>Запрос доступа к C:\РФ\Якутия\57\сканы\археологи\дневник_Кузнецова.pdf

>Введите пароль

>**********

> Доступ предоставлен. Добро пожаловать, Павел Романович!

Доктор Астафьев аккуратно подергал пакетик чая в кружке и взглянул на экран. Александр Кузнецов — руководитель той самой археологической экспедиции, с которой все началось. Жаль, конечно, что более ранние части дневника утрачены. Впрочем, они и не представляют интереса. Наверняка сплошные жалобы на тяготы пути. Но вот события с июля по август…

Отхлебнув обжигающий напиток, Павел Романович облокотился на стол и принялся за чтение.

***

15 июля

Сегодня наконец перевалили Эрикитский хребет. Уже неделю тащимся со всем барахлом по жаре, словно караван взмыленных верблюдов. Ни один транспорт не пройдет по здешним болотам и зарослям стланика.

Впрочем, откуда верблюду взяться на хребте Черского? Да и вместо погонщика у нас только стаи якутских комаров. Здешние насекомые — совершеннейший ужас, я до конца жизни буду видеть в кошмарах черные поедучие облака. Вернусь в Петербург — засяду дома и неделю не буду открывать форточку. Может, и две.

Но это будет нескоро. А пока остается разве что покрепче застегнуть молнию палатки. Оставишь малейшую брешь — коллеги найдут утром обглоданные кости. Ума не приложу, как здесь удается выживать хоть каким-то теплокровным. Спрошу завтра Казбевича, это его профиль. Пусть хоть что-то умное скажет вместо постоянного нытья о мозолях.

Это все лирика. Мы достигли разливов на реке Дарпир, а значит, до цели меньше десяти километров. Поверить не могу!

Поднимемся вверх по течению, там-то, по нашим расчетам, и находятся руины. Это поселение юкагиров упомянуто сразу в нескольких источниках, включая, что удивительно, китайские рукописи. Я в предвкушении! Такого совпадения просто не может быть! Главное, чтобы мы не ошиблись в координатах — передвижение по горам дается отряду очень тяжело, все-таки многие из нас провели жизнь за старыми книгами и ароматным чаем.

Впрочем, я уверен в своей гипотезе. Я так долго сличал спутниковые снимки и те схемы в манускриптах. Это должен быть Дарпир! Широкая долина в паре километров от озера Бугачан, деревня юкагиров совсем рядом! Место, где они прятались от кочевников, убежище в горах, что за бескрайними болотами.

Сейчас мне хочется выбраться из спальника и бежать сквозь ночь, чтобы скорее вонзить лопату в грязь и узнать правду. Столько лет работы — и все решится завтра!

Черт, да я бы так и сделал! Но снаружи гудит комариная стая, а мышцы ноют от долгого пути. Руины ждали нас сотни лет, еще один день ничего не изменит.

А сейчас пора спать. Комары — дурная колыбельная, но я понемногу привыкаю.

17 июля

Это триумф! Весь вчерашний день петляли по разливам — и откуда в середине лета столько воды? Спали как убитые, а сегодня машем лопатами с самого рассвета. Уже к обеду начали попадаться черепки — и ладно бы только они! Ванька Голицын нашел кусок самой что ни на есть настоящей кольчуги! Плетение весьма любопытно, но это нам еще предстоит изучить.

Долина реки Дарпир — потрясающее место. Острые, почти альпийские вершины сторожат древнее русло там, где тысячи лет назад лежал исполинский ледник. Повсюду в реку впадают ручьи, во множестве стекающие из расщелин в скалистых стенах.

Сейчас июль, но в тенистых уголках долины притаились маленькие снежники — сувениры от прошлой зимы. В глубоких провалах и узких трещинах солнце не может до них добраться, так что у сугробов все шансы дожить до холодов.

И, конечно, сама река. Величественный Дарпир берет начало чуть выше по долине, где соединяются бурные ледниковые потоки. Широкая, полная разливов река дразнит солнечными зайчиками и резво убегает вниз, чтобы напоить своими водами первозданные якутские леса. Что за наслаждение работать в этом месте!

А самое главное — здесь нет комаров! Это какое-то чудо, нас чуть не сожрали всего в пятистах метрах ниже по течению! Может, их сдувает ветром? Так вроде бы не слишком дует…

Все взбудоражены, даже Казбевич наконец заткнулся и взялся за дело. Людка сказала, он полдня провел у реки, ковыряясь в каких-то окаменелостях. Что вообще можно найти возле русла? Готов поспорить, весной здесь настоящий потоп. Впрочем, Карл — профессионал, как и все мы. Не буду ему мешать.

Нас подгоняют сжатые сроки. По-хорошему, конечно, нужно аккуратно снимать слои почвы, все просеивать, перебирать отвалы, но у нас всего пара недель! Если не найдем ничего стоящего, университет не оплатит еще одну экспедицию. И о долине Дарпира придется забыть навсегда. Ну уж нет!

У нас все получится! Сегодня мне уже попалось потрясающее ожерелье из зубов. Похоже, детское — цепочка совсем короткая. Казбевич определил клыки как рысьи. Если и дальше так пойдет, пусть ректор готовит свой кошелек, хе-хе.

Вечером связались с базой, получили одобрение форсированных раскопок. Мы на пороге величайшего открытия!

В ближайшие дни попробуем оценить размеры деревни и, может быть, выделить расположение основных построек. Поселение находится на небольшом холме, по всей видимости, чтобы его не затапливало весенним половодьем.

За ужином пропустили по сто грамм за якутских богов. Кажется, они благоволят нашей затее! И я рад снова видеть огонь в глазах ребят. Неделя по колено в болотной жиже вымотает кого угодно.

О том, как мы потащим обратно трофеи, стараюсь не думать. Надеюсь, удастся вызвать вертолет из Усть-Неры. Теперь, когда успех очевиден, университет обязательно его оплатит.

21 июля

Работа идет своим чередом. Стратегически деревня расположена идеально. Ни один враг не потащится сюда ради наживы, а кто рискнет — сгинет в трясине. Хорошо, что для нас болота позади, а в широкой долине Дарпира только река и россыпи камней.

И все же…

Во мне крепнет уверенность, что поселение было уничтожено во время набега. И не просто уничтожено — стерто с лица земли. На месте построек сплошные угли, все чаще мы находим ржавое оружие и обрывки кольчуг. Порой вместе с костями.

Это крайне странно. Древние якуты не имели обычая оставлять своих мертвецов на поле боя и вряд ли поступили бы так с врагами. Традиционный для юкагиров шаманизм слишком сильно сближает миры живых и мертвых, они не рискнули бы навлечь на себя гнев беспокойных душ.

Но здесь — настоящий могильник. В костях застряли наконечники стрел, а сами тела разбросаны совершенно хаотично. Воины остались лежать там, где пали.

Признаться, у меня мороз по коже. Нашли уже не меньше десятка, и здесь их явно больше. Мы стоим на огромном кургане. Конечно, я много раз вскрывал захоронения, но это всегда было как-то… человечнее. Эти мертвецы сгнили на холме, забытые, как игрушки повзрослевшего ребенка. Неужели совсем никто не выжил, чтобы позаботиться о них?

Нашли остатки частокола — сожженного, как и все остальные постройки. Он защищал холм с трех сторон. С севера в этом нет необходимости, здесь деревня вплотную прилегает к скальной стене. В той части повсюду россыпи валунов, и мы пока не добрались до них.

Вряд ли древние якуты знали слово «форт», но именно оно приходит на ум, когда представляешь эти толстые стены из бревен. Далеко же пришлось их тащить — в верховьях Дарпира только стланик и кривые карликовые деревца.

Ребята ходят мрачные, несмотря на потрясающие находки, валящиеся на нас как из рога изобилия. Семенов, например, обнаружил цельный скелет в прекрасно сохранившемся обмундировании! По узорам и амулетам легко определить юкагира, то же и с остальными найденными телами. Племенные знаки пока что у всех одинаковые — значит, захватчики ушли, оставив погибших врагов.

Завтра предложу перенести лагерь чуть дальше от холма. Мне кажется, так будет спокойнее. Никто не хочет ночевать на кладбище.

Один Карл радуется, как ребенок, и таскает все новые камешки. Нашел следы какого-то древнего рака. Глядя на растущую кучу его образцов, даже не знаю, возьмет ли вертолет такой груз.

Хотел бы я поглядеть на выражение лица нашего биолога, когда ему скажут тащить булыжники домой самостоятельно.

Пора спать. Нам всем тут нужно выспаться.

23 июля

Мы приостановили раскопки на большей части холма. Мертвецов слишком много, придется законсервировать это место и вернуться с большим количеством людей. Думаю, нужно проложить гать через болото. Полученных образцов хватит, чтобы убедить комитет выделить деньги.

До сих пор все найденные тела относятся к одному и тому же племени — в одежде и украшениях преобладают символы коня и солнца. Их оружие и кольчуги схожи, а там, где сохранилось клеймо кузнеца, оно одинаковое. Это большой отряд, прятавшийся здесь… и кем-то уничтоженный.

Что странно, мы пока не нашли скелетов женщин и детей. Возможно, захватчики угнали их в рабство?

Сейчас наше внимание полностью обращено на скальную стену, примыкающую к холму с севера. Русло делает здесь крутой изгиб, много лет подтачивая темный камень. Впрочем, уже через десять метров Дарпир несет свои воды прочь от холма, словно река решила поцеловать скалу и скорее бежать дальше.

Вчера Гринева пошла прогуляться после ужина — пыталась отвлечься от давящей атмосферы могильника, что уж тут скрывать — и обнаружила на камне резьбу.

Конечно, разобраться в узорах студентка не смогла, куда там. Но для этого у нас есть доцент Семенов, который немедленно подорвался ей помогать. Не знал бы я, что Сергей женат, точно бы решил — ухлестывает за Анькой!

Так что сегодня весь день счищаем лишайники со скалы. Резьба покрывает почти всю стену, и она… она прекрасна! Гладкие линии, правильные геометрические фигуры, примитивные, но интуитивно понятные символы… Похоже, племя Дарпира на сотни лет обогнало современников в искусстве обработке камня!

Я запутался. Они что, жили здесь в изоляции? Но как тогда развивались? Надеюсь, в дальнейшем мы найдем инструменты этого мастера.

В любом случае хоть немного отвлеклись от костей и гнилых кольчуг. Даже Казбевич взялся помочь нам со скалой, даром что это не его работа. У Карла тоже какая-то аномалия — твердит о некоем… локальном вымирании? Отравлении грунтовых вод? Не слишком разбираюсь в его терминологии, если честно, да и бормочет толстяк до жути невнятно. А переспрашивать неловко — получишь только очередной насмешливый взгляд глаз-бусинок из розовых складок лица. Как будто все тут обязаны знать его биологию!

По мнению Казбевича, много лет назад вся живность в реке в какой-то момент погибла. Он предполагает, что это произошло в тот же период, когда была уничтожена деревня на холме.

Но как такое возможно? Кочевники отравили Дарпир, чтобы лишить защитников форта воды?

Это бред. Река занимает половину долины, чтобы отравить ее, потребуется два фургона каких-нибудь ядреных химикатов. И все равно проворная вода резво унесет яд вниз по течению. Это просто… просто не сработает.

Не говоря уж о том, что притащить сюда столько отравы не под силу и целому племени якутов. Утонут вместе с ней в болотах.

24 июля

Почти добили лишайники — ну и работенка! В центральной части стены завал. Похоже, скала обрушилась во время какого-то древнего землетрясения, и теперь валуны накрепко вросли в землю.

Мы хотели оставить насыпь до следующего раза, но Голицын сдвинул пару булыжников наверху и провалился рукой в какую-то полость. Пришлось попотеть, но втроем с Семеновым мы расшатали и сбросили вниз огромный камень. Чуть Людку не зашибли.

Похоже, в стене есть проход! Там темно и ни черта не видно — пока что внутрь не пролезть, даже голову не засунуть. Ну дела!

Мне даже сказать нечего. Определенно, форт в долине — уникальное поселение, нам стоит плясать от радости и делить темы диссертаций. Вот только ощущение от этого местечка препоганое. Не склеп и не кладбище, а… как будто в морге находишься. Только без каталок и мраморных столов.

Даже комаров здесь нет. Сдохли, наверное.

Ну что ж, завтра разбираем завал. Скорее всего, пещера рукотворная, но даже если нет, юкагиры наверняка использовали ее для… чего-нибудь. Нужно выяснить это, прежде чем мы выдвинемся обратно, или хотя бы оценить размеры. Там может оказаться целый лабиринт.

Если честно, я бы оставил проход запечатанным до следующего раза. Но Голицын никак не угомонится, еще и вечером под коньячок переманил на свою сторону остальных. Интересно ему, понимаешь!

Придется и девчонок припахать, уж больно здоровый завал, да как раз напротив входа. Вот неудачно скала обрушилась…

Если честно, хочу поскорее убраться отсюда. Лучше болотная чача в сапогах, чем это место. Нас всего шестеро, а мертвецов здесь десятки. Мы как будто вторглись на их территорию. Тех, что откопали, разложили под тентом, и, черт возьми, я стараюсь к ним не подходить. Вчера Анька вылетела оттуда с воплями. Ей показалось, что скелет шевельнулся.

Студенческие предрассудки, я и сам был таким. Вот вскроет пару десятков могил, тогда поймет: старые кости никогда не двигаются. Мертвецы не встают и не бросаются на живых, как в кино. Это просто скелеты.

Нет, я держусь подальше совсем не из-за мистической паранойи. От трупов, как и от всей деревни, разит кощунством. Эти люди были убиты в собственных домах, их жены и дети замучены в рабстве. Мертвецам только и осталось, что пялиться застывшими глазами в спины уходящим врагам. Предполагало ли племя коня и солнца, что кочевники заберутся так далеко?

Перечитываю собственные записи и понимаю, насколько бредово все это звучит. Сравнится ли еще одна разоренная деревня со средневековыми мясорубками? Да нет, конечно.

Это все от бессонницы. Третью ночь кошмары, да проще вообще не ложиться.

25 июля

С утра взялись разгребать завал, но едва оттащили несколько камней — зарядил дождь. Сидим по палаткам.

Пытался убедить Карла помочь, но потерпел очередное поражение. Он только фыркнул и ушел к реке.

Это жутко разозлило меня, и мы с парнями уже собрались поговорить с занудой по-мужски, как он сам к нам прибежал. Ковырялся на берегу и вместо своих раков нашел сразу несколько скелетов. Вода годами подгрызала холм, и они оказались совсем на поверхности.

Толстый биолог так перепугался, что мы даже бранить его раздумали. Оказалось, профессор Казбевич никогда не работал с телами, ха!

Кстати, Карл почему-то уверен, что русло очень давно не изменялось, а значит, воины погибли прямо на берегу. Ну, это уж точно сейчас не выяснить. А даже если так — еще несколько мертвых якутов. Какая разница? Они здесь повсюду.

Семенов подробно сфотографировал резьбу и теперь не вылезает из планшета. Пытались хоть днем отдохнуть, оказалось, у ребят тоже бессонница. Да куда там с его бормотанием!

Серега обещает кое-что интересное, но пока отмалчивается, просит еще сутки на расшифровку. Даже Аньке не дает посмотреть, хотя они здорово спелись в последнее время.

Похоже, ливень отнимет у нас несколько дней, так что времени у него полно.

26 июля

Гроза с самого утра. Хорошо, что мы убрались с холма, молнии сверкают совсем рядом. А может, это иллюзия. В любом случае, проверять никто не хочет.

Дождь лупит по палатке, будто поспорил с тучами, что пробьет в ней дыру. Река поднялась, шумит совсем близко, бурлит, крутится водоворотами.

Мне не привыкать — дождь в горах, какая неожиданность. Бывало и хуже.

А вот девчонки трясутся при каждом раскате грома. Думают, молниям больше бить некуда, кроме как в их палатку. Перебрались к Карлу, где биолог радостно встретил их десятком плоских шуток на тему статического электричества.

Все я, конечно, не расслышал, но там точно было что-то про эбонитовую палочку.

Голицын залил в себя флягу коньяка и дрыхнет весь день. Не самое глупое решение.

Пока мы слушали его богатырский храп, Серега расшифровал часть резьбы и презентовал мне свои заключения. Но вместо ответов узоры на скале только сильнее нас запутали.

Подробные фотографии и схемы мы приложим к отчету, если же в двух словах…

Помимо традиционных животных и растительных узоров, характерных для этой местности, имеются кое-какие отличия. К примеру, люди изображены в нескольких вариациях.

Очень крупные фигуры — вероятно, боги или духи. Зачастую они имеют животные черты — головы зверей, крылья, один и вовсе походит на гигантского муравья. Если сопоставить их размеры с изображенными рядом деревьями, выходит, что якутские божества достигали высоты десятиэтажного дома!

Всего лишь больные фантазии предков. Они бы и гром снаружи палатки приняли за высшую силу.

Куда интереснее два других типа фигур.

Первые — традиционные для якутской живописи изображения людей. Преимущественно воины с копьями, несколько рогатых силуэтов — очевидно, шаманы. Рядом неизменно символы лошади и солнца. Похоже, именно их тела лежат на холме. Семенов окрестил это племя «коневодами», однако если они и содержали лошадей, ни одно животное не смогло бы пересечь болота.

А вот вторые… Такого я раньше не встречал.

Совсем маленькие, едва достающие «коневоду» до пояса фигурки. Их можно принять за детей, если бы не очевидные силуэты женщин и стариков. Возле них символы капли и глаза.

Маленькие люди сражаются с «коневодами». Заманивают их в засады. Нападают втроем на одного, потому что иначе никак.

Прячутся от врагов в деревне на холме.

28 июля

День, когда все полетело к чертям. Надо срочно валить отсюда, но теперь мы не можем. У нас два трупа, нельзя просто бросить их здесь! К тому же вчетвером мы не протащим снаряжение через болота. Нужен вертолет!

С базой пока не связывался. Понятия не имею, что им сказать, чтобы не загреметь в психушку. Или в тюрьму, я же руководитель экспедиции… Черт!

Уже сутки не включал спутниковый телефон. Они должны были забеспокоиться. Надо придумать правильные слова… Нет, нет, сперва приведу голову в порядок. И запишу все по горячим следам. Чтобы потом не запутаться в показаниях.

Вчера весь день лил дождь. Разразился настоящий шторм, у нас порвало оттяжки на одной из палаток. Пришлось сложить стенки из камней, чтобы защититься от ветра.

Семенов закончил с расшифровкой. Фигуры богов по-прежнему оставались безучастными к остальным персонажам, а «коневоды» только и делали, что всеми доступными способами уничтожали «карликов». Похоже, именно последним принадлежал форт.

Мы пришли к выводу, что резьба на скальной стене была своеобразной летописью этого народа. Некоторые части почти уничтожены временем и непогодой, в то время как более поздние прекрасно читаются.

В наиболее древних изображениях племя капли и глаза представляется очень многочисленным. «Карликам» принадлежали большие деревни, может быть, даже города. Но та часть резьбы слишком пострадала от времени, и без специальной аппаратуры мы не можем закончить расшифровку.

Более поздние рисунки рассказывают о набегах кочевников, падении городов и об убежище в горах — последнем пристанище племени, куда их вытеснили «коневоды». Скорее всего, именно из-за поражения в войне жители изображали себя ниже захватчиков. Думаю, племя лошади обладало более совершенным оружием или тактикой ведения битвы. А может, их просто было больше.

Так или иначе, «карлики» ушли в горы и поселились в долине Дарпира. Отгородились от мира километрами болот, чтобы сохранить себе жизнь.

Изначально мы предположили, что капля и глаз символизируют плач и горе проигравших, но быстро поняли свою ошибку. Два символа обозначали некий, по всей видимости, культовый для «карликов» объект. Он располагался возле деревни и был традиционным атрибутом праздников.

Примечательно крайне почтительное отношение к «капле» со стороны племени. Позы «карликов» возле нее символизируют исключительно положительные эмоции — они держатся за руки, танцуют, водят хороводы. Скорее всего, так они задабривали духа или божество, с которым общались через предмет.

Именно капля и глаз высечены над проходом в скале, где Голицын cдвинул камень. Терзаемые любопытством, мы переждали грозу и сегодня утром взялись за расчистку завалов.

Это заняло тучу времени, но к вечеру стало возможно попасть внутрь. На правах первооткрывателя туда полез Голицын. У него с собой был только фонарь.

Сперва он докладывал об узком проходе, который вскоре вывел в широкий зал. Едва Иван зашел туда, его голос стих и он перестал нам отвечать. А через несколько мгновений раздались ужасные вопли.

Голицын орал во всю глотку, и не просто так. Он все время звал свою жену, да еще какую-то Алену — кажется, их дочь. Выл там внутри, умолял их скорее бежать, спасаться, потом просто плакал.

Мы слушали все это, переглядываясь в ужасе, и никому не хотелось лезть следом. Затем раздались гулкие удары, продолжавшиеся около минуты, потом что-то хрустнуло, и плач затих.

Иван больше не отзывался, а мы торчали там и не могли решить, как поступить. Может, в пещере скопился какой-то газ и Голицын отравился им? Из прохода ничем не тянуло, но мы на всякий случай разобрали завал окончательно.

Не будь это место таким поганым, мы бы сразу кинулись на помощь товарищу. Но все эти мертвецы, рисунки… это подточило рассудок даже неунывающему Карлу. Мы пытались шутить, но я видел по их глазам: всем кажется, что в пещере засела какая-то паранормальная дрянь.

Даром что на дворе двадцать первый век и при помощи устройства в моем кармане можно связаться с любой точкой планеты. Дьявол, в тот момент мы верили, что Голицына утащили мертвецы!

Кому-то пришло в голову позвонить его жене — Ваня так вопил, словно ее убивают на его глазах. Но с ней все оказалось в порядке, как и с дочкой. Отдыхают где-то в Турции. Мы соврали, что ошиблись номером.

Время шло, Голицын не показывался, стало темнеть. Наконец Семенов решился отправиться внутрь при условии, что его обвяжут веревкой и, если что, вытянут. Это показалось нам разумным. Анька хотела идти с ним, но я запретил. Не знаю, правильно ли сделал.

Мы договорились, что Серега двинется медленно и будет постоянно сообщать нам, что видит перед собой. И он скрылся в проходе.

Сперва все было так же — узкий коридор, несколько метров. Затем зал, который Семенов предусмотрительно осветил из коридора.

Это была широкая комната, способная вместить добрую половину форта на холме. В центре располагалось углубление, напомнившее Семенову бассейн, но много о нем он не сообщил.

В нескольких шагах от входа лежал Голицын, и голова его представляла собой кровавую кашу. По словам Сереги, лоб треснул, бледный мозг показался наружу. Похоже, Ваня бился о каменный пол, пока не погиб.

Я приказал вернуться — есть свидетели! — но Семенов ослушался. Он увидел на стенах прекрасно сохранившуюся резьбу и сделал несколько шагов, чтобы осветить зал фонариком.

После чего вскрикнул и перестал отвечать на вопросы. А следом раздались всхлипы и протяжный стон.

Мы живо натянули веревку и вытащили Серегу. Вот только было уже поздно — он свернулся калачиком и мелко дрожал. Глаза его были выцарапаны, а пальцы перепачканы кровью. Даже веки оторваны. Наш друг лишил себя зрения!

Анька сразу грохнулась в обморок, а мы с Карлом бросились останавливать кровь — у нас ведь была походная аптечка. Толку, правда, оказалось немного. Семенов впал в ступор и, несмотря на все наши усилия, вскоре перестал дышать.

Не знаю, что вызвало смерть, да я и не врач. Крови он потерял совсем немного.

Может ли человек умереть от нервного потрясения? Если да, то именно это с Серегой и случилось.

Бормотал только что-то очень тихо. Кажется, чье-то имя. Не удалось разобрать.

Оттащили его под тент, к скелетам — а куда еще?

До сих пор помню удивительно теплую кровь на своих ладонях. Никогда бы не подумал, что она такая теплая. Сейчас, наверное, Серега уже остыл. Ночи тут холодные.

За Голицыным больше никто не полез. Да я и не просил — дурак, что ли? Очевидно, он погиб.

Там какое-то дерьмо, в этой пещере. Оно сводит с ума моих людей и заставляет убивать себя. Вряд ли газ, кажется… Нечто, на что нельзя смотреть. Парни взглянули — и теперь лежат мертвые. Не просто же так Семенов вырвал себе глаза.

Я ходил к проходу, сидел и слушал около часа. Ни звука. Непохоже, чтобы в зале был кто-то живой.

Или этот кто-то выбрался, пока мы отвлеклись?

Нет.

Нет, это чушь.

Девчонки плачут всю ночь, Карл, как может, их успокаивает. Сам он неплохо держится, не ожидал. Все ждут от меня чего-то, но чего?

Что нам вообще теперь делать? На телефоне пять пропущенных от базы. Надо бы позвонить…

Гроза опять началась.

Черт с ним, расскажу все как есть, а ребята подтвердят. Если что — в дурку вместе поедем.

29 июля

Нас осталось трое. И нет, ночью из пещеры не вылезли кровожадные трупы. Оттуда вообще ничего не вылезло. Пещере плевать на нас.

Вчера кое-как дозвонился до базы и все рассказал. Не поверили, конечно, но вертолет прислать обещали. Как только закончится гроза.

Чтобы заснуть под раскаты грома, включил плеер — хоть какой-то звук, кроме проклятого дождя. И на кой черт я это сделал? Глаз так и не сомкнул, а ближе к рассвету вскочил от грохота. Выстрел из ружья!

Стоит сказать, ружье у нас было. Мы брали его для защиты от медведей, их в здешних лесах полно. Пару раз даже пускали в ход на болотах — стреляешь в воздух, и косолапый сверкает пятками. Охотиться мы не планировали, еды с запасом.

Я мигом вылетел из палатки и бросился к пещере. Впрочем, можно было не спешить. Еще одно тело возле прохода. Анька.

Рядом дымится ствол, а вместо головы одни ошметки. Челюсть на какой-то ниточке висит, мозги повсюду. Застрелилась.

На кой черт она туда полезла?! Хотела отомстить за Семенова? Кому?

Но она хотя бы выйти смогла, может, даже пыталась добраться до нас, но это… заставило ее убить себя.

Мы с Карлом отнесли тело под навес. Я старался не смотреть на голову, но не вышло. И перемазался весь. Черт, она же была такой красивой!

Людка и близко не подошла.

На базу не сообщал. Какая разница уже. Вертолета сегодня не будет — нелетная погода.

Решили сидеть втроем и присматривать друг за другом. Но пока что пещера слезы и глаза вызывает у нас исключительно страх и отвращение. Эта дрянь убила наших друзей!

Казбевич предложил убираться отсюда, пойти назад через болота. Мысль хорошая, вот только в трясине вертолет не сядет, а из широкой долины Дарпира нас смогут забрать. Останемся здесь.

Профессор начинает мне нравиться. Он, конечно, лентяй и зануда, но быстрее всех взял себя в руки и даже пытается подбадривать Людмилу. Не так-то просто сломать этого толстяка!

Мы долго обсуждали смерти друзей, глупо пытаться молчать об этом. И все-таки натура исследователя взяла верх — когда допили вторую флягу, решили выяснить, куда же в клятой пещере все-таки нельзя смотреть.

Со слов Семенова — мир праху его — там только резьба и этот бассейн. Ни алтаря, ни каких-то статуй — он сказал бы о них.

Резьба безопасна — Серега смотрел на нее и даже начал комментировать. А эффект, насколько мы успели понять, мгновенный.

Значит, все дело в бассейне. Нельзя заглядывать внутрь, парни погибли, когда подошли близко. Это все звучит как полная чушь, я знаю. Наверняка причина в другом — какой-то газ или, может, инфразвук из-под земли. Вот только никто из нас в это не верит. Там какая-то дрянь, на которую нельзя смотреть. И все тут.

Парни видели что-то, заставившее их покончить с собой. И разгадка — она прямо там.

В изображениях на стенах.

Капля и глаз, глаз и капля. Бассейн. Вода. Не смотреть на воду.

Снаружи гроза, вертолет будет нескоро. А мы сидим тут и трясемся.

Ха, кажется, мы все думаем об одном и том же. Что, если зайти в пещеру, но повернуться спиной? Идти вдоль стены, сфотографировать рисунки и убраться, не глядя на бассейн?

Безумство? Да, определенно!

Вот только что сделают спасатели, едва приземлится вертушка? Отправятся за телом Голицына. Они не станут нас слушать — хорошо если с ходу не закатают в смирительные рубашки. И погибнут. Но если бы мы точно выяснили, как работает пещера…

Какое нам дело до них? Казалось бы, да. Если отбросить фальшивую мораль, это просто незнакомцы.

Но есть еще кое-что.

Эта пещера — наше открытие. Это мы ее нашли! Это мы заплатили жизнями друзей за древние секреты! И что же, все лавры достанутся тому, кто придет после нас? Какому-нибудь профессорскому сынку?!

А мы — нас, конечно, больше не пошлют сюда. Не пустят, скажут, у вас психологическая травма. Опасно! Большой стресс!

Тьфу.

Мы поговорили тут. Завтра отправимся туда и все так и сделаем. Пройдем вдоль стен, сфотографируем резьбу и свалим. В бассейн — ни взгляда. Десять минут, и готово.

Нужно попробовать выспаться.

30 июля

С тяжелым сердцем могу доложить — у нас получилось.

На рассвете мы втроем вошли в пещеру. Еще из прохода я швырнул в центр комнаты булыжник, и раздался всплеск. Все правильно. В бассейне — вода. Не смотреть на воду.

И мы повернулись спинами. И мы прошли вдоль стен.

Резьба сплошь покрывала ритуальный зал, исчезая под потолком. Теперь я понял, почему Серега не смог устоять — она выполнена на высочайшем уровне! Как будто племя «карликов» обработало скалу лазером. Этого, конечно, не могло быть, но тем поразительнее количество вложенного труда.

Мы двигались по залу и фотографировали. И все было в порядке! Наш план работал — просто не смотри в центр зала, и все!

Мы почти закончили, когда Людка споткнулась. В полу уже почти у входа оказалась какая-то трещина… Я не успел ее подхватить, и, поднимаясь, она случайно оглянулась.

А потом… потом она кричала, а мы с Карлом вжались в стену и что есть сил зажмурились.

Она звала своих детей — Лешку и Наташу, я помню их, видел в Петербурге. Просила, чтобы они спасались, обернулись, бежали быстрее, потом просто бессвязно вопила.

Я стоял и молился, чтобы это скорее закончилось, но Казбевич не сплоховал — спросил, что Людмила видит в воде.

Это казалось глупым, но Карл снова и снова задавал вопрос. И в конце концов она ответила.

«Их всех убили».

После чего знакомые нам гулкие удары — Люда билась головой о камень. Потом глухой треск и тишина.

Мы все равно не смогли бы ей помочь.

Нужно было закончить обследование. Мы отсняли остаток рисунков и покинули пещеру, не оборачиваясь. Еще одна жизнь в обмен на знания — последняя.

31 июля

Гроза стихает. Всю ночь совмещали фотографии на ноутбуке. Получилось целое полотно.

Резьба в идеальном состоянии, пещера надежно защищала ее от морозов и дождей. На расшифровку ушло совсем немного времени.

Примечательно, что неизвестный мастер использовал интуитивно понятные символы и пиктограммы. Знаки, которые он вырезал, предназначались не для соплеменников — для их далеких потомков. Язык забудется, одни боги сменят других, но рисунки… Рисунки должны передать знания.

Глаз и капля в большом круге — именно так обозначали проклятый бассейн в племени «карликов». Силуэты на стенах не испытывали страха — наоборот, они охотно с ним взаимодействовали. И вот почему.

Если нам правильно удалось понять — а я уже ничему не удивляюсь, — вода в пещере обладает неким, по-видимому, наркотическим эффектом. Или нет. Во всяком случае, «карлики» считали, что волшебное озеро способно показывать им разные картины.

Места отдаленные и не столь, настоящее и будущее. Живых людей и еще не рожденных.

Вот только вода не отражала реальное положение дел. Нет, это не волшебное зеркало сказочной колдуньи. Озеро не знает, кто на свете всех милее.

Племя «карликов» оберегало пещеру с ее бассейном. Они приносили воде дары — плоды и ягоды, и никогда — животных. Пели для озера, молились ему, устраивали в пещере шумные праздники. Но не смели подойти к священному месту в печали.

Это несколько раз повторяется на стенах. Хмурое лицо, перечеркнутое крестом. С плохим настроением нельзя. Табу.

Вся эта резьба на стенах — одна огромная инструкция для потомков. Мануал, как правильно использовать озеро. «Волшебный бассейн для чайников».

Потому что, если жидкость в зале не ведала печали и злобы, в нее можно было заглянуть без вреда для здоровья.

И тогда вода показывала прекрасные картины. Огромные замки будущего, чудесные технологии, неизвестные «карликам», широкие поля и богатые дичью леса. Бассейн показывал своим гостям мечту, «прекрасное далеко», что обязательно настанет, если все будет хорошо.

Как сложнейшая вычислительная машина, вода могла считать мысли людей, переработать их, понять и сложить их знания. И показать, чего они способны достичь. Если все будет хорошо.

А хитрый маленький народец все-все запоминал, записывал и старался претворить в реальность.

Бассейн подсказал племени множество полезных изобретений — письменность, седло для лошади, принципы обработки металлов… Чего там только не было! А «карлики» знай запоминали да пытались разобраться. И у них получалось! Древний народ далеко расселился по округе, они создавали прекрасные города, значительно опередившие свое время.

Пока о них не узнали соседи.

На закате цивилизации «карликов» все не было хорошо. «Коневоды» убивали их каждый день. Но озеро не знало. С плохим настроением — нельзя. Скорее всего, в позднейшие времена сюда не пускали родственников павших воинов.

Вода до последнего показывала счастливое будущее.

И не могла рассказать, каким оружием победить захватчиков. Потому что не знала о войне.

Что ж, это многое нам дало. Остается ждать вертолет, хоронить друзей и долго корпеть над снимками. Погода налаживается — завтра за нами прилетят.

5 августа

Мы в Якутске. Завтра я отправлюсь в Петербург, а Казбевич — в Москву, к себе домой.

Все закончилось ужасно. Не знаю, писать ли об этом. Впрочем, я и так, скорее всего, обречен.

Вертолет прилетел, вот только не за нами. Даже несколько вертушек, битком набитых военными. Они допросили нас, покивали — и полезли в пещеру. Как мы ни пытались остановить солдат — никто не слушал. Их командир, я не разбираюсь в погонах, велел нам убираться в палатку. Мол, за нами вышлют следующий борт.

Конечно, вскоре раздались крики. Никто не вернулся из пещеры.

Потом был еще один допрос. Теперь на нас уже не смотрели как на сумасшедших. Ну… или в меньшей степени. Даже что-то записывали.

Всю ночь они переговаривались со своими. А на рассвете прилетел другой вертолет с какими-то большими баллонами по бокам. Солдаты вытащили из него огромный шланг, завязали какому-то парню глаза и отправили в пещеру. Он сходил и вернулся.

А потом они просто взяли… и откачали озеро. В баллоны на вертолете.

Для пробы послали какого-то солдата в пещеру без повязки — он вернулся живым. Сказал, там больше ничего нет.

Потом они забрали тела своих и улетели. Взяли с нас кучу каких-то расписок — я даже не читал. Станешь тут вникать, с пистолетом у затылка!

Сказали, борт за нами уже вылетел, забрали телефоны, планшеты и ноутбук. Ладно хоть еду оставили.

От Усть-Неры вертолет долетает за час, так что времени у нас с Карлом было всего ничего. И мы вошли в пещеру, чтобы посмотреть в бассейн.

Все, как и прежде — тела наших друзей, резьба, которую изучат уже другие специалисты. Вот только не было воды.

А на дне бассейна лежали груды скелетов. Маленьких, чуть больше ребенка. В сгнившей одежде, с переломанными костями. Остатки племени карликов — они и в самом деле оказались таковыми.

По всей видимости, во время последнего набега воины коня и солнца проломили стену, перебили жителей, а последних загнали в святилище. Миролюбивые карлики не могли долго сопротивляться, и вскоре все было кончено.

А потом якуты собрали тела врагов и сбросили их в волшебный бассейн. Не думаю, что они делали исключение для раненых, женщин или детей. Это был геноцид.

Пещерное озеро стало братской могилой, а вода его напиталась агонией умирающих карликов, своими глазами увидевших гибель всех, кого они любили.

Вода больше не могла показать мечту — теперь она показывала кошмар. В мельчайших подробностях, реальнее, чем окружающий мир. Посмотришь — и уже не оторвешь взгляд.

И «коневоды» обрушили скалу. Похоронили опасное озеро вместе с его хозяевами. Но во время обвала по залу прошла трещина, и часть воды вытекла в Дарпир — русло находится совсем рядом, стена в том месте довольно тонкая…

Невозможно находиться на холме и не смотреть на Дарпир. Река занимает половину долины.

Так погибли оставшиеся в живых захватчики. И тела их навсегда остались на берегу.

Мы наконец выяснили все. Конечно, за исключением самой природы волшебного озера как явления. Но то, с какой оперативностью и в каком количестве сюда прибыли военные, наводит на определенные мысли.

Этими исследованиями займутся теперь совсем другие люди, без диссертаций и научных степеней. И мы никогда не увидим их статей в журналах. Никогда.

Что волнует меня куда больше: зачем им вода? Она представляет огромную опасность, даже стакана хватит, чтобы свести человека с ума! Даже нескольких капель, достаточных, чтобы в них посмотреть.

Тонны воды в баллонах черного вертолета могут привести к катастрофе.

Древние карлики сумели использовать жидкость во благо, но удастся ли «задобрить» озеро после того, что с ним стало?

И собирается ли хоть кто-то этим заниматься?

А что, если вода будет слита в реку? В большое озеро?

В океан?

Очень скоро новые хозяева озера исследуют его свойства и поймут, какие возможности оно открывает. И тогда они захотят избавиться от свидетелей. Боюсь, нам не дожить до осени.

10 августа

Сегодня утром мне сообщили, что Казбевич умер на своей даче под Москвой. Разрыв сердца.

Ну да, ну да. Сердца и грудной клетки, от автоматной очереди в упор. Кого они пытаются обмануть?

Попробую скрыться. Они смотрят из каждой камеры, отслеживают все звонки. Значит, буду держаться вдали от городов. Телефон я уже выбросил.

Что до этих записей — они должны сохраниться, если я погибну. Спрячу их где-нибудь, носить с собой — путевка на тот свет.

Пора в бега, хоть и жаль оставлять Петербург.

Просил бы помощи у богов, но, вспоминая их изображения на черной скале, не слишком-то хочется.

***

Павел Романович еще пару раз крутанул колесико мышки, убедившись, что дочитал заметки археолога. Впрочем, доктор Астафьев уже не в первый раз изучал черно-белые сканы мятого дневника. Он улыбнулся уголком рта — в конечном итоге судьба доцента Кузнецова, автора записей, сложилась весьма неординарно.

После чего ввел еще несколько паролей, и приказал системе удалить файл.

Через час Павел Романович, совсем молодой для заведующего лабораторией, стоял возле тяжелой гермодвери. Там, внутри, в прозрачном резервуаре покоилась вода пещерного озера. Полгода назад они потеряли несколько хороших сотрудников, случайно заглянувших в молчаливую глубину, и с тех пор доступ в помещение разрешался только в специальных очках, экранирующих кое-какие световые волны.

Мрачный охранник посмотрел на доктора сверху вниз. Астафьев не нравился ему, как и половине лаборатории. Скромный тихий парень, безукоризненно выполняющий спущенные «сверху» задачи — вот только до жути нелюдимый.

В свои тридцать с хвостиком Павел Романович не имел не только семьи, но и близких друзей, не заводил отношений, не ходил в бар по пятницам — черт, да у него даже собаки не было! Доктор Астафьев лишь работал, работал и работал — с неизменной полуулыбкой, вежливым внимательным взглядом и подчеркнуто официальным общением с коллегами.

Почему именно этого типа назначили завлабом месяц назад, охранник не знал. Но он готов был поставить десять из своих двадцати четырех зубов: никто в комплексе не обрадовался новому начальнику.

И, конечно, как и все люди подобного толка, доктор Астафьев знал каждого из своих подчиненных по имени-отчеству.

— Доброй ночи, Глеб Петрович, — вежливо улыбнулся он, — доступ к резервуару, пожалуйста. Вот пропуск.

Защитные очки уже заняли место на переносице завлаба.

Охранник, не говоря ни слова, сделал шаг в сторону и нажал на встроенную в стену панель. Доктор имел право войти.

Гермодверь тяжело затворилась за спиной. Павел Романович позволил себе улыбнуться и подошел к прозрачному аквариуму, заполненному кристально чистой жидкостью. Доктор положил ладонь на толстое стекло.

— Озеро, исполненное знаний, — восхищенно прошептали его губы, — эти идиоты не понимают твоей ценности!

Они действительно не понимали. Очередное оружие, слить в реку, слить в море, слить туда, слить сюда. Распылить с самолета, добавить в водопровод…

Бездумное уничтожение великого сокровища!

Того, чем они, скованные своими привязанностями, своими чувствами и тем, что называют «любовь», не могут воспользоваться. Они боятся озера из пещеры. Оно их убивает.

Павел Романович улыбнулся и снял очки.

В глаза ударило красным. Вода, напитавшаяся ненавистью, показывала чудовищные картины войны. Кровь и огонь, взрывы, ужасные монстры и титанические машины. Смерть и страдания, тысячи воинов, гибнущих вместе со своими семьями в разных частях света. Крики миллионов, сливающиеся в многоголосный вой, рвущий небо над городами.

Солдаты, поднимающиеся из мертвых и снова сражающиеся — уже не оружием, но пальцами и зубами. Создания из-за грани, призванные для охоты на врагов и давно вышедшие из-под контроля. Невиданные доселе микроорганизмы, выкашивающие целые материки. Кибернетические импланты, обращающие в непобедимых воинов даже маленьких детей.

И удивительные технологии, которые позволяют все это создать.