Он затянулся сигаретой и выпустил колечки дыма. Они, медленно тая, уплыли в потолок.
— Страх, говоришь? Страх тут ни при чем. Когда я говорю «меня пугают» или «я боюсь», это не значит, что это страх. Точнее, не такой страх, к которому ты привык.
— А какой страх? — мальчик с непониманием смотрел на Него. — Я боюсь монстров под кроватью. Ну, то есть боялся. Я боюсь двойки. Но это один страх. Хоть и разных вещей. Я потею, у меня трясутся ноги и, наверно, эти, поджилки, не знаю, где они, но они точно трясутся. А как это не такой страх?
Он посмотрел с усмешкой на мальчика. Мелкий, синяки под глазами, тощенький. Умный парень, но еще ребёнок.
— Вырастешь — поймешь, — Он снова затянулся сигаретой.
— Все так говорят. Объясни.
Мальчик обиделся и сидел надутый, но интерес заставлял его спрашивать Его и дальше.
— Когда она говорит, мне больно. Нет, не так. В языках людей слишком мало слов, чтоб это описать. Я не потею, не трясусь. Я просто хочу вдавиться глубже в пол, в стену, просочиться сквозь поры земли и спрятаться от этого визга, от этого грома. Это обливает как раскаленной карамелью... Ты же трогал расплавленную карамель?
— Трогал. Больно, — мальчик поморщился. — Но она сладкая.
— Именно! Сладкая. Боль и сладость, эти руки, этот голос. Страх как на американских горках, но тебе хочется исчезнуть, — Он задумался. — Нет, снова не то.
— А... — начал было мальчик, но в коридоре раздались мягкие, крадущиеся шаги. Мальчик застыл, глядя на дверь комнаты. Дверь медленно раскрылась.
— Мой масик маленький, пупсик, печенька любимая, ты моя конфеточка. Чего не спишь, малипусик?
— Я об этом, — прошуршал Он, спешно утекая в темноту гардеробной.
— Мам, монстр под кроватью сказал, что у него от тебя страх сладкий. Это как?
Мама крепко прижала сына к себе, целуя его в лоб и лицо:
— Спи, малыш сладенький, монстров не существует, моя прелесть нежная. И кто накурил под окном, что так воняет в комнате?квартирапризракиархивкороткие