Посреди кухни чёрно-белая плитка захлёбывается, сбоит скрупулёзно выверенный ритм узора, и единственная белая плитка посреди чёрного пятна кажется островком в сумрачном стылом озере.
— По щели пройдёшь, свою мать убьёшь, — напевает девочка, прыгая с плитки на плитку. Юзька мучительно пытается закричать, предупредить: что ты делаешь, нет, это не песенка, это заклинание, не нужно, беги, спасайся, не надо!.. потом становится легче, поганочно-бледным облегчением проснувшегося — всё не взаправду, можно подождать и просыпаться, умываться, грызть морковку на завтрак…

— По щели пройдёшь…

Девочка приближается к чёрному пятну, и Юзька чувствует, как нарастает изнутри странный гложущий жар, бурлящий, словно кипяток. Теперь он знает, что видит жуткий сон, поэтому может отвернуться, не смотреть, что случится, когда малышка допрыгает до черноты. Он смотрит на столы, на занавеску, по которой ползает чёрная муха, на кастрюльку, весело подрагивающую на плите.

— …мать убьёшь…
Юзька считает прыжки. Прыг-шлёп. Прыг. Шлёп. Хрусть — стоп, думает он, что это за хрусть; и тут же понимает, что не желает этого знать. Он честно пытался предупредить, да? Честно. Пытался. Хрусть. Шмяк. И вдруг опять: прыг. Шлёп.

— По щели пройдёшь, — начинает девчушка, как ни в чём не бывало. Юзька не выдерживает — смотрит. Девочка стоит на одной ножке прямо на белом островке. Вниз не глядит, так что не знает, что в эту минуту из швов между плитками стремительно натекает кровь — много, много крови. Белый островок окрашивается кармином.

— Мам, — говорит девочка, — мне нравится талисман. Скажу спасибо кролику за талисман, да? Спасибо, Юзька!

Юзька вздрагивает и замечает маму, которая орудует длинным ножом на доске. Видит ловкие, сноровистые движения, видит, как мелкими ломтиками крошится морковка. Мама ссыпает морковку в кастрюльку, и тут девочка, что стоит уже посреди Новой Блоэдландии, кричит:

— Он не слышит, мама! Давай и тыыыыы…

Девочка падает, поскользнувшись, и толкает под колено маму. Взмах руки, и на них обеих валится кастрюлька с кипящим варевом. Юзька не успевает ни отвернуться, ни проснуться, поэтому в состоянии лишь заглянуть в глаза падающей женщины и увидеть своё отражение. Отрезанную голову белого кролика с запёкшейся на мордочке кровью; тут его мир лопается в огне. Смотреть на куски мяса, ссыпающиеся по обожжённым людям, уже просто некому.