В жизни почти каждого бывало так, что всё катится под откос. Иногда это ведущий прямиком в Токийский залив кювет скоростной магистрали неподалёку от портового города, а иногда северо-западный склон величественной Фудзи, способный утопить в море деревьев. И если в первый раз ничего не вышло, то из зелёных волн Дзюкая^[1] не выплыть без должного желания. Его-то у Цушимы и не было. Заливать горе алкоголем не помогало даже на первых порах, его было недостаточно, чтобы хоть ненадолго погрузиться в пучину безмятежного беспамятства — даже после хорошей пьянки Сюдзи просыпался в холодном поту. С ощущением застревающей в горле воды, мешающей дышать. Вскакивал от оглушающего скрежета металла и женских криков. А ещё Цушима Сюдзи больше не садился за руль даже трезвым.

До того, как дороги привели его в Аокигахару^[2], они же помогли ему добраться до ближайшего дилера. Наркотики — не алкоголь, они топят сознание чуть лучше, но полностью заглушить воспоминания так и не удалось. Поэтому Цушима понял, что не только не выплыл из своего горя, но ещё и отдалился от мира, словно отгороженный от него толщей воды. Такой же, как в Токийском заливе. Но тогда, недалеко от одного из парков, Томиэ ещё была с ним, а сейчас юноша остался совсем один. Без возлюбленной, без работы и средств к существованию — их он прожёг в барах и у торговцев. Оставалось ли что-то в его мире, разрушенном этими невзгодами, словно Хонсю — Санрико^[3]? Поэтому пришлось признать, что Цушима Сюдзи так и не выплыл, а пошёл ко дну, просто чуть позднее, чем должен был.

Чтобы избавиться от цепких взглядов местных работников, к поездке до Аокигахары Сюдзи подготовился — нацепил самую доброжелательную из своих улыбок и захватил дешёвую цифровую мыльницу. Весёлый турист в лёгкой одежде и с небольшой сумкой через плечо вряд ли привлечёт внимание небезразличных людей, вообразивших себя спасателями. Смерть виделась ему необратимым финалом течения жизни; река неумолимо заканчивается водопадом на карте. Цушима должен был погибнуть вместе с Томиэ, доверившейся сесть к нему в машину после застолья. Может, Ад после смерти был для него недостаточным наказанием, и боги оставили его в живых, чтобы он сполна вкусил отчаяние до того, как попадёт в объятья костлявой? Это было слишком жестоко, и раз уж судьба распорядилась иначе, пришлось брать дело в свои руки.

«Ваша жизнь является бесценным даром от ваших родителей.

Подумайте о них и о вашей семье.

Вы не должны страдать в одиночку.

Позвоните нам.

22-0110»

Эту надпись Цушима даже сфотографировал.

— Молодой человек, не стоит оскорблять мёртвых камерой, — вмешавшийся старик, казалось, появился из ниоткуда, после чего оглядел гостя леса с головы до ног.

— И пугать живых подробностями смерти тоже не стоит.

— Да, да, прошу прощения, — руки примирительно взмыли в воздух, после чего Сюдзи закинул фотоаппарат в сумку. Ничего подозрительного, обычный турист. Дед, впрочем, тоже снял с себя подозрения: не растворился в воздухе, просто направился к магазинчику неподалёку. Никакой призрачной романтики! Хотя это даже к лучшему.

Несмотря на репутацию Дзюкая, верить в то, что самоубийцы оставались плутать среди деревьев, ему не хотелось бы. Продолжать существование в мире, отвергавшем его снова и снова, казалось ему невыносимым. Своё будущее он уже загубил, а для того, чтобы слезть с наркоты и привести жизнь в порядок, ему не хватало ни силы воли, ни желания. Поэтому перспектива блуждать в огромном промозглом лесу неприкаянной душой без возможности умереть его ну совсем не прельщала.

Но если бы те, кто бегут из этого мира, не могли найти покой в море деревьев, стал бы почтенный Цуруми Ватару^[4] ссылаться на Аокигахару как на идеальное место для того, чтобы покончить с собой?

Мелкие камеры, развешенные у туристической тропы, Цушима приметил сразу. Поэтому пришлось пройти довольно много, чтобы наблюдатели не успели до него добраться — сначала по дороге, а потом плутая по нетронутой людьми природе, хаотично меняя направления. Он даже утомился, а усталость как способствовала тому, чтобы поставить точку на последней странице своего романа, так и сбивала с толку. Вдруг что-то не получится? Выйдет недостаточно хорошо? Нет, уж на то, чтобы завязать петлю, сил у него должно хватить. Величественный лес и правда поражал своей тоскливой, но могучей красотой. Уходил вверх неприступными стенами решений тех, кто остался в Дзюкае, и пьянил голову, если долго смотреть вверх. Хотелось раскружиться на месте, упасть в объятья густого мохнатого мха, и мыслями унестись далеко-далеко. Словить передозировку и умереть, наслаждаясь природой.

Но это был слишком ненадёжный способ. Верёвка и высокая ветка — вот что нужно. Даже пистолет может дать осечку, а облажаться с выбором дерева ещё умудриться надо.

Поэтому подобрать молодую сосну с крепкими ветками труда не составило. Сюдзи подошёл к ней, обвязал поблёскивающей атласной лентой, тянущейся от куста у самой тропинки. Да, кому-то он хлопот доставит, но уж пусть лучше работники знают, где и что именно они скоро найдут. Хотя бы напоследок он сделает настоящее доброе дело и самую малость облегчит жизнь местному патрулю. Глубокий красный в длинных пальцах смотрелся так хорошо, что на миг Цушима усомнился, не стоило ли захватить с собой опасную бритву. Но нет — это было больно, а в его жизни и без того боли хватало, поэтому смерть от удушья казалась менее болезненной и более быстрой, чем, к примеру, от нескольких горстей транквилизаторов.

Верёвку он проверил ещё дома, а вот ветку — сейчас: забрался на неё, попрыгал, держась за сук выше, и даже спрыгнул, ухватившись за шершавую кору. Резкая нагрузка и его вес не вызвали даже треска, и потому можно было приступать к финальным аккордам.

«Надеюсь, ты не осудишь меня, Томиэ», — пронеслось в голове напоследок. Никаких записок он не оставил, ведь и наследовать было нечего, а прощаться — не с кем.

- Пожалуйста, не делай этого!

И всё пошло не по плану. Вместо красивого и драматичного ухода Сюдзи не шагнул, а свалился в неизвестность, оборачиваясь на не вписывающийся в его виденье идеального самоубийства голос неподалёку.

Была ли жизнь после смерти, есть ли мифический свет в конце тоннеля, проверить не удалось: вместо врат Ада Цушима увидел сначала подсвеченные солнцем и оттого словно горящие медно-рыжие волосы, а потом смог сфокусироваться и на лице незнакомого человека.

— Вот чёрт, — удалось лишь прохрипеть, звуки застревали в горле, вызывая кашель. Рука нащупала безжизненно повисшую на шее верёвку. Точно, он же пытался повеситься. Пытался — ключевое слово.

— Честно говоря, это не то, что я надеялся услышать, но ты хотя бы в сознании.

Подоспевший не вовремя мужчина протянул руку, предлагая встать, и отказываться от приглашения смысла не было. От резкого подъёма закружилась голова, а потом Сюдзи и вовсе зашёлся кашлем. Повисший в лесной свежести запах сигаретного дыма отдышаться явно не помогал.

— А на что ты надеялся, вытаскивая из петли человека, явно решившего себя убить?

— Формально... Из петли я тебя ещё не достал.

Ладно, такой подход ему понравился. Цушима даже рассмеялся добродушно, выбираясь из этой самой петли. Как он и подумал, верёвка была обрезана чуть выше затянувшегося узла.

— Мне не нравится этот бесполезный галстук, — раз уж так получилось, свою неудачную попытку умереть юноша закинул в сумку, чтобы не мусорить.

— Так как запасной у тебя нет, я бы предложил выбраться из леса до того, как стемнеет, — спаситель ещё немного помялся и добавил, — Ода. Ода Сакуноске.

— Ты уже и это успел проверить? Кажется, я начинаю верить в здешних злых духов, — раздосадованно протянул он. — Цушима Сюдзи, кстати.

Ода лишь развёл руками — это и привлекло внимание к его внешнему виду. Полицейская форма натолкнула на логичную мысль о том, что перед ним страж порядка, но высказывать вслух Сюдзи это не стал — слишком очевидно. Оперативно у них тут работают. Или же тот дед сдал его, раскусив слишком простой обманный манёвр.

— Говоря о злых духах... Именно поэтому я и предлагаю убираться отсюда поскорее, — Ода выглядел слишком серьёзно для взрослого мужчины, который работает в полиции. Но они здесь все, скорее всего, до жути суеверные. Чаща и правда нагоняла мрачные настроения.

— Не верю я в духов и прочие бабушкины сказки, но, так уж и быть, согласен с тобой. Не хочу плутать в лесу во тьме или сидеть здесь холодной ночью, ожидая милосердную смерть от голода, — в желудке так некстати заурчало, поэтому он обречённо вздохнул и кивнул в сторону ленты, ведущей обратно к тропе.

— Даже мы сами предпочитаем не патрулировать лес по ночам, но это, разумеется, из соображений безопасности. Один неверный шаг — и можно закончить свёрнутой шеей, а уж сколько неосторожных людей с переломами нам приходилось отсюда на носилках вытаскивать!

Действительно, лес был устлан не только мхом и мелким кустарником. По земле тут и там вились похожие на гигантских змей корни, то и дело прячущие под собой ямки. Их хватало сполна, и даже те провалы, что не были прикрыты корнями, заметить было проблематично.

— Ладно, полицейский Ода, убедил. Идём.

И всё бы ничего, но спустя несколько десятков шагов путеводная лента, показавшая дорогу до последнего пристанища Сюдзи, обрывалась, утыкаясь в самшитовую поросль. Кажется, к этому кусту Цушима и привязал ленту раньше, но все кустарники были так похожи, а тропинки за этим не наблюдалось — только частокол высоких сосен, разбросанных по густому зелёному ковру. Куда ни глянь, во все стороны, на сколько хватает взгляда, разливалось море деревьев.

— Понимаю, вопрос глупый, но ты её не перевязывал? — Сюдзи в замешательстве даже проверил, точно ли лента была закреплена на стволе этого деревца.

— Ты сам на него ответил, Цушима, — только и смог развести руками его вынужденный товарищ по несчастью.

Нет, судьба определённо решила его наказать за все грехи последних месяцев, но даже для него потеряться в Аокигахаре было слишком жестокой мерой. Разве не так?

— Я примерно помню направление, по которому шёл. Обещаешь не отставать и не убегать, пока мы не выйдем на тропу?

— Смерть в этом чудном месте я представлял себе явно не так, поэтому по рукам. Веди, командир.

А сумерки и правда стремительно надвигались — солнечный свет пробивался откуда-то сбоку, бросая причудливые тени. В лесу темнело быстрее, чем в городе; густая чаща словно впитывала освещение в себя, торопясь скорее погрузиться в темноту. Отдохнуть от людей и впустить в лес последнюю ночь для своих отчаявшихся гостей.

— Не сомневаюсь, что у уважающего себя полицейского, борющегося со смертью и злыми духами, есть с собой фонарь.

— Разумеется, — кивнул Сакуноске и этот самый фонарь расчехлил.

Судя по всему, он понадобится им раньше, чем хотелось бы — темнело слишком быстро. И если в глаза это ещё не особо бросалось, то воздух определённо стал более зябким и прохладным. Оставалось надеяться, что выберутся они до того, как их окутает ночной холод, ведь к такому юноша не был готов, рассчитывая к этому моменту быть на том свете.

Даже болтливому Цушиме не очень хотелось разговаривать, да и о чём можно говорить с человеком, увидевшем его в момент наивысших слабости и смелости? К счастью, новый знакомый оказался молчаливым, и то, что обычно раздражало в людях, сейчас играло ему на руку. Молчание не казалось неловким — естественное, не вызывающее дискомфорта, оно идеально вписывалось в этот конвой к жизни и цивилизации.

— Ты же понимаешь, что я могу вернуться сюда завтра или закончить всё, как только доберусь домой? — всё же Сюдзи заговорил первым, когда лесная тишина стала уж слишком давящей.

— Или же ты выберешься отсюда, хорошо поешь и отдохнёшь, а завтра решишь, что всё, с чем ты пришёл в Аокигахару, уже не имеет значения. Жизнь не просто так дарит тебе второй шанс.

«Третий», — но об этом Оде знать не нужно. Оставалось только многозначительно хмыкнуть и развести руками.

— Не думаю, что после того, как наша славная прогулка закончится, мои проблемы уйдут в прошлое вместе с этим чёртовым лесом, — вздохнул несостоявшийся самоубийца.

Вечерело. Дзюкай впитывал в себя время, как губка воду, иначе чем объяснить, что уже так поздно? Ко всему прочему, связь в этой чаще не ловила от слова «совсем», и если бы индикатор мог, то он ушёл бы в минус. С другой стороны, отсутствие сети избавляло от соблазна вылезти в интернет, чтобы скоротать время — риск переломать себе все ноги, угодив в дыру в земле, снижался настолько, насколько можно.

Ода зажёг фонарь до того, как темнота стала совсем густой. Она пролегла между деревьев синеватыми тенями, скрадывала видимость и прятала линию горизонта.

— Тебе, наверное, холодно, — не спросил, а констатировал полицейский, и до того, как Цушима ответил, что этот гениальный сыщик угадал, он выбрался из форменной куртки, которую и накинул ему на плечи.

— Не стоило, — буркнул Сюдзи, но руки в рукава просунул, кутаясь в плотную ткань.

— Это тоже не то, что я надеялся услышать, — Сакуноске дружелюбно улыбнулся, словно и не удивлённый такой реакцией.

— Твоя взяла, сдаюсь. Спасибо.

Мрачный воздух, казалось, становился более вязким, словно хотел замедлить спутников. Это только игра воображения, но Цушиме отчётливо казалось, что двигаться так же быстро, как раньше, он не может, и дело даже не в голоде и усталости.

— Большинство людей, приходящих сюда, остались совсем одни и потому не знают другого мнения о своей ситуации, кроме собственного. Поэтому проблемы и кажутся неразрешимыми, — чтобы передохнуть, Ода прислонился спиной к крепкому сосновому стволу, и взглянул на собеседника не то с интересом, не то с ожиданием продолжения разговора. В их работу входили и беседы с суицидентами, ведь государство не зря вкладывало кучу денег в профилактику самоубийств в Аокигахаре. Поэтому работники, местные торгаши и просто добровольцы были надрессированы на то, чтобы хоть как-то успокоить тех, кого смогли остановить.

— У меня не осталось никого и ничего, и всё это я уничтожил своими руками. Вот встреться ты мне несколько месяцев назад, может, шансы бы ещё были, но сейчас мне нет смысла возвращаться.

— Неужели даже близкие люди не могут поддержать тебя? — поразился Сакуноске, поигрывая фонарём. Свет терялся между деревьев, вился по земле и ускользал в небо, прячущееся за кронами.

Отвечать сразу не хотелось, но, наверное, иногда стоит выговориться. Особенно тогда, когда всё уже решено. Может, тогда и уходить будет не так тяжело.

— Самый близкий человек погиб по моей вине, а остальное я разрушил после этого.

— О... — полицейский растерянно замолчал, а после уставился куда-то вверх и тяжело вздохнул, не сразу продолжая говорить. — Честно говоря, я сюда тоже из-за этого пришёл.

— Да ладно? — только выпалив это, Цушима понял, насколько неуважительно это прозвучало, и поэтому неловко засопел. — То есть, я хотел спросить, ты что, тоже умирать собрался, а я испортил твои планы?

— Нет-нет, — он даже усмехнулся, качая головой. — Я решил работать здесь после того, как моя девушка покончила с собой в Дзюкае.

Тишина стала ещё более давящей и неловкой.

Атмосфера гипнотизировала, и Сюдзи далеко не сразу решил поделиться грузом, висящем на сердце. Отсутствие звуков нужно было хоть как-то заполнить, потому что лесное безмолвие поражало — ни естественных шумов, ни криков ночных птиц, ни шёпота ветра в деревьях. Лес самоубийц будто бы поглощал всё, что могло сбить путников со своих мрачных мыслей, чтобы не отвлекались от главной цели своего визита.

— Мы вылетели с дороги, потому что я не подумал о своей девушке, когда садился за руль пьяным. Да, я и о себе не думал, но как я мог забыть о её безопасности? — безжизненно вздохнул Цушима, сцепив руки за головой. Хотел бы он добавить что-то ещё, как смутное ощущение, похожее на чей-то пристальный взгляд, заставило его напрячься. Вряд ли это был зверь, не мог же он совсем бесшумно подкрасться к двум людям? Но чувство не пропадало, морозило вдоль позвоночника, и в итоге пришлось обернуться. Ни зверей, ни заплутавших путников. Только вспыхивающие то тут, то там огоньки: их холодный свет бросался в глаза, так контрастно прорезая мрак, словно солнечные лучи, просачивающиеся в комнату сквозь дыры в тёмных плотных шторах.

— Что там? — новый знакомый вынужденно проследил за его взглядом и полоснул по зарослям светом фонаря. Огоньки тонули в нём, растворялись, но зажигались где-то поодаль, чтобы не конкурировать с неестественным освещением. Хотя и это естественным назвать было сложно... — А. Светлячки.

Ода и бровью не повёл, но от дерева неохотно отлип, бурча про то, что они и так уже засиделись. Идея продолжать путь казалась логичной, но выглядело всё так, словно полицейский решил сбежать от нашествия светлячков. Хотя Цушима готов был поклясться, что светлячки не слишком-то склонны зависать в воздухе или листве на одном месте, да ещё и так надолго. Более того, чувство липких взглядов так и не прошло, и когда юноша оборачивался, то эти самые огоньки продолжали висеть на том же удалении, что до этого.

— По-моему, твои светлячки нас преследуют, — и ведь самому показалось, что глупость сморозил, но не поделиться неестественным волнением Сюдзи не смог.

— Ты же говорил, что не веришь в бабушкины сказки, Цушима, — добродушно подколол его Сакуноске, мотнув головой, чтобы его подопечный держался ближе. Спорить тот не стал. — Мы ведь в лесу. Их просто много.

— Много светлячков, да... — что ещё, кроме согласия, можно было ответить? Тем более, это же лес, в нём точно должна быть какая-то живность. Столь девственная природа не могла быть не заселена при условии, что большая часть леса на удалении от туристического маршрута людьми не затронута. Несмотря на то, что объяснение было максимально рациональным, в груди и где-то на подкорке застряло неприятное ощущение, зудящее подобно комариному укусу. Бред, да. Но почему пронзающий прицел невидимых глаз продолжал сверлить его, даже когда Сюдзи оборачивался, чтобы убедиться, что там никого нет?

— Я по первому времени тоже головой вертел и думал, что на меня смотрят, — тишину Сакуноске разрушил не сразу, видимо, тогда, когда его спутник окончательно достал его нагнетением из-за плохо скрываемого беспокойства. Он потёр щетинистый острый подбородок, словно вспоминая свои первые вылазки в лес. — Капитан сказал мне, что если не прекращу себя накручивать, либо однажды убьюсь тут по неосторожности, либо в дурку лягу — и никакой больше помощи людям. А единственное, в чём я нахожу утешение — спасать самоубийц, раз уж однажды я не смог ничего сделать. Ты не против, если я закурю?

— Валяй. И как, быстро удалось привыкнуть? — чтобы хоть как-то сбросить напряжение, Цушима чуть ли не прилип к нему, стараясь не думать. Не думать. Не думать. Но стоило только тишине повиснуть, как она умножала сама себя, заполняла всё пространство и превращала и без того плотный воздух в кисель. Он не слышал не то, что дыхание своего проводника, а даже своё, и то и дело подставлял ко рту подрагивающую ладонь, чтобы проверить, обдаст ли пальцы паром выдоха. Похолодало настолько, что воздух казался влажным. Дым зависал в нём, стелился туманом и совершенно не хотел рассеиваться, словно чертил их маршрут для всех, кто захочет его повторить.

— Не то, чтобы... Но к последним дням мне уже удалось окончательно избавиться от навязчивых мыслей. Если не зацикливаться, не поддаваться тому, что тебе лес шепчет, то ты в безопасности. Главное — не дать ему забраться в те уголки души, что хранят в себе печаль или страх. Иначе точно умрёшь, вопрос только в том, добровольно или то будет несчастный случай.

— Вот как, — Сюдзи задумчиво хмыкнул и попробовал расслабиться. Значит, игра воображения? Аокигахара читает его насквозь и даёт те эмоции, которых он ищет. Значит, нужно желать покоя. Впрочем, даже с этой установкой ни огоньки позади, ни осязаемое чувство слежки не пропали, разве что удалось сбить мысли в другую сторону. Идти, кажется, тоже стало легче.

Ручья по дороге к тому дереву Цушима не встречал точно и сейчас даже понятия не имел, в какую сторону они двигались. Но полицейский шагал весьма бодро, разве что и сам вертеть головой стал почаще, когда естественное освещение пропало совсем. Что он надеялся здесь увидеть? Почему-то казалось, что вовсе не тропу или указатели; несмотря на подозрения Сюдзи, Ода оставался хладнокровно спокойным — без этого качества он бы долго здесь не проработал.

— Умираю с голода, — простонал Цушима. Сколько времени уже прошло — час, два? Бесконечная ночь у подножья Фудзи? Равнина синих деревьев продолжала раскрываться с каждым новым шагом, разворачиваясь, как рулон ткани.

— Ты разве не умереть сюда пришёл? — кажется, на безэмоциональном лице мелькнула улыбка, но это могла быть и игра светотени — в этом освещении ничему нельзя доверять и стоит оставаться внимательным.

— Не от голода же! Давай немного передохнём? — пришлось взмолиться, чтобы Сакуноске согласился остановиться. Оно и понятно, ведь кому захочется торчать посреди огромного леса без еды, воды и огня.

На этот раз усталость дала о себе знать, поэтому горе-суицидник не смог отказать себе в соблазне развалиться на мягких мшистых кочках. Оказалось не так жёстко, как Цушима боялся, а вот о том, что он может испачкаться, волноваться и в голову не приходило. Всё же перед лицом опасности люди меняются, вскрывая некоторые черты своей личности. Станет ли он более бесстрашным? Но к чему ему бесстрашие, если послезавтра для него уже не наступит?

— Знаешь, некоторые люди даже в глубокой депрессии перестают думать о суициде, попав в экстремальную ситуацию или перенеся тяжёлую болезнь, — Ода словно мысли читал. Сам он ложиться не стал, только сел рядом, подсвечивая фонарём лицо прямо как в американских ужастиках со страшными историями у костра.

— Хочешь сказать, я тут неспроста застрял? — вскинул бровь юноша. — Ладно. Допустим. Но ты-то тут причём? Если уж мироздание решило вдохновить меня жить дальше, другие люди от этого страдать не должны.

— Не беспокойся, я от этого точно не умру, — рассмеялся его собеседник откуда-то сверху. Всё, что угодно, сейчас было сверху. Например, чужой голос или покрытое звёздами небесное полотно. — Может быть, тебе просто нужно понять, что ты не один. Что ты не будешь один всегда, даже если покажется, что всё уже кончено. Просто стоит немного подождать.

— А ты, оказывается, поэт, Ода Сакуноске, — беззлобно усмехается Сюдзи, поворачивая голову на звук, но ответ аж приподняться его заставил.

— До того, как переехать сюда, я писал роман, — пояснил он, не обижаясь на попытку его поддеть.

— Писал?

— Писал. Больше я за него не сяду, — вздохнул полицейский и похлопал по своим коленям. — Укладывайся. Если ты будешь ближе, с большей вероятностью избежишь укуса змеи.

— Тут ещё и змеи водятся?!

Вот так всегда. Когда кажется, что хуже уже не будет, жизнь обязательно найдёт способ тебя в этом переубедить. Так и сейчас. Пусть терять ему было нечего, покусанным змеёй быть не хотелось, а вот отдохнуть — очень даже. Поэтому Цушима даже не заметил, как провалился в беспокойный сон, несмотря на ворочавшийся в желудке клубком змей голод.

Оказалось, задремал не только он. Пробуждение застало его врасплох, заставило дёрнуться, но что-то пошло не так. Сюдзи попытался приподняться, чтобы оглядеться на предмет странных вещей вокруг, и тут окончательно понял, что именно его беспокоит.

Встать не удавалось.

Он даже чертыхнуться не смог, потому что горло свело от накатившего животного ужаса. Первобытный страх, растущий из инстинкта выживания, парализовывал, но даже теряя голову от потрясения, Цушима понимал, что проблема не в этом. Одна из рук, закинутая на колени вынужденного провожатого, была свободна, и ей удалось ощупать себя. Фонарь выпал — светил в другую сторону — поэтому пришлось изучать всё наощупь. И вариантов было два: либо он поехал крышей в этом проклятом лесу, либо мох действительно не просто разросся за время их привала, но и начал расти прямиком на одежде, обволакивая, пытаясь скрыть их от остального мира. Да, не только его, ведь тактильный осмотр показал, что форменные брюки затянуло порослью почти до конца.

— Ода, чёрт подери, вставай живо! Вставай!

Мужчина, казалось, его и не слышал, а Цушима будто не слышал его дыхания. Мозги начало сверлить странной мыслью: а что, если этот чёртов мох уже пророс у него в лёгких, поэтому Ода точно никогда больше не встанет и не допишет свой роман. Кричать всё ещё было не очень приятно, ведь напрягалось горло, и Сюдзи уже перестал надеяться растолкать его, как полицейский подскочил.

— А? Что происходит? — первым делом Сакуноске рванул за фонарём, поэтому Цушима соскользнул со своей импровизированной подушки. От одной только мысли о том, что сейчас его голова тоже начнёт утопать в зелёной пучине, ведущей не в землю, а самое настоящее никуда, стало настолько страшно, что юноша рывком поднялся на ноги. И как раз вовремя — свет фонаря театральным прожектором выхватил его бледное лицо.

— Мох, он... — «Он пытался нас засосать». Это ты хотел сказать, Цушима Сюдзи? Звучать будет абсолютно абсурдно, тем более, они на ногах уже оба. И никакого мха на одежде не видно, ни кусочка, ни следа. Но Ода продолжал смотреть с немым вопросом, поэтому, помявшись, он всё же неохотно поделился: — Мне показалось, что мы в него вросли.

— Ох, Цушима, — Ода и головой покачал, и переносицу потёр, и даже вздохнул устало, но то, что рядом с ним идёт идиот, не сказал. — Он просто очень мягкий. Тут не ходят туристы, практически не ходят отряды. Никто его не утоптал, поэтому он такой высокий и пружинящий. Очевидно, что он примялся под нашим весом.

— Но я не мог встать!

— Зацепился за корягу? Или плохо позавтракал, рассчитывая на быструю смерть.

— Я вообще не завтракал, — чувствуя себя кретином, Сюдзи виновато развёл руками.

— Тогда молись, чтобы мне не пришлось тебя нести, когда силы совсем кончатся. Я полицейский, а не рикша.

Но смех нового знакомого принёс за собой толику облегчения, словно первое свежее дуновение в душной комнате. Цушима засмеялся тоже — на том путь и продолжили.

А силы действительно были на исходе. Их не оставалось ни на что, кроме засевшего в голове тупого желания выбраться отсюда. Ничего Сюдзи сейчас не хотел сильнее, чем завалиться в ближайший магазинчик и купить себе кофе с какой-нибудь шоколадкой. Этот набор покажется ему самой вкусной едой на свете, а любая поверхность, не похожая на лесную землю, станет самой мягкой постелью. Может, в словах его спасителя и было какое-то рациональное зерно: смерть не просто отошла на задний план, нет. Кажется, сейчас её призрачные перспективы были тем, чего Цушима абсолютно не хотел.

— Тебе станет хоть немного лучше, если мы сможем выйти из леса? — устало поинтересовался он, поднимая взгляд на Оду.

— Опять не то говоришь. Ты хотел сказать «когда мы выйдем из леса».

— Когда мы уберёмся отсюда подальше, будет ли тебе хоть на каплю лучше от мысли о том, что я, возможно, задолбался настолько, что в ближайшее время буду наслаждаться комфортом цивилизации, а не пытаться себя убить? — закатив глаза, перефразировал юноша.

— Конечно, будет, — голос стал звучать теплее настолько, что воздух словно нагрелся, и Сюдзи невольно улыбнулся. Поразительно, абсолютно незнакомый человек терпит его невыносимую компанию со всеми этими мрачными мыслями и нытьём о тяготах жизни. Это казалось уже не странным, а невероятным, и Цушима будто бы даже понял, о чем думает этот парень, снова и снова заходя в лес. Как он расстраивается, не успевая кого-то спасти, и как по кирпичику строит своё прощение с каждым спасённым.

— Если... То есть, когда мы выберемся, я угощу тебя кофе. Лучше, конечно, виски, но баров я по дороге не видел, а вот в магазинчике неподалёку точно подавали растворимый кофе. Не лучший способ отблагодарить за помощь, но хоть что-то.

Ода уже не улыбается, он смеётся, пусть этого и не видно — но слышно так, что эхо бьётся между деревьями, убегая от них. На миг темень вокруг от этого даже посветлела.

И где-то в пятне света вдали ещё лучше стало видно тёмный силуэт за деревом.

— Ода, там кто-то есть, там точно кто-то был! — закричал он, пытаясь выхватить фонарь. Легенды легендами, но даже если отбросить все эти иррациональные страхи, оставалась легендарная правда. Слава леса самоубийц влекла на свой огонёк всех слабых сердцем, так что шансы найти здесь человека или, скорее всего, чьё-то тело, были неиллюзорными.

— Успокойся, нет там никого, эй.

— Говорю тебе, есть! Мне не могло показаться три раза подряд!

В скачущем прицеле фонаря тени играли, дёргались по зелени, и к собственному ужасу Сюдзи показалось, что замеченный им объект переместился чуть дальше. Нужно было рассмотреть его. В целях безопасности? В стремлении убедиться, что блуждающих призраков не существует? Или же подтвердить сверхъестественную и непознанную сферу жизни, от которой юноша так страстно желал сбежать до сегодняшнего вечера?

— Цушима, прекрати!

Прекратил он, впрочем, только когда фонарь с грохотом упал на землю и, налетев на вовремя попавшийся корень, погас и отскочил дальше. В неизвестном направлении. Темнота отозвалась утомлённым вздохом в стиле «я же говорил», и Цушима не сомневался — Ода закатил глаза так сильно, как только мог.

— Извини, — обречённо пробубнил он, ощущая себя последним кретином. Молодец, Цушима Сюдзи, благодаря тебе вы лишились единственного источника... Погодите. — Так. У меня есть телефон. Я могу подсветить, а ты поищешь фонарь.

— Значит, потерял ты, а искать мне? Хорошо, — Сакуноске не только звучал укоризненно, но и выглядел так же. В свете вспышки в режиме фонаря мужчина выглядел мертвенно бледным и оттого более пугающим, поэтому Сюдзи решил просто на него не смотреть. Светить на землю. С него и так хватит того, что в непосредственной близости рядом находится непонятный и похожий на труп объект, а ещё по его вине мощный фонарь ускакал к лесным духам. Или призракам. Или в змеиную нору, и вот это проблема похуже.

— Не отпускай мою руку, хорошо? — пусть его положение и не располагало к этому, но звучать Цушима постарался максимально серьёзно. Объяснения и не требовались, это была оправданная мера безопасности. А ещё ему казалось, что если полицейский пропадёт из поля зрения, то они так и разминутся между этих играющих с ними деревьев. Спорить Ода не стал и просто схватился за него, то и дело потягивая за собой, чтобы Сюдзи подсветил ещё небольшой участок.

Наверное, то, что они удалялись от странного тёмного пятна, должно было его радовать, но беспокойство всё равно шло за ним по пятам. Дышало в спину ночным ветром, топило в зябкости. Дзюкай насмехался над ними.

— У меня телефон скоро разрядится.

Новость определённо не самая приятная, но о том, что осталось всего пять процентов, стоило сказать. Надо было проверить раньше. Может быть, идти на свет телефонного фонарика, или же принять решение о ночёвке. Он спохватился слишком поздно, но чудо, что вообще заметил.

— Выключи свет. Фонарь где-то рядом, я уверен, что почти нашёл его.

— Ты рехнулся, Ода? Или в твоём арсенале завалялся прибор ночного виденья?

— Выключай, говорю. Телефон ещё может понадобиться.

— И как же ты найдёшь фонарь? Здесь можно потеряться в два счёта, а ещё наступить не туда и свернуть шею. Не хотел бы ещё и тебя убить своей глупостью, — неохотно добавил Сюдзи, понимая, что и сейчас всё покатилось по наклонной только от его неправильных решений. Наглядная иллюстрация — проблема всегда крылась в его кудрявой голове, а вовсе не в бессердечных обстоятельствах. Если бы он лучше подумал или прислушался к чужому здравому смыслу, то сейчас ему не приходилось бы сверлить взглядом красную пиктограмму батареи на экране.

— Ты сказал мне не отпускать твою руку. Я не отпущу, а ты не отпускай меня, чтобы не дать мне свернуть шею. Хорошо? Выключай. Лучше вообще переведи его в режим «полёт», он садится так быстро, потому что постоянно ищет здесь сеть.

— Нет сети — нет жизни, — Цушима вздохнул, но на этот раз послушался. Терять им всё равно нечего, а если уж он не доверяет себе, то можно попробовать довериться человеку, который знает, что делает. Или просто делает вид, что знает, потому что чёрт знает, что там на самом деле Сакуноске думал за ширмой этого своего непробиваемого лица.

Погружение во мрак было похоже на резкое падение в воду, и поначалу Сюдзи чуть не выпустил ладонь из цепкой хватки, но в итоге только сжал её сильнее. Где-то за их спинами нечто могло приближаться. Подкрасться незаметно, создавая иллюзию своей дальности. Маскируясь в чёрных пятнах на непроглядно тёмном фоне. Пока он не смотрит, мох снова может поймать их в цепкий плен. Может, вовсе не камни и корни покрыты мхом, а то воспоминания о глупцах, что не успели покинуть Аокигахару до заката.

Шаг вперёд. Ещё шаг вперёд. Это просто страх от нервного перенапряжения и усталости, не больше. Навязчивые мысли в голове одного идиота, который любит искать и создавать себе проблемы самостоятельно. Снова шаг. Чтобы лучше чувствовать движение перед собой, Сюдзи закрывает глаза — от них всё равно никакого толка — и прислушивается к ощущениям в пальцах. Тёплая пульсация руки напоминала о том, что пока ещё не всё потеряно.

В какой-то момент Ода дёрнулся так сильно, что чуть не выскользнул из хватки, лишаясь своей нити Ариадны.

— Я нашёл! Я нашёл! — и свет фонаря выхватил из густого мрака аж засиявшее лицо спутника.

— Господи... — только и смог выдохнуть Цушима. От волнения и, видимо, голода ноги начали подкашиваться, так что первое, что он сделал после того, как увидел Сакуноске — обессиленно сполз по стволу дерева, устраивая вынужденный отдых. — Извини ещё раз, буду осторожнее.

Кстати, раз уж он заговорил об осторожности... Мох. Вот о чём он на радостях забыл. И с этими мыслями, словно ужаленный, Сюдзи вскочил раньше, чем понял, что делает, и тут же за это поплатился.

Треск, которым кустарник на небольшом склоне встретил его вместо приветствия, казался громким, как выстрелы. Хлёсткие ветки хватали за руки, били по лицу и путались в волосах, и к концу своего показавшегося бесконечным падения Сюдзи расцарапал себе все ладони в попытках за что-нибудь ухватиться. Если бы не было так темно, в глазах бы потемнело ещё больше.

Свет фонаря пришёл вместе с громкой руганью, а после из него появилась рука помощи.

— Я думал, хорошие полицейские так не выражаются, — ухватившись, хмыкнул Цушима.

— А я думал, что когда человек обещает быть осторожнее, он становится осторожнее, а не пытается самоубиться, спрыгнув с полутора метров в заросли. Ты надеялся повеситься, разбиться или напороться горлом на острую ветку?

— Ха-ха, господин полицейский, очень смешно, — и юноша не прекратил бы язвить, если бы не обратил внимание на одну ну очень неприятную вещь: стало холоднее. Стало холоднее настолько, что исполосованные руки затопило мурашками, и тут-то Сюдзи понял, что снова облажался. — Да ладно, быть не может... Я твою куртку потерял.

— Да, Цушима, я вижу, — кажется, его нового знакомого не удивляло уже абсолютно ничего, так что он просто махнул рукой, без слов прося следовать за ним дальше. Выбора у него не было, а извиняться ещё раз не хотелось, ведь на почве его потрясающей способности находить неприятности себе на голову такие слова были не больше, чем шумом ночного леса.

И всё было бы хорошо, если бы после непродолжительного подъёма фонарь не подсветил ту самую подозрительную штуку, что теперь была гораздо ближе, чем казалось бы. На этот раз Сюдзи лишний раз дёргаться не стал, но застыл на месте, перехватывая руку с фонарём с такой силой, что вырваться Оде не удалось.

— Сам посмотри, блин, говорю же, там что-то есть, — медлить не стоило, как и выпускать непонятный объект из виду. Судя по ощущениям, двигались они в обратную от него сторону, а оказались ещё ближе, чем раньше. Или же приблизились вовсе не они?..

— Где? А. Ладно, твоя взяла. Ну подойдём мы. Если окажется, что это злой дух, то мы покойники. А если это будет обычное тело, то точно ли ты хочешь увидеть это на ночь глядя?

— Учитывая, что ночь нам предстоит явно бессонная, кошмаров сегодня я не боюсь, — помотал головой он и всё же потянул его в ту сторону. На этот раз не требовательно, а просяще. Ему нужно было убедиться, что он не сходит с ума, главное проверить, что то, что они сейчас видят, не сможет отправиться за ними.

— Уговорил. Только давай без своих выкрутасов, а то меня самого тут инфаркт хватит.

— Можешь. Идём.

Выбора не было. На этот раз Цушима должен был взглянуть в глаза своим страхам и расставить точки над «i», даже если это напугает его ещё сильнее. Сейчас или никогда, и, возможно, такого шанса больше никогда не представится. Поэтому оставалось только взять яйца в кулак и потащить своего невольного спутника навстречу судьбоносному моменту.

Шаг за шагом — Сюдзи ускорял ход, перейдя на максимально возможный темп ходьбы, чтобы не навернуться ещё раз. Сердце было готово одновременно и вырваться из грудной клетки, и остановиться раз и навсегда, так что пришлось задержать дыхание, чтобы хоть как-то замедлить его бешеный бег. С каждой секундой волнующий его объект становился всё ближе и ближе. И, что удивительно, Сакуноске застыл первым, но это бывшего суицидента не остановило — он сам рванул к подсвеченному чернеющему пятну... Оказавшемуся опавшей палаткой.

Не трупом. Не призраком. Не галлюцинацией. Обычной, мать её, палаткой.

— Я знаю, что это, — наконец-то выдохнул Ода, поравнявшись с юношей, и, кажется, чуть не упал — с такой силой он опёрся на его плечо.

— Палатка?

— Не просто палатка. Мы отмечали её несколько дней назад, когда я последний раз ходил в патруль! Цушима, я знаю, где тропа.

— Да ты шутишь, — он уставился на полицейского во все глаза, не веря услышанному. Ему и послышаться могло, это могло оказаться розыгрышем, но нет. В глазах Сакуноске горело нечто ярче света фонаря, и это давало нешуточную надежду. Ему даже не пришлось ничего говорить — Цушима посерьёзнел и просто кивнул первым.

И это точно был удачный выбор.

В это не верилось, но всё же они выбрались на утоптанную тысячей ног туристическую тропу, и то ли от радости, то ли от усталости, прямо на неё Сюдзи и осел, без сил улыбаясь куда-то в землю.

— Если бы не ты, мы бы не выбрались.

— А без тебя я бы фонарь не нашёл, эй. Твоя заслуга в этом тоже есть.

— Без меня ты бы его и не потерял, — посмеялся Цушима, но спорить не стал. Поднялся и пошёл следом за провожатым.

— Я закурю? Мы почти вышли, но я умираю без сигарет.

— Как скажешь, капитан, — устало кивнул Сюдзи. Сейчас ему было наплевать на такие мелочи, да и табачный дым так восхитительно напоминал о цивилизации, до которой они почти добрались. Даже идеально чистый и полезный воздух может утомить за столько часов. А прошатались они точно порядочно, потому что ни голода, ни холода Цушима уже не чувствовал — только всепоглощающую усталость, выжегшую всё, что ещё могло его волновать. Даже моральные терзания — всё это осталось где-то позади. Рассыпалось по намотанным километрам, растряслось в падениях и шагах.

Сизый дым вился, полз по посвежевшему воздуху, и тут-то Сюдзи и понял: светает. Понемногу, даже не на тон за тоном, но ночная мгла отступала, впуская утренний туман, давая небу окрашиваться не только в чёрный. Светлело, к счастью, достаточно быстро.

Настолько, что не заметить самшитовый куст с привязанной к нему красной лентой было невозможно, и Цушима хорошенько шлёпнул себя по лицу, чтобы понять, что это ему не показалось.

— Да вы издеваетесь, — простонал он, показав находке средний палец.

— Твоё же, да? — вопрос был философским, Оде ответ явно не требовался, здесь всё было понятно и без слов.

Теперь уже и сам Сюдзи понимал, где примерно они находятся. Так что можно было идти дальше, не задумываясь ни о чём. Мыслей, впрочем, даже не было, как не было и сил на поддержание беседы. Молчание не вызывало неловкости или дискомфорта, наоборот, просто идти рядом было достаточно для сохранения пусть не бодрости, но хотя бы автоматизма, которого хватит, чтобы просто добраться до выхода из леса. А там можно будет и кофе попить, и сесть на какой-нибудь дешёвый пластиковый стул. Отогреться и отдохнуть, и уже после этого думать, что делать дальше.

Идти пришлось долго, но выбора не было. Да и оставшийся путь не казался тяжёлым, просто сил на то, чтобы его пройти, оставалось катастрофически мало. Быстро тут уже не справиться, главное было вообще добраться. Сюдзи ни на миг не допускал мысли передохнуть сейчас, ему нужно было скорее выйти из леса и убедиться, что они всё ещё живы.

— Ты же, наверное, не отсюда. Верно? — Сакуноске первым подал голос, прикуривая последнюю сигарету из пачки. Её он смял, но не выбросил, а засунул в карман изрядно испачканных брюк.

— Йокогама.

— Я из Кофу. К себе пригласить, уж извини, не смогу — я на службе. Такси тебе вызвать?

— Было бы неплохо, — согласился Цушима, зависнув в наблюдении за тем, как разгорается тлеющий огонёк сигареты при затяжке.

— Хочешь? — поинтересовался тот, заметив повышенный интерес, и даже сигарету протянул.

— Нет. Знаешь, хватит с меня всяких вредных привычек, — рассмеялся Сюдзи, яростно мотая головой. С волос ожидаемо посыпался всякий мусор наподобие маленьких веточек и иголок.

— Неужели я теперь смогу спать спокойно, зная, что ты вынес урок из всего, что сегодня произошло? — Ода аж изобразил удивление, правда, слишком театрально — может, так и задумывалось специально.

— Ага. Не думал начать клеить звёздочки на корпус своей тачки, знаешь, как на войне отмечали успехи?

— Не люблю акцентировать внимание на своих достижениях, — со скромной улыбкой тот развёл руками, мол, что с него возьмёшь. Да, действительно теплело.

Звук пришедшего сообщения привлёк внимание и Цушима даже потянулся к телефону, как Сакуноске отвлёк его снова.

— Это информация о заказанной машине, чтобы ты знал, куда сядешь, — пояснил он, туша окурок об подошву и скидывая его себе в карман. Сюдзи оставалось только кивнуть в знак понимания, потому что его новый знакомый махнул рукой по направлению тропинки — и уже знакомая ему информационная доска принесла за собой, кажется, и звук жизни оттуда, вне этого леса.

— Чёрт, Ода, неужели мы выбрались? — не понимая, откуда у него на это силы взялись, юноша рванул, прихрамывая, на выход, и уже там чуть не столкнулся с ещё одним мужчиной в форме. — Ой, прошу прощения, не заметил Вас.

Пожилой полицейский аж замер, оборачиваясь на голос, и уставился на Цушиму так, словно увидел призрака. Наверное, он и сам на себя будет так же таращиться, когда доберётся до ближайшего зеркала. Как некстати, все ссадины и царапины словно сговорились и именно сейчас дали о себе знать — видимо, запасы адреналина подошли к концу.

— Как Вы здесь очутились? — выдал он ошарашенно, чем привлёк внимание ещё пары работников, несущих что-то к фургону.

— Что такое, капитан? — переспросил один из них и от неожиданности аж запнулся, падая и ударяясь головой об открытую дверь.

Вместе с ним упал и их груз.

Впервые за всю прогулку Цушима увидел самое настоящее человеческое тело. Но даже уже не в лесу, а на выходе. И вылазку можно было бы считать удачной — как же, увидел труп в лесу самоубийц — если бы не одно но.

— Ода? — ошарашенно переспросил он, оборачиваясь назад. Несмотря на то, что с ним никого не было, вокруг продолжало пахнуть табаком, и Сюдзи растерянно перевёл взгляд обратно.

— Вы знали Оду Сакуноске, молодой человек? — поразился тот, кого назвали капитаном, и сам лично пошёл помогать поднять носилки, человек на которых просто не мог быть кем-то ещё. Может быть, выглядел он уже не так... хорошо, как немногим раньше, но не узнать его мог только слепой.

— Я... — сделав несколько шагов к полицейскому фургону, юноша встал как вкопанный, смотря в распахнутые в последнем удивлении глаза. — Ох, не зря он предупреждал, что тут в любом месте можно свернуть шею.

— Я говорил ему не искать тех, кто остался на ночь, но этот парень никогда меня не слушал. Соболезную, молодой человек. На сайте будет размещена информация о похоронах, можете ознакомиться, когда вернётесь туда, где телефоны начнут ловить.

Вот тут-то Цушима и похолодел. До ледяного пота, до болезненного спазма в горле — настолько он испугался, когда понял одну вещь. На его телефон абсолютно точно ничего не могло прийти. Не могло прийти хотя бы потому, что Ода Сакуноске попросту не знал его номер, а даже если бы и знал, сети здесь всё равно не было.

Сети не было, а сообщение было, и Сюдзи открыл его, чтобы убедиться в реальности происходящего. Кажется, от его волос всё ещё несло сигаретным дымом, сообщение вполне себе спокойно открылось, а указанная в нём машина как раз подъезжала.

— Это за Вами? — наконец напомнил о себе капитан полиции, и Цушима только покивал в полной растерянности, так же молча принимая помощь, пока пожилой мужчина сажал его в такси. На то, чтобы удивляться, сил уже не было. Их не было и для того, чтобы грустить, чтобы вспоминать то, что ему довелось пережить этой ночью. Единственное, что кружилось в голове, это ровный голос, спрашивающий, сможет ли он теперь спать спокойно.

«Сможешь».

Нет, он не приехал в Ад. Не случилось ничего из того, чем обычно заканчиваются фильмы ужасов с подобным сюжетом. Сюдзи даже помыться не смог, просто ввалился в квартиру, еле успел закрыть дверь, да так и заснул в прихожей.

К моменту его пробуждения телефон сел уже окончательно, поэтому, проспав на полу до самого вечера, юноша чувствовал текущие минуты вечностью в то время, как пытался хоть сколько-то зарядить телефон, чтобы проверить, не приснилось ли ему то сообщение.

И как же он удивился, когда последним обнаружил непрочитанное смс с неопределённого номера:

«Надеюсь, ты хорошо добрался.

О.С.»

1. Дзюкай - Дзюкай/Аокигахара/море деревьев/равнина синих деревьев - названия печально известного как "лес самоубиц" леса на северо-западе Фудзиямы. Его должны патрулировать службы и добровольцы трёх ближайших городов: Кофу, Нарусава и Фудзикавагучико
2. Другое название Дзюкая
3. Санрико - самое страшное цунами в истории Японии, нанёсшее огромный урон острову Хонсю
4. Цуруми Ватару - автор известной в Японии и запрещённой в России книги "Полное руководство по самоубийству", в которой он ссылается на Аокигахару как на идеальное место для суицида