На четвёртый день мы прошагали до самого обеда, так и не сказав друг другу ни слова.

На рассвете молча собрали лагерь, свернули палатки — уже почти на автопилоте, дрожа от утренней сырости, вместе с туманом поднимающейся из окружавших стоянку балок. Проверили снаряжение, подтянули лямки рюкзаков — каждый свои. И, растянувшись цепочкой, отправились дальше в леса. Мне было ужасно грустно, что всё обернулось вот этим, пошло наперекосяк. От обиды на глаза почти наворачивались слёзы. Это задумывалось, как поход четырёх старых друзей, который вновь объединил бы нас после затянувшейся паузы, избавил от тошнотворной натянутости, появившейся в отношениях. А теперь всё было окончательно испорчено. Просто провал. Хотя уже тогда сердце болело от предчувствия, что настоящая катастрофа ждёт впереди.

✓✓✓

Думаю, к этой осени с Игорем регулярно общался лишь я один. Весь год я старался быть этаким клеем для нашей компании, тормошил ребят, когда чувствовал, что мы засиделись и начали погрязать в рутине, отдаляясь друг от друга. Все последние встречи в барах или походы на скалодром происходили именно с моей подачи. Я считал важным сохранять связь. Не мыслил себя без своих друзей, если на то пошло. Угадайте, кто же подбил всех на этот поход. Впрочем, вначале идея выглядела такой классной, казалось, это пойдёт нам на пользу, особенно сдавшему в последнее время Игорю. Когда полтора года назад Инга попала в больницу, все мы словно утратили часть себя, но Игорь потерял ещё и сестру.

✓✓✓

Прошлой осенью, без малого год назад, когда Настя очень осторожно и чутко объяснялась с Игорем, меня там не было. Он рассказал мне всё потом, на Чистых прудах, где мы передавали из рук в руки завёрнутую в бумажный пакет бутылку виски. К разрыву у них шло давно. Даже я, не искушённый в подобных делах, это понимал. Когда всё насчёт неё и Андрея стало ясно окончательно, Настя сразу же рассказала Игорю об этом. Не терпела недомолвок и вранья, как и он сам. Сказала, что долго старалась, но больше не справляется. Что Игорю нужно отыскать новый свет в жизни. Возможно, другую девушку, которая сможет стать его утешением. Она же останется его верной боевой подругой. Как-то так.

Тогда я решил, что хотя он очень, очень расстроен, но всё же справится с этим, как справлялся всегда и со всем. Ради Насти, которую любил и для которой хотел счастья, да и ради Андрея тоже, ведь тот был его другом с самого детства. Вероятно, даже лучшим другом, чем я, хотя мне не хотелось этого признавать.

Четверо. К тому времени нас оставалось четверо: я, Игорь, Настя и Андрей. И, как бы то ни было, мы должны были держаться вместе.

✓✓✓

Я решил, что всё с ним будет хорошо. Должно быть, я ошибся. Случившееся с Ингой, и последовавшее за этим расставание с Настей могло подкосить даже такого человека, как он. Теперь я это понимаю.

✓✓✓

Хруст веток, шум ветра в раскачивающихся под плоским грифельным небом верхушках елей, карканье вездесущих ворон. Хотелось есть, но остановиться здесь было негде. Да Игорь и не согласился бы на привал. Мох подлеска чавкал под ногами, мы оставляли в нём глубокие следы, на глазах заполнявшиеся водой. Не сбавляя шаг, чтобы не отстать от Игоря, чья спина всё время маячила впереди, я достал из бокового кармана и съел последний батончик прессованных орехов, запил из фляги. Плеснуло у самого дна. Пить болотную воду очень опасно, а ручьи нам давно не попадались. Но Игорь пил. Он словно всё поставил на кон, придя сюда. Уже два дня назад я начал бояться, что он не планирует возвращаться.

Позади раздавалось тяжёлое дыхание Насти и Андрея. Кажется, Настя опять негромко плакала. Я тоже страшно устал. Маршрут оказался много сложнее, чем мы ожидали, планируя его. Мы не совсем новички в походах, это был даже не первый наш бросок в тайгу. Однажды, лет пять назад, мы три дня добирались по сплошному бурелому к заброшенной и вроде как секретной войсковой части. Малоизвестный объект, координатами которого поделился с Игорем его знакомый-сталкер. Есть... было у нас такое хобби. В тот раз было интересно и весело, Инга ещё была с нами. Именно памятуя о том приключении я загорелся идеей снарядить ещё одну экспедицию, когда услышал от Игоря о полученных им новых координатах. Но этот наш поход (последний, как я сейчас понимал) оказался совсем другим.

Шаг, ещё шаг, ещё. Думаю только о том, куда дальше поставить ногу. Стараюсь сосредоточиться на дыхании, поудобнее подвинуть лямки рюкзака, но без толку: стёрты уже все плечи. Вчера я провалился в какую-то нору, и к вечеру размокшая кожа сходила с ноги как старый носок, а волдыри на другой полопались и истекали сукровицей. Бинтов и пластырей не осталось. Впрочем, ступни онемели настолько, что даже не болели, хуже дела обстояли с сорванной при неудачной переправе через глубокий овраг спиной. Андрей ещё как-то держался, но Настя, сильно поранившая руку о невесть как оказавшуюся в середине леса ржавую колючую проволоку, была действительно плоха. Вскоре у неё начался жар, а ладонь опухла под повязкой и болела от любого прикосновения. Игорь же словно не знал усталости. Казалось, ему всё равно. Четвёртые сутки он пёр вперёд, как зверь, едва выбирая дорогу. Просьба идти медленнее означала бы очередной скандал — мы уже проходили через это.

Впервые мы сильно поссорились, когда Андрей, с тревогой осмотрев руку Насти, предложил повернуть назад. Игорь просто взорвался, не хотел об этом и слышать. Ему невероятно важно было добраться до места без задержек. Ссора получилась безобразной, ребята припомнили друг другу буквально всё. В том числе предательство Насти и Андрея. Он так и сказал — "предательство". Старая боль и обиды выплеснулись наружу, у всех упали забрала. Я не знал, что делать. Хотелось, как в детстве, закрыться в шкафу и переждать ругань самых близких для меня людей. Наконец, Андрей, с разбитым носом, получил предложение забирать Настю и валить на все четыре стороны. Он даже засобирался, но мне удалось отговорить их от безумной затеи, наверняка закончившейся бы плохо.

Потому что разделяться было нельзя. Прокладывать путь в лесу по-настоящему умел среди нас только Игорь, которого научили этому в его службе спасения. Мы находились уже слишком глубоко в чаще, слишком далеко от любого человеческого жилья, в краю, где оно в принципе встречается нечасто. У нас были распечатки карт, компасы и треть заряда на одном из телефонов, бесполезный в такую погоду зарядник на солнечных батареях... Но настоящий походный GPS-трекер уцелел только у Игоря. И ещё. Я не готов был оставить одного из нас здесь, вернувшись обратно к фактории, с которой мы начали путь. Даже если б был точно уверен, что риск заблудиться и умереть от голода нам не грозит. С Игорем явно было что-то очень сильно не так, что стало ясно после его рассказа в поезде, но он наш друг, и мы обязаны за ним присмотреть.

Так что мы собрали лагерь. И под крики ворон отправились дальше в леса.

✓✓✓

Идея похода родилась одним тёплым августовским вечером. Я вызвонил Игоря — он сказал, что едет к сестре в клинику. Я как раз был недалеко, мотался по работе. Уже заканчивал свои дела, так что заехал в больницу. Улыбчивая медсестра на ночном посту предложила чай, узнав меня. Боялся, она скажет что-то вроде "давно вы не заходили", но она не стала. Я был ей за это благодарен. Мы действительно бывали здесь всё реже, все, кроме Игоря.

В палате царил уютный полумрак, горел только ночник на тумбочке возле кровати, да установленные рядом мониторы с медицинскими показателями давали немного света. Мой друг сидел в кресле и листал одной рукой какую-то книгу. Он часто читал Инге что-нибудь вслух. Другой рукой он касался её пальцев, таких же белых, как простыня, на которой они лежали. К указательному был подключён пульсоксиметр. Инга спала.

Он показался мне более оживлённым, чем обычно. Встал навстречу, похлопал по плечу, расспросил как жизнь. Я дежурно пожаловался на криворуких подрядчиков и общую задолбанность на работе. Часок мы проболтали о том о сём, тогда-то Игорь и рассказал между делом, что у него есть координаты уникального места, затерянного в сибирской тайге неподалёку от одного из "закрытых" советских городов (теперь, конечно, заброшенного).

Сам городок — относительная попса, уже исхожен особенно экстремальными любителями забросок, и в сети полно фотографий. Но объект, о котором идёт речь — то ли нечто вроде военной лаборатории, то ли экспериментальная система РЛС — до сих пор никем не разведан. Ходят споры о том, что же это может быть, но, по крайней мере, какая-то здоровенная, заметная издалека конструкция точно там стоит: в хорошую погоду её видно в бинокль с верхушки радиомачты, расположенной в том самом посёлке-призраке. На спутниковых снимках по этим координатам видны только какие-то графические артефакты. Может, сказалась техническая особенность карт, некий баг на стыке нескольких снимков, как это часто бывает... Но выглядело оно прямо как отфотошопленный лес. Игорь как раз исследовал вопрос, однако в сети нашлось крайне мало подсказок. Штука выглядела безумно интересной и засекреченной, больше он пока ничего не узнал.

Мне понравилось, как он рассказывал об этом. Явно был увлечён темой, прямо как в старые добрые времена. Давно уже я не видел его таким. Я перевёл взгляд на девушку, лежащую на кровати: безмятежную, очень спокойную. Вспомнил наши немногочисленные, но неизменно увлекательные совместные походы. И предложил Игорю совершить ещё один. Он обрадовался, словно ждал этого.

Инга спала.

✓✓✓

Я опёрся руками о замшелый ствол поваленного дерева, подышал минуту. Попробовал было перебраться на другую сторону, но не сумел: ноги едва держали. Крикнул: "Игорь, стой!". Пришлось позвать дважды, прежде чем парень услышал и с недовольной миной вернулся на десяток шагов.

— Ну, что? Мы почти на месте, успеем дотемна, если не будете так тормозить, — он помахал в воздухе потёртой коробочкой трекера. Мой, случайно разбитый, остался лежать где-то на дне ручья, в трёх днях пути к западу отсюда.
— Давай привал. Настя еле идёт, и я тоже. Мы все устали.
— Привал? — он растерянно огляделся, словно не понимая, о чём ему говорят. Глаза его странно блестели и ни на чём не задерживались. Я подумал, уж не принял ли он чего-нибудь тайком от нас. Как-то он рассказывал, что пару раз из интереса пробовал амфетамин. — Если только на пять минут. Нам нужно идти. Всего-то пара кэмэ осталась.
— Мы не можем, — сказал подошедший Андрей. — Понимаешь, нет? Ты чего такой дикий, задолбал! Смотри, Настю всю трясёт.

Девушка опустилась прямо на мокрое дерево и закрыла глаза. Забинтованную руку она держала перед собой, на отлёте. Было видно, что всякое движение причиняет ей боль. На грязном, искусанном поздней мошкарой лице блестели светлые дорожки от слёз. Сами мы выглядели не лучше.

Игорь почесал покрытый отросшей щетиной подбородок, задрал рукав куртки и бросил взгляд на часы. Что-то решил.

— Значит, так. У вас привал, а я иду вперёд. Как отдохнёте, догоняйте, — он небрежно швырнул свой трекер, и я едва успел поймать бесценный кусок пластика над самой землёй, продел руку в петлю шнурка.
— Как ты собрался?..
— Тут по прямой, не заблужусь. Смотри. Да поверни ты башку! — он указывал пальцем куда-то вперёд и вверх, за вершины деревьев. — Видишь?

Вдали, в просвете между ветвей (видимо, там начиналась поляна), я разглядел что-то явно рукотворное. Слишком прямые линии, от таких мы успели отвыкнуть за вечность, проведённую в лесу. Угол, образованный сходящимися стальными фермами, чёрными на фоне неба. Остальное заслоняли деревья. "Километра полтора", — прикинул я, — "но до чего же эта хрень должна быть большая!".

— Местность поднимается, там холм, так что идите всё время вверх, и всё. Или не идите, мне насрать. Чао.

Игорь развернулся и пошёл вперёд. Я оглянулся, но Андрей даже не смотрел. Он расстелил на земле кусок брезента, которым мы обычно прикрывали пожитки от дождя, усадил на него свою девушку и занялся её рукой. Настя закусила губу и только тихо стонала, не открывая глаз. Что ж. С огромным облегчением я выпутался из лямок рюкзака, достал оскудевшую походную аптечку и присел рядом, чтобы помочь им. В какой-то момент Настя наклонилась вперёд и её вырвало.

Игорь никогда раньше не был таким. Что бы с ним ни случилось на самом деле, это сильно его изменило. И в страшном сне я неспособен был представить, что он начнёт так относиться к Насте. Или к Андрею, если на то пошло, или ко мне. Рана девушки чуть не стала помехой его планам, грозила отменой похода, и в этот самый момент я перестал узнавать своего друга, что безжалостно волок нас за собой по непролазному лесу. Не мог взять этого в толк: ведь он так любил её, готов был горы ради неё свернуть. Сильнее, чем Настю, он любил, разве что, свою сестру.

✓✓✓

Инга покончила с собой полтора года назад. Не оставила никакой записки, просто заперлась в гараже родительского дома в Подмосковье и завела обе машины, мамину и папину. Мы знали, что у неё было несколько диагнозов, но редко это обсуждали. Практически никогда. Знали только что обычно весёлая, взбалмошная девчонка, гроза любой вечеринки, могла погрузиться в себя и по нескольку недель лишь односложно отвечать в чате вконтакте: "нет", "сегодня не могу", "не хочется, идите без меня". Когда она появлялась вновь, то опять лучилась энергией и первым делом тащила всю компанию на какую-нибудь выставку или в ночной клуб. Глядя на неё, вы ни за что не поняли бы, как она страдала внутри, под маской благополучия. Не понимали и мы, пока не стало слишком поздно.

Нашёл её Игорь, без предупреждения заглянувший в тот день к родителям — не знал, что они отправились в гости (уехали на такси, так как планировали там выпить). Вошёл в дом, позвал родных, пожал плечами и прошёл на кухню, чтобы сделать себе пару бутербродов и заварить чай. Только спустя полчаса он почувствовал слабый запах, поднимавшийся с лестницы, ведущей в подвал, где находился гараж. А потом загудел сигнал отцовского джипа. Потерявшая сознание Инга нажала на гудок, упав вперёд, на руль.

В своих кошмарах, рассказывал мне Игорь позже, он с прижатым к лицу кухонным полотенцем блуждает в заполненном дымом лабиринте, пытаясь отыскать и спасти сестру. Пронзительный гудок, не смолкая, отражается от стен, но он никак не может её найти. И никогда не успевает вовремя.

Наяву он тоже не успел. Инга хоть и не умерла сразу, но впала в глубокую кому. Она провела в гараже слишком много времени, сказали врачи, степень поражения её мозга находится далеко за гранью, до которой ещё было бы возможно частичное восстановление. Скорее всего, она никогда не проснётся, а если такое и случится, то навсегда останется парализованной и слабоумной.

Наша Инга, этот светлый человек, ушла. Игорь так и не смог смириться. И, разумеется, с его болезненным чувством ответственности за весь мир, винил в случившемся себя. Но иногда дерьмо просто случается, даже с хорошими людьми.

✓✓✓

Выйдя на каменистую прогалину из тени деревьев, Андрей принялся обирать с одежды усеивавшие её колючки, но замер в странной позе, задрав голову и открыв рот. Настя поражённо выдохнула, на минуту прекратив баюкать раненую руку. Объект находился прямо перед нами. Мы добрались

— Значит... Всё-таки радиотелескоп?
— Охренеть... Какой огромный, — Андрей сделал несколько шагов по направлению к циклопической конструкции, венчающей небольшой, почти идеально круглый холм, очищенный от леса. Я смотрел во все глаза. Это было неправильно. Этого не могло быть, и мне это не нравилось.
— Нет. Это не телескоп. Телескопы выглядят по-другому, я уверен. Это... — я несколько раз глубоко вздохнул. — Я не знаю, что это такое.

Но я знал.

✓✓✓

Поначалу всё шло достаточно неплохо. В поезде, везущем нас вглубь страны, мы расправлялись с запасами пива, варёных яиц и курицы, травили байки, вспоминали прошлые приключения. Лишь изредка лёгкая тень накрывала купе: когда в разговоре всплывало имя подруги, которой не было с нами сегодня.

Когда оставался ещё день пути, на очередном перекуре мы обступили Игоря с расспросами: куда мы всё же едем, что удалось выяснить про объект и откуда он вообще про него узнал. Поманив нас в купе, Игорь запер дверь и даже зачем-то задёрнул на окне шторку. После сложил на груди руки и, подумав пару минут, начал рассказ. Тогда-то мы и поняли, что наш старый друг, вероятно, травмирован произошедшим сильнее, чем нам казалось. Хотя и не знали ещё о событии, ставшем для него последней каплей.

— Слушайте и не перебивайте, — сказал он и положил на стол потрёпанную книгу в бумажном переплёте, которую до этого то и дело листал, лёжа на верхней полке купе. Я узнал её, это была та же книжка, которую он читал в больничной палате.

— Дело в этом, — Игорь пристукнул пальцем по обложке. И предупреждающе накрыл книгу ладонью, когда я потянулся, чтобы взять её и рассмотреть поближе. — Нет. Достаточно того, что её трогал я. Книга фонит. Обнаружил случайно, когда тестировал новые дозиметры, которые нам выдали. Фон заметный, но опасности нет, не ссыте. Если не жрать бумагу, то за месяц можно хапнуть примерно как от одной флюорографии, не больше. Но это не единственная причина держаться подальше. Просто послушайте. Её продавал возле Курского вокзала какой-то ушлый дед. Бухарик судя по виду. Предвосхищая вопросы: я не смог позже его там найти. Его видела пара местных торговок, но он был не из местных. Приехал один раз с сумкой на колёсах, разложил на клеёнке свои книжки, поставил картонный ценник. К обеду его согнали менты, потому что, вообще-то, башлять надо за торговое место. Но утром он ещё стоял, а я зацепился взглядом за табличку: "ВСЁ ПО 200 Р. АКЦИЯ!!!! 1+1=3". Я шутканул, мол, один плюс один равно два. Но купил. Для Инги, чтобы читать ей, ну да вы знаете. Взял сборник О. Генри, она его любила... любит. И ещё какие-то стихи. Дед не хотел отпускать, пока не возьму третью, акция ведь. Взял что попалось, попалось вот это. Остальные две книги нормальные, эта — нет.

На потрёпанной синей обложке была изображена стилизованная решетчатая тарелка вроде спутниковой, и оттиснуто название: "Акустическая и радиотелескопия на территории РСФСР: окно во вселенную". И ниже, шрифтом помельче: "теория и конструкция".

— На вид тоска зелёная, знаю, да и текст в ней соответствующий: сугубо технический, много формул. Может, какой инженер и разобрался бы получше меня. Дома хотел уже её выкинуть, но решил сперва рассмотреть иллюстрации. Ничего не понял. Почитал сноски, решил, что это такая шутка. Но будь оно так, шутка получилась бы очень странная. Кому в совке пришло бы в голову печатать фейковый учебник, и как это вообще можно было провернуть?
— Да что с ней не так-то, блин? Ну фонит и фонит, мало ли где она валялась, может, в рентгенкабинете.
— Дело не в этом. Просто не наша это книжка.
— В смысле не наша? Вон написано: "РСФСР", нет?
— В том-то и дело, что речь в ней идёт не про нашу страну. Думаю, вообще не про нашу планету. Точнее, про нашу, но не совсем, а как бы про параллельную; другую, в общем, как в фантастике.
— Ты это серьёзно сейчас?
— А похоже, что шучу? — было совершенно непохоже, это и пугало. — Понимаю, в такое почти невозможно поверить, но я вам когда-нибудь врал? Здесь описан чужой мир. Чужой. Описан косвенно и вскользь, потому что книга-то не художественная, но всё равно это быстро понимаешь. А ещё в ней описывается какая-то другая технология. Неизвестная нам.
— Это какая же? — осторожно спросил я.
— Ты когда-нибудь вообще слышал про акустическую телескопию? Что это за область знания такая? Радиотелескоп — ясно, я даже его принцип работы понял, пока читал, а потом сравнил с википедией. Тут всё ровно. А акустическая? Как можно звуком исследовать звёзды, там же вакуум?
— Не знаю, но это ещё ни о чём не говорит, у меня вообще-то другая специальность.
— Поверь, в той части, где они пишут про звук и всё, с ним связанное, начинается полная, по нашим меркам, дичь. Почти сектантская галиматья. Тут описываются такие эксперименты и установки... Они к нормальной науке вообще не имеют отношения. Но описаны как самая обычная рутина, которой учат где-нибудь на мехмате, и таким же унылым языком. Я всё внимательно изучил. Там, где не понимал — просто запоминал наизусть. Не знаю точно, что из себя представляет их мир, но местами он точно похож на наш. Взять те же радиоволны и прочее. Значит, их технология тоже может у нас работать. Теоретически.

Мы переглянулись. Глаза Насти сделались как блюдца, мы явно думали об одном и том же. С этим человеком в качестве лидера группы нам предстояло много дней провести в лесу, а ему, очевидно, требовалась помощь специалиста. Но это всё ещё был наш Игорь, и ему хотелось выговориться. Время у нас было. Под полом купе мерно и глухо стучали колёса поезда.

— Слушай, это всё капец, как странно. Технологии, установки... Но мы здесь при чём?
— А ты не понял? Где, думаешь, я взял координаты объекта, к которому мы едем?
— Ой, бля-я... — протянул Андрей, схватившись за голову. — Ну то есть ты спятил, поверил в это всё, а мы теперь прёмся тупо в никуда. Увидим только случайный кусок леса, потому что кто-то забухал в типографии и ради шутки напечатал поддельный учебник. С чем я нас всех и поздравляю.
— Андрюш... — Настя осуждающе посмотрела на него.
— Да погоди кипешить. Всё не так просто. Видишь, тут в конце есть таблицы. Перечень самых современных на момент издания советских телескопов. Обоих, так сказать, типов. С характеристиками, местоположением и всем таким.
— Ну?
— Гну. Я проверил, и все координаты радиотелескопов — настоящие, понимаешь? Совпадают с нашими. Некоторые уже заброшенные, есть действующие, с астрофизическими лабораториями и всеми делами. А вот что находится по координатам манков — никто не знает, нет такой информации.
— Манков? Это так называются те, другие?
— Да, "Манок". Вроде это обиходный термин, встречается всего пару раз, но мне понравился. Из текста следует, что эта конструкция, или прибор, или как его, призвана издавать какие-то особые звуки. Все их координаты, как и в случае с обычными телескопами, разбросаны по такой глуши, куда Макар телят не гонял. Чтобы уменьшить помехи, видимо, не знаю. В открытых источниках упоминаний нет. Но одна из точек совпадает с тем странным объектом, до которого никто пока не добирался, но многие видели издалека. Я говорю про штуку, которая стоит рядом с заброшенным городком Оромчан, и она явно рукотворная. Я переписывался со свидетелями, все показания сходятся. Там что-то есть. Вот туда мы и направляемся, посмотрим на этот Манок. Разве не круто?
— Я знаешь чего не пойму, — сказала Настя задумчиво, — если эта книга не из нашего мира, как ты говоришь, а, скажем, из альтернативного, то почему ты ожидаешь найти там именно технологию пришельцев, а не какой-нибудь обычный старый элеватор?
— Они не пришельцы, это точно.
— Пофигу, пусть будут антилюди. Их антилюдские учёные построили там, у себя, некую звуковую лабораторию для исследований, пускай так. Но у нас-то она от этого не проросла. Даже если там что-то и стоит, то наверняка нечто более, м-м... привычное. Просто координаты случайно совпали, вот и всё.
— Я тоже так рассуждал, но шанс есть. Ведь книга каким-то образом попала к нам. Много ли мы знаем о том, чем занимались наши, обыкновенные учёные в закрытых городах среди тайги? И самое главное, смотрите, — Игорь открыл книгу на форзаце. К картону был приклеен бумажный конвертик, из которого он достал разлинованную библиотечную карточку с пометками синей ручкой и типографски напечатанной шапкой: "Книга должна быть возвращена не позже". И ещё с одной надписью внизу: "п. Оромчан БИБЛИОТЕКА". Повисла долгая тишина.
— То есть всё же... проросла? Сюда к нам?
— Шанс есть, — повторил Игорь. — И я пока не сказал вам главного. Почему я согласился пойти, почему в любом случае пошёл бы искать это место, даже если б пришлось топать одному. У этих... альтернативных людей очень странные способы исследовать окружающий мир. Они всё понимали вообще не как мы, дошло? Эта их установка, Манок, работает не как наше оборудование. Да ему даже электричество не требуется. Мне особо не с чем это сравнить и сложно описать... Похоже, они не только слушали сигналы из космоса, чтобы узнать ответы на свои вопросы, как мы, а нашли способ получать ответы напрямую. Совершенно противоположный принцип, в основе лежит эмулирование такого состояния, в котором они уже как бы знают ответ. Надо только знать специальную последовательность, ну и запустить её.
— Последовательность чего? Типа как ритуал?
— Похоже. Только кодируется звуками. И реальность, я цитирую, вынужденно подстраивается под это состояние, чтобы устранить конфликт причины и следствия. Не спрашивайте, сам не понимаю, здесь зашит какой-то логический парадокс. Но. Судя по всему, этот Манок — прибор для прямого общения со звёздами и одновременно машина желаний, в каком-то смысле. Золотой шар. Короче. Я считаю, что благодаря этой книге у нас есть шанс вернуть Ингу назад. Показать ей путь домой, где бы она ни заблудилась. Включить для неё маяк. Не надо так на меня смотреть. Знаю, как это звучит, но вы не читали этот проклятый учебник, а я читал. Даже если есть лишь самая крохотная возможность... Даже если я действительно просто схожу с ума и хватаюсь за воздух. Вы мне поможете?

Мы проговорили всю ночь под мерный перестук колёс.

✓✓✓

— Много успел прочитать?

От испуга я выронил прикрытый тканью фонарик и выругался. Силуэт Игоря, чёрный на фоне стенки палатки, не двигался, он просто смотрел на меня. В темноте я не видел, какое у него лицо, и опасался, что сейчас тоже, вслед за Андреем, получу по роже. Однако шли секунды, и ничего не происходило.

— Немного. Пару параграфов, задачки для лабораторных... — я отвёл глаза, радуясь, что здесь темно. Никогда не умел врать. Закрыл и протянул Игорю книгу, которую тайком вытянул из его спальника. Снаружи шумел лес, до рассвета оставалось ещё несколько часов.
— Но суть, по голосу чувствую, уловил. Расскажешь им?
— Не знаю. Какая теперь разница. Всё равно это просто куча наукообразного бреда. Пополам с чьим-то очень херовым чувством юмора. Мерзость.
— Ты прав, наверное. Но шанс...
— Да как же ты задолбал, Игорь! — крикнул я, потом продолжил тише. — Нет никакого шанса, пойми уже! Инги больше нет! Есть только мы четверо, а ты и это готов просрать!
— Не говори так.
— Ты чокнулся, дружище. Со всей ответственностью тебе заявляю. Поехал головой от горя, не различаешь, где сказки, а где жизнь. И весь вопрос теперь только в том, насколько сильно. Шухарт, бля.
— Не нужна мне такая жизнь.
— А о нас ты, конечно, не подумал. Настя что тебе сделала? В общем, давай так. Дойдём до места, посмотрим на обычный, скучный элеватор, или что там ещё будет, потом назад в Москву, а тебя — к мозгоправу.
— Ладно.
— Вот и хорошо.

Мы помолчали.

— И что, ты составил нужную последовательность? Понял принцип? — мне действительно было немного интересно.
— Не уверен. Может быть.
— А для фокуса что хочешь использовать?
— У меня всё продумано.
— Псих.
— От психа слышу.
— Ладно, как знаешь, а я на боковую.

Но до самого рассвета я так и не смог заснуть.

✓✓✓

Когда мы ссорились и кричали друг на друга там, в чаще леса, было сказано многое. Что мы кучка сраных нытиков. Что никогда особенно не любили Ингу. Но среди прочего Игорь рассказал, почему отложить наш поход на более удачное время невозможно. Объяснил, что другой возможности не будет.

Оказывается, родители Инги и Игоря прекратили оплачивать счета из больницы и собирались отключить её от аппарата. Врачи уверяли, что чем больше проходит времени, тем меньше остаётся надежды. Они сдались. Их семья была довольно обеспеченной, но больше не могла позволить себе такие огромные расходы. Полтора года, проведённые их дочерью в коме, истощили семейный бюджет.

Игорь, как я понимаю, наорал тогда и на родителей, хлопнул дверью. Последние два месяца оплатил сам, отдав все сбережения, но большего со своей зарплатой МЧСника сделать не мог. Теперь до отключения аппарата оставалось две недели. Это значит, никаких вторых шансов и запасных попыток: сейчас или никогда. А в мире, в котором придётся окончательно попрощаться с сестрой, он жить просто не хотел.

Думаю, это и была та самая последняя капля. Рассудок парня сорвался и заскользил куда-то вниз, во тьму, набирая скорость. В отчаянии, мраке и одиночестве. Возможно даже, по тому самому пути, что прошла некогда Инга — бывают же такие вещи наследственными? А не случись этой чёртовой книги, сошёл бы Игорь с ума? Думаю, да. Зацепился бы за другое, неважно даже, за что именно. Триггером могло стать что угодно. Здесь спусковым механизмом послужила надежда. Глупая, отчаянная, нелогичная. Иногда дерьмо случается даже с самыми хорошими людьми. В сущности, безо всяких на то причин. А как бы вы поступили, появись у вас самый крохотный шанс всё исправить?

✓✓✓

Расположенный на вершине холма Манок был... невообразим. Раструб главной воронки, чья тень накрывала всю округу, распахивался прямо в серые небеса, возносясь над самыми высокими из деревьев по меньшей мере на высоту пятиэтажного дома. И впрямь, на первый взгляд, напоминал антенну, или даже направленный соплами вверх ракетный двигатель. Но всё же то был именно рупор. Рупор валторны размером со стадион. Керамические шестиугольные плитки, из которых он состоял, местами обвалились и лежали в траве, но более серьёзных повреждений я не заметил. Бесчисленные медные трубки, от мизинца до нескольких метров в поперечнике, змеились по-над решетчатым фермам, поддерживавшим многотонную чашу, заканчивались шарообразными цистернами, покрытыми патиной резонаторами, пучками клапанов, расходящимися в стороны веерами панфлейт. Манок выглядел как горячечный сон умирающего музыканта, как привидевшийся Гигеру в кошмаре соборный орга́н.

Над конструкцией носились, непрерывно крича, плотные стаи чёрных птиц. Их грай был похож на скрежет перемешиваемого гравия. Должно быть, они поколениями селились среди пищеварительной системы труб, но теперь что-то их спугнуло. На металле я видел отблески пламени. Над каменистым полем разносился глубокий, тревожащий гул — скорее вибрация, чем звук. Устройство медленно оживало.

У основания машины, там, где перевёрнутый конус почти встречался с землёй, я разглядел мечущуюся на фоне огромного костра фигурку человека. Игорь.

— О-о нет, — хрипло проговорил я, когда осознание происходящего и того, что должно за этим последовать, добралось до меня сквозь первый шок. — О нет, нет, нет, ВОТ ДЕРЬМО!!

Я сбросил на камни рюкзак.

— Не ходите туда ни в коем случае, стойте на месте, слышите?! — крикнул я растерянным Насте и Андрею уже на бегу. Я должен был его остановить, во что бы то ни стало.

✓✓✓

Когда я, хватая ртом воздух, добрался до вершины и прошёл между опорами, Игорь взламывал то, что могло быть только приборным шкафом: вонзил найденный где-то ржавый прут между створками и налегал на него всем весом. Железная туша Манка нависла над нами, словно угрожая раздавить, отгородила от беснующихся ворон.

В нескольких шагах пылало пламя костра, сложенного на круглой решётке, накрывающей колодец. Колодец выглядел бездонным. Дров хватало: Игорь, обогнав нас, явно не терял времени. Искры дождём сыпались сквозь решётку, исчезая во тьме. Прямо над костром нависало подобие каминной вытяжки — жадная пасть, готовая поглотить восходящий воздушный поток. Разделить его, усилить, пропустить по сложным кишкам титанической машинерии и, наконец, превратить в звук... Серию звуков, некую управляющую последовательность, согласно странной науке чужого и малопонятного мира.

Диафрагма из металлических лепестков перекрывала её горловину — до поры. Но несколько воронок поменьше уже вовсю питались огнём: хлопали лючки клапанов на расходящихся батареях трубок, начали ходить поршни чего-то вроде двигателей Стирлинга: сперва нехотя и с ужасным скрежетом, постепенно разгоняясь, запасая энергию в тяжёлых маховиках. На таком расстоянии жар костра был почти невыносим. Я увидел, что кое-где тонкие трубки оборваны или полопались от старости, что запускаются далеко не все цилиндры... И всё же, каким-то чудом, оно работало.

— Какого чёрта ты здесь затеял, идиот?! — мне приходилось перекрикивать утробный гул и лязг горы металла над головой.
— Всё ты прекрасно понимаешь! Я спасаю сестру! — дверцы, не выдержав, с грохотом распахнулись, обнажив нутро шкафа, арматурина полетела в сторону. Блеснули ряды подписанных рукояток, связанных с тонкими, уходящими по системе блоков куда-то вверх, тросиками тяжей. Справа, в отдельной нише, располагался рубильник побольше.
— Не притворяйся, будто в курсе, что делаешь! Окей, ладно, ты победил, эта штука реальна, а параллельные вселенные существуют. Но не пытайся её завести. Это настоящее безумие! Ты не знаешь, как задать нужный вопрос, как её настроить, не знаешь, что произойдёт потом! Даже если у тебя получится, то, что ты призовёшь, уже не будет Ингой, её не вернуть!
— И всё же я попробую, — открыв книгу на нужной странице, Игорь сверялся с текстом и пометками на полях, его рука уже сновала внутри шкафа, поворачивая то один, то другой рычаг на нужное количество делений. Похожий в этот момент на одержимого, глухого ко всему и вооружённого гримуаром колдуна, творящего заклинание, он был готов перевернуть целый мир ради своей цели. В его глазах мелькал отражённый огонь. Меня же охватило отчаяние.
— Ну как ты не понимаешь! Есть вещи, которые делать ПРОСТО НЕЛЬЗЯ! Ты же читал книгу! Техника безопасности... Ты... Ты можешь сломать ВСЁ!! Малейшая ошибка недопустима! А здесь, да ты только посмотри на это место, оно попросту разваливается!

Словно в доказательство моих слов, что-то грохнуло наверху, раздался тонкий свист, посыпалась ржавчина. Игорь не слушал, он осматривал конфигурацию рычагов, пытаясь понять, ничего ли не упустил. Не зная, что ещё предпринять, я закричал и бросился на него.

✓✓✓

Я даже не успел заметить удар. Или их было несколько? Он повалил меня в пыль, отбросив на несколько шагов. Воздух исчез из лёгких и не желал возвращаться. Голова гудела, лицо быстро залила кровь, я почти отключился. Конечно же, у меня не было шансов против тренированного спасателя с бицепсами штангиста. Моя атака была просто нелепа, но это ничего не меняло: его необходимо было остановить, любым способом.

Раздался крик. Настя? Я с трудом повернул голову, часто моргая. Ребята бежали к нам через поле. Игорь тоже что-то орал, размахивая руками, но всё возрастающий шум мешал услышать, что именно. Я хотел встать, сказать им, чтобы рвали назад к лесу, но сумел только вновь упасть на бок и закашляться. В этот момент Игорь схватил кинувшуюся к нему Настю за перебинтованную руку и резко дёрнул на себя, одновременно отступая в сторону. Настя закричала страшно, её глаза закатились, и она со всей силы ударилась головой об угол дверцы шкафа. Прокатилась несколько метров по земле, замерла. На разбросанные веером волосы опустились искры из костра, и они начали тлеть. Девушка не шевелилась.

Время замедлилось. Трое в растерянности смотрели на тело своей подруги, распростёртое перед ними. Время замедлилось, а затем превратилось во взбесившийся калейдоскоп событий.

Заревев, Андрей в два прыжка оказался рядом и нанёс сокрушительный удар, какой мне мог бы разбить череп. Игорь же лишь пошатнулся, оглушённый, но быстро пришёл в себя и ушёл от следующего удара, после чего локтем сломал Андрею нос. Так они кружили один вокруг другого, в свете костра и лязге машин, пока я бестолково пытался подняться. Под ладонь мне подвернулось что-то круглое, и я снова растянулся в пыли. В руке Игоря блеснул металл: его походный нож.

— Игорь, нет!

Но струя крови из рассечённых шеи и щеки Андрея уже хлестнула землю, начала заливать цветастую парку, оставляя на ней только один цвет. Прежде чем умереть, он успел сделать несколько неуверенных шагов, шаря перед собой руками, словно слепой. Игорь пустым взглядом проследил за тем, как его друг захлёбывается кровью, и пошёл обратно к шкафу, чтобы закончить начатое. Преодолевая сопротивление тела, почти уже ничего не видя, я встал и, не думая, поплёлся вслед, как шёл за ним через лес все эти дни, но только теперь всё изменилось, всё было разрушено, и ничто никогда не станет как прежде, и в руке я сжимал стальной прут — то самое круглое, на что наткнулся, корчась на земле, бессильно глядя, как один за другим умирают мои друзья.

Я опоздал. Дохромав до рубильника, Игорь схватил рукоятку и с усилием её опустил. А затем сломал ударом ноги.

Разжались лепестки диафрагмы, открывая ток воздуха, костёр увеличился в размерах под действием внезапно возникшей тяги и рванулся вверх, исчезая в жерле воронки. Манок торжествующе затрубил, извлекая из своего нутра хор, в который вплетались новые и новые голоса.

— Да! У меня получилось! У меня пол... — после первого удара он сильно толкнул меня в грудь, согнулся, схватился за голову и отступил. Пошатываясь, пошёл куда-то прочь. Я шёл за ним. Делал так всю свою жизнь: следовал за моим извечным образцом для подражания, почти кумиром, лучшим другом. Лучшим человеком, которого я знал. Я вновь махнул прутом, не целясь. И ещё раз. Затем ещё. Ни он, ни я ничего не видели вокруг. Потом, споткнувшись о решётку, Игорь рухнул прямо в собственноручно сложенный костёр. Одежду сразу хватило пламя. Прежде чем закричать уже безо всяких слов, он произнёс одними губами: "Инга".

✓✓✓

Я брёл, не разбирая дороги, через лес, пронизанный нестерпимым светом, бьющим со всех сторон. Сперва бежал, потом просто шёл в его скрещивающихся лучах. Прочь отсюда, сквозь лес, омываемый трубным металлическим рёвом, который и был этим светом. Звук за пределами всяких представлений о гармонии, плотный настолько, что его можно увидеть. Зов, источаемый разверстой вверх пастью Иерихонской трубы. Воплощённое в звуке и свете требование одного маленького, отчаявшегося человека, адресованное самим звёздам. И — я это чувствовал — звёзды готовы были уступить. Расползтись в стороны, как гнилая ткань, извратить саму суть бытия, но исполнить кое-как сформулированный приказ. Обратить необратимое, вернуть то, что мертво. В звенящем, расколотом воздухе расширялась структура самоисполняющегося пророчества.

От быстрого бега кололо в груди, но мне нужно было спешить: убраться прочь от инфернального, поистине библейского механизма, направляемого безумной волей моего бедного, мёртвого лучшего друга. Он загадал своё желание. Желание столь сильное, что неизбежно будет услышано.

Все мои друзья мертвы. Все мертвы, но, как будто этого мало, ничего ещё не закончено. Единожды запущенный, ритуал продолжается. Я срываюсь на бег, но, чёрт возьми, как же больно в груди. Возможно, это болит разбитое сердце? Что за мелодрама... У меня нет рюкзака, но есть навигатор, который я крепко сжимаю в руке. Пусть сейчас он показывает ерунду, мне бы только убраться отсюда до того, как завершится последовательность. Кто знает, что будет дальше. Ох, Игорь, ты всё же успел. Сыграл на инструменте Творения, и сам стал для него топливом. Мне так жаль. Настя, Андрей, простите меня. Как же больно.

Мои ноги вдруг стали чужими, и я упал. Из последних сил, ещё на что-то надеясь, оберегал трекер, обнаруживший вдруг в сгустившихся небесах тысячи спутников. Всепроникающий вой достиг своего крещендо. Опустив глаза, я увидел рукоятку складного ножа Игоря, торчащего у меня из груди — из центра расползающегося красного пятна, средоточия боли. Оказывается, он успел и это. Как глупо. Пробую засмеяться, перекатываюсь на спину. Значит, вот как это будет. Ну что ж, в этом даже есть смысл.

На фоне молочно-белого неба носились, как безумные, стаи чёрных птиц. Потом они застыли в воздухе, повисли недвижно, словно мухи в янтаре. И мир исчез во вспышке.

✓✓✓

Очень далеко, в московской клинике, за тысячи километров отсюда, вдруг открыла глаза худая девушка, бледная, как простыня, на которой она лежала. Она пока не могла говорить из-за трубок, входивших в её горло, и не могла ещё двигаться — настолько была слаба. Но она могла думать, впервые за целые эоны, а значит, всё прочее придёт со временем.
— Мы — Инга, — удовлетворённо подумала девушка с чернильно-чёрными глазами, в беспредельной глубине которых мерцали далёкие точки звёзд. И улыбнулась.