Весна 2009 года ознаменовала свой приход обилием холодных ветров и местами даже снежных осадков, что вовсе не мешало местным модницам повально расхаживать по улицам в коротких курточках, демонстрируя окружающим свои пупки проколотые в нелепых попытках подражать зарубежным поп-звёздам. Лена, хоть и не причисляла себя к прочим последовательницам так стремительно охватившего девичьи умы гламура, все же грешила быть падкой на модные тенденции. "Во дубак.." – процедила сквозь зубы девушка, сутуло вышагивая вдоль нагроможденного переливами мигающих вывесок фасада культурно развлекательного центра. Хотя по правде говоря, ничего хоть немного близкого к слову культура внутри строения не располагалось – бар-ресторан, бильярдный клуб и небольшое по столичным меркам(всего-то на восемь столов) казино, в котором и трудилась уже третий год Лена на должности крупье.

Работу свою девушка любила без остатка, всецело отдаваясь кипящей ночной жизни заведения, той особой атмосфере азарта, свободы, отсутствия границ времени и пространства. Попадая в эту среду ты в миг оказываешься в переплетении игровых залов, служебных коридоров и подсобных помещений, где весь остальной мир словно замирает, сужается до площади в несколько сотен квадратных метров, на которой сутки напролёт существует одновременно самая разношёрстная и незаурядная публика, включая и сам персонал. 

Лену в коллективе всегда очень жаловали, среди прочих молодых ребят она была таким человеком какого обычно принято называть душой компании, огоньком, лучиком, и другими хвалебными эпитетами. За годы работы этими самыми эпитетами по детски наивная и смешливая Лена успела обрасти сполна. Просто Леночка, Ленка-пенка, Ленýшка-хохотушка – беззлобно дразнились такие же юные как и она сама коллеги, ко многим из которых в качестве кличек прилипали лишь их собственные фамилии. Лене же ее фамилия не подходила совсем – Долговязова. Более того, девушка была ее полной противоположностью. Она, амбициозная и полная решимости вчерашняя школьница, приехала в столицу ровно с той же целью, с какой делали это тысячи других молодых девушек – поступить на вышку, построить карьеру и желательно удачно выскочить замуж за сына какого-нибудь нефтяного магната. Хотя над последним пунктом сама Лена сильно сомневалась, это скорее было наставление подруг, которыми она, общительная и всегда весёлая, быстро успела обзавестись в новом кипящем жизнью городе. Благо нынче время было таким, когда смело можно было полагаться и на себя и на государство, уже оправившееся от тяжелых девяностых и готовое обеспечить молодежь всеми возможностями к реализации своих целей, пусть даже местами совсем заоблачных. "Здравствуй, красивая жизнь!" – доносились из динамиков строки одной из многочисленных попсовых песен, под которую Лена с подругами до утра отбивали каблуки в клубе, твёрдо уверенные – впереди их действительно ждет красивая жизнь, такая же безоблачная и яркая, какой её рисуют в клипах по MTV и на страницах глянцевых журналов. 

С учебой у Лены сразу не задалось, и завалив первую же сессию она решила не мучить понапрасну свои нервы, забрать документы и найти лучше хорошую работу, а там и денег на тусовки будет побольше. Лена всегда была склонна к импульсивным поступкам, одним из которых стало решение устроиться в казино, очень кстати расположенное неподалеку от района, в котором девушка с недавнего времени проживала. 

Рабочий коллектив этого заведения на ближайшие годы стал для нее тем кругом, в котором можно быть собой, дурачиться, делиться своими радостями и невзгодами не испытывая никаких зазрений. Вся смена, с которой Лене посчастливилось работать в ночь, была не многим старше ее самой и девушка оказалась тепло принята в компанию. Они так и называли друг друга – "братва". Один маленький стафф(как именовали здесь комнату отдыха), и кипящие в нём без остановки хохот и суматоха. 
Сразу несколько студентов-экономистов, бурно обсуждавших насущное в курилке после каждого выхода в зал. Высокий и тощий как фонарный столб Гришка Захаров – жуткий неряха, засаленная рубашка которого по слухам не видывала стирки уже которой месяц, чему охотно свидетельствовал галстук-бабочка, понуро свесивший свои крылья вниз. Светка-пергидроль, с иссиня белыми волосами похожими на солому и большими кольцами в ушах, то и дело лупившая Гришу диванной подушкой за то, что тот посмел переключить так обожаемое ею шоу с Бузовой и Собчак, к тому же подлецки закинув пульт за диван от греха подальше.
И наконец двое ребят постарше – Влад и Семён, с которыми у Лены завязались самые тесные дружеские отношения. Попадая в стены казино эти трое становились неразлучны, и пока остальные парни думали "чего такого два пацана могут часами обсуждать с малолетней девчонкой", они умудрялись за короткие перерывы, и часы когда гостей в заведении почти не было бесцеремонно вываливать друг другу постыдные истории из детства, перемывать косточки коллегам с дневной смены и громко хором решать следует им троим в эти выходные пойти на концерт Земфиры или всё таки Quest Pistols.
Одним словом, их дружба была сумбурной, но совершенно точно искренней; такой, какая присуща в большинстве своем только школьникам младших классов. Лена ценила время проведенное с приятелями, но при том совершенно не любила следить за временем в целом. Раздольная ночная жизнь в заведении, где вовсе не принято держать настенные часы приучила ее к тому, чтобы за ненадобностью игнорировать их и в обыденной жизни. Лена не любила сковывать себя количеством оборотов, которые могла намотать вокруг циферблата какая-то жалкая стрелочка.
"Если часто смотреть на часы, можно заметить как быстро летит время, унося с собой твою молодость, и тогда ты уже никогда не сможешь перестать думать об этом. А оно тебе надо?" – сказал однажды Семён, задумчиво потягивая сигарету, и Лена безоговорочно с ним согласилась. 

По правде говоря, в обществе Семёна, куда больше склонного к разговорам по душам и обсуждению философских вопросов нежели его взбалмошный товарищ, Лена пребывала куда чаще и охотнее. Они могли часами болтать по сотовому изливая друг другу поток своих сбивчивых мыслей, пересказывая недавние сновидения. Правда с последним Лена пока решила повременить. Вместо ярких сюжетных снов, похожих на фантастические повести о рыцарях и свирепых драконах ей все чаще стали сниться кошмары. 
В своих снах девушка будучи в абсолютной темноте, запертая в узком пространстве шарила руками по мокрым стенам, пока вокруг клубился едва различимый пар, сгущавшийся всё сильнее по мере нараставшей в сознании Лены паники. Ее тело всегда оставалось по пояс погруженным в воду, горячую или же ледяную настолько, что ноги быстро теряли чувствительность и определить это становилось невозможным. Финал снов нередко варьировался в зависимости от того, на каком моменте девушке удавалось проснутся – так где-то она пробуждалась едва ощупав шершавую поверхность стен, а где-то обнаруживала себя лёжа на смятой простыни только после того, как окончательно теряла весомость ног, падая плашмя в исходящуюся паром воду. 

Такая ночная нервотрёпка вскоре стала не лучшим образом сказываться на самочувствии девушки, и все чаще она вставала с постели с ощущением будто не спала вовсе. Но Лена не желала заострять внимание на каких-то глупых снах, норовящих вторгнуться в привычный уклад ее насыщенной жизни. Работа всё также шла своим чередом и ничуть не напрягала Лену, хоть штрафов полученных ею из-за допущенных по рассеянности ошибок стало в разы больше. 

Очнувшись в очередной раз от вязкого кошмарного сна девушка внезапно поймала себя на мысли о том, что уже который месяц ее жизнь представляет собой сплошную рутину, пусть и по своему необычную, затягивающую, но однообразную в своём проявлении. Словно дни прекратили сменять друг друга, повторяясь раз за разом подобно этому проклятому сну. Нет, это не было похоже на день сурка. Время вокруг действительно будто застыло. Осознав это девушка подняла заспанный взгляд на часы — стрелки стояли, замерли не добрав четверти часа до четырех утра. Лена сделала мысленную заметку о том, чтобы по пути с работы не забыть заскочить за батарейками. Хотя зачем вообще утруждать себя их заменой, если часы в ее комнате по прежнему оставались совершенно бесполезным предметом лишь назойливо тикающим по ночам, мешая отсыпаться после бесконечных овертаймов. С чего она вообще решила на них посмотреть именно сейчас? Когда в последний раз она слышала это раздражающее тиканье? Сколько овертаймов отработала за последний месяц? Пять? Десять? Быстро переключив свои мысли на то, что надо бы сегодня обсудить с менеджером незаслуженно большое количество переработок, Лена, натянув кое-как узкие джинсы и перекинув через плечо увешанную бренчащими значками холщовую сумку легко выпорхнула за дверь. "Такая весна всё же лучше, чем вовсе ничего," – мысленно констатировала она, зачем-то сделав акцент на последнем слове, будто эхом отразившемся в черепной коробке. Ветер неприятно царапал кожу и раздувал русую чёлку, старательно зачёсанную на один бок, но девушка приводила ее в прежний вид с не меньшим усердием. Из-за этой самой чёлки ее не раз принимали за представительницу популярных нынче молодёжных субкультур, но сама Лена этих сравнений не любила. Она всего-навсего любила стабильность и постоянство; даже в причёске. 

Но вот ветер наконец стих, ударившись о железную дверь, и Лена оказалась в привычной обстановке. Стены эхом содрогала доносящаяся из зала музыка, а впопыхах брошенные прямо на дверцах шкафчиков рубашки и брюки свидетельствовали о том, что дневная смена окончательно рассеялась по домам. Лена переоделась в выглаженную форму и застегнула бабочку вокруг воротника накрахмаленной рубашки, затем отправившись в стафф дабы заварить себе крепкого чаю. Коллеги, радостно ее поприветствовав, вернулись к бурному обсуждению уже который день волнующего всех вопроса: что же все таки лучше – стафф-пати в одном из столичных клубов или скромная вылазка за город на шашлыки всем коллективом в эти выходные. 
Лена хотела было присоединиться, но внезапно возникший в дверях старший по смене громко объявил список тех кому предстояло отправиться к вип-игрокам, а кому продолжить работу в двух других обычных залах. Услышав свою фамилию в первом списке Лена заметно огорчилась. Она не любила игру в випе, ибо там нередко можно было встретить одну из самых неприятных личностей всего казино – Харитона, ну или же Харю, как его между собой окрестил персонал. Невысокий тучный мужчина одетый в засаленный свитер и потёртые остроносые туфли, успел заработать плохую репутацию даже среди прочих игроков, в первую очередь за свое хамское поведение и неумение распоряжаться собственными деньгами. Никто толком не знал откуда у Харитона они имелись в таком количестве, но в последние месяцы стало ясно, что его кошелёк заметно исхудал. К тому же лудоман очень крупно задолжал нескольким другим довольно серьезным игрокам, и нежелание лишний раз попадаться им на глаза заставляло его появляться в заведении всё реже, или же вдвойне раскошеливаться на игру в вип-зале, трусливо прячась там от нежеланных разговоров. 
Менеджеры знали, насколько ненавистна ему была игра с Леной. Он успевал вскипеть до предела едва заслышав ее мелодичный голос поблизости: "Ставки сделаны. Ставок больше нет." Будь то рулетка, покер или блэкджек, девушке всегда удавалось оставить его в большом минусе, работая на благо заведения. Потому это был исключительный случай, когда правило "гость всегда прав" не действовало и Харитону приходилось видеть веснушчатое лицо Лены куда чаще, чем ему этого хотелось. Как ни странно, не рады этому факту были они оба – Лена откровенно побаивалась заносчивого игрока. Он позволял себе без видимой на то причины грубить персоналу, придумывая самые изощренные ругательства на какие у него только хватало словарного запаса, а порой и вовсе не стеснялся рукоприкладствовать, бросая в дилеров горсти фишек или стараясь задеть их руки пластиковой картой, когда те давали ему подрезать колоду. Пару раз охрана даже пресекала случаи, когда крупно проигравшийся Харя в порыве гнева не без усилия отрывал от пола тяжелый дубовый стул, и заносил его над своей головой чтобы запустить в стоящего напротив крупье.
С должной серьезностью к его выходкам никто не относился, воспринимая мужчину как неудобное недоразумение, неприятную издержку профессии, ведь такие кадры нередко встречаются в работе любого обслуживающего персонала. И пока он продолжал оставлять здесь свои деньги, его охотно приветствовали. 
Отчего-то в этот раз Лене стало не по себе от мысли о том, что там, в самом дальнем зале её снова ждёт так неуместно выглядящая на фоне этой вычурно дорогой обстановки сутулая фигура лысого мужчины в очках, притворно улыбающегося развалившись на стуле.

Она едва приготовилась встать с дивана, и пространство вокруг словно содрогнулось, вот-вот готовое дать трещину, расколоть на части и бессвязные отрывки событий привычную картину мира, как овсяный пряник который девушка держала в замершей руке наполовину опущенным в чай. Проскочила где-то далеко, у самого затылка, внезапная мысль о том, что как ни крути, на самом деле время и не думает останавливаться и рано или поздно всем нам придется свыкнуться с тем, что беззаботная юность скоротечна, как и счастье. Раньше Лена никогда не ловила себя на таких пессимистичных думах, теперь в пору было призадуматься уже о том, чтобы взять отпуск, ну или просто выбраться куда-нибудь отдохнуть в кругу коллег. Пахать как лошадь не идет на пользу никому, даже тем кто очень любит свою работу. 
Девушка несмело вышла в тусклый коридор и поплелась к высокой двери, ведущей в вип-зал, стараясь не накручивать себя зазря – быть может у Хари сегодня не такое скверное расположение духа и оскорблений в свою сторону удастся избежать.
Из вентиляции неприятно потянуло запахом варёного мяса и как показалось Лене, сыростью – промозглой и затхлой, словно бы девушка сунула голову в старый колодец. Запах всё больше заполнял коридор, воздух сделался совсем влажным и тяжёлым, в горле неприятно запершило. "На кухне что-то снова стряслось", – подумала Лена, закономерно ускорив шаг. 

Харитон стоял возле стола с рулеткой, нетерпеливо переваливаясь с ноги на ногу и озираясь по сторонам. Лене в очередной раз пришлось выдавить из себя проигнорированное мужчиной "добрый вечер" и начать игру. Девушка сомкнула в пальцах металлический шарик уже готовая сделать спин, но неожиданно для себя обнаружила, что колесо рулетки не крутится. Было странным, что сам Харитон ничего не сказал по этому поводу. 
Она растеряно огляделась по сторонам в поисках кого-то из пит-боссов, чтобы сообщить о неисправности, но с удивлением поняла, что зал был абсолютно пуст, за исключением Хари, так и стоявшего за столом напротив нее, перебирая мясистыми пальцами стопку фишек. Его мелкие глубоко посаженные глаза смотрели на девушку в упор, широкий рот расплывался в гадливой улыбке, а похожая на яйцо лысина ярче обычного поблескивала в свете желтых ламп. Это было его обычным выражением лица, наравне с гримасой гротескного гнева, когда мужчина краснел как помидор и казалось, что из его ушей вот-вот со свистом повалит дым в лучших традициях диснеевских мультфильмов. Но именно в этот раз Лене отчего-то стало до такой степени неприятно находиться в его обществе, что она нашла в себе смелость молча юркнуть в стафф, так и оставив Харитона недвижимой статуей стоять в пустом зале. Опустившись на потертый диван в углу комнатки Лена обхватила себя руками, ощущаемыми на собственном теле еще холоднее прежнего. 
Жизнь в стаффе как обычно кипела – Света металась от стены к стене в поисках своей кружки, крепко браня всякого, на кого падало подозрение в пользовании ею и бухтя что-то о негигиеничности и безалаберности; Влад с Данилой играли уже восьмую партию в нарды жуя по бутерброду и звонко хохоча; стажерка Лиза старательно выглаживала воротник рубашки, несмотря на то продолжавший предательски заворачиваться в неверную сторону; по телеку так и крутили уже ставший фоновым шумом и не вызывавший никакого раздражения Дом 2. Всё вокруг было привычным и родным, таким же как всегда, как и в любой прочий день. Это в миг успокоило зарождавшуюся где-то в груди тревогу и Лена шумно выдохнув откинулась на спинку дивана, успев позабыть и о Харе, и о нерабочей рулетке. Семён внезапно плюхнулся рядом, продавив своим весом старые пружины и тут же обратился к девушке: – Ленок, чего у тебя видок такой загруженный? Стряслось что-то? Харя донимает? – с искренним беспокойством поинтересовался он, прищурив карие глаза. Девушка будто очнувшись от дремоты вздрогнула и приняла прежнее положение: 
– Да нет, всё в норме, – отозвалась Лена потерев переносицу, – Странно только, что зал пустой, выходной день вроде, ночь. А там один только Харя и стоит на руле, – без задней мысли проговорила девушка хихикнув невпопад.
Семён же странно переменился в лице, выражая теперь смесь замешательства и лёгкого испуга, будто ему был задан каверзный вопрос, к которому парень не был готов и не находил что ответить. 
Они бы так и смотрели друг на друга в немой растерянности, если бы Лена не почувствовала уже знакомое першение в горле, ощущавшееся теперь так, словно кто-то с силой сдавливал ее гортань изнутри не давая воздуху наполнить лёгкие. В панике она подскочила и чувствуя рвотные позывы побежала в уборную, продираясь сквозь голосистую толпу коллег. Тусклый свет единственной лампочки освещавшей крохотную коморку отбрасывал причудливые тени на лицо Лены, отражавшееся в зеркале. Она вдруг поняла, насколько изнемождённой оказывается выглядела – желтовато-серая кожа, синяки под глазами и заостренные скулы; некогда розовощекое девичье лицо сделалось похожим на посмертную восковую маску. Но Лене пришлось оторваться от своего отражения – очередной приступ удушья сковал ее дыхание, и без того спёртый воздух снова наполнился едким смрадом застойной сырости. Девушка натужилась, чтобы хорошенько прокашляться, но вместо этого сплюнула в раковину лужицу тёмной вязкой крови, затем ещё одну. Бьющимися мелкой дрожью руками Лена выкручивала кран на полную мощность и судорожно тёрла края раковины, в попытках снова привести ее в божеский вид. Вновь рефлекторно взглянув на себя в отражении, девушка застала там привычную румяную Лену, правда с немного обсыпавшейся тушью, но это сущий пустяк.
Сославшись на плохое самочувствие она отпросилась домой, попросив Влада ее подменить. "Съела видно что-то не то, очень неважно себя чувствую" – оправдывалась девушка перед явно недовольным таким известием пит-боссом и перед самой собой, по прежнему не находившей объяснения пугающим симптомам. Наваливаясь всем телом на тяжелую дверь служебного выхода Лена ожидала, что яркий утренний свет вот-вот ослепит привыкшие за смену к томному полумраку и табачному дыму глаза, но к ее удивлению внешний мир все также был погружен в едва отливающую синевой тьму. Странно, ведь по ощущениям прошло достаточно времени для того, чтобы вокруг начало светать. Железная дверь захлопнулась за спиной и девушка подняла голову вверх: на небе не было ни одной звезды, сизые облака висели неподвижно, подобно статичным декорациям. 

Волосы Лены намертво законсервированные лаком, единым пластом покачивались на ветру, лёгкий морозец как напоминание недавней зимы щипал щёки, заставляя их сильнее раскраснеться. Лена шла привычным, сотню раз истоптанным маршрутом, оставив позади мигающие вывески и заворачивая в узкий дворик утыканный хрущевками. "Проклятый дубак..." – мысленно констатировала девушка, в очередной раз выбравшая срезать путь по малолюдной тропе с тыльной стороны дома, стоявшего мертвенно тихой черной стеной, без единого горящего окошка. Этой тропинкой ходили разве что редкие собачники, но сейчас, в такой поздний час она была ожидаемо безлюдна.
Лена уже подходила к торцу дома, еще издалека завидев клубы белого пара поднимавшиеся над зияющим среди снега люком, оставленным коммунальщиками в таком виде еще около месяца назад. Мысленно девушка их уже давно костерила: "Не порядок. Дети ходят. А там кипяток. Не огорожено." – обрывками проносилось в ее голове, пока подошвы продавливали тонкую корку местами не успевшего растаять снега и ноги увязали, мокли по щиколотку. Но Лена все шла. Шла ускорив темп, ибо в тишине ночи ей очень явно причудилось, что кто-то сзади вторит ее шагам, пыхтит под тяжестью своего же веса, пробирается в след за ней сквозь сугробы. В воздухе вновь густо запахло варёным мясом и горячей влагой, обоняние словно резко обострилось и по мере продвижения Лены сквозь снежную толщу лишь усиливалось. Девушка неожиданно для себя самой остановилась, позволив снегу липнуть к капроновым колготкам, и обернулась. Сзади ожидаемо никого не было – только глубокая ночь и зябкий холод. 
Лена вдруг вновь задумалась, что-то скребнуло у нее за пазухой, неприятно отозвался трепещущий холодок в животе и стук сердца. Какое вообще сегодня число? Какой сейчас месяц? День недели? Девушка не помнила когда в последний раз смотрела не только на часы, но и на календарь. По ощущениям уже около месяца она будто бездумно следует заданному кем-то сценарию: поднимаясь с постели бежит на смену, возвращается, отсыпается, спешит с подружками в клуб, снова на смену. А график всё не кончается, дни повторяются, месяц и не собирается сменяться другим, снег не тает. "Он уже никогда не растает" – вспышкой ударила в голову несуразная мысль, заставив Лену поёжиться. Она еще раз окинула взглядом синеющую в ночи тропу, сделала шаг к окутанной паром яме, и внезапно ощутила животный ужас, заставивший в панике переступая в колеях протоптанного сугроба повернуть назад. Как будто возвращаться домой уже не было никакого смысла. Образы возникали  перед глазами сменяясь за долю секунды, наслаиваясь друг на друга и повторяясь – тропа, снег, грубые пальцы холодных рук на шее, мёрзлая земля, сырость, запах варёного мяса; и всё заново. На лбу проступила холодная испарина, тело взмокло, точно бы мороз все таки сменился весенним теплом. Обжигая снегом промокшие ноги Лена мчалась назад, к маячащим за крышами хрущевок вывескам, как к единственному островку спасения. Девушка неотрывно смотрела вниз, на землю, стараясь не поскользнуться на успевших покрыться коркой льда лужах, а когда подняла взгляд, обнаружила, что облака рассеялись, небо в миг побелело, за считаные минуты, которые потребовались ей чтобы преодолеть путь от ямы до места своей работы. Что-то снова чиркнуло спичкой в глубине сознания и Лена огляделась по сторонам. Казалось уже было раннее утро, но по близости не виднелось ни одного человека. Улица выглядела иначе, всё в одночасье стало другим, но Лена будто уже была к этому готова, молча изучая глазами такой мир, каким он был без декораций, блёсток, девичьих грёз, глянцевых журналов и шиммерной помады. Возле перекрёстка словно на глазах вырос высокий новый светофор, тротуар отделял от проезжей части ровный ряд металлических заборчиков; на месте мигающих вывесок и слоганов зазывающих попытав удачу выиграть автомобиль, покачивались ветром уже изрядно потрёпанные временем брезентовые полотна с незамысловатой надписью "аренда" и номером телефона ниже. Железная облицовка здания под тяжестью лет покрылась тонкой ржавой коростой. 

Вдалеке виднелись два силуэта, синхронно шагающие по тротуару к автобусной остановке. В их побитых временем лицах едва ли угадывались прежние черты. Волосы Семёна обратились сединой ближе к вискам, а Влад и вовсе уже начинал потихоньку лысеть. Они шли поникнув тяжелыми головами к земле. Семён, чуть отстававший от приятеля, бережно укрывая от ветра прижимал к груди букет белых хризантем. 
Лена всё вспомнила и поняла, но это было напрасно. Изменить ничего было нельзя. Ощутив приятную невесомость и тёплое покалывание в пальцах, она продолжила бестелесно провожать взглядом своих давних товарищей. 

Мужчины заскочили в подоспевший вовремя автобус и тот, редея на пару пассажиров с каждой остановкой, повёз их на одно из городских кладбищ.
Самая крайняя в ряду могила встретила пришедших покосившейся, но свежевыкрашенной василькового цвета оградой, за которой терялся блеклым пятном невысокий памятник. "Долговязова Леночка" – гласили курсивные буквы. Даже на надгробном камне ее имя имело уменьшительно-ласкательную форму. Владислав опустил букет на сырую землю, затем поправив сбитый ветром венок. Его товарищ стоявший чуть поодаль несмело шагнул ближе, взглянув еще раз на выцветший портрет молодой девушки, а затем оба молча пошли назад к остановке, петляя по тесным глинистым тропинкам между недавними захоронениями. 

Сегодня со дня смерти Лены прошло ровно четырнадцать лет. Мир вокруг уже давно перестал сулить светлое беспечное будущее, меркли краски разноцветных вывесок, вместе с тем нещадно забирая с собой прожитые годы. "Если бы время могло остановиться хоть на секунду, позволить вернуться туда, где не существовало никаких проблем кроме того, что на смене снова прилетело фишкой по лбу" – думалось грешной мыслью Семёну, прокручивающему в сотый раз в голове все возможные сценарии той роковой ночи весны 2009-го.
В ту ночь все казалось привычным, обыденным, жизнь в казино кипела, дилера сменяли друг друга за столами, диск рулетки как и положено крутился, а значит всё было хорошо, всё было стабильно. Семён помнил, как они с Леной сидели в курилке, обговаривая предстоящую вылазку на шашлыки по поводу наступившей наконец весны и близившегося отпуска. Лена затушила бычок, пробурчала что-то о нежелании идти в вип к ненавистному Харе, который уже успел покрыть матом двух предыдущих дилеров, но все же поднялась с пыльной тахты и скрылась в потёмках коридора. Навстречу ей, с понимающим сожалением в глазах вывернул Влад и поравнявшись они легонько столкнулись плечами. 

Харитон и правда был не в лучшем расположении духа, но обнажив ряд золотых зубов улыбнулся, как только девушка его поприветствовала. Для него всё пошло не по плану еще с первой игры, когда Лена практически сразу раскрыла себе каре. Уже изрядно пьяный мужчина пришел в ярость, жилы на его лбу вздулись, казалось готовые лопнуть. Он засуетился, поняв, что стакана под рукой нет – его только что унесла вовремя подоспевшая официантка. После минутного замешательства Харя вытащил из фурнитуры стола металлическую пепельницу, ловко подцепив ее ногтями. Не успела Лена опомниться, как неслабый удар звоном отозвался в ушах. Охрана среагировала быстро, утащив под руки обезумевшего мужчину, продолжавшего весь путь через главный зал перебирать дилеров по именам и осыпать всевозможными проклятиями.
Лена сидела в стаффе приложив к раскалывающейся голове кусок замороженного сыра, любезно предоставленный уже наслышанными о происшествии поварами с кухни. К несчастью удар пришелся тонким ребром пепельницы – крови было немного, но заметный шрам над бровью вероятно останется. 

Семён был готов разорвать Харитона голыми руками, но понимал – нельзя: репутация заведения, гость всегда прав. Старший по смене без задней мысли отпустил Лену домой отлёживаться, для других же работа все также продолжалась и в суматохе инцидент был совсем скоро позабыт. 
Но по злому року судьбы, дойти до дома в эту ночь девушке не было суждено. 
Совсем потерявший голову под действием выпитого алкоголя Харитон удумал план по устранению, как ему казалось, главной причины всех своих невзгод. Выставленный охраной за дверь и наконец внесенный в блэк-лист мужчина даже не думал уходить. Он твёрдо знал, что обязан дождаться Лену.
Бесшумной поступью проследовав за девушкой почти до самого дома, он был все же замечен ею на узкой заснеженной тропе. Осознав, что его застали врасплох, безумец выхватил из кармана куртки складной нож, и несколько раз пырнул растерянную Лену в живот. Она отбивалась что есть мочи, но Харитон повалил хрупкое тельце в грязный сугроб, навалившись сверху своей тушей. От него несло концентрированным перегаром, руки не слушались, а ноги заплетались, в попытках принять прямоходячее положение. Вскоре нож выскользнул из потной ладони затерявшись в свежевыпавшем снегу, и заметив это, захлёбывающаяся собственной кровью девушка предприняла еще несколько тщетных попыток спастись, но Харитон сомкнул свои руки на ее шее. Грузный, но весьма слабый физически мужчина понимал, что силы на то чтобы удушить девушку у него не хватит – она продолжала отчаянно цепляться за свою жизнь и оказывать сопротивление. Харя быстро нашел выход: он рывком дернул за ноги уже ослабшую, потерявшую много крови, но еще живую Лену и столкнул вниз головой в открытый люк заполненный кипятком достаточно для того, чтобы угодивший туда обварился и уже не смог выбраться самостоятельно. Надеясь, что этим финальным штрихом следы его преступления сокрыты и произошедшее будет списано на несчастный случай, мужчина размазал подошвами лакированных туфель кровавые следы в снегу и поковылял к своему автомобилю.
Обваренное тело по утру обнаружили нерадивые коммунальщики, после многочисленных жалоб таки соизволившие закрыть люк. Следствие быстро вышло на виновного, просмотрев записи с камер около игорного заведения. 

Семён долго не мог простить себе случившееся, и пожалуй уже никогда не сможет. Он ведь не раз порывался проводить девушку домой, беспокоясь о том, как бы ей не поплохело по дороге. Но что она сама, что менеджеры слушать его не стали, наказывая вернуться назад к работе. Казалось, что Влад справляется с горем легче своего приятеля, но это только казалось. Он просто держал всё внутри, дабы не делать хуже ни себе, ни ему.
Спустя три месяца после смерти Лены все казино были закрыты, хотя разумеется причины на то были другие. Страну охватил кризис, цены росли, государству стало не выгодно развивать индустрию развлечений, да и люди уже не так охотно прожигали деньги в клубах и казино. Жизнь обрела новые, мрачные серые краски. С каждым годом в ней оставалось все меньше места для радости и беспечности, взрослые проблемы и унылая рутина одолевали, не давая в полной мере осознать положение вещей вокруг. 
Хотя не у всех всё было настолько плохо – Светка-пергидроль уже давно укатила в Беларусь, продолжила работать в казино и, поговаривают, успела родить двоих детишек. Другие ребята из "братвы" тоже разъехались по заграницам, в поисках себя и попытках устроить личную жизнь. Даже некогда убежденный холостяк Влад не так давно успел обзавестись женой и сыном. Один лишь Семён с того злополучного дня так и не находил себе места. 

– Она мне уже почти не снится, – сказал вдруг Владислав, переминая холодную глину под ногами, – Кажется, я начинаю ее отпускать, по-настоящему. Я только начал учиться жить без нее спустя столько лет. – он выдержал небольшую паузу, – Говорят, душа мучается, не может отойти в мир иной, если постоянно ворочать воспоминания о человеке. 
Семён казался отстраненным и мало вникал в слова товарища.
— А я так и не отпустил. Она снится мне, в своей розовой курточке, белых сапожках. Улыбается... Наша Леночка-хохотушка, – он отчего-то сдавлено усмехнулся про себя и процитировал эпитафию, словно заклиная, – Навсегда юная, навсегда счастливая. 

Сколько их там таких, навеки юных и счастливых? Потерянных вне времени и пространства, на маленьком островке вселенной, не подчиняющемся привычной земной координатной плоскости. Сумевших достичь того, что для остальных так и будет несбыточной мечтой, на которой лишь охотно паразитируют масс-медиа – навсегда остаться в годах стабильности, надежд и безгорестной юности. Сколько их, не ведающих, что там, за чертой этого обманчивого лимба есть что-то кроме наивных шуток про упячку и смешных рингтонов на мобилу; но какой ценой? Сколькие из этих мученических душ остались там навсегда, смотрящие на нас счастливыми статичными лицами, засвеченными вспышкой стареньких цифровых мыльниц; запечатанные в давно сменивших друг друга десятилетиях, запертые в бесконечной рекурсии прошедших дней. И главное, есть ли у тебя достаточная уверенность в том, что ты не один из них?