По разным объектам я лажу уже достаточно давно. Как и у всех, начиналось это довольно невинно — заброшенные болницы, школы, детские сады в родном городе. Позже — выезды дальше, в область и поиски новых мест на соответствующих сайтах. Некоторые выходы сопровождались крайне занятными и интересными ситуациями и историями. Однако, все они попросту меркнут, на фоне того случая, что произошел со мной около двух месяцев назад, в одной из дальних областей Зауралья. В тот раз мой выбор пал на бункер внутренних войск, построенный еще в Союзе, но ныне заброшенный и стоящий без охранения уже два десятилетия. Про него мне рассказал один из моих товарищей по переписке в интернете. Сам он жил слишком далеко, а потому приехать и исследовать его не мог просто физически. Слишком далёкой и дорогой получилась бы поездка. А вот от меня, бункер находился на относительно приемлемом расстоянии и поэтому он передал мне его примерное местонахождение и попросил выслать несколько фотографий ему, когда вернусь.

По моим прикидкам, дорога туда займёт около двенадцати часов на электричке, с несколькими пересадками. Но это явно стоило затраченного времени и усилий — по его словам, был велик шанс того, что я стану одним из немногих первых, кто сможет обследовать этот объект после его консервации. Раздумывал я недолго. Приготовил небольшой, но крепкий и вместительный военный рюкзак, который был со мной уже немало лет. В него поместилась компактная ножовка по металлу, которая пригодится, если придётся пилить решётки и замки. Гвоздодёр — для выламывания деревянных дверей и малых замков. А также, запас долгохранящихся продуктов на три дня, карта-распечатка, да еще некоторые необходимые вещи по мелочи.

Уже на следующих после сборов, выходных, купив билет на ближайшую электричку, я сел на поезд и отправился в путь. Сначала поездом, до местного райцентра, а затем попуткой, по грунтовой дороге, к небольшой деревне неподалёку, которая, судя по картам из интернета, будет ближайшей.

Человек, вызвавшийся подвезти меня до деревни на почтовом УАЗе — буханке, высадил меня на развилке. Ему нужно было ехать в другую сторону, развозить почту и пенсии по ближайшим сёлам. Таким образом, с несколькими пересадками, мне удалось добраться до совсем маленькой деревушки в паре десятков километров от основной дороги. Захолустье — захолустьем, немногим больше полусотни домов, но это село было совсем рядом. Тут мне и предстоит провести ночь перед выходом. Главное — найти местных, готовых пустить меня к себе на ночь. Сделав на свой фотоаппарат несколько снимков деревенских дворов и природных пейзажей, я убрал камеру обратно в рюкзак. Однако, прежде чем идти договариваться о месте ночёвки, нужно найти местный магазин, если он тут есть. Стоит купить запасные батарейки к фонарю, иначе внезапно закончившийся свет может крайне неблагоприятно обернуться в темноте. Пока ещё неизвестно, каких размеров будет подземное пространство внизу. Нет, конечно, у меня был небольшой китайский фонарик-динамо, но полагаться только на него глупая затея.

Побродив по дворам села минут пять, я таки нашёл небольшое строение из белого кирпича, являющегося, судя по вывеске, сельмагом. В свете заходящего неяркого солнца, здание выглядело потемневшим, словно на него наложили фильтр в графическом редакторе. Подойдя ближе к крыльцу, моё внимание привлёк фундамент здания. Его бетонное основание было испещрено крохотными черными точками, которые вместе образовывали тончайшую сеть, похожую на паутину. Её сложно заметить невооружённым глазом, а если смотреть издали, то поверхность здания, из за огромного количества связующих чёрных нитей становиться на один тон темнее.

Зайдя в сельмаг и думая, что ещё можно докупить в нём, я взглядом встретился с двумя местными. Это были двое мужчин околосреднего возраста, один из которых был одет в слежавшийся пуховик тёмного цвета, а второй в грязноватое, клетчатое штопаное пальто. Когда я зашёл за порог магазина, они уставились на меня своими мутными глазами, зрачки которых заметно сузились. Голова одного вытянулась и стали заметны шейные позвонки, слегка выпятившиеся назад и растягивающие кожу над собой. По ту сторону прилавка стояла, тучная, невысокого роста тётка — продавщица, смотревшая на меня слегка подозревающим взглядом. Её большой, сплющенный нос громко сопел. В ней чувствовалось явное недовольство к чужаку и неместному. Стараясь не обращать на них внимание, я бегло осмотрел ассортимент и ничего ценного и интересного не найдя, заспешил к выходу. Зрительного контакта не было, однако я затылком чувствовал взгляд, не отпускавший меня ни на секунду, пока быстрым шагом не вышел за порог и не скрылся у них из виду.

Несмотря на осень, темнеет здесь рано. Солнце уже окончательно зашло за горизонт и улицы стали освещаться лишь слабым светом, исходящим из окон деревенских домов и изб. Ругая себя, за то, что не остался в гостинице в райцентре, я думал теперь, как мне искать себе место на ночь. Надо было сразу соглашаться на предложение водителя, подвозившего меня, остаться там.

До сумерек оставалось слишком мало времени, а потому, быстрым шагом я направился к ближайшему двору. Подойдя к дощатому забору, я попытался окликнуть хозяев, однако ни ответа, ни самих хозяев не дождался. Более того — при моей второй попытке дозваться до них, в оконном проёме на секунду появилось чьё то длинное, худое лицо и быстро закрыло занавески. Попытался достучаться ещё до нескольких домов. Ни один не отозвался. Никакой реакции. И что мне теперь делать? Вернуться в райцентр возможности нету, а ответа от местных я не получил. Луна окончательно поднялась в небе и подсвечивала округу, не позволяя впотьмах набрести на чужой забор или оставленную на дороге покрышку. На часах было немногим больше одиннадцати. Единственным выходом будет для меня ночёвка в ближайшем лесу. Конечно, я предусмотрел и такой вариант, но осадок на душе остался.

Зайдя достаточно далеко, чтобы не видеть горящий в окнах свет, я, подсвечивая себе небольшим фонариком, разложил спальник и растянул над ним плащ-палатку. Костёр решил не жечь — в спальнике было достаточно тепло. Не раздеваясь, лёг прямо так. Немного поворочался, устраиваясь поудобнее и начал вслушиваться в ночной лес. Он всегда так. Если сам слушать не захочешь — заставит. Веткой хрустнет, или листьями прошелестит, а иногда и кого-нибудь живого пришлёт. Кого именно — зависит от личной удачи и обстоятельств. Поэтому лучше слушать добровольно, он и пугать не станет. Вроде ничего, тихо. Ветерок совсем слабый, хоть и зашёл не так далеко. Спать то как хочется. Совсем не заметил, сколько километров я намотал сегодня, а понял как устал, только сейчас. Голова то как тяжелеет...

Проснулся, когда Солнце начало светить прямо в глаза сквозь ветки деревьев. Посмотрел на экран телефона — он показывал половину девятого утра. Эхх, надо было будильник ставить, а не рассчитывать на внутренние часы. Слишком долго сегодня проспал. В это время я уже планировал быть в пути. Так. Всё. Прямо сейчас собираюсь и выдвигаюсь. Позавтракаю на ходу.

Холодный ветер продувал сквозь одежду и улетал куда то вбок, в сторону. Старый рюкзак приятно оттягивал спину. Солнце практически перестало греть. По сравнению со вчерашним днём, погода различалась кардинально. Чтобы не замёрзнуть, мне пришлось обвязать рот защитного цвета шарфом и надеть на голову капюшон, что, впрочем, помогло, но лишило меня обзора по бокам. Деревня осталась далеко позади за хвойным лесом, и теперь я преодолевал широкое, заросшее сорняком поле, чья пожелтевшая ломкая трава доросла мне практически по пояс. Тяжелые военные берцы приминали траву и трамбовали почву под ногами. Где то в этом районе, я должен был наткнуться на грунтовую дорогу, обозначающую, что иду верной дорогой. Та самая дорога показалась где то через пол часа. Из за высокой растительности, её появление прямо передо мной было очень неожиданным. Немного, в некоторых местах покрытая щебнем, она уводила в стороны. Выйдя на неё, я осмотрелся: левая сторона грунтовки двигалась примерно в сторону леса, правая же сторона вела дальше в заросшее поле. Туда я и свернул.

Обходя стороной редкие лужи, я всё так же шёл вперёд и по прикидкам, должен был добраться примерно через час с небольшим. На протяжении всего пути, пейзаж вокруг меня никак не менялся. Та же высокая, в половину моего роста трава, вперемешку с сорняками, была вокруг. Подумав немного, я подошёл к обочине и сорвал какое то растение, похожее на дикую пшеницу, с особо крупным колосом в две ладони. Раньше не видел такой. Пускай останется на память от этого места. Через неопределённое время, вдалеке начало появляться то, к чему я шёл эти два дня. Невысокие, в два этажа, здания показались на линии видимости. Завидев их, я продолжил идти вперёд. Когда подошёл ближе, в моих руках оказался монокуляр из нагрудного кармана куртки. Нужно было всё внимательно осмотреть, прежде чем идти дальше. Вполне могло статься, что не я один решил заглянуть на практически нетронутый бункер. Такое пару раз уже бывало и мне не хотелось повторять прошлых ошибок. Проведя где то четверть часа за осмотром окрестностей и убедившись, что везде пусто, я двинул вперёд. Вход за периметр перегораживали обитые листовым железом ворота с рубиновой звездой поверх металла. В стороны от ворот отходил стандартный для таких мест забор, из одинаковых бетонных панелей, вершину которого окаймляла спираль колючей проволоки. Те самые ворота были слегка приоткрыты, и мне был виден участок внутри периметра, на стыках плит которого выросла пожухлая трава. По углам высились четыре высокие наблюдательные вышки, к которым вели узкие лестницы. Внимательно осмотрел периметр около забора. Ничего похожего на датчики сигнализации видно не было. Достал из поясного подсумка компактный цифровик, навёл объектив на створки ворот, щёлкнул пару раз. Я конечно далеко не фотограф, но получилось нормально. Приемлемо, скажем так.

Подойдя ближе, чтобы внутренний двор было лучше видно, стал внимательно рассматривать то, что находилось внутри окружённой забором части. Слева от ворот располагались высокие гаражные постройки с закрытыми, стальными воротами. По правую сторону от них были построены два одинаковых кирпичных здания, в два этажа, по-видимому, являющихся казармами и штабом. А посреди всего этого, прямо в центре, окружённый бетонной плиткой располагался арочный капонир, засыпанный землёй сверху. Он был пуст — никакой техники внутри не было. По-видимому, там, внутри и находился спуск вниз, под землю. Осмотрел периметр внутри — датчиков не видно. Это хорошо. Забор вокруг части не давал ветру дуть слишком сильно и поэтому я снял с головы капюшон, оставив на лице тонкий шарф. Решив оставить спуск вниз на самый конец, я направился к гаражным постройкам. Снаружи их высокие, метра в четыре ворота, некогда были покрыты защитного зеленого цвета краской, большая часть которой уже облупилась и осыпалась и на их месте стала образовываться рыжая шелуха ржавчины. Дверь поменьше, уже для людей, была встроена в воротину, чтобы не открывать большую и тяжелую дверь, ели нужно зайти бойцу, не загоняя внутрь технику. Эта самая дверь и была единственным доступным для меня входом в эти гаражи, но тяжёлый навесной замок недвусмысленно намекал на то, что зайти будет непросто. Конечно же, я это предусмотрел, и ножовка моментально оказалась у меня в руках. Прежде чем начать полить, я прислушался. Никаких лишних звуков, только ветер заставлял шелестеть сухую траву за забором. Просто небольшая предосторожность, ничего более. Опыт — сын ошибок трудных.

Ухватив ручку инструмента поудобнее, я начал пилить замочную скобу. Сначала медленно, приноравливаясь к металлической поверхности, затем быстрее и чаще, до тех пор, пока со звонким лязгом он не упал мне под ноги. Не ожидая такого резкого звука, я рефлекторно оторопел и замер на месте. Вокруг всё так же не было ни звука. Хорошо, теперь вход свободен, можно идти внутрь. Железная дверь открывалась медленно, с протяжным металлическим скрипом. На половине пути она замерла и отказалась открываться дальше — её заклинило. Пришлось снимать рюкзак со спины, и просовывать в дверной проём сначала его, и лишь потом заходить самому. Внутри оказалось ожидаемо пусто, техники никакой нет, только три смотровые ямы в полу и разный хлам по углам помещения, навроде старых покрышек и деревянных ящиков. Открыв один такой, я увидел внутри непонятные мне, пешеходу, автозапчасти. Ничего интересного и привлекающего моё внимание не было и поэтому тем же способом, я вернулся обратно.

Дальше по плану были те два двухэтажных здания, явно жилого назначения. Они оба стояли рядом друг с другом, выстроенные из белого кирпича. Всё стекло в оконных проёмах было цело, что могло говорить о том, что до меня тут наверняка никого не было. Деревянные двери, преграждающие путь внутрь, оказались на удивление открыты. Как и всё остальное, время здесь не пощадило ничего — штукатурка на потолке давно осыпалась и теперь лежала на полу ровным слоем. Деревянная мебель потрескалась, и лак на её поверхности уже отслоился и покрылся трещинами. Двухъярусные пружинные кровати, с оставшимся постельным бельём, были покрыты ржавчиной на месте стыков их деталей, где они скреплялись болтами. Даже лампочки под потолком были целы, никто не вынул их, когда покидал часть. Прошёлся вдоль рядов кроватей, позаглядывал в тумбочки. Всё было оставлено на своих местах — зубные щётки, гнилые уже нитки с иголками, мыло. Всё было покрыто пылью, но, так или иначе, лежало там, где его оставили. Повернул голову в сторону ближайшей кровати — истлевшее постельное бельё также лежало нетронутым. Незаправленное. Поднялся на второй этаж. Обстановка такая же как и на первом — ряды кроватей с нехитрой мебелью и слоями пыли. Неспеша дошёл до конца комнаты и не найдя ничего нового, стал возвращаться на первый, к выходу.

Так, теперь второе здание. Наверняка штаб, совмещенный со столовой и медпунктом. Как и до этого, дверь тоже была незаперта. Внутри планировка была иной, нежели в первом здании. Прямо перед входом, располагался лестничный пролёт, ведущий на второй этаж. Справа от лестницы, дверь, ведущая в большой зал столовой. Длинные столы в несколько рядов, такие же длинные металлические лавки с деревянными сидушками. На каждом столе всё это время стояли гранёные стаканы: один с окаменевшей солью, другой с расползшимися салфетками. На раздаче ничего интересного видно не было. Интересно, а на кухне что-нибудь осталось? Консервы там, или крупы. Интересно было бы посмотреть, оставили их, как и всё остальное, или всё же вывезли. А вот и дверь. Ожидаемо открывшись, она отъехала в сторону, и я вошёл внутрь. Огромные котлы, кухонные шкафы, плиты — ничего не разворовано и не вывезено.

Открыв один из котлов, я заглянул внутрь. На самом дне, небольшим кружком, росла мелкая плесень. Впрочем, давно уже высохшая. Видимо, его дочистили не до конца, и оставшееся содержимое стало питательной средой для грибка.

Оторвав взгляд от посудины, я пошёл дальше по комнате. Шкафы, шкафчики, стойки для подносов и прочий интерьер, не отличающийся от других столовых. Открыл один из металлических высоких шкафов. Внутри, ровными рядами, друг на друге, лежали жестяные консервные банки. Как ни странно, вообще без этикетки. Взял одну в руку, повертел на свету, осматривая. На её дне нашёл даты изготовления и срока годности, штампованные прямо на металле. Тысяча девятьсот восемьдесят шестой — тысяча девятьсот девяностый. Теперь ясна примерная дата вывода личного состава части.

Мельком оглядев банку, я сунул её в рюкзак. Обязательно нужно оставите себе сувенир на память. Традиция как-никак. В последний раз, бегло осмотрев помещение, я вышел со столовой. На верхнем этаже обещался быть штаб с медпунктом. Лестничный пролёт такой же, как и всё остальное тут. Треснувшая краска тусклого темного цвета, сами ступени, никем не тронутые, хранили на себе слой пыли, наверное, с палец толщиной. Если бы сюда до меня уже наведывались люди, то наверняка их отпечатанные в пыли подошвы ботинок были явно видны в этих двух корпусах. И в гараже замок, который пришлось пилить, отсутствовал бы. Неужели тут вообще никого не было до меня? Крайне удачное стечение обстоятельств. Даже не вериться, что мне могло так повезти.

Второй этаж. Длинный коридор, идущий до конца здания, делил его на две стороны, в каждой из которой, было по две - три двери. Зайдя в ближайшую, я увидел большой деревянный письменный стол, картотечный шкаф практически во всю длину стены, пару тумб и железную вешалку, привинченную прямо к стене. Зашёл вглубь комнаты. В углу, рядом со столом, стоял большой стальной сейф. Ха! Если повезёт, то там можно будет найти документы об этой части, или что покруче, вроде «запасного» табельного оружия с боезапасом. Хотя это вряд ли.

Выудив из рюкзака небольшой алюминиевый кейс, я присел на одно колено. Качественные слесарные отмычки. Их подарил мне давний школьный друг, работающий сейчас в правоохранительных органах. Он изъял несколько таких при обыске у одного ушлого товарища, некогда орудующего у нас в городе. Следствию хватило бы и одного набора, а тут их сразу три. Решив, что пропадать добру глупо и бессмысленно, он презентовал мне их в новогодние праздники, два года назад. Чтобы не обижать, пришлось учиться пользоваться. Да и в моём деле всегда могло пригодиться, например как сейчас. Купил себе несколько простых замков в строительном, и понеслось… В своё оправдание скажу, что учился я и применял инструмент только на лично купленных мною тренировочных замках и нигде более. Пришло время вспомнить то, чему учился…

Прикладывая немалые усилия, чтобы открыть тяжёлую дверь мне пришлось упереться ногой о корпус сейфа. С протяжным стоном дверь открывалась. Распахнув её где то на треть, я остановился и заглянул внутрь. Ничего. Пусто. Ни одного листочка, ни завалящего патрона или даже детали. Совсем ничего. В бессильной злобе я сжал кулаки и стукнул по сейфу. Приглушённое эхо было мне ответом. Пошатнувшись, я поднялся на ноги. «Ладно, ничего страшного. Скажи спасибо, что здесь до тебя никого не было. Это было б слишком большим везением».

Следующие кабинеты ничем не отличались. Небольшая полупустая каптёрка, медпункт и две комнаты, объединённые в одно помещение для карантина. Ничего особенного или необычного. Единственное отличие от остальных таких мест — слишком большой карантин. Рассчитан на явно большое количество личного состава. Полки для мед карт были совершенно пусты, однако, на полке под столом нашёл пыльную скомканную мешанину из медицинских халатов. В другом ящике валялись старые иссохшиеся от времени лекарства и бинты. Напоследок сделав несколько фотографий кабинетов, я спустился вниз. Теперь самое интересное — капонир. Уверен, что именно в нём располагается вход под землю. Подойдя к нему, я осмотрелся. Большой, примерно в два-три человеческих роста, он был засыпан сверху землёй. Бетонный каркас с рёбрами полностью покрывали внутреннее пространство ангара. Он был довольно длинным — дневной свет практически не добирался до крайней стены, давая возможность темноте скрыть то, что находилось в его глубине. Я вновь достал фотоаппарат и сделал несколько снимков. Щелчок. Мощный налобный фонарь резанул темноту ярким лучом света. Я поводил взглядом по стенам капонира. Ничего интересного — ни техники, ни ящиков с армейским барахлом, пусто.

Неспеша стал двигаться вглубь ангара, не забывая периодически светить себе под ноги. По обоим сторонам стен располагались железные кронштейны, с аккуратно висящими на них проводами. Дойдя до середины, луч моего фонаря встретил с самом конце железные ворота, похожие на те, что были снаружи. Однако, в отличие от них, замка или дополнительной блокировки дверей тут не было. В большие, во всю высоту потолка, также была встроена дверь поменьше. Однако на этот раз, дверь поддалась почти без усилий, лишь отвратительный протяжный стон — скрип стальных петель сопровождал открытие. Доведя дверь до конца, я перешагнул порог. Внутри явственно отдавало сыростью и спёртым пыльным воздухом. Видимо, никакой принудительной вентиляции для этих гаражей конструктивно не предполагалось.

В правом дальнем углу своеобразного гаража располагался проход. Без двери, с железным порогом, и лампой прямо над ним, он вёл под землю. Из-за темноты я не видел этого, но интуитивно догадывался — лестница именно там. Так оно и оказалось. Зайдя в дверной проём, я вышел на большую лестничную клетку. По правой стороне от неё располагались массивные двери грузового лифта, сейчас явно обесточенного. Слева от меня, был лестничный спуск в подземные этажи. Осматривая пролёт, выхватил из темноты цифру «1», написанную жирной красной краской, прямо над дверьми лифта. Ничего конкретного про объект, его глубину залегания и другие характеристики мой знакомый мне не сообщал, поэтому о количестве таких вот лестничных этажей можно только догадываться.

Рассматривать тут было нечего, поэтому я начал спускаться вниз. На минус первом этаже ничего не было, пролёт был пустой — без лифтовой двери и чего бы то ни было ещё. «Интересно, а если сейчас та бункерная дверь внезапно закроется...?» — я машинально посмотрел наверх, не прекращая идти по ступеням. По телу пробежал холодок и на голове немного вспотели волосы. «Да нет, глупости же. Тут ведь нет никого. Кому нужно меня преследовать?» На минус первом этаже показалась первая тут, под землёй, дверь. Обычная, такая, человеческая дверь. Разве что, была сделана из железа и наверняка тяжёлая. Заперта на ключ. Ничего не поделать, придётся опять вскрывать.

Внутри было помещение, явно предназначавшееся под склад. Ящики, ящики, стойки для оружия, стеллажи и ещё раз ящики — всё было расположено в строгом порядке и явно на своих местах. Подойдя к одному из них, я открыл один. Вспузырившаяся на старых досках краска осыпалась от одного лишь прикосновения. Оружейное масло. Несомненно, полезная вещь, но не в таких, как здесь, количествах. Открыл ещё несколько — на этот раз комплекты ОЗК и противогазы. ОЗК меня сильно удивили. Вместо ожидаемых бледно-зелёных пластиковых, там находились серые, на ощупь в разы плотнее обычных. Да и противогазы были не фильтрующими, а изолирующего типа — от них вёлся длинный шланг, на конце присоединённый к довольно крупному цилиндру — регенеративному патрону. Проходя дальше, я открывал и не мог сдержать удивления. Всё старое, но, несомненно, нулёвое, только с завода, можно сказать. Тубусы с принадлежностями для чистки автоматов, поясные ремни, консервы, опять масло, вещевые мешки.

У меня перехватило дыхание, когда, открывая очередной ящик, я увидел, что он доверху заполнен затворными рамами. Проверил — даже ударники были на месте. Если продать это знающим людям… От осознания собственной удачи немного мутило, но глубоко вздохнув несколько раз, я заставил себя успокоиться. «Так, остальное заберу, когда буду возвращаться». Ещё немного постоял в лёгком шоке, дрожащими руками бросил в рюкзак тройку штук и пошёл смотреть дальше. Ни в одной оружейной стойке, ожидаемо, ничего не нашлось. Зато нашлось дальше — пустые автоматные магазины. Целые ящики с ними. Была бы у меня машина… Нужно будет опять сюда вернуться. Обязательно.

Обойдя, таким образом, всё помещение и больше ничего интересного не обнаружив, я оставил открытыми необходимые ящики с деталями и стал возвращаться на лестницу. Спустя десяток этажей, воздух стал ещё плотнее, а на месте углов стен и пола начали появляться следы черной плесени. Без защиты органов дыхания, при попадании такой внутрь, всё может закончистя крайне печально. Проверил, как сидит на лице респиратор. Вроде плотно прилегает, нигде никаких щелей, через которые могла бы проникнуть пыль. Хорошо бы для такого случая иметь ещё и очки, по типу баллистических, с резиновой заглушкой. Но это уже была непозволительная роскошь. Спустившись ещё на четыре этажа вниз, я заметил, что фонарь стал светить заметно хуже. Немного постучал по нему — не отходят ли контакты. Нет, всё в порядке. Достал свой второй — самодельный, с яркой светодиодной лентой. Лучше не стало. Столб света постоянно выхватывал из темноты гигантское количество пыли, витающей в воздухе. За все эти этажи мне ни разу не встретилась, ни одна дверь, кроме складской, а это около двадцати и ещё неизвестно, сколько дальше будет. Зачем так гонять солдат, это же не ракетные шахты. Хотя, с другой стороны, наверняка там, внизу, находится, что то не очень важное для рядового состава части. Да и грузовой лифт здесь не просто так.

Этаж. Ещё этаж. Ничего не меняется. Только число постепенно увеличивается, да плесени на стенах стало еще больше. Воздух стал более влажным. Мой лоб стал часто покрываться испариной — принудительная вентиляция, даже если была, почти не помогала. Если так пойдёт дальше — весь взмокну. Я стал увеличивать темп — нужно поскорее исследовать здесь всё и вернуться на поверхность. Спустя ещё шесть этажей, я понял, что этот будет последний. Пролётов дальше не было и передо мной был туннель, конец которого фонарь не различал. Я оглянулся назад. Лифтовые двери, как ни в чём ни бывало, смотрели на меня. Наверху, еле различимо, можно было заметить красное число «40». Получается, лифт соединяет всего два этажа — нижний и верхний, и всё. Начал идти вглубь коридора. Вдоль стен, над самым потолком, по обоим сторонам, тянулись толстые жилы кабеля. Через каждые пару метров, их поддерживали кронштейны, не давая им сильно провисать.

Мазнув пару секунд стену, мой фонарь наткнулся на конец туннеля. Там находилась большая бункерная дверь, над которой вилось неисчислимое количество проводов, уходящих куда то в стену. Её немного перекосило от времени и тяжести собственного веса, поэтому, открыть будет в разы труднее. Поворотное колесо не двигалось, как бы я его не пытался провернуть. Скорее всего, внутренний механизм заржавел и его заклинило. Это неудивительно — при такой то влажности. Моей единственной надеждой стал синий баллончик со спреевой смазкой. Если он мне не поможет — то уже ничего не поможет. Достав его из рюкзака, я стал примеряться, куда залить жидкость. Весь металл вокруг поворотного колеса был цел и чтобы добраться до механизма — придётся прожигать термитом. Такое тоже у меня есть. По хорошему тут надо всё высверливать. Но носить с собой дрель с инвертором, на постоянной основе, мне не светит. Тонкую клейкую ленту с оксидным порошком я наклеил поверх колеса, в виде небольшого круга. Поджог фитиль и быстро отошёл на несколько шагов назад. Яркое искрящее пламя светилось секунд пять, после чего резко потухло. Зато теперь появился доступ ко внутренностям двери, куда я не жалея впрыснул из баллона. Добавив немного и на здоровенные петли дверей, я приготовился открывать.

Снял рюкзак, чтобы не мешался и, схватившись за одну сторону рукояти, повис на ней, спиной к полу, пытаясь всем весом заставить её прокручиваться. Рукоять не поддавалась и не хотела сдвигаться ни на микрон.

Чтобы увеличить силу, я, подтягиваясь, начал с силой толкать её вниз резкими рывками. Третий, четвёртый, пятый. Очень мало, практически незаметно, колесо начало проворачиваться. Почувствовав, что поддаётся, я удвоил усилия. В конце концов, резкие скрипы превратились в один длинный визг ржавого механизма. Круг, второй, ещё один. С каждым поворотом, я был всё ближе к цели. В конце концов, рукоять провернулась до упора и больше не двигалась. Следующая проблема — перекос. Теоретически, если не удастся открыть так, можно опять воспользоваться термитом и прожечь петли. Но малейшая ошибка — и металл просто сплавится, окончательно заблокируя проход. Как итог — не вариант. Поэтому, ухватившись за колесо поудобнее и оперевшись одной ногой о стену, я начал тянуть. Дверь пошла неожиданно легко. Я даже не ожидал такого. Нет, несомненно, я прикладывал немало усилий, чтобы тянуть её на себя, но…

В следующий момент дверь начала медленно наклоняться на меня, падая. Немного оторопев, я не знал что делать. Мозг просто перестал работать, а мышцы задеревенели. Издавая тягучий скрип, она приближалась. В конце концов, взрыв адреналина всколыхнул меня, и я, что есть силы, отпрыгнул назад, падая, ударившись всем телом о бетон. Резкий трескучий хлопок со стороны двери ударил по ушам и всё затихло.

В голове пульсировало от боли, а сердце выдавало пулемётную очередь, отдаваясь в висках. Я лежал на полу, подложив руки под себя — видимо сработал рефлекс, и я не треснулся рёбрами. Сильно болело правое колено. Нужно привести в порядок дыхание, тогда и голове станет не так плохо. Аккуратно сев, я облокотился спиной о стены коридора и стал ждать, пока утихнет боль. Отбивая явно военный марш, сердце постепенно становилось всё тише. Дыхание стало ровнее, а мысли начали проясняться. Не знаю, сколько я так просидел, но когда окончательно пришёл в себя — было ощущение, что прошло наверняка несколько часов. Направил оба фонаря на дверной проём — дверь, оторвавшись верхней петлёй, осела углом на пол. Нижняя же петля была сильно деформирована и держала всю дверь от окончательного падения непонятно как. Прямо перед ней лежал нетронутый мой рюкзак.

Всё так же сидя, я подцепил его ногой и аккуратно притянул к себе. Мне казалось, что дверь может обрушиться от малейшего колебания воздуха. Облокотившись правой рукой о рюкзак, начал перевязывать колено эластичным бинтом, перед этим, задрав штанину. После, засёк на своём механическом таймере около пятнадцати минут. Лёг прямо на пол и постарался собраться с мыслями…

Проснулся от лёгкой вибрации в ладонях. Таймер тихо дребезжал, показывая, что время вышло. Убрав голову с рюкзака, я начал подниматься. Забросив торбу за плечи, я снял с пояса небольшую пластиковую флягу — очень сильно хотелось пить. Оставив на потом половину, начал ещё раз осматривать дверь. По всему выходило, что открыть её еще больше не выйдет, не обрушив эту самую дверь, поэтому пойду прямо так.

Медленно, аккуратно переставляя ноги, я переступил порог и осветил внутреннее помещение. Комната была очень похожа на пультовую в метро. Кафельная плитка на полу была немного скользкой. Повсюду стояли железные шкафы в человеческий рост, с разнообразными ламповыми датчиками и средствами измерения. Подошёл к одному — в самом верху шкафа написано «ВЫТЯЖКА ИБС №1». На следующем — то же самое, только цифра была иной. Всего насчитал четыре таких стальных шкафа. В углу стоял небольшой письменный стол с полками для документов. Открыл одну — две какие то папки с бумагами, наверняка важные. Поверхность их листов была усеяна мелкой черной плесенью, разросшейся сетью. Пробежал глазами по заголовкам: ИБС №1 «ГЕНЕРАЦИЯ». ИБС №2: «СТЕРИЛИЗАЦИЯ». ИБС №3: «РАЗГЕРМЕТИЗАЦИЯ». ИБС №4: «УПАКОВКА». По всему выходило, что количество этих самых ИБЭээСов соотносится с количеством пультов управления в этой комнате. Последняя папка содержала нечто похожее на отчётную документацию, написанную от руки размашистым почерком. Не став во всём этом долго разбираться, сложил их себе в рюкзак. В остальных ящиках были различные канцелярские принадлежности, но трогать я их не стал.

На стене, прямо над столом, висела карта, заправленная в пенал из оргстекла. Потрескавшаяся и пожелтевшая от сырости, она бы наверняка рассыпалась, если бы не прозрачная загородка. Судя по ней, получалось, что на этом этаже совсем немного комнат: генераторная, пульты управления, комната отдыха, склад реактивов и собственно, сама комната с боксами. Сейчас я в пультовой, а значит осталось четыре.

Сам собой на поверхность всплывал очень нехороший вывод: войсковая часть необходима для охраны непонятной химической лаборатории и реактивы сейчас не самым лучшим образом воздействуют на меня. А ведь мой респиратор защищает только от пыли но никак не от сложных химических соединений. Хорошо. В таком случае, долго здесь не задерживаюсь: быстро осматриваю другие комнаты, делаю несколько фотографий и поднимаюсь. По правую сторону от входа располагался вход в генераторную, если судить по карте. Всю комнату пропитал лёгкий, но ощутимый запах топлива. Довольно приличных размеров помещение, в центре которого стоял немаленьких размеров железный агрегат. От него, через приборную панель, по полу тянулось множество проводов. Большинство из них через железный ящик, уходили в стену. Я подошёл ближе. Поверхность генератора была покрыта большим количеством пыли и ржавчины, а краска практически полностью сошла. Скорее всего, он сейчас неисправен и вряд ли подлежит ремонту. Немного отойдя от него в угол комнаты, я достал фотоаппарат. Положив фонарь на пол, чтобы он освещал нижнюю часть генератора, я сфотографировал его несколько раз. Дома, подправив на компьютере яркость и немного повозившись с фильтрами, можно будет получить вполне интересные фотографии.

В комнате отдыха, как и ожидалось, ничего необычного не было. Древний диван у стены, несколько продавленных кресел, небольшой шкаф и пара тумбочек с кроватями. Настенные часы давно остановились. Наверняка лаборанты тут и жили во время работы. Только я вошёл на склад реактивов, как в нос мне ударил стойкий химический запах. По всей видимости — не вся тара с химикатами дожила до этого времени. На удивление само помещение оказалось не очень большим — всего три стеллажа, заполненных склянками, банками, непонятными железными контейнерами и какими то химическим оборудованием. На некоторых банках я заметил совсем уж сложные формулы — скорее всего, какие то органические соединения. Трогать я их не стал — времени прошло достаточно, чтобы стекло стало более хрупким. А вот разлить химикат себе на руки или даже просто вдохнуть пары — мне совершенно не хотелось — неизвестно чем может обернуться.

Осталось последнее помещение — сама лаборатория. Проход с неё был выполнен через довольно длинный коридор — саншлюз. Обе двери ведущие в неё были выполнены явно из нержавеющей стали, так как выглядели практически как новые. Разве что вездесущая чёрная плесень наросла на них особенно сильно. Без труда провернув поворотное колесо, я услышал тихое шипение и звук воздуха, покидающего герметичное пространство. Обычно с таким звуком открываются двери старых автобусов. Внутри помещение выглядело самым большим. Я мог буквально потрогать воздух ладонью — настолько плотным он казался. В центре стоял большой металлический стол, на котором располагалось лабораторное оборудование. С противоположных друг от друга концов комнаты, стояли те самые вытяжные шкафы, о которых говорилось в документах. Все четыре выглядели одинаково — железные коробки, с лицевой стороны которой была размещена стеклянная панель, чтобы видеть, что происходит внутри. Под панелью, были закреплены плотные резиновые перчатки, для работы руками. Рядом с одним из шкафов, валялось шесть сосудов дьюара. Именно валялось. В хаотично расположенных местах, часть — перевёрнута набок. Один единственный был подключён через шланг к вытяжному шкафу. «Азот». Тронул носком ботинка один из сосудов. Тот легко покатился вдоль своей оси вращения, взметая над собой чёрную пыль. Выглядело всё относительно новым. Сразу видно — денег не жалели, делали явно на долгий срок. Но не вышло. Пришлось уйти. Появившееся из ниоткуда слово «уйти» почему то неприятно резануло где то в голове, навязывая ненужные ассоциации. Отогнать их никак не получалось и в мозгу сама собой выстраивалась словесная цепочка. Ушли. Покинули. Эвакуировались.

Всеми силами не желая находить подтверждения внутреннему голосу, я медленно подошёл к «подключенному» и поднял фонарь на уровень защитного стекла. В самом центре, по ту сторону, стояла узкая колба. Вся её поверхность была густо усеяна сетью чёрной плесени. Тонкими нитями она спускалась к столу, покрывая его поверхность и переходило на стекло вытяжного шкафа.

Вид колбы притягивал взгляд, и я никак не мог понять, что именно пытаюсь высмотреть в ней: идеально ровные, чёрные как смоль нити, образовавшие идеальную геометрическую сеть, или то, что наверняка будет преследовать меня далее всю жизнь. Она шевелилась. Тёмная масса внутри стеклянного сосуда еле заметно подёргивалась, вздрагивала, показывая присутствие живого существа рядом со мной... Замерев на секунду, стрелка часов перешла на двенадцать, а вместе с ней, из большого и очень сложного механизма начал выпадать маятник. Большой и тяжёлый, он долго разгонялся, набирая скорость. От него ни увернуться, ни спрятаться. Сильный, почти физический удар заставил меня отшатнуться. Всё встало на свои места: брошенная часть, бардак в лаборатории, не вывезенное со склада имущество.

Паровозный гудок в голове не смолкал: “Беги, уходи, спасайся! Беги, уходи, спасайся! Беги!..” Развернувшись всем телом, я побежал. Задевая двери, буквально перелетая через пороги и лестничные ступени, я не обращал внимания ни на что. Все четыре десятка этажей я пронёсся одним мигом, будто все события уложились в одну секунду, вынесшую меня наверх. Там, у вечернего Солнца, свежий воздух придал мне сил и скомкал время ещё плотнее. Помню только небольшими урывками: вновь деревня, пустая. Полустанок. Уже давно не бегу, а иду, натужно хрипя грудью в попытках вдохнуть воздух. Центральный вокзал, люди оборачиваются. Ну и пусть. Белое такси. Квартира. Собака, кружа на месте, радостно встречает. Я ни на что не обращая внимания, валюсь на кровать прямо так, даже не разуваясь...

04.11 Проснулся спустя день. Голова гудит, как никогда раньше. Перед глазами постоянно та колба. По привычке проверил компьютер — друг по переписке уже прислал несколько сообщений, спрашивая, когда будут фотографии. Отослал всё, что было на цифровике. Про то, что было внизу — не сказал ни слова. Не нужно ему это знать. Никому не нужно.

06.11 Все эти дни очень сильно болит голова. Колба снится каждую ночь. Постоянно просыпаюсь среди ночи мокрый от пота и долго не могу заснуть.

10.11 От кошмаров не спасает даже ксанакс. Собака, видя моё состояние, постоянно ложится рядом и тихо скулит. Всегда гордился её пониманием.

12.11 За всем этим я совершенно позабыл о работе. Позвонил, кое как отмазался у начальства и взял неоплачиваемый отпуск по состоянию здоровья.

13.11 Собака стала скулить еще сильнее. Болит что то? Как невовремя то. Завтра пойдем к ветеринару.

14.11 Врач ничем не смог помочь. Посоветовал периодически давать обезболивающее и поехать в областную клинику.

16.11 В областном центре сказали, что у собаки увеличена длина задних лап, нехарактерная для дирхаунда, и проявляется их истощение. Причем, передние две конечности оказались вполне себе здоровы. Сказали лечить усиленным питанием.

18.11 Обезболивающее действительно помогает. Но вот есть больше чем до этого, она не хочет.

20.11 За всеми этими проблемами с собакой, я почти забыл о том, что было две недели назад. Наверное, через неделю уже смогу выйти на работу.

23.11 Собака опять начала скулить, несмотря на лекарства. У нее действительно слишком худые лапы, это видно теперь и мне.

24.11 Вышел на работу. Начальник смотрит волком, но напрямую вроде ничего не говорит. Для проформы поинтересовался моим самочувствием, да и только. Пускай.

26.11 Собаке стало сложно есть. У нее не может полностью закрываться челюсть. А задние лапы удлинились еще сильнее и она стала хромать.

30.11 Еще раз безрезультатно съездил в область. От этих проблем у самого начала болеть голова.

03.12 Собака исхудала еще сильнее и стала меньше двигаться. Кормлю ее через пипетку. Голова до сих пор болит и мешает нормально работать.

06.12 Отвратительно. Сегодня, когда кормил её, заметил намечающийся второй ряд зубов на обеих челюстях. Как такое вообще возможно!?

08.12 Утром, как проснулся, увидел, что у собаки появился обширный лишай. Или нечто похожее на это, навроде язв или бубонов. Шерсть клоками была выдрана. Мне никогда не было так страшно за неё. Она практически не двигается. Просто лежит и следит взглядом за мной, когда я появляюсь рядом. Чтобы собраться с мыслями, начал писать этот ежедневник. Даты расставляю примерно, на память.

09.12 Хуже всего то, что я, кажется, понимаю что происходит. Нет, я и ранее знал, но сама мысль об этом ввергала меня в такую тоску и безысходность, что сам мозг стирал последние несколько минут из моей памяти. Сейчас система дала сбой. Мне всё сразу стало окончательно понятно.

10.12 Всё. Конец. Нету у меня больше собаки. Я это заметил утром, когда пришёл кормить её. Тощая, с редкими клоками шерсти на теле и выделяющимися рёбрами, изуродованная болезнью, она неподвижно смотрела в стену. Я бросился проверять пульс и температуру тела, но было явно поздно. Она словно иссохлась изнутри, покрывшись снаружи тёмной сыпью. Мне ничего не оставалось, кроме как бессильно опуститься рядом с ней на пол.

11.12 Ночью я похоронил её в ближайшей посадке. Есть там укромное место, с несколькими маленькими могилками. Никаких крестов и надгробий делать не стал. Просто выкопал небольшую яму и аккуратно положил в центр тело. Что делать дальше — не знаю.

05.02 Этот дневник я вёл в виде файла на компьютере два месяца назад. Вспомнил о нём только сейчас, когда проснулся утром и понял, что всё кончено. И для меня и для всех остальных. Кого я знаю и кого нет. Потому что сегодня утром я обратил внимание на стены в зале. Слишком тёмные для раннего утра, словно затемнённые на один тон.

Тёмные от чёрной словно уголь сети...