История реальная, произошла в июне 2006 года. Еще совсем недавно я мог бы предоставить пруфлинк в виде фотоматериалов, но, к сожалению, бесценные кадры безвозвратно утеряны. Так что, не обессудь. Как и многие подобные истории, эта началась с… Ты все правильно понял.
Короче, бухих нас потянуло играть в футбол. Сказано – сделано. Отдыхали мы на даче, на берегу озера. Ночь была светлой-светлой, так, что все было видно как днем, только в приглушенных тонах. Всей толпой (человек восемь-девять, точно уж не вспомню) вывалились на берег. Ворота были только одни, ну да так даже веселей. Меня для пущей потехи, как самого пьяного, на них и поставили. И матч начался.
Стоит отдельно остановиться на той луже, что я гордо назвал «озером». Это именно лужа, самое глубокое место которой едва ли достигает двух метров, но при это весьма внушительных размеров – километров восемь в ширину, и десять-двенадцать в длину. Народный юмор всегда был остр на язычок, так что с относительно недавних пор в нашем городе есть топоним «бездонка». Бездонка, надо сказать, была местом достаточно рыбным: ассортимент невелик, все караси, ротаны да гальяны, но зато всегда в достатке, так что рыбаки никогда не уходили с пустыми садками. Ну да я углубляюсь в детали.
В начале двухтысячных озеро без видимых на то причин сначала метров на двести расширилось, а потом за несколько лет так же стремительно иссохло метров на пятьсот, и все это пространство покрылось зарослями высоченного, порою в два человеческих роста камыша. Я никогда такого не видел. Местность моментально заболотилась, зарослями этими были поглощены некоторые участки дорог, детские пляжики (совсем небольшие, обустроенные дачниками), а иногда и целые дачные домики. Согласитесь, это уже само по себе звучит жутковато.
И вот мы гоняем в футбик, а поле наше прям впритык к зарослям. Мяч пинаем, пьем тут же, хохочем – весело. И тут Вова (а он, кстати говоря, в свое время выступал во втором дивизионе) как пробьет! Мяч выше ворот ушел метров на семь, если не больше, и в заросли. Далеко улетел, собака, только чуть-чуть шелест камышей послышался.
Стали спорить, кому по «джунглям» блуждать. Все (кроме меня, естественно) порешили, что за мячом должен бегать вратарь. Ну, поматерился я, поворчал и полез, ток зашел чуть левее. Там нечто вроде тропинки есть поначалу. Пацаны пока, пользуясь случаем…
Иду. Тропинка узехонькая, слева вода вперемешку с грязью, ряской, полусгнившими корнями, корягами, справа – тот же вид. Вонь еще та. Закончилась тропинка. Прикинул: мне еще вперед шагов на сорок и вправо. Пьяному море по колено, как известно, а уж болото… Короче полез я. Продираюсь сквозь сухой камыш, тут же измазался весь по колено, вода в кросах хлюпает. Да еще пацанов почти неслышно стало, как на зло, хотя удалился я от них не так уж что б очень далеко. Жутковато стало, сразу истории про «болотных людей» стали вспоминаться, ну, тех, которые в топях пропадают, а потом их находят через много лет почти не сгнившими, потому что в болотах процессы гниения зачастую практически останавливаются. Иду. Увяз крепко, кое-как ноги переставляю, приходится с силой выдергивать из няши, вот-вот кроссовок оставлю. Звуки еще такие противные, чавкающие, самый раз сошли бы для озвучки какой-нибудь извращенной японской порнографии (да-да, у меня богатое воображение). Пацанов вообще уже не слышно. И тут, о чудо! Вот он мячик, прям на меня глядит!
Подобрался я к нему (а сам уж по пояс в жиже), взял и обратно. Топаю. Все на свете проклинаю, протрезвел уж почти, грязный весь, заросли вокруг, хуже чем в лесу заблудиться… и ни звука. Только камыши шуршат так противно, да чавканье это. Минут через пять я понимаю, что иду не своим прежним маршрутом, а куда-то отклонился, либо болото стерло за считанные минуты все мои следы. Плутаю я, плутаю, а вокруг одно и то же: сырые коряги, кочки, вода, няша. Да еще и след потерянный с толку сбил – я то влево поверну, то вправо, то назад вернусь. Страшно мне стало, по-настоящему страшно. Страшно, как человеку, который заблудился. Стал я кричать. Ну, пацанов разумеется. Кричу:
- Пацаны!
Слышу отдаленные-отдаленные возгласы. Кажется смех, да какие-то реплики. Чего уж тут смешного: пьяный в болоте вот-вот сгинет. Снова кричу:
- Пацаны! Я заблудился!
И затих, чтоб их слышать, да на звук сориентироваться. Снова те же едва различимые звуки. Я опять:
- Пацаны! Пацаны! Эй!!!
Снова замолчал. Прямо замер. И тут слышу: чего-то в камышах шуршит. Или шуршит, или скользит, на последнее больше похоже. Я попытался себя успокоить: мол утка какая-нибудь, или ондатра, или бобер. Но сейчас меня могли испугать и утка, и ондатра, и бобер, потому что я пьяный заблудился ночью в настоящем лесу из камышей. Молчу, слушаю. Скользит. Совсем страшно стало и кричать мне расхотелось. А там все шуршит, и звук все лучше слышен, то есть ко мне ползет. Я, мягко говоря, заочковал и попер в обратную сторону от звука. Но, видимо, слишком медленно, потому как звук все приближался и приближался. В какой-то момент я выбрел на этакий островок. Камыши там расступались, образовывая нечто вроде опушки посреди которой возвышалась груда поваленных деревьев. Я выбросил к черту мячик. Не долго думая, а вернее не думая вообще, я стал активно карабкаться на кучу. Там можно было увидеть, где друзья, куда идти… и там можно было максимально отдалиться от камышей.
Взобравшись на кучу, я огляделся и… Господи, как далеко были мои друзья! Я шел в противоположную от них сторону. Их фигуры едва виднелись вдали. А шорох все приближался. У меня уже началась настоящая паника, да и что бы началось у вас в подобной ситуации? Я огляделся вновь. До озера (то есть непосредственно до воды) уже ближе, чем до друзей. Если пуститься вплавь или вброд, то, проплыв метров двести, можно будет добраться до трассы, а потом и до дачи, где мы бухали.
Но этот шорох… Кто мог меня преследовать? Тут-то я и понял, что не утка это, и не ондатра, и не бобер даже, потому что только хищник может так целенаправленно следовать за своей жертвой. А хищник преследует свою жертву только в том случае, если сможет с ней справиться. Мой протрезвевший мозг впитал эту истину в секунды. С холодком в груди я уставился туда, откуда приближался звук.
Сразу скажу, что история и впрямь реальна. Это было со мной, и я это видел. Просто, спустя годы, волей-неволей описываешь это все в духе маэстро Кинга, и история реального человека, становится рассказом или крипи-трэдом. Не знаю, как описать это еще реалистичней.
Итак, я на куче сырой древесины, вокруг камыши, друзья бесконечно далеки, а ко мне ползет какая-то хрень. И даже не ко мне, а «за мной». И вот я уже вижу колышущиеся верхушки, сердце колотится, как поршни паровоза, я замер. Что-то мелькнуло внизу, но все же, насколько бы ни была светла та ночь, увидеть мне ничего не удалось до тех пор, пока ЭТО не выползло на свет Луны…
Ничего ужаснее, страшнее и отвратительнее я в жизни не видел! Это мог быть все-таки обычный бобер, тогда бы я его убил, это мог быть какой-нибудь фантастический мутант вроде паука, но это не был паук, в конце-концов это могла быть невероятная НЕХ, но и ей там не пахло. На меня выползло нечто похуже. Нечто настолько уродливое, жуткое, неприятное и одновременно опасное, что уже от одного ее имени во рту появляется сладковатый привкус ужаса, а по коже бегут мурашки, где бы ты ни был, хоть в объятиях любимой.
Сколопендра… Да, именно эта тварь, самое страшное на мой взгляд насекомое во всем мире, та, что обитает где-то на Ямайке и у латиносов… да где угодно, блять, но не в средней полосе России! Но именно она выползла на меня в болоте, в самой середине, блять, средней полосы России. С-к-о-л-о-п-е-н-д-р-а… И не обычная: гигантская, длинной не меньше двух метров, а толщиной с водосточную трубу. Да знаю я, знаю прекрасно, что размером они едва ли достигают тридцати сантиметров, гуглил после той истории. И тем не менее видел я то, что видел – двухметровая, фиолетовая тварь, с бесчисленным множеством ярко-желтых лапок по бокам, и красными лапками-клещами на отвратительной красной же башке.
Помню, как я онемел. Как мышцы в миг стали дряблыми и слабыми. Помню, что во рту появился солоноватый вкус, как бывает перед рвотными позывами. Помню, как зашевелились волосы на теле и голове.
Тварь полностью выползла из камышей (Боже, как отвратительны эти ее многочисленные ножки!), взгромоздилась передними конечностями на кучу, где стоял я, и тоже замерла. Только передние лапки медленно двигались, на них выступила какая-то густая жижа, вроде секреции.
Меня взяла крупная дрожь. Не представить себе смерти страшней, чем стать ужином у этой сволочи. Я заплакал, я вспотел и, наконец, намочил в штаны. Видимо запах, что я источал (запах жертвы), взбудоражил хищника и она ринулась вперед, шустро перебирая лапками по скользким стволам деревьев. А я так и стоял, оцепенев, как мышь, заброшенная в аквариум к удаву. Я мог бы попробовать отмахнуться чем-нибудь, или на худой конец побежать, но вместо этого я стоял и округлившимися глазами смотрел на приближающегося гада.
В какой-то момент тварь замерла, слишком большим было расстояние от сука, где она находилась, до вывороченного корневища. Но, видимо решив рискнуть, она перекинула переднюю часть своего гибкого тела на один из корней и в этот момент сорвалась вниз, пропав из виду. Тут-то и я отошел от ступора и рванулся назад. Но и меня постигла та же участь, я соскользнул и с шумом полетел через ветки и суки. Пару раз крепко ударившись, я плюхнулся в кучу палок, камышей и сучьев, вперемешку с водой и грязью. Тут-то страх и панику помножило в сто крат, потому как это тварь сейчас барахталась где-то здесь же. Каждая ветка, каждый сучек, все-то, что я сейчас физически ощущал телом могло оказаться вовсе не веткой или сучком, а ей. Засуньте руку в коробку с трехдюймовыми мадагаскарскими тараканами, и вы на сотую долю прочувствуете то отвращение смешанное с ужасом, что испытал я.
А я тогда заорал, как ненормальный. Заорал и рванул что было сил в сторону воды. Не помню того кросса. Честно. Даже и описать как следует не смогу, потому что перед глазами сплошная картина из камышей, а потом просвет и вода. Помню, что сначала брел по пояс в воде, а потом лег на воду и поплыл. Поплыл так, как никогда не плавал, греб и греб, сам не понимая, двигаюсь ли я к берегу, или в центр озера. Ужас, страх и омерзение не просто не отступали, а напротив все усиливались и усиливались. Больше всего я боялся, что снова заплыву в камыши, и только это заставляло меня время от времени осматриваться. В какой-то момент я понял, что нахожусь на берегу. Наверное я немного рехнулся. Побежал, что есть сил, выскочил на трассу, чуть не был сбит машиной, затем второй, упал прямо на асфальт, стал его целовать, заорал, забился в конвульсиях, хохотал, снова вскочил и снова побежал. Потом наткнулся на друзей (они все еще подбухивали у ворот), что-то крикнул им и, не останавливаясь, умотал на дачу. Там я захлопнул дверь, скинул с себя одежду и нырнул под одеяло, где и разревелся.
Вернулись друганы, обескураженные моим долгим отсутствием и, мягко говоря, странным возвращением, а моя истерика уже была на грани нервного срыва. На силу меня отпоили водкой, успокоили и заставили все рассказать. Получилось не сразу. Не смотря на водку, говорить я все еще нормально не мог. Только ближе к утру я смог сбивчиво рассказать о произошедшем. Друзья нахмурились и в рассказ поверили. Уже возвращаясь домой, я даже нашел в себе силы извиниться за испорченный праздник. Не знаю на хрена – то ж друзья.
Пять лет назад это было. Я с тех пор заикаюсь, а еще у меня появился нервный тик. Мне вечно кажется, что на веках образовывается складка и, выправляя ее, я резко вскидываю брови. Парни говорят, что в этот момент у меня крайне идиотское выражение лица…
Ту тварь, к слову сказать, через год нашли рыбаки. Дохлая, истрепанная и выцветшая, уже гниющая туша болталась у берега в тине и была сперва принята за ондатру или еще какую живность. Потом пригляделись и охуели. Ну, пофоткали, конечно, журналисту даже звонили какому-то. Только фотки вышли не так, чтобы очень хорошие. Большинство из них канули в лету. Последние хранились на компе у Мишы, но тот два года назад свой комп продал вместе со всем содержимым. А там уж поди-найди, да и не стал бы я искать только ради рассказа своего. Что говорится, хотите верьте, хотите – нет, я заикаться в любом случае меньше не стану.деревняживотные