал Тим, из последних сил ударив кулаком в дверь.

Створка шевельнулась. Тварь приготовилась к прыжку. Но чьи-то руки — о, слава Морфею, это оказались обычные человеческие руки — втащили Тима в пахнущую пылью и брагой темноту.

— Добро пожаловать, — улыбнулся хозяин, зажигая лампу. Тим облегченно выдохнул. Перед ним стоял мужчина в темно-зеленом свитере крупной вязки и простых шерстяных брюках. Светлые голубые глаза хозяина остановились на испуганном лице Тима.

— Виски? Коньяк?

— Кофе, — прохрипел Тим. — Мне очень-очень нужно проснуться.

Зверь ударил лапами в створку двери, так что с потолка посыпалась какая-то труха.

Тим открыл глаза, испуганно сел на кровати.

— Блин, напугал же ты меня, — проговорил в полутьме женский голос. Из коридора лился слабый свет.

— Я не нашла выключатель. А лампа над зеркалом совсем тусклая.

— Лампочку надо поменять. Перегорела вчера — ввернул что было. А почему ты здесь?

Натали отвернулась, позволив Тиму без смущения встать с постели и одеться.

— Дверь была открыта, — пробормотала она. — Я подумала, вдруг что случилось. Вошла. А ты лежишь такой, как мертвый. И над тобой глаза. Ну, вскрикнула…

Тим с облегчением потер лицо руками и расхохотался.

— Так это ты кричала. А где… глаза? Корсар! Корсар! Кис-кис…

Большой дымчато-серый кот прыгнул на колени к хозяину, обиженно покосился на незваную гостью и тотчас замурчал, прикрыв глаза.

— Перепугал меня твой котяра. Он всегда у тебя так в изголовье сидит?

Тим снова невольно улыбнулся. Вот и вся разгадка — он забыл закрыть дверь. Кот, по своей привычке заботиться о неразумном хозяине, явился на подушку и попытался его разбудить. Потом вошла Натали и закричала. А подсознание перемешало все это, соорудив сон с чудовищем из тени.

— Как насчет кофе? — Натали улыбнулась, снимая плащ.

— Почему нет? На свою электричку я уже опоздала, так что сегодня поеду ко второй паре.

Никто не кричал. Натали махала ему из окна на втором этаже. Даже в небольшое окошко, наполовину закрытое шторой, было видно, что на ней из одежды только бархатка с медальоном на шее. Тим махнул ей в ответ, надеясь, что к черной ленточке с серебряной звездой прилагаются и сетчатые чулки.

Словно прочитав его мысли — а как иначе, ведь здесь она лишь часть его сна, послушная воле хозяина, — Натали уселась на подоконник, демонстрируя ножки в черных чулках, кокетливо склонила голову на плечо. Тим остановился всего на мгновение, залюбовавшись ею. Но этого оказалось достаточно, чтобы чернильная тьма под его ногами улыбнулась и уцепилась за асфальт когтистой лапой, выбираясь из самой себя, приобретая знакомые зловещие очертания.

Тим не стал дожидаться, пока тьма сгустится и бросится за ним. Хозяин бара уже ждал его за приоткрытой дверью, до которой было каких-то двадцать шагов.

Даже не запыхавшись на этот раз, Тим вбежал в бар и захлопнул дверь.

— Как обычно? — Хозяин ловко плеснул из бутылки в низкий стакан. Бросил в янтарные отблески пару кубиков льда.

— Сегодня опять проснетесь, не пригубив, — усмехнулся он. — Такой неглубокий сон — признак проблем со здоровьем.

— Не забывайте, любезный, — насмешливо, в тон ему, ответил Тим, — что вы лишь часть этого сна. Стоит мне от него избавиться и начать видеть обычные здоровые сны, и… неизвестно, где вы окажетесь.

Хозяин пожал плечами, вытер громадные пятерни о зеленый свитер, всем видом демонстрируя, что будущее за пределами этого сна его совершенно не интересует.

За дверью рычала и скреблась тварь, то и дело с разбегу ударяясь в дверь всем телом.

Тим пригубил виски.

— Нет, сегодня я не намерен просыпаться рано, приятель. Меня на втором этаже соседнего домика ждет такой… глубокий сон, что я просто обязан проснуться отдохнувшим и свежим, как младенец.

— Зная крошку Натали, я поставил бы свой бар, что вы проснетесь с тяжелой головой и совершенно без сил… — Хозяин приблизился, поднял в громадной лапе бутылку, предлагая повторить.

— Отчего же не поставите? Я приму ставку… — отсалютовал вновь наполненным стаканом Тим.

— Потому что я знаю, что эту ночь вы проведете совершенно иначе, — спокойно заверил хозяин, отставляя бутылку. Тим почувствовал, что все тело налилось невыносимой тяжестью. Он не мог пошевелиться, не мог двинуться с места. Хозяин обошел стойку, улыбаясь все шире, пока нижняя его челюсть не поехала куда-то в сторону, раздваиваясь, превращаясь в жуткие жвала. Вязкая слюна капала с них на зеленый свитер, который хозяин все тер и тер своими громадными лапищами. В глубине его горла, теперь открытого взгляду, что-то булькало и клокотало, а в глазах отразился такой голод, от которого у Тима самого заныло в животе.

— Я подарю вам настоящий сон, — пробулькало чудовище, приближаясь. — Самый глубокий, самый долгий…

Тим зажмурился, втайне надеясь проснуться, но осознавая, что, скорее всего, не проснется больше никогда. И тут хищная тьма, беснующаяся за стеной, вновь ударила всей массой в дверь. Во все стороны полетели щепки и обломки досок. Хозяин дико зашипел, оборачиваясь к противнику. И в тот же момент пасть с тысячей мелких клыков разверзлась во всю ширину, распахнувшись от истертого пола до потолка, заполнила собой все пространство между стойкой и дверью и…

Тим со стоном дернулся на кровати, вырываясь из лап сновидения. На горле, придавив горячим пушистым животом, устроился Корсар, и Тим не с первого раза сумел уговорить кота сдвинуться, позволив хозяину сесть на кровати.

— Ну и вид у тебя, — Натали вышла из ванной, завернутая в одно короткое полотенце. — Ты что, уснул, пока я принимала душ?

— Задремал, — со стыдом признался Тим. — Даже дрянь какая-то приснилась.

— Да-а, — разочарованно протянула девушка, но все же сняла полотенце и бросила в кресло. — Герой-любовник из тебя так себе. Хотя, может, это из-за того, что ты много работаешь последние недели. Давай съездим куда-нибудь в выходные? Снимем домик… Будем купаться… Блин, Тим, твоего придурошного кота опять тошнит под столом! Шерсти нализался, вот и…

Натали забралась в кровать, с укором глядя на неподвижно сидящего Тима. Он нехотя поднялся, поплелся в ванную за салфетками и совком. Включил свет.

Корсар виновато сидел над спрессованным в кошачьем желудке комком шерсти. Тим пригляделся — это были скрученные и перемазанные кровью зеленые нитки.