Медленно догорало летнее солнце, Анджей доедал кусок хлеба, попутно запивая его водой. Мать, как то отстраненно бегала по избе, то ли в поисках чем себя занять, то ли в поисках того что ее успокоит. Гроб отца, стоял тут же, и уже не внушал страха или горя, а только лишь смутное ощущение будущего одиночества для них обоих.

- Ты все запомнил? - вдруг оглянулась мать. Глаза были красные, но застилавшее их несколько дней горе, сменилось на тревогу.

- Да. - ответил подросток

- Точно? - она мяла в руках фартук, будто бы ожидая ответа. Он уже понимал, что матери тоже предстоит тревожная ночь и несмотря на уже набившие за все это время оскомину вопросы ответил.

- Не отвечать, не брать даров, не спать.

Мать кивнула и будто бы хотела спросить что-то еще, но закусив красивые губы, отвернулась. Анджей встал из-за стола и начал одеваться. Парню всего было шестнадцать лет, да и те стукнули буквально за неделю до смерти отца. Умер тот нехорошо - загрызен волками, во время похода в лес за дровами, так что отец Михаил недолго думая объявил Ночное Бдение. 

“Дабы упырем, сын божий Антон, к семье не вернулся, следует его сыну, Ночное Бдение сделать. Времена нынче грузные для плеч кротких , так и помощь нужна от каждого. Сим советую Анджею, сей труд на себя взять, ибо их двое, а девам не к добру искушению поддаваться.”

Мать тогда в обморок упала, а сельские мужики переглядываться стали - ещё бы лет пятнадцать назад бдили в последний раз. Но делать нечего, просьба священнослужителя, что Воля Божья. А отказывать Богу - сразу считай к Сатане обернуться. 

Анджей переодевался в траурные черные одежды, когда к ним вошел кузнец Лексий, это он своему старшему брату бдил в прошлый раз.

- Анджей, тут гроб понесут, а я с тобой потолковать хочу. -

Мальчик сразу понял, что по уговору матери кузнец пришел, не просто разговор его ждет, а советы какие. Хоть отец Михаил и твердил что бдение он сам по возрасту пройти должен, друг отца все же решил поделиться важным. Хмурые мужики уже входили в дом с носилками. Раздались всхлипывания матери. Выйдя на вечереющий двор Лексий сразу начал тараторить поглядывая по сторонам. 

- Ты главное не пугайся, всякое будет, но ничему не верь и не бойся. Пока ты не заговоришь, тронуть они не могут. А вот предлагать всякое будут, тут уж как говорят - каждому свое. Но ценное, знаешь, что тебе всегда хотелось. Мне вот лошадь привели, говорят, обкатай мужик, а я знаешь молчу, и думаю, ну кто же в поле к костру скакуна такого приведет обкатывать? Ночью, к гробу!

- Конь настоящий был? - вздохнул Анджей.

- А то! И пот, и мужики вроде как живые, только какие то ненастоящие. Знаешь, там сердце или голова сразу чувствуют, что не так что-то. Ты главное никому, Анджик, никому в эту ночь не верь! Ради мамки своей, ради отца!

Парень дернулся, поскольку Анджиком, его только отец и кликал, а тут вдруг вспомнилось-защемило сердце.

- А что еще было? Они точно не трогают? А они страшные?- вдруг выпалил мальчик, ощущая внезапную безысходность всей это злосчастной ситуации.

- Эх много че было, да все моё личное, ты и не поймешь сейчас, а как увидишь сразу тюкнет, так слова мои вспомни. Ложь это все. И тронуть они тебя не могут. Ты главное не бери ничего! И не спи! Одну ночь высидеть, я тебе и хвороста и лежанку уже заготовил ого-ого! Костер будет, да тепло, чай не продрогнешь к утру, да и уснуть не получится. А страшные они уже под утро, но как бы страшно не было, помни, на бдении ты великое божье дело исполняешь, и пока ты кроток и молчалив, бог тебя в обиду не даст, запомнил? 

В глазах Лексия стояла влага, но взрослый мужчина резко тряхнул головой и выдохнул. Нравился он Анджею и дочка у него Ольга, красивая и добрая. Хорошая у них семья, вот даже сейчас за него беспокоится, хоть и чужой считай. Хотя нет, не чужой, сколько они с папкой в свое время изб отстроили, да полей вспахали, верно сказано, все мы братья и сестры под богом одним.

- Спасибо! - шепнул мальчик увидев отца Михаила и ступая тому навстречу. Тот хоть и увидел что разговор между Анджеем и Лексием место имел, ругать за него стал, лишь вздохнул и взял юношу за руку. 

Зажигались первые звезды. Где-то уже разгонялся вечерний ветер, дувший в спину процессии. Четверо грозных мужиков из деревни, да мальчишка с святым отцом. Фиолетовый закат окрасил мелкие облачка в ягоды ежевики, а они все шли и шли по холму, пока смеркалось. Место для бдения всегда берётся знакомое для жителей, готовится заранее - и верно, уже вкопаны бревна, уже лежат камни, да кострище прогоревшее. Тут и лежанка, обещанная, а тут и хворост. Не соврал Лексий, тут не на ночь, а на пару ночей хватит. Анджей оглянулся, деревня как раз скрылась за уступом. Тоже по закону божьему. И он сбежать сможет к дому, и упырь не увидит деревню, уж коли встанет. Однако такого исхода не хотелось, слишком уж страшно потом отца от дома отваживать да колы бить. Правильно говорят. Лучше ночь выждать, чем жизнь мучаться.

Мужики молча вбивали вокруг гроба бревна, говорить им не позволялось, ибо верится что упырь спящий голоса помнит и обидчиков потом выискивает. Отец Михаил разжег костер, ибо огонь из его рук - священен и богом благословлен. Анджей же укладывал под себя место. 

- Ты не уют себе делай, а так чтобы в сон не свалится, камешек себе подложи, что ли, нечистые на всякие подлости горазды, так что лежанкой лучше спину грей, а выспаться в уюте ты и завтра весь день сможешь. 

- А что они делать будут?

Михаил вороша поленья да ветки, ехидно глянул на подростка, взгляд однако стал сразу мягче. 

- Не знаю что Лексий тебе рассказал, но слушай его. Он мне на исповеди признавался в искушениях своих, так что я наверное что и он раньше скажу тебе. Ничего не говори. Даров не бери. Глаз не закрывай. Богу если что молись. Он вот он. Видишь? -

В огне костра Анджей ничего не увидел, и дабы не обижать священника, отвечать не стал. Лишь обернулся, заметив как мужики камни наваливать на гроб начали. Это понятное дело для него самого. Уж ежели отец вставать начнет, чтобы тому время понадобилось на то чтобы выбраться. Дальше все молчали. Мальчик угрюмо попрощался с солнцем, перекрестившись с отцом и бдение началось. Слов больше никто не говорил. Мальчик уселся поровнее к костру, обернул пояс тканью и оперся  на локоть подбородком. Священник погладив его по голове и поцеловав в лоб, пошел обратно в церковь - читать покойную по отцу. Мужики лишь кивнули и хмуро дергая отекшими плечами пошли вслед Михаилу. Исчезнув через минуту за холмами, они наконец оставили Анджея одного.

Звезды горели все ярче, а небо все темнело и темнело. Анджей разглядывал угольки да ковырял крупные поленья палкой. Страшно не было. Было скучно и прохладно. Гроб отца стоял неподвижно, засевший меж бревен он периодически свистел и скрипел от набегающего ветра. Мертвых Анджей не боялся, их каждую Зимницу по полям много находят. Ночь начала потихоньку забирать свет с краев поля и холмов, тут и там четкие контуры смазывались уходя в пустоту, а свет костра от этого все ярче и ярче освещал гроб и мальчика. 

Вдруг на один булыжников, уложенных на крышку, сел ворон. Пару раз клюнув край доски, он перевел свой взгляд на мальчика и громко каркнул. Анджей сглотнул слюну и отвел взгляд. Ворон каркнул снова и взлетел. Несколько раз пролетая где-то над головой мальчика, он то ли каркал, то ли смеялся над чем-то. Иногда где-то на краю видимости казалось ходит кто то вдали по полю, причем кругами, то слева направо, то обратно, большими шагами ходит, будто присматривается. 

- Анджей! Горе-то какое!- из темноты вдруг вынырнул крепкий парень, которого Анджей знал как Виктора, сына бабы Клавы, того что  пару дней назад на ярмарку уехал. На неделю уехал. Мальчик поежился.

- Батька твой что ли? И что бдишь?- спросил Виктор подходя ближе, но не к самому мальчику, а к гробу. Анджей молчал. Но с интересом и страхом смотрел на возникшего из ниоткуда знакомца.

- Понятное дело, раз молчишь. Ох беда, видимо, стряслась, ты же такой молодой, мамка то небось вся в слезах, да? - он так и маячил в свете костра, но жар огня то ли нарочно искажал обычные черты, то ли обнажал изъяны ужасного чужого нутра, что пряталось под личиной Виктора.

- А я тут с ярмарки вот еду - из ниоткуда у него в руках вылезла вдруг крупная дорожная сумка. Ни коня ни телеги рядом видно не было. Однако заметив пристальный взгляд мальчика тот дернулся и из темноты вытащил своего коня ведя его за сбрую.

- Анджей, может тебе еды оставить? Ты гляди! - он начал выворачивать на свет костра и колбасу кровяную и ломоть сыра и крынку молока. 

- Глянь вкуснятина, так хоть полакомишься чуток, небось без папки щас впроголодь с мамкой живете. - он как будто злорадно кивнул на гроб отца и протянул мальчику шмат колбасы.

Анджей покрылся холодным потом. Сердце заколотилось сильнее. Вроде все логично, а вроде и нет. Виктор не дурак, да и про бдение у нас все слышали и знают. К чему эти подачки, к чему эта наигранная колкость и дружелюбие? Конь будто неживой, стоит, от костра не сторонится, да и вся ситуация какая то странная. Страшная. 

- Понятно с тобой всё, малец - цокнул собеседник языком.

- Вроде большой уже, а в дедовы сказки веришь. Нечистая сила, молчать надо. Бери давай, жри! Я ж от сердца отрываю! - глаза у Виктора стали узкие узкие, будто бы не гримаса это злая какая, а лицо дрожит и плывет в огне. Мальчик бледнея перевел взгляд на костер и старался не слушать.

- Ну и сиди тогда щенок. Кормить его я должен? Месяц другой поголодаете, сами приползете. - шагнув в темноту он исчез. Исчезла телега, конь и лишь странный пустой скрип колес еще шелестел где то в разных частях поля, эхом окружая мальчика.

Спать не хотелось. Хотелось убежать, хотелось укутаться в ткань лежанки и не слышать треска костра, не видеть темной пустоты вокруг. Снова каркал ворон. Где-то залаяла собака, и сразу за ней громко зазвенел смех. Анджей вцепился в колени кулаками. В бдение вся деревня запиралась на замки и не веселилась. Ненастоящее это всё. Мнимое, лживое, нечистое. 

- Сидишь сирота? - рявкнул мальчик напротив. Он сразу уселся по другую сторону костра и злобно посмотрел на Анджея.

- Правильно говорят, дураки вы старые в своей Гдынке. Я как услышал, что у вас опять эту глупость учудили, аж сам десять верст прошёл лишь бы на тебя дурака поглядеть. - мальчик был нарочито, даже карикатурно красивым. Вздернутый нос, гибкие брови, красивые остриженные волосы почти прятали торчащие уши. Только вот зубы были, будто кривые, будто неровные, будто ненастоящие.

- Вам же и слова сказать нельзя, да? - засмеялся он. Анджею послышался далекий женский смех будто в унисон с мальчиком, только на другом краю поля, позади себя.

- Смешные вы конечно в своей дыре. Небось сидишь трухаешь меня, за черта держишь? Молчишь, ну оно и понятно, боишься. Всем расскажу, что у вас за трусы живут. Я вот ночью пришел и никого не испугался, что мне ваши волки, что мне ваша нечистая сила! -

Анджей поежился. Был он в прошлом году в ближайшей деревне. Месяц у тетки жил. Не было у них там такого мальчика. Всякие были, а кривозубого не было. 

- А девчонки у вас красивые? Я завтра с отцом приду, расскажу всем какой ты герой молчаливый, то-то смеху будет. Мой то отец живой! - мальчик засмеялся обнажив зубы, которые кривыми пиками покрывали и небо и язык и щеки. -Отсвет ли костра? Или это все бесы окружили его и искушают.

- Ну так что, и драться даже не будешь со мной? - Анджей отвернулся.

- Я так и думал. Трус, ты как есть. Надеюсь тебя тут волки задерут, как твоего отца.

Мальчик исчез. Не встал и ушёл, а именно что исчез. Анджей так и не заметил, чтобы он вставал или двигался, просто был, и вот теперь пусто по ту сторону. Только трава примята. Стало холодно, подбросив в костер веток и бревен, он поежился от странного шума позади себя, но оборачиваться не стал. Это все одно большое испытание. Ночь текла медленно, темнота обступила костер и лишь ветер да мерцание далеких звезд напоминало что он где-то под открытым небом, а не в глухой пещере. Вдруг вдалеке послышался шелест травы. Кто то осторожно приближался к костру.

- Ну как ты Анджей? - красавица Ольга присела к костру, живая, настоящая. Она поправила длинные рыжие волосы и уставилась в огонь.

- Уже что-то видел? Молчишь. Хм. А знаешь я рискнула и решила тебя навестить. Ты же все таки отца потерял. Он мне всегда нравился. Как и ты. - Она подняла глаза и украдкой посмотрела на Анджея. Тот лишь насупил брови и пристально всмотрелся в ответ. Ну не может быть, чтобы ее Лексий вот так отпустил. Сбежала? Да нет же! Морок, обман!

- Молчишь, думаешь я не настоящая. Ну ты чего. Я наоборот думала, знаешь. Целая ночь. Все боятся. Все попрятались, а мы тут, с тобой. Одни. - Одним медленным движением, она оголила плечо и грудь. Молодую крепкую красивую. - Нет, точно ложь! - подумал Анджей.

- Ты мне всегда нравился. Знаешь, так и тянуло к тебе. - она развела ноги в стороны просунув руку под подол. 

- А тут как узнала, сразу поняла - вот он мой шанс. Ты мой. - губы облизал язык. Слишком длинный язык, который из-за бликов костра будто изгибался по всей длине. Анджей аж дернулся. Ольга тут же сощурилась.

- Понятно, не веришь мне. Я к тебе против воли отца, против женской чести своей пришла. Вот она я. Бери меня, а ты как дурак, отказываешь мне? Да как ты смеешь? -

Анджей молчал. По лицу Ольги текли слезы. Он стал замечать как быстро и глупо сдается нечистая сила, как резко меняется их отношение к тебе, когда ты следуешь заветам. И как божий костер открывает истину.

- А я дура надеялась, вот она любовь, вот он меня примет. - вскочив она начала рвать на себе одежду и бить по лицу.

- Приду домой так и скажу, что пришла проведать тебя, а ты как скот взял меня силой! - она рванув прочь убежала.

Анджей даже не глядел ей вслед. Лишь поправил лежанку и поковырял огонь. Впереди долгая ночь. Странные звуки в ночи раздавались все чаще. Обрывки слов. Фразы. Шепот. Кто-то вдали смеялся. Откуда то послышалась задорная игра на гармошке. Пару раз проходили какие-то странные бледные люди. Они с интересом смотрели на парня, задумчиво улыбаясь. Анджей отворачивался. А один раз, кто то даже прополз позади. Медленно, будто переваливаясь всем своим тело, близко-близко у спины. Сопя и кряхтя. Останавливалось чучело, что Нина в этом году в свое платье наряжала, еще в начале посадки и несколько минут молча стояло у костра. Моргая и смахивая слезы страха, он отворачивался и кутался потеплее. Гроб иногда потряхивало, будто что то с другой стороны его толкало. И Анджей каждый раз дергался. И тут напротив снова сел ворон.

- Мальчик. Мы же тебя съедим! - каркнул он. 

Затем расправив крылья взлетел и был резко схвачен длинной волосатой рукой. На гробу отца сидела мать Анджея, на корточках как лягушка, только из под платья торчали длинные волосатые паучьи ноги. Она ухмыльнувшись проглотила ворона и перебирая лапками спрыгнула за гроб и исчезла в тени. Все вокруг шевелилось, шуршало, говорило, прыгало и норовило попасть в свет костра. Пробежала красивая абсолютно голая девушка, с криком.

- ГОЛОВА ГОЛОВА ВЕРНИСЬ! -

А мерзкая лысая усатая борода в траве рядом с боком Анджея шепнула.

- Не выдавай меня, я пригожусь. Одна голова хорошо, а две лучше.- 

Пролежав рядом несколько минут она укатилась в темноту. Бесовщина веселилась. Несколько странных старух подойдя к костру перешептывались.

- Глядите, а у мальчика первое Бдение, ух ты какой малышок, давно таких молодых не было! И гляди угрюмый какой молчит, ни здрасьте ни до свидания. Мы вон видишь как твоего тятьку ждем, а ты как не родной. А такой упыренок бы был! -

Анджей молчал. Ночь будто и не думала кончаться, всякие твари приходили и пугали и говорили. Страшнее всего было когда подсел старичок такой маленький. С ребенка размером годовалого и все затихли. Старичок стал рассказывать как и кого он убивал за последние годы. Пару влюбленных что нашли за оврагом в прошлом году - он им спящим горло перерезал. А старушку Тамару, что этой зимой пропала, он в мороке из дому увел, да повесил в чаще леса. Оксанка на пару лет младше Анджея, в паре домов что жила - теперь в норе живет, без глазок и носика, ходы подземные для старичка роет. Мрачные полные жестокости истории, каждую из которых он оканчивал .

- Вот так и тебя поймаю! -

Но выдержав и это Анджей наконец остался один. Убежали странные жуки, что пели песенку детскими голосами, уполз огромный сом с ртом полных зубов, улетела бабочка, у которой было лицо ребенка. Все исчезли. Наступила тишина. А потом в тишине прозвучал глухие удары по земле. Кто-то шёл. В темноте, образовалось будто бы более темное пятно, провал, чернота в самой себе и из нее вышел высокий и сильный мужчина. Он сел напротив Анджея и протянул руки к костру погреться. 

- Ну здравствуй, стойкий Анджей. Вижу что никто из моих слуг тебя не впечатлил. Можешь не отвечать. Бдение - обряд важный. Все понимаю. Не первый год на него хожу. Можно сказать с самого начала ходил. Догадался ли ты кто я? -

Мужчина был красив, сильные руки украшали черные и золотые перстни, в носу блестело кольцо, а одежда на нем была такой же траурной как и на мальчишке, но вышита она была золотом. Анджей сглотнул комок страха. Костер заметно угас, несмотря на количество дров в нем, и казалось не задевал облика страшного гостя.

- Догадался. Небось и не сказали тебе, что я лично приду. А я всегда прихожу. Сам. Забавный ты, интересный. У таких как ты жизнь яркая, горящая. Понятное дело, все мы под богом ходим и ты, и я - одинаково. Но выбор в каких сапогах, всегда за тобой. Хочешь так всю жизнь в Гдынке прожить, пожалуйста, - рассвет вот он, уже за холмами, а хочешь мир повидать, да жизнью насытится, так я здесь для этого. Все эти шалости, так. Дать празднику волю, упырь все таки новый гнездиться вот-вот. Давно у Гдынки упыря не было. Но я к тебе как к человеку дела обращаюсь, а посему цену за тебя готов немалую оплатить. Ты посиди, подумай, а я пока погреюсь, уж больно в темноте холодно. 

Анджей не мог пошевелится, а статный мужчина все также смотрел на костер и тер длинные пальцы. Ни копыт, ни рогов. И бояться вроде бы и нечего. В голову как назло полезли  мысли, что вот оно - настоящее испытание, вот он настоящий шанс. Вот оно. 

- Решай. Отец уже просыпается. - кивнул Сатана.

В гробу что то хрустнуло. Дернулось. Захлюпало. Будто собирается что то из частей отца во что то новое. Страшное.

- Сынка. Ты здесь? Сынка? Это что же вы меня похоронили? Это что же вы меня, под камнями оставили? Тяжко мне, страшно мне! Свету божьего теперь не увижу. Анджик, сынок, неужто бдение по мне служишь? Неужто в упыри отца записал? 

Слезы навернулись на глазах у мальчика. Мужчина напротив молча подошёл к гробу. Постучал. 

- Ну что смельчак, неужто и отца не удел оставишь?

- К костру хозяин, к костру пусть меня пустит, неужто и рассвета я не увижу больше? Неужто не обниму жену мою любимую, сына не повидаю, неужто ходить бродить во тьме мне? Пусть откроет крышку, пусть ответит на голос отца! Не бросит меня, кровь моя родная. -

Мальчик закрыл глаза, чтобы скинуть слезы, а открыв увидел как обступили его гости ночные, как тьма рассеиваться начала, как вот они все вокруг и скалятся и облизываются. И манят и шепчут, и злата подбрасывают и ножами, клыками, когтями угрожают, и улюлюкают и средь них стоит дьявол сам, в кафтане да на копытах. И смеется. И дернулось сердце мальчишечье, поседели волосы на затылке, да екнуло сердце. И только он кричать собрался, как солнце подниматься над холмом стало, а за ним и отец Михаил идет вслед, и мужики не хмурые совсем. 

А костер догорает в поле и только он и отцовский гроб. 

И обнимают его, водой отпаивают, кутают, несут куда то. А в деревне колокола - Бдение кончилось.