Родители улетели на неделю в Польшу, я из-за сессии остался. На самом деле мне и хотелось остаться, мне 20 лет, и путешествовать с родителями не очень хочется. Жить, в общем-то, тоже. Поэтому я радовался неделе одиночества. Несколько дней учёбы пролетели быстро, и наступили выходные — середина моего отпуска. На друзей я не рассчитывал, у них тоже была учёба, и в субботу утром я установил на компьютер пару старых стратежек, чтобы разбавить скуку выходных. Был закуплен яблочный сок, шоколад, из шкафа я достал заначенные полбутылки виски ещё с майских и сел за комп. К слову, я курю. Не часто, но люблю подымить подольше. Поэтому раз в вечер выхожу на площадку с сигариллой и стою минут двадцать, либо сижу в кресле рядом с переходом на лестницу. Так я и поступил в тот вечер.
Во мне уже было грамм 200-250, но поскольку всё это набиралось за весь день, даже самый жадный гаишник не смог бы назвать меня пьяным. У нас 5 квартир в коридоре, затем железная дверь. За железной дверью холл с лифтами (обычный и грузовой) и стеклянные двери, ведущие к площадке, на которой, собственно, и стоит кресло и пепельница. Я закрыл дверь в квартиру, прошёл коридор, открыл дверь в холл, просто прикрыл её за собой и вышел на площадку. Было около 11 вечера, но что это для июньской ночи? Внизу, на лавочках, едва различимые парочки общались о своём. Я сел в кресло и прикурил. Поигрывая дымком, я расслабился.
И вот когда я уже докуривал, внизу (пролёта через два или три) кто-то громко поперхнулся. Закашлялся влажно, будто отхаркиваясь. Не скажу, что у нас в подъезде постоянно ночуют бомжи, но такое случалось уже несколько раз. Когда я вставал, моё кресло скрипнуло, и, видимо, бомж услышал это, потому что стал подниматься наверх. Я смекнул, что он или она начнёт что-нибудь выпрашивать. Тем более, так поздно. Быстренько сбросив бычок в пепельницу, я прошел лифты и вошёл в наш общий соседский коридор. Когда я закрывал дверь, я увидел фигуру сквозь стеклянные двери на площадку, но кто именно это, я не понял — дверь была в стеклянную шашечку, фигура смазалась, и женщина это или мужчина, я не разглядел.
Проходя по коридору к своей двери, уже в квартиру, я заметил, что шаги продолжились, и он или она идёт дальше. Но дверь уже была закрыта, и я, не парясь, шёл в квартиру. Вдруг что-то будто прильнуло к двери на площадку. Я остановился, стал прислушиваться — знаете, когда останавливаешься и почти не дышишь. Я так и замер. Бомж щупал дверь. Я слышал звук ладоней, скользящих по железу, именно скользящих, гладящих её. Было тихо, даже глухо — в нашем коридоре акустика великолепная. Я удивился и пошёл дальше. Доставая из кармана шорт ключи, я начал было тыкать ключом в замок, как понял, что кто-то шипит. Смейся не смейся, но первая ассоциация — это момент из Гарри Поттера, когда он говорил на змеином. «Ссссссшшшшсшшшссс», — шипел бомж за дверью. Я снова замер, уже настороженно. Не страшно, просто очень глупо и странно. За железной дверью в полутора метрах от меня шипел, прислонившись к двери, бомж.
Я слушал. Шипение стихло. Я медленно продолжил открывать замок, но как только я вставил ключи в дверь, что-то смачно ударило. Именно смачно. Вы когда-нибудь роняли кусок свежего мяса на разделочную доску или просто случайно на пол? Бросали мокрую тряпку, начиная мыть пол? Звук был точно такой же.
Я отстранился и замер. Ключи висели в замке. Нужно четыре оборота, а я не сделал и первого. Я ждал. За дверью шипели. Я уже был уверен, что это не бомж. Что угодно, но не бомж.
Снова что-то «смачнуло» о дверь. Не сильно. Не ради того, чтобы выбить, просто чтобы его услышали. И я слышал. Тишина была глухая. На уши давило. Я всё ждал, что сейчас выйдет кто-то из соседей и развеет этот глупый момент. Но что я имею? Молодая семья с двухлетней девочкой, которая должна спать, как и её родители. Два старпёра, тоже уже наверняка спящие. Непонятная женщина средних лет, которая сама по себе, и вообще, я её не видел уже с неделю. Закрытая, уже четыре года «продающаяся» квартира и я, квартира нашей семьи.
Что-то хлюпнуло. Громко. Рядом, за дверью. Может быть, даже прямо перед ней. Я закрыл глаза, почувствовал страх. Звуки начали наслаиваться друг на друга. Появился ритм. Смачный звук, хлюп, шипение. Смачный звук, хлюп, шипение. Я слушал. Что-то нечеловеческое было в нём. Я испугался. До этого я просто боялся. Но теперь страх заполнил меня до конца. Я не двигался. Ключи висели в замке.
С минуту я набирался храбрости, чтобы быстренько повернуть ключи и зайти к себе. Две мои двери, шесть замков. Телевизор и недопитое виски. Это просто отличная шутка. Великолепная шутка. А я жалкий трус. Никаких странных вещей. Да, я не знаю, что это, но это может быть розыгрыш. Оно не успеет, даже если это какое-нибудь «оно». Я был готов. Я считал. Смачный звук. Раз. Хлюп. Два. Шипение. Три. Смачный звук. Раз. Хлюп. Два. Шипение. Три. Я начну открывать на три. Давай!
Смачный звук. Раз. Хлюп. Два. Тихий хохот. Даже не хохот, а хихиканье.
Стоит ли писать, что моя смелость и накрученная храбрость исчезли за секунду. Я клянусь, это был не человек. За свою жизнь я просмотрел немало фильмов, пообщался с самыми разными людьми, слушал самую разную экспериментальную музыку. Я клянусь, губы человека на такое не способны. Что-то противно хихикало там, за железной дверью. Снова шмякнуло о дверь. И начало давить на неё, втирать то, что шмякало, в дверь. И хихикать. В голову полезли догадки, какими должны быть губы и рот, чтобы звук был таким? Я понял — шмякало не ОНО, шмякало что-то, что ОНО бросало в дверь. Теперь ОНО втирало это в дверь и шмякало. Хихикало. Делало паузу, чтобы хлюпать и шипеть. А я слушал. Что я мог ещё сделать?
Потом, может быть, спустя полчаса, я не знаю, ОНО запело. Вернее, замычало. Знаете, когда люди наигрывают мелодию. Мммм-мммм-ммммуууыыы. Глупо, верно. Мелодию я не знал. Но ОНО, видимо, ею наслаждалось. Хлюпов и шмяков не было, но хихиканье осталось. Оно было аранжировкой, будто их было двое. Но ОНО было одно. Я бы услышал звуки ходьбы или лифта. ОНО должно быть одно! В голову пролезла ещё одна догадка — а вдруг у него два рта?
У меня потекли слёзы. Я стоял на полусогнутых уставших ногах и тихо плакал. В голову пришла идея. Закричать, разбудить соседей, всех! Чтобы были люди, чтобы ОНО ушло.
Из-за плача я громко выдохнул. Мычание прекратилось. Стало тихо. Я ждал. Хлюпа, шмяканья, хохота... неважно. Тишина. Я прождал ровно пятнадцать минут — считал в голове до 900. Медленно, с паузами. Я сел на пол прямо у своей двери, ключи висели в замке. Тишина бальзамом накрывала голову. Я мог дышать, мог расслабить ноги. Мог тоненько плакать от радости и страха одновременно. ОНО ушло. Пусть я не слышал его удаляющихся шагов или шума лифта, ОНО молчало. А значит, ушло. Спустя ещё минут десять я уже начал придумывать объяснения ситуации, считая её чей-то злой и очень хитрой проделкой. Первоклассным розыгрышем. Шуткой над запозднившимся парнем.
На ум пришла тоненькая мелодия. Будто ребенок поёт в тишине. Нежный ангельский голос, как маяк во мраке. Сразу представил мальчика в тёмном лесу, бредущего по тропинке и поющего тонким голосом старинную песенку. А из чащи на него смотрят страшные твари. И песня — единственная надежда паренька. Странно, что это за песня? Я сидел на кафельном полу коридора и слушал. Я стёр слёзы с лица и взъерошил волосы. Задел своё правое ухо. Ангельское пение дёрнулось. Я слышал это не в голове. Это ОНО пело за дверью. Я замер. И оно, подтверждая мою догадку, захихикало. Пел маленький мальчик. Что-то мычало. Оно хихикало. Шмяк. Хлюп. Шипение. Мычание. Хохот. Мальчик.
Я отключился.
Утром меня разбудил отец из молодой семьи, провожая свою дочку в садик. Он подумал, что я потерял сознание, возвращаясь с покурки. Соседи в курсе моей привычки. Я не разубеждал его. Я молча вошёл к себе, выключил телевизор. Приготовил завтрак, помылся. Написал дяде и тёте, что приеду в гости на 3-4 дня до приезда родителей. Они удивились, но согласились. Я оделся, собрал вещи и пошёл на площадку. Звуков не было. Площадка с лифтами была чиста. Ничего, что напомнило бы мне о прошлом вечере. Выйдя на улицу, я улыбнулся летнему дню. Подростки, мамы с детьми, старики. Люди.
На лавочке рядом с подъездом сидела консьержка. Я поздоровался. Она улыбнулась. Мы заговорили. Я её неплохо знаю.
— Ой, а ты тоже уезжаешь? В последние дни весь подъезд как на иголках. Все куда-то поразъезжались. Скоро одна останусь. С этим. Не приведи Господь, — сказала она и перекрестилась.
— С каким это «этим»? — удивился я.
— Ну, знаешь, по ночам бродит, у меня кошмары от него. Шмяк. Бум. Хлюп. То запоёт. То мычит. Никакого покоя. Всё до гробу довести хочет.