Страшные истории
Основной раздел сайта со страшными историями всех категорий.
Настроить сортировку
{sort}
Дача
© Созерцатель9 мин. Страшные истории archive 15-06-2019, 10:49 Указать источник! Принял из ТК: rainbow666
Дача у Витьки была что надо — дом в два этажа, с электричеством, чердаком, гаражом в подвале, плюс участок с деревьями и удобства во дворе. Мебель была старая и свозилась в дом то от бабки из деревни, то из городской квартиры витькиных родителей, будучи заменена новой.
Роман лениво потянулся, ощущая неприятную ломоту в теле. Голова слегка гудела от выпитого вчера, а пружины старого продавленного дивана неприятно впивались в бок сквозь сбившуюся в колтун простынь. Глаза открывать не хотелось — даже сквозь веки он ощущал неприятное, промозглое осеннее утро, наступившее, к тому же, вдали от его уютной квартиры с новеньким матрасом на двуспальной кровати и умиротворяюще бормочущим телевизором.
Диван под Ромой неприятно заскрипел, когда парень сел, опустив ноги на холодный пол. Ани рядом не было, равно как и его свитера, который он отдал девушке, чтобы та не замерзла ночью. Сквозь незашторенное окно пробивался тусклый солнечный свет. Небо покрывали облака, и солнце скорее слепило, пробуждая тупую боль в и без того тяжелой голове. Нужно было умыться и где-то разжиться кипятком, сделать кофе, чтобы хоть частью восстановить человеческий облик. Роман стряхнул с себя ветхое одеяльце, сел, выдавив из дивана с десяток разноголосых скрипов, и нащупал мобильник в кармане сброшенной на пол куртки. Часы показывали 8.43, связи не было, впрочем, как и вчера.
Кое-как, наощупь восстановив порядок на голове и натянув кроссовки, Роман открыл дверь комнаты. На полу у лестницы лежала пара спальных мешков и туристических ковриков, в углу стояла старая кровать со сбившимся матрасом. «Попросыпались пораньше и на реку свалили», — Подумал Рома, и, пожав плечами и тряхнув головой, чтобы сбить остатки сна, не спеша начал спускаться по скрипучим деревянным ступеням.
На первом этаже тоже никого не оказалось. Ни Витьки, уснувшего вчера на стуле в углу, ни Вари, ни даже Миши, которого разбудить до полудня было обычно невозможно. Никого. Рома открыл дверцу печи — внутри все ещё тлело несколько угольков. Он принёс из поленницы дров, раздул огонь и нашел под столом завалившийся туда неведомым образом советский алюминиевый чайник. Вода нашлась тут же, в пятилитровой канистре, а пакетики с противным на вкус растворимым кофе Рома научился постоянно носить с собой еще в институте — в конце концов, просыпаясь сегодня, не всегда знаешь, где придётся просыпаться завтра, верно?
Вкус кофе был, как и ожидалось, скверным, но отрезвляющим, и мир потихоньку стал приобретать очертания. На бетонированном крыльце стоял мангал, тонкая струйка дыма от него устремлялась, влекомая слабым ветерком, в сторону леса. К земле всё еще жались клочья тумана. От такой тоскливой картины Роме сделалось дурно — хотелось поскорей перенестись домой и забросить эти пару дней на Витькиной даче в копилку однообразных пьянок под номером, скажем, 366 или около того. Где-то в лесу закаркала ворона, добавив унылости воскресному утру.
— Друзья, бля! — В сердцах сплюнул Рома, лениво вороша пепел в мангале засаленным шампуром, и поковылял в сторону припаркованных машин. Они стояли там же, где их оставили хозяева. Варин жёлтый «Гольф» стоял чуть позади Витиного «Ланоса», а за ним, в свою очередь, была припаркована болотная «копейка» Андрея. Рома подергал водительскую дверь «Ланоса» — машина была закрыта. «Ну, не уехали, и то хорошо», пронеслась в его голове утешительная мысль.
Дорога к воде была не менее уныла, чем его утреннее пробуждение. С веток на ежащегося от холода и сырости парня пялились черно-серые птицы, под ногами шуршали опавшие листья, а до реки еще было шагать и шагать. Отсутствие свитера сказывалось, и всю дорогу его била мелкая дрожь, вызывая раздражение. Наконец послышался плеск воды и шуршание сухого камыша, и Рома вышел на маленький пляжик рядом с насосной станцией. От осенних дождей река разлилась, и дощатый пирс частью ушел под воду, и до него теперь нужно было добираться вплавь. Над рекой туман стоял плотный, будто кисель.
— Эй, придурки! — С деланным весельем крикнул Рома, надеясь услышать в ответ хоть какой-то отклик. Желудок уже неприятно заворочался, а в голове начинали роиться тревожные мысли. Куда все подевались? Почему его не разбудили? Почему машины на месте? — Вить! Миш! Аня! Варька! Эээээй!
Никто не отвечал, в воздухе висела тишина, сливаясь с клочьями утреннего тумана, перемежаясь лишь с плеском воды и шелестом камыша.
Оставалось вернуться к дому и посмотреть там, где ещё не искал. Туалет на участке, гараж, чердак… Мест, где могли прятаться, посмеиваясь над ним, его друзья, оставалось достаточно.
Отворив покрытую выгоревшей зеленой краской калитку, Рома обследовал ворота гаража. Судя по всему, их не открывали лет пять, а то и больше. Наплывы тёмно-бурой ржавчины кое-где скрепляли створки ворот, будто слой клея. Он подергал их для верности, но лишь убедился, что в гараж попасть нельзя никак. С силой пнув на прощание ворота, и нагородив от досады несколько этажей отборного мата, Роман пошел к туалету, где тоже оказалось пусто. О вчерашнем празднике свидетельствовала подсохшая лужица рвоты на полу, да пластиковая бутылка с остатками пива, оставленная кем-то в уголке. Дрожащими от раздражения и переживания руками, молодой человек поднял бутылку. Пиво было выдохшееся и кислое на вкус, но на время помогло собраться среди всего этого затянувшегося балагана.
Рома всхлипнул и поднял взгляд к оконцу чердака. В дом возвращаться не хотелось, но особо выбирать не приходилось.
— Либо они там, либо хрен с ними. — Вслух подумал Рома, делая очередной глоток из зеленой пластиковой бутылки. — Возьму машину и уеду домой, пошли они в жопу, пусть потом сами тачку забирают, а мне похер.
У окончательно потухшего мангала Рома допил пиво и зашвырнул бутылку вглубь участка. Внутри всё так же никого не было. Первый этаж пустовал, и только печка приятно обдавала теплом. Рома завёл известную песню о коне и поле — отчасти, в надежде выманить ребят из укрытия, отчасти — чтобы унять подползающий к горлу страх. Второй этаж тоже не изменился — всё те же пустые спальники и пара кроватей.
Рома взглянул на узкую металлическую лесенку, ведущую на чердак. Проём люка закрывало старое, проеденное мышами красное ватное одеяло, напоминавшее начинавшую подгнивать тушу какого-то животного. Когда Роман отбросил его в сторону, в воздух поднялось плотное облако пыли, сквозь которое бледным пятном виднелся ромб окошка. Чердачное помещение было большим, пустым и пыльным — не из тех мест, которые представляешь себе при слове «чердак». В дальнем углу стоял торшер без абажура, рядом с ним стояли опертые о стену вилы с загнутым зубцом. Посреди помещения навалом лежали доски, накрытые грязным брезентом и покрытые слоем пыли толщиной в палец, такая же пыль покрывала пол. Прямо под окошком что-то блестело. На полу лежал нож. Странно знакомый нож, подумал Рома. Таким же ножом вчера вечером Аня нарезала апельсин, а позже Миша пробовал шашлык на готовность.
Роман поднял нож — пыли на нем не было, а рукоятка и лезвие были в чем-то жирном и пахли специями. Нет. Это просто не вписывалось в рамки Ромкиного сознания: ночью нож как-то с первого этажа перекочевал на пыльный чердак, но как? Сердце бешено заколотилось, парню показалось, что за спиной кто-то стоит, но, обернувшись, он никого не обнаружил. Рома перекрестился, голова разрывалась от обуревающих его мыслей, суставы казались чугунными, а кровь — холодной и густой, будто желе.
Буквально свалившись с лестницы, Рома с ножом в руке пулей вылетел из дома и ринулся к машинам. Дрожащими руками, остервенело дергал он дверцы Витькиного «Ланоса». Дверцы, как и раньше, не открывались. Сплюнув, парень попытался открыть «Гольф». Противно завизжала сигнализация, угрожающе клацнула блокировка, и Рома от неожиданности шлёпнулся задом на землю, нервно оглядываясь по сторонам. На глаза наворачивались слезы, в висках стучало, во рту стоял отвратительный привкус утреннего кофе и выдохшегося пива. Рома взвыл и поднялся на ноги, умудрившись порезать ладонь кухонным ножом, который всё так же сжимал в руке. Швырнув проклятый нож на грунтовую дорогу, Рома метнулся к «копейке», будто голодный пёс к краюхе хлеба. Дверца была открыта, и парень истерично рассмеялся, найдя в замке зажигания ключи. Только поворот маленького серебристого ключика отделяет его от свободы, а эту замутненную туманом и ядовито-белым солнцем дьявольскую действительность от суеты и многоголосия привычного городского мира. Один поворот... И ничего… Только тихий щелчок, за которым — непробиваемая тишина, нарушаемая лишь хлопаньем птичьих крыльев где-то над головой.
Нет, не может быть. Рома потянул за тросик, и капот чуть подпрыгнул, открываясь. Перед выходом из машины молодой человек сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. «Это всего лишь машина, я всего лишь в десятке километров от города, вокруг дачный поселок, а ребята просто на время пошли куда-то, забыв обо мне. По грибы, например. Ну, бывает, ну сами же потом посмеемся» — мысли едва успокаивали, но даже такие, они были лучше животного страха и отчаяния, охвативших Романа.
Под капотом явно не хватало аккумулятора. Слева, где он должен был быть, осталось пустое место, болты крепления и аккуратно отсоединенные клеммы. Глаз задергался, ноги подкашивались, желудок сжался, и его содержимое залило двигатель старенькой машины. Рому рвало от страха, от досады и от сюрреалистичности окружающего его мира. Сигнализация на Варином «гольфе» визжала, вороны перекликались где-то в лесу, а по порезанной правой руке Романа стекала кровь, смешиваясь с рвотой на земле.
Парень облокотился о задок Варькиной машины и разрыдался, утирая слёзы рукавом куртки. Это было нечестно. Непонятно — да, нелогично — конечно, но в первую очередь — нечестно. Он ехал сюда с хорошо знакомой компанией отметить последние тёплые деньки осени, а теперь сидит, кажется, один во всём поселке, во всем мире, чёрт возьми. Где они сейчас, его друзья? Как теперь выбираться? «Жигули» без аккумулятора, Варина машина заблокирована, к тому же, ни её, ни «Ланос» без ключа он не заведет. Жизнь вертелась у него перед глазами, словно калейдоскоп в серо-черных тонах.
Парень глубоко и прерывисто втянул носом прохладный сырой воздух, и внезапно просиял. Мобильный! Рома похлопал руками по карманам, вымазывая куртку кровью из раны на ладони, отчаянно пытаясь нашарить спасительный кусочек серебристого пластика. Наконец пальцы сомкнулись вокруг телефона, и воспаленные, затуманенные слезами Ромины глаза увидели ровные цифры на тусклом экране. 12.22. Прошло больше трёх часов с момента пробуждения. Заряд был на минимуме, зато сеть ловилась! Рома лихорадочно соображал, кому позвонить. В милицию? Маме? Отцу? Армейскому товарищу, бесшабашному здоровяку Степке Науменко? Что сказать? Где я? Как называется этот сраный поселок?
Ответ пришел сам собой. Рома нашел в адресной книге телефон Витькиного отца, с которым работал когда-то на одном предприятии, и нажал кнопку вызова. Каждый гудок был как удар кувалдой по ребрам. Каждый гудок ещё больше разряжал батарею, и с каждым гудком все больше рвалась ниточка, на которой в этот момент держались все Ромины надежды. После четырёх гудков в трубке послышался голос Фёдора Алексеевича:
— Да, слушаю!
— Дядя Федя, это Рома! — Парень почти кричал, голос его дрожал от страха и слез. — Я на вашей даче! Заберите меня, дядя Федя, пожалуйста!
Молчание в трубке будто ржавой пилой прошлось по Роминому сердцу.
— Аллоооо? — Наконец протянул знакомый голос Фёдора Алексеевича. — Говорите! Алло, кто это?
— Яаааа!!! — Во всё горло крикнул Роман, спугнув стаю ворон в лесу, и те взвились с веток, подняв ужасный гвалт. — Федор Алексеич, это я! Я на вашей даче, заберите меня отсюда! Алексеич!
— Паша, ты что-ли? — Хрипловатый голос по ту сторону эфира начал прерываться. — Алло! Кто…
Задорно тренькнув на прощание, телефон погас. Вороны каркали, сигнализация надрывно визжала, а Роман выронил телефон и обмочился…
Стропила на чердаке были невысокие, и не представляло труда повязать на них свитую из обрывков простыни веревку. Петля на её конце покачивалась из стороны в сторону, повинуясь сквознякам, гулявшим в доме. Моча на брюках давно высохла, а на обоях второго этажа угольком были записаны все его злоключения, начиная с того самого момента пробуждения. Должно было пройти уже много времени. Шесть часов, восемь, двенадцать — кто его разберет. Солнце не двигалось. Обрывки тумана ползли по траве, будто бледные ленивые слизни, а на ветках опавшего серого леса сидели чёрно-серые вороны, с любопытством разглядывая блекло-желтый дом, в котором, поджав под себя ноги, на чердаке сидел парень, красными немигающими глазами следя за серовато-белой тканевой петлей, медленно покачивающейся среди пролетающих сквозь нее пылинок.
Внизу раздался скрип открывающейся двери. Кто-то медленно входил в дом, ступая по половицам. Рома моргнул, и сквозь веки проступила слеза. Кто-то поставил ногу на ступеньку лестницы, и та скрипнула под тяжестью тела. Топ... Скрип… Топ… Скрип… Топ…
Рома встал, и, пошатываясь, сделал три шага до петли. Голова легко прошла в неё, как и с десяток раз до этого, только теперь Рома знал, что время пришло. Он улыбнулся, и губы его задрожали. Скрип и звук шагов прекратились. Кто-то смотрел на него сквозь люк, ведущий на чердак, прямо ему в спину.
— Я хочу проснуться. — Жалобно пискнул Рома, и ноги подкосились, унося его сознание в темноту.
Рома перевернулся на правый бок, и пружина матраса больно уперлась в рёбра. Простынь смялась, а подушка была, будто каменная. Руки и ноги замерзли, горло болело, а голова была тяжёлой и ватной. Язык казался сухим и колючим, как шерстяной носок.
Он открыл глаза. За окном стояло утро, но небо было затянуто облаками, сквозь которые светило бледное солнце. «Нет, не может быть, только не это!» — Рома затрясся и закатил глаза. Снизу послышались голоса и смех друзей, но разобрать слов он спросонья не смог. Это точно были их голоса. Звонкий Варькин смех, гулкий Мишин голос, звон посуды — наверняка Аня хозяйничает. Рома облегченно вздохнул и нервно засмеялся — приснится же всякая дрянь! Вразвалочку ступая по лестнице, он спустился на первый этаж и прокашлялся, чтобы привлечь внимание.
— Доброе утро! — прохрипел Рома, протирая глаза.
— Утро добрым не бывает! — ответил голос Вити, отчего-то слабый и далекий. Рома сморгнул, уставившись на друга. Виктор сидел на стуле — бледный, с запавшими глазами, в правой руке он держал блестящую нержавеющую кружку-«гестаповку», а в левой — тот самый кухонный нож, найденный Романом на чердаке. Рукава изрядно поношенной Витькиной олимпийки были закатаны, джинсы покрывали пятна пыли. Успевшие побуреть раны тянулись вдоль внутренней стороны Витькиных предплечий, а пальцы покрывали хлопья засохшей крови.
Рома обвел присутствующих полным ужаса взглядом. Лицо Вари пересекали глубокие борозды, оставленные её длинными акриловыми ногтями. Один из них, отломившись, так и остался во влажной, блестящей ране. На месте светло-карих глаз зияли кровавые провалы, а по плечам деловито расхаживала ворона, не обращая внимания на содрогающееся в истерическом хохоте тело. Ноги девушки были по колено грязными, с налипшими желто-серыми листьями, её волосы слиплись, и из светло-русых превратились в красновато-черные.
Миша сидел на табурете лицом к Варе, и что-то бормотал. И без того тучный, теперь он казался просто необъятным, его одежда промокла насквозь, а с каждым его словом на пол лилась вода. К правой ноге ржавой проволокой был примотан аккумулятор.
Рома отвернулся к печке и ноги его подкосились. Парень сел на пол, мучительный стон вырвался из его лёгких. Аня стояла у печи, то ставя чайник на чугунную конфорку, то снова снимая его, будто запрограммированная для этой цели машина. Обугленная кожа струпьями свисала с предплечий, щеку украшал жёлтый пузырь ожога. На Ане был его синтетический свитер, частью оплавившийся на плече, спёкшийся с влажной, обожжённой плотью под ним. Обнаженные бледные ноги девушки покрывали синие полоски вен, её взгляд был устремлен в одну точку — на проклятущий алюминиевый чайник, крепко сжатый в тонких холодных пальцах.
Рома с усилием поднялся на ноги.
— Что, плохо тебе, да, Ром? — Тихо спросил Виктор. — Ты попей, сразу поправишься.
Как зачарованный, Рома принял протянутую Витей кружку и, закрыв глаза, стал пить. Густая, чуть теплая жижа потекла по его саднящему горлу. Вкус был соленый, горький и сладкий одновременно, и хотелось допить как можно скорее, будто от этого зависела судьба если не Вселенной, то, по меньшей мере, всего мира. Глотнув последние капли, Роман стал разглядывать кружку. Не было в нем ни мыслей, ни желаний. Даже страх исчез. Он смотрел, не мигая, на собственное искаженное отражение в отполированной поверхности Витиной кружки. На шее болталась петля из простыни, язык бесформенным куском плоти вывалился изо рта, а лицо приобрело темно-сизый цвет.
Раздался стук в окно, и все разом обернулись. Варя перестала смеяться, ворона, захлопав крыльями, слетела с её плеча и уселась на подоконник. Миша прекратил бормотать, но глухой стук капель, стекающих с его подбородка на пол, никуда не исчез. Чайник с лязгом упал, и Аня сделала шаг к окну, неестественно запрокинув обожженную голову. Рома отвел взгляд от оконного стекла и закрыл лицо ладонями. За окном, спрятав руки в карманы, стояла фигура в грязном желтом рыбацком плаще и старой фетровой шляпе, обутая в тяжелые сапоги. Голова незнакомца была повернута в профиль, чёрные перья растрепались, маленький чёрный глаз, похожий на стеклянную бусину, с интересом рассматривал компанию. Его клюв раскрылся, но незваный гость не издал при этом ни звука.
— Ну, вот ты и проснулся. — Холодная рука Виктора легла на плечо Ромы, и парень провалился в темную пропасть забвения, на дне которой его измученное сознание, надрывая горло в кровь, кричало: «Хочу проснуться! Хочу проснуться! Хочу проснуться!..»
991 просмотр
0 комментариев
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Комментариев пока нет
