Холодный октябрьский вечер окутал наш провинциальный городишко, словно старый, заштопанный саван, который достали из бабушкиного сундука. Ветер, проказник этакий, гонял по тротуару пожелтевшие листья, будто устраивал им танцевальный флешмоб под унылый вой сирены скорой помощи где-то вдалеке. Я стоял у входа в нашу родную, как старые тапки, «Пятерочку», затягиваясь последней сигаретой из пачки «Беломора» (ну ладно, вру, конечно, курил я Parliament, но для атмосферы можно и «Беломор» представить), и лениво листал ленту новостей в смартфоне.

Жена, Лена, и наша пятилетняя разбойница, София, отправились в магазин за какой-то жизненно важной ерундой. Типа, без красного перца в горошек жизнь не жизнь, или без специальной соли для ванны с запахом альпийских лугов – купание не купание. «Вечно им что-то нужно в последний момент,» – проворчал я себе под нос, хотя в глубине души умилялся их женской логике и этим самым «нужностям». В тот самый момент, когда я уже собирался выкинуть окурок, я поднял глаза. 

И тут, как говорится, мир словно надел мои очки после того, как я на них наступил. Всё расплылось, искривилось и перестало быть собой.

Там, где только что красовалась вывеска «Пятерочка», с ее вечно моргающей буквой «ё» и обещанием низких цен, теперь росла густая, сочная трава, усыпанная пожухлой листвой, как будто кто-то решил разбить тут альпийскую лужайку прямо посреди бетонных джунглей. Кустарники, словно зловещие тени из фильма ужасов категории «Б», тянулись к серому, нахмуренному небу, словно прося у него милостыню в виде солнечного лучика. Никакого магазина. Только дикая, нетронутая природа, которая, казалось, проглотила «Пятерочку» целиком, вместе с ее просроченными йогуртами и вечно ворчащей кассиршей бабой Зиной.

«Что за чертовщина?» – прошептал я, чувствуя, как по спине пробегает табун мурашек, одетых в ледяные доспехи. Обошел «место преступления» по кругу, словно лунатик, потерявший навигатор, надеясь, что это какая-то глупая шутка, розыгрыш в стиле «а вам слабо?». Может, это мэр решил устроить эко-акцию, а меня не предупредили? Попытался позвонить Лене, но телефон молчал, как партизан на допросе. Ни гудка, ни ответа. Просто мертвая тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра.

Паника начала подкрадываться незаметно, как кот к сметане. Она облизывалась, потирала лапки и уже представляла, как будет пировать моими нервами. Я бросился к прохожим, пытаясь узнать, где, черт возьми, делась «Пятерочка». Но в ответ получал лишь недоуменные взгляды и фразы типа «Мужчина, вы чего, перегрелись? Здесь никогда не было никакого магазина». Одна бабушка даже перекрестилась, бормоча что-то про бесовские проделки.

«Да вы что, с ума посходили?» – огрызнулся я на одного из них, чувствуя, как гнев берет верх над страхом. В конце концов, не я же тут один что-то не то вижу!

И тут я начал замечать странные вещи. Рекламные щиты с устаревшими слоганами, люди, одетые немного по-другому, даже заметил у молодого парня кнопочный телефон. Я подошёл к древнему деду, который копошился в таком же древнем «Москвиче» и, недолго думая, спросил какой сегодня год.

Ответ заставил меня пошатнуться, как пьяного матроса на палубе в шторм. «2011-й, милок. А что?»

2011-й! Мы с Леной познакомились в 2013-м! Как же все, что мы пережили вместе? Как же София, моя маленькая принцесса, которой сейчас должно быть пять лет и которая обожает, когда я читаю ей на ночь сказки про динозавров?

Я бросился к дому Лены. Помнил его, как свои пять пальцев, особенно те, которыми удобно чесать за ухом. Полуразрушенная лачуга с покосившимся забором. Именно таким он и был, когда я впервые пришел туда, чтобы познакомиться с ее матерью. С тех пор я вложил в этот дом кучу денег и сил, превратив его в уютное гнездышко, куда не стыдно и гостей позвать, и самому спрятаться от жизненных бурь.

Когда я распахнул скрипучую дверь, мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди и не побежало за пивом в ближайший ларек. Лена, молодая, наивная, с длинными волосами, как в день нашей первой встречи, стояла посреди комнаты, держа в руках старую книгу. Наверное, читала что-то про любовь и страдания.

«Кто вы такой? Что вам нужно?» – закричала она, отступая назад. «Я сейчас же вызову полицию!»

На ее крик выбежала теща, живая и здоровая. Теща, которую мы похоронили в 2019-м! Инфаркт, проклятая болезнь. Хотя, надо признаться, с ее крутым нравом и умением пилить мужа по любому поводу, я иногда сам подумывал, что инфаркт должен случиться у меня.

Они кричали, угрожали, требовали, чтобы я убирался вон. Я пытался их успокоить, объяснить, что происходит. Но как объяснить безумие? Как объяснить, что ты из будущего, и что вот эта юная девушка скоро станет твоей женой, а ее мать – твоей любимой тещей, несмотря на все ее причуды?

«Лена, послушай меня, пожалуйста,» – умолял я, чувствуя себя идиотом, персонажем дешевой фантастики. «Я знаю о тебе все. Все, что было и все, что будет. Мы женаты уже двенадцать лет. У нас есть дочь, София…»

В конце концов, мне удалось убедить их выслушать меня. Я рассказал им все, от первой встречи в библиотеке (да, я люблю библиотеки, что с того?), до рождения Софии. Опустил лишь смерть тещи, чтобы не травмировать их раньше времени. Зачем им знать печальные новости? Пусть пока радуются жизни.

Не знаю, поверили они мне или нет, но я попросил разрешения переночевать. Не хотелось скитаться по ночным улицам. Местные жители, особенно под градусом, могли быть весьма недружелюбными. А у меня сегодня и так день приключений.

Лена с матерью переглянулись и, после недолгих колебаний, согласились. Но с условием, что утром я уйду. Ну, хоть что-то. Как говорится, дареному коню в зубы не смотрят, а просящему ночлега – в паспорт.

Дом казался знакомым и чужим одновременно. Лена тоже. Вроде бы она, но что-то было не так. Будто кто-то подменил оригинал дешевой копией. Хотя, может, это просто я привык к ее более зрелому облику и мудрому взгляду.

Мы долго сидели на кухне, разговаривая. Я рассказывал Лене о нашей жизни, о наших приключениях, о Софии, которую мы любили больше жизни. Рассказывал о ее первых шагах, о ее любимой игрушке – плюшевом динозаврике, о том, как она рисует на обоях, и как мы вместе варим варенье из яблок.

«Знаешь, Лена,» – сказал я, улыбаясь сквозь слезы. «София – это лучшее, что случилось в моей жизни. Она такая же упрямая, как ты, и такая же любознательная, как я.»

Я не мог понять, что происходит. Не мог поверить, что все, что я пережил, все, что любил, было лишь иллюзией. Но как такое возможно? Может, я просто сплю? И сейчас проснусь в своей кровати, а рядом будет лежать моя Лена, ворчать что-то про будильник и тянуть ко мне руку.

Наконец, мы разошлись по комнатам. Я долго ворочался, не мог уснуть. Что-то давило на меня, словно тяжелый камень. Может, это тоска по моей настоящей жизни? Может, страх, что я навсегда застрял в этом прошлом? Но усталость взяла свое, и я провалился в беспокойный сон.

Проснулся среди ночи от странного чувства. Будто кто-то наблюдал за мной. Я встал и, не включая свет, пошел на кухню. Попил воды, вышел на крыльцо и закурил (да, опять Parliament, не «Беломор» же). Присел на ступеньку и стал думать о своей жизни, о Лене, о Софии. О том, как же мне вернуться обратно.

Внезапно краем глаза заметил движение. Под забором мелькнула тень. Я насторожился, но продолжал сидеть.

Затем раздался треск. Кто-то наступил на ветку или на кусок стекла. Я поднялся и осмотрелся. Ничего. Только тишина и темнота. И где-то вдалеке лает собака. Наверное, учуяла мою тоску.

Я вернулся в дом, выпил еще воды (жажда меня мучила неимоверно) и пошел в комнату, которую мне выделили. Лег и попытался заснуть. Но тут дверь приоткрылась, и в комнату вошла Лена.

Она присела на край кровати и заговорила со мной. Просила остаться, говорила, что не может без меня жить. И, что бы ни случилось, не выходить на улицу ночью. Очень странная просьба, если честно. Что тут происходит по ночам? Охота на вампиров? Собрание сатанистов?

Я смотрел на нее с опаской. Что-то было не так. Ее голос звучал странно, взгляд был каким-то диким. Может, я ей тоже нравлюсь? Или она просто боится остаться одна в этом старом доме?

Мы еще немного поговорили, но вдруг Лена изменилась. Ее лицо исказилось, стало звериным. А затем в комнату вошла теща. И она тоже превратилась в чудовище.

Их глаза горели красным огнем, зубы стали длинными и острыми, а руки вытянулись, словно змеи. Ну, вот и объяснение странной просьбе не выходить ночью!

Я схватил табуретку и попытался защититься. Но понимал, что это бесполезно. Эти твари сильнее меня. Да и табуретка какая-то хлипкая.

Они набросились на меня, пытаясь разорвать на части. Я отбивался, как мог, и в конце концов разбил окно табуреткой и выпрыгнул на улицу. Бежал, как угорелый, спотыкаясь и падая.

Твари встали у окна, их руки тянулись ко мне, словно лианы, и они завопили жуткими голосами: «Вернись, к нам! Вернись! Нам без тебя плохо!»

Я уже хотел бежать, но сквозь вопли чудовищ услышал голос Софии. Ее нежный, детский голос: «Папа, вернись!»

И я вернулся.

Очнулся я в больничной палате. Около меня стояли Лена и София. Лена плакала, София улыбалась. 

«Папа! Ты вернулся!» – закричала она и бросилась мне на шею.

Оказалось, я провел в коме восемь месяцев. В тот вечер, когда я ждал Лену и Софию у «Пятерочки», с соседней хрущевки сорвался кирпич и ударил меня по голове. Говорят, строители были пьяны. Ну, что тут скажешь…

Восемь месяцев кошмаров и безумия. Восемь месяцев борьбы за жизнь. И теперь я снова здесь. С моей Леной, с моей Софией. И, кажется, у нас впереди еще много лет счастливой жизни. Без вампиров, тещ-оборотней и путешествий во времени.

Я обнял их обеих крепко-крепко и прошептал: «Я больше никогда вас не оставлю.»

И в этот момент я понял, что даже в самом страшном кошмаре есть место для надежды. И что любовь – это самая сильная сила во Вселенной. Даже сильнее времени. Даже сильнее смерти. Даже сильнее «Пятерочки». И даже сильнее пьяных строителей с их кривыми руками.