С самого детства меня называли гиперактивным ребенком. Я никогда не сидел на месте, был очень любопытным, лез везде и всюду. Уложить меня спать было огромной проблемой для мамы. Я не спал не потому, что не хотел, как она думала, а потому что не мог...
Меня водили по психологам и психиатрам. Все твердили одно и то же: «Ребенку нужно внимание». К слову, о внимании. Мама работала трамвайщицей, задерживалась допоздна через день или через два — я уже плохо помню. Папа в нашей с мамой жизни появлялся редко и так же неожиданно исчезал. До семи лет мама говорила мне, что он работает в другом городе и просто не может быть с нами долгое время, так как он зарабатывает деньги, на которые мы с ней живем. Потом «добрые» люди рассказали мне, что нигде он не работает, а все это время находится в местах лишения свободы.
Как я уже писал выше, сон для меня был (и остается) большой проблемой. Меня пичкали какими-то таблетками, настойками, но ничто не могло меня избавить от кошмаров, которые преследовали меня (да, собственно, и продолжают преследовать). Все это было, сколько я себя помню. Мне снились какие-то «дяди и тети» в непонятных старинных (некоторые — даже в рваных и грязных) одеждах, с ужасными синими лицами. Они меня либо звали куда-то жестами, либо пытались мне что-то сказать, но я ничего не понимал. От страха я просыпался в холодном поту, пугая маму или дядю Васю, с которым мне приходилось ночевать, когда мама работала.
Дядя Вася был мужик крепкий, испугать его моими рассказами было невозможно, они у него вызывали смех. Он накатывал мне валерьянки, я засыпал и все повторялось снова: лица, голоса, жесты... Мама же после моих рассказов тащила меня к врачу. Тот в свою очередь вновь говорил: «Ребенку внимание нужно уделять».
Вот так я жил до десяти лет. Я уже привык к своим странностям. Примерно в 8 лет они у меня почти исчезли, или же я просто перестал обращать на них особое внимание.
Когда мне было 10 лет, мама умерла. Умирала она очень долго и мучительно, особенно последнюю неделю: у нее была опухоль мозга, которая сожрала ее за полгода. Папа к тому времени «взялся за ум» и не отходил ни на шаг ни от нее, ни от меня. Мама умерла ночью у нас на руках. Я все видел, слышал её последний вздох. Помню, как мы с отцом вышли на улицу, сели на крыльцо. Я заплакал, и тут же зарыдал и он. Когда уже приехали милиция и скорая, отец, успокоившись, зашел в дом, а меня оставил на улице, так попросил милиционер.
Я сел на скамеечку на заднем дворе, на которой по вечерам мы сидели с мамой, и просто уставился в одну точку. Не знаю, сколько я так сидел, пока краем глаза я не засек в огороде какое-то движение. Я посмотрел в ту сторону — все было тихо. Я решил пойти и посмотреть, что там. Дойдя до забора, я услышал какой-то шепот или шелест. Мне показалось, что поднялся ветер и стало очень холодно. Шепот нарастал, и все вокруг меня закружилось-завертелось. Я узнал голоса, которые не слышал уже два года. На этот раз я четко расслышал, что они мне говорили: «Отпусти ее». Кого и куда отпустить, я не понял, да это меня тогда и не интересовало. В голове у меня что-то затрещало — и все, дальше провал в памяти...
Позже я увидел их — на кладбище в день похорон. За крестами и памятниками я увидел людей, которые странно двигались. Мужчина, мальчик и женщина из моих снов двигались по направлению ко мне. Лица у них были такие, будто они в морозилке сутки просидели, и руки странные какие-то — вроде как они есть, а вроде и нет... От их созерцания меня отвлек звук молотка, забивающего гвозди в гроб. Тут я вновь вспомнил, для чего я здесь, что мамы больше нет, и перестал обращавать внимание на странное видение.
Прошло пять лет. Эти существа — я даже не знаю, как их называть — периодически приходили ко мне, но большие дозы транквилизаторов, которых мне прописывали врачи, заставляли их просто растворяться в моем сознании. Все эти пять лет я жил практически один. Папа теперь действительно работал в другом городе и приезжал раз в месяц. Я ужасно боялся оставаться один, поэтому звал дядю Васю к себе, но пару лет назад он мне сказал: «Ты уже здоровый парень, пора и одному привыкать жить». После этого, конечно, я уже не просил его ночевать со мной. Спал я днем — на уроках, на переменах, где угодно, только не дома и не ночью. Дома ночью я глотал таблетки, запивал их кофе и всю ночь смотрел какую-нибудь комедию с включенным везде светом. Отцу я боялся сказать об этом, так как слышал как-то разговор соседей — якобы он собирался меня в психушку сдать, плохой я, видите ли, совсем стал после смерти матери...
Мне исполнилось 15 лет. Папа уволился с той работы и теперь проводил со мной больше времени, но только по вечерам. Я стал вновь засыпать ночью без таблеток и прочей химии. До какого-то момента все было хорошо, как у всех людей.
Как-то в пятницу вечером папа уехал, как он сказал, на рыбалку с дядей Гришей с ночевкой. Мне очень хотелось сказать, что я не могу остаться один, или вообще просто упасть ему в ноги и зарыдать. Но я, конечно же, этого не сделал. Я прекрасно знал, что этот дядя Гриша — на самом деле тетя Рита, папина новая невеста, девушка... не знаю, как ее назвать. Он боялся мне рассказать о ней, я узнал все сам.
В 7 часов вечера папа уехал, оставив мне денег на карманные расходы. Конечно же, я пошел гулять с друзьями. Мы выпили, и очень даже немало. Где-то в первом часу ночи я пришел домой. Спать мне не хотелось, поэтому я решил посмотреть телевизор. Шел какой-то фильм про любовь — под него я и заснул. Проснулся, когда на часах было около трёх ночи, от грохота кастрюль на кухне (она у меня прямо за стеной). Ну, думаю, батя пришел, выгнала, наверное, его эта тетка. Встал с дивана и без задней мысли открыл дверь на кухню.
То, что я увидел дальше, заставило меня не просто остолбенеть, но и чуть не обделаться. За столом сидел мужчина — все тот же, из моих снов или видений (теперь уже и не знаю, как их называть). Напротив него сидел мальчик примерно моего возраста, а та тетка ворочала кастрюлю со щами на плите. Лица были все те же, и теперь я разглядел их подробно. Мужик был высокий, худой, один глаз у него то ли вывалился, то ли его вырвали, второй глаз, как говорится, вышел из орбит. Кусок щеки свалился прямо на моих глазах на пол. Я чуть не свалился вслед за ним. Мальчик выглядел более-менее приемлемо, если в такой ситуации вообще можно употребить это слово. Он только хрипел, клокотал, и у него изо рта вытекала кровь — такое впечатление, будто он пытался выплюнуть свои кишки. Тетку я не успел разглядеть — единственное, что я увидел, это топор, торчащий из ее спины, и как червяки ползали по её рукам.
Вся компания отвлеклась от своих дел и устремила взор на меня. Я ничего не придумал лучше, как захлопнуть дверь кухни и подпереть ее своим телом. Гости в моей кухне, видимо, решили со мной поздороваться, но мне этого не очень хотелось, о чем в нецензурном варианте я им и крикнул через дверь. Мне ответили сильным ударом в дверь, от которого я чуть не отлетел. Я схватил стул, быстро подпер им дверь и тут же взялся за диван. Забарикадировавшись, я сел на пол и начал соображать, что делать. Может, таблеток дернуть? А вдруг еще хуже станет? Может, спросить, чего им надо-то?..
Мои мысли оборвал звон бьющегося стекла. Осколки сыпались мне чуть ли не на голову. Я отпрыгнул, как ошпаренный. Снова возникли из ниоткуда ветер и тот самый шепот-шелест. Люди за дверью пытались ее выломать, при этом бормоча что-то на незнакомом языке. Я закрыл уши руками, закрыл глаза и во весь голос крикнул:
— Чего вам надо? Что вы хотите? Кто вы?
Чье-то холодное прикосновение к моей голове заставило меня открыть глаза.
Рядом со мной сидела моя мама и гладила меня по голове. И при этом приговаривала знакомым жутким шепотом:
— Отпусти его...
Отскочив от нее в другой конец комнаты, я возопил:
— Кого — его?!
Мне ответила не мама, а шепот откуда-то из-за окна:
— Ты знаешь...
Стоило мне отвлечься на окно, как мама исчезла. Люди в кухне тоже вроде угомонились. Тут уж я не выдержал и принял решение убежать на улицу, но почему-то не через дверь, а через окно.
Оказавшись на улице,я услышал знакомый скрип тормозов — папа приехал! Я выбежал за забор, но никакой машины там не было. Меня опять окружил зловещий шепот: «Отпусти его ,отпусти его...». У меня закружилась голова, мне стало душно, рвотные массы уже подкатывали к горлу, в висках стучало. «Отпусти его, отпусти его...» — все громче и громче, почти рядом. Было такое впечатление, что я ощущал дыхание человека, который это шептал.
В глазах у меня потемнело. Ноги стали ватными. Я упал на землю, закрыл руками голову и зарыдал, как маленькое дите. Другого варианта я уже не видел. Я не знал, чего они от меня хотят. И вообще, кто — они? Наверное, я и правда псих, и мне нужно лечиться, соседи не зря говорили...
Кто-то схватил меня за ногу и поволок по земле быстрым темпом. Я ударился головой о булыжник и потерял сознание. На тот момент мне казалось, что я умираю. Передо мной в сумеречном состоянии сознания предстал образ матери, которая тянула отца за руку, звала его куда-то, но тот сопротивлялся и явно никуда не хотел идти.
— Отпусти меня! — кричал отец с явной злобой.
— Это он тебя не отпускает, — кивая в мою сторону, говорила мама...
Очнулся я у себя дома на диване с пультом в руках. Телевизор все еще работал. На улице было светло.
— Ты что тут творил?! — услышал я голос отца в кухне. — Витя! Иди сюда, быстро!
Я тут же вскочил с дивана и побежал к отцу, чтобы рассказать ему про ночные приключения, но он мне показал на лежащий около плиты топор и спросил:
— Ты что тут, рубить кого-то собрался? И почему окно разбитое? А второе окно вообще открыто настежь, и калитка нараспашку... И ботинки твои знаешь где?
— Где? — промямлил я.
— На улице валяются! А щи зачем по кухне разлил? Что тут за табор у тебя плясал всю ночь?!
— Эмм... — я даже не знал, что сказать.
— Я чуть девку не сбил сегодня ночью! — чуть успокоившись, начал мне рассказывать отец, тоже, видимо, перепуганный.
— Как?
— Ехал спокойно, гляжу — девка какая-то на дорогу выбежала, ну я руль вбок побыстрее, а дело-то на мосту было. В общем, меня спасло то, что ночью машин не было на встречке, да и тормоза я недавно поменял. Иначе бы ты вообще сиротой остался...
Я не стал дальше ничего спрашивать. Все было мне уже ясно. Я кинулся отцу на шею и зарыдал, как рыдал в последний раз на маминых похоронах.видениясныстранные людиархив