Несколько месяцев назад я уже упоминал, что занимаюсь коллекционированием страшилок. Рассказы знакомых, книги, интернет… я стал увлекаться этим в университете, когда на пару лет в моей жизни наступил полный штиль. Дни размеренно текли один за другим, я ходил на учебу, прожигал выходные и порой не мог вспомнить, когда произошло то или иное событие – вчера или месяц назад. Настолько были похожи друг на друга дни.

В то время страшилки стали для меня настоящей отдушиной. Каждый вечер я выключал в комнате свет, забирался с планшетом в кровать и в полной тишине спящей квартиры читал очередной крипичный рассказ, суть которого сводилась к двум словам: не оглядывайся. В какой-то момент становилось действительно страшно. Воображение легко подхватывало нить повествования, и вот я уже стоял в темном коридоре рядом с четверкой друзей, которые решили на спор переночевать в доме с привидениями.

Оторваться я порой не мог до глубокой ночи. Обещая самому себе, что вот еще один маленький рассказик и все, я забывался на три, четыре часа, еле вставая утром и отсыпаясь потом на парах. Днем рассказы из моего архива казались скорее смешными, чем страшными. Детский стиль написания, заезженные штампы, грамматические ошибки – многие тексты я читал через силу, пытаясь почувствовать что-то, хоть отдаленно напоминающее страх. Тщетно. Но читать ужастики днем, в окружении людей – дело неблагородное. Ночью я перечитывал тот же текст, нервно кусая губы и в глубине души лелея надежду когда-нибудь самому оказаться героем похожей истории.

Прошлым летом моя мечта сбылась.

Стал ли я от этого счастливее? Не могу сказать. Знаю только, что с моим любопытством к заброшенным домам, городам-призракам и сгоревшим моргам покончено навсегда. События того дня, хоть с их момента и прошло больше полугода, до сих пор вызывают у меня ужас. Этот рассказ никогда не увидел бы свет, если бы не одно обстоятельство, которое лишний раз напомнило о моем приключении. Но обо всем по порядку.

Два с половиной года назад мой друг Артем решил сменить суету нашего города на свежий воздух и близость к природе. Продав свою комнату в общежитии, он купил приличных размеров частный дом в деревне за полсотни километров от городской границы. Первое время Артем не мог нарадоваться: изнуряющая теснота пятнадцати квадратных метров, на которых они жили вдвоем с женой, сменилась свободой просторного дома и большого дачного участка. Дом правда был не в лучшем состоянии, и много летних деньков мы провели с ним, меняя крышу, забор, избавляя заброшенный много лет назад участок от заполонивших его сорняков.

Из окон дома была видна окраина деревни и то, что было за ней – поросшие сухой травой пустыри, уходящие вдаль, насколько хватало взгляда. На самой границе домов и пустырей, на вершине холма стояла старая заброшенная хижина. Дожди окрасили ее доски в темный цвет, за долгие годы запустения она покосилась набок и выглядела зловеще. Пару раз я порывался дойти до развалюхи, но наведываться туда в одиночку желания не было, а друг каждый раз отмахивался, ссылаясь на занятость. Изо дня в день прогулка откладывалась, и в итоге мы не заметили, как за рутиной прошло все лето. У меня закончился отпуск, а Артем продолжил преображать свой дом.

Когда я приехал к нему на следующее лето, развалину на холме было не узнать. Оказалось, зимой дом купил отец-одиночка. С Артемом ко времени моего приезда они успели познакомиться и подружиться.

Отца звали Алексей. Он родился в деревне по соседству и уехал в город, окончив школу. Хотя судьба не особенно баловала его деньгами, каждый месяц они с женой Ритой откладывали понемногу на квартиру и планировали лет через пять переехать из тесного съемного жилья в свое собственное. Их планы поменялись, когда родилась Катя: жить в тесной квартирке втроем было бы просто невыносимо. К тому времени в их копилке уже собралась приличная сумма, но на жилье в новом доме не хватало. После долгих поисков они наконец нашли предложение себе по карману: двухкомнатная квартира без ремонта и в старом доме, построенном еще в шестидесятые.

Два месяца назад в доме загорелась проводка, и пожар превратил их квартиру в пепелище. Алексей в это время был на работе, Катя – в детсаду, а вот Рите не повезло. Из огня она выбраться не смогла. Алексей, сломленный трагедией, решил переселиться подальше от воспоминаний и поближе к родственникам. Очевидно, в развалюхе на холме его привлекла цена: предыдущие владельцы отдавали дом почти задаром. Покупателей, которых и так было по пальцам пересчитать, отпугивали местные бабки, рассказывая байки про нечистую силу, которая якобы там обитает. Алексея они отговорить не смогли. Он въехал в помойку и за несколько месяцев вернул дому жилой вид.

Он быстро полюбился народу, прослыв дружелюбным и гостеприимным человеком. Многие жильцы безвозмездно помогали ему в ремонте, хотя сам Алексей никого об этом не просил.

Я никогда не разговаривал с ним лично, но много слышал от Артема. Пятилетняя Катя поначалу не отходила от папы ни на шаг, но вскоре подружилась с деревенскими детьми, и летом я часто видел ее с группой мальчишек и девчонок – с раннего утра, когда солнце еще не баловало деревню жарой, неизменно в своей синей курточке.

Лето две тысячи тринадцатого тоже прошло быстро. Мы ставили антенну, рубили дрова на зиму, ходили рыбачить, и в один из последних дней августа я понял, что до следующего лета мы с Артемом не увидимся. Он пошутил, что уже расписал по дням мой будущий отпуск (хотя я уверен, в шутке была доля правды), и я укатил в город.

Временами мы с Артемом созванивались и болтали о жизни, играли по сети. В один из зимних вечеров он упомянул, что долго не видел Алексея. Мое воспаленное страшилками воображение живо представило, как какая-нибудь темная сущность творит с ним ужасные вещи, но я не обратил на это внимания. Я каждую историю неосознанно стараюсь превратить в страшилку, и эта исключением не была. Больше в разговорах Артем Алексея не упоминал, и я думать забыл про его дружелюбного приятеля.

Когда я приехал к другу в июне прошлого года, избушка на холме выглядела так же, как и двумя годами ранее. Я расспросил Артема, и он с явной неохотой рассказал мне, как дом стал героем местных легенд.

Алексей, как оказалось, неплохо разбиравшийся в разведении куриц, устроился на деревенскую птицефабрику. Работал на совесть, к началу смены не опаздывал, в загулы не уходил – в общем, мечта любого начальника. За год взял всего один больничный день – осенью, когда не смог встать с кровати из-за температуры. Его отсутствие на рабочем месте утром девятого декабря заметили сразу. Звонки на его мобильник оставались без ответа. Когда он не пришел и к обеду, рабочие забеспокоились. В семь часов вечера, когда солнце уже скрылось за горизонтом, два самых закадычных приятеля Алексея, постучали в дверь его дома. Ответом им была тишина. Ни в одном из окон не горел свет. Попытки докричаться до Алексея тоже оказались безуспешны. Решив набрать номер приятеля еще раз, мужчины услышали тихую телефонную трель из дома. Решив, что с Алексеем что-то случилось, они выбили дверь и зашли внутрь.

Нет, они не увидели распростертое тело в луже крови. Они не увидели следов борьбы или беспорядка. Если не считать отсутствие хозяев, они не увидели вообще ничего странного. Все вещи лежали на своих местах, в комнатах было убрано, на столе в маленькой кухоньке стояла чашка с недопитым кофе. А вот жильцы будто сквозь землю провалились.

Утром весть разлетелась по деревне. Родственники из соседней деревни знали не больше остальных. По их словам, Алексей не собирался никуда уезжать и ни о чем таком не говорил им. Старожилы снова заговорили про нечистую силу, местный священник обрызгал дом святой водой, а единственный на всю деревню участковый с явной спешкой обследовал хижину на холме и заключил, что никаких улик не найдено. Ничего, что могло бы пролить хоть немного света на исчезновение Алексея и его дочки. Народ в деревне суеверный, и версия с нечистой силой прижилась сразу. Несколько раз дом собирались снести, только кто захочет лишний раз притрагиваться к проклятым стенам? Так и стоял он, ожидая, пока время похоронит его вместе с секретом исчезновения хозяев.

После такого рассказа я снова загорелся идеей устроить туда вылазку. Пара дней уговоров, и Артем сдался. Я хотел идти после заката – меньше шансов быть замеченными, меньше разговоров среди жильцов. Артем лишь покрутил пальцем у виска: даже если там нет никаких чертей и бесов, дом запросто могут облюбовать бомжи или беглые преступники. Встретить толпу агрессивных бездомных или скрывающегося убийцу не лучше, чем призрака бывшего хозяина. При встрече с последним у нас хотя бы был шанс выжить.

Мы переступили через сгнивший забор в четвертом часу дня. На небе не было ни облачка, летнее солнце палило нещадно, трава тихонько шелестела на ветру. Затоптав докуренную сигарету, Артем подошел к входной двери и посмотрел на меня: мол, ты хотел, ты и иди первым. Не могу сказать, что ему самому было не интересно. Мы оба провели много времени в детстве, лазая по заброшкам, но после женитьбы его приоритеты поменялись. Если кратко, он просто повзрослел раньше меня.

Я потянул на себя ржавую ручку, и с жалобным скрипом входная дверь отворилась. Перед нами возникла крохотная прихожая. На полу валялся дырявый коврик, грязное окошко заросло метровым слоем пыли. В углу стояли в ряд грязные ботинки, кое-где изъеденные мышами. К спертому воздуху примешивался запах старой мебели и легкая вонь – должно быть, продукты гнили здесь еще с зимы. Сделав пару шагов вглубь дома, я заметил, что ветер совсем стих, оставив нас двоих в тишине. С улицы больше не доносился шелест травы, даже вездесущие насекомые затихли, словно выжидая, что мы найдем внутри.

Окна в комнатах были заколочены наглухо, и свет почти не баловал внутреннее убранство своим присутствием. Я достал телефон, включил камеру и выставил в настройках вспышку на постоянное свечение – так телефон можно было использовать как фонарик. Подсвечивая себе путь, мы обошли первый этаж, поднялись по ужасно скрипучей лестнице на чердак. Пол чердака выглядел настолько хлипким, что мы не рискнули идти дальше. Спустившись обратно, осмотрели то, что еще не успело превратиться в труху и осколки. Покрытые пылью чашки отбрасывали причудливые тени в свете фонарика. На столе лежали две книги – «Каникулы в Простоквашино», которую должно быть читала Катя, и вторая, куда более древняя и без названия на обложке. Мы открыли ее на первой попавшейся странице, но вместо русских букв увидели непонятные иероглифы с завитушками – что-то похожее на тайскую письменность. Листать книгу мы не стали - казалось, она может превратиться в пыль от любого дуновения.

Следом наше внимание привлек старый сундук рядом с прихожей. Ржавый амбарный замок только раззадорил мое любопытство. Сундук был повернут замком к стене, и мы решили оттащить его в центр комнаты, после чего найти что потяжелее и сбить старые петли.

Тащить сундук оказалось нелегко даже нам вдвоем. Он скрипел, стучал, царапал пол выступающими ржавыми гвоздями, но никак не хотел двигаться. Мы успели взмокнуть, пока дотащили его до центра комнаты. Я бы не удивился, найди мы внутри кучу кирпичей или что-то подобное.

Меж тем, нечто куда более интересное мы обнаружили ПОД сундуком: люк в погреб. В центре вырезанной в полу дверцы чернела маленькая дыра. Ручку люка вставляли по необходимости, чтобы лишний раз не спотыкаться об нее. Если она сохранилась где-то в доме, было бы здорово найти ее и...

Через секунду мы и думать забыли о каких-то там ручках.

Когда дом огласил этот ужасный вой, который не могло издать ни одно живое существо, я в первый раз в жизни почувствовал, как сердце буквально уходит в пятки. Что я мог в тот момент сделать? Да ничего. Стоял как вкопанный и слушал. Вой повторился откуда-то из-под земли, следом раздались тяжелые гулкие шаги. Топ. Топ. Прямо к люку в погреб.

- …дук… - услышал я откуда-то издалека едва заметный голос. Стены комнаты задрожали перед глазами, и спустя мгновение я осознал, что кто-то трясет меня за плечо.

- Сундук! Тащим к люку! – орал мне в ухо Артем.

Кивнув, я навалился на деревянную громадину, и под тяжестью двух человек она медленно двинулась вперед.

В дверцу погреба ударили с той стороны. Адреналин заставлял нас работать на пределе возможностей, но и сундук сопротивлялся как мог. Мы сжимались словно пружины и резко напрягали мышцы рук и ног, чтобы следующий толчок дал больший результат.

Ба-бах!

Дверца люка подскочила, открыв нашим глазам абсолютно черный прямоугольник и пару ступенек уходящей вниз каменной лестницы. На верхней ступеньке что-то зашевелилось.

Тащить сундук дальше было бессмысленно.

Та самая вонь, которую мы почувствовали, едва зайдя в дом, усилилась в разы. Сначала из проема показалась голова, затем скрюченные руки и наконец существо вылезло полностью. Я буду помнить его до конца жизни, но даже сейчас мне трудно подобрать нужные слова, чтобы описать его внешность.

Наверное, когда-то он был человеком. Обезображенное лицо перекосилось набок, вместо левого глаза зияло темное отверстие пустой глазницы, а правый заволокла светло-красная пелена. Скрюченные пальцы были переломаны все до единого, из бледной худой груди торчали осколки ребер. Кожа висела лоскутами, из распоротого живота вываливались высохшие кишки. Ни один человек не смог бы выжить с такими ранами. Существо меж тем весьма быстро передвигалась, неуклюже переставляя ноги. Едва заметив свет телефона, оно снова заорало и двинулось к нам.

- НЕРО-ГА-ЙО!!

Вот тут-то до нас и дошло, что оно находится между нами и входной дверью. Мы только что проворонили свой единственный путь к спасению.

Сени. Прогуливаясь по дому, мы видели другой выход в сени. Оттуда можно выбраться на улицу.

Выкрикивая бессвязные ругательства, мы с Артемом рванули к двери в сени. Навалились на нее всем весом, но она не поддалась. Закрыта на ржавый шпингалет. Дрожащими руками я попытался сдвинуть его в открытое положение. С явной неохотой, но он поддался.

Топот за спиной был слышен все четче. Тварь продолжала орать какую-то бессмыслицу, направляясь к нам. Я отчаянно дергал шпингалет, оглядывая комнату в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы отбиваться от урода. От двух столовых ножей, которые лежали у нас в карманах, толку не было бы никакого.

- БЕ-РИВА-ИЛА! Ы-НЕ! ЙО!

Щелк.

Дверь открыта.

Я все еще подсвечивал нам путь, чтобы не дай Бог не споткнуться, когда важна каждая секунда. Мы вылетели в сени… и снова встали как вкопанные.

Со стороны выхода на нас с любопытством смотрела собака. Собака с вытянутой мордой и двумя горящими ярко-желтым светом глазами. Ее пасть была перемазана в крови. Секунду она соображала, в чем дело, после чего оскалилась, не спуская с нас глаз.

Если от кричащего урода мы еще можем убежать, то когда за нами погонится демонический пес, нам однозначно конец.

Металлический лязг вернул меня в реальность: собака на цепи! Она загородила нам путь к выходу, но гнаться за нами не сможет.

Только какая разница, если выхода все равно нет?

- Чердак, - шепнул Артем.

Больше бежать некуда.

Лестница стонала под нашими кроссовками, пока мы мчались наверх. Хлипкий с виду пол оказался на удивление прочным. Доски скрипели при каждом шаге, но я чувствовал, что они выдержат и куда больший вес, чем мы двое. К запаху гнили примешался еще один знакомый резкий оттенок, но я никак не мог вспомнить, что это такое. Лучи солнца едва пробивались через заколоченное окно. Когда пропал Алексей, в доме не нашли никаких признаков того, что он готовился к исчезновению. Значит, тогда окна не могли быть забиты. Кто, черт возьми, забивает все окна в доме, в котором живет?

В дальнем углу была свалена куча старого тряпья, рядом среди остального хлама стояли какие-то банки, бутылки и канистры. Все, что уже никогда не пригодится в хозяйстве, но жалко выбрасывать, как обычно сваливали на чердак.

Очередной тупик. Все выходы заблокированы, а отдирать на совесть прибитые к окну доски мы будем не меньше получаса. Мы вжались в покатую крышу, слушая отчаянный скрип лестницы под ногами существа.

- Бензин! – заорал я, осененный догадкой. Вот что за резкий запах. Мы проверили канистры – несколько из них были заполнены горючей жидкостью доверху. Кажется, план созрел в наших головах одновременно.

Я частенько говорил Артему, что курение погубит его. Какая ирония, именно благодаря ему у нас появился шанс на спасение.

Схватив в охапку тряпье из кучи в углу, мы расшвыряли его вокруг себя. Затем взяли каждый по канистре и принялись выливать горючую жидкость прямо на ткань. За этим занятием нас и застало поднявшееся на чердак чудовище.

- У! ЕЛУ-ШЕ-НЯ!

Сердце мое готово было выскочить из груди, когда урод направился к нам. Не вся ткань пропиталась бензином, но к тому моменту уже было неважно. Отшвырнув канистру, Артем достал из кармана коробок спичек, вытащил одну и чиркнул ей.

Серная головка не загорелась. Надломанная часть спички полетела на пол.

Что кричал в тот момент Артем, лучше не вспоминать. Таких слов я от него никогда не слышал.

Вытащив вторую спичку и рассыпав все остальные, Артем снова чиркнул по коробку. На этот раз ему повезло больше: на кончике спички заплясало пламя. В тот же момент, не глядя, он швырнул ее в кучу тряпья. Та доля секунды, которую спичка летела на пол, показалась мне вечностью. Блин, да я состариться успел за это время.

Когда пламя принялось за тряпки, урод был настолько близко, что смог почувствовать его жар. Он остановился, затем шагнул назад, пристально глядя на нас своим единственным глазом. Уходить он и не думал.

Оставаться здесь и дальше значит добровольно сдать себя в лапы демону или задохнуться в дыму. Уходить надо было срочно. И если единственный путь к отступлению закрыт, придется сделать еще один самостоятельно.

Мы с Артемом одновременно подпрыгнули и постарались как можно громче топнуть при приземлении. Мне показалось, что я услышал, как затрещали доски. Еще прыжок, и треск уже был слышан явно. Мы старались изо всех сил, пока чудовище безуспешно пыталось пробраться через пламя.

До этого мне казалось, что монстр пытается запугать нас своими криками или орет что-то в никуда на известном ему одному "языке". Но готов поклясться, в тот момент, когда он бросил попытки дотянуться до нас и снова закричал, он обращался именно к нам двоим.

- ИА! РИТ-ТУЗА ТОП-ПО!

Секундой позже твердый пол ушел из-под наших ног, и мы полетели вниз. Вслед нам понеслись горящие тряпки и тлеющее дерево. Неуклюже приземлившись на кухонный стол, я свалился на пол, отползая как можно дальше от места, где огонь мог перекинуться на нас. Заметив краем глаза, что с Артемом все в порядке, я вскочил, и мы помчались к выходу.

Прогнившая дверь слетела с петель, не выдержав мощного пинка. Пространство вокруг нас снова наполнилось звуками деревни: шелест травы, треск насекомых, далекое гавканье и строгий голос хозяина собаки. Я заметил это все лишь самым краем сознания. Все мысли вытеснила одна-единственная, до ужаса простая, но самая важная на тот момент: бежать. И мы бежали что было сил.

Вечером того дня вся деревня наблюдала, как догорает проклятый дом на холме. Артем попросил меня не говорить об этом случае с деревенскими – ему не хотелось быть героем местной легенды о необъяснимой чертовщине. В ту ночь мы не сомкнули глаз, сидя в углу комнаты, раз за разом пересказывая случившееся артемовой жене и вскакивая от каждого шороха. Ранним утром следующего дня я уехал в город. Несколько дней приходил в себя, прежде чем смог засыпать без успокоительного. Каждый вечер мы с Артемом созванивались. Старались говорить на разные темы, но чаще всего разговор сводился к недавнему приключению. Он сказал мне, что на следующий день несколько местных мужиков выкопали рядом с холмом большую яму и лопатами перекидали в нее все, что осталось от дома. Ни про монстра, ни про собаку с горящими глазами Артем ничего от них не слышал. На месте пожара вообще не нашли ничьих останков. Что преследовало нас в доме и в доме ли все происходило вообще, я не знаю даже сейчас. С одной стороны, я отлично помню, как мы заходили в дом и выходили из него. С другой – как только мы зашли внутрь, звуки снаружи словно исчезали. И окна в доме, как я говорил, заколочены. Кто знает, что бы мы увидели, решив оторвать одну из досок? Может, все ту же деревню, а может, бескрайнюю белую пустоту параллельной вселенной, в которой не существовало ничего за пределами хижины. После встречи с тамошними чудовищами меня не удивило бы ничего.

Тем не менее, время имеет свойство успокаивать, притуплять эмоциональные воспоминания. Я снова вышел на работу, дни потекли размеренно и предсказуемо. Мы созванивались с Артемом, болтали, играли и все меньше вспоминали про ужас на холме. Летнее приключение стало одним из тех тяжелых неприятных воспоминаний, от которых стараешься избавиться, едва оно выплывает в памяти. Я ни с кем не говорил об этом, просто потому что меня засыпали бы вопросами, на которые я не имел ни малейшего желания отвечать.

Почему я тогда пишу об этом? Пару недель назад, перебирая фотографии в телефоне, я наткнулся вот на эту:

Должно быть, я случайно нажал на кнопку фотографии, когда мы забежали в сени. Фото пробудило во мне целую бурю эмоций, и я целый час не мог оторваться от экрана, снова и снова переживая летнее приключение. Стало понятно, что я молчал слишком долго, что мне нужно выговориться. Лучшего способа это сделать, чем расписать всё от начала до конца, я не нашёл.

И ещё. На фотографии я увидел нечто, что заставило меня по-новому взглянуть на всю эту историю.

Синяя курточка – та, что лежит рядом с собакой. Та самая курточка, в которой всегда ходила Катя. Даже думать не хочу, почему на фото она вся в крови.

Меня и раньше посещали догадки, что существо, которое гонялось за нами в доме, когда-то было его хозяином. Но теперь в этом не осталось никаких сомнений. Тот же самый рост, похожие пропорции тела, даже в раскуроченном лице было что-то похожее на Алексея. Он никуда не исчезал на самом деле. Похоже, кто-то вовремя замуровал его в подвале.

Кто именно – уже другой вопрос. Кто заколотил окна в доме? Кто посадил собаку на цепь? И самое главное, почему никто не заметил собаку в тот день, когда Алексей не появился на работе?

У меня нет объяснения произошедшему. За полгода в моей голове рождались десятки теорий, но ни одна из них не могла объяснить всю картину целиком. Всегда оставалось что-то, что не укладывалось в рамки.

Возможно, я начинаю сходить с ума, но выкрики чудовища теперь не кажутся мне такими уж бессмысленными. Слегка додумав, в них можно увидеть вполне законченные фразы – возможно, последние сказанные Алексеем при жизни.

НЕРО-ГА-ЙО!!

Не трогай её.

БЕ-РИВА-ИЛА! ПЫ-АНЕ! ЙО!

Убери свои лапы от неё.

У! ЕЛУ-ШЕ Э-НЯ!

Убей лучше меня.

Он снова вернулся ко мне в кошмарах. Мне часто снится, как я мчусь от него на улице, прибегаю домой, запираюсь в квартире. После чего он ломится в мою входную дверь и орет:

- ИА! РИТ-ТУЗА ТОП-ПО!

Я приду за тобой.