Если вы живете хоть в каком-то городе, неважно в большом или малом — там есть заброшки. Некоторые свежие, остальные же стоят в запустении еще с девяностых годов. В моем небольшом военном городке такой заброшкой оказалась поликлиника. В 1988 началось ее строительство, и на выходе мы должны были получить детскую поликлинику, которой уж очень не хватало в городке. Кто ж захочет ехать в другой город за сто, а то и двести километров к врачу, чтобы проверить, как здоровье у твоего тугосери? Но некогда большая страна угасла, и с ней угасло желание достраивать здание. Остался, конечно, определенный каркас: стены, пол, иногда и потолок. В будущем власти обещали обязательно расконсервировать здание и уж точно достроить поликлинику. Но их обещания — дело такое: когда я был ребенком, они говорили, что вот-вот все начнут. Я уже вырос, и, как вы понимаете, теперь чиновники обещают начать достраивать здание уже другому поколению детей.

Об этом и пойдет история. Название городка я говорить не буду, а то уж очень много народа сейчас не пуганного, которым скучно жить, и они с радостью залезут в такое вот заброшенное здание, чтобы адреналина хапнуть. Могу только сказать, что это было в Челябинской области, а она здоровая, фиг вы без названия такой закрытый городок найдете. Звать меня Владом, мне тогда было двенадцать лет, это в самый раз, чтобы моя пятая точка начала искать приключений во всяких злачных местах. Нам еще повезло: в нашем закрытом городе было много детей, в некоторых и дружить-то не с кем. У меня вот был друг Вася, мой ровесник. Немного полноватый парень с кучерявыми волосами, зато характером мы с ним полностью подходили друг другу. Кататься на остатке холодильника с ледяной горки прямо в озеро, в котором то и дело тонут люди, т.к. лед очень часто тонкий — мы только за. Отправить уличный туалет по космической программе в небо, забросив в него петарду — мы опять тут как тут. Интернет тогда только-только появлялся в больших городах, что уж про эту военную большую деревню говорить. Делать было нам нечего, поэтому вот и изобретали всякие шалости.

— Владос, оно тебе надо?
— Ты хотел сказать нам, не очкуй, все будет нормально.

Начало нашего спора я тогда и не вспомню, только важные обрывки, которые я вам и пытаюсь передать.

— Котелок напряги, там ведь э...
— Ага, знакомый твоего знакомого мамой клянется, что у него там кто-то пропал. Помню.
— Влад, напомнить, сколько у тебя зад болел после взрыва толчка? Если мы туда пойдем, то получим уже не советской пряжкой по жопе, а трубой от стиралки. Нах оно мне надо?
— Если словят, то да. Пойдем часов в одиннадцать. Взрослые на работе, наши в школке на третьем уроке. Детей нет, взрослых нет, проблем нет.
— И мозгов нет, ага.
— Да не очкуй ты.

Я пытался подобрать аргументы и логические доводы, но вместо этого получалось только подшучивать над другом и говорить, что в нем больше веса, чем храбрости. Уж очень мне хотелось погулять по заброшке. Одному, то понятное дело, страшно, а вместе не особо. Если там какой наркоман выскочит с розочкой, то я как раз убежать успею, пока он будет жирного поколачивать, бегает-то он так себе. Шучу, если что, у нас с другом был юмор черный, как цвет кожи у продавца шаурмы, которую ты недавно ел.

— Ты в "Тупом и еще тупее" случайно не снимался?
— Вася, ну ты че, реально не бум-бум?
— Я-то как раз понимаю, хоть у одного из нас голова работает временами.
— Знаешь, говорят, что может работать только одна из голов у мужчины нормально. Вот у тебя-то кровь не туда поступает, куда надо. Смотри, у тебя есть телефон, так?
— Ага.
— Еще тебе нравится Карина, правильно?
— И че?
— И то, ёпта. Два плюс два сложи. Ты Карину хочешь чем покорить? Типа в школе ей пиццу купишь, и она вся твоя, так это представляешь? Девчонки — это такие штуки, как замки средневековые, их покорять надо.
— А, как же я сразу не понял. Теперь-то другое дело. Подожди, Владуха. Щас штаны подтяну и как побегу в эту заброшку.
— Да это у тебя, походу, вся кровь в корнишон ушла. Слишком много о Карине думаешь, вот и не можешь понять, что я тебе объясняю. Смотри, девушкам нравятся плохие парни. Они делают всякие крутые штуки, либо за гаражами бьются. Ты за гаражами хочешь биться? Кулак-то сможешь собрать?
— Если хочешь проверить, то могу в твою пустую кастрюлю его запустить, и узнаешь.
— Да че тут знать. Нам с тобой в драке сразу бока намнут. Значит, это вычеркиваем. Через драку крутыми нам не стать. Значит, нужно через офигенные поступки. Представь, Васек, если ты от этой заброшки в штаны наложил, то что там с Кариной?
— Ты щас реально? В твоей голове это так, чтоль — мы заходим в заброшку, где всякое говно происходит, и на телефон в позах Рэмбо фоткаемся, и все, мы теперь самые крутые?
— Конечно. Ты у кого-то из нашего класса или параллельного такие фотки видел? Нет! Вся школа будет говорить о том, насколько у нас яйца большие и железные. Не думаю, что кто-то нашу историю перебьет. Поэтому все девчонки наши, а пацаны будут все с нами дружить.

Мне пришлось потратить, если, конечно, память не изменяет, еще минут тридцать, но все-таки я смог его убедить отправиться в заброшку этой поликлиники. Сейчас-то я понимаю, что план был как будто его придумал умственно отсталый. Темное помещение, камера 0.3 МП. Да даже если бы мы там сфоткались, то все было бы настолько размытое, что никто бы нам в классе не поверил. Тогда я это в расчет не взял, и это стоило мне многого. Со школы мы сбежали, как и договаривались, с третьего урока. Взяли по пачке сухариков "Три корочки" и через минут пятнадцать были у той самой недостроенной поликлиники. Я ее, конечно, видел издалека, но вблизи она была еще хуже. Окон нет, где-то и крыши. Из бетона то и дело торчат всякие арматуры, следы мочи и говна снизу у стен. Часть заброшки обвалилась, и кирпичи лежали кучами, так еще и многое внутри самого помещения было в копоти. Видать, бомжи и всякие маргиналы тут разводили костры.

Вся моя храбрость вышла через место, откуда выходит плотный школьный завтрак. Я сразу начал думать, как бы соскочить с дела и пойти домой. Но что я бы сказал другу? Он бы меня еще неделю потом доводил шутками, что может это я Карина. Только не в платье, а в мужской одежде. Ведь так понтавался, а как дошло до дела - я сел на очко. Поэтому было решено через страх и, возможно, испачканные в скором времени штаны в камуфляжный коричневый цвет двигаться дальше и все же хотя бы для вида попробовать минут десять, а потом убежать домой. Мы залезли через окно. Я там чуть спину не сломал, ведь мне пришлось сделать так, чтобы этот бегемот на нее встал как на опору и попал внутрь. Потом Вася протянул мне руки и быстрым рывком затащил меня внутрь. Правда, я упал в какую-то грязь и подумал, что уже тут это для меня финал жизни. Ведь когда я приду домой и мать увидит эти темные несмываемые пятна - сидеть я не смогу еще недели две на филейной части своего тела.

— Влад, у тебя руки из жопы? Ну как ты там в эту хрень упал-то?
— Конечно из жопы, ты мне так на спину наступил своим весом, что мои клешни в район задницы и опустились. Давай по-быстрому тут походим, сфоткаемся и обратно.
— А что так? Ты же вроде не веришь во все эти байки и уж тем более в призраков и нечисть всякую.
— Ну да, я же не идиот. Какие демоны, какие духи? Максимум в блевотину тут наступить в темноте можно и все.
— Ага, прямо по лицу твоему и вижу, как ты не веришь. Прямо атеист на все сто процентов, только трясешься, как будто сейчас зима.
— Так ты сравнил, в тебе-то вон сколько жира, он согревает. Мне-то что?
— Это да, в тебе килограммов-то сколько, тридцать? Смотри, чтобы ветром тебя, скелета, не сдуло в окно обратно

Мы еще немного поспорили о всяком. Вася верил, что существует всякая паранормальная хрень. Я же наоборот - боюсь и верю только в физические возможности ремня моего батька. Мы спорили, мы ругались, мы орали друг на друга. Временами переходя на всякие маты и обзывательства, мне повезло, тогда еще не было такого понятия как фетшейминг. Но это было все в шутку. Каждый из нас не хотел в этом признаваться, но нам было страшно до ужаса. Кто знает, что за бабайка или бомж может сидеть за поворотом этих развалин. Поэтому мы специально шумели, чтобы напугать то, что может быть внутри. К сожалению, план не сработал в нашу пользу, скорее наоборот. Здание то не прямо чтобы большое, там этажа три, последний без крыши. Но из-за того что там было темно, некоторые стены разрушены, где-то все забито мусором - продвигались мы так же быстро, как ты по карьерной лестнице.

Под ногами хрустели осколки от стекол, которые когда-то еще стояли в окнах. Ветер так бегал по коридору, что его звук был очень громким и страшным. Так еще то и дело мы слышали всякие звуки. Заброшенные здания ведь заброшены только на бумаге. Тут живет много голубей, крыс и прочей нечисти. По пустому зданию курлык от голубя или звук хлопков его крыльев раздается с таким эхом, как будто там за углом не летающая крыса, которая срёт на только вымытые машины, а дракон из "Игры престолов". Если бы у нас тогда измерили пульс, то от всех этих шорохов, охов и вздохов он был бы на уровне пенсионера, который вот-вот отдаст богу душу. Но слишком уж важно для нас было понтануться и получить внимание в школе. Да и обидно было уже останавливаться на полпути. Ведь мы зашли, походили и даже осилили первый этаж, и уже наши трясущиеся детские ножки вступают по второму. На третий было решено не подниматься. Навряд ли резко там виды поменяются, и мы увидим что-то потрясное.

Вася достал телефон, сначала он провел фотосессию для меня. Каких я грозных поз там у стен не делал. Я стоял, показывая кулак в камеру, стоял с какой-то палкой у окна, сидел на пацанских кортах возле лестницы. Тогда я ощущал себя самым крутым и уже представлял, как мне будут все завидовать в школе, и я наконец вольюсь в коллектив.

— Теперь я, а то у меня места осталось мало, снимков может пятнадцать.
— Ага, еще один давай, как я на стене че пишу, и меняемся.
— У тебя в роду евреев не было случайно?
— Васек, шучу я, кидай телефон, щас такие тебе фоточки бахнем, что не только эта Карина будет твоя, а все в нашем районе.
— Давай только быстрее, а то тут еще и запах такой, как будто кто обоссался и кони двинул, не хочу это нюхать все.
— Встань вот так, ага... А теперь вот так, отлично... и это, палку возьми и на плечо положи, типа это как бита у тебя будет...

Фотосессия была закончена, мы так увлеклись, что не заметили, что звуки в заброшке изменились. Если раньше тут выл ветер и была животная возня, то теперь тут было что-то человеческое, ну или что-то типа того. Теперь тут были крепкие такие мужские шаги, кряхтение, и мне даже показалось, что кто-то громко чихнул так, что по этажу пошло эхо. Мы обосрались от страха. Подумалось, что это какой-то охранник или кто-то из прохожих видел детей и вызвал сюда ментов на нас. Бежать мы не решились, ведь звуки тут раздавались очень отчетливо, и он нас вычислит. Мы тайком, как ниндзя, на цыпочках двигались от комнаты в комнату. Редко в проемах коридора появлялись наши любопытные головы, которые пытались там что-то или кого-то разглядеть. Было темно, но человеческие звуки становились все ближе и ближе. Казалось, что этот человек уже стоит над нами. Сейчас он схватит нас за уши и отведет в детскую комнату милиции

Было решено достать телефон и проложить себе фонариком в нем путь к спасению. Ну и если там реально какая-то сверхъестественная тварь — заснять ее. Наши глаза привыкли к темноте, поэтому яркий свет на какое-то время нас хорошенько так ослепил. Но когда мы отошли от яркого света, мы увидели нечто. Прямо недалеко от нас стояла темная фигура. Двигалась она странно, как будто с того самого третьего этажа она и падала несколько раз всем телом. Рука поднималась вверх и потом резко за спину. Другая была возле головы и через секунду уже возле ноги. Нижняя часть тела постоянно тряслась, и, как мне показалось, одну босую ногу таинственная фигура просто тащила за собой по полу. Визг стоял от нас сильный. Наверное, его можно сравнить со звуками на свиноферме. Мы бежали как могли, я первый, а за мной Вася. Второй этаж мы миновали, как мне показалось, за секунды четыре. То и дело на бегу мы поворачивали головы, чтобы смотреть, бежит ли за нами эта штука, а она бежала. Перемещалась она быстро, все так же рывками и таща за собой одну ногу. Такой вид придал мне сил и открыл второе дыхание. Пулей я преодолел окно, в которое мы тогда с трудом залезли. Я упал на траву и просто задыхался от такой пробежки, пытаясь втянуть в себя весь воздух. Голова кружилась, руки тряслись, а сердце билось так, что болело в груди. Мне потребовалось несколько минут, чтобы отойти от шока и заметить, что моего товарища рядом нет.

Я внимательно посмотрел всюду в траве, но он отсутствовал. Тогда я подумал, что, может, он сиганул ласточкой через другое окно, коих еще было много на первом этаже. Я обошел по периметру здание, но никаких следов Васи не было. И я начал паниковать. Зайти в здание я не осмелился, поэтому просто кричал и звал его. Говорил, что я тут, пусть он идет на мой голос, но никто не шел. Я звал его минут сорок, до тех пор, пока не охрип кричать своему другу. Тогда я уже понял, что случилась беда. Дальше были взрослые, были поисковые отряды милиции, причем даже с собаками. Искал его, как будто весь наш маленький городок, но найти его не получилось. Я пытался, я правда пытался взрослым все объяснить. Показывал им фото с телефона, ведь во время забега я пару раз эту хрень щелкнуть успел. Но мне не верили, а снимки эти... Попробуйте на современном телефоне щелкнуть своего кота, который пулей пробегает мимо к холодильнику, и посмотрите на качество картинки. На 0.3 МП камеру в темноте и движении там вышла просто какая-та темная клякса.

Пару месяцев этот случай везде обсуждался. В школе про него говорили, по телевизору, даже в газетах. Но со временем все стало угасать. Мой пропавший друг, которого я считал чуть ли не своим братом, просто оказался трендом, популярность которого закончилась. Он просто стал еще одним делом, которое пылилось у ментов. Просто небольшая бумажная стопочка — вот что и осталось от моего друга. Я давно уже вырос, но за этот случай так себя простить и не смог. Это моя вина, я уговорил его, я убедил его, что это ему нужно и ничего с нами не будет. Я смотрю на мир глазами реалиста и понимаю, что та тварь его убила, а причина этого я сам. От этой ответственности мне помогает уходить алкоголь. Я стал тем самым алкашом, который постоянно лежит пьяный на лавке или недалеко от "Пятерочки" или "Красное и белое". Как можно вынести мысль о том, что из-за меня погиб человек, так ещё и друг? Мы вошли туда вместе, но вышел обратно я лишь один...