Меня зовут Артём Николаевич Соколов. Мне двадцать два, я снимаю квартиру на окраине Киева и работаю веб-дизайнером.

И если вы читаете эти строки, я уже мертв.

В начале этого года я расстался с девушкой после трех лет отношений. Ссоры, обиды, затем холодная отстраненность, наконец разрыв и переезд оставили меня эмоционально опустошенным.

Сняв однушку, я стал проводить круглые сутки за компьютером, формально отмечая переключение между работой и прокрастинацией банкой пива.

Есть миф, что во время депрессии человеку грустно и тоскливо. Это не совсем так. Я не испытывал постоянных негативных эмоций. Просто и позитивных тоже не было. Всё, что раньше приносило удовольствие, в тот момент позволяло лишь кое-как убить время.

Хуже всего было по ночам, когда перед сном я часами лежал, глядя в потолок, и думал о том, есть ли у меня хоть какая-то цель в жизни. Хоть что-нибудь, что бы мотивировало меня продолжить существовать.

Моя подруга, Даша, несколько раз пыталась вытащить меня куда-то, чтобы растормошить, но наши общие тусовки, которые прежде радовали, теперь казались какими-то раздражающими и бессмысленными.

В общем, думаю, вы уже должны понимать, почему я был готов на что угодно, чтобы вернуть краски в свою жизнь.

И такой шанс подвернулся вечером 29 апреля, когда мне вдруг написал Макс, мой приятель, пропадавший где-то последние несколько месяцев. Он сказал, что ему нужна помощь, но рассказать о проблеме сможет только лично. В обмен он пообещал показать мне нечто такое, что (дословная цитата!) “перевернет моё представление о мире”.

Хоть это и звучало довольно глупо, я не хотел упускать шанс отвлечься, поэтому, поломавшись для виду, согласился и спросил, где встречаемся. Здесь меня ждал первый сюрприз. Вместо приглашения в гости или в какой-нибудь бар, Макс скинул мне координаты и инструкции, как туда доехать. Встретиться договорились на следующий день в десять утра. Напоследок Макс загадочно предупредил, чтобы я оделся во что-то, чего мне не очень жалко.

Точка сбора находилась в пригороде, в районе, где я никогда прежде не бывал. Заинтересовавшись, я погуглил и обнаружил, что в той местности раньше располагалась военная часть, а сейчас остались только заброшки, в которых обитали лишь бомжи да собаки. Моего интереса это не удовлетворило, но Макс наотрез отказывался объяснять заранее, что нам предстоит, и в какой-то момент даже огрызнулся, мол, если я не готов ему довериться, могу не приезжать.

Разумеется, на следующее утро я приехал.

Изрядно поблукав по ебеням, я таки вышел к длинному ржавому забору, у ворот которого меня уже поджидал Макс с двумя девушками.

Одну из них, вышеупомянутую Дашу, я знал давно – с ней, как и с Максом, мы дружили с самого детства, хоть и стали общаться чуть меньше, когда она поступила в медицинский и с головой ушла в учёбу. Дашка всегда была веселой и энергичной. Даже в то утро, в какой-то жопе мира, посреди весенней грязи в сияющих белых кедах (“А ведь Макс предупреждал про одежду”, – подумал я тогда), переминаясь с ноги на ногу на холодном ветру, она умудрялась излучать оптимизм и задор.

Перехватив мой взгляд, она улыбнулась и подмигнула. Мне подумалось, что возможно она вписалась в эту авантюру в основном в надежде на то, что ей удастся отвлечь меня от мрачных мыслей, и я испытал легкий укол вины.

Вторую, Алёну, до этого момента я видел лишь пару раз на вписках у своего друга. Алёна была зеленоглазой черноволосой красавицей, привлекающей взгляды всех парней в любой тусовке. Но несмотря на внимание противоположного пола (даже Максим пытался к ней подкатывать как минимум один раз), она вежливо пресекала все попытки более тесного общения.

Сам Макс, кстати, своим видом производил не лучшее впечатление. Бледный, с осунувшимся лицом и в пыльной одежде, он выглядел невероятно уставшим. Вопреки этому, глаза его горели энтузиазмом.

– Ты как в универе опаздывал всё время, так и сейчас, я смотрю, – Макс пробурчал недовольно, когда мы поздоровались, но по его лицу читалось, что ему не терпится наконец рассказать, зачем мы здесь собрались.

– Не ной. Давай уже, вываливай, ради чего я сюда пёрся через весь город с утра пораньше в законный выходной, – ответил я.

Макс посерьезнел.

– Хорошо. Но прежде, чем мы начнём, я хочу, чтобы вы мне кое-что пообещали, – начал он. Даша попыталась что-то сказать, но Макс остановил её жестом. – Я нашёл кое-что необычное. Кое-что, не вписывающееся в нормальную картину мира, скажем так. Я собираюсь показать вам это, потому что на словах вы мне скорее всего банально не поверите. Затем я попрошу вас помочь мне с одной проблемой, с которой я столкнулся. Вы можете согласиться или, разумеется, вы можете отказаться и просто уйти, но так или иначе я хочу, чтобы вы пообещали, что никому никогда не расскажете о том, что увидите, если только я не разрешу. Считайте это соглашением о неразглашении в обмен возможность прикоснуться к чуду.

– Надеюсь, для того, чтобы прикоснуться к чуду, ты не пробовал кислоту, как в прошлый раз… – нервно пошутила Даша, намекая на студенческие эксперименты нашего друга.

– Я серьезно! – перебил её Макс, повышая голос. – Пообещайте или уезжайте прямо сейчас.

– Хорошо, хорошо, если для тебя это важно, конечно, обещаем, – поспешил успокоить его я.

– Ладно, – расслабившись ответил мой друг. – Тогда идите за мной.

 

Здание, к которому он нас привел, отличалось от остальных типичных заброшенных пятиэтажек воинской части. Оно было ниже и имело большой парадный вход, располагавшийся над широким крыльцом с декоративным козырьком. Макс пояснил, что в советские времена это здание выполняло роль клуба.

Главная дверь была заколочена, но Макс пошёл к боковому входу, распахнул его пинком и повёл нас внутрь. За дверью находилась запасная лестница, а в сторону уходил длинный коридор первого этажа.

Я ожидал, что мы пойдем куда-то вглубь здания, но Макс уверенно прошёл мимо и стал спускаться по лестнице вниз. Нам ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Вход в подвал закрывала большая металлическая дверь, дужки которой скреплял навесной замок.

– Замок-то, кажется, новый, – неуверенно заметила Алёна. – Ты точно уверен, что здесь никого нет? Я читала в интернете, что в этих заброшках зимуют бомжи.

– Это я его навесил, – спокойно ответил Макс, доставая из кармана ключи. – Не хочу, чтобы какая-нибудь алкашня наткнулась на то, что я хочу вам показать.

Замок щёлкнул и открылся. Макс потянул за ручку, и изнутри повеяло сыростью и затхлым воздухом. Он скинул рюкзак с плеч и достал оттуда четыре заранее заготовленных фонарика. Лучи света прорезали тьму подвала, и нашим взорам предстало длинное полупустое помещение, заваленное каким-то мусором и древней мебелью.

– Это и есть то чудо, которое ты хотел показать? – саркастично хмыкнула Даша, указывая на стоящий у стены двухметровый портрет Ленина.

– Ждущему, да воздастся, – ответил Макс и неспеша пошёл к противоположной стороне подвала, лавируя между кучками хлама. Алёна, вздохнув, последовала за ним, освещая себе путь фонариком. Мы с Дашей, взявшей меня под руку, замыкали шествие.

У противоположной стены Макс остановился возле пустого шкафа, очень ветхого на вид. На полке шкафа лежал массивный ключ. Макс подобрал его, положил в карман, а затем медленно отодвинул шкаф.

За шкафом была ещё одна абсолютно непримечательная дверь. Максим толкнул её и, открыв, сразу же приставил к ней обшарпанный стул, чтобы её не захлопнуло сквозняком. Не оглядываясь в нашу сторону, он прошёл в помещение, которое открывалось за дверью.

В полной тишине мы проследовали за ним. Перед нами предстал широкий коридор, уходящий в две стороны. Как ни странно, он был освещен несколькими тусклыми лампами, свисающими с потолка. Пол и стены, казалось, были сделаны из какого-то синеватого камня, покрытого влагой, будто бы мы находились очень глубоко под землей. Всё это смотрелось очень неуместно, если не сказать – сюрреалистично, если учесть, что мы вроде бы всё ещё находились просто в подвале клуба советской воинской части

Через каждые несколько метров в стене коридора располагалась ниша с дверью. Макс подошёл к ближайшей слева, достал подобранный ранее ключ, вставил его в замочную скважину и повернул. Дверь распахнулась, открыв нашим взглядам маленькую каморку с электрощитком и ещё одним проходом в дальней стене.

Я услышал какой-то пока ещё очень тихий, но постепенно нарастающий гул.

– Этот подвал прям бесконечный, – вырвалось у меня.

– Погоди, а как так вышло, что эта дверь ведет не обратно в тот зал, из которого мы сюда попали? – вдруг спросила Алёна.

И правда, эта комнатушка чисто физически не могла здесь находиться. Я застыл, пытаясь представить в голове эшеровскую архитектуру этого подземелья.

Максим проигнорировал её вопрос, пересёк каморку, отодвинул засов и распахнул следующую дверь. Едва слышимый гул превратился в громкий шум, и сквозь проем я увидел, как мимо нас по тоннелю проносится поезд.

Вслед за Максом, один за другим, ошеломленные, мы вывалились на платформу.

– Как так? Это какое-то секретное метро? – спросил я, оглядываясь.

Мы оказались на конце перрона, отдаленно напоминавшего станцию метрополитена, оформленную в современном стиле, с пластиковыми панелями неоновых цветов и большими экранами-табло, показывающими время до прибытия следующего поезда. Неподалеку от нас стояло несколько человек азиатской внешности в костюмах, которые не обратили ни малейшего внимания на наше внезапное появления.

– Пиздец, – наконец выдохнула Даша. – Пиздец. Макс, не молчи. Где мы?

– Вопрос куда интереснее – почему все надписи на китайском, – озвучила мои мысли Алёна.

– Вообще-то, это японский, – Макс впервые отреагировал на вопрос. – Ну что, как вам моё чудо?

Первым делом мы вернулись в каморку, из которой пришли, и Макс сказал, что наконец готов удовлетворить наше любопытство.

– Как ты нашел это место? Эта подсобка – это какой-то портал? Это реально Япония? – сразу же засыпала его вопросами Даша.

– Во-первых, подсобка – это просто подсобка. На самом деле, точкой перехода является Подвал. Во-вторых, это никакой не портал. Во всяком случае, мы не перемещались в Японию. Мы попали в параллельный мир, – Макс ответил на второй вопрос, напрочь игнорируя остальные.

– Параллельный мир? С чего ты взял? – Даша скептически подняла бровь.

– Потому что в нашем мире в последний раз, когда я проверял, японцы не владели тропическим островом размером с Калифорнию посреди Тихого океана, – будничным тоном произнес Макс.

Футуристичного вида поезд мчал нас обратно, к станции Онигашима, на которую мы попали тем утром, пройдя через дверь в подвале где-то в пригороде Киева.

Выходить из метро Макс нам запретил, потому что попасть обратно без местных денег мы бы не смогли, но нам всё же удалось насладиться видом огромного мегаполиса с платформы одной из надземных станций.

Токио-2, крупнейший город архипелага, выглядел так, будто бы сошёл с экрана киберпанкового фильма. Окруженный горами с трех сторон и морем с четвертой, он сиял неоновыми огнями небоскребов на фоне вечернего неба. Не знаю, обогнал ли этот мир нас в технологическом развитии на несколько лет, или, может, Токио в нашей реальности выглядит так уже сейчас, но лично у меня при виде этой картины перехватило дыхание.

К сожалению, до закрытия метро оставалось меньше часа, поэтому мы таки оторвались от созерцания урбанистического пейзажа и погрузились в полупустой вагон поезда, отправляющегося на Онигашиму. Там Макс и начал свой рассказ:

– Подвал я нашёл случайно. Лазил по заброшке, увидел вход, и решил залезть. Не буду рассказывать, как я его исследовал – на это ушла добрая часть весны. Основные факты таковы: в Подвале девять дверей. Наша, киевская – третья. Каждая из дверей ведет в свой мир, и Токио-2 – мягко говоря, не самый необычный из них. Изнутри каждую дверь можно открыть, а вот со стороны Подвала они заперты. Но неподалеку от каждой двери где-то можно найти ключ, который открывает следующую. Первые два мира соответственно недоступны…

– Если какой-нибудь инопланетянин не откроет дверь с той стороны, – пошутил я.

– Да, если кто-нибудь не откроет их изнутри, – серьезно согласился Макс, – но двери обычно находятся в труднодоступных местах. Подсобка, через которую мы попали сюда, например, закрывается на засов изнутри, так что открыть её со станции можно только выбив дверь. Да и кто в здравом уме станет ломиться в электрощитовую в метро? В общем, я бы не очень на это рассчитывал. Кстати, вскрыть или выбить замок в Подвале тоже невозможно. Поверьте, я проверял. Но зато мне удалось найти ключи и открыть четвертую, пятую и шестую двери. И если Токио-2 вас удивил, от мира номер пять вы по-настоящему охуеете.

За пятой дверью нас ждала засранная комната старой “брежневки”. Интерьер комнаты напоминал фильмы восьмидесятых-девяностых годов: деревянный стол и стул, дешевый диван, укрытый потертым пледом, грязно-бежевые ободранные обои и обязательный атрибут советской квартиры – люстра-каскад.

– Идите за мной след в след. Не отходите ни на шаг! – предупредил Макс и аккуратно подошёл к окну, двигаясь вдоль стены. – Смотрите внимательно.

Окно выходило на обычный пустой двор, который, думаю, с одинаковым успехом мог встретиться где-нибудь в странах советского блока тридцать лет назад или в российской глубинке лет через тридцать в будущем. Судя по углу обзора, мы находились на одном из нижних этажей.

Но две вещи отличали эту картину от нормального мира.

Во-первых, все, что находилось по ту сторону окна, было серым. Нет, это выглядело не так, как мы видим вещи в сумерках, когда из-за недостатка освещения наши глаза перестают различать цвета. Скорее, возникало такое ощущение, будто бы я смотрел на качественную, яркую, контрастную, но всё же черно-белую фотографию.

Во-вторых, пейзаж был абсолютно статичен. Посреди двора спиной к нам стояли два подростка, застывших в совершенно неестественных позах: у одного из них была поднята нога, будто бы он начал делать шаг и замер.

– Это ворона? – Алёна указала пальцем на черную точку в небе, которую я сперва принял за грязь на стекле. Надо ли говорить, что птица висела в воздухе неподвижно?

– Пиздец, – наконец отреагировала Даша. – Это просто невозможно.

Макс смотрел на наш шок с довольным выражением лица.

– Как это работает? – спросил я. – За окном остановилось время?

– Хороший вопрос! Давай, покажу, – торжествующе ответил Макс. – Медленно пройди к дальней стене комнаты, но остановись, не доходя до письменного стола. Открой ящик и возьми ключ.

Я выполнил его указания, но не успел ещё дойти до нужной точки, как Макс заговорил:

– Времянеостановилось. Простооченьсильнозамедлилось, – его голос звучал так, будто он вдохнул гелия из воздушного шарика. При этом Макс тараторил со скоростью, которой бы позавидовал Эминем. – Например, ещёвчератехдвухшкольниковздесьнебыло. Артём, скореебериключидавайобратнокнам.

Я не сразу понял, что он обращается ко мне. Открыв ящик стола, я достал небольшой серый ключ. Затем развернулся и сделал шаг в сторону друзей. Пока я шёл, Макс продолжал:

– Такоеощущение, чтодверькаким-тообразом экранирует этот эффект в небольшом радиусе, но если отойти от неё, замедление времени начинает проявляться. Помните, я не отвечал вам на сообщения на позапрошлой неделе? Я попробовал прогуляться по квартире, и это стоило мне двух суток времени снаружи. Хорошо, что я вовремя понял, что происходит, когда начали появляться звуки и цвета.

– Цвета? – переспросила Алёна. – Я как раз хотела задать вопрос: почему всё такое серое?

– Из-за волн… – предположил я. – Кажется, я начинаю понимать.

Я посмотрел на Макса, и он одобрительно кивнул. Тогда я продолжил:

– Это похоже на то, как ведет себя свет при переходе из среды в среду – его длина волны меняется в зависимости от физических свойств. Только здесь разные не среды, а скорость течения времени, поэтому меняется не только длина волны света, но и частота. Она… уменьшается, правильно?

– Ботаны… – беззлобно прокомментировала Даша.

– Точно, – подтвердил Макс. По нему было видно, что он очень доволен своей теорией и тем, что я пришёл к таким же умозаключениям. – Поэтому тот свет, который в норме соответствует видимому спектру, уходит куда-то чуть ли не в радиоволновой диапазон. А что же мы тогда видим? Мы видим тот свет, который изначально был где-то на верхней границе ультрафиолета. От небольших изменений его частоты проницаемость у объектов на улице почти не меняется, поэтому вместо трех базовых цветов мы воспринимаем все в оттенках серого. Посмотрите внимательно на деревья: кажется, что на них нет листьев, да? На самом деле, они просто прозрачные в этом куске спектра.

– Или там просто осень, – нервно усмехнулась Даша. – Посмотри, как они одеты.

– Может, и так. Не суть, – нетерпеливо продолжал Макс, недовольный тем, что его перебили. – Так или иначе, коридор предоставил нам доступ к миру с абсолютно другой физикой. Вы вообще представляете, насколько это большое открытие? Исследования границы между двумя мирами могут полностью перезапустить представления ученых о Вселенной, – он остановился перевести дух и продолжил. – Ладно, ключ у нас. Давайте двигаться дальше. Вы скорее всего не замечаете, но все звуки с улицы здесь превращаются в инфразвук. Если пробыть в этой квартире хотя бы минут десять, разболится голова, так что лучше не задерживаться.

Точно так же, как и по пути сюда, мы прошли к выходу вдоль стены, чтобы случайно не попасть за пределы зоны нормального течения времени. Макс оставил её открытой (я обратил внимание, что он всё время оставляет ключи в замочной скважине) и пошёл к двери номер шесть.

Прежде, чем открыть её, он остановился и сказал:

– Когда я привёл вас сюда, я сразу сказал, что мне нужна ваша помощь. Сейчас вы поймете, почему.

Макс повернул ключ, и дверь со скрипом отворилась. За ней была небольшая комната без мебели и окон, с закрытым решеткой выходом на противоположной стороне. А на полу посреди комнаты возвышалась полутораметровая куча…

– Ты хочешь, чтобы мы помогли тебе перебрать эту свалку ключей, – констатировала Даша.

– Не совсем, – уточнил Макс с извиняющейся улыбкой. – Вы же наверняка читали Гарри Поттера. Помните первую книгу? У всех предыдущих дверей, которые я открыл, ключ по дизайну соответствует замку. Нам не нужно перебирать все тысячи ключей, которые тут лежат. Достаточно найти тот единственный желтый “сейфовый” ключ с бороздой, который откроет дверь номер семь.

 Макс в Подвале. 30.04.2016 

Разбор этой горы занял несколько дней. Трое сортировали ключи, отбирая подходящие, а четвертый проверял, подходят ли они к двери. Обычно нас хватало на пару часов, после чего мы шли кататься на японском метро или просто отправлялись домой.

Первый прорыв произошёл лишь на третьи сутки, но находка оказалась не той, что мы ожидали.

– Ага! – довольно воскликнула Даша, подняв очередной ключ над головой. Ключ был старинным, из белого металла, с драгоценными камнями на ручке. Разумеется, он и близко не напоминал то, что мы ищем.

– Что – “ага”? – уточнил я, лениво перебирая ключи. – Дашка, ты там совсем уже замаялась что ли? Нам же вообще не такой нужен.

– Это для двери номер семь не такой, – усмехнулась она. – Но если ты вдруг не заметил, из этой комнаты есть два выхода. И у двери наружу очень интересный замок, с такими синими камушками, прямо как на этом ключе.

Пока я переваривал сказанное, Даша встала и подошла к решетке в противоположной стене

Девушка наклонилась к замочной скважине и начала копаться. Наконец, раздался щелчок, и она победоносно рассмеялась.

– Я вас не отвлекаю, нет? – раздался из-за спины саркастичный голос Макса. – Не вижу следующей порции ключей для проверки.

– Да погоди ты, – легкомысленно отмахнулась Даша. – Я тут смогла другую дверь открыть. Давай хоть выйдем наружу, познакомимся с ещё одним параллельным миром. Прикинь, мы щас выходим, а там вместо людей какие-нибудь рептилоиды? Вот это будет прикол.

– Отличный прикол. Сама представь, как бы в нашем мире люди отреагировали, встретив посреди улицы представителей инопланетной расы, – парировал Макс.

– Ну ты как хочешь, а я лично не буду упускать свой шанс, – сказала Даша и выскользнула за дверь.

– Я тоже. Один раз живем, и всё такое, – неожиданно подала голос Алёна.

Макс посмотрел на меня в ожидании поддержки.

– Макс, ну правда, зачем мы вообще ищем эти ключи, если не ради того, чтобы посмотреть на другие миры? – виновато пожал плечами я.

– Хорошо, – наконец сдался он. – Но при первом признаке опасности возвращаемся сюда.

Помещение с грудой ключей оказалось бункером. Поднявшись по лестнице вслед за Дашей, мы очутились в сумрачном лесу, освещаемом лишь тусклым светом последних лучей закатного солнца.

– Нам туда! – уверенно махнула рукой Даша и пошла по тропинке, протоптанной от входа в бункер.

Среди деревьев в том направлении виднелись какие-то темные структуры, напоминавшие здания, но разглядеть больше деталей с такой расстояния было невозможно.

– Ну всё, теперь её не остановить. Даша-путешественница, блин, – хмыкнул Макс, и мы пошли за ней.

Чем ближе мы подходили к тем странным структурам, тем больше я терялся в догадках, что же они из себя представляют. И лишь когда деревья вдруг расступились, и мы оказались на холмистом берегу озера, я понял, что сбивало меня с толку.

Это действительно были здания: обычные многоэтажки и даже небоскребы. Но эти здания стояли, наклонившись под причудливыми углами, будто кегли, сбитые великаном, прямо в воде, в паре десятков метров от берега.

На мелководье тоже виднелись какие-то руины – столбы, с оборванными линиями электропередач, покатые крыши частных домов и криповая статуя ангела с одним крылом, которая почему-то показалась мне смутно знакомой.

Макс чертыхнулся: в сотне шагов от нас Даша уже спускалась к кромке воды.

– Дура, куда она лезет. Это же не Земля. Мы даже не знаем, что в местных озёрах вода, а не какая-нибудь кислота, – выругался он и побежал к девушке.

– Зато мы точно знаем, что этот мир не очень дружелюбен к своим обитателям, – меланхолично заметила Алёна, с которой я, кажется, впервые за всё время остался наедине.

– Почему?

– Посмотри внимательно на форму озера, – ответила она.

Круглое озеро, окруженное гребнем холмов. Вдоль берега из воды торчат останки мегаполиса, который когда-то, наверное, процветал здесь. Пустота в центре.

Кратер?

После майских праздников Даша отнесла пробы жидкости на кафедру биохимии, и это таки оказалась обычная вода. Без каких-либо подозрительных веществ, не фонящая, только немного грязная.

На следующие выходные мы вернулись в Подвал, и Макс притащил какой-то навороченный сканер радиочастот. Пока мы исследовали окрестности водоема, он крутил ручки, залезал с антенной на дерево и пытался поймать какой-нибудь сигнал.

Тщетно.

Что бы ни случилось с городом, следы которого мы нашли, поблизости не было ни души.

В субботу вечером мы разбили лагерь на берегу. Взяв пару бутылок вина, до самого наступления темноты плавали в прохладной воде. Когда купаться стало слишком холодно, Макс вспомнил студенческие годы и начал петь песни под гитару, а Даша даже зачем-то потащила меня танцевать у костра.

Там, медленно кружась с ней под мелодичную струнную музыку, прижимаясь своим телом к её груди, я почувствовал, как внутри меня расплывается тепло – ощущение, которого я не испытывал уже давно.

Около трёх ребята разошлись по палаткам, а я отправился прогуляться вокруг озера, чтобы освежить голову.

Там, под огнями незнакомых созвездий чужого для меня мира я понял, что впервые за много месяцев в моей жизни появился смысл.

Все мы были здесь по разным причинам.

Макс относился к Подвалу, как к своему научному открытию. Он очень рьяно оберегал его от посторонних и постоянно переживал, как бы мы не проболтались о нем кому-нибудь. Даже фотки запрещал делать.

Уж не знаю, на что он рассчитывал. Может, хотел внести свое имя в списки первопроходцев на одном уровне с Колумбом и Гагариным. Или, может, планировал каким-то образом заработать, получив монополию на параллельные миры. Так или иначе, мы не собирались ему мешать.

Нас очень сплотила эта общая тайна. Секрет, равных которому не было в мире, о котором знали лишь мы вчетвером – что могло быть романтичнее, не так ли?

Лично для меня Подвал стал возможностью заглянуть за пределы человеческого опыта. Границы тесного, хорошо изученного мира расступились, и я стоял на пороге неизвестного. Это одновременно пугало и привлекало.

Впервые за долгое время у меня появился интерес к происходящему. Что находится за остальными дверьми? Какие миры ждут нас там? Эти вопросы пробуждали во мне настоящий азарт.

И вскоре моему любопытству предстояло удовлетвориться.

Я вернулся в лагерь ближе к утру, когда чернота ночи уже сменилась предрассветными сумерками.

У палаток мне неожиданно встретилась Даша, одетая в одни только трусы и майку-алкашку.

– Чего подскочила в такую рань? – прошептал я, чтобы не будить остальных.

Она показала пачку сигарет и кивнула в сторону леса:

– Сходишь со мной?

Неподалеку мы нашли огромный ствол упавшего дерева, на котором можно было расположиться, и Даша закурила.

Свежий ветер трепал копну её темных волос, и она постоянно заправляла лезущие в лицо пряди за ухо. Этот забавный жест, ее заспанное, но улыбающееся лицо и растянутая домашняя майка создавали у меня ощущение уюта и какой-то, что ли, интимности. Мне почему-то вспомнилось, как однажды на вписке, ближе к утру, когда все остальные уже уснули, мы с ней примерно так же сидели вдвоем на тесной кухне старой хрущевки, после того, как Даша в очередной раз рассталась с парнем, и клялись друг другу всегда держаться вместе, что бы ни случилось.

Несколько минут мы просидели молча, наслаждаясь свежим лесным воздухом, а потом она завела разговор:

– Слушай, ты не задумывался, откуда всё это: Подвал, двери, другие миры?

– Конечно, задумывался. Но ни одной разумной гипотезы у меня нет, – честно ответил я.

– А у меня вот есть, – усмехнулась Даша, – но она тебе не очень понравится. Я думаю, что Подвал – это тюрьма.

– В чем смысл? Двери же открываются внутрь Подвала без ключа, – не понял я.

– Ага, но только если твой мир – девятый, идти тебе оттуда будет некуда… – сделав длинную затяжку, Даша продолжила. – И если ты живёшь в первом мире и очень хочешь отгородиться от чего-то опасного, что может быть лучше, чем поместить его в девятый?

– Версия, конечно, интересная, – ответил я. – И что ты предлагаешь делать? Допустим, ты права. Что тогда – не открывать последнюю дверь? А вдруг за ней не тюрьма, а, наоборот, что-то невероятно ценное?

– Ага, конечно, пиратский клад, – рассмеялась Даша.

Повисла неловкая пауза. Наконец, уходя от мрачной темы, я нарушил тишину:

– Не холодно тебе ночью щеголять в одних трусах?

Даша лукаво посмотрела на меня, откинулась назад, оперевшись на бревно, и, вытянув длинную ногу, провела босыми пальцами вверх по моему бедру.

– А тебя что-то не устраивает?

Это было так странно. Если бы кто-то попросил меня описать Дашу несколькими словами, я бы сразу сказал, что она лидерка и оптимистка. Упомянул бы, что она мечтает работать в хирургии. Может быть, вспомнил бы, что она замечательно рисует.

Но только в тот момент, впервые за тринадцать лет знакомства, я вдруг подумал, что она очень красива.

Нет, речь не о конвенциональной красоте. Просто в тот миг я посмотрел на её улыбчивое, округлое лицо и понял, что мне не нужен никто, кроме неё.

За последние несколько лет я напрочь отвык от флирта и боялся сделать что-то не то, но Даша смотрела на меня явно выжидающе.

Моя ладонь несмело скользнула вдоль её ноги к бедру. Даша приобняла меня за шею и притянула к себе.

– Ты точно… – начал было я, но она прервала мой вопрос поцелуем.

Я почувствовал, как её руки потянули мою футболку вверх.

– Рано или поздно это должно было случиться, – прошептала Даша мне на ухо.

Не буду описывать всё, что произошло в то утро.

Вернувшись в палатку, я лёг рядом с тихо посапывающим Максом, но так и не смог уснуть. Сердце бешено колотилось в груди, а перед закрытыми глазами всё время появлялось лицо Даши, и я непроизвольно расплывался в глупой улыбке.

Тем утром все мои мысли были только о ней. И я был счастлив.

Постапокалиптический мир номер шесть теперь казался мне райскими кущами, несмотря на необъяснимые руины и мрачные статуи.

В середине дня меня растолкал Макс. Он напомнил, что мы не в отпуске, и пора возвращаться к нашей основной задаче – перебору ключей.

Выбравшись из палатки, я с сожалением обнаружил, что девушки уже ушли в бункер.

Наскоро поев, мы с Максом отправились вслед за ними. Когда до входа оставалось двадцать шагов, навстречу нам выбежала Алёна. Вид у неё был радостно-взволнованный.

– Давайте скорее, Даша нашла ключ! – выпалила она.

Мы поспешили внутрь и застали Дашу в Подвале у закрытой двери номер семь. Увидев меня, она не подала виду, что между нами что-то изменилось. Я запоздало понял, что несмотря на всё, произошедшее между нами утром, мы так и не поговорили о наших чувствах. Вполне могло оказаться, что всё, что для меня казалось началом большой влюбленности, для неё могло быть просто очередным романом на одну ночь.

На место разливающегося в моей груди тепла пришел холодный давящий комок.

Даша прервала мои размышления:

– Мы решили подождать, без вас не открывать. Вы готовы?

Макс утвердительно кивнул. Слегка дрожащей рукой Даша потянула седьмую дверь на себя.

Иногда я думаю, что в этот момент мы совершили главную ошибку. Нам стоило оставаться там, на краю кратера. Мы могли бы быть счастливы.

Но Даша открыла дверь, и мы попали в тропический лес.

Мир номер семь представлял из себя джунгли, состоящие преимущественно из оплетенных плющом и лианами пальм и издающих мерзкий кисловатый запах гигантских цветов.

В таком антураже дверной проем, вырезанный прямо в стволе широкого, похожего на платан, дерева, смотрелся абсолютно неуместно и сюрреалистично.

Главной проблемой, которую сразу озвучил Макс, был поиск ключа. Во всех предыдущих мирах дверь вела в помещение, где ключ или сразу находился на видном месте, или по меньшей мере был легко доступен.

Я предположил, что мы можем наткнуться на какое-то строение, если углубимся в лес, но Макс тут же отмёл эту версию. Нехотя, он сообщил, что ключ невозможно как вынести дальше нескольких десятков шагов от соответствующей двери, так и перенести через Подвал в другой мир – ключи просто исчезают и появляются на своем изначальном месте (“Так вот почему он всегда оставляет ключи в замке и настаивает, чтобы мы возвращали их на место перед уходом”, – подумал я тогда). Из этого следовало, что ключ к следующему миру должен был находиться где-то в пределах двадцатиметрового круга, но всё, что мы видели вокруг себя в этом радиусе – кусты, деревья и лианы.

Потратив несколько часов на исследование окрестностей, мы ушли ни с чем, договорившись вернуться сюда на следующих выходных и продолжить поиски.

Пока Макс прятал ключи, а Алёна втыкала в телефон снаружи (в Подвале не ловила связь), мы с Дашей отправились забрать палатки и впервые за весь вечер остались наедине. Улучив момент и переборов боязнь, в надежде обсудить всё, что произошло, я предложил ей заехать в какой-нибудь бар и посидеть немного, прежде, чем отправляться домой.

– Я слишком устала для бара, честно говоря, – ответила она. – Может, просто поедем к тебе?

Мы так и не вернулись в Подвал ни на следующих выходных, ни через неделю.

Даша оказалась слишком загружена из-за сессии и надвигающегося госэкзамена. У Алёны образовался проект с горящими дедлайнами на работе, из-за которого она сидела в офисе сутками напролёт.

Ну а я… Я просто наслаждался временем, которое удавалось провести с любимой девушкой. В эти три недели Даша ночевала у меня чуть ли не чаще, чем дома у родителей. Конечно, большую часть времени она готовилась к экзаменам, но даже просто гоняя её по вопросам из учебника или поднося кофе, когда она в очередной раз засиживалась до трёх ночи, я чувствовал себя более счастливым, чем когда-либо.

А вот у Макса исследование Подвала стало приобретать нехорошие черты навязчивой идеи. Он снял квартиру в пригороде, недалеко от воинской части, и каждый вечер после работы отправлялся в джунгли на поиски следующего ключа.

В шутку мы называли его Индианой Джонсом, но на самом деле теперь уже я в свой черед начал переживать за друга и его душевное равновесие.

Тем не менее, его прогулки по седьмому миру принесли свои плоды.

Во-первых, Макс обнаружил, что в этом мире не было смены дня и ночи (или, во всяком случае, всегда было светло, потому что солнца за кронами деревьев мы тоже не видели).

Во-вторых, он совершил неприятное открытие, что большая часть деревьев и цветов выделяет вонючую едкую субстанцию, покрывающую их стволы. Это открытие стоило ему визита в больницу, где работала Даша (Макс опасался, что врачи начнут задавать неудобные вопросы насчет того, почему у него на руке огромный химический ожог).

Разумеется, всё это никак не приближало нас к цели – к нахождению ключа.

Мы снова собрались в Подвале только в середине июня. В городе стояла жара, и, честно говоря, нам куда больше хотелось спрятаться от зноя у прохладного озера за шестой дверью, чем заниматься поисками ключа в токсичных джунглях. Но Макс был непреклонен: ему хотелось найти ключ во что бы то ни стало. Его новой рабочей теорией было то, что ключ закопан под землей, поэтому он притащил нам всем по лопате и приказал копать.

Когда Алёна высказала справедливый протест, указав на то, что если верить самому же Максу, ключ может находиться под землей на глубине десятков метров, он лишь пожал плечами и просто ответил:

– Значит, надо начинать поскорее.

Раскопки не закончились ничем хорошим.

Почва в этом мире оказалась какой-то странной. Она пружинила и не хотела поддаваться лопатам, словно мы вонзали их не в грунт, а в желе. Когда же нам таки удалось раскопать её на несколько десятков сантиметров, яма сразу же заполнилась какой-то мутной багровой жидкостью.

Повторив эту процедуру ещё несколько раз в разных местах, мы убедились в полной бесполезности этой затеи.

Первой не выдержала Даша:

– Вы как хотите, а я не собираюсь тратить дальше время на эту херню. Очевидно, что ключ не под землей, и чтобы найти его, нам нужен принципиально другой подход, – сказала она.

– Какой другой? Может, у тебя есть какие-то конкретные идеи? – ядовито поинтересовался Макс. – Нет? Я так и думал.

– Нет, у меня нет других идей, но и копаться в этой грязи целыми днями я не собираюсь, – ответила Даша.

– Не собираешься? Ну так проваливай отсюда! Иди, готовься к своим экзаменам, или чем ты там занималась, – вдруг сорвался Макс. – Нахер вы мне тут нужны тогда? Это я нашёл Подвал, я вам его показал. Вы вообще понимаете, что я дал вам возможность прикоснуться к самой большой загадке в истории человечества? У меня такое ощущение, что только я здесь отдаю себе отчет о том, насколько это важно. Вы почти месяц просиживали штаны дома, пока я лазил по этим сраным джунглям, – он на мгновение остановился перевести дыхание. – И да, я не придумал ничего лучше, чем копать? Ну так вы вообще нихера не придумали. Не хотите помогать – валите отсюда и не возвращайтесь.

Глаза Даши сузились. На мгновение мне даже показалось, что она сейчас ударит Макса, но вместо этого она просто швырнула лопату на землю, развернулась и пошла к двери. Остановившись на пороге, повернулась и позвала:

– Артём?

Бросив злой взгляд на Макса, я пошёл вслед за ней.

Когда Макс позвонил следующей ночью, Даша была в ванной – пыталась отмыть бурые пятна, которые неизвестная жидкость оставила на её штанах.

– Зайди в наш чат прямо сейчас, – приказным тоном сказал Макс. – Срочно. Если у тебя есть связь с Дашей, передай ей тоже. Она не берёт трубку.

Я хотел ответить ему, что не собираюсь этого делать, пока он лично перед ней не извинится, но что-то в его голосе заставило меня всё же поступить так, как он говорит.

Когда я открыл чат, мне сразу стало ясно, почему Макс набрал меня в час ночи.

Втайне от нас Алёна нарушала одно из правил, установленных Максом. Вопреки запрету, она фотографировала диковинные миры Подвала и во время последнего визита рискнула сделать селфи на фоне тропической пальмы. Уж не знаю, что она собиралась с ним делать – выдать в инстаграме за фотку из отпуска в Таиланде?

Так или иначе, на фото, которое она скинула в чат, никакого леса не было и в помине. Весьма непросто найти слова, чтобы описать то, что я увидел.

На фото Алёна стояла, улыбаясь, посреди колоссальной багровой пещеры, облокотившись на огромный аморфного вида бордовый сталагмит, выглядевший, откровенно говоря, как гигантский кусок мяса.

В пещере не было видно явных источников освещения, но столбы плоти, казалось, сияли мягким розоватым светом.

– Похоже на эпителий. Ворсистый, как в кишечнике, – раздался у меня из-за спины голос Даши.

Откровенно говоря, моей первой реакцией было закрыть фото и написать Максу, что мы больше никогда и ни за что не полезем в это дерьмо.

– Увеличь здесь, – вдруг сказала Даша, указав на угол фото. – Видишь вот эту хрень?

Хрень (иначе охарактеризовать её не могу), на которую показывала Даша, и правда отличалась от всего остального и больше напоминала какой-то темный ворсистый валун, выделяющийся на фоне общей монотонно-красной гаммы.

– Что это? – спросил я.

– Не знаю. Безоар? Камень в кишечнике, который может образоваться, если сожрать что-то, чего не сможешь переварить. Или какой-то другой нарост, который может быть вызван чем угодно. Не суть. Важно другое: если где-то здесь всё же есть ключ, готова поспорить, что он там.

Проводить операцию мы отправились лишь через неделю – здравый смысл возобладал, и мы заказали костюмы химзащиты (оказалось, что их без проблем можно найти в интернете за абсолютно смешные деньги).

Алёна наотрез отказалась заходить в мир плоти и ждала нас в Подвале, поэтому действовать пришлось втроем.

Первым делом мы обошли всю округу и отсняли её на телефон. На этот раз гулять по джунглям было довольно мерзко: когда что-то чавкало под ногой, я каждый раз с отвращением осознавал, что это не просто грязь из-за влажности, а желудочные выделения какого-то исполинского живого существа, в пищеварительный тракт которого мы попали.

Запахи леса, казалось, сменились запахами гнилого мяса и желудочного сока, и хоть умом я понимал, что через респиратор я не должен чувствовать ничего подобного, несколько раз меня чуть не вырвало.

Кстати, насчет леса: несмотря на то, что мы уже знали правду, и глазами, и через видоискатель камеры мы всё так же лицезрели экзотические джунгли.

И лишь когда мы вышли обратно в коридор Подвала, деревья на видео превратились в мясистые отростки эпителия, а лианы – в тягучие нити какой-то клейкой жидкости.

Сама видеозапись нужна была для одной простой цели – найти на нем безоар, чтобы затем, вернувшись в мир плоти, понять, какой из иллюзорных объектов ему соответствует.

Как бы банально это ни было, камень оказался камнем и в этой реальности. Наощупь он был мягким и волокнистым. Я предпочел не думать над тем, из чего он состоял на самом деле.

– У людей такие камни в кишечнике практически никогда не образуются, но вообще по идее он должен состоять из непереваренных остатков и образовавшихся сверху солей, – деловито заявила Даша, извлекая из рюкзака заготовленную хирургическую пилу и защитные очки. – Но поскольку мы не знаем его реальную структуру, и по консистенции он куда мягче, чем по идее должен быть камень, предупреждаю сразу: если вы чувствуете, что не готовы – лучше выйдите и подождите с Алёной. А то если кого-то из вас стошнит в респираторе… В общем, лучше не рисковать.

Макс покачал головой. Не желая оставлять Дашу во время этой процедуры, я тоже решил остаться.

– Ваше дело, – пожала плечами Даша. – Не подумайте, что я дразнюсь или сомневаюсь в вашей силе духа. Просто если окажется, что этот нарост имеет органическую природу, скажем так, будет мерзковато.

Не задерживаясь больше ни на секунду, она примерилась и начала вгрызаться пилой в поверхность объекта.

Первые несколько секунд пила с визгом шла сквозь относительно плотную материю, а затем резко провалилась куда-то вглубь “камня”, окатив нас брызгами какой-то коричневой жидкости.

– Ну, с камнем, значит, не угадала! – жизнерадостно сказала Даша, расширяя надрез.

Краем глаза я увидел, как Макс отвернулся и опёрся об дерево.

Ещё несколько секунд, и Даша остановилась. Коричневая жидкость обильно вытекала из широкой линии распила и скапливалась в лужи у нас под ногами. Я представил, как это должно выглядеть в реальности и скривился.

– Помоги мне, – позвала Даша. – Я потяну за один край, ты – за другой.

Взявшись за две стороны надреза, с отвратительным чавкающим звуком мы наконец разорвали этот монструозный нарост пополам.

– Если сейчас окажется, что мы измазались в этом говне ни за что, я задушу Макса, обещаю, – пробурчал я.

Даша без малейшей брезгливости запустила руку, защищенную резиновой перчаткой костюма, в лужу жидкости, образовавшуюся в мясистой полости на дне нароста. Немного поводила ею туда-сюда, прощупывая дно, и наконец достала что-то.

– Считай, Максу повезло, – почти что с сожалением в голосе сказала она, разжав кулак. На ладони лежал крошечный ключ.

Когда мы вышли в коридор, Алёна сразу же скривилась и демонстративно зажала нос пальцами.

– Как же от вас воняет, вы просто не представляете, – заявила она.

– А мне норм, – пожала плечами Даша. – Не более мерзко, чем вскрытие абсцесса.

Да уж, я не в первый раз заметил, что врачебная профессия явно накладывала свои отпечатки, добавляя цинизма и напрочь убирая чувство брезгливости.

– Ладно, хорош болтать, – бодро заявил Макс. Быстро найденный ключ явно поднял ему настроение. – Дашка, открывай дверь!

Восьмая дверь привела нас в узкое круглое здание с окнами-бойницами и высокой винтовой лестницей, уходящей на много этажей вверх.

– Проверяем, что всё в порядке, а потом ищем последний ключ? – спросил Макс. Его голос звучало глухо через маску респиратора – наученные горьким опытом мы договорились пока что не снимать костюмы химзащиты.

– Дай ты отдохнуть хоть немного, – легкомысленно отмахнулась Даша и, скинув рюкзак прямо на пол, потопала к открытой двери наружу.

Когда я вышел вслед за ней, картина, открывшаяся нам, захватила мой дух.

– Алёна, Макс, идите к нам. Вы должны это увидеть, – позвал я друзей.

По правую руку от нас вздымались вверх голубые горы, прикрытые утренней дымкой. По левую сторону до самого горизонта уходила спокойная гладь океана. Здание, из которого мы вышли, – маяк – располагалось на высоком мысе. От его дверей вниз, к широкому белому песчаному пляжу, вилась узкая тропинка. Вкупе со слегка зеленоватым оттенком местного неба, пейзаж напоминал картину Айвазовского.

Единственное, что меня одновременно слегка смущало и радовало – нигде в поле зрения не было ни души.

– Ух… – Алёна восторженно выдохнула у меня за спиной. – Как же тут круто!

– А Макс где? – спросил я.

– Ищет ключ, – смущенно ответила она. – Мне кажется, он хочет открыть последнюю дверь сегодня же.

– Ой, да и хрен с ним, – Даша махнула рукой и стянула респиратор. – Посмотрите лучше, какая красота вокруг!

– Но мы даже не знаем, что всё это реально... – слабо попробовала возразить Алёна.

– Да ладно тебе! – рассмеялась Даша. – Посмотри, мы вышли из маяка, а не из таинственной двери в дереве. Здесь явно есть следы человеческой жизни. Да и вообще, сама же говорила, один раз живём. В общем, если боишься, можешь оставаться с Максом. А я море не видела уже три года, так что, чур, кто последний в воду, тот моет костюмы.

И она рванула вниз по тропинке, на ходу расстегивая химзащиту.

– Она это серьезно? – неуверенно уточнила Алёна.

Пожав плечами, я, последовав примеру Даши, опустил маску респиратора, вдохнул полной грудью горный воздух и побежал вниз.

 

Макс так и не спустился к нам, но это никого не смущало.

Мы купались в теплом море, строили замок из мокрого песка, бродили по поросшим сухой травой холмам, и Алёна даже рискнула отведать местный фрукт, который она нашла в зарослях небольшого кустарника. Фрукт оказался похожим по вкусу на лимон, и откусив от него приличный кусок, она долго плевалась под общий смех.

Пообедав захваченными припасами, мы с Дашей расположились под импровизированным навесом, а Алёна легла загорать прямо на песке.

– Не хочу, чтобы этот день заканчивался, – сонно пробормотала Даша, положив голову мне на грудь.

После обеда у Алёны разболелся живот и стала кружиться голова. Осмотрев её и пощупав лоб, Даша критически заявила:

– Сдаётся мне, не стоило тебе пробовать тот лимон. Похоже на отравление. Отвезти тебя домой?

– Да нет, – ответила Алёна с вымученной улыбкой. – Я и так месяц безвылазно в городе сидела. Дайте хоть расслабиться.

– Ладно, – я увидел на Дашином лице, как чувство ответственности борется с нежеланием прерывать идиллию. – Давай, я хоть угля тебе принесу из аптечки. И пей побольше воды.

Купаться Алёне уже не хотелось, и она гуляла по берегу, фотографируя красоты для инстаграма (запрет Макса после произошедшего в мире плоти мы негласно решили игнорировать).

Воспользовавшись этим, мы с Дашей заплыли подальше вдвоем и ныряли, изучая местный подводный мир. Оказалось, что Даша впервые видит коралловые рифы, так что это увлекло нас надолго.

К вечеру, к тому моменту, когда мы нанырялись и вылезли на берег, у меня и самого уже слегка разболелась голова.

Нас встретила Алёна, которая сразу подошла к Даше и смущенно прошептала ей что-то на ухо.

– Да, у меня есть в рюкзаке, – ответила ей Даша. – Артём, посиди с ней здесь пока, а я сбегаю в маяк за вещами.

– За какими вещами? – я непонимающе нахмурил брови, когда Алёна отошла и села под навесом.

– Ой, ну чё тебе всё время надо всё контролировать, – раздраженным шепотом ответила Даша. – За тампонами, менструация у неё не по расписанию началась. Понятно?

Она побежала по тропинке наверх, а я уселся рядом с Алёной, разглядывающей фотки у себя на телефоне.

– Вот блин, я похоже камеру песком поцарапала, – пожаловалась она. – Прикинь, все фотки в “хлопьях”. А так на свету и не было видно даже. Можно, я на твой попробую?

Я дал ей свой айфон, и мы поднялись на ближайший холм, чтобы Алёна поснимала инопланетные пейзажи. Пока она генерировала контент для соцсетей, от маяка к нам спустилась Даша. Она отдала Алёне упаковку, и девушка, сунув ей в руки телефон, убежала за ближайшие деревья. Даша стала рассеянно листать фотки.

 

Головная боль вдруг стала сильнее, и у меня засосало под ложечкой. С трудом отойдя лишь на пару шагов, я резко согнулся, и меня неожиданно вырвало.

– Ты чего? – Даша тут же бросилась ко мне.

– Воды, – с трудом, не в силах разогнуться, прохрипел я, сплюнув на землю.

– Давно тебе плохо? – обеспокоенно спросила Даша, протягивая мне бутылку. – Чего ты сразу не сказал?

– Ой, тебя тоже тошнит? – раздался испуганный голос возвращающейся Алёны.

– Что значит “тоже”? – резко обернулась к ней Даша. – Тебя тошнило, и ты ничего не сказала? Пиздец, вы чего, ребят. Мы в другом мире, мало ли, что тут может быть, а вы о таких вещах молчите. Что вы делали? Вспоминайте, с чем необычным вы сегодня контактировали.

– Да ни с чем. Только фрукт тот попробовала, – жалобно протянула Алёна. – И костюмы ваши помыла после той гадости.

– Я тоже ничего необычного не трогал, – неуверенно сказал я. – Да и не видел. Разве что эти точки на снимках, про которые Алёна говорила. У меня на фотках они тоже есть.

– Точки… – Даша медленно подняла телефон и увеличила последнюю открытую фотку.

Сощурившись она поднесла экран поближе к глазам, и я увидел, как её лицо постепенно бледнеет. Наконец она оторвала взгляд от телефона. Её лицо было максимально собранным и серьезным. Не подразумевающим споров тоном она произнесла:

– Слушайте меня внимательно. Прямо сейчас бросаем всё и максимально быстрым шагом, на который вы способны в текущем состоянии, поднимаемся в маяк. На пляж за вещами не возвращаемся. Все вопросы по пути.

– Даш, ты меня пугаешь… – начала ноющим тоном Алёна, но я перебил её:

– Что случилось? Что там на фото?

– Точки, которые вы видели на снимках. Ваши симптомы. Всё сходится. Не хочу вызывать панику, но, кажется, у вас ОЛБ.

Слова Даши заставили меня похолодеть. Пазл сложился в моей голове.

– Что-что? – переспросила Алёна.

Даша посмотрела на неё с сочувствием.

– Острая лучевая болезнь. Радиация.

С этого момента события развивались по нарастающей.

Путь до маяка, который Даша пробегала за пару минут, занял у нас добрую четверть часа. Мы несколько раз останавливались отдышаться, дважды Алёну тошнило. Я заметил, что во время одной из передышек Даша массировала виски – казалось, симптомы начали проявляться и у неё.

– Давайте скорее, – подгоняла она нас. – Маяк полностью обшит металлом. Там мы будем в безопасности, и я подумаю, как действовать дальше.

Когда мы почти добрались до здания, Даша, поддерживающая на ходу Алёну, которой от физической нагрузки стало совсем плохо, начала звать Макса на помощь, но он не вышел нам навстречу.

– Если мы выживем, я убью его, – процедила она сквозь зубы, распахивая дверь какой-то комнатушки на первом этаже.

Комната, очевидно, должна была служить спальней смотрителя маяка, потому что в ней на нескольких квадратных метрах ютились кровать, тумба и небольшой пустой платяной шкаф.

Усадив Алёну на кровать, Даша устало повалилась рядом.

– Пока остаемся здесь, – сказала она. – Тут на втором этаже есть туалет. Нам надо выбросить одежду и помыться обязательно. Чтобы убрать радиоактивную пыль. Ты пока найди Макса, нам надо отправить кого-то наружу, в аптеку.

Не затягивая, Даша без малейшего стеснения начала стаскивать с себя вещи, и я последовал её примеру. Алёна сидела в нерешительности.

– Не тупи, раздевайся. Полностью, – скомандовала Даша девушке. – Артём, давай быстрее.

Сообразив, что я смущаю Алёну, я скинул остаток вещей и выскочил наружу.

Подъем на вершину маяка занял у меня несколько минут. Двигаться (и тем более подниматься на много этажей по винтовой лестнице) становилось с каждой минутой всё тяжелее.

Ни в одном из помещений Макса не было. Чертыхнувшись, я сбежал по лестнице вниз. Если Макса не было в маяке, он мог быть лишь в одном месте – в Подвале.

Выскочив в Подвал, я повернул направо и пробежал пару шагов, прежде чем меня остановил тихий хрип, который донесся откуда-то из-за спины.

Повернувшись, я увидел Макса.

Он стоял на коленях в нише у девятой двери, наклонившись так, что его лицо полностью скрывала тень. Одной рукой он опирался на стену, а другую тянул вверх и вперед, ко мне.

– По-м-ги, – снова прохрипел он.

Я рванул в его сторону, но Макс, увидев мое движение, отпрянул. Неловко попытался подняться, потерял равновесие и упал назад.

– Не тр-гай, – прошептал он. – Поз-ви Дашу...

Тусклый свет ламп Подвала осветил его лицо. То, что я увидел, не могло присниться мне и в худшем ночном кошмаре.

Левая половина его лица была полностью разорвана. Уголок губы продолжался до самого уха гигантским разрезом. Вместо глаза зиял расплывшийся темный овал, из которого вниз ручьем текла кровь.

И под всем этим, сквозь остатки кожи на шее и нижней челюсти извивались какие-то зеленоватые люминесцирующие жгуты.

На миг я застыл, будто завороженный этим зрелищем. Тонкие, ярко светящиеся черви “стекали” под кожей Макса вниз, в грудь, затем – в левую руку.

Вдруг часть из них собралась в единый комок у Макса в плече. В первую секунду я не понял, что происходит, а затем Макс истошно завопил, и на моих глазах его плечо, разорвав футболку, начало бугриться, расти в размерах, покрываться какими-то острыми структурами, напоминающими шипы.

Крик Макса вырвал меня из прострации. Первичный шок прошел, и я бросился обратно в маяк.

Даша как раз выводила Алёну из туалета, поддерживая её под руку. Алёна казалась совсем бледной. Из носа у неё сочилась тонкая струйка крови.

– Где Макс? Кто кричал? – встревоженно спросила Даша, отпустив руку подруги и бросившись по лестнице мне навстречу.

– Это Макс. С ним там… – я попытался объяснить, что произошло, и понял, что не в силах это описать. – С ним что-то случилось. Нужна твоя помощь. Прямо сейчас. Он в Подвале.

Алёна оперлась на перила, выдавила из себя какое-то подобие улыбки и слабо прошептала:

– Я доберусь до комнаты. Идите, помогите ему.

Тишину прорезал ещё один пронзительный вопль, перешедший в плач. Промчавшись мимо меня, Даша устремилась к другу.

С опозданием до меня дошло, что я даже не предупредил её о том, что её ждёт.

Следующие несколько секунд – это худшее воспоминание, которое будет преследовать меня до конца моей короткой жизни.

Я выскакиваю в коридор и вижу, как Даша садится на колени возле Макса. Она прикасается к его деформированному плечу, и в этот момент все зеленые жгуты, свободно плавающие в теле Макса собираются в одну огромную волну, которая, как цунами, прокатывается сквозь его тело и, с мерзким чавкающим звуком разрывая ткани плеча, выплескивается на руку Даши. Пробегая по поверхности предплечья, зеленые волокна находят вены и, пронзая плоть, входят в них, продолжая своё движение уже внутри тела девушки. Она стонет, но не может оторвать свою руку от Макса. Наконец, спустя несколько мгновений поток заканчивается.

Макс замолкает и пытается подняться. Его левая рука, практически оторванная от тела, безжизненно висит на нескольких лоскутках тканей.

Даша падает на четвереньки, и я вижу, как яркие зеленые капли растекаются внутри её тела, не занимая одну половину, как было с Максом, а концентрируясь в двух точках в районе лопаток.

Моя любовь, девушка, ставшая для меня смыслом жизни, у меня на глазах проходит чудовищную метаморфозу. Её тело извивается, и я слышу хруст костей. Затем она резко поднимается, неестественно выгибается вперед, и из её спины, вырывая куски кожи и мышц, начинают расти два крыла.

Краем глаза я вижу, как Макс, опираясь одной рукой о стену, ковыляет мимо меня по коридору.

“Когда Даша коснулась его, оно перешло в её тело, – проносится мысль у меня в голове. – Если я сделаю то же самое, смогу ли я её спасти?”

Я где-то слышал, что фраза “я готов умереть ради тебя” – банальное клише. В реальности же, когда вдруг ни с того ни с сего наступает момент, где жизнь другого человека оказывается под угрозой, и спасти её можно только ценою своей, внезапно появляются предательские мыслишки.

Должен быть другой путь.

А стоит ли оно того?

У меня же ещё вся жизнь впереди.

Может, получится спасти её как-то иначе?

Не знаю, может быть, кого-то другого необходимость самопожертвования действительно ставила перед лицом сложнейшей дилеммы, но в моей голове выбора как такового попросту не было.

Полгода назад я чувствовал себя несчастным.

Три месяца назад я не испытывал никаких эмоций вообще.

Вчера вечером я засыпал рядом с девушкой, которая принесла в мою жизнь новый смысл.

И буквально только что (и в то же время – целую вечность назад) я качался с ней на волнах теплого океана и думал, что сегодняшний день будет лучшим в моей жизни.

После всего того, через что я прошел, умереть ради Даши было легко. Жить, зная, что я мог её спасти и не сделал этого – невыносимо.

Не думая ни секунды, я принял самое эгоистичное решение в своей жизни и, сделав шаг вперед, обнял её.

В первое мгновение ничего не происходило, а затем моё тело будто бы пронзил разряд тока. Все мышцы сократились в едином спазме, а сердце застучало так, будто хотело вырваться из грудной клетки. В глазах взрывались фейерверки. Я опустил веки, но это не помогло.

Я чувствовал, как что-то устремляется сквозь моё тело, прогрызая себе путь сквозь мышцы и органы.

Оно что-то искало. И наконец нашло. Невыносимая боль пронзила мою спину в районе солнечного сплетения, и я почувствовал, как поток устремился вверх, вдоль позвоночника и дальше, в череп.

Не знаю, сколько времени это продолжалось. Секунды? Минуты? Часы?..

Наконец, всё закончилось так же резко, как и началось. Боль оборвалась, и сознание вернулось.

Я сидел на коленях в огромной луже крови и обнимал недвижное тело Даши. Из двух огромных дыр в её спине, оставшихся на месте не сформировавшихся до конца крыльев, стекали последние ручейки темно-красной жидкости.

Я мягко опустил Дашу на пол. Её безжизненные глаза слепо смотрели в потолок.

Даша была мертва.

Я до сих пор не знаю, что Макс встретил за девятой дверью. Не знаю, действительно ли девятый мир задумывался как тюрьма или, может, как карантинная зона.

Так или иначе, когда Макс нашёл ключ к девятой двери, он решил открыть её без нас. Оттуда, из-за двери номер девять, он выпустил нечто, что убило Дашу, обезобразило его самого и теперь поселилось у меня в голове.

Я нашёл Алёну в комнате маяка уже мёртвой. Может, Даша ошиблась и маяк не экранировал внешнюю радиацию. А может, Алёна, загорая под солнцем этого мира, успела поймать такую дозу, что выйти отсюда живой ей всё равно было не суждено.

В седьмом мире я нашёл оставленные Максом лопаты и похоронил Алёну с Дашей у маяка.

Закончив с этим, я спустился на пляж и стал ждать своего конца под смертоносными лучами радиации закатного солнца. Лучшее, что я мог сделать – убить себя и унести вместе с собой то, что несколькими часами ранее унесло жизнь девушки, которую я любил.

Но конец не наступил. Более того, симптомы лучевой болезни, которые начали проявляться у меня ещё давно, прошли полностью.

Я почувствовал, как рой у меня в голове гудит и урчит, будто довольный зверь.

Нечто из-за девятой двери не только восстановило мой организм после поражения радиацией. Оно будто бы заряжалось ею.

Именно поэтому оно радостно сменило организм Макса на облученный организм Даши. И поэтому же затем перескочило из её испорченной оболочки в мою. Оно экспериментировало, пробовало, на что способны наши тела.

Первые две попытки оказались провальными. Человеческий организм оказался неспособным выдержать те метаморфозы, которые оно пыталось навязать.

Поэтому со мной оно действовало тоньше.

Сначала я потерял контроль над левой кистью. Я мог поднять руку, мог пошевелить ей, но мои пальцы сжимались и разжимались без моего ведома, будто бы играя какую-то странную мелодию.

С трудом добравшись до маяка, я рухнул на кровать и уснул.

Пробуждение было не из приятных: я проснулся на пляже, лежа на песке.

Оно продолжало экспериментировать.

Мне не хочется ни есть, ни пить.

Если я пытаюсь навредить себе, оно перехватывает контроль над всем телом и останавливает меня.

Двух неудачных попыток оказалось достаточно, чтобы оно поняло – не нужно перестраивать всю мaшину, достаточно просто освоить управление.

Ах да, чуть не забыл: Макс сбежал. Когда я пришёл в себя в первый раз, дверь в наш мир была закрыта изнутри.

Я не могу винить его. Это был не трусливый поступок, а прагматичный. То, что мы выпустили из-за двери номер девять, нельзя было допустить в обитаемый мир.

Прежде, чем оно решило окончательно забрать у меня контроль над ногами, я захлопнул четвертую и пятую двери, выбросив ключи.

Правая рука остается со мной до последнего, за это ей спасибо.

Кажется, оно пока ещё не понимает, что я делаю. Или понимает, но ему просто плевать. Так или иначе, я печатаю этот текст на телефоне, зная, что рано или поздно, оно заберёт у меня и эту возможность.

Может быть, прошло лишь несколько дней. Может, прошли десятилетия.

Но если вы читаете этот текст, это значит, что мой телефон каким-то образом вернулся в наш мир. И не просто вернулся: кто-то зарядил его и включил интернет. Кто-то, кто освоился в человеческом теле достаточно хорошо, чтобы сойти за человека.

Это значит, что, возможно, прямо сейчас где-то по вашим улицам ходит Артём Николаевич Соколов.

А я? Я давно уже мёртв.

30.06.2016