Перевод выполнила Radiance специально для kriper.ru

Я страдаю от состояния, которое называется синдромом Шарля Бонне - визуальные галлюцинации, кто не в курсе.

Эта болезнь появляется у людей чаще, чем вы можете себе представить - по оценкам врачей, половина больных с постепенной потерей зрения будут испытывать один или несколько приступов в течение своей жизни. Тем не менее, я готов поспорить, что большинство из вас никогда не слышали об этом.

Причина незнания в том, что большинство пациентов боятся рассказать кому-либо, что они испытывают. Уж я то знаю, о чём говорю.

Но я забегаю вперед. Меня зовут Эндрю, мне 26 лет. Два года назад я проснулся с ужасно размытым зрением, все края и детали были затуманены, как будто кто-то намазал вазелином линзы. И лучше не становилось. Тогда я знатно испугался и сразу же поехал к доктору Харперу. Это странное ощущение, когда мне пришлось вызвать такси, чтобы добраться до кабинета доктора, а не сесть в свою машину, на которой я ездил без происшествий, с тех пор, как купил ее три года назад. 

Врач сделал несколько тестов, задал мне несколько вопросов («Вас мучала жажда?», «Как часто вы мочитесь?», «Как бы вы описали свой уровень усталости?»), а затем поставил диагноз, который изменил мою жизнь навсегда.

Диабет.

Первый тип.

Он объяснил, что мне нужно делать уколы инсулина с каждым приемом пищи, что неправильное питание без контроля уровня сахара в крови может привести к коме - или того хуже...

Затем он осмотрел мои глаза.

«Эндрю, ваш диабет привел к макулопатии. Вы знаете, что это?».

Я тупо покачала головой, уже находясь в шоке от моего предыдущего диагноза, и доктор Харпер продолжил:

«Это когда диабет воздействует на кровеносные сосуды в задней части глаза, блокируя и заставляя их просачиваться в макулу, центральную зону сетчатки, которая помогает вам воспринимать цвет и мелкие детали. Когда  кровеносные сосуды попадают в макулу, это может привести к серьёзным повреждениям».

С комом в горле я спросил: «Хорошо, как всё исправить?»

Я не мог видеть лицо Харпера, когда он говорил, но его тона было достаточно. Я знал, что он скажет. И боялся этого.

«Извините, Эндрю», - серьезно ответил он. «Возможно, если бы мы выявили это немного раньше, у нас могли бы быть некоторые доступные варианты лечения, но я боюсь, что уже поздно. Мы можем остановить развитие болезни, но, боюсь, нынешнее состояние необратимо».

Мой мир рухнул. Мне было всего 24 года. Я был на пике своего физического состояния: играл в баскетбол, катался на велосипеде пару раз в неделю. И теперь мое здоровье, мое тело и мое зрение забрали у меня.

Первые шесть месяцев были тяжелыми. Я расстался со своей девушкой, милой девушкой по имени Холли, которая пыталась расшевелить меня, но не смогла, потому что я все время был чертовски зол. Я потерял свою работу, потому что, если архитектору и нужна какая-то вещь, то это его глаза. Я даже поссорился со многими моими друзьями. Оправдывался, отмазывался, лишь бы не встречаться с ними, пока они не перестали звонить. По правде говоря, это была зависть. Они продолжали жить, тогда как моя жизнь была уничтожена.

Я стал отшельником, перестал выходить из квартиры, едва удосуживаясь мыться, бриться или одеваться. Я был так уверен, что моя жизнь кончилась, что перестал даже пытаться жить.

Я был мудаком.

Мне потребовалось много времени, чтобы понять это. Но, в конце концов, мне «открыли глаза». Это была медсестра, которая должна была навещать меня дома. Высокая, не глупая, опытная женщина по имени Лоис:

«Ты мудак!» - сказала она.

«ЧТО? » -  я ахнул, потрясенный её «французским».

«Ты знаешь, сколько в мире людей с диабетом?» - затем она продолжила, прежде чем дождаться моего ответа: «Как думаешь, они все прячутся в своих квартирах, отказываясь жить своей жизнью? Потеря зрения - ужасная вещь, и я сочувствую тебе, но, Эндрю, это не повод сдаваться».

«Но ты не…» - спорил я, пытаясь защитить себя.

«… понимаю?» - она зарычала, - «Один из самых смелых мужчин, которых я знаю, был парализован от шеи до ног, когда он был еще ребёнком, и он не сдался. Ты можешь сделать столько всего со своей жизнью, и у тебя есть люди, которые хотят помочь тебе в этом, но ты даже не можешь удосужиться сбрить эту уродливую чертову бороду. Хватит плакать и сделай уже что-нибудь!»

Конечно, просветление не произошло за одно мгновение, и я продолжал спорить с ней. Я был зол на неё, на её грубость, бесчувственность и велел ей уйти. Вдогонку кинул, что всё расскажу её начальству, но она засмеялась и сказала, что я этого делать не стану.

«Ты не станешь, потому что умный парень», - сказала она. «Увидимся на следующей неделе».

Той ночью я побрился. Раздвинул шторы, осмотрелся. Все было размыто, но когда я присмотрелся, я смог увидеть вещи, разбросанные по всему дому. Полный беспорядок, хаос, которому я позволил войти в свой дом.

Когда Лоис вернулась на следующей неделе, квартира была чистой. Я и сам был чистым: гладко выбрит, одет. Я даже пытался причесаться. Она ничего не сказала об этом, не упомянула о нашем споре на прошлой неделе. Без лишних слов она вывела меня на улицу, и мы пошли за кофе. Она вела меня по тротуару в кафе, разговаривая со мной. Я был напуган, хотя мы отошли от дома всего на несколько метров, но в тоже время горд собой. Я переступил через свой страх. 

Мы говорили, я и Лоис. Точно уже не помню, но, кажется, я даже смеялся.

Потом она проводила меня до дома, и прежде чем уйти сказала: «Наконец-то, рада познакомиться, Эндрю».

Этот день стал началом моей новой жизни. Я переехал в новую квартиру на первом этаже и присоединился к группе других молодых людей с нарушением зрения. Я заводил друзей. Выходил на улицу каждый день, даже если это была всего лишь короткая прогулка. Я изучал мир по-новому и хотел понять, чего я могу добиться в нём. Я даже сам покупал себе продукты. Точнее то, что мог купить. Остальное раз в неделю мне приносили Сойерсы - старая пара, которая управляла местным магазином. В очередной такой раз Кларк - грубоватый старик, от которого доброго слова не дождёшься, сказал, что уважает меня за то, что я не сдаюсь. Это одна из самых приятных вещей, которые я когда-либо слышал в свой адрес.

Все шло хорошо ... а потом, год назад, началось это.

Я вошел в свою гостиную с кружкой кофе в руке и увидел викторианскую похоронную коляску, стоящую прямо на моём ковре, с двумя огромными лошадьми, украшенными длинными черными перьями в уздечках. Они стояли совершенно неподвижно, в то время как извозчик, маленький бородатый мужчина в старинном костюме и цилиндре, ёрзал поводьями и выжидающе смотрел на меня. Как ни странно, видел я их отчётливо, что было не характерно для моего зрения. Кажется, что я «открыл кирпичный завод» тогда.

Я уронил чашку и пролил горячий кофе прямо на ноги. Когда я снова посмотрел туда - никого уже не было. 

В тот момент я подумал, что схожу с ума. Видимо, большинство из нас так и думают. Как бы вы себя чувствовали, если б увидели то же самое в своем доме? В конце концов, после долгого самоанализа (а точнее самообмана) мне удалось успокоиться. Ещё долго я входил в эту комнату с осторожностью, но вскоре забыл об этом. 

Две недели спустя я увидел гигантский кружащийся оранжевый шар в моей ванной комнате. И снова чертовски испугался. Я стоял, уставившись на него, на этот странный шар, который был немного больше  пляжного мяча. Так я простоял с открытым ртом секунд 10, прежде чем закрыл глаза и прошептал про себя: «Это всё мне только кажется ... там ничего нет ... ».

Через пять секунд я снова открыл глаза. Там и правда ничего не было.

У вас когда-нибудь была причина сомневаться в собственном здравомыслии? Задаться вопросом, действительно ли то, что вы видите, существует, или ваш разум вас предал?

Честно говоря, по сравнению с потерей моего зрения, перспектива потери рассудка была более ужасающей. Я боролся с невзгодами и гордился тем, что я не просто выживший, а тот, кто живет полной жизнью вопреки всему. Как я мог продолжать так жить, если я был безумен?

В ту ночь я почти не спал и несколько следующих дней был сам не свой. Любой признак движения или любая незнакомый силуэт заставляли моё сердце биться чаще. Это было самое тяжелое время, которое я когда-либо переживал. Даже хуже, чем когда мне поставили диагноз «диабет». По крайней мере, когда доктор Харпер рассказал мне о диабете, у меня был окончательный прогноз, мне дали медицинскую информацию, факты. Моё недомогание было физическим, у него было имя, и самое главное, у него был план лечения.

Сейчас же всё иначе. Мой собственный разум повернулся ко мне спиной. Мои чувства и восприятие реальности стали искажёнными и ненадёжными. Только когда вы находитесь в таком положении, вы понимаете, насколько это ужасно. Ваши чувства и то, как ваш мозг их интерпретирует - ваша единственная истинная защита от опасности. Вы воспринимаете опасность и избегаете её, не давая вашему телу пострадать. Но что происходит, когда вы не можете доверять своему восприятию, которое должно предупреждать вас об опасностях реально существующих?

Первой заподозрила что-то неладное Лоис. Она спросила, что случилось. Я отмахнулся, сказав, что просто плохо спал. Это было правдой.  Я действительно не мог заснуть. Сама мысль о том, что меня могут институционализировать, что я могу провести оставшуюся жизнь в комнате с жёлтыми стенами, с одетым в синюю пижаму зомби-сокамерником за компанию, ужаснула меня безмерно.

Но какова была альтернатива? Жить с риском для себя и других?

В конечном итоге я решил просто забить. Целый месяц прошёл без инцидентов, и я думал, что весь этот кошмар позади. С каждым днем моя уверенность в этом росла, поэтому в среду утром я вышел на улицу, залитую солнцем, чувствуя себя довольно беззаботно. Каждую среду я угощал себя латте у Джо, той же кофейне, которую я посещал с Лоис. Это был обычай, который доставлял мне огромное удовольствие. Было радостно встречаться с другими постоянными клиентами кафе, а также с персоналом, включая самого Джо.

Прогуливаясь по улице с белой палкой в руке, я оглядывался вокруг, разглядывая цвета и формы окружающего меня мира. Я наслаждался лучами солнца на моем лице и звуками пения птиц. Это был хороший день.

А потом я увидел их.

Группа из шестерых пилигримов, все в одежде эпохи поселенцев. Они сидели на асфальте со скрещенными ногами и были вовлечены в горячий, но странно молчаливый спор.

Я замер, уставившись на них. А они всё спорили, яростно жестикулируя. Однако я не слышал их голоса, несмотря на то, что они, вероятнее всего, кричали друг на друга.

Меня будто парализовало. Палка выпала из моих онемевших пальцев, застучав по тротуару. В страхе я попытался убежать, но из-за паники наступил на свою трость и смачно приложился об асфальт лицом и руками. Я услышал крик прохожей, которая бросилась ко мне на помощь. Она опустилась на колени рядом со мной, чтобы помочь мне подняться. Я убеждал её, что со мной все в порядке и не о чем беспокоиться, но этот добрый самарянин настоял на том, чтобы отвезти меня к доктору Харперу. Тогда я не смог её отблагодарить как следует, так как был напуган, но сейчас я понимаю, что «должен» ей.  

«Эндрю, почему бы вам не рассказать, что случилось?» - спросил доктор Харпер, осторожно протирая мою щеку дезинфицирующим средством.

Я объяснил, что потерял равновесие, и что ничего ужасного не произошло, но я думаю, что он видел сквозь слабые протесты истину моих переживаний. Он не давил, не заставлял говорить. Он просто спросил. Когда я закончил бормотать самый нелепый ответ, какой только мог придумать, он положил мне руку на плечо.

«Эндрю, - мягко повторил он, - почему вы мне не говорите, что случилось?»

Я заплакал. Я рассказал ему. Рассказал о том, как я был напуган, о том, как я боролся с собственным отчаянием, а теперь знал, что всё это впустую. Он терпеливо слушал, а затем попросил меня рассказать, почему я так решил?  Я сделал паузу, глубоко вздохнул и на секунду задумался. Это была точка невозврата. Но разве у меня был другой вариант?

Со слезами на глазах, я рассказал доктору Харперу всё: о лошадях и карете, оранжевом шаре и паломниках. Я рассказал ему, как я жил каждый день в страхе, как испугался, что схожу с ума. Доктор Харпер немного подумал, а потом сказал: «Эндрю, я не думаю, что вы сходите с ума».

Чувство облегчения в тот момент было настолько сильным, что оно охватило меня, лишив дара речи.

«Вы говорите, что только видите эти вещи. Вы никогда не слышали от них звуков? Запахи или другие физические ощущения? Было что-то?»

Я отрицательно покачал головой, и он снова похлопал меня по плечу.

- Эндрю, вы слышали о синдроме Шарля Бонне? 

- Шарля Бо... кого? - спросил я, смущенный этим неожиданным поворотом разговора.

- Хорошо, позвольте мне объяснить, - любезно сказал доктор Харпер, - Шарль Бонне был швейцарским натуралистом, который родился в 1700-х годах. Он обнаружил любопытное состояние у своего пожилого деда, который был почти слепым из-за катаракты. Старик регулярно видел визуальные галлюцинации, в том числе случайные узоры и даже людей и места. Звучит знакомо?

- Да - ответил я, все еще в замешательстве, - я ... страдаю слабоумием?

- Нет, Эндрю, совсем нет, - заверил меня доктор Харпер, - Вы знаете, как работает восприятие? С точки зрения непрофессионала, ваши глаза воспринимают свет через радужную оболочку и зрачок, который затем обрабатывается через сетчатку и переводится в сигналы. А эти сигналы, в свою очередь, декодируются мозгом, который просто собирает их в узнаваемое изображение. Понимаете, к чему я веду?

Я кивнул. Я, наконец, начал понимать.

«Когда сетчатка повреждается, эти сигналы искажаются и перемешиваются», - продолжил доктор Харпер. «Мозг все еще принимает их и продолжает выполнять свою работу, переводя эти искаженные сигналы в изображение. Это как бы заполняет пробелы для вас. Иногда цветами, узорами, а иногда даже существами и местами. Это и называется - синдром Шарля Бонне.

Я чуть не заплакал от облегчения. «Значит, я не сумасшедший?». 

«Совсем нет», - ответил доктор. «Ваш разум вполне в рабочем состоянии. Если б вы страдали какой-либо формой психического заболевания, эти образы не ограничивались бы только одной картинкой - вы бы услышали их, почувствовали их запах».  

Когда я выходил из кабинета доктора Харпера, я чувствовал, будто с моих плеч сняли многотонный грузовик. Конечно, мое зрение все еще было проблемой, но теперь я знал, что это проблема только с моими глазами, а не с разумом. Я знал, что могу справиться с ситуацией и был готов снова встретиться с миром.

Было много странных видений. Я видел огромный водопад в парке, вокруг которого порхали бабочки. Я видел воина коренных американцев с огромным головным убором из перьев, который сидел на табуретке у прилавка кафе. Видел сложную и совершенно невозможную  структуру лесов, пересекающую всю переднюю часть моего многоквартирного дома. Черт, четвертого июля прошлого года я даже видел в небе огромного парящего зеленого дракона, который вертелся и прыгал в небе. Все выглядело совершенно реальным, но теперь я знал, что это были просто фокусы зрения. Они больше не мешали и не пугали. На самом деле, я пришел к тому, что они мне даже нравились. Я смотрел на них как на уникальное и занимательное маленькое шоу или произведение искусства, которое существовало исключительно для моего удовольствия и ни для кого другого.

Затем месяц назад я увидел её. Это было ночью. Я всегда вижу её по ночам. В тот день я готовился ко сну и пошёл на кухню за стаканом воды. Не успел я зайти, как вскрикнул от неожиданности. В углу таилась фигура. Она была высокой, безусловно, самой высокой женщиной, которую я когда-либо видел, и, хотя она стояла, сгорбившись, она все еще была выше меня как минимум сантиметров на 15. Я привык видеть «персонажей» в устаревшем и причудливом платье, но фигура эта отличалась от других видений. Она была одета в черный смокинг с ярко-красным галстуком-бабочкой. На руках, которые она протянула в обе стороны, как бы пожимая плечами или, возможно, дожидаясь дождя, были грязные белые перчатки. Ее пальцы были непропорционально длинными, почти паутинными, и иногда они подергивались, как будто ей хотелось ухватиться или что-то сжать в них. На ней были шорты того же цвета, что и бабочка, поверх непрозрачных черных колготок. Ее ноги были длинными, гибкими - привлекательными, если честно - ногами танцора.

А ещё, на ней были красные каблуки, того же цвета, что и ее шорты и галстук-бабочка, но они сверкали и переливались, напоминая рубиновые тапочки Джуди Гарланд из «Волшебника страны Оз». 

Как бы странно она ни выглядела, я не мог оторвать глаз от её лица. Большая его часть была скрыта за шляпой-котелком, но под краем шляпы я мог видеть её смертельно бледную кожу и улыбку, которая заставляла меня дрожать от страха. Рот был широкий - слишком широкий - с огромным количеством зубов. Улыбка должна быть выражением тепла, она должна быть гостеприимной и доброжелательной. Но выражение лица этой женщины источало злобу, это было похоже на радость, которую я ожидал бы от змеи, когда она загоняет крысу в угол. Однако больше всего меня поразило то, что у нее выросла третья рука из-за спины, свернувшись калачиком над головой, как хвост скорпиона. Она была длиннее, чем любая другая рука, а пальца было всего три, и то, они больше походили на когти.

Несколько секунд я стоял, уставившись на жуткую фигуру, пытаясь разобраться в ситуации. Она просто стояла в углу, улыбаясь в ответ. Наконец я понял, что это была еще одна из моих галлюцинаций, и вздохнул с облегчением. Один из приемов, которые я усвоил за месяцы страданий от синдрома Шарля Бонне  - закрыть глаза. Это как перезагрузка неисправного компьютера. Я закрываю глаза и считаю до пяти. Затем, когда я снова открываю их, галлюцинация исчезает. Поэтому, когда я смотрел на ужасающую, искаженную фигуру на моей кухне, я знал - чтобы избавиться от неё, мне просто достаточно «перезагрузиться».

Буду честен - когда я досчитал до пяти, я немного поколебался, прежде чем открыть глаза. Если бы открыл их, а она все еще стояла там, улыбаясь мне этой злой улыбкой,  думаю, у меня случился бы сердечный приступ. Но её не было. Я вздохнул с облегчением, взял стакан с водой и вернулся в постель.

Высокая Женщина преследовала мои мысли. Я не мог не думать о ней. Она отличалась от других моих видений. Каким-то образом она чувствовалась более реальной. Именно это волнение почуял мой друг Джейсон, когда мы встретились на обед в следующую пятницу. Джейсон был одним из тех друзей, которых я пытался прогнать вскоре после того, как потерял зрение, но он отказывался бросать меня, продолжая звонить неделю за неделей. Трудно найти хороших друзей, а тех, кто будет рядом с вами всю жизнь - еще сложнее. Джейсон, благослови Бог его доброе сердце, является одним из последних.

«Ты должен сказать мне, что происходит, чувак», - сказал он, когда мы принялись за пиццу.

«Ты о чём?» – спросил я.

«О чём ты думаешь? Ты как-будто высматриваешь кого-то. Съел один кусок пиццы, в то время как я уже четыре подмял. Итак, повторю вопрос, что происходит?»  - закончил Джейсон, размахивая ломтиком пиццы для акцента.

«Ничего, - я чувствовал себя глупо, - у меня была пара галлюцинаций несколько ночей назад».

«Я думал, что ты привык» - вопросительно сказал он, кладя кусок пиццы на тарелку.

«Да я… Я имею в виду … я был … Это было иначе. Она напугала меня».

«Она»?  - спросил Джейсон, его интерес явно возрос, - вот с этого момента подробнее». 

Я описал высокую женщину и то, какой она мне показалась. Я объяснил, что в отличие от любых других моих галлюцинаций она чувствовалась более реальной, и что она была первой с такой странной и тревожной мутацией. Конечно, я видел меньшие версии людей в прошлом (явление, которое медицинские работники называют «лилипутом»), но с таким невероятно искаженным лицом мне еще не приходилось сталкиваться. 

«Итак, - сказал Джейсон после того, как я закончил, -  говоришь, что у нее красивые ноги?»

«Заткнись, придурок», - засмеялся я, кинув в него салфеткой.

«Нет, серьезно, я понял, чувак», - ответил Джейсон, отдавая мне салфетку. «Если бы я вошел в комнату, и меня ждал гигантский мутант, это бы напугало меня до смерти. Но ты ведь знаешь, что заставило тебя увидеть это. Это как кучер и тот водопад, который ты видел». 

«Я знаю, знаю, - ответил я, - спасибо, чувак, ты прав».

Я почувствовал себя немного лучше, улыбнулся другу, откусил большой кусок пиццы и сменил тему.

В следующий раз я увидел её в отражении, когда чистил зубы. Она была в темном коридоре, выглядывая из-за двери. Та же зловещая улыбка, что и прежде, растянула ее узкое лицо в искаженную гримасу, грязная шляпа-котелок снова опустилась на глаза. Каждая из трех длинных паучьих рук схватилась за дверную раму. Как бы безумно это ни звучало, казалось, что она пыталась быть незамеченной. Я закричал, расплевав пену зубной пасты по всему зеркалу. 

Я повернулся, мое сердце стучало в груди, у меня перехватило дыхание. Ее там не было. Конечно, её не было.

Дверной проем был пуст.

Я нерешительно наклонился вперед, пытаясь осмотреть прихожую. Ничего не увидев, я вышел из ванной. Коридор был пуст, как и вся моя квартира.

Это был первый раз, когда я увидел галлюцинацию в отражении, и я даже не был уверен, что видел ее на самом деле. Теперь, зная, что последует далее, я думаю, что размышлял так, чтобы попытаться защитить себя, защитить себя от правды.

Я был идиотом.

Две недели прошли без происшествий. Конечно, однажды я увидел цветную вспышку, танцующую желтую молнию, которая зигзагообразно двигалась взад-вперед по улице, но это было именно то, чего я ожидал от своего состояния. Это было захватывающе потустороннее, но это не было страшно, не так страшно, как она.

Эти две недели были счастливыми. Прошлой ночью я вышел из дома и опрокинул пару бокалов пива с друзьями.  А потом ещё пару. Меня не заставляли пить, но у нас было много пива, и к тому времени, когда мы вышли на улицу, я почувствовал, что перебрал. Мы гуляли, смеялись, шутили. Это был приятный вечер. Я пожелал другим парням спокойной ночи и, повозившись с ключом, зашёл домой. Покачиваясь, я вошел в прихожую, слишком громко хлопнув дверью, снял пиджак, повесил его на крючок у двери и нажал на выключатель.

Она ждала в конце коридора, все три руки  потянулись ко мне с той же невыносимой злобной усмешкой на ее бледном лице. Я снова закричал, громче, чем когда-либо, отскочив на шаг назад, отшатываясь от невероятно высокой и ужасающей фигуры, поджидавшей меня в моем собственном доме.

Высокая Женщина не двигалась. Она просто стояла там, уставившись на меня и улыбаясь.

«Иисус Христос…» - пробормотала я себе под нос. Вы знаете, как можно чувствовать себя параноиком после нескольких бутылок пива? Это чувство неспецифического посталкогольного страха? Представьте, всё это в сочетании с женщиной-мутантом в вашем доме.

Достаточно сказать, что это было очень, очень, очень стрёмно.

«Я не хочу это видеть», - вздохнул я и закрыл глаза.

Один…

Два…

Три…

Четыре ...

Пять…

Когда я открыла глаза, её лицо было всего в 30 сантиметрах от моего и широко улыбалось как никогда.

Она прошла через всю прихожую и теперь стояла так близко, что ее длинные, сжимающие руки были по обе стороны от меня, ее пальцы дергались и царапали воздух вокруг моего лица. Я мог видеть, как ее грудь вздымалась, как будто она на самом деле тихо смеялась над моими попытками избавиться от нее. Как будто мысль о том, что я когда-нибудь смогу освободиться от нее, была забавной.

Я закричал и фактически упал на колени, прикрывая голову, как будто пытался отразить ожидаемый удар. Но удара не было. Наконец я опустил руки, задыхаясь и дрожа от страха. В коридоре никого не было, Высокой Женщины нигде не было видно. Я какое-то время оставался на коленях, задыхаясь, затем встал на ноги, повернулся и пулей выскочил из квартиры  на улицу. Я стоял там в ужасе, без понятия, что буду делать дальше.

Наконец, я вытащил телефон из кармана и позвонил.

«Эй, Энди, как дела?» - спросил Джейсон.

«Джейсон, мне нужно, чтобы ты приехал ко мне», - сказал я, рыдая.

Джейсон никогда не спрашивал причину, не жаловался, а просто отвечал: «Я уже в пути».

Менее чем через 20 минут его машина остановилась на моей улице, и он бросился к ступенькам моего дома, где сидел я.

Он набросил куртку на мои плечи и спросил, что случилось, его голос был полон беспокойства.

«Она там!» - я запнулся, - Высокая женщина. Она вернулась».

«Хорошо, хорошо», сказал он, осторожно помогая мне подняться. «Давай пойдем туда и посмотрим».

Хотелось бы сказать, что было не страшно идти туда, но я бы солгал. Я сжался позади Джейсона, положив руку ему на плечо, когда мы пробирались через мой дом. Конечно, мы ничего не нашли. Наконец, после того, как мы дважды проверили каждую комнату, мне пришлось признать, что она ушла.

«Мне очень жаль, чувак», - извинился я, чувствуя себя по-настоящему глупо. «Я испугался и… прости меня…»

«Эй, забудь об этом, приятель» - сказал Джейсон. «Итак, раз я здесь, признавайся - где прячешь выпивку?».

Спустя полбутылки бурбона мы оба стали крайне разговорчивы.

«Знаешь, она отличается, понимаешь?». Я пытался объяснить.

«Я понял, понял», - сказал он. «Это похоже на то, что ты видел что-то плохое, тебе плохо и… это плохо».

«Нет, она другая, ты знаешь…», - объяснял я. «У меня никогда не было повторной галлюцинации раньше. И они никогда не были страшными. Она не такая, как другие.

«Чувак, - сказал Джейсон, делая еще один глоток бурбона, - у тебя синдром Шарля Бонне, и ты знаешь, почему ты видишь это дерьмо, так что…» Он взмахнул руками в воздухе, как волшебник, который просто выполнил трюк.

«Я знаю, знаю…» - ответил я.

«Слушай, Энди», сказал он. «Это всё твои глаза, и я знаю, что это страшно, чувак, но ты справишься с этим. Ты крепкий - один из самых крепких и храбрых парней, которых я знаю, - и ты справишься с какой-то криповой сучкой.

Я смеялся, я не мог ничего с этим поделать.

Криповая сучка.

Джейсон тоже смеялся, и мы оба выпили.

«Знаешь, это может помочь…» - наконец сказал он задумчивым голосом.

«Что? Пить?» - спросил я.

«Нет… ну… да, и это тоже, - хихикнул он, - я имел в виду другое, демистифицируй её. Ты должен дать ей имя. Что-то глупое. Так, она перестанет быть страшной.

«Я должен сказать, что, как бы мне ни нравилась кличка «Криповая сучка», это немного перебор», - засмеялся я.

«Да, я понял», - ответил он.

«Как насчет Хелен? «Хелен Хайвотер»?

«Здорово», сказал он, затем поднял свой стакан. «За Хелен, приятель».

«За Хелен», - улыбнулся я и осушил свой стакан.

Джейсон завалился спать на диване. После такого количества выпитого не могло идти и речи о том, чтобы сесть за руль. Я был этому только рад. Я рад, что он тут. С ним я чувствовал себя в безопасности и смог немного поспать.  

Этим утром мы оба «восстали», а не встали. Похмелье никто не отменял.

«Такое ощущение, что меня били всю ночь по голове», - простонал друг, когда я вошел в гостиную.

«Да», - ответил я, - «Джо»?

«Джо», - твердо ответил он и вскочил на ноги.

Пока мы пили крепкий черный кофе у Джо и ели маффины, мы мало разговаривали.

Наконец Джейсон нарушил тишину.

- Так ты сейчас чувствуешь себя как? Всё круто? - спросил он, его рот все еще был полон черничного маффина.

Я кивнул. «Думаю, да».

«Всё ещё волнуешься «сам знаешь из-за кого»?»  

«Хелен?» - я ответил с улыбкой. «Нет. Думаю я могу справиться с какой-то Криповой Сучкой.

«Хорошо», - засмеялся он, похлопав меня по спине. «Это круто, чувак. Могу поспорить, ты справишься».

Теперь, когда я сижу здесь в своей ванной, слишком напуганный, чтобы выйти в свою же квартиру, я знаю, что мы оба были неправы. Во всем.

Помните, как раньше я говорил вам, что мысль об институционализации, о том, что сама мысль потерять мое понимание реальности, была самой страшной вещью, которую я мог представить? Теперь я был бы рад этому, потому что альтернатива была намного, намного хуже. После завтрака я попрощался с Джейсоном. Он залез в свою машину и уехал. День прошел без происшествий, и когда Лоис приехала к полудню, она даже прокомментировала, насколько я оптимистичен.

«У вас появилась женщина?» - спросила она невзначай.

Я посмеялся, знала бы Лоис о какой «женщине» я сейчас думал.

«Да, что-то в этом роде».

«Молодец», - хмыкнула она. «Вы убедитесь, что относитесь к ней правильно».

Эта фраза щекотала нервы еще больше, и мне пришлось прикусить губу.

«Конечно, - ответил я, - сделаю все возможное».

Сегодня вечером я решил вернуться домой пораньше. Подготовившись ко сну, я вошел в спальню, залез в кровать и сразу почувствовал себя таким расслабленным. В течение нескольких секунд я был готов вырубиться, но не мог. То ощущение, когда волна сна накрывает тебя с головой, но непонятный страх мешает насладиться моментом в полной мере. Я решил, что сопротивление бесполезно, и сел, чтобы выключить свет.

Я почти ничего не видел, но когда потянулся к выключателю, «схватил» что-то краем глаза. Мое сердце остановилось. Там сидела она. Ее ухмыляющееся лицо уставилось на меня из-под ног. Так много зубов... Ее длинные тонкие пальцы распространились по моему одеялу, слегка дергаясь. Она схватилась за край кровати. Медленно, мучительно так, ее третья деформированная рука появилась через ее плечо, соединяя другие руки на моем постельном белье.

Я застыл, совершенно окаменев.  

«Ты меня больше не пугаешь», - сказал я, мой голос наполнился неповиновением и гневом. «Я не позволю тебе сделать это со мной ...»

Я потянулся к выключателю.

«… Спокойной ночи, Хелен», - торжествующе сказал я, затем щелкнул выключателем, погрузив комнату в темноту.

Я лежал там, чувство огромной гордости нахлынуло на меня, и я улыбнулся себе в своей теплой, удобной кровати, обрадованный эмоциональной победой преодоления моего собственного страха.

И тогда это случилось.

То, что привело меня сюда, то, что превратило мою кровь в ледяную воду, а мои кишки в желе.

«Спокойной ночи, Эндрю», - прошипел ее хриплый голос из темноты.