Какова вероятность того, что на вас прямо сейчас смотрит нечто зловещее? Если оценивать по шкале от одного до десяти, то тому, что случилось со мной сегодня, я бы поставил восьмерку.

Около десяти часов вечера я ехал домой от родителей. Они живут всего в десяти минутах езды от меня, но какие это десять минут. Они живут в деревне, там нет фонарей, это Мичиган посреди зимы, и я по глупости решил ехать домой по худшей дороге из возможных. По той самой дороге, на которой я два месяца назад столкнулся с оленем, что стоило мне отложенных на Рождество денег. Это место — настоящий олений центр.

И вот, пока я ехал на половине разрешенной скорости, постоянно высматривая, не появилось ли одно из четвероногих белохвостых чудовищ, мне в глаза начали светить фары встречной машины. Она была не меньше, чем в полкилометрах от меня, но у нее был включен дальний свет. Я решил, что это был грузовик, но не стал отвлекаться, боясь, что на дорогу выпрыгнет какая-нибудь мохнатая машина для сноса.

Подъехав, я понял, что не ошибся — это был пикап. Но он не ехал навстречу мне, а стоял у обочины. У него горели аварийные огни.

Я замедлил машину, ожидая увидеть признаки столкновения с оленем: вмятину на бампере, разбитое ветровое стекло, упавшее боковое зеркало и, конечно, труп самого оленя.

Подъезжая к пикапу, я так и не увидел ни намека на аварию. Теперь, когда свет фар уже не слепил мне глаза, я увидел, что пикап тащил за собой прицеп для лошадей. Прицеп, очевидно, был подключен к машине, поскольку его красные фары мигали одновременно с аварийными огнями пикапа.

Я открыл окно, чтобы поговорить с водителем, но вскоре понял, что грузовик был пуст.

— Эй! — крикнул я. Нет ответа.

Потом я услышал скрежет. Затем стук. Казалось, будто кто-то стучал перевернутой миской. Звук раздавался из-за прицепа. Я посмотрел в ветровое окно и увидел веревку, привязанную к ручке сзади прицепа. Всю веревку я не видел — только петлю вокруг ручки. Но при этом я заметил, что узел петли скользил вверх-вниз вдоль ручки.

Я подъехал поближе, пытаясь заглянуть за угол прицепа.

Резкое движение заставило меня вздрогнуть. Потом я понял, каким я был идиотом.

Веревка вела к упряжи стоявшей неподалеку лошади. Большое гнедое животное топталось на месте у канавы. Когда я подъехал еще ближе, лошадь посмотрела на меня, фыркнула и продолжила топтаться. Решив, что я раздражаю её и зная, что поблизости нет ни машины, я выключил фары.

Она продолжала топтаться.

Я посмотрел на землю вокруг копыт. Судя по следам копыт на снегу и грязи, животное стояло здесь уже давно.

— Эй! — снова крикнул я, ожидая, что услышу ответ с темного поля с другой стороны канавы. Ничего.

Я снова посмотрел на лошадь. Из её ноздрей валил пар. Потом я снова взглянул на копыта и на землю под ними.

Я не бойскаут, но свежий снег может рассказать о многом. В красном свете прицепа я без труда разобрал следы сапог вдоль трейлера, очевидно, ведших из пикапа. Следы повернули и пошли вдоль задней части прицепа в канаву, находившуюся за пределами освещения трейлера.

С другой стороны канавы были те же следы сапог, рядом с ними были следы копыт. Очевидно, чья-то лошадь сбежала из конюшни, и хозяин приехал сюда, чтобы вернуть её. Это был мой момент Коломбо.

На территории между лошадью и боком трейлера были видны следы сапог, но они не шли прямой линией. Они вели в разные стороны, как будто их владелец прыгал с одной ноги на другую. С ними смешались другие отпечатки.

Новые следы напоминали букву "Y", которую прямо посередине пересекала черта, вдвое больше её самой. У следа не было подошвы, но каждый палец (если это можно так назвать) был достаточно большим — шириной не меньше, чем в полсантиметра. На конце отпечатка каждого пальца в снегу была небольшая щелка, оставленная, как видно, когтем.

Эти следы были так же беспорядочны, как и следы сапог, но их владелец явно старался держаться поближе к дороге. Кто бы их ни оставил, чтобы вернуться в машину, человеку в ботинках пришлось бы пройти мимо него.

Из этого месива следов человека и... думаю, это можно назвать животным, вышла прямая линия следов сапог. Они шли длинными шагами вдоль дороги, прочь от пикапа и прицепа, за пределы красного света. Другие следы смешались с этими, как будто их хозяин следовал за человеком в сапогах. Существо шло такими же длинными шагами, как и человек.

Я снова бросил взгляд на все так же взволнованную лошадь, потом на следы за прицепом. Снег был белым, а огни прицепа красными, так что вполне логично, что весь снег, освещенный трейлером был красным. Но я точно знаю, что в некоторых местах снег был покрашен в другой оттенок красного, чем все вокруг. Несмотря на тусклое освещение и темную шерсть лошади, мне показалось, что у нее на боку было несколько длинных царапин.

Я не считаю себя дураком, и я не видел никакого смысла в том, чтобы оставаться на дороге и играть в детектива. Я решил уехать подальше от лошади, прицепа, пикапа и следов. Я включил фары и поехал. Лошадь не переставала смотреть на меня. Её взгляд напоминал мне выражение лица бездомного, которому за день ни подали ни пенни.

Но двигаясь по дороге, я не мог оторвать взгляд от следов человека и непонятно-чего на обочине. В трех метрах от пикапа произошло еще одно столкновение — обе цепочки следов смешались вместе, рядом была пара темно-красных пятен, дальше были только следы сапог, которые продолжали свой путь. Но сбоку на снегу остался еще один отпечаток, примерно в человеческий рост. С обоих боков тела были какие-то... контуры. Они были широкими и напоминали отпечаток лежавшей в снегу детской куртки. Контуры отходили от отпечатка тела, оставляя следы волочения, как будто что-то распахивалось. Еще они были ребристыми. Я признаю, что заметил все это мимоходом, но я знаю, что я видел. Это трудно точно описать. Но, оглядываясь назад, я могу точно сказать, что снежным ангелом этот отпечаток не назовешь.

Я поехал дальше, понемногу набирая скорость, но из-за скользкой дороги старался ехать помедленнее. Я видел, что у силуэта на снегу снова начались трехпалые следы, они прошли несколько метров, а потом закончились. Следы сапог прошли еще десять метров, а потом кончились и они.

В этот момент я остановился. Это не значит, что я понял, что я хочу сделать. Просто мой мозг хотел убедиться, что меня не подвели глаза.

Две цепочки следов, человеческих и нечеловеческих, обе вдруг резко прервались. Нигде не было ни намека на поворот или прыжок. Ничего. С обеих сторон был только чистый нетронутый снег. Хотя нет, не совсем нетронутый

По-моему, что-то у меня в голове дало осечку, пытаясь связать все детали, и я оглянулся в сторону пикапа и прицепа, по-прежнему окруженных мерцающей красной аурой. Лошадь все еще смотрела мне вслед.

А потом на дороге, перед пикапом, что-то шевельнулось. Это были фары пикапа. Они дернулись. Задние огни тоже дернулись — слегка опустились вниз, а потом снова поднялись, как будто что-то надавило на подвеску. Прицеп слегка качнулся.

Теперь лошадь уже не смотрела на меня. Она смотрела в темное пространство между пикапом и прицепом, пятно на крыше прицепа, в которое не попадал свет. Лошадь пыталась сорваться с удерживавшей её веревки с такой яростью, которой я еще не видел.

Я сам не заметил, как нажал на газ.

Это и был мой момент "восьмерки". Я уже потерял счет, сколько раз по пути домой я чуть не съехал в кювет. Один раз я случайно выехал на встречную полосу. Но я ни разу не потерял управление. Мне помогли удача и сильное нежелание остаться в ту ночь на дороге.

Сейчас я на дорожке перед домом. Надеюсь, что дверь в гараж работает. Потому что сейчас у меня момент "десятки".

Уличный фонарь освещает часть крыши моего дома. Вокруг меня лежит свежий нетронутый снег. Однако в углу крыши я различаю пару следов, которые нарушают эту гармонию. Думаю, их не нужно описывать.

От входной двери меня отделяют девять метров. Девять метров.

Наверно, сегодня ночью я буду спать в машине.