Когда Максим наконец выбрался из автобуса, его спина промокла насквозь, а рюкзак с ноутбуком весил целую тонну. Последние десять минут он провел возле неисправной печки, зажатый с трех сторон разгоряченными телами, кипя от духоты и раздражения. Эти летние поездки когда-нибудь угробят его, если он не успеет накопить на автомобиль…

Минералка приятно холодила желудок, располагая к благостным размышлениям. Опустошив бутылку едва ли не наполовину, Максим почувствовал, что день не так уж и плох, и три квартала пути до конторы клиентов уже не казались испытанием, несмотря на дежурные послеобеденные тридцать градусов. Поддернув лямки рюкзака, он засунул воду в пакет и уверенным шагом двинулся по тротуару.

В конце концов, бывают работы и похуже. Некоторые целыми днями коптятся в душных офисах, выходя только на перекур или в обед, гнут спину на дядю, а он — сам себе хозяин, будущий большой босс. Максим усмехнулся, представив вычурные литеры «ББ», вышитые на фирменной бейсболке. Скоро его маленькая фирма, занимающая весьма скромную нишу IT-аутсорсинга, разрастется до трех-четырех человек, и тогда он сможет посылать на особенно неприятные вызовы своих работников — а там и до организации отделов недалеко, не говоря уже про увеличившийся доход. И это только начало…

Мать категорически не одобряла его начинаний, убеждая идти работать на завод. Должность в крупном государственном предприятии казалась ей более уважаемой, а бонусы заводского рабочего вроде оплачиваемых отпусков или премий — гораздо существенней сомнительных выгод частного предпринимательства. Все члены семьи были рабочими, увещевала она, и откуда в очередном отпрыске взяться деловой жилке? К тому же, лучше синица в руках… боженьки мои, любые упоминания о рисках сводили ее с ума.

И как родители могли оставаться такими дремучими? Век пустых прилавков миновал, наступила эра достатка — только протяни руку. Что предосудительного было в стремлении урвать кусок денежного пирога, пробиться к вершинам, вкладывать в активы, а не в затраты, работать на себя, а не собирать ракетные двигатели на конвейере?

Она поймет его правоту, когда он приедет домой на собственном авто, а ее любимый завод тем временем сократит очередную партию неудачников. В том, что это неминуемо произойдет, Максим не сомневался — кому вообще нужны эти ракеты?

Он прикидывал, на сколько увеличится прибыль в следующем месяце, если взять в помощники какого-нибудь смышленого студента, когда воздух взрезала пронзительная сирена. Вздрогнув, Максим оглянулся. Протяжный воющий звук раздавался из большого рупора — казалось странным, что древний раструб вообще работал, — прилепившегося к стене дома на уровне второго этажа. Голуби, принимавшие солнечные ванны у фонтана, стремительно унеслись в небо, испуганные шумом и треском.

Прохожие останавливались, с легким удивлением поворачивая головы на звук. Скрежещущий, охрипший от многолетнего молчания, он, казалось, заполнил собой весь город. Макс поежился, чувствуя, как покрывается мурашками кожа; движение на дорогах замерло, и он с недоумением понял, что все светофоры горели красным — и эта странная, неестественная картина заставила внутренности сжаться от дурного предчувствия…

А потом сирена оборвалась, и по улицам прокатился громкий голос:

«ВНИМАНИЕ! ВОЗДУШНАЯ ТРЕВОГА! ОБНАРУЖЕН ЗАПУСК МЕЖКОНТИНЕНТАЛЬНОЙ БАЛЛИСТИЧЕСКОЙ РАКЕТЫ. ПОДЛЕТНОЕ ВРЕМЯ СЕМЬ МИНУТ СОРОК ПЯТЬ СЕКУНД. ВСЕМ ГРАЖДАНАМ НЕМЕДЛЕННО ПРОСЛЕДОВАТЬ В БОМБОУБЕЖИЩА. ЭТО НЕ УЧЕНИЯ! ПОВТОРЯЮ: НЕМЕДЛЕННО СПУСТИТЕСЬ В БОМБОУБЕЖИЩА!»

Он видел лица — необычайно четкие, застывшие, как на фотографии с очень высоким разрешением, но стены домов вокруг странно мерцали, словно пропущенные через фильтр… и глаза. Десятки глаз, распахнутых в немом изумлении…

Ракетная атака?!

Он почувствовал, что летит, падает в глубокий колодец — и ледяные воды захлестнули с головой, сделав все звуки глухими и далекими, и лишь сердце гулко билось в наступившей тишине, словно бултыхающаяся в тесной бочке рыбина: тук-тук… тук-тук…

Пальцы намертво вцепились в лямки рюкзака.

Ракетная атака? Вы серьезно?

Текст закончился, и рупор снова взвыл, набирая мощность.

И одновременно зашевелились прохожие — неуверенно, оглядываясь друг на дружку, словно спрашивая разрешения. Некоторые водители побросали свои машины, присоединяясь к столпотворению на тротуаре. Мужчина в цветастой рубахе в трех шагах от Макса что-то тихо говорил своей спутнице, но она вряд ли слышала — взгляд девушки совершенно остекленел. За ее спиной женщина боролась с телефоном, силясь набрать номер дрожащими пальцами.

— Это ведь учебная тревога? — с надеждой проговорил кто-то, и этот простой вопрос заставил Макса глубоко содрогнуться. Тысячи мыслей роились в мозгу, готовому взорваться ядовитой паникой, загустевший воздух тонко звенел… и гудела, гудела оглушительная сирена, намереваясь сожрать все другие звуки и поглотить наконец весь этот яркий день, словно жаба муху.

А потом над самыми крышами пронесся истребитель. И началось.

Макс не помнил, как побежал.

Бежал парень в цветастой рубахе и его спутница, бежала мать с двумя малолетними детьми, бежали мужчины в деловых костюмах и старики, неловко перебирающие ногами. Люди, находящиеся на улице, перестали существовать. Толпа неслась во все стороны — вперед, к проулку между домами, куда-то назад, к площади, вбок, к дороге, мгновенно превратившейся в бурную, полноводную металлическую реку…

Кто-то упал впереди, и его мгновенно затоптали. Макс услышал крики, но не обернулся. С грохотом столкнулись несколько автомобилей, пересекающих перекресток; горящие красным светофоры смотрели сверху, словно злые глаза. Грузовик, несущийся по встречной полосе, прорвал затор, раскидав легковушки. Девушка, перебегающая дорогу, испустила последний крик, прежде чем удар радиаторной решетки швырнул ее под колеса. Не останавливаясь, ревущая машина понеслась дальше.

Выла сирена.

Макс бежал, и бежал рядом с ним молодой парень с совершенно безумным лицом. Пакет потерялся, рюкзак ерзал по спине, впиваясь в плечи. Кто-то несся навстречу; выпученные глаза, раззявленные рты, всюду крики боли и голоса, издающие непонятные звуки — смысл слов не доходил до распаленного мозга…

Огромный черный «рендж-ровер» вылетел на тротуар, объезжая брошенные на дороге автомобили, и рванул вперед, не обращая внимания на мечущихся пешеходов. Макс в отупении повернулся, когда над самым ухом взревел двигатель, и его соседа отшвырнуло в сторону, словно тряпичную куклу. Джип гнал по улице, сбивая бегущих людей, как кегли — бум! бум! бум! Мощные колеса подпрыгивали на трупах.

Людские потоки сталкивались у входов в проулки и дворики. Люди бежали — слишком напуганные, дезориентированные, привыкшие к ленивой и безопасной жизни, которую не ценили — они не знали, что нужно делать, а старые советские указатели «БОМБОУБЕЖИЩЕ» со стрелками, указывающими путь, давно закрасили краской, заклеили рекламой или выкинули в утиль за ненадобностью. Бежали мимо бесполезных закусочных и супермаркетов, мимо банков и ломбардов, мимо павильона с большой красной «М» на крыше — единственной готовой части метро, которое так и не успели построить.

«ПОДЛЕТНОЕ ВРЕМЯ — СЕМЬ МИНУТ. ВСЕМ ГРАЖДАНАМ СРОЧНО СПУСТИТЬСЯ В БОМБОУБЕЖИЩА!»

Роковая запись дождалась своего часа.

Толпа забила арку дома, протискиваясь внутрь, как змея в кроличью нору. Кто-то врезался в Макса, едва не сбив с ног. Лямка рюкзака лопнула; не останавливаясь, он сбросил ненужный больше ноутбук и рванул в самую гущу народа, пытающегося пробиться в проход. Они все бежали туда — а значит, там есть спасение, там защита… остальное не имело значения.

Тело сдавило со всех сторон, в ребрах прострелило болью — Макс вскрикнул, но изо рта вырвался лишь тонкий писк. Людская масса продолжала напирать — в темной прохладе арки слышались крики и стоны раздавленных, но сзади их теснили и толкали другие, и в тот момент, когда Максим уже начал задыхаться, плотная кишка наконец вывалилась в маленький внутренний дворик, раздаваясь в стороны. Он схватился за стену. В глазах плясали радужные круги. Только не сейчас…

Гулкие удары сердца в опустившейся ватной тишине лишь подчеркивали нереальность происходящего. В голове путалось: яркий солнечный день, безоблачное небо, бегущие люди, машины, несущиеся по тротуарам… тела, оставленные толпой.

Так не бывает.

Откуда-то издалека, словно сквозь толщу воды, пробивался пронзительный рев сирены. А где-то там, бесконечно далеко вверху, летела в последний путь многотонная ракета, оставляя за собой жирный инверсионный след.

Так не бывает. Только не с нами.

Макс смотрел, как кто-то вбегал и выбегал из распахнутых настежь подъездов, смотрел, как сновали между припаркованных машин испуганные люди, смотрел — и отказывался видеть. Черт возьми. У него же все было нормально. Работа, перспективы, планы на будущее. Он никогда никому не желал зла. Все это просто не может происходить с ним. Все это просто бессмысленно…

Рядом женщина пыталась успокоить ревущую девчушку, но сама, казалось, едва справлялась с собой, чтобы не вопить в голос. Некоторые столпились у стены, чтобы их не затоптали, тискали в руках телефоны. С запозданием Макс вспомнил о родителях. О друзьях. Что с ними будет? Неужели он больше не увидит их?

Бессмысленно! Просто нелепо!

Сунув руку в карман, он понял, что потерял телефон.

Девушка в разорванном платье, с окровавленной головой, сидевшая прямо на потрескавшемся асфальте, безостановочно бормотала, раскачиваясь из стороны в сторону:

— Хватит уже… это сон… просыпайся, просыпайся, просыпайся…

Словно в опровержение ее словам с улицы прогремело:

«ПОДЛЕТНОЕ ВРЕМЯ — ШЕСТЬ МИНУТ. ВСЕМ ГРАЖДАНАМ СРОЧНО СПУСТИТЬСЯ В БОМБОУБЕЖИЩА!»

Что-то взорвалось вдалеке, и эскадрильи перепуганных ворон взметнулись в воздух, подняв оглушающий грай.

— Сюда! Сюда! — донеслось издали. Кто-то махал рукой, высунувшись из открытого подъезда. Толпа хлынула на голос, сметая все на своем пути.

Оттолкнувшись от стены, Максим рванул следом. На входе в подъезд началась давка, несколько человек отвалились в стороны, с воем хватаясь за вывернутые руки и плечи. Оказавшись ближе, Макс увидел полустершуюся табличку с указателем «БОМБОУБЕЖИЩЕ».

Дверь захлопнулась, когда он был уже у самого входа. Людской поток приостановился, впереди началась свалка.

— Мест больше нет! — завопил приглушенный голос из-за двери.

Толпа взорвалась криками негодования.

— А нам что, подыхать здесь?! — зарычал какой-то детина у Макса над ухом. — Потеснимся! А ну в сторону!

Сзади раздались крики одобрения. Слитно качнувшись, людская масса подалась вперед. В темноте началась борьба за дверь. Град кулаков забарабанил по безразличному металлу.

— Откройте, суки! Куда здесь еще бежать?!

Несколько человек навалились на вход в убежище, и Максим шагнул в разрядившееся пространство. Кто-то оставался на месте, но другие уже развернулись, и лишь горстка людей осталась у закрытой двери, надеющихся непонятно на что. А может, и вовсе потерявших надежду.

Оттолкнув кого-то, он вывалился во двор.

Далекий голос сообщил об оставшихся пяти минутах.

Люди прибывали. Перепуганные, наспех одетые, тащившие с собой сумки и домашних животных. Спрашивали друг у друга, куда бежать, что делать — но ответов никто не знал.

Макс внезапно осознал, что стоит уже какое-то время, глядя в одну точку. Как долго?! Накатил беспощадный панический удар — его затрясло так, что пришлось опуститься на землю. В спину впилась холодная кирпичная кладка стены.

— Спокойно… — бормотал он, силясь совладать с бешеной пляской собственных пальцев. Спокойно…

Давно, словно в другой жизни, их учили, как действовать в случае ядерной атаки. Силясь откопать хоть что-нибудь в памяти, Макс с ужасом понял, что не помнит практически ничего. Подобные знания всегда казались излишними — ну какому идиоту придет в голову нажать-таки на эту проклятую красную кнопку? Ненужные, откладывались на дальнюю полку мозга и забывались. Да и кто в самом деле мог предположить, что они когда-нибудь пригодятся? Мысль об этом была слишком ужасной, чтобы жить с ней постоянно.

Смутно припоминалось, что запуск ракеты должен быть вычислен военными примерно за полчаса до контакта. Почему бездействовали системы ПВО? Сколько времени было дано им?

Семь минут сорок пять секунд.

Если ближайшее бомбоубежище заполнилось так быстро, что говорить о прочих? Да и был ли толк лезть под землю? Наверняка все они давно заброшены и никуда не годятся. Скорее, эти подвалы превратятся в ловушки, если в центре города шарахнет ядерный взрыв…

Макс словно наяву увидел вспучивающийся над городом гриб, похожий на гигантского инопланетного паразита, впившегося в земную плоть — и разлетающиеся кучей щебня дома, заживо хоронящие людей под завалами…

Нет, возле зданий оставаться нельзя. Бежать к реке, залечь в канаве. И начинать молиться, что удар придется по другую сторону холма.

«ПОДЛЕТНОЕ ВРЕМЯ — ЧЕТЫРЕ МИНУТЫ…»

Он побежал.

Ни еды, ни документов, ни времени на подготовку. Он бежал, а небо падало сверху, вдавливая в землю, и где-то там падала вместе с ним крошечная яркая точка, готовая разродиться локальным адом.

Первый поражающий фактор — ослепляющая вспышка света в момент взрыва. Куда более опасная для человека, чем электромагнитный импульс, идущий следом. Второй — ударная волна. Впиться в землю, избежать завалов и летящих обломков…

Бег разогнал кровь, медленно возвращая мозгу способность думать. Постепенно кое-какие воспоминания восстанавливались в памяти.

Третий фактор — радиоактивное заражение. Неторопливый, беспощадный убийца…

Вой сирены гулял по опустевшим улицам. Брошенные, разбитые машины запруживали проезжую часть, но большинство людей искали спасения во дворах, там, где мог отыскаться вход в убежище. Кое-где лежали тела, некоторые из них еще шевелились, но помощи ждать было неоткуда.

Впереди виднелась набережная.

«ПОДЛЕТНОЕ ВРЕМЯ — ТРИ МИНУТЫ. ВСЕМ ГРАЖДАНАМ СРОЧНО СПУСТИТЬСЯ В БОМБОУБЕЖИЩА!»

С отстраненным удивлением он понял, что совершенно не интересуется тем, откуда летит ракета. Какая, к чертовой матери, разница? Только не сейчас. Только не для них.

Макс бежал, задыхаясь, из последних сил. Он уже видел то, к чему стремился — бетонный желоб трехметровой глубины, идущий вдоль набережной реки. Во время половодья по нему стекал избыток воды. Сейчас, сухой и изогнутый по форме речного русла, он казался лучшим убежищем. Никаких зданий на сотню метров вокруг — только легкие деревянные беседки, лавочки и урны для мусора. А там, внизу — прохладная дренажная труба, укрытая в толще бетона…

Он бежал, необычайно остро чувствуя собственную уязвимость. Только бы успеть…

Скованные бетоном берега речки-вонючки были пусты, лишь бумажные стаканчики из-под колы перекатывались по брусчатке, влекомые ветром. Чуть дальше над городом возвышался лысый холм, коронованный часовней, снизу казавшейся крошечной.

Если только взрыв придется с другой стороны…

«ПОДЛЕТНОЕ ВРЕМЯ — ДВЕ МИНУТЫ…»

Отвратительный гудящий звук родился на самом пределе слышимости — почти неразличимый за громовым воем сирены, но совершенно отчетливый. Максим бежал, и звук настигал его, пробуждая новую дрожь в мышцах, которая, казалось, не кончится никогда. Макс запнулся, сбегая по ступенькам к набережной, упал, оставляя ссадины на коленях, но вряд ли заметил это — его взгляд приковала крошечная точка, ползущая по небосклону. Точка, за которой тянулся длинный инверсионный след.

Десяток метров, оставшихся до бетонного желоба, он прополз, не в силах оторвать взгляд от падающей на город ракеты. А потом перевалился через край, съехал до дна и заполз в грязную вонючую трубу, где распластался в куче гниющих отходов, зажимая уши, чтобы не слышать этого ужасного звука.

Как же нелепо, как глупо. Столько начинаний, столько планов — и все напрасно. Всего семь минут сорок пять секунд — и мир больше не будет прежним.

Никогда.

Механический голос объявил, что до контакта осталась одна минута, и сирена смолкла, оставив замерший город один на один с нарастающим ревом приближающегося апокалипсиса.

Максим сжался в комок, прячась в спасительную темноту.

Он словно наяву видел, как останавливаются люди на улицах и площадях, в скверах и торговых центрах, поворачивая недоверчивые, испуганные лица к репродукторам, сообщающим чудовищную новость. В гигантских мегаполисах и маленьких захолустных городишках, они смотрят на древние рупоры или в сверкающие глубины современных телевизионных щитов — не добрые и не злые, не хорошие и не плохие, просто люди, такие же, как и он сам. Люди, которым сообщили, что конец близок. Потому что никто и никогда безнаказанно не смог бы уничтожить город, принадлежащий стране, раскинувшейся на шестой части суши.

Он видел открывающиеся шахты пусковых установок — в уральских горах и сибирских равнинах, в дальневосточных пустошах и лесах Подмосковья, в ангарах секретных военных объектов и шлюзах атомных подводных лодок, несущих боевое дежурство. Видел массивные конусы ракет, хищно выглядывающие наружу.

Куда бы ни пришлись удары ракет, после них не останется ничего.

Атлант, удерживающий небо, склонился над обреченной планетой, чтобы поставить последнюю точку в истории человечества.

Макс не умел молиться, но в этот момент он совершенно точно знал, что должен сказать.

— Боже… что бы ни произошло… пусть это случится быстро.

Он заткнул уши.

Вспышка была настолько яркой, что выбелила мир даже сквозь зажмуренные глаза.