Снежная корка хрустнула под тяжелым ботинком. Белые струйки зашелестели среди камней, исчезая за перегибом. Небольшой валун выкатился из-под подошвы, задорно проскакал по обледенелому склону и нырнул вслед за водопадом снежинок.

Саша мрачно проводил его взглядом. Сорваться здесь — смертный приговор. Тело сгинет среди скал, ледопадов и бесчисленных обрывов безымянной горы. Никто даже искать не станет — вертолет не сможет долго кружить на такой высоте, а организовывать экспедицию слишком опасно. Разорванные ледники, чернеющие провалы расщелин… спасатели не станут так рисковать ради останков.

— Санек! — хриплый крик прорезал свист ветра. — Кошки надень!

Парень сжал зубы и принялся топтать в снегу очередную ступень. Он уже двадцать раз пожалел, что поленился надеть кошки и полез на крутой участок на авось. Ребята давно ждут наверху, только время из-за него теряют. И смысл был выпендриваться, перед Анькой, что ли щегольнуть? Она, наверное, даже ждать его не стала. Не говоря уж о том, какое это сногсшибательное достижение — корячиться на крутом склоне без кошек. Курам на смех…

Очередной ком снега с тихим шорохом скрылся за перегибом. Не найдя опоры, ботинок скользнул по каменной плите. Саша лихорадочно зашарил по склону зазубренным клювом ледоруба. Рыхлый снег — как сахарный песок, ни черта не держит, еще и ребята тут все перелопатили…

— Саня! Кошки!

— Да иди ты… — буркнул парень. — Какие тут, блин, кошки…

Кошки в рюкзаке, а в снежной каше толком не устроишься, чтобы его снять. Еще ведь потом садиться, надевать их… Нет, здесь вообще не вариант. Это обратно спускаться надо.

Отыскав ногой удобный выступ, Саша кое-как выпрямился и глянул вниз. Снег за ним съехал, обнажив обледенелую скалу. Парень сдавленно ругнулся — на льду он сразу же сорвется. На месте ступеней теперь жалкие белые ошметки.

— Зараза… — Саша почувствовал, как затряслись колени, и стиснул зубы, задавив страх. Сейчас нельзя бояться! Запаникуешь, поторопишься — и успеешь! К Харону в лодку или, если повезет, в чертоги Одина.

Он аккуратно перенес вес на снежную ступеньку. Вроде держит. Теперь вытоптать следующую. Никакой спешки, четкие удары ботинком — здесь еще достаточно снега, все получится…

— Санек, мать твою! Кошки надень!

— Да отвали! — раздраженно вскинулся парень. — Тут никак!

Голос терялся в нарастающем вое ветра. Острые снежинки больно хлестали по щекам, налипая на горнолыжную маску. Надвигалась непогода, а ведь только утром пришел хороший прогноз. Ничего, вершина уже близко — а потом срочно валить в базовый лагерь!

— Саня! Кошки!

— Не мешай!

Еще одна ступень. Осторожно встать на ней, а потом…

Нога провалилась в пустоту. Целый пласт снега просел и заскользил вниз, увлекая за собой Сашу. Парень неуклюже взмахнул руками и рухнул, закувыркавшись в снежной каше. Ледоруб высек искры и бессильно отскочил от скалы — зарубиться не удалось.

Жалобный крик отразился от хрустальных вершин и затерялся в начинающейся метели.

***

Саша падал в круговороте из снега и черных камней. Маска съехала на лоб, а потом и вовсе скрылась в пурге, сорвавшись с головы. Что-то острое врезалось в колено, боль хлестнула по мозгам — даже сквозь ветер Саша различил противный хруст. Еще удар, теперь под ребра. Несколько секунд полета со скального лба, удар — мягче, здесь много снега… слишком много! Что-то ухает под телом, белая подушка проседает и обрушивается вниз по кулуару могучим потоком лавины.

Отчаянно барахтаясь, Саша изо всех сил вытягивал шею, чтобы дышать. Ледяная пыль набилась в глотку, превратив крик в сдавленные хрипы.

Лавина набирала скорость, вбирая все новые массы снега. Тяжелый поток наполнял скалистый склон громогласным рокотом безжалостной зимней мясорубки.

Надо выбраться! Отгрести вбок, зацепиться за что-нибудь!

Но в рыхлом снегу не на что было опереться для рывка. К тому же правая нога упорно отказывалась слушаться, отвечая лишь новыми вспышками боли.

Впереди замаячил скальный откол — снежная река огибала его, уходя левее. Если бы схватиться за скользкий камень покрепче, может быть…

Додумать Саша не успел, а уцепиться за скалу тем более. Коротко вскрикнув, он перекувырнулся через откол и отлетел направо. В какой-то степени ему повезло — лавина теперь бушевала в стороне.

С размаху прикусив язык, Саша закувыркался по камням, свалился с какой-то полки и, не успев даже закричать в полете, впечатался в холодную каменную плиту. Каска печально хрустнула, защитив голову хозяина в последний раз.

Казалось, он лежал так целую вечность. Лавина затихла далеко внизу, уступив место воющему ветру. Снежная пыль быстро набилась под капюшон и в складки одежды, аккуратные сугробы образовались на рукавицах.

Холод вкрадчиво проникал под кожу, успокаивая избитое тело. Даже колено уже почти не чувствовалось. Морозное покалывание в пальцах сменилось приятным онемением, постепенно поднимавшимся к запястьям. Саша чуть улыбнулся в недельную щетину… а потом ветер швырнул в лицо противную горсть снега. Глухо заворчав, парень нахмурил брови и потянулся вытираться.

Сознание потихоньку возвращалось, и Саша обнаружил себя лежащим на плоском выступе скалы. Он разлепил веки, но тут же зажмурился — без маски колючие снежинки больно жалили глаза. Ветер бил частыми порывами, бросая холодную крупу в лицо. Каменная полка, давшая парню второй шанс, продувалась со всех сторон.

С трудом опершись на задубевшие руки, Саша попробовал подняться и тут же ощутил волну боли, прокатившуюся от правого колена.

— Зараза… — Он осторожно повернул голову, изучая конечность. — Какое ж дерьмо…

Крови на камнях не видно, но это ровным счетом ничего не значит — под штанами два слоя термобелья. Нужно укрыться где-то и посмотреть, что там… и вообще убраться с холодного уступа. Еще полчаса, и Саша заснет на морозе, а к вечеру превратится в обледенелый труп. Ветер стремительно вытягивал тепло.

Щурясь, он огляделся. Скальный уступ, удачно прервавший падение, через несколько метров упирался в вертикальную стену. Даже если суметь вскарабкаться, окажешься на более пологом склоне. А дальше что? Ребята остались наверху, а спуститься с горы здесь, наверное, нельзя…

Саша тихонько выругался. Он понятия не имел, где оказался и какой с этой стороны спуск. Штурманом был Альберт, у него и навигатор остался, и папка с описаниями. Конечно, стоило почитать их перед стартом, но… как будто больше заняться нечем было! Да Саша вчера только пуховку штопал добрых два часа.

Да и зачем читать отчеты предшественников? До сих пор безымянную вершину никто не покорил, а листать тоскливые истории их неудач… Вот еще! На то Альберт есть.

Хотя какая теперь разница. Колено выстреливало болью при каждом неловком движении. Тут уж спустишься!

К счастью, ледоруб не потерялся в полете и все еще болтался на темляке. Аккуратно опираясь на него, Саша сумел приподняться.

Ветер, снег, капюшон хлопает по затылку, как целая стая ворон. За спиной обрыв, под скалой же… как будто какая-то щель чернеет среди камней. Лучше, чем ничего, можно забиться туда и дождаться помощи.

Отчаянно хромая, Саша в очередной раз выругался. И стоило выпендриваться с проклятыми кошками?! В такую погоду ребята не рискнут устраивать спасработы. Метель усиливается, им бы до лагеря добраться.

Конечно, его не бросят, но до завтра помощи ждать не стоит. Да и вообще, заметят ли спасатели из вертолета одинокую полку? Скалистые склоны — настоящий лабиринт. Здесь даже слон потеряется, как окурок в детской песочнице.

Саша чувствовал себя как раз таким окурком.

В отчаянии парень хватил кулаком по ближайшему камню и с проклятиями затряс ушибленной рукой. Больно даже через три слоя перчаток.

В любом случае на ветру он не продержится и часа. Щель в камнях.

Осторожно пригнувшись, Саша сунул голову в темноту. Узковато, зато довольно глубоко. Сюда метель не доберется!

Из-за колена пришлось ползти. Потрепанный штурмовой рюкзак шкрябал по камням. Тусклый свет снаружи сюда почти не проникал, и, перестав царапать каской потолок, Саша удивленно взмахнул рукой. Пальцы схватили пустоту. Пещера? Вот это удача!

Протиснувшись целиком, он облегченно выдохнул. Ветер завывал снаружи, бессильно молотя по скалам. Когда все уляжется, стоит повесить на уступе что-нибудь яркое… но не сейчас, конечно.

Саша схватился за голову и тяжело застонал. Надо же быть таким идиотом! Даже новичок знает: если стремно на снегу, надевай кошки! Ничего зазорного тут нет. На кой черт вообще…

Собственный опыт сыграл с парнем злую шутку. Имея заслуженный первый разряд, Саша был уверен, что уж он-то запросто прокорячится на заснеженном склоне. Да там же делать было нечего, всего-то пару метров пролезть…

Горестно заскулив, Саша снова треснул по камням… и не ощутил боли. Под кулаком что-то мягко хрустнуло. Ветка, что ли? Может, на костер наберется? А откуда здесь…

На удачу налобный фонарик не пострадал при падении. Яркий луч озарил пещеру, заставив кривые тени плясать по стенам. Впрочем, пещерой это место можно было назвать с натяжкой — глухой тупик шириной всего в несколько шагов. Даже встать тут не получится — головой упрешься.

Оценив убежище, Саша перевел взгляд вниз и тихо выругался. Из впадины между булыжниками на парня пялилась подгнившая черепушка. От удара нижняя челюсть съехала набок, несколько зубов вывалились на землю.

Если бы не потрепанная штормовка, Саша и не узнал бы в мертвеце человека. Кости лица покрывали уродливые шишковидные наросты, выпирающие через ссохшуюся кожу. Густо кучкуясь в районе рта, шершавые бугорки огибали впалые глаза и перемещались на голову, обильно произрастая под слипшимися волосами. Наросты можно было бы принять за грибы, но Саша только что имел неосторожность убедиться в их плотности.

Парень торопливо принялся вытирать рукавицу о штаны. Он попал прямо по бугристой поросли на лице погибшего и теперь изо всех сил надеялся, что эта дрянь не заразна. Или хотя бы не через столько лет.

— Елки… — пробормотал невольный осквернитель могил. — Что за дрянь… опухоль какая-то?

Саша с трудом оторвал глаза от уродливой головы и скользнул лучом фонаря по телу. Мертвец скорчился в позе эмбриона, будто замерз или умер от голода. В глаза бросились дорогие брендовые ботинки, да и куртка не из дешевых — топовая модель пятилетней давности. Неподалеку обнаружился небольшой рюкзак — почти такой же, как Сашин.

Похоже, тело лежало здесь не так давно и еще не успело иссохнуть. Если бы не мороз, в пещере стояла бы удушающая вонь гнилого мяса.

— Класс… — мрачно пробормотал Саша, осторожно отползая к противоположной стенке. — Сразу видно, отличное место, чтобы меня спасли…

От неловкого движения напомнило о себе колено. Им стоило заняться как можно скорее.

Саша настороженно поглядел на мертвеца. Уродливая рожа равнодушно скалилась возле входа. Чтобы разобраться с ногой, придется сместить луч фонаря и оставить труп в темноте.

— Так, это… — неуверенно проговорил парень. — Давай там без шуточек, ладно?

Мертвый путешественник ничего не ответил, по-прежнему прижимая к груди костлявые кулаки. В другое время Саша испугался бы до полусмерти — если бы нашел тело в заброшенном альплагере или на леднике. Но в венах еще плескался адреналин после головокружительного полета, да и свист метели не давал расслабиться. Старый мертвец — не самое плохое, что сегодня произошло.

Не дождавшись ответа, Саша направил луч света вниз и принялся аккуратно стягивать штанину.

***

К вечеру метель усилилась, превратившись в настоящий ураган. Ветер завывал в узком пролазе, соединявшем пещеру с внешним миром. Саша зябко кутался в пуховку и надеялся, что ребята успели добраться до лагеря.

Где-то в темноте скалился мертвец — парень выключил фонарик, чтобы не сажать батарейки понапрасну. Ныло перетянутое эластичным бинтом колено. Ощупав его со всех сторон, Саша так и не смог понять, есть ли перелом. Сустав добротно отек и плохо сгибался, но, по крайней мере, открытой раны не было. Конечно, хрустнуло при ударе сочно, но… может, это камень развалился или что-то оторвалось от рюкзака?

Саша решил надеяться на лучшее.

Попытки вспомнить курсы первой помощи оказались довольно бестолковыми. Что там рассказывали? Забинтовать — хорошо. Не двигаться — ну, допустим. Сделать шину — не из чего, и с прямой ногой он не сможет вылезти наружу. Холод приложить… очень смешно.

Саша поглубже засунул руки в карманы пуховки. Скальная порода и раньше вытягивала тепло, а с приходом ночного мороза пещера превратилась в настоящий холодильник. Ерзая на пустом рюкзаке, парень нервно поглядывал на часы. Еще даже полуночи нет — а уже такой дубак. Что ж к утру-то будет…

Он уже несколько раз думал о куртке, обтягивающей старые кости. Хорошая модель, у Саши тоже раньше такая была. Даже флисовые вставки в кармашках есть — специально, чтобы ладони погреть. Полчаса назад он уже обшарил рюкзак мертвеца, но не нашел одежды. Логично — замерзший бедолага натянул все, что было.

Теплую куртку вот, например…

С каждым разом отбрасывать эту мысль становилось все труднее. Холодно, из-за ноги даже не размяться толком. Вынужденное безделье обрекало на тоскливые размышления. Сначала Саша корил себя за глупую выходку с кошками, потом боялся, что спасатели не найдут его, как уже не нашли почившего бедолагу. Может, вылезти наружу? Может, там прямо сейчас летает вертолет, скользя по ночным скалам ярким пятном прожектора?

Завывания ветра из пролаза утверждали обратное. Ни один пилот не поднимет машину в такую погоду.

Пальцы окоченели даже в рукавицах — Саша уже устал их разминать. Потихоньку его начинало трясти.

— Ай, да черт с тобой, — наконец сдался он. — Давай сюда.

Луч фонаря прорезал мглу пещеры, осветив уродливую голову. Костяные наросты вспучивались на лице, делая его похожим на мерзкое человеческое брокколи. Саша дернулся — он уже забыл, как выглядит мертвец.

Осторожно приблизившись, парень зачем-то ткнул тело ледорубом. Не двигается. Да и с чего бы?

Мотнув головой, Саша отогнал наваждение. Или он возьмет куртку, или сдохнет от холода в этой морозилке.

Молния легко поддалась, а вот снять штормовку с тела оказалось неожиданно сложно. Мертвец давно закоченел и смерзся в скрюченной позе. Сашу чуть не стошнило, когда пришлось приблизиться к лицу, чтобы стянуть рукава. Но дело того стоило: изрядно повозившись, парень завладел теплым трофеем.

Он с облегчением натянул куртку под пуховку, нетерпеливо ожидая, когда холодная синтетика нагреется. Мертвец остался в обтягивающем термобелье, и Саша ничего не хотел знать о происхождении на нем бурых пятен. Приободрившись от этой небольшой победы, парень довольно уселся обратно.

— Спасибо, — зачем-то бросил он черепушке. — Надеюсь, мне повезет больше.

***

После полуночи метель сменилась звенящим морозом. Саша нахохлился возле стены, как взъерошенный воробей. Ноги пришлось засунуть в рюкзак, но пальцы все равно задубели. Согреться в скальной морозилке не получалось.

В конце концов Саша отважился покуситься на трофейные штаны, но неожиданно потерпел поражение. Старая ткань намертво присохла к трупу и отдиралась только клочками. С облегчением парень бросил эту затею — от прикосновения к грязной тряпке его начинало мутить, а идея замотать ей ноги и без того вызывала рвотные позывы.

Среди вещей мертвеца не нашлось ничего полезного. Старые карты, потертые кошки, кучка фантиков от шоколадок. Должно быть, бедолага тоже штурмовал гору налегке, рассчитывая к вечеру спуститься в базовый лагерь. Мог бы пригодиться потертый навигатор, но в нем сели батарейки.

Теперь Саша с любопытством изучал старенький смартфон, обнаруженный в кармане куртки. Конечно, аккумулятор давно разрядился — хорошо, если не треснул на таком морозе. Зато в устройстве сохранилась карта памяти.

Парень стянул рукавицы и торопливо выковыривал ее окоченевшими пальцами. Будь это любой другой труп в любом другом месте, он не стал бы лезть в его устройство хотя бы из уважения к мертвым, но…

За последние пятнадцать лет путешествия в этом районе не регистрировались. Никто уже давно не пытался покорить безымянную гору. Слишком сложно, слишком крутые склоны — и совершенно отвратительная погода! Больше полувека лучшие альпинисты мира бросали вызов серебристой вершине — и возвращались ни с чем. В какой-то момент о безымянном пике просто забыли, поверив в его неприступность. Да и кому охота тратить сезон, чтобы повернуть назад из-за пурги?

Чаще всего восхождениям мешал ураганный ветер. На остром гребне негде спрятаться, а уж если разыграется шторм — заморозит людей прямо на веревках. Погода в районе совсем паршивая.

Если бы не изменения климата, Альберт не рискнул бы собирать экспедицию на эту вершину. Но, просидев два месяца в архиве метеослужбы, он обнаружил, что погода постепенно смягчается. С каждым годом солнце греет все сильнее, бури становятся реже. Через несколько лет гора совсем подобреет. Конечно, здесь все еще отвесные скалы, но, если знать, что не задует, техническая работа становится просто вопросом времени.

Значит — надо идти сейчас. Успеть дать имя легендарной вершине, а заодно и свое вписать в историю!

И они отправились, уверенные, что стали первыми за долгие годы. Зануда Альберт просто не мог упустить ни одной архивной экспедиции!

Но теперь Саша смотрел на труп в пещере и готов был поклясться, что снаряжение мертвеца не старше пяти лет. Хорошие экспедиционные ботинки, брендовая куртка, отличный навигатор — да за него и сегодня можно месячную зарплату отдать. Прикинув стоимость вещей, Саша понял, что даже сейчас не смог бы позволить себе такой комплект!

Не говоря уж о том, что уродливые бугры на лице делают человека весьма неординарной личностью. Безымянную гору пробуют на зуб только сильные группы, такой спортсмен обречен стать известным — даже если сам того не желает.

Снедаемый любопытством, Саша вставил карту памяти в собственный смартфон. Делать в пещере нечего, зарядка почти полная, да и стоило как-то отвлечься от пробирающегося в ботинки мороза. Приходилось все время бороться со сном — нет хуже, чем поддаться ему на морозе. Слишком легко не заметить опасную грань и больше никогда не открыть глаза.

Связи тут все равно нет, спасателям не дозвониться. Можно и потратить немного батареи. А там, глядишь — вдруг найдутся карты или полезные описания?

Вспыхнул треснутый экран, осветив пещеру бледным светом.

Шмыгнув носом, Саша принялся изучать содержимое, время от времени отогревая руку под курткой. Пара десятков фотографий: долина с одинокой палаткой, каменистые россыпи на подходах, острый гребень — на небе ни облачка! Мертвому альпинисту повезло с погодой.

Скальные стены, несколько карнизов… а вот и то место, где сорвался Саша! И дальше — еще скалы, гребень и… вершина?!

Саша несколько раз приблизил круговую панораму. Никаких сомнений, это могло быть снято только с вершины! Этот человек погиб на спуске?

Следующей фотографией оказалось селфи. Саша вздрогнул — хозяин карты не носил балаклаву. Корявые наросты невыносимо уродовали его лицо, натянутая кожа вспучивалась, как листочек больного растения. Впрочем, в зеленых глазах читалась радость. Еще бы, забраться на вершину — настоящий подвиг.

Больше людей на снимках не было — похоже, неизвестный чемпион поднимался соло. Судя по дате фотографии, мертвец покорил гору пять лет назад. Должно быть, не успел вернуться до метели.

Карта памяти хранила множество технических снимков восхождения — очевидно, чтобы они послужили доказательствами. Из оставшихся картинок только фотография вельш-корги и скан паспорта. С документа смотрел приятный молодой человек. Тонкие, немного аристократичные черты лица не имели даже намека на уродливые бугры.

— Ласточкин Виктор Александрович. — Саша зачем-то прочел имя вслух. — Что ж с тобой случилось-то?

По всему выходило, что свое последнее восхождение Виктор совершил в возрасте тридцати двух лет. В самом расцвете сил — немудрено, что шел один, наверняка не хотел никого ждать.

Нашлось несколько видеозаписей, на которых Виктор снимал панорамы с разных точек гребня. В одном видео он даже переключился на режим селфи и показал в камеру «козу». Саша узнал это место — нижняя часть, сразу после крутой стены. Если этот парень вскарабкался там без страховки, он явно знал, что делает.

В последней папке нашлось несколько десятков аудиозаписей. Саша понимающе хмыкнул — он тоже любил надиктовывать техническое описание, чтобы не тратить время на каракули в блокноте. Потом же еще отчет по восхождению сдавать.

Он чуть помедлил, прежде чем включить первую запись. Тело Виктора скорчилось у противоположной стены, и Саша почувствовал себя неуютно. Ему предстояло услышать голос давно погибшего человека. Конечно, он сотню раз так делал, когда смотрел старые фильмы, но, черт возьми, автор этих записей прямо сейчас скалится из темноты!

Саша резко повернул телефон, осветив мертвеца мерцанием экрана. Виктор по-прежнему ежился на своем месте, приоткрыв черный провал рта. Рядом лежали несколько выпавших от удара зубов.

— Я это… — Саша почувствовал себя идиотом. — Послушаю, ладно?

Не дождавшись ответа, парень размял озябшие пальцы и ткнул в экран.

***

Запись 001

Поверить не могу, что сдохну здесь! Вы узнали меня по голосу? Вы должны были узнать, хоть кто-нибудь…

Вертолета нет уже несколько дней. Я отвалил за страховку круглую сумму, и что? Они просто забыли обо мне? Серьезно?!

Чем дольше я тут сижу, тем больше понимаю — серьезно. Никогда бы не подумал, что все закончится вот так.

С этого уступа даже не слезть! Я уже пару раз пробовал, но там гладкая скала и лететь метров тридцать, не меньше. И наверх никак, даже пары метров не прокорячиться.

Нет уж. Лучше умереть от голода, чем с переломанными ногами.

Не хочу верить, что проклятый чертенок на самом деле это сотворил, но… даже надписи на картах изменились! Вместо имен, которые я давал горам, теперь другие названия — и то не везде. Да им и половины не хватило духу взять! Интересно, каково было находить на вершинах мои записки? Или они тоже исчезли? Смогу ли я выбраться отсюда, чтобы все-таки узнать?..

Вряд ли.

Ладно, надо успокоиться. Все уже произошло, но теперь я могу хотя бы… сдохнуть тут.

Черт.

Ладно. Телефон сохраняет новые файлы, я могу рисовать на картах — ничего не исчезает. Нельзя, чтобы все было зря, я должен оставить записи… успеть бы только, пока не сядет батарея. Столько всего нужно рассказать…

А как там моя собака? Она что, тоже меня забыла?

Проклятье.

Запись 002

Меня зовут Виктор. Виктор Ласточкин. Еще пару дней назад моего имени было бы достаточно. Я известный альпинист, многократный чемпион… всего, черт возьми! Я прошел траверс Эвереста, я первым поднялся по южной стене Лхоцзе, под моим руководством взяты Гартамчели и пик Марианна… но вы даже не знаете, где это. Их имена исчезли с карт, как и мое — из вашей памяти.

Придется рассказать обо всем по порядку. Какая ирония — моя тайна умирает вместе со мной тогда, когда я хотел бы кричать о ней! Найдут ли когда-нибудь эту пещеру? Разве что такой же неудачник скатится сюда по снежному кулуару. Если обвалы не разрушат это место раньше.

Ну что ж. Вы не помните меня, но поверьте — я был великим. Мое имя стояло в одном ряду с Месснером и Хиллари. Меня спонсировали миллиардеры, мои портреты висели в альплагерях, у меня было все — богатство, женщины, слава…

Но в первую очередь, у меня были горы. Я никогда не проигрывал — до вчерашнего дня. Любые, даже самые отчаянные авантюры в моих руках оборачивались успехом. Те маршруты, что я совершал, еще долго будут ждать новых чемпионов… некоторые и не дождутся. Обычному человеку их просто не пройти — а я мог! И ходил, черт возьми.

Я посвятил горам всю жизнь, они были моей страстью, моим… предназначением. Кто-то до старости ищет смысл жизни, а я понял свой, едва увидел фотографию Эльбруса в учебнике географии.

И у меня получалось. Легендарные вершины падали к моим ногам, мне неукротимо везло, как в старых сказках о зачарованных рыцарях. Ни одного поражения, ни царапины на моей шкуре.

Но так было не всегда. Да и чары эти творила далеко не добрая фея.

Все началось двенадцать лет назад, в тот день, когда я в очередной раз не смог взойти на тот самый Эльбрус.

Это была уже пятая попытка. Пару раз не везло с погодой, затем не хватило акклиматизации, потом еще что-то… а теперь я просто заблудился. На гору опустилось облако, и я ухитрился заплутать на седловине — было бы где! Но я уже долго бродил кругами и отчаялся найти тропу. Люди куда-то подевались, а ведь их было полно — я шел в середине сезона. Сейчас-то, конечно, догадываюсь: дело было нечисто…

Добрый час я плутал, даже звать на помощь начал. Стыдно, конечно, а что делать?

И помощь пришла.

Впереди замаячил силуэт. Ярко-желтая пуховка, зеркальная маска, закрытое балаклавой лицо — я ничего не заподозрил, ветер был нешуточный. Где-то за туманом таких людей были десятки.

Конечно же, я поспешил к незнакомцу! Впрочем, чем ближе я подходил, тем меньше радовался. Дурное предчувствие лизнуло по загривку, заставив остановиться в нескольких шагах.

Нет больше вокруг никого. И тропы нет. Только мы вдвоем — и туман стеной.

— Домой хочешь? — спросил человек вместо приветствия. Его приглушенный голос не был похож на мужской или женский, он просто… звучал из-под балаклавы.

Я никогда не верил во всякую паранормальщину. В церковь не ходил, передачи про рептилоидов не смотрел. Через плечо никогда не плевал — а тут вдруг захотелось.

Сдержался.

— Да на вершину бы! — зачем-то ляпнул я. — А потом уж домой. Тропу не видели?

И чего меня понесло? Я уж и вниз был готов, если по-честному. Но и на вершину хотелось, конечно — сколько раз уже с пустыми руками возвращался.

Он усмехнулся.

— На вершину… А обычно хотят домой.

Я пригляделся, и мурашки пробежали по позвоночнику: человек говорил, но рот под черной тканью не двигался. Должно же быть хоть немножко заметно…

Отступать было некуда.

— Ну… Я правда быстро! — Я понятия не имел, что говорить. — Забегу и сразу вниз! И завтра уже домой поеду. Мне бы тропу только!

— А потом? — Он наклонил голову. — Вернешься?

— Э… сюда? Да вряд ли. Я на Ушбу в следующем году хотел…

Он задумчиво покачал головой. Казалось, незнакомец изучает меня из-под маски, но в зеркальной поверхности я видел лишь свое отражение среди клочьев тумана.

— А потом?

— Ну… — Я замялся. — Как пойдет. Может, пик Ленина попробую.

— А потом?

— Да кто ж знает! Еще куда-нибудь схожу. Вы помогли бы только…

Промозглый ветер пробрался за шиворот. Голова уже давно кружилась из-за высоты. Тошнота подкатила к горлу тугим комком.

Опустив черную перчатку в карман, существо извлекло какой-то предмет и протянуло мне.

— Возьми. Он поможет, если заплатишь.

Что мне было делать? Конечно, я боялся существа — сейчас я готов поклясться, что оно не было человеком. Но какие варианты? Сгинуть в тумане? Ну уж нет.

Я подошел и принял дар.

В рукавицу опустилась небольшая статуэтка. Карикатурный бес, обнимающий четырьмя лапками стилизованную горную вершину. Насмешливые глазки, кривой нос и длиннющий язык из распахнутого рта. Маленькая тварь как будто ждала, когда ее покормят.

— А чем? Чем платить-то?

— Радостью.

— Чего?

Я поднял взгляд, но моего собеседника уже не было. Только туман стал гуще, да голова потихоньку наливалась свинцом — я слишком много времени провел на высоте. Может, из-за этого, а может, от безысходности я и ляпнул:

— Покажи мне тропу, штуковина. Где тропа?

Бесенок равнодушно блестел глазами, вытянув язык.

— Чем тебе платить? — спросил я без особой надежды. — Что нравится чертям? Душу не дам!

Порывшись в карманах, я нашел немного мелочи и сунул пятак в рот статуэтке. Ничего не произошло. Та же участь постигла свернутую в трубочку тысячную купюру и большой леденец. Чертика не интересовали материальные ценности.

Я плюнул и уж собрался зашвырнуть статуэтку в сугроб, но передумал. Ветер крепчал, унося с собой надежду на самостоятельное спасение. В голове начинало шуметь, сознание помутилось. Смешно вспоминать, но тогда мне показалось совершенно естественным продолжить общение с бесом. Горная болезнь еще никого не щадила.

— Что ты ешь, гадина? Какую радость? — Я поднес чертика к лицу. — Чего хочешь? Шоколадку? Мотоцикл? У меня в Питере классный «Урал», будешь? Радостью, блин… Надо, чтобы я смеяться перестал?

Фигурка продолжала пялиться голодными глазами.

— Удачу? — Я начал злиться. — У меня ее нет, сам видишь. Карьеру? Да у меня пуховка вся в дырах, денег даже на заплатки не выкроить. Любовь?

Неожиданно чертенок вздрогнул и пришел в движение. Сочно чавкнув, он втянул язык и довольно заулыбался. От неожиданности я выронил статуэтку в снег.

Сквозь туман прорезался чей-то голос. А затем еще один, и еще. Ветер нещадно рвал молочную дымку, и я обнаружил себя буквально в паре шагов от тропы. Прямо сейчас по ней поднимались несколько человек.

Я потрясенно поднял беса и глянул на часы. Что это было? Это от горной болезни такие чудеса? Голова трещала, словно в ней поселился трудолюбивый дятел.

Впрочем, не время для рассуждений. Полдень — я еще успею!

В тот день я взошел на Эльбрус, а вечером узнал, что моя девушка уже полгода мне изменяла.

Запись 003

Мне так и не удалось отыскать незнакомца в желтой пуховке. На все мои расспросы в базовом лагере лишь разводили руками. В середине сезона под горой находятся сотни туристов, все они носят разноцветные куртки и прячут лицо от ветра. Тогда я еще верил, что незнакомец был человеком, но сейчас готов спорить на последнюю шоколадку, что это не так.

Больше я никогда не встречал это существо.

Тем вечером, когда я переодевался в палатке, чертик вывалился из кармана пуховки. Он снова требовательно тянул язык.

Я решил приберечь статуэтку. Поначалу я опасался этой штуковины — хоть она и вытащила меня из тумана, но взамен разрушила личную жизнь. Хотел выкинуть, да рука не повернулась.

Через месяц, уже дома, я показал чертика знакомому археологу, но тот счел фигурку забавным новоделом. О ее свойствах я предпочитал молчать. Не очень-то хотелось загреметь в «дурку»!

А потом настал следующий сезон, и мы пошли на Ушбу. Гора в тот год была неприветлива, камнепады уже забрали несколько человек, дожди лили без остановки. Грозовые облака тянулись до самого горизонта.

И тогда я подумал: была не была! Стал просить беса об удаче, а заодно решил осторожно прощупать, чем его лучше кормить.

Опытным путем я выяснил рацион моего друга. Создание питалось разного рода приятными вещами из моей жизни. Радость. Он хотел то, что доставляет мне радость.

Черт оставался холоден к материальным ценностям, к попыткам торговаться или предложить ему что-то из жизни напарника. Только радость своего хозяина. Моя.

Болезненно, согласен. Но бес никогда не жадничал! Ушбу я обменял на уважение двоюродного брата, а на следующий год купил пик Ленина за симпатию однокурсницы. Сейчас я уже даже не помню, как ее звали.

И тогда понеслось.

Бесенок честно отрабатывал свое питание. Конечно, мне все еще требовалось потрудиться на подъеме, но успех был гарантирован, если я сам не поворачивал назад. Ни камнепадов, ни лавин, даже пограничники на кордонах не досаждали. Мои пальцы держались на скалах, как лапки геккона, ноги находили точки опоры там, где их попросту не могло быть. Я распутывал ледопады с закрытыми глазами, а снежные мосты держали меня, с треском обваливаясь под соперниками.

За несколько сезонов я стал звездой, за десять лет превратился в легенду. Новые вершины кружили мне голову, а мой маленький приятель обеспечивал удачу. Я пускался в самые отчаянные авантюры, мне хотелось быть первым там, где никто никогда не бывал!

Конечно, бесу приходилось платить. От меня отвернулись друзья и родители, личная жизнь ушла в крутое пике и скрылась в прожорливой пасти статуэтки. Да, у меня были поклонницы, но все это, конечно, было не то… Даже бес не ел симпатии женщин, которые не приносили мне радости.

Я бросил работу и жил на гранты. Денег было полно, но расплачиваться покровительством богачей не выходило — я ничего не чувствовал по этому поводу. Все это было лишь средством, чтобы купить хорошее снаряжение и вновь отправиться в горы. Туда, где меня ждала моя настоящая жизнь.

Остановиться я уже не мог. Представьте, как упоительно быть легендой! Первопроходцем, героем, позирующим на вершинах, которые больше никто на свете не сможет взять! Никогда!

Чертенок потихоньку отгрызал у меня радости, но горы и слава компенсировали эти потери. Мои горы и моя слава.

Постепенно мой ментальный «кошелек» пустел. Из-за прожорливой твари я превратился в отшельника, разве что хижину в лесу мне заменила вилла у моря.

С каждым годом все сложнее было придумывать оплату.

Я хотел завязать. Но теперь отправиться в горы без волшебной поддержки было страшно. Весь свой успех я купил у статуэтки, но чего я стою без нее? Один случайный камень, одно неловкое движение на склоне — и я исчезну в бездне, как сотни других. Тех, кто пытался мне подражать.

Тогда я пожертвовал красотой. Я всегда себе нравился — спасибо родителям, — но почему бы и не стать чуть менее привлекательным? Все равно женщины не видели дальше моего медийного образа.

Это оказалось чудовищной ошибкой. Едва бес закончил чавкать, по всему моему лицу стали появляться отвратительные наросты. Это был кошмар — костяные бугры деформировали череп, превратив меня в настоящего урода! В тот день я вышвырнул статуэтку в окно.

Через неделю пошел искать ее в клумбе. Это было… унизительно.

Врачи разводили руками — удалить бугры не представлялось возможным. Весь лицевой скелет оказался изменен до неузнаваемости. Проще было мне голову отрезать.

С тех пор я никогда не снимал балаклаву на людях и стал путешествовать только в одиночку. Лишь в горах я позволял себе содрать с лица ненавистную тряпку. В прессу просочились слухи о моей «болезни», но, к счастью, никому не удалось сфотографировать… это.

Красоту я обменял на траверс Эвереста. И знаете… это того стоило.

Запись 004

Я подумывал уйти на покой — денег хватило бы до конца жизни. Нанять парочку симпатичных служанок, запереть бесенка в сейфе за картиной. Я мог бы написать мемуары или научиться играть на банджо. В конце концов, можно было взять перерыв в несколько лет, чтобы подкопить новые «радости» …

Но возможно ли променять упоительную жизнь приключенца на тепло домашнего очага? Видеть сверкание вершин в блеске столовых приборов, слышать грохот горных рек в журчании садового фонтанчика… Я продержался всего полгода.

Моей последней целью стала легендарная вершина, на склоне которой я теперь умираю. Ее слава была сравнима с моей, для всего мира это был достойнейший поединок.

И только я знал, что судьи куплены.

Бес поймал меня в ловушку. Хотя, конечно, при чем тут он… Я сам себя поймал.

Я никогда не обращал внимания на формулировки. Приказывал ему: хочу то, хочу се. Хочу Эверест, хочу Ушбу… но неприступность безымянной горы затуманила мой взор. Когда я оказался у подножия, сияние острого пика очаровало меня.

«Хочу подняться на нее».

Чертик требовательно тянул язык, а я раздумывал, чем заплатить. Уже давно настоящую радость я чувствовал лишь в горах, и поганец знал об этом.

К счастью, у меня оставалось еще кое-что. Я был уверен, что смогу легко получить это снова — едва вернусь домой с очередной победой. А там сожму зубы, потерплю год, подкоплю корм для беса…

Я заплатил статуэтке своей славой. В этот раз гаденыш хрустел дольше обычного — о, поверьте, там было что смаковать!

Это стало фатальной ошибкой.

Мое имя исчезло из памяти людей. Горы, которые я покорил, лишились своих названий — теперь на картах только сухие контуры скалистых вершин. Схемы в навигаторе тоже изменились.

Но настоящий ужас подкрался, когда я достал спутниковый телефон. Я звонил домой, знакомым, богачам, что давали мне деньги… Никто не помнил меня. Раз за разом неловкие извинения и короткие гудки.

Все, чему я посвятил свою жизнь, попросту перестало существовать. Теперь я для все был забавным фантазером, придумавшим себе героическое прошлое. Траверс Эвереста… пф! Человеку такое не под силу.

В отчаянии я расколотил телефон о камни. Весь мир забыл Виктора Ласточкина.

Но ничего. У меня был еще один шанс — я купил безымянную гору! Возьму ее, запишу сотню видео с подъема, чтобы никто не смог усомниться… и все вернется. Обязательно вернется.

Отчаяние пожирало мой разум, я злился на себя, на беса, на злую судьбу. Я сбил кулаки о скалы, я ругался каждую секунду пути. Признаюсь, мне даже хотелось броситься в пропасть.

Придется заново вписать свое имя в историю. И начать стоило прямо сейчас. Эту гору я решил назвать Ласточкой — в свою честь.

«Хочу подняться…» С грустной усмешкой доложу: я действительно поднялся. Лишь на обратном пути я осознал свою ошибку. Камни сыпались у меня из-под ног, пальцы скользили на обледенелых скалах — бесенок больше не помогал.

Спуск с горы в сделку не входил.

Я битый час пытался с ним договориться. Предлагал все, что только можно было придумать, — но статуэтка молча пялилась и тянула язык. Кошелек опустел, у меня не осталось «радостей». Я оказался никому не нужным безумцем посреди безмолвных скал. Где-то далеко на моем счету лежали миллионы, но беса не интересовали деньги.

Холодало, начинался ветер — проклятие этих мест. Чтобы не обледенеть заживо, пришлось спускаться самостоятельно… и, конечно же, у меня не получилось. Я сорвался на траверсе, скатился по кулуару и грохнулся на скальную полку. Хвала богам, здесь оказалась эта пещера.

Мне не выбраться отсюда — я давно растерял все свои навыки. Чертенок только пялится голодными глазами, а мне нечего ему предложить. Даже душу он не жрет. Скотина.

Моя последняя надежда в том, что кто-нибудь все же найдет мое тело. На телефоне еще много зарядки, и карта памяти почти пустая. Даже спустя годы я в подробностях помню каждое свое восхождение — и опишу их здесь. Это последний шанс сохранить мое имя в памяти людей.

Я не хочу исчезать без следа! Не может быть, чтобы вся моя жизнь прошла впустую! Отправляйтесь на эти вершины и проверьте — я был там, я расскажу про каждый камень! Даже в тех местах, которые вы считаете недоступными…

***

Саша сипло выдохнул и с трудом разлепил смерзшиеся ресницы.

Темнота. Абсолютная темнота и вгрызающийся в тело мороз. Близилось утро, но предрассветные часы — самые холодные. Не говоря уж о том, что солнце встает с другой стороны хребта и осветит скальный выступ только после обеда.

Ноющая боль в ногах сменилась онемением. Саша уже давно бросил растирать их, да и вообще не хотел видеть свои медленно чернеющие пальцы. Теперь он скорчился возле трупа Виктора и медленно замерзал в тяжелом бреду.

Мысли ворочались неохотно, словно жирные тюлени на лежбище. Саша озадаченно смотрел в темноту.

Почему он проснулся?

Ах да. Смартфон замолчал, и убаюкивающий поток технических описаний прервался на полуслове. Наверное, села батарейка. Там были десятки записей, подробнейшие инструкции, как взять те или иные горы, действительно любопытные тактические решения…

Виктор зря прибеднялся — некоторые его советы казались воистину гениальными. Покойник потрясающе разбирался в погоде и построении маршрутов, в чтении рельефа и лавинной опасности. Он мог бы прожить долгую жизнь, если бы не доверял так сильно этой…

Саша озадаченно наморщил лоб. Он давно выпотрошил рюкзак Виктора, но ничего похожего на описанный предмет не обнаружил. Бедняга, должно быть, просто сошел с ума от отчаяния.

Немудрено. Саша уже и сам потерял надежду. Снаружи опять начиналась буря — значит, вертолета не жди. Даже если тяжелая машина пробьется сквозь метель, даже если спасатели найдут скалистый уступ, к этому моменту Саша навсегда заснет на морозе.

Он с трудом приподнялся и нашарил фонарь. Пальцы не слушались, пришлось тыкать им в стену, чтобы включить.

Луч света прорезал облака пара из Сашиного рта, осветив тело Виктора. Грязная одежда, изуродованное лицо, впалые глаза, когда-то бывшие зелеными…

И прижатые к груди руки.

Глупая, конечно, идея, но…

С трудом ворочаясь в тесной пещере, Саша неуклюже принялся разжимать ладони мертвеца. Брезгливости он уже давно не испытывал — да и вообще с трудом оставался в сознании. Мороз уже не обжигал, теперь он убаюкивал, обещая мягкий и безболезненный конец. Сопротивляться становилось все сложнее.

Промычав онемевшими губами парочку ругательств, Саша в конце концов с хрустом отломил несколько заледеневших пальцев. В образовавшуюся прореху на него уставилась блестящая черная морда.

Длинный язык требовательно торчал из распахнутой пасти.

— Блин… — промычал Саша. — Правда, значит…

Он уже всерьез опасался, что тронулся умом под рассказы мертвого Виктора. Конечно, старая побрякушка не обладала никакой магической силой. И не лень же было покойнику таскать с собой нелепый оберег.

Но с другой стороны… Даже если бес не поможет — а он, конечно, не поможет, — это могло бы дать хоть капельку надежды. А там, глядишь, и до утра дотянуть получится…

— Вытащи меня, а? — Саша уставился в блестящие глазки создания. — Кроме тебя некому.

Бесенок продолжал тянуть язык, равнодушно глядя в пространство.

— А, да… — промямлил Саша. — Ну и чего тебе?

Мысли путались от мороза. Казалось, холод проник в мозг парня, и теперь нейроны постепенно обледеневали, все медленнее передавая импульсы.

Радость? Виктор говорил про радость…

Саша зажмурился, отчаянно пытаясь вспомнить, что имел ввиду покойник. Что-то о славе? Не смеяться? Проклятье, как же тяжело…

Привалившись к стене, Саша сипло задышал, уставившись на статуэтку. Надо заплатить, но чем…

Луч фонаря скользнул по изуродованному лицу Виктора. Бедняга. Что же с ним случилось?

В мутных глазах Саши промелькнула искорка понимания. Да! Да, это то, что нужно! Виктор платил этим! Только бы не заснуть, лишь бы не заснуть…

— Это. — Парень с трудом ткнул рукавицей в бугристый череп. — Делай это. Спаси меня.

Бес коротко чавкнул и втянул язык.

***

Ходило много слухов о том, почему вертолет решили поднять ночью. Может, Альберт все-таки сумел убедить спасателей, что погодное окно продержится еще пару часов. А может, какой-то начальник пожалел несчастного бедолагу, замерзающего в горах. Все понимали: утром лететь уже бессмысленно.

Почему-то все были уверены, что Саша не разбился при падении. И только Альберт, вдумчиво изучая карты, поймал себя на мысли, что уверенность эта ничем не подкреплена, что с той стороны хребта нет ничего, кроме обрывов и скальных пиков…

Впрочем, он оставил эти мысли при себе.

Когда Сашу нашли на скальном уступе, он лишь слабо мычал обмороженными губами. Но едва спасатели попытались стянуть с парня балаклаву, он принялся яростно отбиваться. Наконец, решив, что ткань примерзла к коже, Сашу оставили в покое.

Потом, уже в городской больнице, Саша наотрез отказался давать комментарии. На все вопросы парень лишь мотал перебинтованной головой да повыше натягивал одеяло.

Он ничего не сказал ни об изуродованном лице, ни о фигурке существа, найденной в его кармане. Дольше всего спасатели допытывались о человеке в желтом, махавшем вертолетчикам с того уступа, где нашли Сашино тело.

Но парень не понимал, о чем они говорят, — он был уверен, что заснул в пещере.

В конце концов от парня отстали. Костные наросты признали странным последствием обморожения, фигуру в желтой куртке — игрой света и тени. А чертик… да мало ли кто какой оберег таскает с собой.

На то, чтобы вылечить колено, у Саши ушло полгода. Он вернулся в горы, но больше никогда не снимал балаклаву.

В течение следующих нескольких лет Саша совершил ряд серьезных восхождений, удивительным образом обойдя признанных мастеров альпинизма. Одной из этих вершин стала та, под которой он чуть не погиб.

По праву первопроходца парень дал горе имя — пик Виктора Ласточкина.

И по сей день это название плодит многочисленные домыслы. Сашу пытались отговорить, предлагали хорошие суммы за альтернативные варианты, но он был непреклонен.

В конце концов топографы нанесли на карты новую пометку, так и не посмев оспорить право первопроходца. Но еще долго за спиной у Саши звучали осуждающие шепотки.

Горы не принято называть в честь людей, никогда не существовавших в реальности.