Посылка ждала на столе. Предмет размером и формой с небольшую книжицу, обернутый в плотную грязно-серую бумагу и обтянутый бечевкой. При виде послания, невесть как очутившегося среди бланков заказов, смет и счетов, сердце Сергея Викторовича Зорина болезненно дернулось. Он сжал в руке ключи, единственное оружие, что имел при себе, и неторопливо вошел в кабинет. Проверил за дверью, заглянул в шкаф для одежды, под стол, выглянул в окно. Форточка была прикрыта неплотно; значит, вот каким образом неизвестный подбросил в комнату послание. Зорин сел и принялся отстукивать костяшками пальцев по столешнице что-то вроде марша.

Он унаследовал похоронную контору от отца, а тот — от деда, и так далее. До недавнего времени Зорины единолично провожали почивших горожан в последний путь. С утра до ночи Сергей Викторович вместе с Лёней Харитоновым, давним другом и партнером по бизнесу, крутились, как белки в колесе. Составляли сметы, делали заказы, принимали продолговатые ящики, пахнущие опилками, обивали фетром. Укладывали на новое ложе мертвецов, гримировали пожелтевшие лица. Как тут заметить конкурентов, отстроивших контору прямо напротив кладбища.

Возможно, Зорин и не имел бы претензий к соперникам, не заявись те прямо к нему на порог. Четверо... чеченцев, грузин, азербайджанцев? Он плохо разбирался в национальностях. Черноволосые темнокожие мужчины, небритые, пахнущие сигаретами, все в джинсах и черных кожанках, и это в тридцатиградусную жару. Они не размахивали стволами, не ломали мебель, просто ходили по помещениям, словно по музею, рассматривали фотографии на стенах, венки, гробы… Говорил старший — седой мужик с синеватыми брылами и печальными, как у мастифа, глазами. Удивительно, но Зорин не запомнил содержание разговора, наверное, из-за испуга. В памяти осталась лишь угроза, притаившаяся между строчек. И слово «брат», которым заканчивалась каждая фраза.

— Бизнесам нада дэлится, бра-ат, — передразнил Мастифа Сергей Викторович. — Пачиму ты малчишь, бра-ат? Убэри писталэт, бра-ат. — Он рассмеялся было, но умолк. В тишине, которую нарушал лишь шепот листвы за окном, голос казался неестественно громким.

Посылка вполне могла оказаться посланием кавказцев. Что там внутри, бомба? А может, отрезанная конечность любимого человека? Сергей Викторович пожал плечами. За свою жизнь он не привязался ни к одной женщине, а после того, как умерли родители, и вовсе продал квартиру и переселился в контору, выделив для себя спальный уголок. Стало быть, взрывчатка? Какое-нибудь самодельное устройство, которое рванет, стоит только разрезать бечевку? Зорин вздохнул, достал из среднего ящика стола нож, сточенный почти до рукоятки, просунул лезвие под веревку, потянул на себя, зашуршал бумагой.

И изумленно воззрился на видеокассету. Просьба о выкупе? Или порнушка? Зорин хмыкнул. Он нашарил на столе очки, пробежался взглядом по красным буквам на коробке.

«Сергею Зорину.

От Артема Метелина».

Боже милостивый! Зорин отбросил кассету, словно ядовитого паука. Вскочил и, шаркая, засеменил на кухню. Открыл тарахтящую «Бирюсу», полез в морозильник, где за пакетами с замороженными грибами и курицей лежала бутылка коньяка. Ухватил пальцами мерзлое горлышко, открутил крышку, сделал глоток. Ледяная жидкость прокатилась по пищеводу, подожгла внутренности. Потом придет изжога, спутница стариков, но к этому времени он уже будет пьян. Сергей Викторович вернулся в офис. Закурил прямо в кабинете, чего не делал никогда, подвинул к себе дисковый телефон и набрал Лёнин номер.

— Алло, — произнес хриплый голос пять гудков спустя. Лёня, обремененный, в отличие от Зорина, женой и парой отпрысков, проводил вечера с семьей.

— Лёнь, привет, не спишь еще?

— Да какое там, у Ирки живот разболелся. — Словно в подтверждение этих слов в трубке раздался детский плач. — Случилось что?

— Слушай, помнишь этого... Метелина?

— Безрукий который? Забудешь такого.

— От него сейчас послание пришло. На кассете.

— Он нас в чем-то винит? — голос напарника сразу сделался настороженным.

— Пока не знаю, еще не посмотрел. Но я бы позвонил адвокатам. Неохота к ментам ехать из-за этого мазохиста.

— Да, понимаю. Сам-то как?

— Как, как. Сижу, курю вот.

— Шутишь! Слушай, Серый, не смотри ты, что бы он там ни прислал. Брось в какой-нибудь пакет, а завтра отдадим кому следует. Не забивай голову херней.

— Но мы же...

— ...ничем не могли ему помочь. Ты вспомни, — голос Харитонова упал почти до шепота, — мужик сам себя калечил. Можно сказать, у нас на глазах. По нему дурдом плакал. Поэтому я скажу вот что: если ты сейчас же не пообещаешь, что не будешь смотреть это видео, я приеду и заберу тебя к себе. Заодно поужинаешь нормально.

— Нет-нет. — Зорин рассмеялся и замахал руками так, будто собеседник сидел с другой стороны стола. — Пойду спать, в самом деле. Завтра троих принимаем.

— Я помню. Спокойной ночи.

— Спокойной. — Трубка, звякнув, легла на рычажки.

Сергей Викторович затянулся, выдохнул струю дыма в окно, поискал, куда деть пепел, и за неимением лучшего стряхнул его в горшок с кактусом. Посмотрел на кассету, лежавшую в круге света от настольной лампы. Пожалуй, стоило глянуть видео на сон грядущий. Зорин не боялся того, что увидит. Спокойно засыпал и после того, как укладывал в гроб пахнущих шашлыком погорельцев, и после того, как складывал пазлы, оставшиеся после взрыва бытового газа. На такой работе привыкаешь ко всему.

Он зашел в санузел, открыл душевую, днем запертую на замок, разделся и влез под горячие струи. Крякая от удовольствия, намылился и стал натирать себя мочалкой. Отмыться бы так же от этой истории с Метелиным…

Тот заявился к ним в начале лета. Среднего роста мужчина, в рыжем пальто, брюках в полоску и коричневых ботинках. При ходьбе прихрамывал. Одной рукой теребил лацкан пальто, вместо другой болтался пустой рукав. Лицо было небритым, осунувшимся и бледным. Под покрасневшими глазами набрякли сизые мешки.

Сергей Викторович как раз улаживал дела с клиенткой — полной дамой с крашеными волосами, тараторившей без умолку. Записывал размеры гроба, во что одеть покойную мать посетительницы, какие цветы положить в изголовье, и так далее, и тому подобное. «И я еще хочу, чтобы улыбалась мамочка моя, чтобы все знали, что у нее все будет хорошо на том свете». Зорин мысленно закатил глаза, потом перевел взгляд на мужчину, кивком попросив того подождать. Он не подал виду, но внутренности сдавило от дурного предчувствия. Незнакомец казался истощенным, уставшим. Но самое главное — это взгляд. Как будто человек смотрел прямо в вечность. Зорин поневоле вспомнил Афган, затравленные глаза тяжело раненных бойцов, сослуживцев — тех, кто знал, что скоро умрет. Может, гость болен раком?

Так или иначе, Сергей Викторович распрощался с клиенткой («не забудьте про улыбку»), положил бланк заказа в один из трех ящиков, висевших на стене — тот, что назывался «В работе», — и подошел к мужчине. Тот нервно вскочил.

— Извините, что заставил ждать...

— Да ничего-ничего, — залепетал незнакомец. — Я быстро.

— Не спешите. — Зорин достал пустой бланк из другого ящика, так и называвшегося — «Бланки». Взял ручку и приготовился записывать. — Итак, фамилия, имя, отчество?

— Метелин. Артем Федорович, — протараторил мужчина. Торопливо продиктовал паспортные данные и адрес. Сергей Викторович занес информацию и перешел к следующему пункту.

— Итак, для кого заказываем?

— Так... — Метелин вздохнул. — Вот тут такой момент тонкий... Дело в том, что... для себя.

— Сочувствую, — кивнул Зорин. Точно, раковый больной. — А вообще дело обычное. Люди и гробы заказывают, и места на кладбище резервируют...

— Нет, участок на кладбище мне не нужен... пока что. Только гроб.

— Ладно, — пожал плечами Сергей Викторович. Послал боженька психа. — Расплачиваться сейчас будете или когда прибудет? Во втором случае нужно оставить залог.

— Не-не, я сейчас. — Метелин завозился, принялся рыться во внутренних карманах пальто. Отсутствие одной руки причиняло ему заметные неудобства. Наконец он извлек на свет несколько мятых бумажек. — Вот.

— Хорошо. — Зорин записал размеры гроба. Мысленно удивился просьбе «сделать изнутри мягкую обивку». Ночевать он, что ли, там собрался? Но совсем абсурдной была просьба врезать в крышку замок. Зорин оторвал взгляд от бланка и воззрился сквозь очки на клиента.

— Простите... Замок?

— Да. Желательно, кодовый, как на сейфах... надо сделать... — пролепетал Метелин, глядя на застывшее лицо Сергея Викторовича.

— Кнопочный?

— Д-да, все так. И еще... можно его... укрепить снаружи? Скажем, металлические пластины приделать?

— Да вам не гроб нужен, а сейф. — Зорин почесал ручкой затылок.

— В Карагорске никто не делает сейфы.

— М-да, ну и задачка. Но выполнимая. Когда доставить?

— Как можно скорее, — тон клиента возражений не допускал.

Сергей Викторович вздохнул. Подрядчики точно будут не в восторге. С наступлением лета заказов становилось больше — виной тому несчастные случаи в отпусках, пьяные драки и смерти во время купания. К тому же в местном клубе недавно произошла разборка: одна банда, по всей видимости, не поделила территорию с другой. Лёня сокрушался — в перестрелке погибли те, кто «крышевал» их бюро, и теперь приструнить кавказцев было некому. Тел хоть отбавляй, а тут еще этот мужик со своим сейфом. Зорин изобразил самую убедительную улыбку, на которую был способен.

— Хорошо, постараемся уложиться к концу недели.

— А когда...

— Мы вам позвоним, — с этими словами Сергей Викторович выпроводил клиента восвояси.

Он вышел мокрый и распаренный. Открыл дверь душевой, позволив клубам пара вывалиться в туалет. Изжога взяла выходной, настроение улучшилось. Стоя в тапочках и белом полотенце, Сергей Викторович чистил зубы. Интересно, что этот Метелин записал? Зорин прополоскал рот, поднял взгляд и увидел в запотевшем зеркале, что сзади кто-то стоит.

Он вздрогнул, сжал щетку в руке и обернулся, готовый пустить ее в ход. Но в туалете больше никого не было. Лишь его рубашка, жилет и брюки висели на дверном крючке. Сергей Викторович покосился на зеркало, погрозил одежде пальцем, собрал ее в охапку и вернулся в кабинет. Включил телевизор, видик, вставил кассету, нажал кнопку на пульте и начал смотреть.

На экране возник Метелин, заросший бородой, еще более худой и бледный, чем помнил Зорин. Пустой рукав болтался, нижнюю часть тела прикрывало одеяло. Казалось, каждое движение причиняет ему боль. Он отрегулировал камеру, затем в изнеможении откинулся на кровать. Рядом к стенке были прислонены костыли. Метелин вздохнул и заговорил:

— Здравствуйте, Сергей. Если вы смотрите это видео, значит, я уже мертв. Вы, наверное, задаетесь вопросом, как и почему эта запись попала к вам. Что ж, если честно, то я до последнего надеюсь, что вы не увидите эту пленку. Как бы я на вас ни злился, думаю, ни один человек на свете не заслужил таких мучений.

Пауза. Зорин заметил, что сцепил руки в замок и усилием воли разжал их. Меж тем Метелин продолжал:

— Знаете, боль сводит с ума. Когда она никуда не девается и ты проводишь с ней каждую минуту своей жизни. Сергей, вот у меня сейчас все болит. Даже таблетки не помогают. И знаете, такая дурь лезет в голову. Думаю: вот бы с теми гробовщиками своей болью поделиться. Быть может, они тогда поторопились бы?

Зорин поставил видео на паузу, потер переносицу и покачал головой. Он пообещал плотникам сверхурочные, но те и так работали на пределе. Они врезали петли и замок, превратив верхнюю крышку в дверцу, обшили корпус металлическими листами, а внутреннюю часть — поролоном и фетром. Чтобы погрузить его в похоронную «буханку», потребовалось шесть человек — шутка ли, изделие весило больше трехсот килограммов.

За то время, пока изготавливался гроб, Метелин наведывался дважды. Он как будто стал прихрамывать сильнее и ощутимо нервничал. Паника передалась и Зорину. Он попросил плотников закончить «сейф» в первую очередь — лишь бы избавиться от беспокойного клиента.

Утро одного из самых черных дней Сергея Викторовича выдалось жарким. Воздух напоминал горячий кисель. На сонных улочках не шумели деревья, не бегали дворовые кошки с собаками. Карагорск казался заброшенной декорацией к фильму ужасов. Ждал беды. Сергей Викторович, измученный бессонницей (он плохо переносил духоту), встал с головной болью. Как назло, с самого утра в контору завалилась толпа скорбящих родственников, от которых разило сивухой и потом. Зорин с Харитоновым носились между людьми, командовали грузчиками и водителями катафалков. Из местного храма приехал на «мерсе» батюшка, принялся читать заупокойные молитвы и накадил так, что заслезились глаза. Контора гудела, словно растревоженный улей.

Метелин пришел в разгар сумятицы. Он опирался на костыли, правый рукав пальто и левая брючина болтались, одежду покрывали темные пятна. Кто-то из гостей, не заметив его, толкнул и тут же полез брататься; Метелин вынес эту пытку с лицом стоика. Он пытался догнать бегающего туда-сюда Зорина, но тщетно, поэтому отправился искать гроб самостоятельно. Поиски не заняли много времени — вокруг «сейфа» столпилось порядочное количество зевак, обсуждавших чудака-заказчика. Метелин протолкался сквозь толпу и побледнел.

Зорин как раз забежал в туалет, чтобы перевести дух. Крик вытянул его, точно хлыст:

— Это что еще такое? Что вы наделали? Я не то заказывал!

Сергей Викторович побежал в зал с гробами. Метелин в остервенении тыкал костылем железную крышку. Страх и ярость исказили его лицо.

— Вы! — накинулся он на Зорина. — Вы напортачили!

— Здравствуйте. — Сергей Викторович заговорил с гостем экстремально вежливым тоном. — Мы следовали вашим инструкциям, точь-в-точь. Что не так?

— Замок, вот что не так! Вы поставили его снаружи, а надо было изнутри! Идиоты! Как вам люди себя-то доверяют хоронить? — брызгал слюной заказчик.

— Ну в чем проблема, переделаем. Сегодня же и вернем, — сказал Зорин как можно спокойнее.

Метелин тут же присмирел. Лицо его было пунцовым, на лбу выступил пот. На его руке, вцепившейся в костыль, недоставало двух пальцев. Заметив это, Зорин похолодел. Но прежде чем он успел отреагировать, Метелин спросил:

— К скольки приходить?

— К шести.

— Хорошо. Я... можно я тут останусь?

Собравшиеся зеваки слушали их диалог.

Зорин пожал плечами.

— Валяйте.

— Хорошо. — И человек, больше похожий на жертву гестапо, развернулся на костылях и направился в соседний зал. Сергей Викторович хотел усадить его в кабинете, но тут сквозь толпу протолкался Лёня Харитонов. Лицо его было бледным, волосы прилипли ко лбу.

— Серега, горцы приехали!

— Блин, этот день закончится или нет? — Зорин направился в кабинет. Там, в нижнем ящике стола, запираемом на ключ, лежал «макаров». Сергей Викторович проверил обойму, поставил оружие на предохранитель и сунул в карман.

"Коллеги по бизнесу" подъехали на трех джипах. От кожаных курток шел жар, на коричневых лицах блестел пот. Мастиф был тут как тут. Завидя Зорина, он двинулся навстречу, раскинув руки:

— Бра-ат, мы что с тобой обсуждали, а?

Сергей Викторович не дал договорить — выстрелил в раскаленную синеву. Сзади завизжали дамочки, с близлежащих тополей взвилась стая птиц. А из здания раздался истошный крик, словно кого-то резали живьем. Зорин обернулся, но никого не увидел. Краем глаза он отметил, что каждый из кавказцев держит руку за пазухой, но не вынимает. До поры до времени.

— Ты что творишь, бра-ат? — покачал головой Мастиф. — Мы же к тебе с миром пришли, а ты?

— Вон! — Сергей Викторович понимал, что лезет на рожон, но разум растворился в чистейшем потоке ярости. Плевать на стрельбу, на кавказцев и клиентов, на Метелина и его гроб. Он сейчас наведет здесь порядок! — Я! Сказал! Во-он!

Неизвестно, чем бы закончился день, если бы толпа, собравшаяся у выхода, не выплюнула Метелина. Тот сделал два неуверенных шага на костылях и упал. Теперь у него не было и второй ступни. Из обрубка хлестала кровь, смешиваясь с травой и дорожной пылью. «Скорую, скорую вызывайте» — послышались голоса.

Сергей Викторович перевел взгляд на кавказцев — часть из них ретировалась по машинам, некоторые стояли, не зная, стрелять или уходить. Один лишь Мастиф снял с себя куртку, присел рядом с лежащим на земле человеком и принялся перетягивать рану рукавом.

— Ногу, ногу подними, брат. Кто тебя так, а? Он? — Толстый коричневый палец, на котором блестели золотые перстни, указал на Зорина. Кивни Метелин в тот момент — наверное, не жить бы Сергею Викторовичу. Но Метелин лишь застонал и покачал головой.

— Вам не понять... не справиться...

— С чем, брат? Только скажи. — Мастиф кивнул своим. Те высыпали из машин, подняли Метелина легко, словно манекен, и понесли к джипу. Оставшиеся у бюро люди изумленно таращились им вслед. — Только скажи, проблем не будет. — Хлопнула дверца, заревели двигатели. Через минуту о них напоминала только пыль, лениво стелившаяся над дорогой.

«Скорая» и милиция, прибывшие по Лёниному звонку, уехали не солоно хлебавши. Родственники умерших, получив пищу для обсуждения, теперь обсасывали косточки. Молва о кровавом происшествии выкатилась из бюро и омыла Карагорск. Сам Сергей Викторович заперся в кабинете и не выходил до вечера. На всякий случай он отправил «сейф» плотникам с указанием переделать замок. Как и было обещано, гроб вернулся в этот же вечер. Но за ним никто не явился.

Как только последний мертвец отправился восвояси, а голоса живых стихли, Зорин с Харитоновым заперли двери и принялись искать отрубленную ступню. Метелин изрядно наследил, но проклятая конечность как в воду канула. Видимо, кто-то из посетителей уволок с собой кровавый трофей.

Зорин боялся, что неприятный эпизод скажется на репутации бюро. Но заказы, наоборот, посыпались валом. Клиентам было интересно, как именно Сергей Викторович прогнал чеченцев. Про Метелина пошли слухи, мол, он задолжал чеченской мафии и попытался скрыться в похоронном бюро, но затем сдался на милость боевиков. Во всяком случае, именно такая версия появилась через пару дней в «Вестнике Плюс» — желтой газетенке, падкой до скандальных новостей.

Что произошло на самом деле, Зорин не знал.

Он надавил на кнопку пульта. Метелин продолжил:

— Так или иначе, мне уже никто не поможет. И боль… она прекратится, уже скоро. Жаль, что вместе со мной. — Метелин говорил с большими паузами, дышал хрипло и тяжело. — Вот думаю: толком не пожил, стал калекой… Почему я? Надеюсь, вы никогда не зададите себе этот вопрос. Впрочем, у вас же есть мой гроб… Ну да ладно.

Мы смешим дьявола своими планами. Идем на работу, покупаем билеты в кино, мечтаем об отпуске. А потом на встречку вылетает грузовик — и не до отпуска уже. Или флюшку сделали, а на снимке рак, неоперабельный. И вот тогда мы думаем, если успеваем: почему я? Ведь это мои глаза видят мир, от моего лица происходит действие! Я — герой истории, а не жертва. Но дьявол хохочет нам в лицо, а потом толкает на отведенное нам место, ведь мы играем в его пьесе.

Расскажу вам, Сергей, как я встретил своего дьявола. Наверное, вы не поверите, ну а мне-то что…

Мы живем в годы, когда навариться можно на чем угодно. Мавроди разбогател на бумаге, ну а я — на пакетах. Может, вы замечали теток, которые сидят у входа на рынок и рядом с торговыми павильонами? Так вот, это мои тетки. Маленький личный бизнес. Не такой прибыльный, как прокат кассет или игровые залы, миллиарды не заработаешь, но на жвачку хватит. Зато тратишь силы не на конкурентов, а на то, чтобы развиваться.

В тот злополучный день я как раз думал, чем бы еще можно было заняться, не нажив себе проблем. Я обошел свои точки, неплохо отобедал в ресторане и вышел покурить. Помню, что был солнечный день, а в воздухе пахло весной. Помню, что предчувствовал перемены и радовался… дурак.

Я обогнул ресторан и вышел к заднему двору, куда обычно подвозят полуфабрикаты и свежие продукты. Распечатал пачку, чиркнул спичкой… и замер. Потому что увидел, как мужчина убивает женщину.

Я вздрогнул так, что выронил и спички, и папиросы, и они упали на землю. Я перевел взгляд на них, а затем на душегуба и его жертву, но они исчезли. Женщина была в сине-белом свитере, мужчина… ох, он был в костюме, с мясницким тесаком в руке. Одной рукой он дернул волосы женщины, запрокинув ей голову, а другой чиркнул лезвием по шее. Именно эту сцену, больше похожую на фильм ужасов, я и увидел. А затем — голую бетонную стену, на фоне которой и произошло убийство.

Первым моим порывом было бежать без оглядки. Я заозирался, пытаясь понять, куда делся убийца, но того нигде не было, даже места, где он мог спрятаться. Второй мыслью было: мне почудилось. Я осторожно направился к месту трагедии. Наперерез мне по весенней грязи тянулась цепочка следов. Чуть поодаль она обрывалась. Я подошел ближе и увидел еще одни следы, крупных ботинок. Если верить им, неизвестный мужчина возник из ниоткуда и… исчез.

Но на следы я обратил внимание позже. Поначалу все мое внимание было приковано к двум густым красным каплям, блестевшим в свете солнца. Я был уверен, что они еще теплые, что они похожи на томатный сок, но если я попробую их, то почувствую мучнисто-солоноватый вкус…

Я помчался куда глаза глядят. Мимо спичечно-сигаретной россыпи, мимо ресторана. Помню, вокруг все сверкало. Солнце отражалось от сосулек, от капель на ветках, от луж… Не хочу доживать до следующей весны. Увижу, как тает лед при свете дня — сердце разорвется… Всю дорогу до дома мне казалось, что за мной следят. В какой-то момент я обернулся и внимательно оглядел улицу. Ничего необычного — два ряда хрущевок, потоки людей и машин. В витрине ближайшего магазина кто-то стоял! Присмотревшись, я понял, что таращусь на манекен в магазине одежды.

Зорин поставил видео на паузу и протер глаза. Покосился на окно, почти ожидая увидеть там чей-нибудь силуэт — должно быть, самого Метелина, — но увидел лишь разлапистый тополь, что нес вахту больше пятидесяти лет.

Прелестная история! Зорин еще не понимал до конца, в чем суть, но у него не было сомнений, что по Метелину плачет психушка или тюрьма. Кстати, а не ошивается ли он где-нибудь поблизости? Тополь все так же шуршал листьями.

На всякий случай Зорин достал из ящика стола «макаров» и сунул его за пояс. Потом снова вдавил кнопку в пульт.

— В общем, я потерял покой, — на экране Метелин протер глаза уцелевшими пальцами. — На улице я ловил взглядом неясные отражения в витринах, но если оборачивался, видел лишь обычных прохожих. Когда я заходил в подъезд, мне казалось, что наверху что-то мелькает. Дома я проверял по несколько раз, заперты ли замки, закрывал за собой двери, а потом боялся открывать. Я всюду таскал с собой нож и пистолет — даже в ванной держал оружие рядом.

По ночам я просыпался в ужасе: казалось, что стоит мне уснуть, этот тип тут же появится около моей кровати. Я убеждал себя, что нужно выспаться, что изнуренное сознание утратит бдительность. Бесполезно. Мне снились кошмары. Хуже всего были те, в которых я оказывался на месте девушки в сине-белом свитере. Вот представьте себе…

Зорин нажал на перемотку, затем вернул видеозаписи нормальную скорость.

— …выдернула из сна. Я вскочил и уставился на ступню, с которой пропал палец. Из раны хлестала кровь, от боли скрутило желудок. Я похромал в ванную, подволакивая раненую ногу. Зашел в санузел, где была аптечка, и едва не задохнулся от ужаса. В ванной стоял тот тип в пиджаке. Он возвышался надо мной и ухмылялся. Ноздри заполнили кислые запахи пота и мусора. В одной руке незнакомец сжимал мясницкий тесак, по лезвию которого протянулась кровавая нить, в другой — что-то похожее на фасолину телесного цвета. В следующую секунду я, наверное, потерял сознание, потому что очнулся через какое-то время на полу, в луже собственной крови, с саднящим затылком и пульсирующей от боли ногой.

Из последних сил я вызвал «скорую». Меня отвезли в травмпункт, перебинтовали ногу, накачали обезболивающими. Потом я подписал акт, в ходе которого соврал, что отхватил палец топором, когда избавлялся от старого серванта. Думаю, врачи покрутили у виска пальцем, но в лицо и слова не сказали. Выписали рецепт на таблетки и выгнали восвояси.

Я вышел на улицу и чуть не упал. В больничном дворе стояла группа людей, очевидно, большая семья. Они окружили молодую мать с младенцем и поздравляли ее с пополнением. Чуть поодаль стоял мой мучитель. Он смотрел мне в глаза и аплодировал. А потом исчез.

Я кое-как добрался до дома, который больше не был крепостью — ведь в любой момент, в любом месте мог возникнуть маньяк в костюме. Организм вырабатывал лошадиные дозы адреналина, вот только непонятно было, что делать, бежать или бороться.

Я выбрал первое. Заглотил полпачки обезболивающих, снял все деньги со счета и заказал такси на вокзал. Стоило мне сесть, и на другой стороне улицы я увидел его. Мужчину в измятом костюме. Рубашка была вся в бурых пятнах. Он улыбнулся мне и исчез… чтобы возникнуть у дверей кинотеатра, мимо которого мы проехали, затем у памятника железнодорожникам, а затем, — голос Метелина упал, — прямо посреди дороги. Водитель вдавил педаль тормоза, и нас вынесло на встречную полосу. На нас надвинулась синяя кабина грузовика, а затем я очнулся в больнице. На ступне отсутствовали еще два пальца. Врачи списывали все на аварию. Их мнение переменилось, когда я потерял еще один палец, на этот раз на руке, по дороге в туалет.

Кое-как меня удалось накачать успокоительными и засунуть в смирительную рубашку. «Скорая» приехала, чтобы перевезти меня в психдиспансер. Привезла она уже калеку с кровоточащими ступнями. Врачи были напуганы. Я не мог им ничего объяснить, лишь корчился от боли и вопил.

Что бы вы сделали с человеком, который теряет себя по частям? После долгих споров врачи вызвали милиционеров. Те выслушали мой бессвязный рассказ, пожали плечами и ушли. Да и чем они могли помочь?

Только я мог защитить себя, но как? Пришла идея установить в квартире ловушки. Расставить на полу медвежьи капканы, протянуть куски проволоки крест-накрест через каждые двадцать сантиметров. Таким образом, если Исчезающий человек телепортируется в мою квартиру, то окажется нанизан на смертоносные нити, словно муха на соломинку. А может быть, сломает ногу. Даже если он убьет меня, то я хотя бы отомщу.

Пришлось наведаться в строительный и охотничий магазины. Дорога качалась, словно палуба корабля в непогоду, каждый шаг отдавался болью. Я еле дотащил покупки до дома. Оставил пакеты в прихожей и пошел за молотком, а когда вернулся, проволока и капканы как будто испарились. Я потянулся к пистолету, и тут же новая боль прошила руку.

Город стал клеткой, а я метался внутри. Словно Худеющий из романа Стивена Кинга, становился все легче. Таял, исчезал по кусочку.

Сбежать невозможно, бороться тоже. И тут на глаза попалась ваша вывеска. Меня осенило: если спрятаться в гробу, палач не проникнет туда. Остальное вы знаете.

— Почему я все это рассказал? — Метелин вздохнул. — Хотел выговориться, хотя знаю, вы не поверите. А еще сегодня кое-что…

Поначалу Зорину показалось, что Метелин провалился в кровать, словно персонаж из «Кошмара на улице Вязов». Но это поднялась сама камера, словно кто-то высокий взял ее в руки. От последовавшего за этим вопля душа чуть ли не покинула тело. Крик резко убавил громкость, а изображение резко сменилось. В кадре возник чей-то затылок, заслонивший обзор. Из-за угла экрана появилась рука, явно принадлежавшая тому, кто держал камеру. Она сделала резкое движение справа налево. В следующий миг перспектива сменилась. Рот бородача застыл в безмолвном крике; на шее разверзлась кровавая каверна.

Смена кадра: тесный кабинет, советская мебель, за письменным столом восседал Мастиф. Изображение дернулось и застыло, словно кто-то поставил камеру. Мастиф подскочил на месте. Глаза его, таращившиеся на Зорина с экрана, как бы вопрошали, какого хрена тут происходит. Мастиф подошел к камере, словно это была бомба. Сзади него возникла рослая фигура и одним выверенным движением вскрыла глотку. Старик повалился на пол, а неизвестный склонился над ним и заработал тесаком…

Стоп! Зорин нажал кнопку на пульте, затем отбросил его в сторону. Закурил второй раз за вечер. На экране застыл кадр из фильма ужасов — рука, сжимающая окровавленный тесак. Конечно, это был ужастик, достоверный, снятый для единственного зрителя. Разыграли, сволочи, развели, как лоха. Зорин сердито втянул горький дым. Интересно, сколько человек в этом…

Раздавшийся грохот смел Сергея Викторовича с места. Судорожно поправляя на носу очки, он попытался понять, откуда доносится звук. Что делать, звонить в милицию? Убедившись, что пистолет снят с предохранителя, Зорин приоткрыл дверь.

Сквозь щель было видно немногое: коридор, закрытые двери. Никого. Грохот раздался вновь. «Кавказцы вломились, — пронеслось в голове, — и калека заодно. Пугают меня, гады. Теперь моя очередь».

Он распахнул дверь в зал. Ни души. Свет уличных фонарей вырезал на стене черный контур: сутулый, с брюшком, мужчина, сжимающий в трясущихся руках пистолет. Герой, да и только. Шумевший, кем бы он ни был, притих.

Кухня тоже пустовала. Тени от веток протянули пальцы к шкафчикам и настенному календарю. Может быть, шумело в туалете? Рассудок твердил, что звук походил на грохот шкафа, упавшего на пол. Что надо звать милицию, и как можно быстрее. Но была еще и другая часть Сергея Викторовича — пережиток шальной молодости, не иначе. Именно она заставила размахивать пистолетом на виду у вооруженных кавказцев. И именно она сейчас вынудила красться по гостевому залу, разбираться с проблемами самостоятельно, вместо того чтобы звать на помощь. Зорин заглянул в санузел. Пусто.

Осталось проверить лишь зал с гробами. В этом помещении хранились образцы изделий, там же заключались сделки и подписывались договора. Подойдя к двойным дверям, выкрашенным в белый цвет, Зорин замешкался. Ноздри уловили запах гнили, сладковатый и немного терпкий. Откуда бы ему взяться? Сергей Викторович сжал зубы и распахнул двери.

Его как будто окунули в бочку с требухой. Такие же густые миазмы крови и нечистот можно было учуять на любой бойне. Зорин рыгнул, чувствуя, как выпитый алкоголь подступает к горлу. Рот наполнился вязкой слюной. А потом содержимое желудка расплескалось жидкой кашицей по паркету. Плюясь, охая и вытирая слезящиеся глаза, Сергей Викторович сделал несколько неуверенных шагов внутрь. Та его часть, что постоянно лезла на рожон, поджала хвост и ретировалась.

Он оглядел зал. Все гробы — опиравшиеся на стену, лежащие на стульях или козлах — были закрыты. Странное дело, он держал открытым каждый из них, чтобы при случае продемонстрировать клиенту обивку. Ближе всех к Зорину находился «сейф», чья металлическая обшивка блестела в лунном свете. Под ним натекла темная лужа. Наверное, она и распространяла зловоние.

Двигаясь как осужденный на казнь, Сергей Викторович взялся за кованую ручку и открыл крышку.

Зловоние стало невыносимым. Зажимая рот и нос, Зорин вглядывался в гроб, пытаясь осознать, что же видит перед собой. То, что лежало там, напоминало разрозненные кусочки мозаики, которые никак не желали складываться. Наконец глаза выхватили знакомый элемент — человеческую кисть без среднего и указательного пальцев. Потом половину ступни, похожую на дольку патиссона. А затем и голову Артема Метелина, точнее, переднюю ее часть. Задняя половина черепа лежала, демонстрируя волосы, налипшие на разрубленный мозг.

Шатаясь, словно пьяный, Зорин направился к следующему гробу. «Кавказцы, — думал он, — их рук дело». Он дернул крышку в сторону, и тут же ноги окатило холодным и липким. Сергей Викторович взвизгнул, поскользнулся и упал на задницу. Пистолет он выронил в падении, и тот закатился в угол зала. Зорин не обращал внимания. Во все глаза он таращился на голову Мастифа, без носа и ушей, валяющуюся посреди мясной груды.

Значит, Метелин был прав? Сергей Викторович затряс головой. Нет-нет-нет, люди не появляются, как разобранный конструктор, в гробах. Он полз по паркету, оставляя за собой влажный след. Это чей-то злой розыгрыш, конкуренты виноваты, нужно позвонить в милицию и… Чья-то фигура выросла среди гробов, и Зорин закричал.

— Что здесь произошло? — спросил милиционер, тощий паренек с жидкими усиками. Лёня Харитонов пожал плечами. За спиной галдела толпа, отдельные зеваки пытались заглянуть внутрь, но милиция выгоняла их на улицу. Лёне было плевать. Он ошарашенно разглядывал комнату с гробами. Здесь словно бы поработал сумасшедший художник, в арсенале которого был один-единственный цвет. Лёня закрыл глаза, понимая, что запомнит эту картину на всю оставшуюся жизнь.

Что-то привлекло его внимание. В толпе, прильнувшей к окнам, возвышался громила в пиджаке. Он таращился на Харитонова через объектив видеокамеры и улыбался. Совсем охренели! Лёня метнулся к выходу, но когда протолкался сквозь зевак, о незнакомце напоминала лишь пара следов на асфальте.